Окрик памяти. Книга вторая

В конце XIX века в Тюмени сошлись судьбы выдающихся деятелей русской науки и техники: великого химика Д.И. Менделеева, легендарного флотоводца адмирала С.О. Макарова, изобретателя радио А.С. Попова (1859–1906 гг.). Все они были тесно связаны друг с другом по научным, военным и университетским делам, часто встречались, не отвергали в нужную минуту взаимную поддержку и даже находились, хотя и в далеких, но все же родственных связях (Менделеев – Капустин – Попова, сестра А.С. Попова – сам Попов). Так и хочется повторить, возможно, избитую, но не потерявшую значимость истину: мир тесен! Не ошибусь, если скажу, что ее проявление испытал на себе каждый. У меня, например, самые неожиданные встречи с земляками или коллегами происходили в самых разных уголках планеты, будь то улицы Москвы, Баку Киева, Белграда, Праги или Хьюстона. Точно такие же встречи имели место и в краеведческом поиске. Так, работая над материалами к биографии И.Я. Словцова, удалось связать судьбу некоторых членов семьи Словцовых с уральским следом семьи изобретателя радио А.С. Попова.

Много лет на восточном склоне Урала в североуральском городе Краснотурьинске (быв. Турьинские рудники), на родине А.С. Попова, работает музей радио. Он располагается в доме, когда-то принадлежавшем местному священнику В.П. Словцову, дальнему родственнику тюменского И Я. Словцова. Родительский дом А.С. Попова давно утрачен. Так почему же музей размещается в здании, судьба которого, казалось бы, не связана с А.С. Поповым?

Дело в том, что старшая сестра А.С. Попова, Екатерина Попова, в свое время стала женой жившего по соседству В.П. Словцова. В этом доме юный Александр Попов бывал столь часто, а его встречи с весьма образованным В.П. Словцовым так сильно повлияли на интересы юноши, что не покажется преувеличенным следующее утверждение: без В.П. Словцова А.С. Попов вряд ли стал бы физиком с мировым именем. Так что размещение музея в доме Словцова более чем оправдано, а для нас, тюменцев, это здание служит символом родства, пусть и далекого, И.Я. Словцова и А.С. Попова – замечательных людей Зауралья. Впрочем, все по порядку.

В.П. СЛОВЦОВ – НАСТАВНИК ЮНОГО А. ПОПОВА

В детские годы А.С. Попова территория Богословского горного округа, в состав которого входили и Турьинские рудники, называлась Сибирским Зауральем. Может быть, поэтому А.С. Попов с гордостью называл себя сибиряком. С Тюменью Управление Богословского горного округа имело тесную связь. В городе оно располагало пристанью, а постоянный представитель округа занимался торговлей железом, скупал лес и располагал целой флотилией речных судов. Рудничные инженеры постоянно ездили в Тюмень, благо речка Турья, приток Сосьвы и Тавды, служила надежной транспортной артерией как зимой, по льду, так и летом в особенности. По берегам Тавды и сейчас можно встретить продукцию соседнего с Турьинскими рудниками Надеждинского железоделательного завода: рельсы, узлы механизмов и мельниц с соответствующими клеймами.

К середине XIX века многочисленная семья сибирских Словцовых расселилась по всему Зауралью. В Тобольске, Ялуторовске, Тюмени, Екатеринбурге, Невьянске, Алапаевске, Усть-Нице, Синячихе, Верх-Нейвинске, Нижнем Тагиле, Турьинских рудниках – всюду в исторических документах упоминается их фамилия. Все они находились в той или иной степени родства. Биографы тоболяка П.А. Словцова, например, не раз отмечали его пристрастие к длительным поездкам по Уралу и Зауралью, где он навещал своих близких и далеких родственников.

К этой семье относился и наш замечательный земляк И.Я. Словцов – директор и основатель реального училища.

Многие из Словцовых, выходцев из Великого Устюга, принадлежали к церковному сословию. В те годы, а это середина XIX века, служители церкви считались одной из самых образованных прослоек русского общества.

Таким был и Василий Петрович Словцов (илл. 220), уроженец села Лялинского Верхотурского уезда, приехавший в Турьинские рудники молодым священником в 1868 году после окончания Пермской духовной семинарии. Он поселился по соседству с семьей Поповых и с первых же дней зачастил к ним в дом. Поповым пришелся по душе серьезный, деловитый, с разносторонними знаниями молодой человек с открытым большим лбом, умным взглядом, со статной фигурой. Не могла остаться равнодушной к нему и старшая сестра А.С. Попова Екатерина. Вскоре она стала женой В.П. Словцова, и, таким образом, обе семьи породнились.

В.П. Словцов был мастером на все руки, что вообще традиционно для Словцовых. Он оказал заметное, возможно, решающее влияние на развитие молодого Александра Попова. Саша научился у него столярному, плотницкому и токарному делу, совершал с ним прогулки на природу, участвовал в беседах Словцова с местными горными инженерами и металлургами Богословского завода. В.П. Словцов познакомил юношу с научно-технической литературой, с основами электричества и телеграфии. Все дни, свободные от школы, молодой А.С. Попов проводил в мастерской своего учителя, мастерил макеты ветряных и водяных мельниц, электрические звонки с самодельными батареями и будильники.

Девизу наставника – «Начинай головой, кончай руками» – А.С. Попов следовал всю свою последующую жизнь ученого-экспериментатора.

Сокурсник по Санкт-Петербургскому университету Ф.Я. Капустин, в будущем профессор Томского университета, племянник Д.И. Менделеева и коллега А.С. Попова по Красноярской экспедиции, опубликовал часть своей переписки с А.С. Поповым. Из нее следует, что в мастерской В.П. Словцова А.С. Попов, по совету наставника, как-то соорудил электрический будильник из обычных часов-ходиков с гирей и цепью. Прибор работал надежно, кроме летних месяцев. В грозу, например, звонок по непонятным причинам включался в самое неожиданное время либо, наоборот, не звонил в заданное: устройство «капризничало». Много позже, уже в Кронштадте, после радиоопытов А.С. Попов понял, что цепочка часов, выполнявшая в конструкции роль одного из проводников электрической батареи, работала как многоконтактный детектор электромагнитных колебаний, источником которых была гроза, чутко реагирующий на грозовой разряд. Звонок уже тогда выполнял роль «грозоотметчика». Сама природа (верующие сказали бы провидение!) настойчиво добивалась, чтобы первооткрытие радио непременно принадлежало А.С. Попову! Пример, свидетельствующий о том, «как часто мысли человека в зрелом возрасте определяются впечатлениями детства и юности» (слова Ф.Я. Капустина). Кстати, Ф.Я. Капустин был женат на одной из сестер А.С. Попова. Таким образом, семьи наших земляков А.С. Попова и Д.И. Менделеева породнились: каких только переплетений не бывает в человеческих судьбах!

Как видим, с детских лет, благодаря Словцову, ум ребенка был подготовлен к будущему открытию. Когда пришло время отъезда на учебу сначала в Долматово. а потом в Пермь в ту же семинарию, которую ранее закончил В.П. Словцов, Саша Попов со слезами расставался со своим другом и наставником, а каникулярное время больше проводил в доме Словцова, чем в родительском. Почти в каждом письме домой он передавал поклон Василию Петровичу.

В журнале «Телеграфия и телефония без проводов», №20 за 1923 год, были опубликованы воспоминания об А.С. Попове 80-летнего В.П. Словцова за полгода до его кончины. Учитель пережил своего ученика на целых 17 лет... В.П. Словцов вспоминал, что родители ученого из-за своей бедности смогли дать достаточное образование только своему старшему сыну Рафаилу. Тот. работая в издательстве Суворина, помогал брату Александру и двум своим сестрам получить высшее образование в столице России. Все студенческие каникулы А.С. Попов также проводил в мастерской В.П. Словцова. Наставник рассказывал А С. Попову о подробностях жизни многочисленной семьи Словцовых.

В.П. Словцов (1844–1924 гг.) последние годы жизни провел в Екатеринбурге, там и похоронен. Могила, благодаря заботам его внучки М.В. Словцовой-Гуляевой (род. в 1924 г.), сохранилась до нашего времени. Маргарита Владимировна – уроженка Екатеринбурга, многие годы хранит память о семье Словцовых и Поповых, составила и опубликовала материалы о родословной А.С. Попова. Она – одна из основателей музея радио в Екатеринбурге, в доме родственников А.С. Попова – П.И. Левитского и М.С. Поповой-Левитской. Не однажды была в Тюмени как участник Словцовских чтений, посещала музей истории науки и техники Зауралья. Живет в Подмосковье. Многие годы мы поддерживаем с ней дружественную переписку.

В ПОГОНЕ ЗА КОРОНОЙ

После окончания Санкт-Петербургского университета в 1893 году А.С. Попов получил приглашение из Кронштадта, где устроился на работу преподавателем Минных офицерских классов. Выбор места работы определился из самых простых рассуждений: Минные офицерские классы, принадлежавшие военному морскому ведомству, были в России наиболее богато оснащенными физическими приборами. Благодаря такому решению А.С. Попова Кронштадт навеки стал родиной радио.

Будучи постоянным участником и докладчиком на заседаниях Русского физико-химического общества в Петербурге, А.С. Попов в течение нескольких лет завоевал немалый авторитет в столичных научных кругах. Это обстоятельство послужило поводом для приглашения А.С. Попова летом 1887 года в Красноярскую экспедицию.

Необходимость в такой экспедиции была вызвана тем, что в этом году на территории России должно было наблюдаться полное солнечное затмение. Физико-химическое общество снарядило экспедицию в Красноярск – город в Сибири, где по прогнозу условия наблюдения за солнечной короной должны были быть наиболее благоприятными. В состав экспедиции, вместе с Поповым, вошли семь человек. Интересно, что все без исключения участники этой экспедиции в будущем стали известными русскими учеными: Ф.Я. Капустин, А.И. Садовский, Н.Н. Хамантов, Г. А. Любославский, А.В. Вульф и М.А. Шателен (илл. 221). А.С. Попов был заядлым фотолюбителем и тщательно готовился к экспедиции.

Будучи опытным специалистом по фототехнике, он сконструировал специальное устройство – фотометр для съемки солнечной короны в тот краткий момент, когда диск Луны полностью перекрывает Солнце.

Он же отвечал в экспедиции за все остальные фотометрические измерения с помощью зеркального телескопа Фуко с четырехдюймовым объективом.

Все снимки в Красноярске были сделаны им.

Как рассказывали участники экспедиции, А.С. Попов, обладавший спокойным нравом, скромностью, усидчивостью и находчивостью, пользовался всеобщей симпатией. 26 июня 1887 года экспедиция с 70-пудовым грузом выехала по железной дороге из Петербурга в Нижний Новгород. Пароходом ее участники добрались до Перми, а затем по горнозаводской ветке через Нижний Тагил и Екатеринбург А.С. Попов с товарищами прибыл в Тюмень. Дальнейший путь до Красноярска продолжался по рекам до Томска, а далее на перекладных по Сибирскому большаку.

Участники экспедиции благополучно приехали в Красноярск 20 июля. Несмотря на капризы природы, наблюдения солнечного затмения 7(19) августа были в целом удачными. Работу научной группы охраняла от посторонних рота солдат, окруживших цепью вершину горы с часовней.

Присутствовавший при затмении художник-сибиряк В.П. Суриков был потрясен открывшимся перед ним зрелищем: «Увидел – точно на том свете побывал. Это нечто апостольское, апокалипсическое, это смерть, ультрафиолетовая смерть!». Приготовленный было планшет для эскиза был отброшен, а хладнокровное наблюдение ученых удивило его еще больше. Только тот, кто хоть однажды видел вспышку солнечной короны в момент полного перекрытия диска светила, может по-настоящему оценить слова великого художника.

Заметим, что в Тюмени, Туринске, Ирбите и Тобольске условия наблюдения полного солнечного затмения оказались более благоприятными, чем в Красноярске. Так что в принципе Красноярскую экспедицию можно было ограничить Тюменью. В истории наук она могла бы войти как Тюменская. Увы!

Вот как освещала ход затмения в Тобольске газета «Тобольские губернские ведомости» от 9 августа 1887 года: «В пятницу 7 августа жители Тобольска имели случай наблюдать полное солнечное затмение. День выдался самый удобный для наблюдения: было ясно и тихо и притом было видно утром, когда уже Солнце было достаточно высоко над горизонтом так, что все жители города, старый и малый, могли любоваться редким явлением.

Ровно в 8 часов и 1 минуту край Солнца, в первой верхней четверти его, обрезался и мало-помалу черный диск Луны стал надвигаться на Солнце. Температура в это время была 22 градуса по Реомюру... В 8 часов 30 минут половина Солнца была закрыта и небо начало темнеть, хотя на земле не было видно тени. Освещение сильно изменилось. Термометр понизился на один градус. В 9 часов тень Луны стала быстро спускаться на землю, город и горизонт были освещены странным светом, как бы во время грозы, на горизонте внезапно появилась розовая заря и сделалось так темно, что свет от свечи давал тень. Температура упала до 11 градусов, стало холодно, сыро и подул легкий северо-восточный ветер.

В 9 часов 5 минут утра наступило полное затмение, заря исчезла, Солнце представляло черный круг, вокруг которого светилась узкая полоса розоватого света, и от него расходились светлые серебристые лучи солнечного венца; на небе появились звезды. Через две минуты верхний край Солнца справа обозначился вновь, и вечное светило стало быстро открываться. Через несколько минут стало настолько светло, как бывает рано утром в летний день при восходе Солнца. На траве была сильная роса. Птицы, спрятавшись в гнездах, вновь вылетели, и петухи принялись петь, празднуя второе утро.

Небо представляло странное зрелище: правая сторона его была светлая, радужная, а левая, несмотря на полное отсутствие облаков, была темно-свинцового вида: то уходила лунная тень. В половине 10-го сделалось вновь жарко, а в 10 часов 15 минут Солнце вновь совершенно очистилось.

Затмение в аналогичном виде наблюдалось в Тюмени и Туринске. В Тюмени местный фотограф попытался снять все фазы затмения на фоне города с крыши здания по улице Царской, что напротив клуба приказчиков (илл. 222). Как можно предположить, основываясь на категорическом запрете, помещенном на фотографии («Копировать воспрещается»), автор неплохо заработал на распространении снимка...

В те же самые дни и часы, когда А.С. Попов фотографировал солнечную корону, в другом месте России, в Клину, Д.И. Менделеев поднялся на воздушном шаре для наблюдения солнечного затмения. Присутствовавший при запуске аппарата замечательный русский художник И.Е. Репин сделал зарисовку этого исторического момента (илл. 223). Эскиз Ильи Репина хранился в Пенатах, а в годы войны был утрачен. Фотокопия зарисовки оказалась у меня в архиве по ряду случайных обстоятельств...

ЗАГАДОЧНАЯ ПУБЛИКАЦИЯ, ИЛИ КТО ПЕРВЫМ ИЗВЕСТИЛ МИР ОБ ИЗОБРЕТЕНИИ РАДИО?

Список литературных источников, посвященных истории радиотехники и ее основоположнику А.С. Попову, содержит названия сотен книг, тысяч статей. В них подробнейшим образом описаны события 25 апреля (7 мая) 1895 г. – дня, когда А.С. Попов провел первую публичную демонстрацию своей радиоустановки. А начало этому списку положила скромная безымянная заметка в газете «Кронштадтский вестник», опубликованная 30 апреля (12 мая) – всего через пять дней после исторического события. В заметке, в частности, говорилось:

«...Уважаемый преподаватель А.С. Попов... комбинировал особый переносной прибор, отвечающий на электрические колебания обыкновенным электрическим звонком и чувствительный к герцевским волнам на открытом воздухе на расстояниях до 30 сажен... Поводом ко всем этим опытам служит теоретическая возможность сигнализации на расстоянии без проводников, наподобие оптического телеграфа, но при помощи электрических лучей».

В этом сообщении определенно сказано, что целью опытов А.С. Попова являлось создание устройства для беспроволочного телеграфа. Изобретатель испытал свой прибор в реальных условиях («на открытом воздухе») и достиг дальности более 60 метров («до 30 сажен»). Специально отмечено, что приемник был переносным, следовательно, предназначался для мобильной работы.

За более чем сотню минувших лет многочисленными исследователями проанализированы каждая фраза и отдельные слова этой газетной статьи, но почему-то почти нигде не предприняты серьезные попытки разыскать фамилию анонимного автора. А ведь для истории техники такая находка была бы чрезвычайно важной: благодаря предприимчивости безымянного журналиста, его умению оценить случившееся событие первая в мире публикация о рождении радио из обычной газетной заметки-однодневки превратилась в ценнейший исторический документ. Немаловажно учесть, что сам А.С. Попов, не любивший писать и печататься, вряд ли нашел в себе силы и время на своевременную публикацию доклада.

Вопрос поставлен: «Кто автор заметки?», и у меня давно, еще лет пятнадцать–двадцать назад, появилось желание найти на него ответ. Заранее можно было предполагать, что ясное и точное его содержание стало бы научно-технической сенсацией. К сожалению, Кронштадт далеко, запросы в тогда еще Ленинградские архивы и радио-музеи остались без ответа, а знакомые из Санкт-Петербурга, занятые своими проблемами, на мои письма отвечают так, как будто в них не было робкого намека на помощь...

«Кронштадтского вестника» за 1893–1896 годы в полном составе нет даже в Публичной библиотеке им. Салтыкова-Щедрина. Обычный тупик, столь частый для ограниченного в своих возможностях провинциального искателя.

Можно было бы опустить руки, если бы не одно обстоятельство, делающее Тюмень причастной, пусть и косвенно, к появлению сенсационной заметки об открытии радио. Дело в том, что в восьмидесятых годах я занимался систематизацией материалов о пребывании в 1897 году в Тюмени адмирала С.О. Макарова. Он гостил у своего друга, бывшего жителя Кронштадта, журналиста П.А. Рогозинского и в прошлом – редактора газеты «Кронштадтский вестник», годом раньше сосланного по решению суда в Сибирь. Будучи корреспондентом местной «Сибирской торговой газеты», Петр Александрович широко освещал поездку адмирала. Пространные статьи содержали подробнейшие сведения о морском флоте, будущем ледоколе «Ермак», об инженерно-судовом деле, гидрометрии и мн. др. Сказывалась фундаментальная журналистская практика П.А. Рогозинского в Кронштадте, где вся жизнь небольшого, оторванного от материка города была связана с флотом и его научно-техническими достижениями. Чувствовалась приверженность журналиста к популярным сообщениям о новинках техники.

Тогда-то и подумалось мне: а не был ли П.А. Рогозинский автором нашумевшей безымянной заметки в «Кронштадтском вестнике»?

Представьте ситуацию: бывший кронштадтский, а теперь тюменский журналист первым известил мир о рождении радио!

Итак, высказано неожиданное, если не сказать больше: сенсационное предположение. Требуются доказательства. С чего начать? Может быть, с подробностей биографии П.А. Рогозинского, а затем – с хронологии главных редакторов «Кронштадтского вестника»? Снова следуют почтовые запросы в Санкт-Петербург, в архивы и музеи. Надо сказать, российские архивы как в «застойные», так и «перестроечные» годы крайне неохотно отвечали на иногородние запросы.

И только сейчас, когда перечисление денег архивам за выполненную работу не стало казаться из рук вон выходящим событием, мне удалось получить в июне 1993 года два обстоятельных ответа, подготовленных Российским государственным архивом Военно-Морского Флота в Санкт-Петербурге и Государственным историко-краеведческим музеем г. Кронштадта. Низкий им поклон и благодарность!

П.А. Рогозинский (илл. 224) родился в дворянской семье в г. Гдове, близ Пскова, в 1843 году. Воспитывался в родовом имении. В юности служил в армии. С 1865 года жил и работал в Кронштадте. Многие годы был знаком (дружили семьями) с адмиралом С.О. Макаровым. Двенадцать лет – по 1891 год – соредактор газеты «Кронштадтский вестник». В 1892 году по состоянию здоровья отходит от служебных дел в Кронштадте и переезжает в родной Гдов. В мае 1896 года следует вызов к судебному следователю г. Кронштадта. Рогозинского обвиняют в служебных финансовых нарушениях. Ни для кого в городе не было секретом, что истинной причиной повышенного внимания властей стали разоблачительные статьи в «Кронштадтском вестнике» о неблаговидной деятельности некоторых членов семьи императора Николая II и городского головы Кронштадта. Спустя год П.А. Рогозинского сурово осудили, лишили всех прав, имущества и сослали на двенадцать лет в Тюмень. Здесь он продолжал журналистскую деятельность, был членом городской Думы, редактировал газеты, сотрудничал в «Петербургском листке», «Гдовско-Ямбургском листке», в «Котлине», «Урале», «Уральской жизни», «Сибирской торговой газете», «Ирбитском ярмарочном листке», в «Голосе Сибири», «Сибирской нови» и мн. др. Скончался в 1922 году на 80-м году жизни, похоронен на Затюменском кладбище. Обладал обширными научно-техническими знаниями, особенно по морскому делу. В городе пользовался большим авторитетом.

Как выяснилось, газета «Кронштадтский вестник» была основана в 1861 году морским офицером Н. А. Рыкачевым, позднее – контр-адмиралом, мало знакомым с журналистской «кухней». Последовало приглашение в газету опытного П.А. Рогозинского, на которого и легли все хлопоты и заботы по редакции. После кончины основателя в 1891 году П.А. Рогозинский остается в газете в качестве ее кронштадтского корреспондента. Следует череда смены редакторов, пока в январе 1894 года одним из них стал известный в российских военно-морских и научных кругах инженер-электрик Е.П. Тверитинов.

За время непродолжительного руководства газетой Е.П. Тверитиновым (по декабрь 1895 года) в «Кронштадтском вестнике» 30 апреля (12 мая) 1895 года и появилась знаменитая анонимная заметка о первой демонстрации А.С. Поповым своего радиоприемного устройства.

Как уже говорилось, выяснению авторства заметки внимание почти не уделялось. Есть, правда, редкие намеки с предположением об авторстве самого А.С. Попова либо редактора газеты Е.П. Тверитинова. Первое предположение отпадает по двум причинам: А.С. Попов никогда не включал газетную заметку в список своих научных трудов, хотя, казалось бы, имел на это неоспоримое право. Кроме того, о самом себе вряд ли кто-либо станет писать слова типа «уважаемый преподаватель А.С. Попов...»

По ряду веских причин отпадает и авторство Е.П. Тверитинова. Он, как и А.С. Попов, не только никогда не включал заметку в список своих научных трудов, прекрасно понимая ее высоконаучное значение, но и нигде не упоминал свою принадлежность к ее появлению. Кроме того, Е.П. Тверитинов был страстным любителем морских путешествий и в момент публикации статьи в «Кронштадтском вестнике» он интенсивно готовился к длительному плаванию на блокшиве «Богатырь». Плавание началось спустя несколько дней, 9 (21) мая 1895 года. Совершенно очевидно, что в эти дни ему было не до редакционных забот.

Немаловажно, что к этому времени Е.П. Тверитинов успел разочароваться в своих возможностях редактора «Вестника». Газета считалась полуофициальной, контролировалась властями и Морским ведомством, и главный редактор был стеснен в своих действиях. Неслучайно, после возвращения в конце сентября из плавания на «Богатыре», Е.П. Тверитинов начал хлопоты по изданию собственной, частной и независимой газеты, названной им «Котлин», по имени острова, на котором располагался Кронштадт. Уже в декабре того же года Тверитинов оставляет редакцию «Вестника».

Квалифицированные публикации по электротехнике в «Кронштадтском вестнике» были как до Тверитинова, так и после его ухода из газеты. Так, в январских номерах 1896 года можно прочитать сообщения о демонстрациях усовершенствованных опытов А.С. Попова. Факты достаточно красноречивые, но не последние. В одном из первых номеров «Котлина» уже при действительном участии Е.П. Тверитинова появилась заметка о приборах Маркони. Содержание ее оказалось настолько тенденциозным, что А.С. Попов вынужден был отстаивать в последующих выпусках той же газеты свой приоритет. Неужто Е.П. Тверитинов забыл о «своей» публикации от 30 апреля 1895 года в «Кронштадтском вестнике»? Ответ прост: чужие публикации, в отличие от своих, помнятся много хуже, а на докладе А.С. Попова его, Тверитинова, не было!

Итак, публикация в «Вестнике» Е.П. Тверитинову не принадлежит, на знаменитом докладе А.С. Попова он, занятый оснащением «Богатыря», отсутствовал. Будучи хорошо знакомым с А.С. Поповым, зная содержание его предварительных опытов, Тверитинов послал на доклад своего корреспондента. Но кого?

Редакция газеты располагала небольшим количеством корреспондентов, не более одного-двух. Могло случиться и так, что штатные сотрудники вообще отсутствовали из-за необходимости строжайшей экономии средств. В этих условиях услуги внештатного корреспондента Ц.А. Рогозинского были бы весьма кстати. Но в начале 1895 года Рогозинский официально, подчеркиваю официально, для властей находился в Гдове... И вот что удивительно: публикации П.А. Рогозинского, несмотря на его отъезд из Кронштадта, в 1892–1895 годах регулярно появляются в «Вестнике». Содержание их свидетельствует о том, что автор в тонкостях был осведомлен о текущих событиях в городе. Следовательно, он постоянно бывал там, пребывание не было мимолетным, но достаточно долгим, что позволяло автору заметок обходиться проверенной и подробной информацией, собранной на территории острова. Тем более, что Гдов сравнительно недалеко от Ораниенбаума, а там до Кронштадта – рукой подать.

П. А. Рогозинский, как опытный газетчик, знающий цену новой информации, да тем более в маленьком Кронштадте, изолированном водою от Большой земли, не мог не быть на опытах А.С. Попова и не задать ему вопросов, традиционных для журналиста. Стало быть, они встречались, а итогом встреч стала публикация в «Кронштадтском вестнике».

Рогозинский в своей многолетней журналистской карьере часто публиковал материалы без подписи. Весьма деятельный, он много писал, а иметь в газете постоянные статьи за своей подписью – не в правилах журналистской этики. Анонимность газетной заметки свидетельствует в пользу П.А. Рогозинского еще по одной причине. Дело в том, что заметка появилась в пору, когда Петр Александрович находился в опале у официальных властей. Не желая ставить редакцию «Вестника» в неприятное положение, он и решился на публикацию без подписи, прием весьма распространенный в среде работников газет. Последовавший вскоре отказ редактора Е.П. Тверитинова от газеты говорит за то, что публикация опального журналиста вне зависимости от ее содержания не осталась для Тверитинова без неприятных последствий.

Интересно, что все корреспонденции в «Сибирской торговой газете» из Тюмени по случаю приезда адмирала С.О. Макарова П.А. Рогозинским также не подписывались. Причина та же: опальный ссыльный журналист не хотел компрометировать адмирала – официального представителя власти.

Сам П.А. Рогозинский, по-видимому, не придавал какого-либо значения своей заметке в «Вестнике» от 30 апреля. На фоне сотен и сотен других своих газетных работ такое отношение без труда находит себе достаточное оправдание.

Все высказанные соображения в высшей степени вероятности отвечают действительному положению дел. Во всяком случае, в поисках материалов среди публикаций в петербургских и кронштадтских архивах и газетах, включая «Кронштадтский вестник» за 1895–1897 годы, серьезных опровержений отыскать не удалось.

ИСТОРИЯ ОКАЗАЛА ТЮМЕНИ ЧЕСТЬ...

Об А.С. Попове написано много. К сожалению, почти ничего – о его пребывании в наших краях. А он дважды за свою жизнь посетил Тюмень и Тобольск. В Тюмени жил, а в Тобольске бывал проездом, во время остановок парохода посещал пристани и прилегающую к ним подгорную часть города. Случилось это в 1887 году. Молодой выпускник Санкт-Петербургского университета был включен в состав экспедиции по изучению полного солнечного затмения. По прогнозам астрономов, наиболее благоприятные условия для его наблюдения ожидались в Сибири в районе Красноярска. Туда и направилась экспедиция.

Железная дорога в те годы заканчивалась в Тюмени, тупик ее составляла станция Тура на берегу реки. Здесь-то члены экспедиции, занятые перегрузкой многочисленного багажа из вагонов на склад и на палубу парохода, провели немало дней, по моим подсчетам – не менее недели, и столько же на обратном пути. Как вспоминал один из участников экспедиции, проживали они «рядом с рекой и железнодорожной станцией». В конце восьмидесятых годов таким местом проживания мог быть только один дом – по улице Пристанской под номером 14, принадлежащий местному предпринимателю Н.Н. Ковальскому. Гостиница носила название «Пристанская». Таким образом, А.С. Попов жил в Тюмени около полумесяца и, надо полагать, хорошо познал первый русский город в Сибири.

Здание гостиницы сохранилось до наших дней (илл. 225). Надо ли отказываться от чести, которую История оказала Тюмени в связи с посещением города знаменитым русским ученым? Вот почему несколько лет назад по инициативе музея истории науки и техники Зауралья на нем установили мемориальную доску с текстом: «В этом доме в 1887 году останавливался знаменитый русский ученый, изобретатель радио Попов Александр Степанович (1859–1906 гг.)»

На всех художественных открытках и фотографиях города Тюмени конца XIX века этот дом непременно присутствует: каменный, двухэтажный, с запоминающейся краснокирпичной кладкой стен и их отделкой.

Дом был частный. На первом этаже проживали хозяева, а на верхнем были комнаты для приезжающих. Удобное размещение гостиницы рядом с железнодорожной станцией (достаточно перейти дорогу) способствовало притоку гостей.

Недельное пребывание в незнакомом городе всегда побуждает приезжего, особенно в вечерние часы, свободные от служебных дел, к знакомству с его достопримечательностями. Кроме того, у А.С. Попова были свои, особые обстоятельства, вызывающие дополнительный интерес к городу.

Действительно, побывать в Тюмени и не навестить одного из самых известных представителей семьи Словцовых, ученого и естествоиспытателя с мировым именем Ивана Яковлевича? Такое трудно себе представить. Вот почему пребывание в Тюмени А.С. Попов с очень большой степенью вероятности совместил со знакомством с просвещенным натуралистом, да еще и дальним родственником И.Я. Словцовым. Такое предположение становится еще более убедительным, если учесть, что оба исследователя в наивысшей мере были заинтересованы необычно редким природным явлением – полным затмением Солнца. Словом, повод для обмена мнениями напрашивался сам собою. Времени для встреч тоже хватало: перегрузка экспедиционного имущества потребовала несколько дней.

Возможно, таких встреч было две, в том числе – после возвращения из Красноярска. Было начало сентября – лучшее время года в сибирском городе...

Во всяком случае, посещение реального училища по инициативе И.Я. Словцова почти не вызывает сомнения. И.Я. Словцов, конечно же, был в курсе дел о предстоящем солнечном затмении, в полосу которого входили Тюмень и Тобольск, и о проезде через Тюмень столичной экспедиции Физико-химического общества наверняка знал заранее. Так, газета «Тобольские губернские ведомости», постоянным автором и читателем которой был И.Я. Словцов, непрерывно с января по сентябрь 1887 года информировала своих подписчиков о предстоящем уникальном явлении природы, о его ходе и научных результатах.

Несколько лет назад я обратился с письмом к внучке А.С. Попова Е.Г. Поповой-Кьяндской, заведующей музеем-квартирой ученого в Ленинграде (Санкт-Петербурге). Завязалась переписка, в результате которой Тюмень, по словам Екатерины Георгиевны, была причислена к городам, где чтят имя ее деда.

Долгое время меня мучил вопрос: совершались ли А.С. Поповым фотосъемки в Тюмени? Отчаявшись получить ответ в итоге самостоятельных поисков, я обратился с таким вопросом к Е.Г Поповой-Кьяндской. Она тщательно просмотрела все материалы, включая фотографические, и сообщила мне, что в альбоме экспедиции снимков Тюмени нет. По всей вероятности, громоздкая для того времени фотоаппаратура, упакованная в багаже, в Тюмени из последнего не извлекалась.

Теперь, после кончины Екатерины Георгиевны, ее письма становятся документами высокой ценности.

Здание станции Тура с недавнего времени располагает мемориальной доской, свидетельствующей о пребывании Д.И. Менделеева в Тюмени в 1899 году. Напротив – такая же доска, посвященная А.С. Попову (илл. 226). Два великих русских ученых, прославивших мировую и отечественную науку и много лет проработавших вместе, снова оказались рядом в народной памяти. Оба они гордились своим сибирским происхождением.

Там же на рисунке показаны юбилейные и памятные почтовые и служебные марки разных лет (1924–1995 гг.), посвященные памяти А.С. Попова, автору одного из самых замечательных изобретений XIX века. Особый интерес вызывают не почтовые марки с портретом А.С. Попова и с фотографиями радиоламп. Они выпущены в 1926 году Народным Комиссариатом почты и телеграфа (НКПТ). Пользователи марок платили налог на развитие радиовещания. Это происходило при покупке товаров радиотехнического назначения или при регистрации радиоприемников индивидуального пользования.

Марки выпускались в серии из 14 различных модификаций по содержанию, форме (были даже марки в виде треугольника!) и стоимости.

Две марки с номиналом 7 и 14 копеек с портретом А.С. Попова на фоне Шаболовской радиобашни были выпущены в 1925 году по случаю 30-летия открытия радио.

В музее истории науки и техники Зауралья при нефтегазовом университете к столетию радио в 1995 году собрана обширная коллекция экспонатов, призванная отразить историю радио и телевидения в Зауралье за минувшее столетие. Среди редких и наиболее интересных экспонатов – действующий макет первой радиоустановки А.С. Попова.

По городам Сибири в разрозненном виде хранятся многие интересные материалы, связанные с историей радио и деятельностью А.С. Попова. В частности, в Томске, в музее истории физических исследований при местном университете более века находится чудом сохранившийся и малоизвестный оригинал громоотметчика, собственноручно изготовленного А.С. Поповым в 1896 году для профессора физики Томского университета, своего дальнего родственника Ф.Я. Капустина. Рассказ о судьбе сибирского прибора следует ниже.

СИБИРСКАЯ ЭПОПЕЯ ГРОЗООТМЕТЧИКА А.С. ПОПОВА

Первые упоминания о применении радио в Сибири по времени совпадают с окончанием русско-японской войны. Саперные радиороты, возвратившиеся из Порт-Артура, размещались в районах дислокации воинских частей, чаще всего – вдоль транссибирской железной дороги. Так, при сооружении железнодорожной трассы Тюмень–Омск в 1909–1911 годах для связи с отдаленными участками строительства использовались воинские радиостанции искрового типа. Дальнейший этап расширения радиосвязи в нашем крае связан с освоением Северного морского пути. Радиостанции строились в Амдерме, Марре-Сале, Обдорске (1911 –1920 гг.). Все они предназначались для оперативных сообщений в производственных целях. Первая радиовещательная станция РВ-82 появилась в Омске в феврале 1927 года. Московские радиопередачи впервые были приняты в Тюмени местным радиолюбителем В.Я. Михайловым в феврале–марте 1925 года.

В такой последовательности обычно и трактуется появление радио в нашем крае. Недавно удалось выявить новые материалы, позволившие по-иному взглянуть на устоявшиеся представления о сибирской истории радио – удивительного изобретения, уже более века сопровождающего нашу цивилизацию. Оказалось, что сибирским радиоприборам почти столько же лет, сколько самому изобретению радио. События развивались следующим образом.

А.С. Попов, наш земляк-зауралец, впервые в мире продемонстрировавший свою систему радиосвязи 7 мая 1895 года, многие годы дружил с племянником Д.И. Менделеева Федором Яковлевичем Капустиным (1856–1936 гг.). Они вместе учились в Петербургском университете, преподавали в Кронштадте в Минных офицерских классах, одновременно участвовали в Красноярской экспедиции по изучению солнечного затмения 1887 года, дважды посетили Тюмень, останавливаясь в сохранившемся до сих пор доме по улице Пристанской.

В 1889 году Ф.Я. Капустин по совету Д.И. Менделеева принял предложение Томского университета и возглавил там кафедру физики. Встречи друзей стали редкими, может поэтому они часто переписывались, сообщая друг другу результаты своих научных поисков. Так, незадолго до исторического показа своей радиоустановки на заседании Русского физико-химического общества А.С. Попов сообщил в письме своему томскому другу предварительные результаты опытных передач и схему установки. Тогда же Капустин получил приглашение в Петербург и – слушал на заседании сообщение Попова о работе его прибора. Незадолго перед этим Капустин защитил в Томске магистерскую диссертацию, темой которой стало атмосферное электричество. Необыкновенные способности прибора автоматически регистрировать грозовые разряды – сигналы радиопередатчика, созданного самой природой, чрезвычайно его заинтересовали.

Капустин понял, что при выполнении его научной темы такой прибор ему просто необходим. В Петербурге в это время шла интенсивная подготовка к предстоящему в июле 1896 года очередному солнечному затмению. В Сибири наилучшие условия наблюдения соответствовали широте населенных пунктов Колпашево на Оби и Енисейска на Енисее. Ф.Я. Капустин обратился к Попову с просьбой об использовании радиоприбора-грозоотметчика в своей экспедиции. Времени для подготовки оставалось мало, и Попов, долго не раздумывая, собственноручно изготовил для друга необходимый прибор. Капустин отвез его в Томск.

Летом 1896 года экспедиция, названная Енисейской, обосновалась в селе Колпашево, что к северу от Томска. Судя по названию экспедиции, наблюдения велись вдоль широтного течения реки Кеть, верховья которой располагаются вблизи Енисея. Итоги наблюдений затмения Солнца были отражены в традиционном отчете и опубликованы в «Известиях» Русского географического общества и Томского университета. В архиве Томской области до сих пор хранится подлинник экземпляра отчета. Как следует из него, Ф.Я. Капустин ко времени наблюдений построил специальную будку для зрительных труб, а на кровле установил радиоприбор, названный в отчете «приемник для отметчика гроз Попова». Возможно, впервые в научной литературе регистрирующий радиоаппарат был наделен столь привычным для нас названием – приемник.

Обычно считается, что первое практическое применение радиоприбора А.С. Попова в гражданских, а не в военных целях на флоте, связано с полевыми исследованиями в Петербургском лесном институте летом 1896 года. Как можно видеть, в Сибири подобное «внедрение» изобретения Попова наступило одновременно со столицей.

В 1909 году профессор Ф.Я. Капустин оставил кафедру и вместе с семьей возвратился, как тогда говорили, в Европу, поселившись в деревне Покровское, что вблизи знаменитого менделеевского имения Боблово под Клином. С тех пор следы грозоотметчика Попова надолго затерялись. Можно было предположить, что Капустин-физик, прекрасно осознавая ценность прибора, собственноручно изготовленного самим А.С. Поповым, увез его с собою, а затем прибор оказался утраченным. Казалось, что затраты времени на поиски исторической реликвии вряд ли привели бы к какому-либо положительному результату.

Активные попытки поиска прекратились на долгие годы. Но вот сравнительно недавно мне удалось узнать, что в Томском университете старейшим преподавателем физики П.А. Кондратьевым организован музей истории развития физической науки в Сибири. В перечне уникальных экспонатов прошлого столетия к моему восторгу и удивлению оказался и...грозоотметчик А.С. Попова. Прибор, оказывается, благодаря предусмотрительности первого заведующего физической кафедрой Ф.Я. Капустина, около века хранился в запасниках и благополучно пережил многих своих владельцев. Мне пока не пришлось побывать в музее. Запоздалые попытки запроса к организатору музея также не увенчались успехом: П.А. Кондратьев скончался в 1996 году, а его преемники, насколько я понял, не испытывают особой любви к эпистолярному ремеслу... Сделанная в музее фотография, которой я располагаю, позволяет заключить, что грозоотметчик имеет несколько отличное конструктивное оформление в сравнении с грозоотметчиками по фотографиям из музеев истории связи.

Детали его смонтированы на вертикальной стойке таким образом, чтобы стойку можно было разместить в ящике чемоданного типа, предназначенного для переноски и приспособленного для условий работы в поле. В современной терминологии это – переносный приемник. Вот когда появились первые портативные переносные радиоаппараты, почти одновременно с изобретением радио! Об этой особенности грозоотметчика ранее в печати не сообщалось.

Так сколько же лет сибирскому радио? Теперь на этот вопрос можно ответить с полной определенностью: в 2000-м году исполнилось 104 года с того времени, когда оно заявило о себе как о надежном помощнике в научных исследованиях сибиряков.

Не могу не назвать имена тех, кто оказал мне неоценимую помощь в поисках материалов. Среди них А.В. Максимов – архитектор из Костромы, правнучатый племянник Д.И. Менделеева, ревностный хранитель всего, что относится к истории Боблова. Недавно его не стало. Из Москвы мне прислала редкие фотографии Т.Л. Буянова, внучка Ф.Я. Капустина. Некоторые из них были сделаны для своего любимого племянника Ф.Я. Капустина самим Д.И. Менделеевым – заядлым фотолюбителем, и раньше не публиковались.

ФАЛЬСИФИКАЦИЯ ИСТОРИИ РАДИО ПРОДОЛЖАЕТСЯ

Изобретение радио, а точнее – радиоприемника, поскольку передатчик искрового типа был известен до 1895 года, было сделано нашим земляком Александром Степановичем Поповым. Применительно к радио слово «изобретение» использовано нами совершенно сознательно. А.С. Попов объединил в своем приборе в единое целое хорошо известные до него элементы: антенну, когерер, звонок для встряхивания последнего, реле и др. Обычно для положительной оценки сделанного предложения, претендуемого на изобретение, такой комбинации оказывается вполне достаточно, если в результате совокупного применения известных элементов создается новый, неизвестный ранее эффект. Один этот шаг позволил А.С. Попову перевести чисто теоретические рассуждения о возможности передачи сигналов на расстояние без проводов на прочную инженерную основу.

Решающая заслуга изобретателя не ограничивается описанным техническим приемом. Он сделал большее (что часто, невольно или умышленно, замалчивается): ученый заставил работать принимаемый радиосигнал таким образом, что достаточно мощный поток электронов, создаваемый в приемнике электробатареей и системой реле, стал автоматически, без участия оператора, управляться ничтожно слабым потоком, поступающим из антенны. В этом – суть изобретения А.С. Попова, обессмертившего его имя на века. По этому принципу – управление слабыми сигналами мощного потока энергии, создаваемого самим прибором, – в дальнейшем развивалась вся радиотехника, будь то радиолампа, супергетеродинный прием, транзистор и многое другое.

Казалось бы, ситуация предельно ясна, сущность изобретения окончательно определилась, и приоритет его автора не вызывает сомнений. Не тут-то было! Еще при жизни А.С. Попов был вынужден отстаивать свое первенство, незаслуженно и во многих странах до сих пор отдаваемое итальянцу Г. Маркони. В какой-то мере в этом виноват сам А.С. Попов: он не любил публиковаться, если не считать его многочисленные публичные выступления, а бороться за патентную чистоту своих достижений он считал для себя малодостойным занятием. Совсем иначе относился к патентованию энергичный и оборотистый Г. Маркони. После отказа на патент во Франции, Германии, США и России ему удалось запатентовать свою радиоустановку, целиком идентичную устройству А.С. Попова, в Англии в июле 1897 года, спустя более двух лет после демонстрации А.С. Поповым своего прибора 7 мая 1895 года. Более того, английский патент в основном отстаивал первенство Маркони по конструкции когерера: вакуум и другие усложнения, не изменяющие сути радиоустройства по сравнению с аналогичной конструкцией Попова.

Документа о более ранних работах Г. Маркони никому и никогда не довелось увидеть. Известно лишь словесное утверждение Маркони о том, что удачные опыты по приему радиосигналов он проводил в саду своего родительского дома до мая 1895 года.

Как ни покажется странным, но именно это заявление на Западе безоговорочно берется на веру. Отсюда – более чем вековая история спора о приоритете. В наше время, в том числе и у нас в России, делаются попытки доказать еще большее: будто бы А.С. Попов вообще ничего не сделал, и по этой причине ему следует отказать не только в первенстве, но и в самом изобретении. Ситуация с изобретением первой радиоустановки А.С. Попова во многих отношениях сходна с изобретением братьями Люмьерами во Франции киноаппарата в том же 1895 году. Критики А.С. Попова отказывают ему в изобретении на том основании, что все элементы грозоотметчика были известны до Попова. Это, как уже упоминалось, когеррер Э. Бранли (1890 г.), индукционная катушка Г. Румкорфа (1851 г.), электромагнитное реле Д. Генри (1832), антенна Г. Герца (1887). Точно также в киноаппарате Люмьеров все отдельные элементы устройства (мальтийский крест для прерывистого передвижения пленки, сама целлюлоидная пленка с перфорацией, обтюратор и др.) не были изобретены ими. Никому, однако, не приходит в голову подвергать сомнению заслуги Люмьеров, поскольку целенаправленное объединение известных элементов дало новый научно-технический эффект, с которым человечество ранее не встречалось. Получение нового качества – главное и непременное условие признания изобретения. Аналогично обстояли дела и у А.С. Попова.

В пылу спора противники нашего соотечественника, отказывая ему в изобретении чего-то нового, признают, тем не менее, что в аппарате Маркони, а это копия конструкции А.С. Попова, элементы изобретения имеются. Где же логика? Одно и то же изобретение у одного автора отвергается, а у другого признается за выдающуюся находку конца XIX столетия? Такое противоречие сводит на нет подоплеку спора о приоритете, а спорящие стороны неизбежно приходят к абсурдному выводу: изобретателя радио не существует, хотя само радио возникло (само собой, что ли?) и благополучно процветает уже второй век.

Автор не собирался втягивать читателя в вековой спор, не отвечающий содержанию книги, если бы не произошло одно занятное событие. Дело в том, что в 1995 году к 100-летию радио телерадиокомпания «Регион-Тюмень» возгорелась желанием просветить телезрителей и рассказать им о началах радиоразработок[1]. Инициатива сама по себе похвальна, а вот что из этого начинания вышло, будет понятно из последующего повествования.

Наибольшее внимание в фильме привлекает видеоряд с материалами музеев и радиоэкспозиций Санкт-Петербурга, Кронштадта и Москвы. Они представляют несомненный интерес для тех, кто впервые видит документальный фильм о нашем земляке А.С. Попове и ни разу не бывал на показе упомянутых собраний экспонатов.

Немалый научно-исторический интерес в тюменском видеофильме вызвали уникальные кадры с участием внучки А.С. Попова Екатерины Георгиевны Поповой-Кьяндской, хранительницы наследия своего деда. Она скончалась осенью того же года, вскоре после завершения видеосъемок. К сожалению, ее монолог в фильме оказался далеко не из самых удачных и убедительных. По-видимому, сказалось болезненное состояние Екатерины Георгиевны либо влияние вероятных купюр, предпринятых режиссером. Е.Г. Попова-Кьяндская – автор многих серьезных публикаций по истории радио: сужу об этом по личным связям, переписке с нею и статьям с ее автографами, хранящимися в моем архиве.

Итак, дорогостоящая инициатива телерадиокомпании «Регион-Тюмень» (поездки на Урал в Краснотурьинск, в Санкт-Петербург, Москву и Кронштадт) принесла материальный итог, фильм

«Тайна профессора Попова» создан, продемонстрирован и, надо полагать, бережно хранится в фондах телерадиокомпании на случай повторного его показа при удобных обстоятельствах[2]. Появилась необходимость высказать свое мнение и сопоставить достигнутые результаты с надеждами и ожиданиями телезрителей.

Вопреки юбилейным традициям, почти с самого начала создатели видеофильма насыщают текст интонациями полного отрицания заслуг А.С. Попова и, по сути дела, оспаривают правомерность существования векового юбилея. С настойчивостью, достойной лучшего применения, авторы фильма почему-то именуют день 7 мая праздником русского радио. Как будто бы есть радио немецкое, итальянское или любое другое, и оно родилось раньше, чем в России. Попутно противопоставляются имена А. Попова и его постоянного соперника по приоритету Г. Маркони. Симпатии телевизионщиков непременно принадлежат последнему, как и слова в превосходной степени, когда речь идет об этом знаменитом инженере. В его биографии никаких тайн нет и быть не может.

На долю же А. Попова остаются колкие слова, стрелы сомнений, упреки в его бездействии, даже обвинение в причастности к поражению России в русско-японской войне 1904 года и, разумеется, бесконечные тайны биографии. Цель у авторов одна: показать не только отсутствие научных заслуг у русского ученого, но и его неприглядные человеческие качества.

Можно понять журналиста, когда он беспристрастно пытается выяснить белые пятна биографии своего героя, либо малоизвестные, либо исчезнувшие или появившиеся после обнаружения дополнительных, ранее не известных документов. Ни того, ни другого в фильме нет, да и не может быть, поскольку исследовательский поиск не входил в задачи его создателей. Вместо всего этого авторы тенденциозно подобрали высказывания фигур, главным образом, из лагеря москвичей, традиционно находящихся в перманентной оппозиции всему, что исходит из первой и древней столицы России – Санкт-Петербурга.

Еще ничего серьезного не сказано о заслугах А.С. Попова, как в кадре появляются Н.И. Чистяков и Д.Л. Шарле – одни из инициаторов дискуссии о якобы сомнительном приоритете А.С. Попова в журналах «Изобретатель и рационализатор» и «Вопросы истории естествознания и техники» в 1989–1991 годах. Дискуссия, кстати, заглохла из-за отсутствия у зачинателей спора убедительных фактов и аргументов. В то же время признанные знатоки истории радио из Санкт-Петербурга И.В. Бренев, В.А. Урвалов и др. даже не упомянуты.

Авторов фильма почему-то не насторожило заявление Н.И. Чистякова, прибегнувшего к испытанной практике фальсификаторов: к слухам и сплетням, о которых «что-то и когда-то» говорил ему «один из знающих людей». Речь шла о якобы имевшем место судебном споре А.С. Попова с его помощником П.Н. Рыбкиным о патенте на телефонный радиоприемник. Можно подумать, что судебный спор – это уже позор для ученого. Судились, кстати, и знаменитый Ньютон с не менее известным Гуком. Ну и что? Будем освистывать Ньютона?

Немного о П.Н. Рыбкине. Отчаянные попытки авторов фильма хоть как-то оправдать заманчивое для телезрителя название своей работы (в фильме нет ни тайн, ни тем более их разгадок), привели сценаристов к абсурдному выводу о том, что действительными творцами русского (опять!) радио являются помощники А.С. Попова – П.Н. Рыбкин и Д.С. Троицкий. Никогда не сталкиваясь с процессом научного творчества, не зная его рабочей кухни, авторы пытаются насытить фильм пусть единственной, но, возможно, проходной сенсацией. На самом деле все обстояло по-будничному просто.

А.С. Попов начал воспроизводство опытов Герца в 1889–1890 гг. П.Н. Рыбкин пришел к нему в помощники значительно позже, в 1894-м, незадолго до публичной демонстрации радиоустановки. Приписывать П.Н. Рыбкину изобретение радиотелефона нет никаких оснований, так как электрический звонок в установке А.С. Попова и телефон у Рыбкина – один и тот же прибор, с одинаковыми принципом работы и деталями.

Что касается начальника кронштадтского крепостного телеграфа капитана Д.С. Троицкого, то он пришел к А.С. Попову только в 1898 году. Если следовать логике авторов фильма, то 100-летие радио мы должны были праздновать либо в 1994-м году (по Рыбкину), либо следует признать, что во всем мире столетие радио отмечали преждевременно, раньше на три года (по Троицкому).

Противники А.С. Попова в лучшем случае соглашаются с тем, что великое открытие было сделано им и Маркони независимо. Однако независимо вовсе не означает одновременно! А здесь все документы, публикации, сообщения о докладах свидетельствуют только в пользу А.С. Попова.

Интересно авторитетное высказывание о приоритете Попова его современника, нашего земляка Д.И. Менделеева, очевидца рождения радио. Мне удалось прочитать свидетельство ученого в «Петербургской газете» от 3 мая 1905 года. На вопрос корреспондента о возможных именах предшественников А.С. Попова, замалчиваемых по тем или иным причинам, Д.И. Менделеев отвечал так: «Хотя я стар, но память у меня еще свежа, и я положительно отрицаю, что я знал или даже слышал о ком-нибудь, работавшем над идеей беспроволочного телеграфа ранее профессора А.С. Попова, который остается первым его изобретателем даже сравнительно с Маркони».

В 1982 году мне довелось побывать в Италии в городе Милане. Главной целью путешествия было посещение знаменитого музея истории естествознания и техники. Как сами итальянцы относятся к приоритету своего земляка Маркони? Захожу в зал истории радиотехники. Экспозиция начинается с портретов корифеев радио: Фарадей, Максвелл, Герц, Попов, а уже за ними – Маркони. Так чего же мы-то, россияне, ломаем копья? Если уж следовать исторической справедливости, то Маркони, как показывают исследования последних лет, даже не был вторым. После А.С. Попова, но ранее Г. Маркони, на аналогичных принципах построили радиоприемники электромагнитных колебаний индийский физик Д.Ч. Бос (он-то и был вторым) и английский офицер, позже адмирал Г.Б. Джексон.

Из газет стало известно о возможном показе рецензируемого видеофильма в Италии. Авторы фильма сочли необходимым очернить великого русского ученого, а с ним и науку России не только на областном, но и на европейском уровне. Вряд ли этот ход принесет удачу: в Италии чтут А. Попова и Г. Маркони объективно – и по заслугам, и по первенству.

Можно было бы привести еще немало несуразностей, бросающихся в глаза при просмотре видеофильма. Упомяну только одну из них. Отъезд А.С. Попова из Кронштадта в Санкт-Петербург по приглашению электротехнического института рассматривается сценаристами чуть ли не главной тайной в биографии Попова. Намек прост: уехал, почувствовав свою беспомощность и научную бесплодность. На самом деле все обстояло по-человечески просто, без загадок: ученый, завоевавший всемирное признание, получил повышение по службе, был приглашен на должность профессора в столице.

Неужто ген самобичевания настолько развился в организме россиян, что мы способны жить, работать и творить только тогда, когда нас непрерывно хлещут и унижают либо из-за рубежа, либо мы себя сами. Для чего понадобилось тюменским тележурналистам – создателям видеофильма вклиниваться в бесплодный спор москвичей с петербуржцами, да еще предвзято, без знания дела, на стороне первых? Наконец, почему целиком проигнорированы малоизвестные тюменские страницы биографии А.С. Попова, наиболее интересные сибирскому телезрителю?

Тайна сия велика есть...