Окрик памяти. Книга вторая

Чем занимается музей? Большинству людей ответ на этот вопрос кажется настолько очевидным, что сама постановка его не только в кругу просвещенной публики, но даже среди профессионалов считается излишней. Между тем, задачи и цели музея в наше скоротечное время, беспощадное и разрушительное ко всему, что создано усилиями предыдущих поколений, выглядят куда сложнее, чем считают многие. С фундаментальной точки зрения главное назначение музея состоит в том, чтобы остановить время, сохранить в памяти как отдельных людей, так и общества в целом наше представление о прошлом через сохранившиеся документы и предметы старины. Борис Тенин, известный артист, к таланту которого я всегда относился с почтением, и одновременно – заядлый коллекционер, однажды произнес фразу, которую никогда не смогу забыть: «Собирать надо все, а кто не собирает, тот разоряет». Важно не только сохранить старину, но и заставить ее говорить о себе, о судьбе предметов, их принадлежности нашим предшественникам. Поскольку мир этих предметов необычайно разнообразен, столь же многочисленны музеи самого различного назначения. Среди них на протяжении нескольких веков в некоторых странах Европы, Азии и Америки, включая Россию, выделяются музеи по истории естествознания и техники.

Это, прежде всего, музеи истории науки, техники и естественной истории Милана, Мюнхена, Лондона, Пекина, Хьюстона, Бостона, Вашингтона, Нью-Йорка, Токио, Чикаго и мн. др. городов нашей планеты. Даже в маленьком Гонконге, наряду с университетом, существует музей науки. В их честь в 1993 году эта крохотная республика выпустила памятные почтовые марки. В наше время, используя возможности Интернета (http://www.musee-online.org/directo.htm), можно ознакомиться с основами экспозиции большинства музеев мира, включая научно-технические. Недавно, например, я с интересом, не выходя из дома, просмотрел на экране своего персонального компьютера экспонаты одного из корифеев радио Г. Маркони из музея его имени в итальянском городе Болонья. И не только посмотрел, но и отпечатал на принтере фотографии первых радиоустройств Маркони.

А наяву, вне Интернета, мне довелось побывать во многих музеях Европы, Азии и Америки. Пожалуй, самое незабываемое впечатление произвел музей истории техники во Флоренции. Трудно передать словами свои ощущения, когда видишь перед собой телескопы Галилея, сделанные его руками, или приборы Торичелли, старинные механизмы и часы, включая самые разнообразные солнечные. В Женеве, кстати, есть специальный музей часов, где отражена история часов всех времен и народов. Установленные у входа в этот музей монументальные водяные часы высотой с двухэтажный дом, шестеренками в рост человека оставляют незабываемое впечатление.

Центральным музеем истории техники в России с 70-х годов XIX столетия стал Политехнический музей в Москве. В Санкт-Петербурге известны музеи радио, железнодорожного транспорта, в Екатеринбурге – геолого-минералогический музей и музей радио, популярен музей уральского горнозаводского дела в Нижнем Тагиле. Первые историко-научные музеи в Сибири родились в Иркутске (конец XVIII столетия, Э.Г. Лаксман), в Тобольске (1870 г., основатель И.М. Юшков), несколько позже в Минусинске (1877 г., провизор Н.М. Мартьянов).

Подобный перечень далеко не исчерпывается приведенными примерами. У нас в Тюмени не одно десятилетие принимает посетителей краеведческий музей, располагающий многими экспонатами прошлой техники, а также специализированный музей истории науки и техники Зауралья при нефтегазовом университете.

СИБИРСКАЯ КУНСТКАМЕРА

Три года назад музей истории науки и техники Зауралья отмечал две памятные даты: треть века со дня основания в 1965 году геолого-минералогического музея и пятнадцатилетие работы музея истории науки и техники, созданного в 1983-м. До 1995 года оба музея существовали независимо друг от друга, пока не произошло их объединение. С тех пор экспозиции, соединенные вместе, тематически и территориально размещены в двух секциях: истории техники и в естественнонаучной (геолого-минералогической). Восьмого сентября 2000-го года объединенному музею исполнилось 35 лет. Если появление геолого-минералогической секции почти совпало с основанием Тюменского индустриального института (ТИИ) – предшественника нефтегазового университета, то начало работы секции истории науки и техники в декабре 1983 года было приурочено к 20-й годовщине ТИИ.

Геолого-минералогический музей, как одна из структурных ячеек института, официально возник в 1965 году. Однако первые экспонаты оказались на кафедре общей геологии, руководимой тогда профессором И.В. Лебедевым, еще ранней осенью 1964 года. Как помнится, один из жителей деревни Каменки, близ Тюмени, поведал мне, тогда декану нефтегазопромыслового факультета, в состав которого входил будущий геолфак, о находках в его огороде костей доисторических ископаемых животных. Ректор института А.Н. Косухин выделил служебную «Волгу», и вместе с И.В. Лебедевым мы отправились в Каменку. Как оказалось, кости ежегодно вымывались паводком на реке Туре вдоль береговой террасы. Багажник и заднее сидение автомашины оказались загруженными полностью. Часть находок, менее представительных, пришлось оставить у хозяина.

Вот с этих находок и началась история музея. Несколько позже, в октябре того же года, на официальных торжествах по случаю открытия института гости из Свердловского горного института подарили нам «горку» уральских минералов. С них, как и с ископаемых костей, постепенно стала расти коллекция геолого-минералогической секции. Честь ее первоначального становления и развития, после открытия в 1965 году кафедры минералогии и петрографии, принадлежит проф. В.К. Ермакову (1909–1994 гг.) – заведующему кафедрой, и его помощнику доц. Ю.П. Сорокину.

Поначалу музей не имел постоянного помещения. Часть экспонатов хранилась на кафедре общей геологии, другая – на кафедре минералогии и петрографии. Когда экспозиция выросла до вполне внушительных размеров, для музея выделили холл третьего этажа. Вскоре, после перевода музея на первый этаж, где он находится и сейчас, в холле разместился учебный телевизионный центр. Цели и задачи музея во все годы его работы предусматривали как сохранение истории горно-геологического дела в нашем крае, так и оказание помощи в учебном процессе студентам геолфака (илл. 338).

Мысль о необходимости музея истории науки и техники Зауралья появилась у меня, тогда ректора Тюменского индустриального института, после одной из бесед с абитуриентами. Как выяснилось, будущие студенты не имели ни малейшего представления о замечательных инженерах и ученых нашего края, о их научных достижениях, о промышленном развитии Тюмени в прошлые времена. В их сознании Тюмень, как и у большинства жителей города, ассоциировалась с расхожим понятием «столицы деревень». Между тем Тюмень – первый русский город Сибири, во все времена, начиная со дня ее основания в 1586 году, задавала тон промышленному развитию обширного зауральского края.

Достаточно назвать только несколько впечатляющих инженерных начинаний, рожденных как в нашем городе, так и в Тобольской губернии. Среди них – первые в Сибири металлургическое (1600-е годы, Мангазея) и оружейное производства (начало XVIII столетия, Тобольск); разработка сибирской технологии синей черепицы, не имеющей аналогов в мире (Тюмень, 1701 г.); первое в Сибири стекловарение в селе Коктюль (1723 г., тобольские дворяне Петр и Яков Метегоровы). Тюмень стала родоначальницей в Сибири речных судоверфей (40-е годы XIX столетия); первого за Уралом телеграфа (1862 г., Екатеринбург–Тюмень–Омск) и городского водопровода (1863 г.); первой электростанции (1893 г.); первых опытов рентгеновских исследований (1896 г.) и фотографирования (1845 г., Ялуторовск) и мн. др.

Еще в XVIII столетии в Тобольской губернии впервые за Уралом родились винокуренная промышленность (верхотурский купец Походяшин, с. Падун, илл. 339), кожевенное, лесосплавнолесопильное и бумагоделательное производство. Колыбелью сибирского стекловарения стали Ялуторовский, Исетский и Курганский уезды Тобольской губернии. Необыкновенное развитие получило сельское хозяйство. Качество сибирской пшеницы, тюменского сливочного масла, рыбных товаров было настолько известным, что в Европе покупка их пользовалась особой предпочтительностью. Маслобойные фабрики в южной части Тобольской губернии в конце XIX столетия можно было встретить почти в каждой крупной деревне. Их триумфальное развитие началось в 1886 году с Сибирского парового маслобойного завода, построенного изобретательным предпринимателем А.Ф. Памфиловым на заимке Черная Речка близ Тюмени.

Равнинные просторы Тюменского края в XIX веке напоминали путешественникам пейзажи Голландии: настолько часто можно было видеть вокруг многочисленные ветряные мукомольные мельницы. Не были оставлены без внимания и речные энергоресурсы края. Водяные мельницы на речных запрудах Пышмы, Иски, Ука и других рек исправно мололи зерно.

В уже упомянутой Мангазее, форпосте освоения русскими Сибири на рубеже XVI–XVII столетий, еще в начале 1600-х годов купцы из Архангельска впервые в Сибири на р. Таз установили на сигнальной башне речного причала крупноформатные часы-куранты, более чем на два с половиной века опередив сооружение подобных часов в Тюмени на здании городской Думы. В Тюмени с начала XIX века началось колокольное производство по инициативе семьи Гилевых, на много десятилетий ставшее единственным от Урала до Охотского моря.

В наших краях родились, жили или работали многие выдающиеся предприниматели, инженеры и ученые, внесшие заметный вклад в развитие не только российской, но мировой науки и техники. Среди них в первую очередь следует назвать уроженца Тобольска, ученого с мировым именем Д.И. Менделеева. Из Тобольска начинали свои экспедиции русские путешественники и первопроходцы Сибири – С. Челюскин (1734 г.), С. Дежнев и мн. др. В Тюмени и Тобольске в разное время работали или побывали сподвижник М.В. Ломоносова историк Г.Ф. Миллер (1705–1783 гг.), выдающиеся естествоиспытатели с мировым именем – В.И. Беринг (1681 –1741 гг.), П.С. Паллас, А. Гумбольдт, А.Э. Брем, В.П. Семенов-Тян-Шанский.

Тюменские инженеры и предприниматели Н. Тюфин, А.Ф. Поклевский-Козелл, И.И. Игнатов, Р.Г. Гуллет, братья Вардропперы и мн. др. в середине прошлого века в короткий срок создали в Тюмени несколько судостроительных верфей и мощный речной флот. Он обслуживал все речные магистрали Западной Сибири. К концу века тюменские суда плавали на Байкале, на Лене, на Амуре и даже у побережья Охотского моря. Владелец одной из тюменских верфей А.К. Трапезников в 70-х годах прошлого столетия стал пионером плаваний сибирских пароходов в страны Западной Европы, и, в частности, в Лондон и обратно в Тобольск через устье Оби.

Доброй памяти сибиряков удостоился выдающийся русский инженер, мостостроитель Е.К. Кнорре. Железная дорога Тюмень–Омск (1911–1913 гг.) с ее уникальными мостами, виадуками и кессонной технологией возведения мостовых опор – заслуга Е.К. Кнорре. Профессор В.М. Брадис (1890–1975 гг.) – автор знаменитых «Четырехзначных таблиц», знакомых каждому школьнику, годы юности провел в наших краях (Туринск, Тобольск, Березово). Здесь он подготовил ив 1919 году в Петрограде впервые издал свои таблицы. До сих пор они служат народному образованию, а количество переизданий «Таблиц» приближается к трехзначной цифре.

С нашим краем связаны судьбы ученых, инженеров, изобретателей радио и телевидения. В годы войны в Тюмени и Заводоуковске работали, возглавляя авиационные заводы, знаменитые авиаконструкторы О.К. Антонов и А.С. Москалев. В 1942 году Тюмень стала родиной первого в мире летающего танка, а Заводоуковск – первых российских реактивных самолетов, испытанных в уральском небе аэропорта Кольцово под Свердловском (Екатеринбургом).

Генеральным конструктором всех атомных ледоколов России стал наш земляк А.Е. Перевозчиков (1908–1978 гг.), родившийся в поселке Ертарка Тюменского округа. Один из создателей первой в мире атомной электростанции в Обнинске д.т.н. В.А. Малых (1923–1973 гг.) – изобретатель первых в мире тепловыделяющих элементов (ТВЭЛов), наиболее ответственных узлов реактора, также в молодости был связан с нашим краем.

Примерами подобного рода можно было бы насытить текст в еще большей степени. Как известно, объять необъятное нельзя, тем более, что о многих замечательных ученых нашего края уже сказано в предыдущем повествовании. Не упомянуты здесь многие замечательные геологи – первооткрыватели тюменской нефти и богатств тюменского Полярного Урала, работавшие в наших краях.

Перечисленные имена и факты, мало знакомые широкой общественности, определили цели, задачи и содержание экспозиций музея в разделе истории науки и техники (илл. 340). Прежде всего, как во всяком музее, предполагалось собрать коллекцию старинных экспонатов по истории техники, выполненных или найденных в нашем крае на протяжении XVII–XX столетий. Наряду с этим предусматривалось продолжить поиски замечательных имен ученых, инженеров и предпринимателей, судьбой своей связанных с Зауральем. Учитывая ведомственную принадлежность музея, экспозиции используются для привлечения школьников, будущих абитуриентов, в университет. При этом пользовались проверенным педагогическим приемом: выработать в сознании учащегося интерес к технике методом удивления от увиденного («Надо же!» Или вспомните, как в ваши школьные годы на уроках химии вы удивлялись и нетерпеливо хотели узнать, почему при соединении двух порошков получается газ, а не твердое вещество) и беспроигрышного эффекта от общения со стариной. К примеру, всевозможные современные проигрыватели с электронной начинкой совершенно не привлекают внимания посетителей, но возле граммофонов столетней давности постоянно толпятся заинтересованные школьники. И не только они, но и взрослые, преподаватели и студенты. Экспозиции музея используются в целях воспитания у студентов любви к малой родине, краю, в котором живешь и учишься, к великой России, уважения к научно-техническим достижениям предшествующих поколений. Наконец, музей – учебная база при чтении курса лекций и практических занятий по минералогии, по истории науки и техники, нефтяному делу и по курсам истории некоторых специальностей и предпринимательства.

Экспозиции музея размещены в 8 залах: истории науки и техники XVII–XIX столетий (илл. 341), истории записи и воспроизведения света и звука (илл. 342), истории радио и телевидения в нашем крае, техники XX века, истории Тюменского индустриального института – государственного нефтегазового университета.

У входа в музей на стене коридора первого этажа установлена мемориальная доска первому ректору института, проф. А.Н. Косухину (1925 г., Симферополь – 1988 г., там же).

Вводный зал геолого-минералогического сектора располагает сведениями о выдающихся геологах-сибиряках и о профессорах-геологах нашего университета, в том числе – ушедших из жизни. Посетителям надолго запоминается подборка-выставка геологической литературы, выпущенной с конца XIX и в десятых– тридцатых годах минувшего столетия. В самом вместительном центральном зале демонстрируются минеральные сокровища Урала, включая тюменскую полярную его часть, богатейшая коллекция минералов и горных пород, собранных во многих районах России. Отдельная вместительная комната отдана материалам истории открытия нефти и газа в Тюменской области. С годами в музее накопилась пока скромная, но достаточно представительная подборка книг для будущей библиотеки. Ее основа – дары сотрудников вуза и горожан из областного центра, Тобольска, Ишима и др. мест.

Среди многочисленных уникальных образцов техники прошлого можно упомянуть некоторые из них, хранящиеся в отделе истории техники: ручной печатный станок фирмы G.Sigl, Berlin und Wien, изготовленный в Германии в 1870 году; рельс Нижнесалдинского завода 1875 года (Урал); насос с тюменской водокачки с паровым приводом (80-е годы прошлого века); керамические изделия тюменского гончарно-изразцового завода «Фортуна», 1870 год; церковный колокол с любопытным текстом: «Лить в заводе П.И. Гилева и сыновья въ Тюмени, 1915»; ручная маслобойка конца XIX века фирмы братьев Нобелей (г. Омск); детали клепаного заторного чана с Падунского винокуренного завода – образца забытой в наше время технологии клепки, и мн. др.

Как-то мне довелось проводить экскурсию со школьниками пятых–шестых классов. Один из любознательных юных посетителей озадачил меня неожиданным вопросом: какие экспонаты в музее самые-самые древние? Подумав с минуту (сразу и не сообразишь!), пришлось назвать находки окаменелостей из геолого-минералогической секции, им не один десяток миллионов лет, а по изделиям человеческих рук – курок ружья времен освоения Сибири Ермаком. Затем вспомнил монеты XVIII столетия: елизаветинские 1757 года, тремя годами позже – екатерининские 1776-го года, а также сибирские провинциальные монеты из колыванской меди, выплавленной на алтайских заводах.

Самой древней книгой, хранящейся в музее, стала «Российская грамматика Михайла Ломоносова», – прижизненное издание 1755 года в Санкт-Петербурге. В свое время учебник выдержал 14 изданий. Музей располагает уникальным изданием Г.Ф. Миллера под названием «Географический лексикон Российского государства...», напечатанном в Москве в 1771 году, одним из томов иллюстрированного издания 1895 года «Жизни животных» А.Э. Брема, юбилейным сборником статей, посвященном 200-летней годовщине со дня рождения М.В. Ломоносова и напечатанном Московским университетом в 1912 году. Музей бережет прижизненные публикации Д.И. Менделеева «Основ химии» 1903 года, 7-е издание, и «К познанию России» (4-е изд., 1906 г.). В геолого-минералогическом отделе на выставке редкой книги геологической тематики демонстрируются «Геология» А.А. Иностранцева, СПб, 1889 года издания, «Минералогическое царство» Т. Гюриха (СПб, 1890 г.), «Ухтинский нефтеносный район» (Вологда, 1909 г.), «Месторождение нефти на западном берегу северной части Сахалина в районе р. Лянгри» А.Н. Криштофовича (Л., 1927 г.) и др.

Уникальна коллекция граммофонов (илл. 343), музыкальных шкатулок (илл. 344) и патефонов, включая миниатюрный дорожный, выпускавшихся с середины XIX и до начала минувшего века. Перфорированные металлические пластинки-диски музыкального ящика, созданного в начале второй половины XIX столетия, хранят записи гимна России «Боже, царя храни» и полузабытых танцевальных мелодий. Для нас, инженеров, они интересны не только сами по себе, но и представляют собой уникальный памятник техники сохранения информации с помощью перфорирования в те годы, когда пластмассовые пластинки для граммофонов еще не были изобретены. Это – материальная история программирования (илл. 345).

Среди отдельных коллекций и экспонатов есть образцы старой бытовой техники, вызывающие восторг посетителей. Например, звуковая головка граммофона с иглодержателем, выпущенная в 1895 году (илл. 346); набор страховых табличек с начала XIX века (илл. 347); подборки всевозможных по конструкции и внешнему оформлению керосиновых ламп (илл. 348) и пишущих печатных машинок (илл. 349), в частности, германской фирмы «Underwood» и ее филиала в России («Ундервудъ», главный представитель для всей России Г. Герляхъ, Варшава, Санктъ-Петербургъ, Москва»), и мн. др.

Разнообразие конструкций керосиновых ламп поражает воображение. Еще недавно, в первой половине ушедшего века, в научно-популярных статьях часто можно было встретить слова похвалы этому замечательному изобретению человечества. Оно прошло длительную эволюцию от лучины и масляной лампы – сосуда с погруженным в него фитилем, до керосинового источника света. В принципиальном отношении перечисленные светильники повторяют друг друга. И тут, и там горючее вещество (смола, масло, керосин) пропитывает эластичный материал, который при поджигании медленно горит. Пламя создает свет. Понадобилось несколько веков, чтобы наступило триумфальное шествие безопасного и яркого светильника под названием керосиновая лампа, лишенного копоти. А произошло это событие только тогда, когда одному из сотен изобретателей, пытавшихся усовершенствовать масляную лампу, пришла в голову гениальная догадка о необходимости отделения сосуда с маслом и горелки. Создание мощной тяги воздуха с помощью прозрачной стеклянной трубы и изобретение фитиля, свернутого в трубку, не только обеспечивало полное сгорание керосина, но и увеличило яркость пламени. Некоторые экземпляры керосиновых ламп представляют собой уникальные художественные произведения искусства. Неслучайно многие музеи мира считают за честь иметь у себя в экспозициях и фондах коллекции осветительных ламп всех времен и народов. А в польском городе Кросно, одном из центров нефтяной промышленности страны, существует специальный музей керосиновой лампы.

Редкие экспонаты размещены в зале истории радио и телевидения. Среди них действующие точные макеты первых в мире приемно-передающих радиоустановок Г. Герца (1880-е годы) и А.С. Попова (1895 г.), (илл. 350), радиоприемники середины 20-х годов, детекторные (П-4) и одноламповые конструкции Московского телеграфного завода слабого тока (быв. «Морзе»). Привлекают постоянное внимание посетителей действующие модели малострочных телевизоров тридцатых годов с механическим разложением строк (диск Нипкова или зеркальный винт Околиксани) и с размером экрана, как с иронией говорили тогда, в почтовую марку (соответственно, о самом телевизоре – с почтовый ящик). Интересна подборка иллюстративных материалов. Например, одна из первых брошюр 1917 года с описанием радиостанции любительского изготовления; фотография членов радиолюбительского кружка в г. Ишиме 1926 года с демонстрацией аппаратуры того времени; фото членов ОДР (Общества друзей радио) г. Тюмени, 1928 г. и лотерейного билета ОДР, выпущенного в 1929 году, снимки радиоаппаратуры, отсутствующей в музее. В фондах хранится архив изобретателя первой полностью электронной телевизионной системы (1925–1928 гг.) Б.П. Грабовского. Он содержит около 30 папок и передан музею в начале 80-х годов вдовой ученого Л.А. Грабовской.

Приемные устройства и уровень радиотехники отечественного и зарубежного производства 30-х годов представлены приемниками типа РПК-10, ТМ-8,6Н-1 и др. Разнообразна подборка радиоприемников, военных передатчиков и приборов зарубежных стран: Германии (1935–1938 гг.) фирм «Lorenz», «Saba», «Norа», в том числе измерительная аппаратура высококачественного изготовления для вермахта концерна «Simens», Англии – фирмы «Ediswan», Финляндии – «Suomi», и др.

Демонстрируются армейская радиоаппаратура военного времени Соединенных Штатов, полученная Россией по ленд-лизу (илл. 351), продукция Германии, Японии, Чехословакии, Венгрии, коллекция радиоламп и радиодеталей 50–60-летней давности многих стран мира. Особого внимания заслуживает радиоприемник знаменитой голландской фирмы «Филипс», выпущенный в 1935 году. Он построен по весьма популярной в те годы схеме «прямого усиления» и внешне напоминает отечественный приемник «СИ-235» того же года выпуска. Богата экспозиция послевоенной отечественной радиопромышленности, в том числе популярный когда-то детекторный приемник «Комсомолец-49», первый массовый телевизор «КВН-49», приемники «Ленинград», «ВЭФ», «Балтика», «Нева», «АРЗ-49», «Москвич», «Искра», «Рекорд» и мн.др. Занимательна коллекция мощных электронных радиоламп для передающих устройств, осциллографических трубок и приборов радиационной регистрации (илл. 352). Представлены самые первые кристаллические диоды и триоды полупроводникового типа конца 40-х и начала 50-х годов. Широко показана история телефона и телеграфа. В частности, демонстрируется старинный телефон 1895 года шведской фирмы «Эриксон» – ровесник радио, детали первых телефонных станций с автоматическим набором номера абонента (1910 г.), стартстопные буквопечатающие телеграфные аппараты довоенного производства.

Среди уникальных образцов техники недавнего прошлого упомянем один из первых в мире плоский с черно-белым изображением телевизионный экран-монитор большого размера (13 на 24 см) на жидких кристаллах (1986, Япония), представительную коллекцию по истории осциллографа и персонального компьютера, интересные экземпляры магнетронов, высокочастотных волноводов, радиолокаторов с телевизионным экраном на круговой развертке. Посетители могут увидеть и оценить уникальные свойства магнитной жидкости, тормозящее действие электромагнитного поля на падающий мощный магнит в алюминиевой трубе – замкнутом витке, и мн.др.

Материалы стенда истории персонального компьютера отображают приоритет нашей страны в создании этого электронного устройства, за сравнительно короткий срок – четверть века – заполнившего рабочие столы человечества на всех континентах Земли. В частности, в противовес общераспространенному мнению о появлении первого персонального компьютера (РС) в США, созданного фирмой «Эппл компьютерз» в 1975 году, мы демонстрируем достижение нашего земляка из Омска, инженера А.А. Горохова. Он еще в 1968 году запатентовал программирующий прибор, содержащий все основные элементы персонального компьютера. Только финансовые затруднения, столь обычные для России, не позволили в те годы завоевать мировой рынок отечественными РС.

Демонстрируются различные конструкции накопителей информации на магнитной ленте и на кольцевых ферритах, давно снятых с производства в связи с переходом на жесткие диски и дискеты.

Привлекает внимание спутниковое телевизионное оборудование, пока что мало распространенное в Тюмени. Его уникальность – в поворотной антенне-«тарелке», способной обозревать весь горизонт нашего восточного полушария. Специальное запоминающее устройство автоматически останавливает поворот антенны в заданном азимуте, направляя «тарелку» с высокой точностью на выбранный спутник. В результате на экране телевизора с высочайшим качеством (цифровая передача сигнала) можно смотреть передачи Японии, Китая, Индии, Арабских Эмиратов и всю Европу.

Раритеты оптики представлены на примерах, не имеющих мировых аналогов. Это, прежде всего, растровый стереоэкран – выдающееся научное достижение России (1940–1966 гг.), и девятиобъективный проектор для стереоскопического (объемного) наблюдения предметов на этом экране без специальных очков (илл. 353, 354).

Мало кто помнит, что в далеком военном 1944 году в Москве открылась первая в мире специальная киностудия «Стереокино». Тогда же в гостинице «Москва» стал работать кинотеатр с растровым стереоэкраном для показа фильмов с объемным изображением. Зрители, в отличие от аналогичных кинотеатров в Европе и Америке, не пользовались какими-либо очками. Это был мощный научно-технический прорыв в технологию демонстрации стереоскопических фильмов. Реальность такого прорыва стала возможной благодаря деятельности талантливого, если не сказать больше – гениального изобретателя, лауреата Гос. премии С.П. Иванова, автора растрового стереоэкрана[33]. В годы, когда в ТИИ создавалась стереолаборатория (1964–1965), С.П. Иванов не однажды бывал в институте, консультировал Д.Д. Саратовкина и подарил лаборатории несколько своих стереоэкранов. Один их них до сих пор находится в работе и выполняет роль достопримечательности музея. Главная заслуга С.П. Иванова состоит в том, что он не только разработал теорию растрового экрана, но и, что главное, создал и запатентовал сложнейшую автоматическую технологию его изготовления, включая штамповку длинных цилиндрических линз растра из оптического стекла.

В студенческие годы (1950) мне довелось побывать в столице в маленьком стереотеатре гостиницы «Москва». Зрелище оказалось незабываемым... До сих пор помню названия стереоскопических фильмов: «Робинзон Крузо», «Машина 22–12», «Карандаш на льду». Успех этих фильмов у зрителей был потрясающий. К сожалению, в 60-е годы кинотеатр перестал работать. Причин краха стереопоказа без очков много: малый по вместимости зал, недостаточная площадь экрана (1,2x1,2 м), сложность и нестандартность съемочной и проекционной аппаратуры и др. Думается, однако, что главная причина состояла в косности тех представителей власти, от кого зависело дальнейшее совершенствование уникальной аппаратуры. Будучи в Тюмени, С.П. Иванов с горечью рассказывал нам о тех препятствиях, которые он испытывал в Москве, когда «пробивал» свое изобретение, отстаивал российский приоритет и боролся с теми, кто пытался поставить свое имя рядом с Ивановым.

В музее демонстрируются все известные способы и приборы стереоскопии: простейшие ручные стереоскопы Х1Х-го столетия, родившиеся почти вслед за изобретением фотографии (илл. 355), поляроидная (илл. 356) и растровая проекции с очками и без них, анаглифы и голография, псевдостереолинзы, объемные изображения на экранах мониторов персональных компьютеров и бытовых телевизоров. Стереоскопическая коллекция музея уникальна, она не имеет аналогов в мире. Ее основателю – профессору Д.Д. Саратовкину (илл. 357) посвящен специальный стенд. Впрочем, говоря о том, что стереоскопическая коллекция музея наиболее полная, я несколько лукавлю. С.М. Палкин как-то рассказывал мне, что в первые послевоенные годы (1946–1948 гг.) в Тюмени в газетном киоске старинного гастронома, стоявшего на перекрестке улиц Республики и Первомайской, продавались диковинные стереоскопические открытки. Они производили такое же впечатление на зрителей, как и современные. На их поверхности, как, наверное, обращали внимание читатели, расположены выдавленные в подложке открытки линии растра – миниатюрные цилиндрические линзы. С их помощью два наложенных друг на друга изображения создают эффект объемности. В 40-х годах растр делать не умели. Вместо него на сдвоенные фотографии натягивалась решетка из струн, разделяющая для глаз левое и правое изображение. Если открытку сгибали в дугу, то можно было видеть, например, как на лице женщины двигались ресницы на глазах или наблюдалось перемещение губ. Струнная технология давно ушла в прошлое, но она запомнилась старшему поколению людей. Разумеется, я знал о такой технологии, но держать в руках подобный шедевр старинной техники не приходилось. Нет его и в нашем музее. Не сохранились ли такие открытки у кого-нибудь из тюменцев? Дополняют показ истории оптики старинные фотоаппараты, включая гигантские павильонные, микроскопы конца XIX столетия, электронный микроскоп 40-летней давности, история направленной передачи световой энергии по криволинейному каналу, знаменитый опыт Д. Тиндаля (1887 г.), и современный оптико-волоконный кабель для оптической связи, большеформатная (35x35 см) линза Френеля.

В залах музея работают постояннодействующие выставки, посвященные тому или иному памятному событию в истории техники или же развитию во времени конструкции какого-либо экспоната: весов, швейных машин («Зингер», «Поповки», Подольского завода, илл. 358, китайской фирмы), самоваров, керосиновых ламп высокохудожественного исполнения (Берлин, конец Х1Х-го столетия), измерительного и слесарного инструмента, замков, каслинского и местного бытового чугунного литья, в том числе «Товарищества Н.Д. Машарова и К⁰ въ Тюмени» (илл. 359) и т.п. Можно назвать еще некоторые коллекции, прежде всего – печатных машинок, внушительную выставку часов и механизмов к ним. В составе коллекции выделяются часы с боем XIX века фирм Gustav Becker (Freiburg, Германия и La roi de Paris Франция).

Постоянно привлекает посетителей выставка весов. Наиболее старые из них с гравировкой имени мастеров относятся к 1847–1870 годам. Интересен английский безмен конца XIX века. Необычна конструкция весов-пурки для анализа качества зерна. Пурка выпущена в 1901 году Балтийским заводом весов, гирь и мер механика Павла Рааше в г. Риге. На выставке демонстрируются первые (1951 г.) промышленные весы Тюменского приборостроительного завода. Кроме того, представлены конструкции аналитических весов с высокой точностью измерения, в том числе гравитационного типа – гравиметры для решения геофизических задач.

Посетители могут увидеть выставки «150 лет фотографии в Сибири», «100 лет русскому автомобилю», экспонаты крестьянской техники XIX века, подборку деталей измерительных и медицинских приборов прошлого столетия, принадлежавшие когда-то лауреату Нобелевской премии академику-физиологу И.П. Павлову (1849–1936 гг.), оказавшуюся в Тюмени по инициативе канд. биол. наук Е.В. Копылова. Уникальна экспозиция, посвященная пребыванию в наших краях Д.И. Менделеева. О знаменитом сибиряке написаны сотни книг, тысячи статей, но очень мало материалов о посещении им родных мест. Подборка необычных экспонатов в некоторой мере восполняет этот пробел. Среди них коллекция старинных, в основном сибирских, монет, когда-то принадлежавшая ученому, богатая подборка художественных почтовых открыток начала XX века, в необычной форме освещающая биографию Д.И. Менделеева, его малоизвестные портреты.

В залах музея работают выставки истории электроизмерительных, рентгеновских приборов и электростанций в Тюмени, кино и аудио-видеозаписи, солидный комплект всевозможных кино и видеокамер, истории космических исследований в Западной Сибири и связей индустриального института со Звездным городком космонавтов. В музее городка, кстати, хранится монография автора «Бурение скважин вне Земли» (М., «Недра», 1977). По заказу учебного центра Звездного городка в 1980 году телецентр института изготовил малую замкнутую систему учебного телевидения. Несколько лет она использовалась для обучения космонавтов. В музее демонстрируется фрагмент системы. Некоторые из космонавтов не однажды посещали институт, их впечатления хранит книга почетных посетителей. Знаменательным событием для нашего края стало приземление в районе Нижневартовска в 1976 году лунного модуля межпланетной станции «Луна-24» с образцами лунного грунта.

Не забыта история первого за Уралом любительского и учебного телевизионного центров в г. Тюмени (1957–1965 гг.). Весьма экзотически выглядит необычная коллекция электронных ламп многих стран мира, начиная с 20-х годов минувшего столетия, телевизионных электронных трубок и фотоумножителей. Демонстрируются редкие коллекции горных компасов, геодезических инструментов, географических и геологических карт, подробные сведения о первой в наших краях опорной тюменской геологоразведочной скважине глубиной 2000 метров (1948–1952 гг.), образцы горных пород-кернов из Уренгойской сверхглубокой скважины (почти космическое вещество!). Музей располагает аналогичными кернами из сверхглубоких скважин с Кольского полуострова (СГ-3), с Урала (СГ-4), из Криворожья – все это ждет любознательных посетителей. Они увидят также коллекции и поделки из полудрагоценных минералов (яшмы, лазурита, родонита, раухтопаза, нефрита, чараита, малахита, цитрина, аметиста, янтаря, синтетического кварца и алмаза, агата и опала, сердолика и др.). В витринах – образцы нефти из месторождений Западной Сибири, морские окаменелости и отпечатки древних растений различных геологических эпох и периодов.

Редчайшим экспонатом музея с недавних пор стал железокаменный метеорит «Тюмень», доставленный в 1988 году из деревни Кулаково, что под Тюменью. В экспозиции прослеживается его драматическая судьба со времени наблюдения падения метеорита в начале XX века (1903 г.), и первой находки одного из его фрагментов на окраине Тюмени в том же году. В центральной части главного зала геолого-минералогической секции можно наблюдать кристаллы-гиганты кальцита, галенита, горного хрусталя. Друзы хрусталя привезены с Полярного Урала, ставшего после распада СССР одной из привлекательных баз по добыче оптического сырья, фосфоритов, баритового концентрата, свинцовых и марганцевых руд, редких металлов.

Работает экспозиция по истории заводов Тобольской губернии, в частности, прослежена жизнь одного из первых судостроительных – Жабынского, и стеклоделательных – Боровлянского, Битюковского и Заводопетровского. Музей располагает исчерпывающими материалами о памятниках техники на всей территории Тюменской области. Только у нас можно познать историю спутникового телевещания в Сибири и впечатляющее шествие все возрастающего потока «тарелок» на крышах городских домов. Кроме постоянных выставок музей предоставляет возможность демонстрации временных, была бы инициатива энтузиастов-коллекционеров, любителей живописи и всех желающих из состава сотрудников университета и жителей города. Так, с успехом прошли выставки акварелей (пейзажи) профессоров Е.А. Пономарева и Е.М. Максимова.

Отдельный зал музея целиком посвящен истории высшего технического образования в Тюмени с начала 30-х годов прошлого столетия и первого сибирского нефтяного вуза, открытого в декабре 1963 года в соответствии с постановлением правительства. Демонстрируется памятная медаль в честь первого выпуска инженеров (1969 г., илл. 360) и диплом лауреата премии комсомола, полученный студенческим научным центром (1979 г.) Освещается деятельность первого ректора профессора А.Н. Косухина, основателей и ветеранов института, студентов первого набора. Прослеживается становление студенческих строительных отрядов, художественной самодеятельности, научных исследований, факультетов и кафедр. Демонстрируются первый номер многотиражки «За инженерные кадры» (3 октября 1966 г.), многие документы и фотографии из жизни вуза и студенчества на протяжении последних 35 лет, спортивные и научные награды, история компьютеризации учебного и научного процессов.

На протяжении 35-летней истории музея в его создании и развитии участвовали многие штатные работники и сотрудники института. Геолого-минералогическую секцию музея под научным руководством проф. В.К. Ермакова в разное время возглавляли К. Водопьянова (1975–1979 гг.), Ф.А. Монакова (1979–1981 гг.), Г. Гусева (1982–1987 гг.), В.А. Ермакова (1987–1995 гг.). С 1983 года научное и хозяйственное руководство музейными делами выполняется автором этих строк. Самые тяжелые хозяйственные хлопоты по ремонту помещений и первоначальному обустройству экспозиций легли на плечи проректора по АХЧ В.Д. Обухова и проф. Ю.С. Папина, тогда – проректора по научной работе. В секции истории науки и техники работали и принимали участие в обустройстве музея в наиболее трудный первоначальный период О.А. Зубарева-Иванюк, И.Я. Завьялова-Вейсиг, Б.А. Кряжев, С.Б. Владимиров, Т.В. Ключникова, кандидат биологических наук Е.В. Копылов (илл. 361), профессор Б.А. Богачев, В.А. Ефремов. Продолжают трудиться штатные сотрудники А.Е. Лыткин, Н.И. Степанов, А.К. Щекотов, кандидаты исторических наук Е.Н. Коновалова и Н.А. Балюк, старший научный сотрудник Г.И. Иванцова, уборщицы М.Н. Бычкова и Н.Ю. Фролова.

Нельзя не упомянуть имена бескорыстных дарителей, кто на протяжении многих лет способствовал умножению экспозиций и запасников музея и благодаря которым музей непрерывно развивается и обновляется. Постоянное пополнение музея новыми экспонатами, как известно, служит непременным условием неугасающего интереса к нему, поддержания его авторитета и посещаемости. Среди них в первую очередь следует назвать работников Тюменского индустриального института, а позже – нефтегазового университета профессоров Н.Н. Карнаухова, Ковенского И.М., Матусевича В.М., Магарила Р.З., Каналина В.Г., Кучерюка В.И., Максимова Е.М., Пономарева Е.А., Новикова В.Ф., Д.Д. Саратовкина, В.В. Мелихова. Неоценим вклад доцентов Костарева И.И., Харитонова П.Е., Невзоровой Э.Г., Мухина Э.М., Федорова Б.В., преподавателей и сотрудников Зубаревой Е.В., Дедова В.А., Варлашкиной Н.М., Анцыгиной Н.Н., Михайлова В.А. и мн. др.

Особую благодарность хотелось бы высказать нашим студентам и выпускникам, пополнившим коллекцию геолого-минералогического отдела музея: В. Рожаеву (ГН-64-1), Н. Бердышевой (ГИГ-75-1), Ю. Иванову (ГФН-88-1), Ю. Нелепченко (ГФН-89-1), В. Зозуле (ГФН-95-1), В.Токмакову, А. Якшину и мн. др. Заметный начальный вклад в оснащение едва ли не самой полной в Сибири радиотелевизионной коллекции, основанной кандидатом биологических наук Е.В. Копыловым, внесли радиолюбители из Тюмени Г.В. Барбин, С.С. Дроздов, А.А. Золотухин (профлицей № 30), С.Л. Леденцов (трансляционный радиоузел), А.А. Мацко из радиопередающего центра г. Тюмени, Л.Я. Островский, С.М. Палкин, Е.С. Попков, Н.С. Стоянов, И.А. Чукланов (ГПТУ-13), а также студенты Э.С. Торопов (ГН-95-2, мобильный компьютер) и Д. Панов (лицей ТюмГНГУ).

Мы благодарны за содействие старейшему жителю Тюмени Садырину М.А., Яковлеву М.Я. (станция юных техников, Ишим), вдове старейшего радиолюбителя Ишима Н.П. Хрулева Хрулевой Г.А., Дубенкину Ю.П. (село Орловка Бердюжского района), Максимову А.А. (Кострома, правнучатый племянник Д.И. Менделеева), художнику Л. Козлову (Москва), тюменцам Хольному Ф.А., Полещуку В.В., семье Янкиных В.П. и Л.В., Бычину Б.П., (Тюмень), Захарову А.П., Осипову Н.Я., скульптору Распопову Н.В. К расширению состава экспонатов проявили внимание семья А.А. Кузьмина-Ицковича, Иванов А.А., Корнеев Л.И. (завод мед.оборудования), Радченко-Коновалова Н.Д., Ивкины УБ. и А.И., И.Г. Хомяков (Ялуторовск), Знаменский А.А., А.Д. Редикульцев и Фофанов П.И. (все – Тобольск), коллекционеры В.А. Ефремов, М. Колотыгин, А.Е. Митченко (Тюмень), А.Л. Попов (Москва), А.К. Щекотов, Н.А. Суичев, Н.Н. Мелентьев (музей депо железной дороги), В.Т. Коптелов (железнодорожный музей), А.И. Желейко (медицинский музей), Е.И. Кулаченко, С.Н. Кубочкин, В.И. Черенев, В.Б. Дмитриев, В.В. Басков, мастер фабрики фотоуслуг Ф.И. Мирон, А.Н. Свинкин, В.И. Пеун. Наши экспозиции пополнились благодаря вниманию проф. кафедры физики ТюмГУ В.М. Дерябина, А.Е. Ельцина и Ю.В. Тарасова (Талица), В. Баканова (ЗапсибНИГНИ, г. Тюмень), собирателя старины А.П. Емельянова (Архангельск), А.Н. Косарева (судостроительный завод, Тюмень), Г.И. Криволапова (село Каменка, Тюменский район), В.А. Ванина (геофизик, быв.студ. гр. ГФН-83-1), госп. М. Дикмана (г. Целле, Германия) и мн., мн. др.

Следует назвать некоторые производственные организации и учреждения, с которыми музей имеет хорошие деловые связи: Тюменский краеведческий музей (Исламова Т.М.), Тюменское геологическое управление (Подсосов А.И.), Тюменская междугородная телефонная станция и телеграф (М.И. Колодяжный, Т.Н. Платонова, А.А. Несговоров), Тюменьгеофизика, Западносибирское аэрогеодезическое предприятие, антикварные магазины «Джоконда» и «Антик», судоремонтный завод, поликлиники города (старое рентгеновское оборудование), Падунский винокуренный завод, Ишимский, Заводоуковский и Ялуторовский краеведческие музеи. Мы сотрудничаем с Политехническим музеем в Москве, музеями радио в Екатеринбурге и Санкт-Петербурге, с Петербургским научно-техническим обществом радиотехники, электроники и связи им. А.С. Попова Музей истории науки и техники – это сокровищница материальной культуры и научно-технической мысли нашего края в предшествующие времена, храм знаний о достижениях технической старины. Он – одна из тех надежно действующих ячеек университетского профиля, которые создают вузу имидж, известность и авторитет не только в городе и области, но и в Сибири, в России и за рубежом. Об этом свидетельствуют записи многочисленных делегаций не только России, но и многих зарубежных стран в книге отзывов почетных посетителей (см. фрагменты некоторых отзывов). Ежегодно сотрудники музея совершают экспедиции по районам Тюменской, Омской, Курганской и Свердловской областей для сбора новых материалов и экспонатов. В последние три года к традиционным хлопотам добавились изыскания метеоритов и обследования мест их падения.

По итогам научно-исследовательских работ за последние 15 лет сотрудниками музея в местной и центральной печати опубликованы сотни статей, 15 монографий и сборников статей: В.А. Ефремов. «Ювелирное искусство в Тобольске» (5 печ. л., совместно с А.Г. Елфимовым, Ю.С. Надточим, 1997, М., «Галарт»); В.Е. Копылов. «Тюмень глазами художника, фотографа и путешественника 17-20-х веков» (32 печ. л., совместно с Н.И. Сезевой, 1998, М.– Верона, Италия) и др. Работники музея участвуют в заседаниях популярного клуба «Тюменская старина», Ученого совета краеведческого музея, в комиссии по топонимике при городской мэрии. С привлечением фондовых материалов музея оказана помощь архитекторам города в работе над проектами восстановления архитектурного облика частично утраченной Крестовоздвиженской церкви, синагоги и взорванной часовни на Центральной площади. Благодаря нашим усилиям установлены мемориальные доски на зданиях, где в разное время останавливались ученый с мировым именем Д.И. Менделеев, адмирал С.О. Макаров, изобретатель радио А.С. Попов.

В конце 1997 года произошла реорганизация музейной работы в университете: решением Советов вуза и НИСа образован научно-исследовательский институт истории науки и техники Зауралья (НИИИНТЗ), в состав которого вошел музей с его сотрудниками и группа информационно-издательского и научного обслуживания.

1. «Экспозиции музея составляют гордость института и зависть со стороны ваших коллег – ученых и преподавателей академии им. Губкина. История края и нефтяной промышленности – наше общее достояние. Ректор А.И. Владимиров, 3 декабря 1993 г.».

2. «Мы, учителя из районов Тюменской области, сердечно благодарим создателей музея. Надо же: у нас родился чудесный источник истории технических знаний, 10 января 1994 г.».

3. «Чувство огромного уважения и восхищения вызывает Ваш замечательный музей, посвященный прекрасному народу Сибири, его великим землякам, их труду и огромному вкладу в могущество России. Большое спасибо за память к делам и традициям земли тюменской. Профессор Грязное, Уральская горно-геологическая академия, 21 апр. 1994 г.».

4. «С удовольствием ознакомился с музеем, отмечаю гигантскую работу по его созданию, особенно по сбору экспонатов, относящихся к истории радио. Ректор Томской академии систем управления и радиоэлектроники, вице-президент МАНВШ И. Пустынский».

5. «С большим интересом ознакомились с выставкой, посвященной 100-летию радио. Восхищены показом стереоскопических изображений. Мы узнали много интересного и нового, что пригодится нам в работе. Обязательно приведем своих будущих учеников на экскурсию. Студенты педколледжа – 1, 18 апреля 1995 г.».

6. «Случайно зашли в музей и были ошеломлены коллекциями и экспонатами. Каждые участки выставок поражают полнотой экспозиции, все настолько продумано и интересно, что мы станем постоянными вашими посетителями. Сотрудники кафедры СРНГО ТГНГУ, 28 августа 1995 г.».

7. «Проведенные мною часы при просмотре экспозиций музея останутся в памяти на всю оставшуюся жизнь. Я как бы вернулся в прошлое, вспомнил о военных годах Заводоуковского авиационного завода 499, на котором работал, о встрече и дружбе с курсантом спецшколы ВВС Владимиром Комаровым – будущим космонавтом. Бывший механик завода, пенсионер Г.А. Лыткин, Санкт-Петербург, 3 февраля 1996 г.».

8. «Благодарю за возможность посещения очень интересного музея, позволившего мне лучше узнать ваш регион. Я восхищен выполненной вами работой и надеюсь еще раз сюда вернуться. Франко Ортезе, Рим, Италия».

9. «Потрясены увиденным, восхищены огромным трудом и энтузиазмом работников музея, собравших эти экспонаты, необычностью увиденного. Обязательно придем сюда снова. Члены кружка Дворца творчества детей и юношества, Тюмень, 29 октября 1996 г.».

10. «Мы восхищены и гордимся, что в Тюмени и Сибири есть такой музей. Спасибо за то, что вы существуете. Студенты гр. МБ-96-4, ТГНГУ, 31 октября 1996 г.».

11. «Низкий поклон за такой чудесный музей. Многое узнали и увидели, никто не хныкал, хотя возраст учеников от 7 до 16 лет. Наши мальчики, думается, захотят учиться в вашем университете. Учитель шк. 21, 23 ноября 1996 г.».

12. «Музей создан увлеченными и умнейшими людьми. Спасибо им и низкий поклон за такое неожиданное и нужное нам открытие. Учитель и школьники 3-го «в» класса, шк. 38, Тюмень».

13. «Удивительно, потрясающе, просто невероятно: «Политехнический музей» в Сибири. Университет обязан оберегать уникальный коллектив – хранитель музея и помогать ему. Новосибирск, сотрудники СНИИГГИМС, 9 октября 1997 г.».

14. «Спасибо за предоставленную возможность осмотреть ваш замечательный музей. Это было очень интересно, я многое узнала о Тюмени и об истории техники. Ваш друг из Канады, Джералин Луис, Эдмонтон, Альберта».

15. «Благодарим организаторов музея за титанический творческий труд на благо потомков и во славу Отечества. Восхищены количеством и состоянием собранных экспонатов, научными результатами, общим состоянием музея. Желаем дальнейшей успешной работы, помощи от администрации области и России. Участники пленума Российского Союза научных и инженерных организаций (гг. Воронеж, Смоленск, Омск, Владимир, Псков, Липецк и др.), 9 декабря 1997 г.».

16. «Я специально привезла своих детей из Заводоуковска, чтобы посетить музей, о котором много слышала. Наши ожидания более чем оправдались, особенно понравились материалы по истории телевидения. Хотелось бы, чтобы мои дети учились в этом университете. О.Г. Борисова, 11 декабря 1997 г.».

17. «Большое спасибо за экскурсию по вашему музею. Я узнала много интересного об истории Сибири и Тюмени и обязательно расскажу о вас своим друзьям. Кристина Данкерт, студентка из Гамбурга».

18. «Дорогие земляки! Желаю вам и дальше успешно развивать традиции, заложенные нашими предками при освоении Сибири. Благодаря вам не прерывается нить Российской истории. Зам. министра Комитета по общему и специальному образованию России, доктор физико-математических наук, профессор Подувалов Н.Д., 13 февраля 1998 г.».

Недавно музей посетила многочисленная, более 30 человек, группа геологов-выпускников 1973 года, собравшихся по случаю 25-летия со дня окончания Тюменского индустриального института. В книге отзывов появилась следующая запись: «Спасибо родному институту за науку для жизни, работы и для всего остального. Очень рады видеть такой богатый и уникальный музей, возникший стараниями людей, любящих свое дело. С уважением, Г.М. Мащенко-Зимуркова, первооткрыватель Нивагальского месторождения нефти Тюменской области, выпуск 1973 года, геолфак, гр. ГФН-68-2, 15 мая 1998 г.».

Наконец, в марте 1999 года музей посетил спикер Государственной Думы Г.А. Селезнев. В книге почетных посетителей он оставил следующую запись: «Хранителям нашей истории, с уважением Г. Селезнев, 19.03.99 г.».

НЕОЖИДАННАЯ НАХОДКА

Возможно, наблюдательные жители областного центра не раз замечали, что городская страдалица, улица Республики, вскапывается всякий раз, когда во главе горсовета – мэрии появляется очередной деятельный председатель... Впрочем, центральная магистраль иногда приносит жителям Тюмени не только летние неудобства, неурядицы, транспортную путаницу, но и неожиданные сюрпризы. Так, с десяток лет назад очередная реконструкция улицы в районе краеведческого музея помогла восстановить забытую часть истории нашего города в том месте, где когда-то, до 30-х годов, красовался на обрывистом берегу реки один из первых в Тюмени соборов.

Тогда же мне с помощниками довелось оказаться по служебным делам в районе филармонии. На фоне удручающей картины исковерканной центральной магистрали (только в России, наверное, способны столь живописно-безобразно строить, ломать и вскапывать) нам бросилось в глаза выброшенное экскаватором внушительного размера бревно, опоясанное по концам железными обручами.

Такие трубопроводы из дерева для перекачки рассолов мне не раз приходилось встречать и фотографировать на соляных промыслах России в Соликамске, Старой Руссе, Тотьме и Балахне.

Уж не остатки ли это тюменского водопровода прошлого столетия? Известна точная дата его сооружения – 1864 год. От водокачки на реке Туре водопровод проложили по улице Водопроводной и Царской к домам зажиточных купцов, вложивших свою часть капитала на финансирование невиданного в Тюмени строительства.

Высказанных предположений оказалось достаточно, чтобы тут же организовать студенческий отряд и грузовую машину. Через два часа деревянный трубопровод стал одним из редких экспонатов музея истории науки и техники Зауралья при Тюменском индустриальном институте (илл. 362).

Предварительное изучение находки выявило следующее: деревянная труба была изготовлена из лиственницы, возраст которой, судя по годовым кольцам, составил 210 лет. С учетом сроков укладки тюменского трубопровода в прошлом веке общий возраст находки достигает 337 лет!

Поражает правильность внутреннего отверстия. Оно было получено, по-видимому, путем сверления на специальном горизонтальном сверлильном станке. История техники XIX – начала XIX веков знала такие конструкции. Были они и на лесопильных заводах Тюмени. Для прочности деревянные трубы скреплялись наружными железными коваными обручами с винтом и четырехгранной гайкой. Сами трубы соединялись между собою встык: заостренный конец одной трубы входил в конусообразное расширение концов другой.

СОКРОВИЩА САРАЕВ И ЧЕРДАКОВ

Поиск экспонатов старой техники, особенно бытовой, сопряжен с невероятными трудностями. При некоторой настойчивости и удачливости их преодоление вполне возможно, если бы не зависимость этого поиска от множества обстоятельств случайного характера. Чтобы обеспечить надежный сбыт бытовой техники, ее производители постоянно совершенствуют свою продукцию. Потребители же, в погоне за новой техникой, зачастую более привлекательной только внешне, без сожаления избавляются от старой. Хорошо еще, если она оказывается не на свалке, а в хозяйственных строениях по соседству. Вот почему когда я прохожу по улочкам исторической части Тюмени, Тобольска, Талицы, Шадринска или Ишима мимо старых домов, оставленных хозяевами и пока еще не сгоревших, то первое, что приходит в голову, это вопрос-забота: «А нет ли там, в развалинах сараев и на чердаках, среди выброшенных вещей, чего-либо путного из старины, представляющего исторический и музейный интерес, не пропало бы в них что-нибудь стоящее?». Делаешь несколько шагов в сторону от проезжей части улицы, не обращая внимания на недоуменные, а порой и подозрительные взгляды прохожих, и вот они у тебя в руках, неожиданные находки, а по сути – уникальные вещи: граммофоны с односторонними пластинками и музыкальные шкатулки с перфорированными дисками ХIХ-го века, радиоприемники 20-30-х годов минувшего столетия, старинные часы, телефоны и фотоаппараты, стереоскопы, покрытые ржавчиной патефоны и многое другое, сохранившее прикосновение рук безымянных мастеров ушедших времен.

А кто были их хозяева? Казалось бы, никогда о них ничего не узнаешь, а, тем более, не увидишь. А вот и нет! Можно, оказывается, увидеть их лица. Мне и моим коллегам нередко на чердаках жилых домов и в сараях изредка попадались пачки стеклянных фотонегативов вековой и более давности, спрятанных за ненадобностью с глаз подальше и случайно сохранившихся. Спрятанных, но не выброшенных их бывшими владельцами: а вдруг пригодятся? С негативов, а они – ценнейшие исторические документы, смотрят на вас лица людей в непривычных нарядах и костюмах, окруженных странными и неуклюжими вещами.

Мы расскажем о некоторых, наиболее значительных находках. Начать, пожалуй, стоит со старых весов. Тюмень и окрестные города и селения издавна славились торговыми ярмарками, обилием лавок и магазинов. Их деятельность невозможно себе представить без главного торгового инструмента – весов. Встречались они во многих семьях и хозяйствах. Богатейшей коллекцией всевозможных по конструкции и назначению весов располагает музей истории науки и техники Зауралья. Некоторые из экспонатов – редчайшие. Взгляните на один из них (илл. 363). Это миниатюрные двухчашечные весы с медными тарелками выпуска 1883 года. Они применялись для развески чая, корицы и других «колониальных» товаров, привозимых в россыпи. В Тюмени с 1895 года и в начале XX века, как и во многих городах страны, работал магазин знаменитого в России товарищества «А.С. Губкин и А.Г. Кузнецов» (с 1891 года – «Преемник Алексея Губкина[34] Александр[35] Кузнецов и К°») [36]. Магазин размещался на Царской улице на месте бывшего «Детского мира» (см. илл. 149 в первой книге), а чаеразвесочная фабрика и склад – в здании, на месте которого в 1914 году было выстроено коммерческое училище, теперь это строительная академия.

Возможно, судьба весов в какой-то мере связана с деятельностью Губкина и его племянника Кузнецова в наших краях. Вместе с весами хранится деревянная коробка для чая, на дне которой красуется фирменный знак в виде двух скрещенных якорей внутри овала и упомянутое название товарищества.

Среди рычажных весов и подборки безменов есть раритеты старинных выпусков с гравировкой имен мастеров минувших веков: «Екатеринбургский мастеръ Яковъ Тумашевъ, 1846», «мастеръ Александръ Васильевъ, 1847», «Григорий Букашевъ, Нижний Новгород, 1870», «Ивана Найдинова, № 1, 1882», «Алексей Чернышев, 1913», «Кустарная артель «Красный работник», дер. Малавино, 1936», и др. Привлекает внимание английский медный безмен, на шкалу весов которого нанесены по-английски значения русских пудов («Р1ГО»),

Не менее интересны находки граммофонов, отдельных деталей механизмов и пластинок к ним. Посетители музея неизменно обращают внимание на граммофон «VICTROLA» совместного американо-китайского производства (илл. 364). Он изготовлен в первые годы XX века в США в г. Камдене, штат Нью-Джерси.

Несколько лет назад русской граммофонной пластинке исполнилось 100 лет. У меня, как, вероятно, и у многих, начальные представления об истории грампластинок связаны с мелодиями, услышанными в годы далекой школьной и студенческой юности. В минуты лирического настроения в памяти, подобно проигрыванию патефона, часто звучит одна из них в ритме неспешно плавного вальса: «В городском саду играет духовой оркестр. На скамейке, где сидишь ты, нет свободных мест...». А сколько помнится жизнерадостных фокстротов и томящих душу танго Оскара Строка! В пятидесятые годы, в угоду господствующей тогда идеологии, им стыдливо присваивали названия «быстрый» и «медленный» танцы. Считалось, что вместе с джазом из недр загнивающего зарубежья они не только растлевают молодежь, но и толкают ее на другие неблаговидные «проступки», вплоть до измены Родине. Такие были времена. Танцевальный вакуум заполнялся нудными па-де-грассами, па-де-катрами и другими «па-де...». В лучшем случае, на студенческих вечерах благосклонно разрешалась кадриль. Неслучайно, что ни одна из мелодий этих танцев не сохранилась в памяти.

Все упомянутые здесь пластинки относятся к сравнительно недавнему времени, чаще всего к послевоенным годам, изредка – к предвоенным. А можно ли отыскать более древние экспонаты, особенно самые первые? В России они появились в 1898 году и, стало быть, совсем недавно им исполнился век. Честно признаться, в счастливую вероятность таких находок я долго не верил. Люди моего поколения хорошо помнят, как в тридцатых годах на улицах городов и селений бродячие тряпичники предлагали «выгодный» обмен старых пластинок, включая массивные дореволюционные, на новые, только что выпущенные. Этот обмен был необходим для сбора дефицитного материала граммофонных дисков – шеллака. После переплавки он шел на изготовление пуговиц. Невозможно оценить пагубное влияние этого, с позволения сказать, «бартера», поощряемого властями, на «сохранность» граммофонных шедевров. Ясно было одно: старая пластинка стала редкостью. Ушел в небытие огромный пласт национальной культуры.

К счастью, при настойчивых поисках («под лежачий камень вода не течет», помните?) дело представилось не в столь безнадежном виде. В итоге моя коллекция пополнилась экземплярами самых первых граммофонных пластинок, относящихся к концу Х1Х-го столетия. С момента их появления они назывались дисками, как и теперь, когда их первоначальное название вновь к нам вернулось (компакт-диски, дискотека и проч.). До 1904 года пластинки были односторонними. Звуковые дорожки наносились только с одной стороны, а на обратной крупными буквами печатались сведения о производителе и его торговой марке. Впрочем, еще в конце двадцатых годов знаменитая подмосковная фабрика «Памяти 1905 года» музтреста НКП ВСНХ (станция Апрелевка Московско-Киевской железной дороги) продолжала штамповать односторонние диски с занятным торговым знаком: лира на фоне серпа и молота. Пластинки имели значительно больший диаметр, чем теперь, а их вес достигал внушительных величин. Распространением пластинок в России занималось несколько акционерных граммофонных обществ. Это предприятия И.Ф. Миллера в Москве и Ю.Г. Циммермана на Нижегородской ярмарке, АО «Граммофон» в Риге, Русское АО граммофонов в Санкт-Петербурге (илл. 365), фирмы «А.Г. Ржительницкий» во Владимире (илл. 366) и «Сирена Гранд Рекорд». Наиболее влиятельными из иностранных считались «Пишущий Амур», «Робертъ Кенцъ» (Ганновер), «Зонофон» и «Бека-Грандъ-Пластинка» из Германии. Изображение розовощекого амурчика на бумажной наклейке вокруг центрального отверстия пластинки хорошо известно любителям старинных грамзаписей (илл. 367).

Особенный интерес вызывают так называемые диски Пате, имеющиеся у меня в коллекции. Они имели хождение в наших краях. Так, в Тобольске известный в начале XX столетия магазин Голев-Лебедева (илл. 368) торговал такими дисками. На бумажных конвертах владелец магазина помещал штамп следующего содержания: «Исключительная продажа и представительство для Тобольска. Магазин Д.И. Голев-Лебедева» (илл. 369). Свое название диски получили по имени французского изобретателя Шарля Пате – владельца граммофонной фирмы «Братья Пате». Популярный в сравнительно недавние годы патефон, изобретенный в 20-х годах, в своем названии также унаследовал фамилию изобретателя, правда, незаслуженно.

Дело в том, что фирма Пате выпускала аппараты, представляющие собой переходную конструкцию между фонографом Эдисона и граммофоном. В описание своего патента предприимчивый француз, намереваясь обойти чужие изобретения, внес некоторые второстепенные отличия. Так, игла мембраны подвижной головки граммофона начинала двигаться по звуковой дорожке не с края пластинки, как мы обычно привыкли, а от ее центра к периферии. Звуковой след создавал колебания иглы не в горизонтальной плоскости, а по вертикали, другими словами имел переменную глубину – принцип, полвека спустя использованный в так называемых «долгоиграющих» пластинках. Заслугой Пате считается изобретение им сапфировой иглы вместо стальной. Наконец, впервые в мире Пате применил в своей конструкции граммофона скрытый в ящике звуковой рупор. Новшество позволило заметно уменьшить габариты устройства и настолько запомнилось благодарным потомкам, что имя изобретателя перешло к названию более поздних аппаратов – патефонов. К самому патефону Пате никакого отношения не имел, а патентное отличие его граммофона – непривычное движение иглы от центра пластинки, со временем забылось.

История звукозаписи началась в августе 1877 года, когда Т.А. Эдисон, знаменитый американец, впервые в истории техники, откашлявшись, скрипуче пропел в рупор своего фонографа слова популярной детской песенки «У Мэри был барашек». Фонограмма напева с голосом Эдисона, кстати, имеется в музее истории техники. Она проигрывается на простейшем по конструкции граммофонном устройстве. Пластинка вращается от ручного привода, а вместо звуковой головки с мембраной применяется только одна игла, жестко соединенная с резонатором в виде плоского листа картона (илл. 370). Со времен Эдисона технология и качество звукозаписи достигли высокого совершенства. Проследить путь ее развития от механических систем воспроизведения звука до электромагнитных и лазерных устройств помогают описанные и другие экспонаты музея. В этом состоит историческая ценность собрания.

Среди находок звуковоспроизводящих устройств имеются и предшественники граммофонов. Ранее, в разделе об экспозиции музея, уже упоминались так называемые музыкальные ящики и шкатулки. Они имели хождение на протяжении всего Х1Х-го столетия (илл. 371), пока их не вытеснили более совершенные аппараты. Музей истории техники располагает несколькими конструкциями таких музыкальных устройств. Все они датируются серединой ХIХ-го века. Принцип их работы состоит в том, что с помощью запрограммированной перфорации металлических дисков при их прокрутке возбуждается тот или иной звук. Источником звучания служит подпружиненная упругая пластинка-язычок, подобная той, что используется в губных гармошках. Проваливаясь в отверстия диска или задевая выступы вместо них, пластинка излучает звуковые колебания в соответствии с нотной записью мелодии. Так, в язычковом гребне германского музыкального ящика «Fortuna» (илл. 344) – механическом языково-щипковым инструменте с пружинным приводом и крыльчаткой, предназначенной для обеспечения равномерности вращения, располагается до 40 упругих металлических полосок-язычков. Поперек диска через его центр тянется прижимной рычаг. Он обеспечивает надежное зацепление выступов диска с язычками Шарнир на одном из его концов позволяет откидывать рычаг при смене пластинки. Инструмент изготовлен в Германии в середине второй половины XIX века. Неисправимый недостаток подобных устройств: продолжительность звучания мелодии не превышала времени одного оборота пластинки. Маловыразительны басы и аккордное звучание инструмента.

Вариантом конструкции служили музыкальные шкатулки, в которых вместо диска вращался медный валик с закрепленными на его поверхности металлическими штифтами. При вращении валика штифты касались таких же резонирующих язычков, что и в шкатулках дискового типа. В одном из экспонатов (илл. 372) валик построили таким образом, что его можно было смещать вдоль оси несколько раз. Использование подобного конструктивного приема позволяло последовательно проигрывать до 12 разных мелодий. На валике в определенном порядке размещались сотни едва заметных стальных штифтов. Точность их расположения, позволяющая выдержать запрограммированную мелодию, была необычайно высока. Нет необходимости говорить, что стоимость такого громоздкого (25 х 65 см), тяжелого и тщательно выполненного устройства определялась очень большой суммой.

Кратко остановимся на некоторых экспонатах, освещающих историю магнитной звукозаписи. Она появилась почти одновременно с граммофонами. Так, в 1898 году датский физик В. Паульсен показал коллегам свое устройство под названием «Телеграфон». Звук записывался электромагнитным способом на тонкой стальной проволоке, намотанной спиралью в один ряд на горизонтальном вращающемся цилиндре. Вдоль образующей валика перемещался электромагнит – воспроизводящая головка. Современники отмечали высокую, по сравнению с телефоном, чистоту звука. К сожалению, громкость звучания была крайне мала, запись с трудом можно было прослушивать через наушники.

Отсутствие в то время электронных усилителей сигнала надолго задержало реализацию несомненно интересного начинания Паульсена. Много позже идея датчанина была положена в основу конструкции авиационных магнитофонов в так называемых «черных ящиках».

В экспозиции музея истории техники хранится миниатюрный самолетный магнитофон типа МС-61 («магнитофон самолетный, выпуск 1961 г.»).

Отличительной его особенностью стали катушки с намотанной на них тончайшей (0,05 мм) и эластичной стальной проволокой – почти как у Паульсена, только намотка здесь многорядная (илл. 373), благодаря чему отпала необходимость в валике. Время записи достигало шести часов.

Когда я упомянул имя Эдисона (1847–1931 гг.), почетного члена Российской академии наук, то мне вспомнились те экспонаты музея, которые обязаны своим происхождением этому человеку. Их три, все они родились при жизни великого изобретателя на его предприятиях, сохраняя колорит времени конца ХIХ-го и первой трети ХХ-го столетий. Одним из величайших достижений Эдисона стала лампа накаливания с угольной нитью (1879 г.). На илл. 374 показана фотография такой лампы с медным патроном и выключателем, объединенных в одно целое. Они выпущены в США в 80-е годы XIX века. На патроне и лампе выгравировано название эдисоновского предприятия. Обратите внимание: лампа сфотографирована с горящей нитью, она до сих пор работоспособна! Стойка, на которой закреплены патрон и эдисоновская лампочка, изготовлена в те же годы в Санкт-Петербурге на фабрике А.Ф. Макарова.

Другой экспонат Эдисона относится к технике фотографирования (илл. 375). Фотоаппарат системы «Edison universal») (гравировка названия – на объективе) предназначен для стеклянных фотопластинок размером 1Зх18 см. Корпус аппарата сделан из красного полированного дерева с никелированными металлическими деталями. В конструкции предусмотрены кожаный мех, счетчик фокусного расстояния, линзовый видоискатель и пневматический затвор объектива с различными выдержками. Редкой особенностью камеры считается возможность замены доски с одиночным объективом на доску с двумя для стереоскопических съемок. Фотоаппарат выпущен в Берлине фирмой Герца по лицензии, приобретенной у Эдисона, в 90-х годах ХIХ-го столетия.

Третий прибор, представляющий собой ламповый генератор с источником импульсного напряжения, изготовлен в Великобритании фирмой «Эдисван» в начале 30-х годов (илл. 376). Он предназначен для физиологических исследований. Экспонат интересен табличками на футляре и передней панели с текстами «Edison Swan patent», «Special products Ediswan, british made», «General radiological limited, London», а также ранними, начала 30-х годов, конструкциями английских радиоламп. Название фирмы произошло от слияния фамилий Эдисона и англичанина Свана, одного из авторов вариантов конструкций ламп накаливания (Эдисон + Сван = Эдисван). Две их фирмы, соединившись в одну в начале ХХ-го века, до сих пор благополучно здравствуют. Их объединение стало итогом компромиссного решения суда, на заседаниях которого Эдисон и Сван, каждый в отдельности, пытались доказать свой приоритет в изобретении лампы накаливания. Всего один экспонат, а сколько исторических подробностей можно выявить с его помощью!

Поскольку в нашем рассказе прозвучали сведения о старинном фотоаппарате, то будет уместным несколько расширить материал об экзотических фото конструкциях. Их много, некоторые, наиболее интересные, показаны на илл. 377. Слева перед взором читателя предстает один из первых складных фотоаппаратов с мехом. Его возраст превышает полтора века. В объективе применен простейший способ изменения диафрагмы, о котором в наше время и представить себе трудно. Перед линзой посажен эксцентрично вращающийся диск с отверстиями разного диаметра. Передвигая диск по дуге пальцем руки, оператор получает ту или иную степень освещенности светочувствительного слоя пластинки. Правее на снимке показан первый в России малоформатный пленочный фотоаппарат зеркального типа под названием «Спорт». Он был выпущен в Ленинграде в 1935 году. Рядом с ним красуется аппарат 1911 года выпуска типа «эФТэ» (московская артель «Фототруд», 1929 г.) – прообраз будущих знаменитостей под названием «Фотокор». Справа показан один из любительских упрощенных германских аппаратов середины 20-х годов с чехлом. Его отличительная особенность: это первый в мире аппарат, предназначенный для использования широкой (6 см) рулонной пленки на 12 кадров. В последующие годы такая система претерпела многочисленные подражания во многих странах, в том числе и у нас.

Особую категорию чердачных находок представляют собой аппаратура самой ранней фазы развития радиотехники, а также радиоприемники двадцатых-тридцатых годов. Они ярко и совершенно неожиданным образом показывают современному посетителю начальный и романтичный период техники радио. Сравнивая их архаические конструкции с инженерными созданиями нашего времени, экскурсант поражается тому уровню и темпу прогресса техники, которые имели место при жизни всего одного поколения. Перед вами – элементы передающе-приемной техники времен русско-японской войны (илл. 378). Оператор-радиотехник настраивался на станцию, перемещая подвижную катушку относительно такой же неподвижной. На линейке, размещенной вдоль основания, отмечалось карандашом положение принимаемой станции. Показанные на фотографии детали отыскались на чердаке одного из зданий в Ленинграде в конце 80-х годов.

Начало массового производства радиоприемников в России относится к середине двадцатых годов. Инициатором выпуска необычных для того времени конструкций заслуженно считается инженер Э.Я. Борусевич (1886–1969 гг.). В 1922 году в Петрограде им совместно с В.М. Лебедевым был создан один из первых профессиональных одноламповых приемников типа ЛБ-2 («Лебедев-Борусевич», илл. 379). Такие приемники серийно выпускались на заводе им. Козицкого в 1923–1927 годах. Интересно, что в 1941 году в начальный период войны с Германией завод был перемещен из Ленинграда в соседний с Тюменью Омск, где он благополучно здравствует до сих пор, но под другим именем: А.С. Попова.

С 1926 по 1935 годы Э.Я. Борусевич разработал серию радиовещательных приемников самого различного назначения с батарейным питанием, с питанием от осветительной сети и с диапазоном волн 300– 15000 метров. Это одноламповый БВ («Борусевича с вариометром», илл. 380), трехламповый БТ («трехламповый»), четырех и шестиламповые БЧ, БЧШ (илл. 261), БЧН и БЧЗ («Н» – с наружным размещением ламп, «3» – в закрытом варианте, илл. 381) и двухламповый ПЛ-2 (илл. 382). Приемники выпускались трестом заводов слабого тока: бывший «Морзе», им. Козицкого в Ленинграде, «Радио» в Москве и у наших соседей в г. Егоршино Уральской области. Во второй половине двадцатых – начале тридцатых годов такая радиоаппаратура сыграла решающую роль в радиофикации клубов, изб-читален, в оборудовании городских и сельских трансляционных узлов, на стойбищах Тюменского Севера.

Во всех приемниках использовались отечественные радиолампы Р-5, «Микро» и МДС («микродвухсетка»). Их производство было налажено ленинградским заводом «Светлана», они отличались малой экономичностью и считались «пожирателями» батарей. Появление в 1930-м году более совершенных подогревных и экранированных ламп позволило Борусевичу создать усовершенствованный приемник ЭКЛ-34 с полным питанием от сети переменного тока. Почти все перечисленные приемники украшают коллекцию музея истории техники, некоторые из них находятся в рабочем состоянии. Они найдены в старых домах Тюмени, Ишима, Талицы и Тобольска. Там проживали первые радиолюбители Тюменского края. При внимательном осмотре некоторых деталей внутреннего монтажа удалось обнаружить занимательные подробности их производства. Например, в годы расцвета НЭП слюдяные постоянные конденсаторы и сопротивления готовились в частных мастерских. На металлических частях некоторых деталей видна четко обозначенная фамилия предпринимателя: «Радиопроизводство Визенталь». Распространен фирменный знак в виде буквы «В» на фоне латинской «XV». Впервые в отечественной практике на конденсаторах указывалось пробивное напряжение.

Эдмунд Янович Борусевич родился в Польше, учился в Арнштадте, участник первой мировой войны и Московского вооруженного восстания в годы революции. С начала 20-х годов работал в Петрограде-Ленинграде на заводе им. Козицкого и в знаменитой Центральной радиолаборатории (ЦРЛ). Все военные годы блокады Ленинграда провел в этом городе, автор 12 изобретений, в том числе в области радиоустановок для военных целей. Ушел на пенсию на восьмом десятке лет, скончался на 83-м году жизни. Посещал Свердловск, Егоршино, Тюмень и Омск. Его имя упоминается в 35-м томе БСЭ, второе издание, стр. 549.

Несколько лет назад нас, следопытов старины, поразила находка комбинированного приемника, выпущенного в США в 1930 году. Дело обстояло следующим образом. В одном из частных домов Тюмени, в ее исторической части, при обследовании двора бросилась в глаза необычная тумбочка, которую хозяева дома использовали на веранде в качестве шкафа для хранения стеклянных банок и пустых бутылок. При внимательном осмотре находки и последующим за ним каскадом междометий с восклицательными знаками, выяснилось, что шкаф – это корпус старинного радиоприемника. Судьба его до сих пор остается загадкой: каким образом продукция США тридцатых годов оказалась в Тюмени? Впрочем, кроме приемника, там же удалось разыскать немало других предметов американского производства тех же лет: кофемолку, замки, мясорубку, миниатюрный электродвигатель 20-х годов и др.

После реставрации корпуса радиоприемника, изготовленного, как оказалось, из красного дерева, экспонат стал раритетом и гордостью музея (илл. 383). Приемник напольного типа смонтирован на стойках из шести ножек, имеет две откидные дверцы. В нерабочем состоянии приемника они закрывают панель управления. Вверху располагается откидная крышка с зеркалом. Через зеркало, наклоненное под углом 45 градусов, можно наблюдать изображение на экране электронно-лучевой трубки. В начале тридцатых годов в Нью-Йорке в экспериментальном порядке велись передачи электронного телевидения по системе «диссектор», предложенной Ф. Фарнсвортом еще до работ В.К. Зворыкина. Приемные трубки тех лет имели большую длину, поэтому их располагали в корпусе телевизора вертикально, что снижало поперечные размеры ящика. Зеркало посылало изображение на зрителя таким образом, чтобы трубка была видна в зеркале как установленная по горизонтали.

Под крышкой находится проигрыватель граммофонных пластинок с электромагнитной головкой и карман для хранения пластинок. Высота корпуса – полтора метра. Комбайн изготовлен фирмой «Victor company» входившей в систему RСА (Radio Corporation America) в г. Камден, штат Нью-Джерси. На крышке сохранилась табличка с указанием названия фирмы, а на внутренней стенке корпуса – схема расположения радиоламп, их типы и другие справочные сведения.

Кроме солидной подборки конструкций керосиновых ламп, о которых говорилось ранее, музей истории науки и техники Зауралья располагает редкими экземплярами шахтерских осветительных ламп карбидного типа, в которых горение поддерживается осветительным газом (илл. 384) – продуктом взаимодействия твердого карбида и воды.

Лампы найдены в шахтерских поселках соседнего Урала. Некоторые из них обладают солидным возрастом. Так, одна из них (на фотографии в центре) родилась еще в середине Х1Х-го века.

А крайняя справа – в начале минувшего столетия. На медном основании одной из ламп сохранилось четкое название фирмы: «Бочаровъ и Плюхинъ, Москва, 1890 г.», на другой – «Свет шахтера, Харьков». Слева демонстрируется лампа с предохранительной сеткой, отделяющей открытое пламя от газовой среды (завод «Красный луч», 1941 г.). Ее установка повышает взрывобезопасность лампы в угольных шахтах, когда накопление метана превысит допустимые пределы. Сбоку лампы закреплено зеркало, способствующее созданию направленного потока света.

Уникальный экспонат удалось обнаружить в сарае одного из частных домов в Талице. Во второй половине ХIХ-го столетия этот город считался резиденцией богатого предпринимателя Поклевского-Козелл. Там работал принадлежащий ему завод, кирпичные корпуса которого сохранились до нашего времени. Завод выпускал самую различную продукцию, в том числе пожарные насосы. Один из них, чудом сохранившийся, и стал экспонатом музея истории техники (илл. 385), его украшением. Приходится сожалеть, что иллюстрации книги не цветные. На цветном изображении хорошо виден колпак из красной меди, латунные цилиндры и брандсбойт. Сохранилась надпись, подтверждающая принадлежность изделия заводу упомянутого предпринимателя и год выпуска: «А.Ф. Поклевского, 1880».

Находок «чердачного» происхождения много, обо всех не расскажешь. Отдельный рассказ, например, можно было бы посвятить солидному собранию самоваров в музее истории техники. Я ограничу его показ серебряным гостиным самоваром 1910 года выпуска (илл. 386) и фотографией так называемой бульотки – малоизвестной предшественницы самовара. Калильная камера для угля у бульотки отсутствует, вместо нее внизу устанавливается обыкновенная спиртовка (илл. 387). Бульотка родилась во Франции еще в ХVII-м веке. В Тюмени, как можно предполагать, она оказалась в годы гражданской войны через посредничество чехословацкого легиона либо в 1945 году после окончания войны с Германией.

Надеюсь, что те немногие редкие экспонаты, здесь описанные, не только оставят в памяти читателя какой-то след, но и помогут иными глазами посмотреть на историю бытовой техники, на чрезвычайную важность проблемы ее сохранения в нашем крае.

ОНИ И В СТАРОСТИ СВОЕЙ ПРЕКРАСНЫ

Музей истории науки и техники Зауралья при Тюменском нефтегазовом университете располагает редкими экспонатами – ручными печатными станками-прессами. Щедрый подарок получен музеем от Дома печати и старой тюменской типографии на Первомайской улице. Внушительных размеров аппараты с характерными для XIX столетия металлическими узорами, украшающими изделие, родились в 1870 году в берлинской фирме Георга Сигла и в Лейпциге (Карл Краузе, 1900 г.), илл. 388.

Тот, кто впервые видит печатные станки столь почтенного возраста, отмечает для себя основательность и продуманность конструкции, любовное исполнение и заботу о внешнем благоприятном впечатлении. На них действительно любо-мило работать.

Конструкторы прессов заранее позаботились о качестве оттисков и предусмотрели остроумное трехшарнирное устройство, позволяющее полностью исключить неравномерность прижатия бумажного листа по всей его площади, в том числе и по краям. Система устранения перекоса неизменно вызывает восхищение у посетителей – инженеров и студентов. Плавность хода крышки пресса обеспечивается системой винтовых пружин.

У зарубежных делегаций, посещающих музей университета, особенно из Германии, эти музейные экспонаты вызывают неприкрытое удивление (на родине они такого механизма никогда не видели!), восторженные междометия («О-о!») и здоровую зависть (сибиряки сохранить догадались, а они, как видите, нет).

Конечно, в сравнении с современными автоматическими печатными машинами станки Сигла и Краузе не идут ни в какое сравнение по производительности, исключая разве что качество печати... Но это ведь живая история типографского дела в областном центре.

О начале книгопечатания в Сибири в конце XVIII столетия, связанном с именем тобольского купца Корнильева, хорошо известно. Менее известна судьба печатного дела в Тюмени. Есть весьма надежные сведения, позволяющие полагать, что германский станок Сигла был приобретен в год его выпуска основателем первой Тюменской типографии и книгопечатания, известным просветителем и разносторонне образованным человеком Н.К. Высоцким, заметной фигурой в истории Тюмени второй половины XIX века. Приобрел он, кстати, сразу четыре подобных станка, из них сохранился до нашего времени только один...

Позже, после образования более крупных типографий (их в Тобольской губернии, включая Тюмень и Курган, в начале XX столетия было 12), оборудование разошлось по разным учреждениям. Большой урон типографскому делу нанесли первая мировая и гражданская войны. С уходом из Тюмени отрядов адмирала А.В. Колчака наиболее ценное оборудование было вывезено, типографская деятельность почти замерла. Громоздкие машины в эвакуационной спешке еще можно было снять с рабочего места, но вряд ли возможно было далеко их увезти. Так и случилось в 1919 году, а спустя год окружные власти в Тюмени приняли решение об организации объединенной типографии. Разграбленное оборудование пришлось собирать по крохам из остатков нескольких тюменских и тобольских типографий, а также бывшей походной типографии последнего премьер-министра администрации Колчака В.Н. Пепеляева, захваченной в боях под Омском в качестве трофея.

Для городских типографий выделили здание торговых рядов по улице Голицынской (теперь Первомайская, 11). До революции в этом доме размещались мануфактурная торговля Панкратьева, Московский магазин и лавки торгового дома Н.Г. Стахеева. Сигловский станок-ветеран здесь и поселился. Он исправно работал более столетия, пока в Тюмени не вошел в строй Дом печати, оснащенный современной типографской техникой. Тогда-то станок-пресс перешел в свое новое качество и стал музейным экспонатом.

Соответственно возросла и его цена, а лучше сказать: экспонат стал бесценным материальным свидетелем тюменской истории и старины, возможно, единственным хранителем памяти о незабвенном Н.К. Высоцком.

Запоздалый земной поклон, благодарность и признательность этому замечательному человеку!

Взгляните и на другой экспонат-раритет. Это – золотильный типографский пресс, выпущенный в Лейпциге в начале 1900-х годов фирмой Карла Краузе. Золотильные прессы предназначены для тиснения листовым золотом крышек переплетов дорогих книг или их корешков. Чаще всего печатание (тиснение) позолоченных букв производится горячим способом по затвердевающим при высокой температуре специальным смазкам. Отверстия над печатным столом, хорошо видимые на фотографии, предназначены для нагрева стола газовыми горелками, либо туда вставляются раскаленные стальные болванки.

Все прессы имеют коленчато-рычажные прижимные устройства, приводящие в движение вручную подвижную часть печатного стола с помощью удлиненных рукояток.

РАРИТЕТЫ НЕФТЯНОЙ ФИЛАТЕЛИИ

Музей истории науки и техники располагает уникальной подборкой – коллекцией почтовых марок всего мира, посвященной редкой для филателистов теме – нефтяной, а точнее бурению нефтяных и газовых скважин.

Рассказ о почтовой марке и других знаках почтовой оплаты появился неслучайно и неспроста, если учесть, что одним из назначений музея при вузе становится привлечение молодежи к техническим специальностям. Профессия буровика, столь важная и необходимая для нефтяных производств Западной Сибири, к сожалению, не относится к тем специальностям, призвание к которой у молодежи может проявиться с детских лет. Склонность молодых людей к живописи, музыке, радиотехнике, к новейшим направлениям современной физики (голографии, ядерные исследования и т.п.) и многим другим интересным и, следовательно, привлекательным сторонам современной научно-производственной деятельности человека бывают замечены уже в школьные годы.

Другое дело – прикладная сфера современной техники и технологии. Здесь положение дел с освещением новейших достижений менее благополучно, мало популярных книг и статей в молодежных журналах и газетах. Но и те публикации, что имеются, нередко страдают сухим, малодоступным изложением.

Выбор формы рассказа о специальности решает успех агитации. И не только агитации. Во все времена считалось, что привлечение внимания человека к какому-либо вопросу через его увлеченность или, как все чаще принято говорить, через «хобби», наилучшая гарантия успеха.

Увлечение молодежи филателией всегда было массовым. Вот и подумалось: а не связать ли рассказ о бурении с филателией? Не приблизится ли тогда бурение к сердцу многих молодых людей более коротким и доступным путем?

Популярность и слава почтовых марок общеизвестны. Кто из нас в детстве не собирал их? Кто, став взрослым, не возвращался к ним вновь и вновь, с добрым чувством вспоминая милые сердцу годы детства и юности? Всемирно известный полярный радист, радиолюбитель и заядлый коллекционер почтовых марок Эрнст Кренкель как-то в шутку заметил, что марками увлекаются до пятнадцати лет, а потом возвращаются к ним после пятидесяти. Альбом марок от отца переходит к сыну, от сына к внуку – поредевшие, особенно на страницах с редкими старинными марками (ушли на обмен!).

Тематическое коллекционирование марок, увлекательное и духовно обогащающее занятие для человека любого возраста, интересно, между прочим, еще тем, что избранные темы точно отражают престижность той или иной профессии. Помню, в тридцатые годы и накануне войны мы, мальчишки, всюду искали марки по освоению стратосферы, по авиации, по изучению Северного Ледовитого океана и полюса. И это понятно: такие темы были тогда не менее популярны, чем теперь космос и космонавты, Арктика, компьютеры, наука и техника, комета Галлея...

Рассматривая как-то свой старый альбом марок, я обратил внимание, что в разные годы были выпущены марки по горному делу, в которой нет-нет да появлялись рабочие с бурильными молотками, нефтяные вышки, буровые установки геологоразведчиков, а в последние десятилетия – космические буровые установки, работавшие на Луне.

«А почему бы, подумалось, не избрать темой для коллекционирования свою специальность?»– и в один вечер разрозненные марки, лежащие в конвертах и запасниках, объединились в стройную коллекцию о бурении.

Позже, когда в коллекции накопилась не одна сотня марок разных лет и стран с изображениями буровых вышек, морских нефтяных эстакад и океанских кораблей с буровыми установками, захотелось узнать о бурении в филателии значительно больше того, что изображено на почтовых миниатюрах. Появилось множество вопросов, а сам процесс собирательства стал все более походить на исследовательскую работу – поиск. Прежде всего, надо было дать ответ на главный вопрос: когда и где впервые в мире появилась марка по горно-нефтяной или буровой тематике?

Не один день отпуска был потрачен на тщательное изучение всемирно известного французского каталога «Ивер и Тейлор», содержащего, как утверждали его издатели, сведения о всех марках, когда-либо выпущенных в мире. Поиск дал весьма престижный для нашей страны результат: марки с изображением буровой вышки впервые в мире выпустили в нашей стране.

У коллекционеров, собирающих знаки почтовой оплаты по определенной тематике, часто возникают споры о принадлежности той или иной марки к избранной теме. Одни собирают только те марки, главное сюжетное отличие которых отвечает направлению их поисков. Другие с не меньшей убежденностью добавляют к своей коллекции и те почтовые миниатюры, на которых интересующая их тема не идет дальше символики или фона другой, отличной от избранной, темы. Нельзя не согласиться, что отказ, скажем, от марок с буровой символикой заметно понизил бы ценность коллекции, ее познавательное значение. Вот почему в поиске первой марки обращалось внимание как на основу, так и символику бурового сюжета.

«Нефтяной» (в более широком смысле, чем буровой) филателии в течение последних тридцати с лишним лет много внимания уделял популярный журнал «Нефтяник». В нем опубликовано несколько интересных статей[37]. Интересен каталог, посвященный нефтяным маркам всего мира, включая СССР, изданный в ФРГ в 1966 году («Erdol ungewohnlich kommentiert» 1966, G.Hansen Kassel). Статьи по коллекционированию бумажных денег-бон, монет, марок, почтовых конвертов, ценных бумаг, на которых изображена буровая вышка, в течение 90-х годов время от времени печатал журнал «Нефть России» (см., например: В. Соколов. Краткий курс истории бурения, написанный... почтовыми миниатюрами, 1997, №7; И. Фукс, В. Матишев. «Нефтяная» тематика на монетах стран мира, 1996, №8 и др.). Почти все авторы публикаций единодушно считают первой нефтяной и буровой маркой почтовую миниатюру, изданную в Азербайджане в 1921 году. На ней показана фонтанирующая нефтяная вышка. Изображение фонтана, выполненное художником Б.Ф. Телингатором, в двадцатые-тридцатые годы и позже в подражательной манере не раз появлялось на марках как у нас в стране (например, фонтанирующие вышки на двух марках из серии «Народы СССР» – чеченцы и азербайджанцы, 1933 год, художник В. Завьялов), так и за рубежом (Перу, Канада, Пакистан, илл. 389). В наше время вряд ли кому-либо в голову придет рисовать на марке открытый или, говоря техническим языком, аварийный фонтан нефти. Открытый фонтан – это беда. Но в начале века фонтан нефти символизировал богатство и мощь нефтяных месторождений Баку, прогрессивный и экономичный способ разработки, когда нефть самотеком, без применения насосов, собиралась в открытых земляных хранилищах – амбарах.

Марки Азербайджана считаются достаточно редкими, так как их обращение вскоре, спустя два года после выпуска, прекратилось. Может быть, поэтому за рубежом спекулятивно выпускалась серия сфальсифицированных «азербайджанских» марок. На одной из них, в подражание официально выпущенной марке, было показано нефтяное озеро с вышками на берегу.

Тщательное изучение азербайджанских марок, выпущенных в первые годы после революции, отодвинуло изображение на них буровых вышек на несколько лет. Так, в серии марок 1919 года (Баку, муссаватское правительство) на одной из них с изображением храма огнепоклонников в Сураханах (художник З.Б. Алиев) хорошо просматривается символическое изображение нескольких вышек, уходящих за горизонт. Такие же марки год спустя были переизданы в Баку советским правительством Азербайджана. «Неужто, – подумалось мне, – действительно первые марки найдены?» Но дальнейшие поиски отодвинули начало буровой филателии еще дальше назад.

В 1980 году в Соликамске – Пермская область – отмечалась знаменательная дата: 550-летие старинного русского города, в далеком прошлом – центра добычи соляных растворов из скважин (в предыдущей главе читатель уже познакомился с описанием древнерусского способа бурения). По случаю торжественного события Пермская фабрика Госзнака выпустила памятный почтовый конверт с изображением древнего герба Соликамска (соляной колодец с бадьей и воронкой), а почтовое городское отделение гасило марки специальным штемпелем.

Приобретение конверта восстановило в памяти разрозненные картины далекого, предвоенного детства. Мои первые самостоятельные шаги в филателии привели, как и всякого начинающего, к опытным коллекционерам с солидными альбомами и многолетним стажем. Здесь-то и удалось впервые увидеть так называемые «земские» марки.

Знакомство началось с бросающегося в глаза унылого однообразия государственных марок дореволюционной России. На них, за редкими исключениями, кроме гербов государства и портретов царствовавших особ, трудно было найти что-либо интересное. Каково же было мое удивление, когда в отдельном альбоме мне показали почти полное собрание земских марок, а их было выпущено с 1865 года около трех тысяч (!). Одни сверкали яркими красками, другие позолотой, а все вместе поражали многообразием сюжетов, форм и размеров. Казалось, земские марки бросали дерзкий вызов государственным знакам почтовой оплаты, своим необычным видом отстаивая право на самостоятельное существование.

С тех давних предвоенных лет и остались в памяти марки Соликамского уезда Пермской губернии. Начались лихорадочные поиски и прежде всего – в знаменитом «Ивере». Однако издание, претендующее на исчерпывающую информацию, посвятило земским маркам лишь долю страницы, ограничив сведения о них перечнем 162 уездов, где они выпускались в разное время.

Вопреки традиции, «Ивер» не дает ни одного изображения земских марок – вот вам и «Весь мир!» выручил каталог земских марок первого организатора советской филателии Ф.Г. Чучина, изданный в Москве в 1925 году и с тех пор ставший библиографическим уникумом. У меня в руках небольшая книжка, полученная из библиотечки другого областного центра. С волнением раскрываю страницы каталога..., и сведения необычайного содержания поражают старого филателиста. Вот они, соликамские марки (илл. 390), впервые появившиеся в свете в 1887 году. Самая первая из них (позиция 1) стоимостью две копейки изображала соляной колодец с журавлем и бадьей для вычерпывания соляного раствора. Журавль, или по-древнерусски – очап, по сути дела изображал на марке первую буровую вышку, которая использовалась русскими мастерами для сооружения «труб» или, говоря современным языком, – скважин.

Марка первого выпуска была беззубцовой, а чтобы зрительно она меньше отличалась от стандартной, художник по контуру ее изобразил зигзагом следы перфорации...

Год спустя, в 1888 году, на марках второго выпуска (позиция 2) колодец с очапом был размещен в овале и увенчан короной. Очередное изменение рисунка, с помещением на нем герба Соликамского уезда, произошло в 1890 году («Соляной колодец с опущенным в него ведром для вынутая соли и с означенными на оном соляными потоками»: так гласит древнее описание герба). Вместо журавля появился ворот, устье «трубы» (скважины) стало цилиндрическим, а вверху поместили главную принадлежность герба Пермской губернии: медведя с Евангелием на спине и серебряным крестом над ним как символ победы христианской веры над языческой. С небольшими вариациями сюжета, цветов окраски и стоимости марки выпускались в 1891–1993 (позиции 4 и 5) и в 1895–1915 годах (6). Всего за 28 лет с изображением буровой скважины было выпущено 44 разновидности марок стоимостью 1, 2, 3,4, 5, 10, 25 и 50 копеек. Они окрашивались в различные цвета: синий, красный, карминовый, зеленый и т.д., причем фон изображения, как правило, имел другую окраску или оттенок, т.е. марки не были монохромными.

Первые соликамские марки печатались в Перми, а часть – в Москве. Художники, к сожалению, неизвестны.

Особенную ценность представляет изображение скважин на соликамских земских марках первых выпусков. В каталоге Ф.Г. Чучина они обозначены порядковыми номерами от четвертого до восьмого. Устье скважины оборудовано деревянной трубой, составленной из набора продольных брусьев на основе технологии бочоночного производства. Такие обсадные трубы на протяжении более двух веков были основой технологии крепления солеподъемных скважин. На марках поздних выпусков деревянные трубы заменены отчетливо различимым цилиндрическим колодцем, укрепленным кирпичной кладкой.

Итак, первая почтовая марка с буровым сюжетом впервые в мире, а не только в России, была выпущена в 1887 году в Перми для обращения в пределах Соликамского уезда (точная дата начала обращения – первое января 1887 года). Азербайджанские марки 1918–1921 гг. стали первыми лишь применительно к бурению нефтяных скважин, а не к бурению вообще. 1887 год следует считать началом буровой филателии: ранее ничего подобного нигде в мире не выпускалось.

Земская почта, рожденная крестьянской реформой 1861 года, по воле петербургских чиновников стала малоизвестной страницей российской истории. Рассказ о ней чрезвычайно занимателен и жаль, что он выпадает из тематики книги. Читатель, заинтересованный в подробностях, может узнать, что кроме Пермской губернии земские марки выпускались в соседних Екатеринбурге, Кунгуре, Камышлове, Ирбите, Верхотурье, Шадринске и в других городах. Земская почта существовала почти 50 лет вплоть до 1917 года и оставила после себя добрую память. Земские марки, в отличие от общегосударственных, отразили самобытную культуру провинциальных городов России на грани двух веков и поэтому ценятся коллекционерами. На них, кроме всего прочего, можно увидеть первое в мире изображение горнодобывающей шахты. Оно появилось в 1894 году на марке Екатеринбургского уезда, утверждая давнюю историю уральской горнозаводской промышленности. В центре рисунка на гербе уезда показаны рудокопная шахта с воротом, прообразом будущих шахтных копров, и плавильная печь, означающая, что «округи сего города изобильны разными рудами».

Продолжение нашего разговора – сюжет марки, приоритет сюжета. Как мы теперь знаем, изображение нефтяной вышки впервые в мире появилось в Азербайджане в 1919 году. С тех пор вышка-символ нефтяной индустрии стала популярной у художников и создателей почтовых миниатюр многих стран. Таким образом, одна из первых нефтяных марок мира – марка Азербайджана – обладает и приоритетом сюжета. После Азербайджана впервые за рубежом нефтяные вышки были изображены в Румынии (1928 г.), а затем в 1932 году на марках Колумбии. Объективности ради можно указать на марку Румынии 1914 года с изображением буровой вышки, но марка эта – не почтовая, хотя с первого взгляда об этом трудно догадаться. Может быть, поэтому она и оказалась в моей коллекции.

Среди столь любимых собирателями марок филателистических курьезов интересна марка государства Тонга (1969 год). Форма марки соответствует силуэту нефтяной вышки, опирающейся своими опорами на контур карты страны.

Интересны и ценны марки с изображением процесса бурения или работы на устье скважины, на которых сюжет нов или необычен. Таких марок, к сожалению, не много. Отметим среди них выпуски Австрии (1980 г., «50-летие нефтяной промышленности» – извлечение из скважины бурового долота; Бразилии (1982 г.); Конго (1973 г.); Фессана (1951 г.); Венесуэлы (1960 г.) и другие.

Многие нефтяные марки мира посвящены всемирным или региональным нефтяным конгрессам. Впервые такие марки были выпущены в Италии в 1955 году в дни работы в Риме четвертого Всемирного нефтяного конгресса. Традиция выпуска памятных марок была продолжена в Мексике (1967 г.), в СССР (1971 г.), в Японии и Румынии (1975 и 1979 гг.). Заметим, что Япония до конгресса и после него нефтяных марок больше не выпускала.

Региональные конгрессы проходили в странах ОПЕК (Организация стран-экспортеров нефти), например, арабский нефтяной конгресс в Каире в 1959 г., конгресс 1965 года, межамериканский геологический конгресс в Тринидаде и Тобаго (1979 г.), конгресс арабских инженеров (Багдад, 1955 г.) и т. д. Разнообразные по сюжету, эти марки содержат главный нефтяной символ – буровую вышку.

По мере развития нефтяного дела техника и технология бурения постоянно совершенствуются. Картины нефтяных промыслов двадцатых годов с лесом деревянных вышек сменяются на вышки в металлическом исполнении как более прочные, долговечные и пожаробезопасные. Но и вышки из металла с целью их удешевления и снижения веса и металлоемкости постоянно изменяются и улучшаются. Появились легкие, так называемые А-образные вышки, а по мере освоения морских нефтяных месторождений сконструированы новые, необычные классы вышек. Эволюция конструкций, как в справочнике, неизменно находила свое отражение в филателии. Кстати, одной из первых в мире марок с изображением морского бурения и самолета, летящего над нефтепромыслами, была отечественная марка «10 лет гражданской авиации» (1934 г.). Ее исполнение оказалось настолько удачным, что за рубежом не раз пытались повторить остро схваченный художником сюжет. Такие марки-подражатели выпускали Аргентина (1935 г.), Венесуэла (1938 г.), Иран (1953 г.) и др. страны.

Всегда с повышенным интересом воспринимаются марки с портретами выдающихся людей. Есть довольно многочисленная серия отечественных и зарубежных марок, на которых рядом с портретом нарисована буровая вышка – символ причастности человека, изображенного на марке, к нефтяной промышленности. Можно упомянуть такие марки как «100 лет со дня рождения академика Н.Д. Зелинского» (1961 г.), «К юбилею азербайджанского поэта Самеда Вургуна» (1976 г.) и др.

Среди множества почтовых миниатюр с мотивами бурения можно встретить марки, изображение которых содержит герб страны или республики. В бывшем СССР буровая вышка входила в состав герба Азербайджанской и Туркменской ССР, Нахичеванской АССР, а за рубежом – Румынии и отдельных ее уездов, некоторых штатов Венесуэлы.

До революции буровая вышка – очап – входила в герб г. Соликамска и, как уже рассказывалось, украсила первую в мире почтовую миниатюру «бурового» содержания.

Есть марки, рассказывающие об эволюции герба. Так, герб Закавказской Советской Федеративной Социалистической Республики (ЗСФСР), образованной 12 марта 1922 года как результат союзного договора между Азербайджаном, Арменией и Грузией, изображал промышленный и сельский пейзаж. Рядом с дымящимися трубами фабрик стояли нефтяные вышки. Герб ЗСФСР был помещен на марках республики выпуска 1923 года.

Интересна эволюция герба республики «черного золота» – Азербайджана. Первой эмблемой республики – пятиконечной звездой, вписанной в полумесяц, были оснащены марки, выпущенные советским правительством Азербайджана в 1921 году. Позже, войдя в состав ЗСФСР, Азербайджан имел герб объединенной республики и знаки почтовой оплаты, действительные на территории трех будущих республик. Всеазербайджанский съезд Советов 1931 года принял новый герб республики. В нижней части герба был показан нефтяной промысел – целых семь буровых вышек! На почтовых марках этот герб не помещался, а вот более поздний, 1937 года, упрощенный и лаконичный с буровой вышкой на всей центральной площади герба, символизирующего главную отрасль народного хозяйства республики – нефтяную промышленность, можно увидеть на одной из предвоенных марок «Гербы республики СССР».

В последующие годы герб Азербайджана ССР особым изменениям не подвергался. Только в 1940 году азербайджанский текст надписи был исправлен с латинизированного алфавита на русский. С тех пор изображение герба неоднократно помещалось на марках республики. Одно из последних – в 1980 году в связи с 60-летием Азербайджана. Интересно, что наряду с изображением вышки в гербе на марках нередко появляются и картины нефтяных промыслов, в которых буровая вышка – основа сюжета. Таких марок много. Немало их выпущено и за рубежом, где бурение – весьма популярная для филателии тема (марки Румынии, Аргентины, Кувейта, Ирана, Венесуэлы и многих других стран).

Свой рассказ о зарубежных выпусках хотелось бы продолжить об уникальной марке, отпечатанной в Польше в 1966 году. Она посвящена результатам археологических раскопок – крайне редкая тема для филателии. Среди находок обнаружены наконечник копья и булавка – сверло или проколка, датированные 3500 годом до нашей эры: предшественник современного бурения.

В ГДР был выпущен красочный блок из нескольких марок. На одной из них показана буровая установка и скважина, пересекающая пласты горных пород. Пожалуй, впервые на той же марке нарисован сам ствол скважины с геофизическим прибором, подвешенным на кабеле, а рядом – каротажная кривая: результат скважинных исследований.

Нефть в арабском мире – не только основной источник государственного и частного дохода, но и предмет мировой политики и международных конфликтов. На одной из сирийских марок с изображением буровой вышки и карты страны можно прочитать лозунг: «Арабская нефть для арабов!» Буровые вышки есть на марках Ирана, Китая, Франции. Очень дорожу маркой из Катара, на которой показано морское бурение («Нефть из моря»), Марка показывает спускоподъемные операции на устье скважин и грех рабочих в касках. Не забыты на марках спутниковые системы связи между морскими буровыми основаниями – стальными громадами нашего века – и приемными станциями на материке. В связи с освоением нефтяных богатств Северного моря океанские буровые все чаще стали появляться на марках Великобритании, ФРГ, Швеции и Норвегии.

Привлекательны марки Венесуэлы. Добыча нефти в стране ведется вокруг знаменитого озера Маракайбо. Озеро – постоянный спутник сюжета, в том числе – на фоне карты Венесуэлы. Кстати, изображение карты какой-либо нефтяной державы – довольно распространенный филателистический прием художников Саудовской Аравии, Аргентины, Сирии и др. стран. Буровая вышка здесь – обязательная принадлежность пейзажа.

Не потому ли попал впросак один из американских туристов, приехавший в Париж вторично? Глядя на Эйфелеву башню, он произнес с сочувствием к французам:

– Я, вижу, эта штука до сих пор стоит на старом месте. Видно, нефть так и не нашли?

В 1979 году в Тринидаде и Тобаго проходил четвертый региональный латиноамериканский геологический конгресс. Был выпущен блок памятных почтовых знаков из четырех марок: проходка геотермальных скважин и скважин на воду, морское бурение на нефть. Не забыта охрана природы: на фоне буровой вышки – цветущие ветки дерева.

Есть марки, которые до моей коллекции еще не дошли, но для них подготовлено почетное место. Так, у нас в стране, к сожалению, остался обойденным вниманием филателии великий писатель-фантаст Жюль Верн. Он не только мечтал о проникновении в глубь Земли, но и необыкновенно точно предсказал, как это ни покажется неожиданным, будущее нефтяной Западной Сибири. В малоизвестном его романе «Михаил Строгов» рассказывается о нефтепромыслах, какие виделись писателю почти сто лет тому назад. Прогноз о нефтяной Сибири родился неслучайно. Друг Ж. Верна П.А. Кропоткин, знаток Сибири, не раз встречал на берегах сибирских рек маслянистые пятна на поверхности воды. Это навело его на мысль о вероятности нахождения месторождений нефти. О своих предположениях П.А. Кропоткин рассказал Ж. Верну. Так и родился очередной роман-предвидение. Интересно, что одна из марок Монако посвящена упомянутому роману «Михаил Строгов».

Любого филателиста интересует ответ на вопрос о полноте собрания его коллекции по избранной теме. Даже самые опытные из них никогда не решаются сказать: «У меня есть все, что когда-либо появилось в мире». Да что там – в мире! Среди выпусков советских марок нет-нет да и появляются неожиданные находки, о существовании которых и не подозреваешь, несмотря на тщательное, казалось бы, изучение всех имеющихся каталогов.

Все дело в том, что многие каталоги, включая знаменитый «Ивер», не дают полной информации о выбранной тематике. Например, изображение вышки или другой детали нефтяной картинки скрыто под надписью общего содержания: «Индустриальный пейзаж». Впрочем, некоторая таинственность и неизвестность, как источник удивления, находок и сюрпризов, даже приятна. Без нее не было бы в увлечении филателией элемента неожиданности и источника постоянного, неувядающего интереса к теме.

В этом отношении марки, на которых нефтяной индустриальный пейзаж – третьестепенный по содержанию элемент, наиболее интересны и редки в коллекциях. Благодаря им невозможно сказать, что выбранная тема завершена.

Поиск раритетов превращается в нескончаемый и занимательный процесс. Добавьте к этому вновь выходящие марки, конверты, спецгашения (СГ), штемпеля, односторонние почтовые открытки, и вам станет ясна неисчерпаемость избранной темы. Многие расширяют ее возможности за пределами филателии: значками о бурении, денежными знаками и бонами, спичечными этикетками и т. п. Не удивляйтесь: изображение буровой вышки – далеко не забытый элемент замысловатых кружев денежных знаков, пожалуй, наиболее сложных художественных произведений. Так, нефтяные вышки имелись на денежных знаках ЗСФСР 1924 года, в Румынии (1914 и 1944 годы) и других странах.

Иногда изображение буровой вышки настолько мало, что его с трудом и случайно находишь только при внимательном взгляде на марку через увеличительное стекло. Такие марки в репродукциях каталога остаются филателистом незамеченными. Назову некоторых из них, неожиданное знакомство с которыми оставило в памяти приятный след. Это, прежде всего, почтовая миниатюра «Ордена Трудовой Славы I, II, III степени», выпущенная в 1973 году. Она имеет отношение к тем маркам, где изображение буровой вышки либо условно, либо замаскировано линиями общего фона, либо вышка присутствует только на рисунке почтового блока и отсутствует на самой марке и обнаружить ее без специальной подготовки или подсказки почти невозможно.

Включим в перечень еще несколько «таинственных» марок: «25 лет Варшавского договора», 1980 г.; «50 лет советским сберегательным кассам», 1979 г.; «250 лет городу Свердловску», 1974 г.; упомянутая выше серия «Народы СССР (чеченцы и тюрки)», 1933 г. и некоторые другие. Вспоминаю, например, одно самонадеянное свое заявление в разговоре с известным филателистом из Баку. Я утверждал, что располагаю полным набором марок с изображением буровой вышки, когда-либо изданных у нас в стране. Немалый стыд пришлось испытать, когда мне показали две разные марки сороковых годов с медалью «За оборону Кавказа», на каждой из которых можно было насчитать не менее семи буровых вышек! Пришлось срочно разыскивать марки и пополнять ими свой кляссер.

Предоставим право самому читателю внимательно рассмотреть эти марки и найти отличительные особенности, позволяющие включить их в коллекцию. Своевременная подсказка при комплектовании коллекции – дело весьма важное, филателисты ее всегда ждут, ценят и охотно обмениваются впечатлениями от совместного просмотра альбомов.

Опытные филателисты не ограничиваются пополнением своей коллекции одними марками. В последние годы широкое распространение получило коллекционирование специальных почтовых штемпелей (илл. 391). Художественно выполненные штемпеля с тематическими рисунками и памятными текстами стали разновидностью филателии. Они оживляют коллекцию, вносят в нее особый колорит, открывают новые пути поисков для филателиста. Некоторые интересные гашения показаны на рис. Среди них: 50-летие Московского института нефтехимической и газовой промышленности им. И.М. Губкина, 375-летний юбилей старинного сибирского города Томска, штемпель почтового отделения морского городка на Каспии «Нефтяные камни», памятное гашение о филателистической выставке «Баку – Сараево». Зарубежные гашения представлены польскими материалами. Все они содержат в сюжете изображение буровой вышки.

Почта постоянно занимается пропагандой филателии, а вместе с ней и бурения. Специальные гашения стали желательными на различных выставках, съездах, конгрессах, юбилеях и т. д.

Интересен штемпель, посвященный началу освоения полуострова Ямал в Тюменской области и пятилетию знаменитого десанта геологоразведчиков в заливе Харасавэй. Перевозкой из Мурманска крупного бурового оборудования занимались атомные ледоколы «Ленин», «Арктика» и «Сибирь». На штемпеле изображен один из ледоколов, вездеход и буровые вышки в лучах восходящего солнца. Интересная деталь: о существовании штемпеля я узнал случайно из немецкого филателистического журнала.

Говоря о бурении в филателии, нельзя не остановиться на почтовых конвертах и карточках с художественными рисунками, целых и цельных вещах, (терминология филателии), конвертах первого дня (КПД). На многих из них и, пожалуй, более часто, чем на марках, тема бурения скважин – нередкий гость.

Первые почтовые конверты с изображением буровой вышки появились во второй половине пятидесятых годов. Например, конверты, выпущенные к XXI съезду КПСС («Хлопок и нефтяные вышки», 2 октября 1958 г.); конверт с директивными цифрами по добыче нефти на семилетку (1958–1965 годы, выпуск 28 марта 1959 г.) и другие. Разнообразны сюжеты конвертов, выпуск которых приурочен к памятным событиям нефтяной промышленности Урала и Сибири. В 1983 г. несколько конвертов было посвящено грандиозной стройке газопровода Уренгой–Ужгород. На одной из них на фоне карты с трассой газопровода показаны нефтяные города Сибири и буровые вышки. Вообще набор конвертов о нефтяной Тюмени достаточно богат и разнообразен.

Счастливая судьба у почтовых карточек по нефтяной тематике. Фотографии бакинских нефтяных промыслов с буровыми вышками появились в России еще в XIX веке (илл. 392). До революции 1917 года на почтовых карточках-фоторепродукциях насчитывались сотни буровых сюжетов. Начатая традиция продолжалась и в советские годы. Так, в 1930 году в Москве была выпущена серия почтовых карточек «К десятилетию национализации Азербайджанской нефтяной промышленности». Карточки крайне редкие, а сюжет одной из них – буровые вышки на морском берегу – позже в 1934 году был повторен на одной из советских почтовых марок. Начиная с 1971 года Министерство связи СССР приступило к выпуску художественных почтовых карточек с односторонним расположением знака почтовой оплаты и иллюстрации.

Карточки имеют специальные марки оригинальных рисунков. Отдельно от карточек марки не выпускаются и не включаются в сводный каталог отечественных марок. Таких карточек выпущено пока немного. Среди них по нефтяной тематике – единицы. Заслуживает внимания карточка «50 лет первой Всесоюзной сельскохозяйственной и кустарно-промышленной выставки». Она была выпущена в сентябре 1973 года. На марке, отсутствующей в генеральном каталоге СССР, среди отличительных силуэтов ВДНХ СССР – буровая вышка.

Карточки выпускаются и за рубежом. У меня в коллекции имеются некоторые из них. Беру наугад и читаю: «Французско-советская филателистическая выставка Париж – Москва – Баку», 1972 г. Сюжет конверта необычен. Он составлен из характерных признаков – сооружений Москвы (горсовет), Парижа (Вандомская колонна) и Баку (буровые вышки). Вторая французская открытка посвящена наукам о Земле (1980 г.): буровой рабочий направляет бурильную трубу в устье скважины.

Интересна польская открытка с портретом воспитанника Петербургского горного института Витольда Згленицкого (1850–1904 гг.), одного из первых авторов проекта бакинских морских нефтепромыслов (илл. 393). В технической литературе В. Згленицкого часто называют польским Нобелем. Он, в подражание знаменитому шведу, также ввел премию от доходов своего банковского вклада.

Две последующие открытки (илл. 394) изображают нефтеразведку и промыслы на Ухте (1914 г.) и в Западной Украине (Борислав, 1912 г.).

В филателии, исключая, может быть, выпуск художественных конвертов (илл. 395), недостаточно уделено внимания нефтяной Тюмени, а имеющиеся несколько марок, появившихся в 1974 году («Нефть и газ Тюмени – на службу Родине») и в 1981–1986 годах («Газ Уренгоя – Родине», «Трансконтинентальный экспортный газопровод Уренгой–Ужгород», «400 лет Тюмени»), не покрывают имеющийся дефицит.

В Польше, например, много раньше, чем у нас в стране, Западной Сибири была посвящена марка из серии «Нефтепровод Дружба» (1961 г.).

Сюжет марки предельно прост: на карте нашей страны показана трасса трубопровода, а за Уралом помещены несколько буровых вышек.

Еще меньше известны марки по геологоразведочному бурению на твердые полезные ископаемые. Если нефтяникам грех жаловаться на отсутствие внимания к ним со стороны работников почты, то буровики-разведчики почти забыты. Можно назвать лишь отдельные редкие выпуски марок, в первую очередь «Советская геология», 1968 год.

Неоправданно и полностью забыта русская история бурения. За рубежом на тему об истории бурения издано множество марок. Здесь миниатюры Нигера (1926 г.); сверление отверстий в неолите (Центрально-африканская республика, Польша, Мавритания); Румыния, 1957 г. Столетию отечественной нефтяной промышленности посвятили свои марки и почтовые конверты США (1959 г., илл. 396) и Канада (1958 г.). Особенно интересны марки, выпущенные в одном и том же году в Сенегале и Уругвае. Сходный на обеих марках сюжет показывает древнеегипетское бурение.

Постоянный интерес вызывают редкие и редчайшие марки мира. Есть свои уникумы и среди марок по бурению. В первую очередь следует назвать серию марок германского генерал-губернаторства, выпущенную немцами на территории Польши в конце второй мировой войны (1944 г.). Одна из марок этой серии темно-карминового цвета изображает нефтепромысел в восточной Галиции (Борислав) с буровыми вышками (илл. 389). Интересно, что на авторство марок претендует в наше время две страны: и Польша, и Германия. Марка настолько редка, что даже в Польше ее нечасто увидишь на общегосударственных и международных выставках. Впрочем, марка имеет прямое отношение к истории нефтедобычи и в нашей стране: Борислав после 1939 года стал частью Украины.

Двумя годами позднее, в 1946 году, на острове Суматра была отпечатана местная марка с нефтяным сюжетом: вышка, тропический пейзаж на фоне фабричных зданий.

К редким выпускам относят также серию из четырех марок Ирана, выпущенную в 1953 году. На них изображены нефтяные вышки, мечети и летящий над нами самолет.

Из отечественных марок к малораспространенным экземплярам относят пробные отпечатки серии, выпущенной в 1934 году к юбилею гражданской авиации. Одна из марок, находившаяся в обращении, с изображением бакинских нефтепромыслов была зеленого цвета. Пробные же – окрашены в синий и коричневый тона.

Филателистические материалы с изображением буровых вышек ежегодно пополняются как у нас в стране, так и за рубежом. Например, в СССР особенно «урожайным» оказался 1986 год, когда вышли конверты, посвященные юбилеям добычи нефти на Мангышлаке и в г. Бугуруслане, 50-летию объединения «Куйбышевнефть», 400-летию г. Тюмени (марка, СГ, КПД), филателистическим выставкам в Уфе под названием «Большой Урал» (конверт, СГ) и «СССР–Венгрия» (Баку), а также 60-летию электрифицированной железной дороги Баку–Сабунчи.

Из зарубежных выпусков можно упомянуть серии марок Албании (1984 г.), Малайзии («Нефть Малайзии», 1985 г.), Норвегии («Нефть из моря», 1985 г.), Египта («100 лет первого нефтяного промысла», 1986 г.), Франция («Арктические территории», 1987 г.) и др.

После распада СССР в 90-е годы ушедшего столетия бывшие союзные республики получили редкую для себя возможность выпуска собственных марок. На многих из них, отпечатанных в Азербайджане и Туркмении, нефтяная тематика стала одной из приоритетных. Буровые вышки изображены на почтовых выпусках, посвященных деятельности «Товарищества братьев Нобель» (1994 г.); 100-летию первой скважины, давшей промышленную нефть в Азербайджане (выпуск 1997 г.); столетию нефтедобычи Казахстана (2000 г.).

Вышки не забыты на марках с портретами президентов Туркменистана и Азербайджана.

Среди российских выпусков последних лет можно упомянуть серию «Океан – достояние будущего» и стандартные марки с изображением морской буровой (1997–1998 гг.).

Изображение буровой нефтяной вышки можно встретить и на других объектах коллекционирования: знаках, монетах (Румынии, ОАЭ), на бумажных денежных знаках и бонах (Саудовская Аравия, Бахрейн, Индия, Румыния, Азербайджан), на телефонных карточках и прочее. Для примера покажем читателю (илл. 397) редкие расчетные и товарные ордера Управления грозненских нефтепромыслов (1922 г.) и кооператива горного правления Азербайджана (1924 г.). Интересны эмблема кооператива (кирка, полумесяц, перекрещенные молотки и пятиконечная звезда) и рисунок слева с изображением рабочего и крестьянина. В современном представлении рисунок символизирует перекачку трудовых ресурсов из деревни в город... Не потому ли через несколько лет страну постиг страшный голод?

В историческом отношении документы подобного рода (Грозный, Азербайджан) примечательны тем, что распределительные функции будущего социалистического государства в снабжении населения продуктами и товарами, ставшие одной из причин его крушения к концу века, приобрели преобладающее значение уже в начале 20-х годов.

ЭКЗОТИЧЕСКИЕ РАДИОЛАМПЫ ИЗ ХАНТЫ-МАНСИЙСКА

Началом расцвета современной радиотехники считаются времена, когда американский изобретатель Ли Де Форест впервые в мире предложил конструкцию трехэлектродной лампы с управляющей сеткой и нитью накаливания (1906 г.), ламповый детектор и усилитель на ее основе. Вплоть до середины 70-х годов минувшего века ламповый период развития радиотехники, казалось, не будет уступать место другим достижениям электроники. Но вот появились первые несовершенные кристаллические триоды (1948 г.). В течение последующих двух десятков лет они стремительно совершенствовались, в результате чего в наше время радиоприемник или телевизор на лампах давно стали экспонатами музеев. Поразительно, что все эти революционные изменения в технике радиопередачи и приема произошли на глазах всего лишь одного поколения людей!

Не менее поразительно и другое. Восторженное отношение радиоинженеров к лампе в двадцатых–сороковых годах сменилось на скептическое, как только к началу 50-х годов кристаллические триоды показали свои удивительные качества, позволившие строить радиотехнику на новых решениях. Итогом такого разочарования в лампе, как это часто случается в истории техники, стало не только забвение великого достижения инженеров начала ХХ-го века. Старую радиолампу десятых–тридцатых годов сейчас с трудом встретишь даже в специализированных музеях. Вот почему находки первенцев радиотехники – старых ламп, особенно в сибирских краях, очень редки и представляют немалую историческую ценность.

Недавно обширная коллекция отечественных и зарубежных радиоламп в музее истории науки и техники Зауралья пополнилась партией экзотических ламп, поступивших к нам из Ханты-Мансийска (илл. 398). Пополнение, интересное само по себе, позволяет, кроме всего прочего, сделать некоторые очень важные заключения, относящиеся к истории радио и телевидения в северных краях нашей области в предвоенное время.

Лампы, их около трех десятков, поступили от семьи старейшего речника, работавшего в селе Самарово на Иртыше, В.Н. Белкина, давно ушедшего из жизни. Он не был радиолюбителем, но, как всякий любознательный человек, по причинам, о которых можно только догадываться, счел возможным сохранить образцы старой радиотехники. Можно полагать, они ему были чем-то дороги либо напоминали о каких-то событиях или встречах. Большинство ламп сделаны известным в стране ленинградским электроламповым заводом «Светлана» (фирменный знак буква С в кружке). Время выпуска – вторая половина двадцатых конец тридцатых годов. Все они характеризуются забытым теперь четырех-пятиштырьковым цоколем – общеевропейским стандартом того времени. Стоит назвать некоторые типичные марки ламп: Р-5, 1926 год; МДС («микродвухсетка» – предшественник знаменитых экранированных ламп, 1928 г.); У Б-107 (1930 г.); СТ-80, первая отечественная экранированная лампа с подогревным катодом, 1932 г.; первый мощный кенотрон 2В-400 тех же лет, и др. (та же илл.). Как видно на фотографии, усложнение конструкции ламп сопровождалось ростом количества электродов, в том числе на боковой поверхности цоколя и над стеклянным баллоном – характерная черта внешнего облика ламп предвоенной поры.

Особый интерес вызывает неоновая лампа типа СН-2 («сигнальная неоновая», илл. 399), выпущенная отечественной промышленностью в середине 30-х годов. Кустарно припаянные к ее двум контактам толстые медные провода, выполнявшие крепежную роль, свидетельствуют, что лампа применялась в радиолюбительской практике. В те годы подобные лампы использовались, в основном, для постройки простейших любительских телевизоров с 30-строчным механическим разложением изображения посредством вращающегося диска Нипкова. На такие телевизоры можно было принимать на средних волнах сигналы изображения из Москвы, Омска, Томска и Новосибирска. Отсюда следует весьма важный вывод: во второй половине тридцатых годов телевизионные передачи смотрели первопроходцы сибирского телевидения не только в Тюмени, Тобольске и на Диксоне, о чем уже говорилось, но и в Ханты-Мансийске (до 1940 года – Остяко-Вогульск) или в селе Самарово. К сожалению, имя первого любителя телевидения в Остяко-Вогульске неизвестно и вряд ли будет установлено, если только о нем не вспомнят старожилы Ханты-Мансийска и, в первую очередь, бывшие работники речных или сельских радиослужб.

В коллекции выделяется своим необычным видом немецкая лампа фирмы «TELEFUNKEN» типа «РЕN-904» (вернитесь еще раз к илл. 398), выпущенная в 1933 году. Поверхность лампы покрыта металлизированной краской в целях экранировки конструктивных элементов лампы от внешних электромагнитных излучений. Насколько мне известно, этот инженерный прием использован немцами впервые в мире. Достаточно сказать, что металлизация поверхности стекла радиолампы в отечественной промышленности, в подражание немецкой, стала применяться только спустя шесть–семь лет. Наружное металлизированное покрытие стеклянной колбы лампы стало переходным этапом к созданию в 1936 году в США и Германии полностью металлических ламп, заменивших стеклянные в последующие два–три десятилетия. Эпоха металлических ламп завершилась в конце пятидесятых годов, когда на смену им пришли миниатюрные «пальчиковые» лампы в прежнем стеклянном оформлении, более дешевые в производстве. В отличие от аналогичных ламп производства Германии с необычной системой цоколевки, которая использовалась с 1937 года только в этой стране, упомянутая лампа фирмы «Телефункен» имеет стандартный для Европы цоколь с пятью штырьками. Экспонат можно считать чрезвычайно редкой находкой.

Присутствие в коллекции немецкой радиолампы свидетельствует, что в 1945 году, после окончания войны, трофейные радиоприемники из Германии проникли в отдаленные районы севера нашей области. Более того, с учетом электрических характеристик лампы, в частности, накала катода от гальванических батарей, можно предположить, что обладатель трофейного приемника имел достаточную квалификацию, и был в состоянии выбрать и привезти именно ту конструкцию радиоаппарата, которая могла бы работать с электропитанием от батарей или аккумуляторов в удаленной местности, лишенной централизованного электроснабжения. Предположение, что вернувшийся с фронта с радиотрофеем участник войны и радиолюбитель, причастный к опытам по приему телевидения в предвоенные годы – одно и то же лицо, имеет высокую степень вероятности.

Заканчивая главу о сибирской кунсткамере – музее истории науки и техники Зауралья, мне хотелось бы поделиться с читателем некоторыми соображениями, немало меня волнующими.

Рождение и создание любого музея – явление не менее значительное, чем, скажем, сотворение архитектурного шедевра, музыкального или литературного произведения. Здесь нужны такие качества человека, как призвание, талант, упорство в достижении поставленной цели, настойчивость в поисках исторических документов и экспонатов, знание истории местного края и мн. др. Таким редким сочетанием достоинств обладают немногие. Может быть, поэтому у нас в Тюмени некоторые ведомственные музеи существовали и процветали только в те времена, пока их возглавлял бескорыстный энтузиаст. Если он по разным причинам уходил от забот по музею, его редкостное собрание постепенно затухало, экспонаты растаскивались, и музей погибал. Только в 90-е годы ушедшего столетия исчезли в Тюмени по упомянутой причине замечательные музеи судоремонтного завода на Мысу, авиапредприятия в Плеханово, геолого-минералогический института ЗапСибНИГНИ и др. Почему разрушение архитектурного памятника, как правило, вызывает протест общественности, а гибель музея, если он не государственный, проходит незаметно и буднично?

Тревожит меня и судьба музея истории науки и техники Зауралья, рождение которого проходило в таких муках и борьбе с противниками его создания, что, кажется, оставь его без присмотра, и помещения музея тотчас же будут переданы коммерческим структурам. Откуда к нам в Россию пришло столь негативное отношение к собиранию древностей, к собственной истории и старине? С удивлением и завистью читаю материалы о работе музея науки в маленьком Гонконге. Подобных музеев в крохотной Голландии – несколько. А в Нью-Йорке в музее естественной истории много лет экспонируется выставка «Мурзинка». Она посвящена минералогическим богатствам знаменитой на восточном склоне Урала деревни Мурзинка, что недалеко от наших краев...

А мы, в своем доме, пренебрегаем всем этим то ли из лености, то ли из равнодушия ко всему нас окружающему, то ли из-за узости мышления, простирающегося на день–два вперед, не более.

В июле 1995 года музей истории науки и техники посетила делегация молодых немецких журналистов из крупных городов Германии. Учитывая страноведческую принадлежность зарубежных слушателей, мне постоянно приходится корректировать содержание лекции. Если это чопорные англичане, то их настороженное отношение к лектору тотчас меняется, когда рассказываешь о магнетроне – приборе, спасшем Лондон от немецких бомбардировок в минувшую войну. Точно также меняется пренебрежительное выражение лица немцев, когда приводишь примеры сотрудничества Германии с Сибирью в прошлые столетия («с немцами мы ссорились годами, а дружили веками»), называешь имена замечательных германских исследователей Сибири, включая знаменитого А. Гумбольдта (1769–1859 гг.), показываешь экспонаты германской техники Х1Х-ХХ веков, не сохранившиеся в Германии. От пренебрежения («что тут может быть интересного») настроение присутствующих сменяется неподдельным восторгом. А на предложение высказать свое мнение одна гостья после продолжительной паузы задумчиво произнесла:

– Стоило ехать в Тюмень, чтобы познать историю своей страны.

Лучшего комплимента и представить себе невозможно. Такой музей, создающий международный престиж нефтегазовому университету, Тюмени да и всей России, надо сохранить так же, как это делают во всех цивилизованных странах.

Некоторые строки музейной главы получились у меня в минорной, несколько грустной интонации. Чтобы ее развеять и поднять настроение читателю, я позволю себе привести занятный диалог, о котором много лет назад удалось узнать из петербургской газеты, изданной еще в 70-е годах Х1Х-го столетия

Газетная заметка была посвящена одному из первых в Сибири музею, основанному в г. Минусинске в 1877 году Николаем Михайловичем Мартьяновым (1844–1904 гг.). Авторитет создателя музея, а также известность экспозиций за короткое время настолько возросли, что в подражание удачного начинания появились аналогичные музеи в Енисейске, Красноярске, Кяхте, Чите и Хабаровске. К музею и его фондам было привлечено внимание многих ученых и путешественников. Детище Мартьянова быстро вышло на уровень популярности общероссийского значения. В итоге в 1896 году музей получил диплом Первой степени на выставке в Нижнем Новгороде, а в 1900 – диплом и серебряную медаль на Всемирной выставке в Париже.

Такие успехи провинциального музея из захолустья не давали покоя столичным журналистам. Один из них решил посетить Минусинск. Он осмотрел город и в полном разочаровании от увиденного повстречался с Н.М. Мартьяновым. Беседа проходила в несколько необычной манере.

Журналист: «У Вас городское благоустройство – в пеленках!»

Мартьянов: «Зато у нас есть музей!»

– У Вас в уезде грамотность населения не в числе добродетелей.

– Но у нас есть музей!!!

– У Вас нет ни одного порядочного магазина.

– Бог с ним, у нас есть музей...

– У Вас вообще ничего нет...

– Ничего и не нужно, коли у нас есть музей.