Окровавленные руки

Двадцатая

Айвори

Я слишком давно не танцевала.

Когда-то мне это нравилось.

И тогда я стала статистикой. Одна из миллионов женщин, оказавшихся не в своей тарелке в опасной ситуации с мужчинами, которым было плевать на слово «нет».

С тех пор я не танцевала.

Не могла доверять мужчинам или доверять своему безрассудству.

Все изменилось в тот день, когда Маттео ворвался в мою жизнь, хотя именно я вломилась в его дом. Он был самым безрассудным поступком, который я когда-либо могла сделать, не алкоголь, льющийся через мой организм, или то, как музыка заряжала меня энергией, когда я двигалась под ее звуки.

Мое свидание, Патрик.

Он держал руки при себе, что для свидания в ночном клубе, надо сказать, было неожиданно, но очень ценно.

— Ты — жизнь этого клуба с этими движениями, — кричал он, позволяя мне слышать его сквозь грохот музыки, несмотря на то, что он находился на приличном расстоянии.

Я откинула голову назад и рассмеялась, потому что мы оба знали, что это не комплимент. Я не была ужасным танцором, но я была слишком полна энтузиазма, чтобы поддаться ощущениям, пронзившим мое тело. Адреналин от ощущения, что я была частью чего-то, частью толпы, даже ненадолго.

Из толпы появилась фигура, проскользнувшая сквозь любые щели, которые он мог найти. Мой взгляд остановился на Дюке, наблюдая, как он тяжело дышит. Что бы он ни делал, он торопился. Его джинсы были в пятнах, футболка потрепана, и я узнал одну из его коллекции, которую он носил только в своей студии. Начнем с того, что Дюк не был любителем ночных клубов, но он никак не мог появиться в студийной одежде, если решит провести ночь в городе.

— Дюк? — спросила я, и он глубоко вздохнул. — Что ты здесь делаешь?

Он не ответил, внезапно врезавшись в мое пространство. Его рука схватила меня за затылок, скользнув под занавес моих волос. Я знала, что он найдет ее скользкой от пота, но, похоже, его это не волновало. Я смотрела на него широко раскрытыми глазами и знала, что сейчас произойдет.

Я хотела бы остановить это, но что-то в его взгляде помешало мне.

Он нуждался в этом. Ему нужно было знать.

Меньшее, что я могла сделать, это дать ему это.

Потому что правда заключалась в том, что я уже знала, что никогда не полюблю его так, как он любил меня.

Это было невозможно, когда мной уже владел кто-то другой.

Сердце и душа.

Еще один глубокий вдох, его васильковые глаза пристально смотрят в мои. Они сомкнулись, и сначала его губы неуверенно коснулись моих. Я не шевелилась, не осмеливалась ничего сделать. Я должна была дать ему увидеть, должна была показать ему. Он слишком долго ждал, слишком долго размышлял о том, что может быть.

Пришло время Дюку жить дальше.

Когда я не отталкивала его, его уверенность росла, и его губы крепче прижимались к моим. Кончик его языка провел по моим губам, и я открылась для него ровно настолько, чтобы он поцеловал меня. Искусство, страсть, с которыми он работал, отразились в его поцелуе. Искусное соблазнение, где он использовал свой рот как единственный канал.

Но ничего не было, ни искры.

Потому что только Маттео мог заставить меня чувствовать.

Когда он отстранился, его глаза медленно открылись, в них промелькнула смесь благоговения и опасения.

— Ты не почувствовал? — он спросил.

Я покачала головой, глядя вниз, когда слезы наполнили мои глаза. — Прости, Дюк. Ты же знаешь, что я бы изменила его, если бы могла.

— Это из-за него? Ты предпочитаешь мне преступника? — Его голос звучал резко, и я знала, что грубый гнев Дюка витал прямо под поверхностью, ожидая, когда он вырвется наружу, когда он останется один и сможет показать настоящую боль.

— Нет. Я знаю Маттео, и я никогда не протяну, — объяснила я. — Я выбираю тебя вместо себя.

Его бровь нахмурилась, и я подошла ближе к его объятиям, поддерживая его руками.

— Ты заслуживаешь большего, чем я когда-либо смогу тебе дать. Я слишком сильно тебя люблю, чтобы заманить тебя в ловушку отношений со мной, когда я знаю, что никогда не смогу любить тебя так, как ты любишь меня. Я не хочу этого для тебя.

Его руки сжались вокруг меня. — А что я хочу?

— Ты найдешь кого-нибудь получше для себя.

Он напрягся, отстраняясь. Его глаза метнулись через мое плечо, и он молча кивнул со смехом, прежде чем повернуться на каблуках и исчезнуть в толпе.

Мой позвоночник покалывал, что-то вроде опасения внезапно скользнуло по нему и собралось в груди. Прижатие тела к моей спине появилось из ниоткуда, заставив меня споткнуться вперед. Массивная рука схватила меня за горло, поймав меня в ловушку, и меня охватила паника. Мои руки потянулись, чтобы вцепиться в эту руку, когда Патрик шагнул вперед.

— Эй, мужик, отпусти ее! — запротестовал он.

— Мне очень повезло, что раздавить его сердце — достаточное наказание. В противном случае Дюк был бы покойником. Избавься от лишнего непослушного ангела, — прорычал мне в ухо голос Маттео.

Я вздохнула с облегчением, моя паника утихла благодаря ощущению безопасности, исходившему от Маттео. Как бы он ни был зол, а я представляла, что он действительно, действительно был, он не причинил бы мне вреда.

Не совсем.

— Отпусти меня, Тео, — прошептала я, ободряюще улыбнувшись Патрику, когда он смотрел на нас со смесью ярости и беспокойства.

— Все в порядке. Я знаю его, — крикнула я.

— Я предлагаю тебе убраться к черту из моего клуба, пока у тебя еще есть все конечности, — проворчал на него Маттео. Его голос мог бы остаться тихим, если бы мы не были в клубе. Но из-за грохота музыки над головой у него не было другого выбора, кроме как выкрикнуть команду. Головы повернулись в нашу сторону, наблюдая за обменом мнениями. Глаза Патрика расширились, но он кивнул, прежде чем передать меня Маттео.

Я вздохнула, разочарование нарастало. Я ненавидела чувствовать себя принадлежащей, как собственность, которая принадлежала Маттео и не могла думать или действовать самостоятельно.

— Ты что-то забыла? — он спросил.

— Хм, нет, — прошептала я, пытаясь не обращать внимания на то, как Маттео провел свободной рукой по моему бедру.

— О тебе говорят, любовь моя. Очень много в преданных отношениях. Это очень удачно для твоего свидания, что он не прикоснулся к тебе. В противном случае, это было бы последнее, что он сделал.

Я замерла, чувствуя, как Маттео сжимает мое горло в предостерегающем жесте.

— Вещи вот-вот изменятся. Пришло время принять то, что происходит с нами.

— Нас нет! Нас никогда не будет! — Я крикнула ему в ответ, даже не заботясь о людях, которые смотрят.

— Ах, но ты ошибаешься, милая моя . Нас очень много. Всегда были мы, и всегда будем мы. мое горло в пользу того, чтобы взять меня за руку и дернуть меня к выходу.

— Подожди, я не хочу никуда с тобой идти! — Я зарычала, пытаясь оторвать его пальцы от моей руки, когда я спотыкалась за ним.

— Это очень прискорбно для тебя. Здесь нас никто не остановит.

— Маттео! — Я взвизгнула, глядя на Шрама, который занял свое место позади нас. Ночной воздух был холодным, когда он ударил меня по коже, ветер пронесся по улице. Слуга бросился за машиной, а Маттео накинул мне на плечи свой пиджак.

— Моя куртка внутри. По крайней мере, дайте мне ее, прежде чем ты утащишь меня, как животное.

Маттео кивнул Шраму, который повернулся и направился обратно в клуб. Когда «Aston» остановился перед клубом, Маттео не стал его ждать. Вместо этого он толкнул меня на мое место и захлопнул дверь, прежде чем занять свое место и украсть меня в ночь.

✽✽✽

Маттео ехал слишком быстро.

Он всегда ехал чертовски быстро, но ничто не могло сравниться с тем, когда он был в полном бешенстве, в бешенстве.

— Я не могу поверить, что ты была настолько глупа, что ушел без Шрама. Тебя что, не волнует твоя безопасность? — прорычал он, поворачивая блоки и направляясь к шоссе.

— Я была в порядке! — запротестовала я, качая головой из-за его нелепого поведения. Я не была безрассудным ребенком, если бы я хотела хоть раз пойти в клуб, я бы так и сделала.

— А что бы ты сделала, если бы появился Адриан? — спросил Маттео, и я поджала губы. Я была уверена, что никто не сможет преследовать меня, поскольку Шрам даже не заметил, как я улизнула, но на этом фронте был риск.

Это того стоило, провести одну ночь свободы от ограничений моей жизни с Маттео.

— Я не могу, чтобы кто-то все время преследовал меня, Тео, — прошептала я. — Мне нужно пространство, возможность просто быть и возможность делать то, что я хочу.

— Ага? Ну, можешь поцеловать на прощание, — рассмеялся он темным, глухим звуком, который действовал мне на нервы.

— Что это значит?

Он помолчал какое-то время, и я начала думать, потрудится ли он ответить мне или я просто проснусь от какого-то неожиданного ограничения, не спросив своего согласия. Он закатывал рукава рубашки один за другим, разочарование читалось в каждой черте его лица. Его костная структура была уникальной, скульптурной и излучала силу с его точеной квадратной челюстью, и это всегда придавало ему несколько устрашающий вид, но то, как он в этот момент поджал губы, только усугубляло это.

— Вещи меняются. Ты поймешь, что я имею в виду, когда я приму меры.

Я хотела было спросить, но передумала. Если бы Маттео не хотел мне что-то сказать, подготовить меня, то он бы не стал. Я могла бы биться головой о стену или просто смириться с тем, что мы будем спорить, когда бы он ни делал эти приготовления.

Я посмотрела на татуировку на его предплечье напротив меня, наблюдая за тем, как напряглись мышцы, когда он сжал руль.

— Почему у тебя эта татуировка? — Я спросила.

Его глаза метнулись к нему, и он свернул с дороги, чтобы заехать на пустую парковку одного из многочисленных предприятий, выстроившихся вдоль улиц, когда мы выбирались из Петли.

— Кем ты работаешь..? — Я остановилась, когда он бросил машину на стоянку. Он отстегнул ремень безопасности, его тело зловеще повернулось ко мне лицом.

Он взял мою руку в свою, прикоснувшись пальцами к татуированной плоти своего предплечья. Я провела пальцами по морде льва, обводя циферблат часов, скрывавший в своих замысловатых деталях морду ягненка.

— Я понял это в тот день, когда расстался с тобой, — признался он, шокировав меня. — Как напоминание.

— Напоминание о чем? — Я прошептала.

Я вдруг поняла, что не хочу этого разговора. Мои опасения по этому поводу заставили меня отложить вопрос, потому что зачем мне знать, почему Маттео увековечил худший момент моей жизни на своей коже.

— Что лев никогда не должен связываться с ягненком, потому что это только вопрос времени, когда ягненок пострадает.

Я фыркнула и резко отдернула пальцы. Если я и ожидала милого ответа, намека на то, что все было ложью, то это было совсем не так.

— Не потому, что я разбил тебе сердце, Ангел. Моя жизнь сложна. Она опасна, и так было всегда. Уйти было лучшим способом защитить тебя от последствий этого. ты вернулась, эта татуировка напомнила мне, почему я должен был держаться подальше.

Слезы выступили у меня на глазах, и я покачала головой. Я не впустила бы его снова и работала над восстановлением тех стен между нами, шатких стен, которые, казалось, рушатся каждый день. — Нет.

— Это всегда была ты, Айвори. Всегда, — прошептал он, прижимаясь своим лбом к моему. — Ты единственное, что может причинить мне боль. Единственное, что они могут использовать, чтобы сломить меня. Вот почему ты должна делать то, что я тебе говорю. Ты должна оставаться со Шрамом. Это единственный способ, которым я могу защитить тебя.

Я кивнула, онемение затопило мой организм, пока я укрепляла свои стены. Маттео раздраженно вздохнул. Он всегда знал, когда я возводила свои стены, всегда чувствовал их, как только они возводились.

Именно это делало его настолько эффективным в их уничтожении.

— Черт возьми, — проворчал он, толкая дверцу своей машины. Мои глаза открылись, глядя вокруг нас. На участке было темно, ни машины, ни человека в поле зрения. Я вздрогнула, когда моя дверь открылась, и Маттео поспешно отстегнул меня.

— Что делаешь? — спросила я, когда он толкнул меня лечь на центральную консоль. Маневрируя моими ногами, он крутил меня, пока я не опустилась на колени на сиденье. — Тео?

— Тише, Айвори, — прошептал он, стягивая мое платье вверх по бедрам, открывая черные трусики. — Черт возьми, ты прекрасна.

Его рука опустилась на щеку моей задницы с громким шлепком, который заставил меня вскрикнуть, и я сразу же почувствовала жгучую боль. Он повторил это в другую сторону, и я захныкала.

— Ты не позволяешь другому мужчине прикасаться к тебе. Никогда больше, Айвори. Я отпустил Дюка, потому что он больше не будет проблемой, и потому что я знаю, что ты возненавидишь меня. Я не буду так щедр в будущем.

Его руки гладили мою горячую, горящую кожу, и я сопротивлялась желанию извиваться, когда это тепло ударило прямо в мое сердце и превратилось в глубокое темное возбуждение, которое должно было унизить меня.

Вместо этого я толкнула Маттео своей задницей, давая ему понять, что я чувствую по поводу его шлепков. — Заткнись и трахни меня.

Он усмехнулся: — Мой маленький ангел любит, когда его шлепают? Я не удивлен. Ты возьмешь все, что я тебе дам, милая моя.

Я кивнула, всхлипывая, когда его рука схватила пояс моих стрингов и потянула их вниз по ногам так далеко, как только могла, пока они не застряли у моих коленей. Он оставил его там, два пальца вошли в меня и обнаружили, что я уже мокрая и ждущая. Звук его молнии нарушил тишину позади меня, и прошло всего несколько секунд, прежде чем его пальцы высвободились и их заменила гладкая, бархатистая головка его члена. Рука зарылась в мои волосы, заставляя меня выгнуть спину, чтобы принять его глубоко, когда он ворвался внутрь одним сильным толчком, который я ощутила на своем конце.

— Тео, — выдохнула я, пальцы его другой руки ушибли мое бедро от силы его хватки.

— Ты возьмешь его, — приказал он, сжимая мои волосы и бедро, чтобы тянуть меня назад, пока я не выпала из машины. С его членом, все еще твердо прижатым ко мне, он расположил меня так, чтобы мои руки поддерживали меня на сиденье. Мои ноги на каблуках коснулись земли, чувствуя себя слишком шатким, чтобы поддерживать себя, но Маттео не дал мне передышки. Он вытянулся и быстро вернул свои бедра обратно, наконец, ослабив хватку на моих волосах, чтобы держать мою задницу поднятой так, как он этого хотел. Кожу на моей заднице покалывало, что-то большее, чем восстанавливающееся жало от его удара по мне. Взгляд через мое плечо подтвердил, что его глаза были прикованы к тому месту, где мы соединялись, наблюдая, как он входит и выходит из меня в быстром ритме. Я знала, что, должно быть, выглядела неприлично, стоя и согнувшись в талии до такой степени, что чуть не сложилась пополам, и было нелегко удержаться на месте и позволить Маттео взять то, что ему нужно. Его ладонь снова шлепнула меня по заднице, и я закричала, откинув голову назад.

— Эта киска моя.

— Да, Тео, — захныкала я, и в тот момент это не могло быть ложью. Я сжалась вокруг него, моему телу нравилось доминирование в его голосе и то, как он сжимал меня.

Она была предательницей, когда дело касалось Маттео.

Так же, как мое сердце.

— Твой рот принадлежит мне. Ты никогда больше не позволишь другому мужчине коснуться тебя своими губами. Поняла? — выкрикнул он приказ, двигая бедрами так, что с каждым толчком он тянул это место внутри меня.

— Да, Тео, — всхлипнула я. Мое тело напряглось, мой оргазм обрушился на меня. Он никогда не останавливался, даже не останавливался, просто пробивался через мой оргазм, наказывая толчок за толчком.

— Эта задница моя, — прошептал он, и одна его рука оставила мое бедро, чтобы прижать большой палец к той части меня, к которой никто никогда не прикасался. Я захныкала, извиваясь от его хватки.

— Скоро я заявлю права на это, Ангел. Все ты принадлежишь мне. Я был первым мужчиной, который взял твой рот, первым мужчиной, который взял эту сладкую маленькую киску, и я буду первым мужчиной, который потребует твою задницу тоже.

Он замедлил шаг, и я оглянулась, чтобы посмотреть, как он смотрит на то, как грязно он прикасался ко мне, требовал меня, пока трахал меня своим чудовищным членом.

— Дерьмо, — простонала я, не желая показывать, что странное, иностранное давление на меня было приятным. Там было темно, запретно, что-то, что мне никогда не нравилось.

Но я сделала.

— Хочешь узнать маленький секрет?

— Хм? — Я напевала, усталость сковывала мои икры из-за угла и пяток.

— Я тоже буду последним, кто возьмет все эти вещи, — простонал он, находя во мне собственную кульминацию. Его рука ударилась о крышу машины, поддерживая его вес, когда он потерял контроль на тот единственный момент, когда Маттео когда-либо отпустил. Единственный редкий момент уязвимости, который он показал, только когда пришел. Я не могла видеть его лица, но все равно чувствовал его.

Закончив, он помог мне вернуть мои стринги на место и расправить платье. Потом мы пошли домой.