Окровавленные руки

Двадцать шестая

Айвори

— Куда мы идем? — Я ухмыльнулась Маттео, когда он развернул «Aston» по трассе сразу за городом. Мы провели несколько дней в блаженстве, игнорируя мир и теряясь друг в друге, когда могли. Маттео все еще работал, у меня было ощущение, что это никогда не изменится, но я наконец-то ступила в его офис на достаточно долгое время, чтобы работать с дивана.

Офисы больше не казались страшными.

Был ли он идеальным?

Точно нет.

Он доминировал, контролировал. Он манипулировал мной, чтобы добиться своего, и вынуждал меня, когда я не делала того, чего он хотел, но я понимала, что все, что он делал, было направлено на то, чтобы защитить меня.

Могла ли я действительно злиться на то, что он любил меня достаточно, чтобы защитить меня?

Он был всем, о чем я никогда не смел мечтать.

Я не хотел больше терять время.

Он встретился глазами с моими через центральную консоль, его рука на мгновение сжала мою. Он взглянул на знак выхода, прежде чем перестроиться в правый ряд, чтобы свернуть на него. — Не волнуйся.

Я замерла. — Почему я должна волноваться? Что ты сделал?

Я только что смирилась с прошлым разом. Мне не нужно было что-то новое, чтобы злиться.

— Мы идем к моему дяде домой на ужин, — признался он, и все внутри меня напряглось. Я никогда раньше не встречала его дядю, но уловила обрывки информации из разговоров Маттео и Лино. Я знала достаточно, чтобы понимать, что он не был добрым человеком.

— Что теперь сказать? — спросила я, повернувшись к нему и чувствуя, как мои глаза ожесточаются, когда он весело взглянул на меня.

— Ты должна была встретиться с ним когда-нибудь, Ангел, — он рассмеялся.

Я посмотрела краем глаза, в то место, где на его лице образовались едва заметные следы гусиных лапок. Даже крошечный след старения только подчеркивал его опасные черты.

— Ты прав. Наверное, так и было, — согласилась я, и облегчение на его лице было комичным. Он серьезно думал, что сошел с ума. — Но не сегодня! Не зная, что грядет. Ты ослепил меня, придурок!

Он громко рассмеялся, упиваясь моим растущим комфортом с ним. По словам Маттео, часто становилось скучно, когда люди постоянно делали то, что он говорил.

Я была кем угодно, только не скучной.

— Ты можешь винить меня? — он спросил.

— Зачем это было нужно? Теперь я в панике! — Я застонала, вырывая свою руку из его хватки.

— Именно поэтому я не сказал тебе, пока мы не были почти там. Я не хотел, чтобы ты беспокоилась весь день, когда ты могла бы быть счастлива со мной.

— Это почти мило, — признала я. — Но в основном эгоистично, я думаю.

— Это было совершенно эгоистично, — согласился он с мошеннической ухмылкой. Я шлепнула его по руке, пытаясь не думать о том времени, когда до того, как мы вышли из дома, он подкараулил меня в душе.

Куда я пошла, чтобы смыть с себя секс.

Это было бесполезное упражнение.

— А если он меня ненавидит? — прошептала я, и Маттео вздрогнул.

— Он не будет твоим самым большим фанатом, — ответил он, и я простонала.

— Почему?

— Ты не итальянка. Он хочет, чтобы я женился на дочери друга, и он думает… — Тео сделал паузу, обдумывая свои слова, и я знала, что следующее заявление будет касаться его тайных деловых предприятий. — Он думает, что любовь — это слабость. Что я должен жениться на человеке, которого готов однажды потерять.

Я расширила глаза, глядя на него, когда он свернул на длинную подъездную дорожку.

— В чем смысл?

— Чтобы иметь детей. — Он пожал плечами. — В этом весь смысл брака с моим дядей, после смерти мамы Лино.

— Что с ней случилось? — Лино никогда не говорил о ней. Я не знала наверняка, что она умерла, но догадывался об этом.

— Произошла авария. Мужчины, нацелившиеся на моего дядю, сбили их с дороги. Он выжил, а она нет.

— Боже, Тео, — прошептала я, ужас захлестнул меня. — Чем вы занимаетесь?

Он не ответил, подъехав к воротам безопасности перед поместьем, немного меньшим, чем у Маттео. Подъездная дорожка была не такой длинной и извилистой, а сам дом был более квадратным, чем раскинувшаяся постройка, в которой жил Маттео.

Но каким бы ни был семейный бизнес, дядя Маттео извлек из него большую выгоду.

— Проезжайте, мистер Белланди, — сказал охранник, когда Маттео опустил окно, а «астон» въехал в открывающиеся ворота.

— Дыши, — усмехнулся он. — То, что ты не нравишься моему дяде, не имеет к тебе никакого отношения . То, что ты милая, не изменит его мнения. Если ты будешь выглядеть лучше всех, его мнение не изменится. И мне плевать, что он думает о тебе, потому что я выбираю тебя. Это все, что имеет значение. — Мы подъехали к дому, и что-то внутри меня раскрутилось. Было намного меньше давления, когда я знала, что его неприязнь ко мне уже предрешена. — Я не позволю ему не уважать тебя.

— Хорошо, — прошептала я. Маттео повернулся ко мне, изучая меня. Удовлетворенный увиденным, он вылез из машины. Что бы ни говорил Маттео, я была благодарна, что живу в платьях. Мое небесно-голубое платье с запахом было элегантным и вневременным, и, возможно, это была единственная вещь, которую я могла бы подумать о том, чтобы надеть на встречу с дядей Маттео.

Поскольку оба его родителя ушли, неодобрительный дядя был самым близким к родителям, что у него осталось. Я нравилась Лино, подумала я. Так что на растерзание остался только дядя. Может быть, он в конце концов пришел в себя, верно?

Я не могла представить, что проведу свою жизнь с мужчиной, когда половина его семьи ненавидит меня за все время, что мы вместе.

— Насчет того, что я твоя жена, — начала я, как только он открыл для меня дверцу машины. Он вытащил меня, заправив волосы за ухо с одной стороны.

— Ммм, — пробормотал он, закрывая дверцу машины с тихим стуком.

— Я не хочу быть проблемой для твоей семьи. Ты не должен чувствовать себя обязанным давать мне обещания, Тео. Не все отношения строятся навечно, может быть…

— Не надо, — прошипел он, рука, закрывавшая дверь, оставалась крепко прижатой, так что он прижал меня к машине. — Никто меня ни к чему не обязывает. Никогда.

— Но, может быть, это лучше, как краткосрочные отношения. Нам не нужно запутывать их такими вещами, как развод и дети…

— Развода никогда не будет, — проворчал он, схватив меня за руку и потянув в сторону от машины. — Я выйду замуж только один раз, Айвори.

— Так пусть это будет с кем-нибудь…

— Достаточно. — Его голос был шепотом, но предупреждение было ясным. Я даже не знала, почему мне иногда приходится спорить с этим человеком. Так застряла на своем собственном пути, что никогда не рассматривал, когда кто-то другой предлагал ему жизнеспособный вариант.

— Хорошо, — прошептала я в ответ, прекрасно зная, что возобновлю разговор в другой раз.

Я изобразила на лице легкую улыбку, решив произвести наилучшее впечатление, несмотря на то, что дядя Маттео мог подумать обо мне. Маттео как всегда хладнокровно постучал в дверь, и я прижалась к нему. Последнее, чего я хотела, когда его дядя сформировал свое мнение обо мне из первых рук, это чтобы Маттео держался отстраненно, потому что я его разозлила. Немного его хладнокровия испарилось, когда он обнял меня за талию и на мгновение улыбнулся мне, но я знала, что в остальном его отношение не изменится. Он был в рабочем режиме, так же расчетливо, как он вел себя, когда ступил в свой офис или разговаривал с одним из своих парней, которому он не так сильно доверял.

Поначалу эта личность наводила на меня ужас, особенно в сочетании с моей остаточной ненавистью к самой его должности. Но после того, как я чаще бывала рядом с ним в таком режиме, меня это безумно привлекало. Темные волны доминирования, которые исходили от него, обращались к чему-то во мне, к той части меня, которая барахталась в одиночестве и работала над тем, чтобы найти себя, любила комфорт, в котором Маттео просто был тем, кем он был.

Когда итальянка средних лет открыла дверь, она уважительно кивнула Маттео, а затем удивленно посмотрела на меня.

— Мистер Белланди. Мы не знали, что вы приведете гостя.

На ее лице отразилась паника, и Маттео продолжал, как будто его это не беспокоило. Войдя в дом, как будто он принадлежал ему, он потащил меня за собой. Глаза женщины метнулись в сторону гостиной, и откуда-то донеслись голоса. Глаза Маттео сузились при звуке женского смеха.

— Что он сделал? — Маттео зарычал, крепче обхватив меня за талию.

— Он пригласил мистера Морелли и его дочь, — прошептала она, зажмурив глаза. Ее напряжение усиливало мое собственное, пока я не задохнулась, когда Маттео взял меня за талию, чтобы без предисловий провести меня в гостиную. Лино стоял в стороне, полностью и полностью лишенный той игривости, которую я так привык в нем видеть. Его серьезная маска была на месте еще до того, как мы вошли в комнату, но она мгновенно исчезла, когда он приблизился к нам.

— Айвори, милая, ты как всегда прекрасна, — сказал он, нежно целуя меня в щеку. Он и Маттео обменялись взглядами, и было ясно, на чьей стороне Лино будет линия фронта. Судя по недоверчивым взглядам, которыми трое других обитателей комнаты посмотрели на меня, я должна была догадаться, что этот момент приближается.

Быстро.

— Маттео. — Дядя поморщился. — Что это?

— Я мог бы спросить тебя о том же, Габриэле. Я совершенно уверен, что ясно дал понять, когда мы виделись в последний раз, что меня не интересуют твои договоренности относительно Елены.

Я почувствовала, как мое тело содрогнулось, когда мои глаза встретились с ее глазами, зная, что красотка на диване с большими карими глазами была моей соперницей в ее отношении.

Она улыбнулась, совершенно равнодушная к увольнению Маттео. Что бы ни задумал дядя Маттео Габриэле; любовь не была частью этого. Она встала со своего насеста на синем бархатном диване, преодолела расстояние между нами и прижалась губами к щеке Маттео в приветствии. Я боролась, чтобы сохранить самообладание, зная, что должна казаться равнодушной к красоте передо мной. Если бы Маттео хотел ее, он бы ее получил, без сомнения.

Я не хотел думать о том, что он уже мог это сделать.

— Всегда приятно видеть тебя, Маттео, — практически промурлыкала она. — Кто твой друг?

Я ощетинилась от вопиющего увольнения, чувствуя себя убийственно, когда она протянула руку, чтобы фамильярно коснуться его предплечья. Я не понимала, как я перешла от попытки толкнуть его к женщине, чтобы почувствовать себя собственницей, но я подозревала, что это как-то связано с тяжелым утяжеленным кольцом, сидящим у меня на пальце.

— Елена, — холодно сказал Маттео. — Это моя невеста, Айвори.

Ее глаза расширились, и она на мгновение повернулась к нам спиной, чтобы многозначительно взглянуть на Габриэле. — Ты уверял меня, что я буду его женой.

— Будешь, — заверил ее дядя, не обращая внимания на взгляд Маттео. — Она просто мимолетное воображение. Ты знаешь, каковы мужчины.

— Кольцо на ее пальце говорит о другом, — выплюнула она, метнув взгляд на мою левую руку, где Маттео использовал его, чтобы притянуть меня к себе. — Как жаль. Пойдем, папочка, я думаю, мы достаточно заблуждались для одного дня.

Другой мужчина последовал за своей дочерью за дверь.

— Лино, отведи Айвори в столовую, — сказал Маттео, и я посмотрела на него. Я хотел возразить, что мое место рядом с ним, но угроза на его лице говорила, что это был как раз один из тех моментов, когда мне просто нужно убраться с его дороги.

— Конечно, — согласился Лино, протягивая мне руку. Я отошла от Маттео, позволив ему провести меня к двери в дальнем конце комнаты.

— Ни шагу больше, сынок, — прорычал Габриэле со злобным укусом, от которого мне захотелось прижаться к Лино в поисках защиты.

— Если она так достойна быть твоей женой, то ей нужно привыкнуть к подобным ситуациям. Не так ли? — он повернулся к Маттео.

— Не смей, — ответил Маттео, и его рука спряталась за спину.

Оба мужчины двигались так внезапно, что я не могла уследить за движением. Все, что я знала, это то, что в один момент они смотрели друг на друга, а в следующий у каждого из них было оружие в руке, и они направили друг на друга. Я ахнула, и Лино выругался себе под нос.

— Она — слабость. Я должен был избавиться от нее, когда она в первый раз отвлекла тебя от того, что важно. — Он переместил пистолет вправо, переведя прицел с Маттео и направив его на меня, где Лино повел меня к двери.

Я вздрогнула, чувствуя, как Лино толкает меня за спину, чтобы я не смотрела в дуло пистолета.

— Убить ее сейчас было бы милосердием по сравнению с тем, что они сделают с ней, чтобы навредить тебе.

— Она не мама, отец, — взмолился Лино. — Маттео не допустит, чтобы с ней что-то случилось.

— Положи свой гребаный пистолет, пока я тебя не убил, — пригрозил Маттео, и тихая ярость в его голосе заставила меня испугаться.

Во что, черт возьми, я ввязалась?

Габриэль фыркнул. — Ты застрелил бы собственного дядю? Ради киски?

— Я пристрелю тебя за то, что ты так ее назвал. Я заставлю тебя страдать, если ты причинишь ей боль, — прорычал Маттео. Габриэле опустил пистолет, бросил его на журнальный столик и поднял руку, словно больше не представлял угрозы.

Я вздохнула с облегчением, отпуская отчаянную хватку на спине костюма Лино. Я даже не помнила, как хватала его, не помнила ничего, кроме ужаса, что потеряю Маттео.

Я не могла потерять его.

— Она должна быть плодородной, — скривился его дядя, глядя на ярость Маттео. Я должна была признать, что нужен был храбрый человек, чтобы испытать удачу перед лицом всего, что было Маттео.

Черты лица Маттео исказились, а звук выстрела в гостиной стал оглушительным. Мои руки взлетели к ушам, инстинктивно прикрывая их.

— Черт, — проворчал Лино, глядя туда, где отец в агонии схватил его за руку.

— Ты стрелял в меня…

— Когда-нибудь ты снова будешь угрожать моей женщине, и это будет намного хуже, чем рана на теле. Пойдем, Айвори, — потребовал Маттео, и я бросилась к нему. Несмотря на то, что я была в ужасе от того, что увидел зверя, скрывающегося под поверхностью, я знала, что Маттео не причинит мне вреда.

Я чувствовала это душой.

Это не помешало мне дрожать, когда я зарылась в него. Он вывел меня из дома, и я подавила желание задавать вопросы. Я села в машину, Маттео сидел за рулем, и даже не стал спорить, когда он потянул меня через центральную консоль и прижал к своей груди. — Тео, что?..

— Когда мы вернемся домой. Я все объясню, когда мы вернемся домой. — Он усадил меня обратно на место, и я пристегнулась.

— Почему не сейчас? — спросила я, когда он включил передачу и поехал по подъездной дорожке. В конце ворота открылись, и мы целыми и невредимыми покинули поместье Габриэле.

Или два.

— Я не могу допустить, чтобы ты пыталась сбежать. Сначала мне нужно, чтобы ты заперлась, — признался он, и мое сердце сжалось.

— Это плохо, не так ли?

— Ты любишь меня? — он спросил.

— Ты знаешь, что знаю.

— Тогда это все, что имеет значение.

Я опустила голову, слезы грозили политься. Маттео кого-то застрелил.

Его собственный дядя.

И он не казался ни капельки раскаявшимся. — Это не первый раз, когда ты стреляешь в кого-то, не так ли?

— Когда мы вернемся домой.

Я тихо всхлипнула и посмотрела в окно.

Я так чертовски облажалась.

✽✽✽

Дверь в кабинет Маттео закрылась за ним с тихим щелчком. Он повернулся ко мне, и на его обычно бесстрастном лице отразились тысячи эмоций.

— Ты должна понимать, что то, что я собираюсь тебе сказать, ничего не изменит.

— Тео, ты меня пугаешь, — прошептала я, отступая настолько далеко, насколько позволяло пространство, когда он крался ко мне. Он зажал меня между собой и столом, касаясь моей щеки так нежно, что я могла подумать, будто представил себе это, если бы мои глаза были закрыты.

— Любой, кроме тебя, был бы прав, если бы боялся. Любой, кроме тебя, должен был бы быть глупым, чтобы не бояться, но я никогда не причиню тебе вреда, Ангел, — прошептал он. — Я хотел бы быть лучшим человеком для тебя, но я не такой и не могу быть.

— Почему мы не можем просто уйти? Пойти куда-нибудь и быть кем-то другим?

— Это все, что я знаю. Они вырастили меня, чтобы управлять семейным бизнесом, и я не могу отказаться от этого наследия. Я всегда буду угрозой для тех, кто попытается захватить власть, и мы никогда не будем в безопасности. Не совсем.

— Я не понимаю. — Я покачала головой, глядя на него остекленевшими глазами.

Он вздохнул, прикоснувшись своим лбом к моему. Это казалось окончательным. Ему казалось, что он знал, чего бы он ни требовал, что бы ни случилось дальше, это будет стоить ему.

Что это будет стоить ему меня.

— Моя семья управляет этим городом с тех пор, как им правил мой дедушка. Здесь ничего не происходит без нашего согласия.

— Ты говоришь так, будто ты какой-то главарь мафии. — Я покачала головой с мрачным смешком, моя улыбка исчезла, когда его глаза встретились с моими.

Он не смеялся. Не вздрогнул.

— Нет. Это смешно.

— Мы называем это скорее синдикатом, но предпосылка та же, — сказал он низким голосом.

Тихо, словно ожидая, что я закричу.

— Но мафиози торгуют наркотиками и продают оружие! — прошипела я шепотом. — Они продают женщин, а ты сказал мне, что этого не делал.

— Я же говорил тебе, что не участвовал в торговле людьми в целях сексуальной эксплуатации. Женщины, которые работают на меня, готовы и очень хорошо оплачиваются… — Звук моей руки, ударившей его по лицу, эхом разнесся по молчаливому офису. Я смотрела на него в ужасе, ожидая, когда зверь нанесет удар. Но, к моему изумлению, он только кивнул.

— Я это заслужил.

— Ты думаешь? — Мои глаза переместились к кольцу на пальце, уставившись на него, а слезы потекли по моим щекам.

— Даже не думай об этом, — огрызнулся он на меня, отвлекая мое внимание от кольца, которое внезапно стало для меня кандалами жизни, которой я не хотела.

— Я не хочу быть женой мафии.

— Чертовски плохо. Я же говорил тебе, это ничего не меняет, — подчеркнул он, сильнее прижимаясь ко мне. — Я делаю все, что могу, чтобы не допустить, чтобы невинные люди попали в этот мир, Айвори. Я нехороший человек, но я не худший из возможных. Я ответственен за то, что лучше для города.

— Ты застрелил собственного дядю! — Я протестовала.

— Он не уважал тебя!

— Значит, это был первый раз, когда вы кого-то застрелили? — спросила я с гримасой, потому что мы с ним оба знали, что я не хочу знать ответ на этот вопрос. Мне нужно было зарыть голову в песок и притвориться, что этого дня не было.

— Нет, — признал он.

— Ты уже убивал? — прошептала я, и его лицо застыло, когда он уставился на меня.

— Не задавай мне вопросов, на которые не хочешь получить ответ, Ангел.

— О Боже! — воскликнула я, отшатываясь от него. Но мне было некуда идти. Некуда бежать.

— Ты убийца, — прошептала я.

— В моей жизни это убей или будь убитым. Я сделал все, что должен был сделать, чтобы выжить.

— Вот почему ты ушел от меня, не так ли? Тебе нужна хорошая маленькая итальянская жена, чтобы сделать твою банду счастливой. Блядь, я такая глупая, — я поморщилась.

— Нет. Мой дядя считает, что женщины — это слабость. Люди используют против нас только тех, кого мы любим, и, чтобы защитить Лино и меня, он заставил нас держаться подальше от женщин, которых мы любим. Он угрожал тебе, и у меня не было другого выбора, кроме как уйти, чтобы он не причинил тебе вреда, Ангел. Поверь мне. Ничто другое не могло бы заставить меня покинуть тебя.

— Ты думаешь, я поверю, что ты сломал меня, чтобы защитить меня? Я не стоила того, чтобы уйти от этого дерьма?! Ты предпочел это мне, Маттео. Ты не можешь приукрашивать это. Богатство, власть, Бог. Это все, что имеет для тебя значение?

Его руки обхватили меня за талию, крутя вокруг меня, пока он не наклонил меня над своим столом.

Я задохнулась, шлепнув его по рукам позади меня, когда он поднял мое платье над моей задницей. Рука на затылке удерживала меня на месте, не в силах даже начать бороться с ним.

— Прекрати это! — Я завизжала, вздрогнув, когда он сорвал мои стринги с моих ног.

— А как насчет тебя, Ангел? Что случилось с моей адреналиновой наркоманкой, которая не могла насытиться спешкой, делая что-то не так? Которая любила водить мои быстрые машины без прав и осмелилась трахаться с любым копом? — Его пальцы сжались между моих бедер, обнаружив, что я уже промокла в ответ на его искусные манипуляции с моим телом.

— Я была глупым ребенком! — Я крикнула. — Я сделала глупость, и это привело меня в глупую ситуацию.

— Нет, единственное, что ты сделала, было глупо, — сказал он, высвобождаясь из штанов и медленно вдаваясь в меня, пока не наполнил меня до краев. — Делала что-то подобное без меня, чтобы защитить тебя.

Он застонал, и я услышала, как он шарит в ящике стола.

— Что делаешь? — Я прошептала, моя голова повернулась не в ту сторону.

— Прежде чем ты начнешь обвинять меня в дерьме, которого я не делал, я никогда никого не трахал, кроме тебя, в этом доме. Это за все те ночи, когда я сидел здесь, работал допоздна и представлял, как твои хорошенькие гребаные губы обнимают тебя. мой член.

Я понятия не имела, о чем он говорит, но все стало немного яснее, когда бутылка открылась, и холодная жидкость потекла между моими щеками.

— Маттео! — Я задохнулась, извиваясь, когда он прижал большой палец к запретному месту.

— Я собираюсь показать тебе, как хорошо быть плохой, милая моя.

— Тео! — Я закричала, поморщившись, когда этот большой палец вошел во внешнее кольцо мышц и вдавился внутрь меня. Его член работал с моей киской, скользя внутрь и наружу медленными, опьяняющими движениями, которые дразнили мою точку G, но ни разу не доводили меня до крайности.

— Ты моя. Эта киска моя.

Его большой палец покинул мою задницу, оставив во мне странное ощущение пустоты, пока он не заменил его длинным пальцем и безжалостно не вдавил его.

— Больно, — прошептал я.

— Эта задница моя, — продолжил он, словно не слыша меня. — Ты говоришь, что это больно, но твоя киска душит мой член и такая чертовски мокрая, что я слышу это.

Он добавил еще один палец, заставив меня гореть изнутри. То же самое темное удовольствие, которое я получала, когда Маттео что-то делал, я не хотела бы поджечь меня, свернувшись внутри и ожидая взрыва.

— Позволь мне кончить, — умоляла я, даже не узнавая хриплый собственный голос.

— Ты кончаешь, когда берешь мой член в свою задницу. — Он еще раз дразнил меня своими бедрами, мучая меня всеми возможными способами. — Ты готова к этому?

— Просто сделай это уже, — прошипела я, чувствуя себя странно храброй перед лицом того, что, как я была уверена, разорвет меня надвое. Эта темная сторона меня жаждала того, что делал Маттео, того, как он контролировал мое тело и требовал то, что хотел, без предисловий.

Он застонал, высвобождая пальцы. Он отказался от моей киски в пользу того, чтобы втирать смазку в себя, если сжимающий звук бутылки позади меня был хоть каким-то признаком. Когда он использовал обе руки, у него, наконец, не было другого выбора, кроме как отпустить мою шею. Я повернула голову, чтобы посмотреть на него, наблюдая за ним. Впервые, когда я посмотрела на него, я точно знала, кто он такой. Именно то, что он сделал.

Это ничего не изменило. Это не изменило того факта, что я любила его всеми фибрами души.

Я ненавидела себя за это, зная, что могу любить монстра, способного на такие непростительные грехи.

Когда его головка прижалась к моей попке, я попыталась расслабиться. Хотя раньше у меня не было анала, я знала достаточно, чтобы понимать, что напрягаться не в моих интересах. Он остановил меня рукой на бедре, медленно продвигаясь внутрь и заставляя меня хныкать под ним. Растяжение было неудобным, даже откровенно болезненным, но то, как удовольствие росло с каждым крошечным толчком в меня, было неоспоримым. Обхватив меня рукой, Маттео провел пальцами по моему клитору медленными, дразнящими кругами, добавляя больше удовольствия, чтобы подавить боль. Он сделал паузу, на мгновение прижавшись лбом к моей спине, когда его яйца коснулись моей киски.

— Тебе это нравится, — простонал он, и его пальцы были бесспорно скользкими. Он отстранился, медленно надавливая обратно.

— Блядь! — Я застонала, покачивая бедрами, чтобы получить больше трения от его пальцев.

— Пока нет, — приказал он, успокаивая меня шлепком по левой ягодице.

— Ты сказал, что я могу кончить, когда твой член будет у меня в заднице. Разве ты не получил записку, что он там? Потому что я, черт возьми, уверена, — возразила я. Он усмехнулся, с юмором в каждой малейшей интонации этого глубокого голоса.

— О, я, черт возьми, получил эту записку, Ангел. — Он отстранился, ускорив шаг, когда я не протестовала. Его движения были все еще мягкими, совершенно деликатными по сравнению с тем, как он обычно брал мою киску, и я чувствовала, как его глаза следят за тем местом, где он так нежно входит в меня. — Ты выглядишь так чертовски красиво, принимая мой член в свою задницу.

— Иди на хуй, Тео, — простонала я, и его пальцы оставили мой клитор, чтобы сжать два пальца внутри моей киски.

— О Боже! — воскликнула я, прижимаясь к нему спиной. — Пожалуйста.

Его большой палец прижался к моему клитору, и я взорвалась вокруг него с криком. Жар обжег меня изнутри, когда он последовал за мной через край, и мы оставались на месте достаточно долго, чтобы отдышаться.

Маттео высвободился и без лишних слов повел меня в душ.

Я чувствовал, что изменился. Как Айвори, которой я был раньше, ушла, замененная женщиной, которая позволила бы убийце трахнуть ее в задницу и полюбила бы это.

Это оставило во мне чувство оцепенения.

Потому что я не узнала себя, когда посмотрел в зеркало. Маттео довольствовался тем, что прижимал меня к себе, душил, чтобы он знал, что я не ушла. Он не сказал этого, но я могла видеть панику в редкие моменты. Я знала, что он не хочет потерять меня больше, чем я хочу потерять его, так что одному из нас придется уступить.

Я знала, что это буду я.

Так было всегда.