Окровавленные руки

Двадцать третья

Айвори

Просыпаться в ловушке под весом Маттео стало слишком комфортно. Обычно он просыпался раньше меня и оставался со мной, пока я не проснулась. Между нами было негласным, что он настоял на том, чтобы я смогла получить свой первый качественный отдых за многие годы. Я не хотела об этом говорить — не хотела признавать тот факт, что Маттео был слишком проницателен, чтобы не подозревать о причине моего беспокойного сна.

Не тогда, когда причина казалась такой незначительной. Некоторые женщины выживали гораздо хуже. Некоторые женщины пережили настоящую травму, вызванную ужасными обстоятельствами.

Они были сильнее меня. Сильнее, чем я когда-либо была.

Поэтому, когда я проснулась на следующее утро от знакомого давления его груди на мою спину и его ноги, перекинутой через мою, я восстала против ощущения комфорта. Даже при том, как я была зла вчера, как сломленной я чувствовала себя, зная, что он полностью проигнорирует мои желания, у меня не хватило сил сопротивляться, когда он подкатил меня под себя и занялся со мной любовью.

По крайней мере, я бы так это назвала, если бы Маттео был способен любить.

Он не был. Накануне это стало яснее, чем когда-либо.

— Пора поговорить об этом, — проворчал он, оттягивая меня и переворачивая на спину. Моя ночная майка открывала больше, чем скрывала, и я подняла руки, чтобы прикрыть обтянутую шелком грудь.

— Говорить о чем? Что ты полностью проигнорировал то, что я хочу?

— Айвори, — предупредил он, и я моргнула, глядя на него с самым невинным выражением, на которое была способна.

— Мы этого не делаем, — пробормотала я, закатывая глаза и пытаясь выбраться из постели.

Схватив меня за талию, он снова толкнул меня на спину, просунувшись между моих ног и прижав мои руки к кровати у головы, пока я сопротивлялась.

— Что бы, черт возьми, с тобой ни случилось, ты облажалась. Ты мечешься во сне. Ты, блядь, умоляешь, чтобы это прекратилось.

— Не… — предупредила я, поворачивая голову из стороны в сторону.

— Я хочу помочь тебе, и я не могу этого сделать, если ты не скажешь мне, кого убить, — прорычал он.

— Маттео…

— Кто, Айвори?

— Я не знаю! Ладно. Я не знаю, кто он.

Мой голос умолк, не в силах встретиться взглядом с Маттео.

— Расскажи мне, что случилось. Каждый раз, когда он беспокоит тебя по ночам, ты приводишь в нашу постель другого мужчину.

Я посмотрела на него яростными глазами, обнаружив, что он смотрит на меня извиняющимся взглядом.

— Я не имел в виду то, как это звучало. Наша кровать наша. Только ты и я, Айвори. Позволь мне помочь тебе стереть, кем бы он ни был.

— Это твоя кровать, а не наша, — прорычала я вместо этого, решив сдержать свой гнев из-за того, что меня заселили без разрешения.

— Твоя одежда в шкафу? Твоя зубная щетка в раковине? — Когда он говорил, его лицо стало каменным.

— Тео, — прошептала я.

— Я внутри тебя каждую ночь и просыпаюсь с тобой в моих объятиях?

— Тео, это не…

— Ответь мне, Ангел.

Я поморщилась. — Да.

— Тогда это наша кровать. Это не изменится.

Я вздохнула, наконец сдавшись. Мне так не хотелось вести дискуссию с Маттео о его отсутствии границ и его способности лгать. Мы оба знали, что это был только вопрос времени, когда он вышвырнет меня из своего дома, когда ему станет скучно. Может быть, реальность того, что меня раскроют настежь, докажет, что я не стою всех интриг, которые, по его мнению, я представляла.

— Ты знаешь тот момент, когда ты впервые засыпаешь? Когда ты все еще в сознании, но все размыто и тепло. Маленькие кусочки реальности просачиваются сквозь туман, но почти все теряется.

Он напрягся надо мной, глядя мне в лицо, потому что я отказывалась смотреть на него.

— Да, — прошептал он.

— Это лучший способ, которым я могу описать, каково было быть под наркотиками. Это напоминает мне о том, что я чувствовала и что произошло, поэтому, когда я нахожусь в этой части сна, это вызывает у меня панику, но я просто так привыкла к этому, что я думаю, я больше не просыпаюсь, — призналась я.

Его лоб коснулся моего виска, и краем глаза я увидел, как его глаза закрылись.

— Наркотик? — Его голос был хриплым шепотом по моей коже.

Я кивнула. Он не мог заставить меня обсуждать мелкие детали.

— Что случилось?

Дыхание, вырвавшееся из моей груди, было грубым, наполненным неверием и страхом.

— Я ходила в клуб один. Сэди еще не исполнился двадцать один год, а Дюк просто ненавидел всю клубную сцену. В одну минуту я была в порядке, пила и танцевала, получая удовольствие… Кто-то поймал меня, сказал, что найдет мне место, где можно отдохнуть. Я была слишком не в себе, чтобы протестовать. Я просто не понимала, что происходит.

— Господи. Блять , — простонал Маттео, его лицо исказилось от боли.

— Он не насиловал меня. У него не было шансов. Он прислонил меня к одной из стен в темном углу клуба и поддерживал мой вес, мое нижнее белье в сторону, дотронулся до меня, кто-то понял что он делает и прогнал его, она сказала что у него были расстегнуты штаны когда он убегал, а я просто упала на пол, она и один из ее друзей который был барменом посадил меня в задней комнате и провел меня через это. Я не хотела вовлекать копов, не тогда, когда я была такой глупой, и они это уважали.

— Он прикоснулся к тебе, — прорычал Маттео. — Накачал тебя наркотиками и планировал изнасиловать.

— Это было не так уж плохо. Это глупо. Я просто, это чувство потери контроля над своим телом было самым худшим. Я даже не могла бороться с ним. У меня были проблемы. Засыпание напоминает мне об этом, и я знаю, что это нелепая ассоциация. Но она никогда не исчезала, — объяснила я, пожимая плечами.

— Как он выглядел? Какой клуб?

— Это не имеет значения, Тео. Это было давно, и я ничего о нем не помню. Все было размыто. Я даже почти не помню, как выглядели Верона или Иви, если честно. Это была одна из причин, по которой было бы так глупо привлекать полицию. Дальше было нечего. Даже Эви не могла толком рассмотреть этого парня, да и набор для изнасилования вряд ли был бы продуктивным. Просто травмирует.

После этого я не встречалась больше года. К своему гинекологу не ходила. Я прикасалась к себе только тогда, когда это было необходимо для гигиены.

— Никто больше никогда не тронет тебя, — пообещал Маттео. Я грустно улыбнулась ему, хотя и поверила ему.

Маттео никому не позволял прикасаться ко мне, пока я принадлежала ему.

Мы были здесь раньше.

И однажды мне придется заново учиться жить без него.

✽✽✽

Несколько раз за два дня, прошедшие с тех пор, как Маттео меня переселил, он предлагал мне делать записи в блоге и тому подобное с дивана в его офисе. По-видимому, это было целью этого, но он также пояснил, что могут быть встречи, на которых мне нужно уйти, когда он и Дон или Лино или когда одному из бесчисленных других парней, которые работали на него, нужно было поговорить наедине о бизнесе.

Я была не из тех, кого заставят переезжать после того, как я освоилась с более утомительными делами своего бизнеса. Я ненавидела делать это с самого начала, поэтому я не собиралась двигаться, как только я мотивировала себя сделать это. Из-за этого я не заходила к Маттео в его кабинет, пока работал, предпочитая сидеть на кухне с Доном в компании. В любом случае, я собиралась ассоциировать офис Маттео с плохими новостями, между тем днем, когда я по глупости забрела туда, как будто у меня был хоть какой-то контроль, и днем, когда он сказал мне, что переселяет меня.

Я была счастлива избежать несчастья, которое случилось там, спасибо.

Итак, когда Лино, наконец, вышел из офиса после долгой двухчасовой встречи, я едва взглянула на него, когда он прошел на кухню.

— Он хочет тебя, — сказал он, и я предположил, что он разговаривает с Доном. Маттео не вызывал меня в свой офис регулярно, в отличие от другого человека, который, казалось, занимался многими вопросами для Маттео.

— Айвори, милая. Поговори со мной. — В голосе Лино звучала улыбка, и я в шоке посмотрела ему в глаза. Я медленно закрыла свой ноутбук, улыбаясь Дону.

— Тебя это не обеспокоит, если я пока оставлю это? — Я спросила.

Он взглянул на него и покачал головой.

— Не беспокойся, мисс Торрес.

Я провела руками по ткани своего легкого шалфейного платья, встала и направилась по коридору.

Когда я шла по коридору, по моей спине ползло предчувствие, я глубоко вздохнула и попыталась убедить себя, что это только из-за того, что случилось, когда Маттео в последний раз звал меня к себе в кабинет. Я не была ребенком. Не собирался получать выговор от директора. Это был мужчина, с которым я спала каждую ночь. Да, он был человеком, который, по общему признанию, делал вещи, которые я не одобрял, не заботясь о моих мыслях, но он не причинил бы мне вреда.

Не так скоро после предательства, когда меня выгнали из собственного дома и заточили в его поместье.

Постучав в дверь, я подождала, пока знакомый голос позовет меня, прежде чем открыть ее. Маттео был не один, рядом со столом стоял мужчина средних лет. Я вошла, улыбаясь ему, когда он кивнул.

— Айвори, — сказал Маттео, вставая и обнимая меня за талию. Он целомудренно поцеловал меня в щеку, обращая внимание на странного мужчину. — Это мой личный врач, доктор Маркези.

— Ты болеешь? — спросила я его, и он усмехнулся надо мной. Его глаза не встретились с моими, и это предчувствие снова проскользнуло сквозь меня.

— В чем дело? — Мои глаза повернулись в угол, когда взгляды врачей метнулись туда. В углу стоял массажный стол, и я нахмурилась. Я не понимала, почему врач делает мне массаж.

— Он здесь ради тебя, — сказал Маттео.

— Но я не больна, — прошептала я.

— Он поможет мне защитить тебя. На всякий случай. Голос Маттео понизился до шепота, и мой взгляд метнулся к медицинской сумке, стоящей на журнальном столике, где Маттео хотел, чтобы я работала.

— Я не понимаю.

Доктор вытащил что-то из своей сумки. Он держал его между двумя пальцами в перчатках, такой маленький, что я едва могла разглядеть его через всю комнату.

— Это микрочип. Немного болезненности в течение дня или около того после введения, как при прививке от гриппа, после чего вы ничего не почувствуете.

Меня охватил ужас, и я отступила на шаг, но Маттео сжал меня за талию и прижал к себе.

— Нет. Ни за что.

— Ангел, — прошептал Маттео, и я широко распахнула на него глаза.

— Ты не можешь быть серьезным! Я не позволю тебе засунуть в меня эту штуку! Борясь с его хваткой, я толкнула его, чтобы он отпустил меня.

— Тебе нужно молчать. Мы не хотим навредить тебе больше, чем необходимо, — предупредил Маттео. Мой взгляд вернулся к доктору, наблюдающему, как он загружает чип в шприц с толстой иглой.

— Нет! Тео, пожалуйста! — взмолилась я, отступая. Я не могла объяснить такую драматическую реакцию, но учитывая то, что меня чипировали, как собаку после того, как ее забрали из дома, это было уже слишком.

Я чувствовала себя в ловушке.

В ловушке, в которой я никогда раньше не была, как будто я никогда больше не узнаю свободы.

— Лино! — закричал Маттео, и моя паника усилилась. Хватка Маттео крепче сжала меня, и я забилась в его объятиях, когда он прижал меня спиной к своей груди. Лино, Дон и Шрам ворвались в комнату и направились к нам.

— Нет! — Маттео подвел нас к массажному столу, позволив Шраму помочь ему, пока мой живот мягко не прижался к столу.

Даже обращаясь со мной, они были нежны в этом.

Я снова закричала, поморщившись, когда Лино прижал руку к моему затылку и ласково погладил его.

— Все будет хорошо, — пробормотал он, прижимая мое лицо к лицевой колыбели. Другая его рука прижалась к моему левому плечу, крепко удерживая его. Рука Маттео легла на мое правое плечо, а двое других мужчин схватили меня за ноги и удерживали совершенно неподвижно. Я чувствовала, как моя грудь содрогается от силы моего плача, и мне хотелось остановиться, но я была так зла, что остановить слезы было невозможно.

Другая рука прижалась к моей спине, и звук ножниц достиг моих ушей, прежде чем мое платье внезапно слегка ослабло вокруг меня.

— Я рекомендую здесь, — сказал доктор, нажимая пальцем на мясистую часть справа от моего позвоночника. — Это делает невозможным ее удаление.

Я бормотала в подушку. Кем, черт возьми, этот парень меня считал? Супершпион?

Я никогда ничего не вырезала из своей кожи.

Боже.

— Это сработает, — проворчал Маттео, пока я ерзала в их хватке. — Сделай это. Игла прижалась к моей коже, и я захныкала.

— Ш-ш-ш, милая, — утешил меня Лино, и я не упустила из виду, что это был не Маттео. Он знал, что этого не простить.

Особенно после нашего разговора накануне.

Медленно скользя, игла вошла внутрь, опустила микрочип мне под кожу и отодвинулась. Кто-то прижал что-то к месту входа, без сомнения, чтобы остановить кровотечение, пока врач не наложил на него повязку. Когда звук снимаемых с его рук латексных перчаток привлек мое внимание, давление на мои ноги и плечи наконец ослабло.

Я не двигался.

— Убирайся, — рявкнул Маттео, и я услышала шаги, когда все поспешили сделать это. Когда дверь закрылась, Маттео, наконец, снова обратил всю свою силу на меня. — Ангел, — прошептал он. Его руки обвили меня, притягивая и переставляя, пока я не села на стол. Я по-прежнему не смотрела на него, кипя сквозь слезы. Он протянул руку, чтобы взять меня за щеку, вздрогнув, когда я отпрянула от него.

— Не трогай меня, — прошипела я.

— Айвори…

— Я никогда тебя не прощу, — прошептала я, наконец взглянув на него. Я должна была задаться вопросом, почему это было необходимо — почему ему нужно было сломать все хорошее, что было в нашей долбанной истории.

— У тебя нет выбора, — пробормотал он в ответ, ледяные глаза смотрели мне в глаза.

— Кажется, это у нас общая тема, — фыркнула я. Чувство вины на мгновение промелькнуло на его лице, прежде чем он стер все выражения с лица.

— Ты был прав. Мне не следовало приходить сюда. Без тебя я была счастливее.

Я встала, протискиваясь вокруг него. Он не двигался, не следовал.

Но его яростный рев эхом отозвался позади меня, когда я убежала. Стекло разбилось, как будто что-то перевернулось. Я вышла на кухню, схватила ноутбук и проигнорировала извинения Донателло. Я даже не могла встретиться с ним взглядом, когда выбежала из комнаты.

Я поспешила в одну из гостевых комнат наверху, заперлась и рухнула на кровать.

Я даже не могла пойти домой.