Олимпийские, первые, жаркие!

Глава 25

«Коммунист — это человек, который ничего не имеет и хочет разделить это со всеми».

Народная мудрость.

1 января 1952 года. Москва.

Голова гудит, а во рту, как кошки нагадили… Точно помню, что вчера засыпал один. Но, кто-то дышит рядом и, судя по всему, ногу на меня закинул.

Убью Колобка! Вечно он так, как нажрётся. — думаю я не продирая глаз, — Посплю ещё маленько.

И шепчу пересохшей глоткой:

— Ногу с меня убрал, сволочь!

— Прости! — так же тихо шепчет Васечка. На диване происходит какая-то движуха, но, нога на мне остаётся.

Ну, я этого не хотел. Тяну руку в Васиным причиндалам. У него с утра всегда стояк. Вот я и решил рвануть стоп-кран для быстрой побудки. Пупок. Резинка. Волосики. Оп-па! А «дружка» то и нету, и «бубунчиков» тоже. Резко поднимаю руку по телу и под майкой обнаруживаю мясистую тёплую грудь «троечку». С трудом продираю глаза и поворачиваю голову. На меня с ужасом смотрит Фрося, сестра Колобка, которую я прозвал Чебурашкой из-за малого роста, малого мозга и абсолютного отсутствия агрессии. Вот эта вот «подруга крокодила Гены» подскакивает на диване, своими полушариями колыша застиранную короткую ночнушку. Синие детские сатиновые трусы съехали до колен, явив миру нестриженную растительность.

Колобок, приподняв голову, как Вий, с трудом разомкнул веки и бросил сеструхе:

— Прикройся! Бесстыжая!

Фрося подтянула вверх трусы и завязала узел на резинке, чтобы держала.

— Я это… — по-колобковски начала Чебурашка, — Не хотела. Но, ваша подруга Таня Зайцева не поехала к родственникам в Сокольники. А решила переночевать на моём месте у Кати Пирожковой. А мне сказала лечь между вами и не отсвечивать. Я и не отсвечивала…

Ну, всё Заяц! Тебе капут!

В раздел «Оценщик женского меха» начислено десять баллов.

2 января 1952 года. Москва.

Наконец-то ремонт вчера был закончен. Сестра Колобка утром уехала в мытищинские дали. Чебурашка смотрела на меня при посадке в автобус влюблёнными глазами и на прощание сунула мне в руку бумажку с адресом, чтобы писал ей письма.

Вот же дурында!

И всё то у Фроси было хорошо — и грамотная, и симпатичная, и весёлая, и добрая — она в этом смысле была копией Васечки. Но, вот умение влипать в разные истории делало её «Катастрофией»(как называл её брат). За время проживания она спалила две кастрюли на кухне, разорвала штору у писателя Фридмана(помогала её вешать), у Пирожковой оторвала с потолка электрический провод, когда пыталась заменить сгоревшую лампочку, у соседа стахановца при настройке так врезала по бочине телевизора, что он перестал показывать и пришлось вызывать телемастера.

И кому же это сокровище достанется? — подумал я и вздрогнул.

А вот у Васечки увольнительная в горьковском клубе до завтра. Он должен уехать вечерним поездом. Поэтому за обедом в компании Фридмана и Пирожковой, Колобок проявлял чудеса красноречия. Сначала сообщил присутствующим ценную информацию, как на армейской кухне при резке куска сливочного масла хлеборез умудрялся поделить порцию на сто человек так, что сто грамм масла оставалось «в резерв», который хранился в ведре с холодной водой из-за отсутствия холодильника. Потом, в застольной беседе, речь зашла про запахи в деревне. Колобок объяснял городскому Грише, что навоз по виду и запаху различается на коровий, конский и овечий.

По виду и я различаю, а вот по запаху — не достиг ещё таких высот в сельской жизни. Хотя помню, что у свинок в Челябинске вонь стояла, что аж в глазах резало…

Еду домой после тренировки. Тело с непривычки слегка поламывает после нагрузок. Ничего, втянусь со временем. Прислушиваюсь на задней площадке к разговору гегемонов.

— Вот я на зоне три года «зверей» охранял. Они не люди твари. Опускают «мужиков», на перо ставят… Я столько костей и рёбер переломал. Не сосчитать. Видел, как глаз после удара каблуком вытекает. Я бы каждый день этих тварей сапогом метелил до смерти. Нелюди они. Нелюди…

Вспомнилась статья про американскую тюрьму, в которой говорилось, что неграм за решёткой создали более комфортные условия жизни, чем они имели на свободе. Подумал тогда, что если и у нас в новой России такое сделают, то почти половина страны уйдёт за лагерный забор. Рыба ищет, где глубже…

Ну это ты, Жаров, загнул! Российская молодёжь уже начала привыкать к своим квартирам-камерам-одиночкам, как у американских заключённых. Спасибо ковиду. Еду привозят по расписанию, телик смотреть разрешают, даже интернет есть… Что тюрьма, что «удалёнка»… Всё одно…

Позвонила Маша Колыванова, типа новости про Шестернёвскую фирму сообщить. Она теперь директор московского филиала. Вместе с Шестернёвым будет завтра встречать Армина Дасслера, директора немецкой фирмы «Puma».

Тут же вспомнился Колобок с покупкой у Фингера спортивного костюма с таким импортным названием на груди. Это Васечка в честь своей фестивальной подруги Риты Хейворт приобрёл. Думаю, что если Адель про это узнает, то Колобку мало не покажется…

А Колыванова в трубке, закончив с новостями, ненавязчиво напрашивается в гости. Отказав, вешаю трубку.

Ну, вот на хрена мне это? Да секс нужен и, желательно, каждый день. Но, с Колывановского крючка потом не соскочишь… К хорошему быстро привыкаешь, а у меня Миссия. До сентября ещё одиннадцать цацек нужно отгрузить на персональный счёт. Дома буду наездами. Какие уж тут отношения?

Жаров, не ной! В новой России многие семьи живут между вахтами. И ничего!

— Да ничего хорошего. Появляется любовь на стороне. Отношения рушатся. Страдают дети и взрослые…

В раздел «Хранитель семейных устоев» начислено два балла с комментарием: «А сам-то, как кролик, с девушки на девушку перепрыгиваешь… Хочешь сказать, что женишься и остановишься?».

Включаю в наушниках «Голос Америки». Сообщают, что 31 декабря умер бывший советский нарком Максим Литвинов. Полное имя Меер-Генох Моисеевич Валлах.

Сосед-Стахановец говорил, что народ с его предприятия завтра погонят в Дом Союзов на прощание с наркомом…

Стук в дверь. Быстро снимаю наушники и выключаю приёмник. Это свекровь Стахановца интересуется, можно ли с моего кухонного стола забрать кожуру от лимонов и мандаринов. Типа, она в чай корки будет добавлять для запаха. Разрешаю, но сам думаю:

Знаю я, куда вы будете добавлять. Вам из деревни каждый месяц две трёхлитровые банки самогона привозят. Вот из него-то и будете настойку для дорогих гостей готовить…

3 января 1952 года. Москва.

Сегодня игра с «Даугавой». Мы с Пучковым, по решению тренера будем стоять две игры через две. Он уже наигрался на Кубке Шпенглера. Так, что, моя очередь. В команду явилась и наша первая пятёрка. Они, вместе с ЦДСА, выиграли в Швейцарии все четыре встречи и взяли Кубок.

«Коммандированные» не тренировались после Нового Года, а занимались другими любимыми делами, чтобы соскучится по хоккею. Футбольный вратарь Яшин, например, чуть что, хватает удочки и идёт на рыбалку. Если после тяжёлой работы не переключаться на приятный отдых, то это прямой путь к профессиональному выгоранию и стрессу. Я за свою долгую тренерскую жизнь видел столько трагедий со спортсменами, что хоть сериал пиши…

На стадион в снежный день пришло немного болельщиков. Да и игра была предсказуемой. Класс соперников не сопоставим. Несмотря на непогоду, наши пятёрки играли весело и закатили по две шайбы в ворота рижан. 6:0. Шайба, застревая на заснеженном льду, лишь несколько раз доползла до моих ворот. Тренер Коротков поздравил с победой и сообщил, что к следующей игре фабрика «ЭФА» пришлёт нам партию клюшек с гнутыми крюками. Так, что уже не нужно будет самим гнуть крюки.

6 января 1951 года. Москва.

Сегодня играем с лидером Первенства. С «ЦДСА». Тренер армейцев Тарасов в этом году собрал очень боевой коллектив. В воротах надёжный Мкртычан, в поле вместе с опытными ветеранами перспективная молодёжь надёрганная из других клубов. Финансирование у ЦДСА, в отличие от нас, на высшем уровне.

Вспоминаю своим попаданческим мозгом, что с хоккеем у сборной России с 1993 года и до моей смерти шло не очень. Чемпионат 1993 года выиграли — и как отрезало. Ни одного золота на Олимпиадах, а в одиннадцати Чемпионатах Мира лишь раз были вторыми — и всё… Казалось бы, в хоккей капиталистической России пришли огромные деньги. Многие вчерашние юниоры враз становились долларовыми миллионерами (рублёвых миллионеров в те годы было, куда ни плюнь). Но, нет. Не растёт кокос…

Стадион полнёхонек. Для этого времени этот матч — шоу высшего разряда. На трибуны приходят компаниями и семьями. Очень много детей. Парни просто бредят хоккеем. В «Золотой шайбе» только в Москве на отборе было больше ста команд.

Игра началась для нас неудачно. Мы не забили в большинстве, а как говорится не забиваешь ты… Защитник армейцев Сологубов, получив от нападающего пас у синей линии, щёлкнул по моим воротам с такой силой, что клюшка разлетелась на куски. Шайба, звякнув о штангу, влетела в сетку. 0:1.

Тут, прямо таки шедевр выдал наш Костя Локтев. Малогабаритный форвард, получив шайбу в средней зоне, промчался по флангу, увернувшись от силового приёма защитника. Затем, прокинул шайбу между ног второму оборонцу и, с неудобной руки, как лопатой забросил чёрный диск в ворота под перекладину… 1:1.

Перерыв. В раздевалке все пьют горячий чай. На улице хоть и небольшой мороз, но, вот ветер выдувает всё тепло из-под одежды. Как там зрители то на открытой трибуне. Ничего, вот в маю откроют Ледовый Дворец спорта и комфорта у болельщиков прибавится.

Второй период. Наш Сёва Бобров выдаёт нечто. Казалось бы, все его трюки известны защитникам, но, вот он, получив шайбу, крутится перед чужим вратарём юлой, прикрывая от соперников диск коньками и клюшкой. И, как только предоставился момент, неотразимо бросает над ловушкой Мкртычана в верхний угол. На такой расстрел в упор трудно среагировать. 2:1.

Здесь выдал цирковой номер армейский ветеран Меньшиков. Он, имея пятнадцатилетний стаж в хоккее с мячом, перенёс несколько приёмов и «на шайбу». Лихо прорвался по флангу и подбросил шайбу, как мяч, над нашим защитником. Объехал Трегубова по дуге и лупанул по опускающейся шайбе крюком. 2:2. Такие броски не берутся.

Третий период. ЦДСА наседают под ор своих многочисленных болельщиков. Вот главный бомбардир армейцев Комаров выходит один на один со мной, делает финт и бросает в угол ворот. Я за мгновение до этого успеваю «выбросить» ногу, отбив шайбу. Чёрный диск отлетает от щитка снова на крюк Комарову. Тот поднимает шайбу, направляя под перекладину. Я машу клюшкой, как теннисной ракеткой и отбиваю кругляш в угол площадки.

В разряд «Вратарь-теннисист» добавлено два балла.

Витёк Шувалов в кои-то веки получает от Боброва точный пас в средней зоне и убегает от защитника. Но, не тут то было, Сологубов кидается рыбкой за форвардом и сбивает его, попав клюшкой по конькам. Витя, лёжа на пузе, каким-то образом всё-таки цепляет шайбу крюком, попав в аккурат под ловушку Мкртычана. 3:2. Победа! Сравниваемся по очкам с армейцами.

Американская шахматистка Лиза пришла на раздачу автографов. Пока проводил её до гостиницы, она немного рассказала о себе. Про детдомовское детство, про шахматы. Собравшись духом, она пригласила меня подняться на чай, но я отказался. Здесь в гостинице стукач на стукаче, а я на карандаше у органов, да и в сборной в подвешенном состоянии.

НЕТ! Такой хоккей нам не нужен!

9 января 1952 года. Москва.

На матче против челябинского «Дзержинца» стоял Коля Пучков. Со скамейки игра казалась не такой уж и быстрой, но когда выйдешь на поле, то совсем другие ощущения. Мы выиграли 9:1. Три шайбы забил своей бывшей команде Витёк Шувалов. Он перед матчем поспорил со своим челябинским другом Женей Женишеком, что троечку закатит. Вот ему Бобровская пятёрка и помогала выиграть «соточку». Пришлось чеху после матча раскошеливаться.

С Лёвой Булганиным еду на дачу к Хрущёвым. Поздравляю Лёшу Аджубея, жму руку радостной Раде. Если зять Хрущёва вызывает у меня какие-то смешанные чувства, как человек, то дочь Хрущёва — очень светлый и правильный человек, типа Насти, что сейчас в вице-президентах Кореи.

Пока гости собираются, ко мне подходит пока незамужняя Галина Брежнева и мы отходим в беседку поболтать.

— А ты, Юра, говорят, бабник, — улыбаясь, начинает она.

— Кто говорит? — ершусь я.

— Да все говорят… На Фестивале чудил и за границей тоже. Про такое, среди жён и дочерей партработников, любят языки почесать.

— Не отрицаю. Дело молодое. — обтекаемо отвечаю я.

— А меня вот один московский цирковой атлет на свидание пригласил, — улыбается она, — Как думаешь? Сходить?

— Не ходи. — без раздумий отвечаю я, пользуясь послезнанием, — У циркачей, как у футболистов, в каждом городе по «жене». Ничем ты его не удержишь. Ни постелью, ни ребёнком.

Галина меняется в лице, явно не ожидая такого ответа. Потом, словно переварив мои слова, спрашивает:

— Ну, если ты такой проницательный, то где же я встречу свою настоящую любовь?

— В цирке, — Снова говорю я без раздумий, — Фокусника будут звать Игорь. Но, случится это лет через десять. Потерпишь?

Галя качает головой. Внимательно смотрит мне в глаза и, словно что-то решив для себя, серьёзно говорит:

— Потерплю.

Брежнева села за стол рядом со мной в весь вечер рассказывала истории из детства и юности: Днепропетровск, эвакуация, пединститут в Орехово-Зуево, Тбилиси.

— А правда что в Грузии раскрыли антиправительственный заговор? Говорят, твой отец там лично заговорщиков допрашивал? — интересуется бесцеремонный Лёва Булганин.

Брежнева смотрит на товарища Шелепина. Тот, оглядев присутствующих, типа шутит:

— Ну, практически все здесь давали подписку о неразглашении, — и, кивает ей головой.

— Да, — смущаясь говорит Галя, — Папа принимал участие. Очень огорчался когда в заговорщиках оказались его грузинские друзья: Барамия, Рапава, Бзиава. Они встретили нас, когда папу направили в Грузию из Москвы, как своих родственников. И вот так вот…

— А пойдёмте танцевать, — по-пилюлькински предлагает зять Хрущёва и ставит пластинку на патефон.

Я попеременно танцевал то с Галей Брежневой, то с Радой Аджубей.

Рада, дочь Хрущёва, рассказала, что у Никиты Сергеевича был помощник по фамилии Гапочка. И вот этот человек должен был ехать в подмосковную деревню с лекцией. А в деревне по телефону услышали: «К вам едет лектор в тапочках». Решили, что зимой ему будет холодновато и встретили лектора при въезде в деревню с валенками и тулупом для гостя…

Ещё она поведала, что её муж Алексей Аджубей, до учёбы в МГУ учился на артиста и у него в друзьях был Олег Ефремов. И, что они недавно видели Ефремова, исполняющим роль Ивана-дурачка в «Коньке-Горбунке».

Про свою с Алексеем свадьбу сказала, что не было никакого ресторана. Устроили с друзьями столы и танцы на даче. А подарком от друзей была свадебная стенгазета.

Брежнева, танцуя, как-то хитро улыбаясь, пригласила на свой день рождения в апреле.

Час от часу не легче. Сказал, что приду. Но, к тому времени «либо ишак сдохнет, либо эмир»…

За столом шли дискуссии стоит ли нам вступать в НАТО, сможем ли мы достойно выступить на Евровидении, правда ли, что Марлен Дитрих летом приедет с концертом в Москву. Спрашивали и меня, но про НАТО я промолчал, а про остальное отнекивался мол «не знаю».

Шелепин рассказал историю как министр Косыгин пришёл в один из московских магазинов с проверкой. Поскольку дело было перед закрытием, то уборщица со шваброй на перевес не пустила его: «Закрылись мы. Приходи завтря, милок». Но, «милок» пришёл таки в магазин. На следующее утро покупатели были приятно удивлены появившемуся на торговых полках большому количеству дефицитных товаров.

Какой-то журналист, вернувшийся с Целины, рассказывал про эпическую битву за урожай.

Это, вероятно, потому, что невидимые враги постоянно выводили из строя сельскохозяйственную технику, выкапывали ямы на грунтовках, отключали электричество на токАх, торпедируя работу ночной зерноприёмной смены. — подумал я.

Алексей Аджубей вспомнил, что ему поручили взять интервью у Сёвы Боброва, но тот почему-то отказался:

— Юра, выручай! Меня неделю назад заместителем редактора назначили. Первое большое дело, а тут, такой конфуз. Мне на этой неделе нужно статью написать, кровь из носу. Что? Сможешь завтра после тренировки? Вот и хорошо. Приезжай к нам в редакцию Комсомолки. Постараешься? Не-не-не! Завтра, как штык!