Опасная клятва

Глава 7

О том, как быстро всё забывается, Серафима знала не понаслышке. Инцидент исчерпал себя через два часа, перед самым открытием Игр Сильнейших. Ребята на выделенной им трибуне могли насладиться феерически красивым представлением, где выступали настоящие мастера своего дела. Лучшие спортсмены вместе с цирковыми актёрами показывали такие акробатические приемы, что дух захватывало. Всё было приправлено бесконечными фейерверками, которые даже днём были видны на небе, вспышками огня, брызгами искр. Лазерное шоу представляло все виды спорта, плавно перетекающие из одного в другой и когда на экранах, тянущихся вдоль трибун, появился флайбол, ребята радостно заголосили, кидая боевой клич. В заключительной части шоу тысячи прожекторов вспыхнула на краткий миг и на главном экране появилась эмблема Игр Сильнейших — белая острокрылая птица, так похожая на земную чайку. Все возликовали, радостно аплодируя. Музыка стихла, а выступающие замерли, образую коридор, по которому к трибуне шли члены Совета Сильнейших в зелёных мантиях.

Фима снимала всё на камеру, что отправить видео родне. Конечно это не олимпийские игры, не тот масштаб, но на полчаса, пока шло открытие Игр, Серафима полностью погрузилась в мир праздника спорта.

Сильнейшие выстроились в ряд, лицом к зрителям. Среди них легко угадывался самый молодой — Дантэн Ход. Но открывал игры, как ни странно, сион Тманг, вышедший вперёд и вскинувший руку в приветствии. Стадион взорвался радостным воем. Ребята были удивлены тем, что гостеприимный хозяин, в чьём доме они прожили неделю, так почитаем своим народом. Омера соотечественники приветствовали стоя, и Фима слышала, что некоторые радостно назвали его не иначе как Спаситель. Подумав, что, может быть, ошиблась в переводе, она оглянулась на ребят. Но не только она недоумевала. Многие сокурсники перешёптывались в сомнении, пока Семён Яковлевич не шикнул на ребят, чтобы не мешали ему снимать речь сиона Тманга.

Атландиеец говорил мало, но ёмко — о единстве республики, о её независимости, о том, что каждый республиканец есть частичка большего, и в её силах стать более значимой, доказав себе, что каждый достоин называться Сильнейшим и встать рядом с сионом Тмангом и другими членами Совета. Он поприветствовал команду землян, которые своей решимостью оказали честь атландийцам. Такой знак уважения, как к соперникам, был приятен ребятам и они в ответ громко заголосили, показывая атландийцу, что они тоже рады принять его приглашение помериться силами с лучшими воинами Галактики. После Иорлик объявил начало игр словами: «Победит Сильнейший!»

Буря восторга взорвала тишину трибун и вновь заиграла музыка.

Первыми соревновались фехтовальщики. Семён Яковлевич позвал Сашу с трибуны готовиться к поединку. Все ребята его поддерживали похлопываниями по плечам, дружескими объятиями, а девчонки просто не могли упустить шанс поцеловать его в щёки, от чего парень смутился.

Стадион опустел и наполнился светом. Платформы со специальными дорожками для фехтовальщиков поднялись, занимая свои места. Всего одновременно соревновалось шесть пар. Аппаратура, фиксирующая каждое движение спортсменов, была установлена в виде ограждений между дорожками. Двухцветное табло пока показывало два ноля. В воздухе вилось множество белотелых ботов с эмблемами местных атландийских каналов, снимающих свои репортажи. Фима знала, что атландийцы с систем Кремп и Фарус тоже участвуют в играх, поэтому публика делилась по секторам.

На табло появились фамилии участников соревнования с указанием планеты, которую представляли. Гордость затопила сердце Серафимы, когда она прочла фамилию своего сокурсника: А. Мантьян (Земля). Волнение и переживания за своего коснулось каждого студента. Девчонки нервно шептались, пытаясь предугадать ход соревнований. Ведь никто, кроме Семёна Яковлевича, не видел соперников в деле. Девочкам парни выделили первый ряд. К Фиме подсел Матвей, и девушку это уже не удивило, лишь слегка взволновало.

Ожидание начала продлилось около получаса. За это время ребята обсудили расписание соревнований. После фехтования шли бои, затем гонки. Их передвинули в самый конец и все прекрасно знали причину — Серафима. А вот флайбол поставили на следующий день перед торжественной церемонией закрытия. Поэтому у ребят было время на ещё одну тренировку утром. Сегодняшняя же показала, что парни в прекрасной форме и готовы сделать атландийцев. Фима скромно промолчала о мнении Хода по поводу соперников землян. Интересно, окажется он прав или нет.

Все были уже на взводе, когда наконец-то диктор заговорил. Он приглашал спортсменов занять свои места на дорожках. Диктор одного из местных центральных каналов, освещающих игры в прямом эфире, давал краткую биографию каждому, называл его достижения и победы. Фима, вполуха слушая его, смотрела на стадион, на огромный экран, который транслировал Сашу.

— Какой же он красивый, — простонала Анита.

Фимка была согласна с ней на все сто. Саша в светло-сером комбинезоне, подчёркивающим безупречную спортивную фигуру, был просто шикарен. Чуть хмурясь, от чего на его лбу пролегли морщинки, он собранно стоял рядом с атландийцем-судьей, который объяснял ему что-то, видимо, правила, так как указывал при этом на дорожку. Саша кивал, и смоляная чёлка рассыпалась по его лбу, но стоило ему тряхнуть головой вбок, как она тут же вставала на место.

— Он тебе нравится? — тихо спросил Матвей возле самого уха Фимы, и та встрепенулась, совершенно позабыв, кто сидит с ней рядом.

Столкнувшись с напряжённым взглядом серых глаз, девушка покраснела и закусила губу, пытаясь объяснить Матвею то, что вряд ли понять мужчине.

— Да, но не как парень или же мужчина. Я знаю, что у него есть невеста, и они скоро поженятся. Просто он такой… Эм… — какой именно, слов описать не нашлось. Фима вновь взглянула на экран, транслирующий дорожку Мантьяна, который уже надел шлем и не тревожил девичье сердце.

— Какой? — чуть насмешливо шепнул Матвей. И как-то неожиданно для Фимы его рука очутилась на спинке её кресла, а сам парень оказался слишком близко, и она чувствовала не только обволакивающий приятный аромат, но и тепло, исходившее от молодого человека.

Фима испуганно выискивала в серых глазах Матвея ответ, пытаясь угадать, что он задумал. Стойкое ощущение, что она угодила в сети, почему-то очень волновало, будоражило кровь. В самой позе, во взгляде Матвея не было ничего дружеского, но и границы приличий он не переходил, не касался её, правда, это ничего не меняло. Во рту у Фимы всё пересохло, а взгляд почему-то скатывался к губам Железнова.

— Эй, Фима, ты пропустишь бой! — толкнула её в бок Юлиана и Фима, охнув, упала на Матвея, опираясь ладонями ему в грудь.

Парень улыбнулся тепло и задорно, а головой мотнул на экран. Девушка резко выпрямилась, полностью теряясь в своих чувствах. Ну и что это сейчас было? Как это понимать? Сглотнув, Фима пыталась смотреть на экран, где уже начался бой, а мысли всё уводили её влево, голова так и норовила повернуться туда, взглянуть на Матвея. Ребята зашумели, поддерживая Сашу, словно он мог их услышать с трибуны. Фима чуть успокоилась и, наконец, взяла себя в руки. Нужно было принять очевидный факт — Матвей клеился к ней. Лёгкая радость затронула сердце Фимы. Никто раньше не пытался с ней флиртовать, она даже не могла подумать, что первым будет он! Всегда замкнутый, отстранённый, а какой прыткий!

Фима попыталась отвлечься от мыслей о Матвее, хоть это и было сложно сделать, так как приятно кому-то нравится, но у Саши дела шли неважно. Ребята замерли, следя за тем, как сокурсник еле отбивал атаки более напористого атландийца. Анита, сжимая кулачки, во все глаза смотрела на Мантьяна и тихо взвизгивала в самые опасные моменты.

На соседних дорожках спортсмены фехтовали, перемигиваясь световыми указателями, показывающими, чей укол засчитан. И только Саша больше двух минут не подпускал соперника к себе слишком близко. Вдруг дорожка вспыхнула красным! Это атландиец открыл счёт, и ребята расстроенно застонали. Но бой продолжался, и Саша пошёл в атаку. Фима совершено не разбиралась в правилах, но видела, как опасно соперники тычут друг в друга рапирами, и что защитный шлем и экипировка спасали от реального увечья.

А в ложе для членов Совета Ход, глядя на то, как нерасторопно землянин орудовал рапирой, тихо обратился к сиону Тмангу:

— Итак, каков ваш ответ, да или нет?

Иорлик чуть приподнял бровь, задумчиво окинул взглядом Хода, ответил:

— Я думал, ты передумал.

— То есть ответ «Нет»? — усмехнулся Дантэн, ловя старика на сомнении.

— Я воспользовался твоим советом и навестил внуков. И, знаешь, нет. Я не хочу, чтобы мои внуки выросли похожими на землян.

Ход победно усмехнулся, а сион Тманг продолжил:

— Поэтому мой тебе ответ «Да». Я не хочу всё, мне нужна лишь частичка, которая гармонично вплетётся в нашу силу, укрепит нас, даст толчок к дальнейшему развитию.

Ход нахмурился и раздражённо выдохнул. Хитрый лис решил оторваться за те слова, что Дантэн сказал ему.

— Вот как. Ну что же, я услышал вас.

— Я верю в тебя, — по-доброму улыбаясь, сион Тманг похлопал Хода по плечу. — Уверен, у тебя получится увидеть суть, которую и стоит перенять.

— Вы о чём, сионы? — вклинился в разговор Абдабер Зиот — Хранитель планеты Прас системы Фарус. Он был моложе сиона Тманга лет на десять.

— Очередное задание для бывшего ученика, сион Зиот, не более того, — учтиво отозвался Ход, не собираясь открывать тайну.

— Наставник остаётся наставником даже для тех учеников, которые его превзошли? — поддел сиона Тманга Хист Ганрат — Хранитель планеты Зудаб системы Кремп. — Не пора ли отпустить своего лучшего ученика познавать мир самостоятельно, сион Тманг. Сион Ход достойный Хранитель Тошана и уже не раз доказал нам это.

— Ещё бы не его извечная любовь к безделью, — ворчливо отозвался Иорлик, не реагируя на подколки своих коллег Сильнейших.

— Сложно жить ничего не делая, но я не боюсь трудностей, — весело отозвался самый молодой из них, которому вообще пора было уходить. — Я покину вас, надеюсь, вы не будете скучать.

— Я с вами, омерак, я тоже участвую, — тут же отозвался Хист, который был партнером Хода в первой связке.

— Я не вижу смысла вам уходить, сион Ганрат! — крикнул ему вдогонку сион Тманг. — Всё равно же через пару минут вернётесь. Сион Ход не даст вам выиграть, ему же лень кому-то что-то давать.

Остальные члены Совета поддержали шутку бывшего главы тихими смешками. Но да, Ход был тщеславен и не позволял себе проигрывать никому, тем более равным себе.

***

Трибуна землян взорвалась криками ликования, когда Саша вырвал победу у атландийца с минимальным отрывом в одно очко. Это была тяжелая схватка, которая вымотала Мантьяна основательно. Ребята кричали ему с трибуны, поддерживали, как могли. К сожалению, вернуться к своим ему не позволила охрана, предлагая переждать на скамейке ожидающих до следующей связки, пока соперник не был определён. Семён Яковлевич принёс воды и тихо рассказывал про ошибки и недочёты.

Ребятам на мониторе транслировали крупным планом усталый взгляд синих глаз, мокрую чёрную челку и обворожительную мягкую улыбку Мантьяна.

— Я хочу его прижать к себе и потискать, — шепнула Юлиана. — Он там совсем один. Неужели Семён Яковлевич не понимает, что Сашеньке тяжело?

— Да, даже полотенцем ему волосы не просушил, — ворчливо отозвалась Анита и, подняв руку, как бы погладила Сашу на экране огромного монитора, висящего далеко внизу. Затем вздохнула и капризно спросила, оглядываясь на ребят: — Почему он не взял нас с собой?

Алик первым не выдержал и, встав, обнял всех трёх расстроенных девушек за плечи, умудряясь поцеловать одновременно Жаравину и Суханову в щёки, приговаривая:

— Девчонки, обещаю, что на флайболе вы будете у нас на побегушках.

— Алик! — хором вскричали Юлиана и Анита, оглушив весельчака.

— Эй! — поддержал веселье Нестеров Иван. — Я думал, девчонки переоденутся в команду болельщик.

Подружки переглянулись, затем фыркнули, когда поняли, что точно нет. Переодеваться в короткие юбочки и прыгать, тряся помпонами, никто из них не собирался.

Матвей легко погладил волосы на виске Фимы, еле слышно шепнул:

— Тебе идёт комбинезон пилота. Ты совершенно другая в нём.

Серафима, пережив волну приятной дрожи, медленно стала поворачиваться к нему лицом, так как Матвей слишком явно давал понять свои намёки. Даже Юлиана с Анитой и те притихли, заметив, как странно сидит Матвей, и как покраснели уши у Фимы. Она хотела ответить парню что-нибудь остроумное, но в этот момент увидела на другом экране знакомую кудрявую голову. Дантэн Ход. Он шёл под бурю оваций в таком же защитном костюме, как и Саша, непринуждённо держа шлем и рапиру, а сам улыбался своим соотечественникам.

— Как я его ненавижу, — раздалось шипение Юлианы.

— Да ладно тебе, — тут же попыталась успокоить её Анита. Парни тоже во все глаза смотрели на явного фаворита республики, который, даже не выиграв ещё ничего, уже выглядел победителем.

— Всё равно не прощу, — упрямо шепнула Юлиана, а Фима усмехнулась.

Интересно, если бы она знала, что Ход не по зубам даже своему собственному наставнику, она бы успокоилась и примирилась с хамством молодого атландийца? Навряд ли, поэтому и не имело смысла заступаться за него перед ней.

— Кстати, почему ты улетела с атландийцами и куда? — тихо спросил Матвей у Серафимы, а девушка словно задумалась, не отрывая взгляда от Хода, который уже надевал шлем, пряча свои крашеные на концах кудри.

— Мне нужно было договориться с Тмангом об интервью, хочу его добавить к себе в дипломную работу. Да и извиниться перед Ходом пришлось, — честно призналась она парню, прикидывая его реакцию.

Он ведь был неглуп и понимал, что учёба для Фимы пока будет на первом месте и его заигрывания девушка хоть и принимала, но никаких авансов давать не собиралась. Пока.

— Извиниться? — удивился сероглазый искуситель, прищурив глаза так, что по спине Серафимы прошлась дрожь. — За что?

Фима опустила глаза, жутко стесняясь.

— Да так, сглупила очередной раз, — ответила, решив не вдаваться в подробности, и чтобы не дразнить себя лишними фантазиями, села прямо, отстраняясь от Матвея.

И именно в этот момент объявили начало связки Хода и Ганрата. Фима даже толком не поняла, что случилось, но дорожка вспыхнула красным, а табло обозначило полную победу Хода.

Стадион вскричал, атландийцы подскочили со своих мест, скандируя имя победителя, а ребята спрашивали друг у друга, что же произошло. Землянам даже пришлось встать, чтобы увидеть повтор на мониторе. Сион Ход был не просто молниеносным, но и абсолютно точным — укол в сердце, и соперник был поражён на первой же секунде раунда.

— Вау! — выдала Фима, осознав, что Дантэна не зря все почитали Сильнейшим.

— Вот это скорость! — восхищались парни, которые никогда раньше такого не видели.

Да, Серафима тоже отметила именно скорость, а также силу укола, так как соперник всё ещё хватался за грудь, морщился, но жал руку ухмыляющемуся сиону Ходу. За её спиной кто-то из ребят тяжело вздохнул:

— Хорошо, что атландийцы в олимпийских играх не участвуют. А то бы без медалей оставили нас.

— У него тилинг на руке. Разве они имеют право ими пользоваться?

Фима вгляделась с чёрный браслет и, вспомнив, как обычно переливалась синим его поверхность, заверила ребят:

— Он не активен.

— Не активен? — парни зашептались.

— Тоже мне, нашёлся специалист по атландийским гаджетам.

Она слышала презрение в чьём-то голосе, жаль, узнать не могла, кто это сказал. Гордость не позволяла обернуться. Зато видела, как жалостливо Анита окинула её взглядом, а Юлиана состроила страшное лицо и пригрозила кулаком неизвестному Серафиме. Девушка с грустью очередной раз убедилась, что дружить с противоположным полом у неё не выйдет.

— Заткнись, — недовольно одёрнул Матвей говорливого, встав на защиту Фимы. — Ход — Сильнейший, поэтому и неудивительно, что он выиграл.

— Ребята! — выкрикнула Анита, указывая на Сашу, который вышел на дорожку.

Все разом притихли и заняли свои места. Ход был тут же забыт, ведь болеть стоило за своих. В этот раз бой был короче первого и соперник Мантьяну достался сильнее. Саша, как мог, уходил от его атак, но вновь и вновь дорожка вспыхивала синим цветом атландийца.

— Неужели всухую? — ворчливо шептались парни, а девушки тихо попискивали, вскрикивая, когда очередной укол настигал Мантьяна.

— Он его просто раскатал, — в шоке шептались за спиной Фимы, но она верила, что Саша справится, и не прогадала.

Выждав удачный момент, он сумел набрать три очка за укол чуть выше сердца, но этого было мало, чтобы выиграть, и когда прозвучал гонг, дорожка осветилась синим светом победы атландийца.

— Саша! — не выдержала Анита, а вслед за ней и Фима с Юлианой. — Молодец! Ты лучший!

Девушки кричали, что было сил, пока ребята не поддержали их. Мантьян обернулся к трибуне землян и сквозь слёзы улыбнулся сокурсникам. Закусив губы, он сдерживал рвущиеся рыдания от щемящей благодарности. Проигрыш тяжело перенести, но когда за тебя болеют свои, когда так радостно кричат, поддерживая, нельзя оставаться равнодушным.

— Молодец, — похвалил его Семён Яковлевич, подходя к дорожке и принимая из рук Мантьяна его мокрый от пота шлем. — Молодец. Ты точно в десятке, — заверил он расстроенного парня. — Это лучшее, на что мы надеялись.

А рядом очередной соперник Хода загибался, опускаясь перед победителем на колени. Удары Сильнейшего были хоть не смертельные, но очень болезненные.

— Вот монстр, — тихо шепнул Гаврилов себе под нос, радуясь, что Саше не придётся встать к барьеру с этим атландийцем.

Связок становилось всё меньше. Соперники выбывали всё быстрее, так как Ходу было лениво. Его ждал куда более интересный вид спорта, где он желал выложиться на полную, а здесь лишь разминался.

Сашу встречали как героя. Девушки бросились его обнимать, но он не удержался, поморщился от боли, и его усадили. Анита бережно вытерла ему влажные волосы, Юлиана поднесла к губам бутылку с водой, только Фима стояла в стороне, так как Матвей оттеснил её от героя, указывая на то, что творил Ход на арене.

Атландиец одержал полную и безоговорочную победу. Восторг зрителей был неописуем. Сильнейший показал им своё совершенное мастерство и теперь купался в заслуженных овациях, собирал букеты цветов и махал всем рукой.

Через час на арену пришло время выйти Гоше. В то, что он выстоит хотя бы раунд, никто не верил. Защитный костюм выдерживал тиски атландийца, но сам Гоша никак не мог поймать момент, чтобы сделать хотя бы подсечку. И тогда Фима не выдержала, и включила виртуальный экран вибрирующего тилинга.

Возле арены Ход разговаривал с организатором, который хотел обсудить небольшую перестановку спортсменов. Сильнейший краем глаза следил за поединком землянина, чтобы сберечь его от увечий. Сион Гаврилов уже все уши прожужжал Иорлику по поводу ценности его студента. Парень держался хорошо, правда, в один прекрасный момент в нём что-то переменилось, пропала неуклюжесть, появилась раскованность и даже лёгкость в движениях. Защитный костюм, скрытый обязательной белой формой борца, неуловимо излучал энергию, словно им управляли извне. Прищурившись, Ход оглядел трибуны.

— Хм, — усмехнулся он, отметив про себя, как усердно всматривалась в виртуальный экран Серафима. Но мужчину поразило не то, что она сообразила на что способен браслет, а её странное решение использовать тилинг для другого. Не для себя, а именно для другого, чтобы защитить его, помочь слабейшему обрести силу.

Ребята обступили Фиму со всех сторон и пытались подсказывать ей, как и в какой момент помочь Гоше, с какого боку усилить плотность костюма, а на какие группы мышц дать усилитель. Так, коллективно, они продержались все три раунда. Взмокнув наравне с Гошей, Фима тяжело дышала, оглядываясь по сторонам.

— Ты гений, — восторженно воскликнула Анита, а потом обиженно надула губы и шепнула: — А Саше ты так не могла помочь?

— Навряд ли. Там другое начисление балов, — отозвался за Фиму сам Мантьян, присаживаясь к Заречиной ближе. Он более-менее отошёл от своего проигрыша и теперь помогал ей управлять костюмом Гоши.

— Слушайте, а это законно? — вдруг нашёлся кто-то сомневающийся.

— Да плевать. Главное, чтобы Гоша не пострадал, — отмахнулся от него Саша, призывая Фиму быть внимательной. Ласков опять вышел на арену.

К концу третьего боя Фима честно призналась, что устала. У неё дрожали руки, и затекла спина. Матвей бережно мял ей плечи, призывая продержаться ещё чуть-чуть. Гоша выходил на бой с Ходом. Это было неожиданно, как и то, что Ход помашет ребятам рукой, подмигнет и на этом всё — везение землян закончилось. Гоша через две секунды лежал на лопатках и бил рукой по татами, требуя остановить поединок. Судья дал свисток, и трибуны вновь взорвались овациями в честь своего героя.

— Вот гад! — в сердцах выкрикнула Юлиана, вскакивая со своего места, а Фима не могла отвести взгляд от весёлых искр в карих узких глазах.

Он знал! Как? Откуда? Но он знал, что ребята управляли защитным костюмом Ласкова, и выбрал тактику, позволяющую с наименьшим ущербом для землянина выиграть бой. Гоша не смог подняться, пока считал судья, у него кружилась голова, как потом он рассказал ребятам. Тело совсем не слушалось, да и сама Фима ничего не могла поделать, просто сидела, оглушённая криками парней со всех сторон, и не могла отвести глаз от шальной улыбки атландийца, понимая, что если Гоша встанет, будет только хуже для него.

***

Чуть позже Ход сладко улыбаясь, копался в своем тилинге, параллельно названивая Арансу:

— Выставка готова?

Глаб кивнул, несколько всклокоченный и нервный, он заискивающе поглядывал на начальника.

— А это срочно? У меня просто сейчас будет бой.

— Да, да. Иди, — отпустил его Дантэн, находя нужные постеры и банеры и вставляя их в рекламные блоки.

Девчонка не подкачала, доставила ему удовольствие. Такого он право не ожидал. Ведь могла поупрямиться, но сидела, глаза свои серые, как вечерние тучи над океаном не отводила, понимая, что жизнь соотечественника важнее призрачной победы. Приняла его, Хода, главенство над собой, чем не могла не порадовать.

На экранах, наконец, появилась нужная картинка, и Ход бросил взгляд на землян. Пока закинутую приманку никто не замечал, так как Ласков пришёл к ним на трибуну, и они его облепили как мухи. Коллективный разум иногда пугал Дантэна, сам атландиец его отторгал всей своей сущностью. Для него земляне сейчас выглядели именно хаосом, в котором было сложно разобраться, вычленить, систематизировать, отыскать. Но задание наставника, хоть и бывшего, следует выполнить для себя самого, доказать себе, на что он способен.

Словно почувствовав его взгляд, Серафима обернулась на трибуну членов Совета. Ход стал улыбаться ещё шире, чтобы землянка поняла, на кого нацелены все его мысли. Он очень ждал гонок. Предвкушал их соперничество.

— Сион Ход, перестаньте пугать слабейших, от вас веет опасностью. Даже мне рядом с вами неуютно, — ворчливо отозвался лерс Мераи с Хотона, неуловимо прячась за Хранителя своей планеты, омерака Черени Олана.

Дантэн лениво обернулся вполоборота, смерил говорившего неприязненным взором и бросил через плечо:

— Это вы о себе, Мераи? Так не стойте рядом, идите к своим.

Ход не понимал, как вообще этого Мераи Грея признали Сильнейшим, в нём не было ничего, соответствующего такому статусу, поэтому он никогда не обращался к нему с уважением, лишь как к слабому.

— Сион Ход, вы переходите на личности, — осадил Дантэна омерак Олан.

— Не боюсь принять его вызов, сион. Только чувствую, даже мои внуки его не дождутся.

— Внуки у вас? — удивился Мераию — Да ни одна в здравом уме не влюбится в вас, сион Ход.

— О да, сложно найти себе достойную пару, когда ты само совершенство, — легко согласился с ним Дантэн, и усмехнулся, услышав зубной скрежет лерса. — Но ведь главное верить!

Сильнейшие переглянулись, кто с весельем, кто с осуждением, но никто не рискнул продолжить зубоскалить с Ходом. Тот явно был сегодня в ударе, отчего и вправду становилось не по себе рядом с ним даже Сильнейшим.

***

Так как гонки перенесли на вечер, то Семён Яковлевич скомандовал всем идти на обед, а затем на обещанную экскурсию в зал Славы, которую сдвинули из-за переноса состязаний и занятости гида Тьедена. Конечно же, Фиме хотелось лишь поесть и просто отдохнуть, но когда она вошла в зал Славы и первым экспонатом, увиденным ею, оказалась статуя женщины, то сразу передумала ныть. Атландийка в мантии члена Совета. Девушка знала, что в этом году не избиралась ни одна женщина.

Тьеден рассказывал ребятам, что это первая Хранительница Тошана — великая Орон, которая остановила войну между собратьями и объединила их в одно государство. Затем были и другие планеты, но история началась именно с Орон.

Фима читала о ней, о великой женщине, которая вступила в переговоры с Хранителем Урнаса, и они объединили свои планеты, чтобы стать сильнее и защититься от нападок империи. Отголоски кровопролитной космической войны тысячелетней давности хранились в музее в виде снимков, запечатлевших первый созыв на Игры Сильнейших на восстановленном стадионе среди руин города. Даже во время войны спорт, грация, духовная стойкость у республиканцев были в почёте.

Орон настаивала, что нельзя бросать начатое, и в скором времени Игры стали ежегодными. Её подвиг как наставницы и великой учительницы республиканцы пронесли в своём сердце сквозь время. Фима ходила, рассматривала старые поблекшие раритетные снимки атландийцев в смешных старомодных одеяниях. Все они казались одинаковыми для землянки — высокие, статные, кучерявые брюнеты, счастливо улыбающиеся на протяжении тысяч лет. Войны и лишения оставили на их лицах свои отпечатки, но именно в этот момент они были счастливы, и Фима не могла пройти мимо ни одной карточки, вчитываясь в имена и звания, забывая тут же, но желая оживить их память хоть на краткий миг.

Находясь под впечатлением, Фима шла с девчонками в массажный кабинет, который любезно был предоставлен каждой команде атлетов организаторами игр, размышляя об атландийцах, о тех препятствиях, что им пришлось преодолеть на своём пути создания сильнейшего государства Галактики. Ведь даже тогда имперцы понесли поражение, а сейчас нет равных по силе воинов, чем атландийцы. Ведь их женщины ничем не отличаются в силе и ловкости от мужчин и такие же храбрые и самоотверженные.

Вдруг Анита ахнула, а Серафима выплыла из своих мыслей. Ребята остановились возле баннера с рекламой выставки Музея Истории. Все указывали на императорский браслет, такой же изумрудный и цельный, как тилинг на руке Фимы, только более грубой отделки. Бабуля оказалась права и в этот раз. Серафима жадно читала строки на атландийском, говорящие о том, что выставка продлится всего неделю и вход бесплатный. Кроме императорского браслета рептилоидов будут представлены ещё очень много ценных экспонатов, привезённых из империи Лаудунь.

— Надо обязательно сходить! — воскликнула Серафима, оглядываясь в поисках Матвея.

Он стоял впереди девушек и тоже внимательно читал объявление о выставке, которое неожиданно сменилось на рекламу спортивного инвентаря. Железнов оглянулся на Заречину, и та просияла, пальцем указав на баннер. Парень усмехнулся и молчаливо кивнул.

— А, ну понятно всё, — игриво протянула Юлиана, наблюдая за пантомимой между Фимой и Матвеем. — У них свидание, так что нас точно не приглашали.

— Нет, нет, — вспыхнула от смущения Серафима и взяла Жаравину под руку. — Давайте все вместе сходим.

Анита рассмеялась, взяла Фиму под руку с другой стороны и тихо шепнула:

— Лучше без нас. А то этот тугодум ещё долго будет на тебя лишь смотреть да вздыхать в сторонке. Дай ему шанс быть активнее.

— Да, — согласилась брюнетка, подмигнув, смущая Заречину ещё больше. — Дай ему шанс. А я, если честно, не хочу в музей, мы лучше по магазинам пробежимся, да, Анита?

— Да, Юлиана. По магазином оно интереснее, чем за влюблёнными подглядывать.

— Эй! — возмутилась Фима, но подружки рассмеялись, и девушка поволокла обеих дальше, чтобы получить свой законный массаж.

Девчонки словно нарочно дразнили Фиму, нашептывая, как она красиво смотрится рядом с Матвеем, да и он красавец, если приглядеться. Последнее замечание Серафима не могла не отметить. Да, если приглядеться, то Железнов казался красавчиком. Волевой квадратный подбородок, прямой нос, хотя всё же было в нём что-то очень уж обыденное. Вот у Саши глаза синие-пресиние, как море, нет, как небо! А у Железного они туманные. Да и русый он. Как бы сказала баба Мара — ни о чём. Может и стоит заглядываться именно на таких, надёжных, незаметных, на которых мало кто смотрит, ведь к ним надо приглядываться. Да и фигура у Матвея хорошая. Плечи Фима оценила, и мужской парфюм приятный, не резкий, а улыбался, как кот, объевшийся сливок.

Единственное что смущало девушку, это её сердце. Не было у неё озарения, нигде ничего не ёкнуло. Всё ровно. Любовью и не пахло. А вот волнения, переживания, мысли в голове так и крутились, и просыпалась заинтересованность к Матвею как к парню, а не к сокурснику. Фима последний раз оглянулась на Железнова, поймав его взгляд. Он подмигнул ей, и девушка, смутившись, отвела глаза. Да, определённо что-то намечалось. Ещё бы вспомнить, как он целуется.

— Эх, романтика, — завистливо выдохнула Анита и чмокнула Фиму в щёчку. — Желаю тебе удачи.

— Конечно, Фима может себе и получше найти экземпляр, — не стала давать своего благословения Юлиана, чем насмешила Заречину. Ну впрямь вылитая баба Мара. Та бы тоже предложила поискать кого-то более выразительного и богатого. А Матвей не из этой категории.

— Девочки, ну пожалейте меня. У меня гонки впереди, а вы мне про романтику.

Подружки разом засмеялись, привлекая к себе внимание других спортсменов атландийцев. Но троица не обращала ни на кого внимания, не расцепляясь, легко лавируя между высокими и крепкими телами атлетов.

***

Легче сказать, чем сделать. Легче дать обещание, чем переступить через себя. Сложно уговорить себя не трусить под прицелом нескольких сотен, а может, и тысяч глаз. Фима нервно кусала губу, стояла, ожидая, когда механики проверят флаеры. После массажа девушку сморило, и она забылась сном. Опять вернулись воспоминания из прошлого. Опять сомнения стали разъедать. Нет, Фима была уверена на все сто, что сядет в кабину флаера и сделает всё возможное, чтобы выиграть. Её пугала не сама гонка, от полёта Серафима всегда ловила пьянящий восторг, а то, что будет дальше, эта неизвестность, это неизменное неотвратимое одиночество.

Тяжёлая рука легла Фиме на плечо.

— Слишком рано думаешь о проигрыше.

— Я не проиграю, — отозвалась она, даже не оглядываясь на атландийца. Он давно стоял с ней рядом и нервировал своими ухмылочками, поэтому девушка и развернулась к нему спиной, пусть любуется её затылком.

— Я не про гонки, — отозвался Ход, забирая свою ладонь. — Мир Сильнейших — это пусть одинокого воина. Вроде и видишь цель, и знаешь мотив, и даже сил преодолеть все препятствия предостаточно, а не понимаешь, почему ты должен пройти такой заманчивый путь ради кого-то. Не для себя, а чтобы доказать кому-то что ты лучший. Так и ты. Ты хочешь выиграть у меня, даже есть на это все шансы, но за спиной стоят твои соотечественники и портят весь твой задор, твоё желание. Ты боишься поражения среди тех, кто тебя слабее. Ровняешься по тем, кто должен тянуться до твоего уровня. Зачем?

Фима обернулась к атландийцу и нахмурилась, словно впервые видела его.

— Вы поэтому такой? — вдруг осознала она, казалось бы, простую истину.

Вот в чём крылся его нарциссизм, его непоколебимое завышенное самомнение, его эгоизм и хамство! У девушки даже рот непроизвольно открылся, когда она поняла, что там, в его душе, так же одиноко и пустынно. И Ход, в отличие от неё, прекрасно справлялся с этой обречённой грустью, что никогда не найдёт себе друзей. Вот поэтому и издевался над другими в попытке заполнить эту пустоту в своей душе.

— И поэтому у меня всё хорошо, и так мне и надо, — мужчина даже близко не знал, о чём думала девушка, которая уж точно была не согласна с ним, что у него всё хорошо. — И тебе тоже так надо. Только тебе, — Фима испуганно замотала головой. Нет, она так не хотела. Как угодно, но не одиночество! А атландиец снова усмехнулся и легко костяшкой пальца поднял её лицо за кончик носа, приговаривая: — Выше нос, Сима. Я хочу насладиться поединком и наконец-то у меня воистину достойный противник.

— Сима?! — возмущённо переспросила она, в который раз отметив, что Сильнейший нет-нет, да обращался к ней неформально, хотя она всячески выказывала ему уважение, не забывая добавлять вежливое обращение сион.

— Красиво, мне нравится, — не оценил негодования девушки атландиец.

Тманг и Чак отвлеклись от разговора, оборачиваясь на девушку, но она этого даже не заметила, пытаясь справиться с порывом пнуть Сильнейшего за его намеренное унижение. Она же так старалась наладить между ними нормальные отношения. Но это сокращение в устах Хода просто сорвало какой-то рычаг в её голове, захотелось тут же осадить его за панибратство, но стало некогда — пилотов пригласили к флаерам.

Первыми шли, как и на тренировке, Фима, Ход, Тманг и Чак. Девушка недовольно бросала взгляды на Дантэна, краем уха слушала механика, который рассказывал, что по распоряжению организаторов были наращены защитные коридоры, и теперь каждый флаер летел только по своей полосе. Семён Яковлевич просил не волноваться и не переживать по поводу финиша. А девушка и не волновалась, она злилась на атландийца и не могла объяснить себе почему. Было крайне неприятно видеть снисхождение в глазах Хода, ощущать его опеку, словно она маленький ребенок.

— Всё будет хорошо, — заверила она преподавателя, резким движением захлопнув защитное стекло. Механик стукнул по шлему, девушка кивнула и мужчины слезли с её флаера.

— Сима, — усмехнулась Заречина, включая тумблеры. — Сима, — повторяла, синхронизируя тилинг с системой управления флаера. — Кто вообще позволил ему меня так называть? — последний раз тихо шепнула она, так как динамик был включён и Семён Яковлевич, как её штурман, всё слышал.

— Серафима, ты уверена, что в порядке? — осторожно уточнил Гаврилов.

— Лучше всех, — протяжно заявила она, прикрыв на миг глаза, чтобы открыть их и увидеть красные цифры на виртуальном экране.

И был дан старт, и взревели двигатели, и началась круговерть. Десять кругов по уже знакомой трассе. Все повороты, скорость, наклон, всё было просчитано в голове и сверено с тилингом. Девушка всегда придерживалась одного правила — первый круг пробный. И в этот раз, пропустив атландийцев, полностью погрузилась в единство с машиной, чтобы, начав со второго круга, наращивать скорость всё больше и больше. Тихий голос Семёна Яковлевича не отвлекал, но подсказывал, на каком она месте. Третье, упорно третье место. Тманг решил в этот раз не поддаваться, тем интереснее была игра. Защитный коридор рябил в глазах, пока полностью не слился в плотный объёмный трёхмерный колодец. Фима словно в него падала и падала, ловко выправляя крылья, чтобы не врезаться и не потерять скорость. Уже на шестом круге Тманг стал отставать, а Ход неумолимо приближался. Звук двигателя пробивался в эфир с Семёном Яковлевичем. Гаврилов кричал от восторга, моля её поднажать. Последний крутой вираж и Фима вырвалась на финишную прямую бок о бок, нос к носу с Ходом. Она боялась даже голову повернуть, чтобы посмотреть на атландийца. Руки были в таком напряжении, что, казалось, лопнут мышцы. Спина взмокла, но девушка молила флаер поднажать, всего пару секунд до финиша и они были её. Красная линия осталась позади, вопль Гаврилова не просто оглушил, а заставил сорвать шлем. Флаер остановился, а Фима, прикрыв глаза, пыталась успокоить сердце. Хмельная голова, вялые мысли, сухость во рту и счастье, пьянящим адреналином растекающееся по венам. Экстаз, чистый восторг. Она это сделала! Неожиданно, но на последней секунде Ход сдал.

Девушка села ровнее, прокручивая в голове последние секунды. Да, в этом не было сомнения, Ход сдался. Просто отдал ей победу.

— Су… — ругательство так и рвалось наружу, но мамино воспитание требовало прикусить язык. Но как? Как прикусить, когда атландиец сбавил газ. В последний момент, за доли секунды до финиша! Просто начал тормозить, чтобы Фима вырвала у него победу.

— Гад! — не смогла стерпеть девушка и, открыв люк, выбралась на трассу.

Спрыгнув на асфальт, Фима попыталась улыбаться, стиснув зубы. Ход с ленцой шёл навстречу, уже сняв шлем. Следом за ним Тманг и Чак, оба радостные и девушка поняла, что разговор с Ходом придётся отложить. Дантэн протянул руку, чтобы поздравить её, и Фима воспользовалась случаем.

— Это нечестно! — выпалила она, пока никто их не слышал.

Подмигнув девушке, Ход крепко пожал её ладонь. Затем были пожатия с Тмангом и Чаком, радостные поздравления и заверения, что пилоты следующего заезда точно не смогут перебить рекорд Серафимы.

Но Заречина уже не слушала никого, она с горьким осадком принимала поздравления, прекрасно понимая, что победа вовсе не её, и теперь она будет маяться в неведении, чья по праву победа — Хода или их общая.

Ребята встретили Фиму так громко и радостно, что ей пришлось затолкать поглубже свою обиду на атландийца. Парни на руках подкинули своего героя, девчонки визжали, целуя подругу в щёки. Семён Яковлевич просто не находил слов, чтобы выразить благодарность девушке, которая сейчас мечтала только об одном — оказаться в спальне и прилечь. Вот она бесславная победа, когда для всех ты герой, и только двое разделили тайну между собой. И что теперь? Признаться всем и выставить себя круглой дурой? Или же промолчать, и злиться на себя за трусость? Второй залёт был окончен, и имя Серафимы возглавило список участников соревнования.

Глядя на то, что творилось вокруг неё, на то, как бесновались от неописуемого счастья сокурсники, девушка приняла для себя решение — она должна признаться.

Ребята хотели отметить победу Фимы, но Семён Яковлевич эту идею зарубил на корню, напомнив, что завтра важное соревнование, в котором земляне могут одержать победу. Фима доказала всем, что атландийцы не такие и непобедимые.

Выискав глазами Хода, девушка решительно направилась к нему, отмахиваясь от подруг и ребят, которые звали её. Она не могла присвоить себе то, что не являлось её по праву. Пробираться к Дантэну пришлось через толпу репортёров и болельщиков. Но когда они оглядывались, желая возмутиться, что их толкают, сразу замолкали, разглядев, кто это делает.

Ход ждал её. Это Фима читала по его глазам, по его улыбке. Набрав воздуха, девушка хотела громко выпалить: «Это нечестно! Ты поддался!» Но атландиец был быстрее её, он легко преодолел расстояние, отделяющее их, обнял её за плечи и с силой прижал к себе.

— А вот и наша победительница.

— Нам надо поговорить, — Фима поняла, что надо сменить тактику.

— Ты же знаешь, что мои шесть минуть и примерно тридцать секунд всегда в твоём распоряжении, — с готовностью отозвался еле слышным шёпотом на всеобщем земном Дантэн, не выпуская плеч Заречиной. — Только не здесь, а у меня в кабинете.

Так ненавязчиво, по своей собственной инициативе, Серафима была вынуждена давать интервью местным корреспондентам, вежливо улыбаться и нервничать. Ведь вновь оказаться дома у атландийца она никак не планировала.

Когда же Ход дал время Серафиме забрать свои вещи, всё в ней кипело. Опять она оставляла своих, и это насторожило уже и самого Семёна Яковлевича.

— Заречина, ты куда? — вопрос прозвучал так строго, что Фима не сразу смогла найтись с ответом. Натянула кепку, поправила рюкзак за спиной, прежде чем обернуться на своих сокурсников и преподавателя.

— Я единственная заметила, что сион Ход мне поддался? — как можно строже спросила она у своих соотечественников.

— Что? — воскликнула Анита. — Он поддался? Специально?

— А как ещё поддаются? — недовольно ответила за Фиму Юлиана. — И всё же, Фим, ты куда?

— Я должна выяснить, почему он это сделал.

— Фим, не глупи! — остановил её Саша. — Ты выиграла, а как — это уже дело десятое. Поддался, значит, так сам хотел.

— Да, Фима, ты что, собралась ему отдавать победу? — удивился Алик.

Девушка оглядела ребят, которые не понимали её желания докопаться до правды. Лишь Матвей молчал, напряжённо слушая перепалку. Он не останавливал её, но и не казался довольным её решением.

— Сиара, флаер ждёт, — Ход долго ждать не привык, да и галдёж, который подняли земляне, мог привлечь ненужное внимание. Поэтому атландиец появился в проёме, оставаясь в тени коридора, а Серафима наконец вышла к нему, собранная и решительная.

.