Опасная клятва

Глава 11

Каково это вновь стать знаменитостью для местных корреспондентов? Ничего приятного. Так же, как и чувствовать лживое сочувствие представителя Земной Федерации Айзика Эштана. Мужчина имел весьма презентабельный вид, серый дорогой деловой костюм выгодно подчёркивал статную фигуру дипломата с военной выправкой. Ухоженный, лощёный, с гладко зачёсанными седыми волосами Айзик сильно выделялся на фоне высоких брюнетов, хотя и был ниже ростом. Он всячески пытался по-отечески обнять Заречину за плечи, выставить её впереди себя на камеру, рассказывая, что девушку обвинили ложно.

Но стоило ушлому господину Эштану замолчать, как Серафима твёрдо ответила на один из вопросов корреспондента:

— Меня никто ни в чём не обвинял.

Дантэн встал рядом и кивнул, затем с лёгкой усмешкой сообщил изумлённой публике, что девушка пишет диплом о становлении республики, а где как не на Тошане искать первоисточники. Сам же Ход любезно предоставил Фиме допуск к древним хранилищам его Первого Исторического музея. Такого прецедента ещё не было, и корреспонденты принялись осыпать девушку новыми вопросами, не забывая уточнять её мнение по поводу кражи.

— Я к ней точно непричастна, и сион Ход лично высказался по этому поводу весьма категорично, сказав, что республика ко мне по этому вопросу претензий не имеет.

— Конечно, к тому же экспонат был не оригиналом, а всего лишь искусным дубликатом, любезно изготовленным нашим мастером ювелирных дел сионом Варяном Бертом.

Фима в изумлении вскинула лицо на Хода, так как прекрасно знала этого мастера. Ведь именно он автор её тилинга, и это его имя было записано в паспорте девайса.

Дантэн ответил ей очаровательной улыбкой, от которой на его щеках появились ямочки.

— Вы хотите сказать, что госпожа Заречина не задержана, а любезно приглашена погостить у вас?

Айзик так и знал, что Ход и в этот раз выкрутится. Скандала ни одна из сторон не желала. Тем более кража, это уже серьёзнее, чем попытки шпионажа, которые молодой атландиец зарубал на корню. Агенты земляне частенько пропадали, а потом находились погибшими при самых нелепых несчастных случаях. Айзик впервые испугался, что не успеет спасти. Госпожа Заречина оказалась весьма важной персоной. Эштану уже дважды позвонили на её счёт высокопоставленные люди, и теперь, глядя на вполне здоровую и совершенно спокойную девушку, мужчина перевёл дух. Только что-то не верилось, что всё так гладко, как пел атландиец.

— Вы удивлены? — сунул Серафиме чуть ли не в нос микрофон ушлый представитель местных СМИ, и девушка вздрогнула, рассеянно рассматривая чёрный предмет перед своим лицом.

— Я? — изумлению не было предела, как в принципе и злости. Удивлена ли она? Конечно. Ведь она была уверена, что в музее оригинал. Хотя могла бы и догадаться, что Ход так просто не дал бы что-то украсть у себя. Да и предположение Матвея о провокации не было лишено смысла. Атландиец мог специально выставить украшение. Он же прямым текстом спросил её, почему именно такой дизайн тилинга она выбрала. И, возможно, ловушка захлопнулась, а вор увез с собой сыр, чтобы положить его в другую мышеловку. — Да, я удивлена, — тихо отозвалась девушка.

— Я подтверждаю, что сиара Заречина не задержана, а моя гостья, — меж тем продолжал Ход. — А что по поводу кражи, не переживайте, всех подозреваемых уже арестовали и допрашивают. Скоро вы всё узнаете от представителей следственного комитета, который будет возглавлять сион Тманг. Он завтра прилетит. Сейчас на Урнасе ночь, и вы понимаете, что сиара Заречина устала от выматывающего перелёта. Надеюсь, вы удовлетворены и оставите мой дом.

В конце Ход был очень убедителен. Он уже не просил, а приказывал. Репортёры хоть и были профессионалами своего дела и желали побольше узнать для своих каналов, но секретарь Глаб напомнил где выход, и вскоре в гостиной остались лишь представители посольства Земной Федерации.

— Госпожа Заречина, вы уверены, что являетесь именно гостьей сиона Хода, и он вас не силой удерживает здесь?

— Сион Эштан, ваши слова звучат как обвинения.

Эштан замотал головой, выставляя руку и останавливая атландийца.

— Сион Ход, я вас знаю не первый год, и прекрасно осведомлён о вашей манере убеждения. И если вы запугали госпожу Заречину, то я это выясню, — Айзик уверенным движением развернул девушку за плечи к себе лицом и стал внимательно вглядываться, ворчливо общаясь с атландийцем, словно Фима несмышлёный ребёнок, не умеющий даже говорить за себя. — Слабо верится, что она здесь гостья. Посмотрите на её измождённый вид.

Ход усмехнулся и встал за спиной у Эштана, через его плечо, рассматривая Симу. Та покраснела от злости, но продолжала молчать, хотя мысленно уже раз тридцать наорала на хитрого интригана. Искры так и летели из её глаз, и атландийцу было приятно, что девушка всё ещё держалась, хотя давно могла сознаться и про клятву, и про его запугивания.

— Разве вы не знает, сион Эштан, — вкрадчиво и тихо спросил Ход у землянина, заставив того вздрогнуть от неожиданности, слишком близко оказался атландиец за его спиной, — что сиара Заречина почётная гостья Тошана? — продолжил Дантэн, словно его не смущала такая близость и он не заметил, как напугал слабого землянина. Но всё же выпрямился, наблюдая, как напряглись помощники Айзика, которые были здесь не столько для деловых разговоров, сколько для защиты дипломата. — Она победительница гонок игр Сильнейших.

— Мне это известно, — горделиво отозвался Айзик, быстро беря себя в руки. — Однако мне стало известно, что вы её забрали с Урнаса по обвинению в пособничестве вору музейного экспоната.

— Наглый поклёп, — отмахнулся Ход, затем подошёл к Фиме и ласково попросил её подтвердить его слова.

— Господин Эштан, я уже вам сказала, что никаких обвинений ко мне у сиона Хода нет. Я здесь по его личному приглашению. Он обещал мне показать хранилища Первого Исторического музея.

— Не просто показать, но и увидеть настоящий браслет императора Юна Пятого, а также прочесть его дневник.

Этого было достаточно, чтобы глаза у Серафимы раскрылись от удивления, и она позабыла про всю обиду от его обмана.

— Дневник! — выдохнула она, подавшись к Ходу, словно тот был мифическим дедом Морозом, раздающим подарки детям под Новый Год. — Я смогу его прочесть?

Дантэн знал, чем брать любознательную девушку, а вместо ответа погладил её по волосам, чем вызвал волну изумления у землян. У всех, кроме самой Заречиной. Та стала невообразимым по мощности эпицентром счастья, словно взрыв сверхновой, а Дантэн стоял к ней ближе всех и даже слегка ослеп, с трудом отстранившись от чужих чувств.

— А когда?.. — забывшись, Сима по привычке схватилась за руку Дантэна, желая услышать ответ.

Он подавил раздражение и желание резким движением сбросить её пальцы, которые были в опасной близости от его тилинга. Нужно привыкнуть к этой её дурной привычке и вовремя отстраняться, когда девушка пребывала в таком эмоциональном возбуждении. Теперь же оставалось лишь незаметно убрать её кисть со своего предплечья.

— Я обещал обед, хотя для вас, наверное, ужин. И если вы не сильно устали от перелёта, то, думаю, могу сразу вас отвести, как только поедим.

— Нет, нет, я выспалась, пока летела. Давайте сразу, — восторг так и плескался в серых глазах девушки, она даже не замечала, как преобразилось лицо Айзика, когда он увидел эту странную сцену.

— Сион Эштан, я думаю, вам тоже уже пора. Послом быть так сложно в наше неспокойное время.

— Да, вы правы, времена неспокойные. Но я всё же должен спросить у госпожи Заречиной. Серафима, желаете ли вы полететь с нами? За вас переживают ваши друзья и господин Гаврилов.

— Я позвоню им, — кивнула Серафима, принимая к вниманию намёк Эштана. Вот только отказаться от такого сладкого предложения Хода, она не могла. Она себе просто не простит, если откажется.

— Ну что же, не буду тогда настаивать, — легко согласился с ней Айзик.

Ему ещё нужно было отчитаться куда следует, в подробностях рассказать о том, что он видел и слышал. Удивительно, что ему никто не доложил об особенном отношении Хода к госпоже Заречиной.

Секретарь проводил последних гостей на выход, оставив Серафиму и Дантэна одних в гостиной.

— Почему вы сразу не сказали что браслет подделка?

Хоть Фима и была под впечатлением от небывалой щедрости атландийца, она не собиралась так просто ему прощать обман и поэтому сразу перешла к допросу. Она должна была понять, как далеко её решил впутать в шпионские игры Ход.

— Вообще-то я говорил, — не повёлся на устрашающее выражение лица землянки Дантэн и направился в столовую, обводя рукой кое-какие вещи, попадающиеся на пути со словами: — Всё, что ты видишь, это лишь копии, оригиналы спрятаны надёжно. А сион Берт мой лучший друг и уникальный мастер, он может создать копию любого произведения искусства, но обожает творить вот такие милые украшения, — Дантэн указал на тилинг Симы и на свою серьгу в ухе. — Мило, правда же? Жаль, лишь единицы могут по достоинству оценить его произведения.

Фима зарделась от этого комплимента, а также от странного горячего взгляда атландийца. Он никогда не смотрел на неё подобным образом, открыто, по-доброму, дружески.

— Надеюсь, Сима, ты не сильно расстроишься, если в музей отправишься одна, с Арансом? Я сразу как поем займусь работой. Побудешь для меня прикрытием. Если вдруг кто позвонит, делай вид, что я рядом, договорились?

Улыбка померкла на губах Серафимы. Как она могла подумать, что он улыбается ей? Точнее, как вообще она могла решить, что они стали ближе? Этот эгоист опять играл в свои игры, и теперь она должна будет обманывать своих!

— У меня есть выбор? — холодно уточнила она, садясь за стол по левую руку от светящегося от счастья мужчины.

— Конечно, — невозмутимо отозвался Ход. — Выбор есть всегда: сделать, как я попросил, или нарушить клятву.

Прикрыв глаза, девушка подавила в себе вспышку гнева. А чего, собственно, она хотела? Это же Ход. Не зря же от него свои же соотечественники ноют.

— Я согласна выполнить вашу просьбу, — с сарказмом отозвалась Фима, а в ответ Дантэн очередной раз подарил ей акулью улыбку.

— Умница, — похвалил он девушку и потянулся к ней рукой, но она отклонилась, а сам атландиец замер, рассматривая свою руку.

— Хм-м-м, — задумчиво выдохнул он, видимо, нисколько не расстроившись, скорее заинтересовавшись.

Он не убрал руку, а наоборот, упрямо потянулся ею к девушке, а та поняла, что смысла уворачиваться нет, всё равно сделает как хочет. Но Дантэн так и не прикоснулся к волосам Симы. Прищурившись, он чуть раскрылся, чтобы почувствовать, как его пальцы окунулись в биополе землянки, как приятно кололась её обида, а ещё тепло проникало прямо через подушечки пальцев, медленно поднимаясь вверх по его руке. Земляне стремятся быть ближе с тем, с кем общаются. Хотя обычно никто из землян никогда так нагло не обволакивал его, как это делала Сима. Она, словно маленький ребёнок, тянулась к нему, а он…

Резко выдохнув, Дантэн убрал руку, потирая подушечки пальцев. Атландийцы цельны и им не нужны привязки, как землянам. Наоборот, чужая энергия мешала. Чужое проникновение разрушало, вносило хаос в биополе атландийца. Если конечно это не …

Встав, Ход нахмурился, отгоняя глупую мысль. Было ведь и другое объяснение. Он хотел себе ученика. Вот и всё. Просто ученик, который входил в личный круг.

— Что-то случилось? — обеспокоенно спросила его Серафима, от которой не укрылось, что атландиец напрягся. Выражение его лица пугало отголосками ярости.

— Да, я должен спешить, — солгал Дантэн, а затем позвал Аранса, на которого и оставил растерянную гостью.

Серафима не стала задумываться над странным поведением атландийца, лишь вспомнила его напряжённый взгляд, когда он свои пальцы рассматривал над её головой. Они на миг показались девушке чёрными, словно зрачок затопил всю радужку. Да и дышал мужчина в тот момент слишком медленно, словно намеренно задерживал дыхание и за чем-то следил.

Девушка невольно пригладила свои волосы, вспомнив про их магнетизм, и то, как они часто электризовались зимой от шапки. Правда, сейчас не зима, да и в шапке она не ходила. Тем непонятнее было поведение Хода. Мысленно махнув рукой, девушка набрала родителей, чтобы пообщаться с ними. Баба Мара, как и обещала, уже донесла им про обвинения в краже, и когда Фима заверила, что всё выяснилось, отец серьёзно предложил ей вернуться домой. Но девушка категорически отказалась.

— Я прилечу со всеми, папа. У меня диплом на носу. Я хочу его получить сама. Я знаю, что баба Мара может мне купить любой, но этот будет только моим достижением.

— Я понял, — принял позицию дочери Алексей Дмитриевич.

Ему самому не нравилось, что мать вечно баловала внучку, покупая ей всё что вздумается, даже если Фима этого и не просила. Один аэробайк чего стоил. Стоял, пылился в гараже и ждал, когда хозяйка вернётся из столицы. Фима на нём, конечно же, каталась, когда бывала дома на каникулах, однако с собой не забирала, так как завязала с прошлым.

Так и с дипломом. Мара Захаровна могла и готова купить любой диплом внучке, лишь бы та дурью не маялась, а начала уже жить полноценной жизнью взрослой женщины. Проще говоря, искала себе достойного мужа, а не засоряла голову ненужной информацией. По её мнению куда важнее знать как охмурить мужчину, как увлечь его, привязать, женить, чем какие-то исторические изыскания, которыми постоянно грезила Серафима.

Поэтому и принял решение дочери, прекрасно её понимая. Да и ему самому хотелось, чтобы дочь достигла успехов в жизни сама для себя, а не с подачи той же бабули.

После разговора с родителями Фима позвонила девчонкам на Урнас. Там была глубокая ночь, но Юлиана и Анита с большой охотой протрещали с ней полчаса, рассказыв, как задержали Мантьяна и ещё парочку студентов вместе с Гавриловым, не пожелавшим оставлять ребят одних. На Урнас тоже прилетели представители из посольства и заверили, что инцидент скоро уляжется, а вора уже арестовали.

Фима успокоила девчонок, объяснив, что её не задержали, а пригласили посетить музей, что, собственно, сейчас и собиралась сделать Фима, как только выпьет энергетический напиток, чтобы от усталости не сморило в сон. Она хоть и поспала, но организм требовал отдыха. А о каком отдыхе могла идти речь, если с Ходом нельзя знать заранее, что он придумает в следующую минуту. Поэтому Заречина и спешила.

Аранс по-деловому объяснил правила, прежде чем выдать ей гостевой ключ, который будет деактивирован, как только Фима поникнет хранилище.

Выслушав нотацию: ничего не бить, не ломать, не портить и даже не чихать, Серафима получила от Аранса чёрную женскую куртку в фирменном пакете, которую он заказал для неё, и банковскую карту-чип, чтобы девушка приобрела что-то по своему вкусу. Накинув куртку, Фима удивлялась странностям Хода. Заботится, хоть и огрызается. Хамит, но руки свои тянет. Он сам-то понимал, что вёл себя как избалованный ребёнок? Заречина и хотела бы на него разозлиться, да только не получалось. Не могла она не оценить его заботу, его беспокойство. Ведь сам прилетел. Чего он опасался? Что такого знала Фима, что могло сыграть на руку Земной Федерации? Или что он хотел показать послу, чтобы пустить ему пыль в глаза.

Рассматривая себя в зеркальном отражении кабины лифта на фоне высокого атландийца, Фима вдруг чётко вспомнила момент, когда Дантэн погладил её по волосам на глазах у посла. Чертыхнувшись, девушка разочарованно выдохнула. Ну точно. Опять играл на публику, опять использовал её. Выделил, подставил! Как тогда, когда отдал ей победу!

— Сиара, вам нехорошо? — вежливо осведомился Аранс, заметив, как скривилось лицо землянки.

Девушка поймала его обеспокоенный взгляд и взяла себя в руки. Нужно было собраться. Ход честно предупреждал, что сама Фима ему не нужна. Он использует её, чтобы выманить неизвестного врага, пока недоступного ему. Даже подачку ей кинул, чтобы сильно не злилась, и она заглотила приманку. Хранилища Первого Исторического музея открыты перед ней. И теперь она должна успокоиться и играть по своим правилам, на свой интерес. Почему бы и не выжать из атландийца максимум. Зато её диплом точно будет самым интересным.

— Я же могу делать снимки? — уточнила она у Аранаса, когда они шли по подземному гаражу к ряду одинаковых серебристых небольших флаеров.

— Конечно, — отозвался секретарь, первым поднявшись на борт машины.

Первым впечатлением Фимы, когда она очутилась в стеклянном лабиринте подвала Первого Исторического музея, был шок. Такого она не ожидала увидеть. Длинный коридор вёл её по стеклянному лабиринту, состоящему из больших и малых залов, в которых хранилась самая богатая коллекция исторических экспонатов, какую только доводилось видеть Фиме. Хотя, конечно же, девушка мало что и видела в своей ещё короткой жизни, но дух у неё захватило, и хотелось зайти в каждое помещение, чтобы более детально всё рассмотреть. Каждая дверь требовала ключ, прежде чем открыть перед гостьей свои сокровища. И здесь были собраны самые древние книги со всей галактики. Не только атландийцев и имперцев, но и землян. Архаические статуи, украшения, картины, оружие. Всё строго систематизировано по временным отрезкам.

Аранс по приказу Сильнейшего вёл девушку к дневникам императора Юна Пятого. Книга была в плачевном состоянии, поэтому секретарь напомнил девушке, что переворачивать листы можно только с помощью робота, самой к страницам не прикасаться. Большего Фиме и не надо было, лишь бы дочитать то, что спрятано с обратной стороны, то, что так и осталось укрыто от её любопытства.

Глаб пропустил девушку в небольшую комнату с имперскими вещами. Здесь был и браслет, и дневник, пара мягких шёлковых подушек, золотая чаша.

Включив тилинг, девушка подошла к знакомой книге, лежащей за толстым стеклом.

— В тот период времени у имперцев считалось модным вручную заполнять дневники, дань уважения традициям. Хоть такие вещи и труднее сохранять, нежели магнитные носители, но именно императорские дневники являются достоянием истории, наследием следующему поколению, поэтому и использовалась бумага, а переплёт делался по старинке, потому дневники в столь плачевном состоянии, — прокомментировал атландиец странный выбор рептилоидного императора тратить драгоценную бумагу из-за формальности. — Я пытался сделать с них сканы, но Сильнейший нашёл другой выход и заказал несколько дубликатов. По мне так сущее расточительство и вандализм по отношению к природе, как только деревья не жалко.

— Я видела у сиона Хода много бумажных книг, — удивлённо отозвалась Фима.

— Сион Ход считает, что не стоит доверять компьютерам. Что-то должно храниться на естественных носителях, чтобы последующее поколение совершенствовалось и не ленилось. Сильнейший очень сложный атландиец и порой его тяжело понять.

Фима усмехнулась, глядя на секретаря этого самого сложного атландийца. Ход оказался непонятен даже для своих, что уж говорить о ней, землянке.

Погрузившись в чтение, девушка нашла тот момент, где прервался дневник, находящийся в музее. Перевернув страницу, Фима задержала дыхание.

Погрузившись в чтение, девушка нашла тот момент, где прервался дневник, находящийся в музее. Перевернув страницу, Фима задержала дыхание.

Императору Юну Пятому дали увидеться с сыном, прежде чем он дал клятву верности республике.

Фима резко выдохнула, не веря своим глазам. Дальше шло перечисление пунктов, которые были оговорены между республиканцами и императором. Атланда не стремилась завоёвывать территории империи, но блюла свои. Поэтому Юн поклялся всем своим родом, что империя никогда больше не станет врагом республике, никогда ни один наследник Юна Пятого не посягнёт на суверинитет Атланды, а та в свою очередь обещала хранить императорский дом.

— Ух ты, — выдохнула Фима, потирая вспотевшие ладошки о подол платья.

Такого она не ожидала прочесть! Получалось, что республика оберегала императорский дом, следила, чтобы только наследники Юна Пятого занимали трон. Вследствие чего те были своего рода вассалами республики! Да за такую тайну могли и убить!

От этой мысли девушка дёрнулась, отступив от дневника, и испуганно посмотрела на Аранса, который занимался своими делами, что-то передвигая пальцем на экране тилинга.

— Я так понимаю, сиара, вы сами догадались, что снимки именно этого экспоната делать нельзя, — покровительственно сообщил секретарь Хода, подмигивая напуганной Фиме. — А вот другие предметы запросто.

— А многие посвящены в эту тайну? Или это не секрет?

— Как не секрет. Очень страшный секрет двух крупных держав. И знают об этом лишь избранные. Все наследники Юна Пятого, Хранители Тошана и его приближённые. Я, если честно, не понимаю, почему именно вы. Да, вы милы, даже очаровательны, но сион Ход не смотрит на внешность. Даже не возьмусь утверждать, что его привлекает в других индивидуумах, но, видимо, в вас он что-то углядел, раз позволил прочесть дневник.

Серафима отошла от дневника к браслету, в панике пытаясь просчитать ходы. Зачем? Почему? За что? Ход слишком многое даёт ей. Просто вкладывает ей в руки оружие, которым она не сумеет воспользоваться, только самоубиться. Это предложение к сиуциду? Фима сглотнула, косясь на Аранса, который с помощью манипулятора робота вернул страницы дневника в исходное положение.

Ход не мог её убить. Просто не мог. Это было бы подло с его стороны. Значит, он что-то замыслил, и роль отвёл ей в этом нешуточную. Почему она? Тут Фима просто терялась в догадках наравне с секретарём Хода, а этот атландиец, скорее всего, не первый год работал у Сильнейшего. За что? Когда она его так зацепила? Неужели в бибилиотеке? Он настолько обиделся на неё, хотя Фима и извинилась? Или же когда послушивал её разговоры с бабулей? Наверное, стоит извиниться за козла, а может ещё за что.

— Вы всё? — удивился Аранс, заметив, как замерла девушка у витрины с браслетом, а сама на него даже не смотрела.

Вздрогнув, Серафима подняла на атландийца взгляд.

— Сион Ход сказал, что вы, возможно, проведёте здесь пару часов. Вот даже список прислал, что вам показать.

— Хроники! — вспомнила девушка то, что велел посмотреть ей Ход.

— Да, они как раз вторые по списку, — слегка изумился Глаб тому, что его начальник угадал желание землянки. — Вы с ним обговаривали список заранее? — уточнил атландиец у девушки, уводя её в правый коридор, туда, где располагалось хранилище видеофайлов.

— Он сказал, что я должна это увидеть сама, — не стала Фима объяснять что именно. Видимо секретарь и сам знал что.

— Мудрое решение, — отозвался Аранс, открывая стеклянную дверь в комнату с небольшим диванчиком и огромным чёрным прямоугольником панели телевизора на серой стене.

— Располагайтесь, — предложил Глаб девушке, а сам включил экран и с помощью своего же тилинга отыскал нужную запись.

— Вам потребуется переводчик с атландийского? — вежливо уточнил атландиец, а девушка мотнула головой, с жадностью глядя на появившуюся картинку.

Совет Сильнейших пятьдесят лет назад состоял преимущественно из мужчин, но были и женщины. Фима насчитала тринадцать собравшихся за круглым столом — чёртова дюжина. Тманг, ещё молодой, расхаживал перед экраном и докладывал о приближении к границам республики корабля-разведчика молодой расы — землян.

Глаб с удивлением отметил, что девушка понимает его родной язык. Это было большой редкостью. Даже сотрудники посольства Земли предпочитали общаться с республиканцами на своём едином языке, нежели на атландийском, так как были прецеденты из-за сложностей перевода. Атландийцы сами попросили своих гостей не усердствовать, земной не такой и сложный язык, чтобы его не выучить.

Фима видела неподдельное беспокойство на лицах атландийцев, облаченных в уже виденные ранее девушкой зелёные мантии. Иорлик требовал незамедлительного решения, так как по расчётам выход землян из гиперпрыжка был в непосредственной близости от планеты Урнас. Столкновения не избежать, если не остановить землян! Могли погибнуть сотни, тысячи атландийцев.

Фима сидела затаив дыхание, слушала, как осыпают предложениями Иорлика другие Сильнейшие, и логичным из всех было установить связь с кораблём. Открыться перед новой молодой расой, нарушить правило о невмешательстве в развитие, раз они дошли до освоения космоса и стали опасны республиканцам в своём стремлении изучить космическое пространство. Имперцы давно установили торговые связи с землянами, но республиканцы считали что рано.

Теперь же нужно было принимать экстренное решение. Гиперпрыжок очень опасен тем, что корабль прыгает в неизвестность, лишь на одних расчётах, а от глаз землян были скрыты все планеты республики. Защитные экраны не давали слабой технике землян засечь обитаемые планеты, и этот участок заинтересовал их своими аномалиями. Учёные-математики с помощью своих расчётов доказали, что в системе Атлас что-то есть, и вот первая ласточка исследователей стартовала и оказалась смертельной опасностью для жителей Урнаса.

— Связь с кораблём установлена, но никто не отвечает. Видимо они в анабиозе, — решительно ответил Иорлик. — Я отправил запрос на Землю, чтобы они дистационно затормозили корабль.

Кабинет погрузился в тишину.

— Они молчат, — холодно отозвался Тманг, поджимая губы. — Мы не можем взять управление корабля на себя. Это долго. Специалисты этим хоть и занимаются, но когда у них это получится, торможение приведёт к другой опастности — корабль врежется в Тошан.

— Ваше предложение? — спросил один из Сильнейших Тманга, а тот, чуть помедлив, взглянул на экран, где компьютер нарисовал траекторию полёта земного разведчика.

— Выбора у нас нет. Мы теряем время. Нужно уничтожить корабль, пока он не пересёк критической границы.

— А есть вероятность, что земляне замедлят корабль дистационно? — отозвалась одна из женщин.

— Вероятность того, что они успеют, слишком мала. Через пятнадцать минут корабль достигнет нашей границы и начнёт торможение сам.

— Мы должны избежать катастрофы, — холодно произнесла другая женщина, постарше, вставая со своего места. — Мы обязаны спасти своих граждан.

— Даже если это приведёт к войне?

Женщина холодно осадила молодого Сильнейшего, который явно не был Хранителем Тошана, а вот женщина, кажется, им и являлась, так как твёрдо заявила:

— Войны с империей не будет. Они не в том положении, чтобы нам что-то указывать. Император не встанет на сторону землян.

— А другого варианта нет? — подал голос седовласый атландиец, глядя на Тманга.

Тот покачал головой.

— Я предлагаю не медлить, — добавил он, оборачиваясь на экран. — Уничтожив корабль сейчас, мы избежим катастрофы. Мне тоже тяжело принимать такое решение, но Земля молчит, хотя сообщение они получили. У нас нет права сомневаться.

— Я согласна с сионом Тмангом, — голос у Хранителя Тошана был красивым, зычным, но холодным.

Фима, закусив губу, ждала, что хоть кто-то заступится за корабль-разведчик, на котором в анабиозе спали члены его команды. Они все погибли! Все. Это уже история. Но сейчас девушка верила, что можно было их спасти. Ведь если разбудить хоть одного, он бы начал торможение.

— Что ж, тогда действуйте, — произнёс седовласый, а Тманг кивнул и включил маленький экран, на котором засветилось лицо атландийца.

— Уничтожить корабль противника, — холодный чужой голос Иорлика вызвал в сердце девушки боль.

Вот так вот решались вопросы в высших эшелонах. На кону тысячи жизней атландийцев и пара десятков землян. Почему молчало правительство Федерации? Почему не попыталось спасти своих?

Зал опустел. Экран ещё светился. Тманг разговаривал со своим подчинённым, который доложил о выполнении операции. Запись велась, даже когда Иорлик поздравил капитана флагмана за чётко выполненный приказ. Иорлик устало выдохнул, его плечи опустились, мужчина сел за стол, кладя на него локти, и спрятал лицо в ладонях.

— Не стоит жалеть, — голос Хранителя Тошана раздался из темноты. — Иорлик, поверь, ты сделал правильный выбор. Спас тысячи жителей своей планеты. Ты спаситель для них.

— А для землян я стану убийцей, — отозвался молодой атландиец, зарываясь в чёрные кудри пальцами.

— Земляне молоды и амбициозны. Они хотели этой провокации. Теперь пусть увидят мощь Атланды и поймут, почему даже имперцы не связываются с нами. Это просто проверка силы. Мы наперёд исключили нападки со стороны молодой расы. Поверь, появится ещё одна такая раса и всё повторится. Дети всегда провоцируют старших, пробуют границы вседозволенности. Детей надо учить, чтобы они не совершали подобных ошибок впредь, порой даже такой ценой.

Женщина ушла, а Тманг ещё немного посидел, затем встал, и запись оборвалась, а Фима продолжала смотреть на чёрный экран, видя своё отражение.

Было ужастно жалко погибших разведчиков, которых, как разменную монету, кинули на произвол судьбы. И Тманга было тоже жаль, ведь он прав, земляне его считали убийцей. Фима сглотнула и стёрла пальцами слёзы со щёк.

Политика жестокая игра. Слишком большой груз ответственности лежал на плечах власть имущих. Решения они должны принимать безошибочные и порой пугающие, ведь они отвечали за жизни и судьбы живых людей.

— Воды? — любезно уточнил секретарь Глаб, желая поскорее привести девушку в чувства. Время шло, а она продолжала тихо всхлипывать.

Для самого атландийца всё уже давно было в прошлом и предельно ясным. А вот для Серафимы оставались непонятны многие моменты. Почему после уничтожения разведчиков только через год стали даваться объяснения в прессе. Словно целый год правительство не знало, как объяснить своему народу, почему республиканцы уничтожили корабль. Год! Это же так много!

— Да, можно мне воды, — попросила Серафима, чувствуя, как у неё начинается мигрень. — А позвонить сиону Ходу можно?

— Конечно, — отозвался Аранс и тилинг девушки завибрировал, а когда Серафима активировала экран, увидела на нём анкету контакта Хода. Вызвав его, девушка спросила, может ли она продолжить изучение хранилища чуть позже?

Дантэну не понравилось бледное лицо Фимы, её мокрые ресницы и тёмные круги под глазами. Всё же посол был прав, вид у Симы измождённый.

— Конечно, иди и отдохни. Выспишься — продолжишь, — отпустил он девушку, а та даже рот открыла от удивления. Забота? Неужели она не ослышалась, и Ход уже не скрывал свою заботу к ней?

Разбираться с хитростями противного Сильнейшего у Фимы не было настроения. Нужно было подумать. О многом. Но сперва поспать. Энергетик перестал действовать, а может, слёзы опустошили душу. Аранс отвёз девушку домой к Ходу и даже проводил до комнаты, просил звонить ему лично, если вдруг что-то потребуется.

Фима кивнула, на автомате раздевшись, умыла лицо, не в силах принимать душ и просто упала на кровать, с трудом закутываясь в одеяло.

Почему? Один вопрос по всем пунктам.

Почему Ход дал ей узнать столько глобальных тайн, надёжно укрытых от обывателей? Почему правительство до сих пор скрывало правду по поводу гибели разведчиков? Почему земляне хотят похитить браслет императора, если это украшение имеет ценность только для рептилоидов? Хотя тут Фима знала почему. Браслет стал залогом клятвы верности. Этот аналог регалий власти древних земных королей могут носить только императоры, а кто-то видимо желает сменить власть в империи Лаудунь. Для этого и нужен браслет, он может стать залогом перемен. Но при чём тут Земная Федерация? Откуда земляне могли узнать о клятве? Заговор среди рептилоидов?

Хотя Ход, кажется, и здесь обставил всё на своё усмотрение. Хитрый, противный Сильнейший. Хранитель тайн. Одна из которых: почему она? Что ему надо было от Серафимы? Девушка уже терялась в догадках так, что всю ночь бегала по лабиринту императорского сада, спасаясь от преследования невидимого, но очень страшного кого-то. И лишь под конец кошмара врезалась в грудь Дантэна, который мог спасти её, укрыть в своих объятиях.

— Тихо-тихо, это просто сон, — шепнул Ход Симе, укачивая её в своих объятиях. Девушка спала в нижнем белье, поэтому атландиец замер, когда понял, что его ладони касаются обнажённой, немного влажной от пота кожи Симы.

Неловкая ситуация. Атландиец не мог оттолкнуть девушку сейчас, когда её сущность так нуждалась в нём. Её биотоки идеально подходили ему, не привносили в его биоритм хаоса. Тончайшими струйками, ласковыми ручейками они омывали его щиты, ища щелки, чтобы проникнуть внутрь. Хитрая. Дантэн усмехнулся бы, если б смог, но сердце невольно билось быстрее, чем следовало.

Сима волновала его, с этим он уже смирился. Он даже слетал пообщаться с наставником сиарой Гаурали, ларной Тманга. Она сказала, что ученик не может входить в личный круг. Не с его аурой подчинения.

— Вы давите, сион Ход. Подавляете. Вы не сможете стать наставником, только загубите. Рядом с вами тяжело находиться даже мне.

Седовласая невысокая женщина, бывшая Сильнейшая, в своё время покорившая сердце Иорлика, всегда делилась знаниями, в отличие от своего друга жизни. Тот задавал загадки, она же учила слабых, помогала им подняться, вселяла уверенность.

— А учеников нужно подталкивать, давать им импульс, помогать раскрыться. Многие Сильнейшие хотят видеть вас наставником, но мы с Иорликом не раз обсуждали это. Простите за правду, но вы не сумеете.

— А если возьму женщину? — полюбопытствовал Дантэн, вышагивая вдоль вымощенных дорожек в саду Гаурали. Она, в отличие от своего ларна, предпочитала жить на Тошане, где было влажно и не жарко. Да и внукам тропический климат и морской воздух полезнее, чем иссушающие лучи Атласа.

Сиара рассмеялась.

— Только не женщину, сион Ход, что вы! Да ни одна женщина не выдержит вашего характера! Нет, нет и ещё раз нет. Женщины мыслят иначе, чем мужчины. Она сойдёт с ума рядом с вами только пытаясь понять! Нет, — повторилась сиара, взяла молодого атландийца за руку и похлопала. — Вы ещё молоды, сион. Ваши потоки очень сильные. Смотрите, как быстро вы рушите мою защиту.

Ход забрал свою руку из старческой морщинистой под хитрым взглядом добрых глаз.

— Порой так бывает, что некоторым не суждено делиться своим. Вы яркий пример этому, сион Ход. И вы это знали. С детства. Если бы вас не забрал сион Тманг, вы бы и сами сбежали из дома. Так ведь?

Ход кивнул, соглашаясь. А сиара пыталась уловить нотки раздражения, но нет. То ли щиты у молодого Сильнейшего были непробиваемые для неё, то ли он сам ничего не испытывал сейчас. Дантэн же слушал и вспоминал, какой хаос вносил в биополя своих родителей, как сложно им было, когда ребёнок с каждым годом становился всё сильнее и сильнее. Даже властный отец уже ничего не мог поделать. К шести годам Ход перерос родителей, и пора было принимать решение. В тот год на Тошане сион Тманг как раз набирал себе учеников. Он и воспитал Дантэна, практически как собственного сына. Но Ход стал сильнее и самого наставника.

— Печально это слышать, — усмехнулся молодой атландиец.

Он обернулся к невысокой женщине, и в старости не утратившей свою красоту, особенно на фоне цветущего сада, утопающего в лучах Атласа под шум пения птиц. Ларна сиона Тманга заменила маленькому Ходу старшую сестру. С ней Дантэн всегда делился секретами, она порой подсказывала ему, где искать ответы на загадки Тманга. И вот очередной раз помогла ему понять то, что он так хотел.

— Не стоит. Старость подарит вам шанс, поверьте. Как ни прискорбно звучит, но таким сильным вы будете не вечно. И тогда будут у вас и ученики, и, возможно, подруга.

Дантэн усмехнулся, хотя такая перспектива могла бы его испугать. Да только, кажется, шанс он уже получил.

— Долгих лет, — поклонился Ход женщине, приложив ладонь к сердцу.

— Лучше послушайтесь Иорлика и станьте главой республики. Поверьте, это поможет вам развиться. Не так, как наставничество, но почему бы и не попробовать.

— Потому что мне лень, — усмехнулся Ход и попрощался с ларной Тманга.

Да, ему было лень заниматься тем, что навязывали другие. Молодого атландийца забавляли козни и закулисные интриги, устраиваемые им рептилоидам, но теперь все его мысли занимала одна уникальная землянка.

Значит, давит, значит, сводит с ума? Почему же всех кроме Симы? Почему сколько бы он ни старался, она его никак не желала возненавидеть? Прощала все его колкости. Смотрела на него совсем по-другому, не как все. Любопытство распирало. Наверное, поэтому, когда он вошёл в дом, первым делом попросил у Агелана показать, чем занята гостья. А ей снились кошмары. Девушка металась, путалась в своих волосах, сбила одеяло. Слова сиары Тманг больно резанули. Женщины сходят с ума рядом с ним.

Но Дантэн не желал в это верить и решительно направился в гостевую. Преодолев расстояние до кровати, атландиец одним движением прикрыл хрупкое тело землянки одеялом и притянул её за плечи к себе, отгоняя ночной кошмар.

Чуть пошевелившись, Фима вдруг поняла, что всё это не сон, а реальность: атландиец прижимал её к своему плечу, а она обнимала его за талию. Между ними лишь одеяло, и она в одном белье. Зато Дантэн явно только прилетел с работы, так как на нём была кожаная куртка, специфический запах которой перебивал мужской парфюм Хода.

— Эм, — протянула Фима, аккуратно убрав руки и поправив одеяло, чтобы прикрыть бельё.

Дантэн отстранился, заглядывая в покрасневшее лицо землянки.

— Проснулась? — решил начать разговор сам, чтобы хоть как-то разрядить обстановку.

— Да, спасибо, — мягко отозвался Фима, пряча взгляд. Атландиец хотел было встать, но девушка резко схватила его за руку.

— Я хотела спросить… — тихо шепнула она, другой рукой подтягивая одеяло к подбородку.

— Оденься сначала, — коротко приказал ей мужчина. — В столовой подожду.

Дантэн чуть задержал в своей руке кисть Серафимы, рассматривая её пальцы. Девушка заметила это внимание, так как смотрела в этот момент на лицо атландийца. Он был каким-то странным. Опять новым. И лучше бы оставался прежним — резким, отчуждённым, чем таким молчаливым и задумчивым.

Фима взглянула на их руки, на длинные пальцы Дантэна, отметив, что больше не испытывает прежней брезгливости. Пробыв среди атландийцев больше двух недель, она уже привыкла, что это норма. Длинные пальцы, четыре вместо пяти.

— Мантьян не причастен, — тихо шепнул Дантэн, прежде чем отпустить её руку. — Твой Матвей тоже.

Ход вышел, а Фима, закусив губу, прикрыла глаза и выдохнула с облегчением. Всё же она переживала за ребят. Выскочив из кровати, девушка схватила платье и быстро надела его. Расчесав волосы на ходу, убрала их в хвост, быстро почистила зубы, умылась, прежде чем сорваться в лёгкий бег и спуститься вниз.

Ход, как и обещал, ждал её в столовой и даже ел. Куртку он скинул, и она лежала на соседнем стуле. Рядом по правую руку от него стояла тарелка с ужином для Симы. Девушка села, заглядывая в раскосые глаза Дантэна.

— Можно спрашивать? — сразу решила перейти к делу.

Дантэн кивнул, его кудри качнулись, а девушка набрала воздуха.

— Почему я? Зачем? Зачем вы позволили мне прочитать дневник? — выпалила она на одном дыхании, припадая к столу. — За что? — жалобно шепнула, от чего Ход поперхнулся овощами.

— Ты же сама хотела знать, — напомнил ей атландиец. — А как говорит мой бывший наставник, любознательность надо поощрять.

— Но за такое меня могут убить! — выкрикнула Фима. — Как наши узнали про клятву? Почему хотят выкрасть браслет?

— Стоп! — прекратил начинающуюся истерику Ход. — Никто про клятву не знает. И ты не проговорись, иначе это нарушение нашей клятвы!

— Если не знают про клятву, то зачем пытаются выкрасть браслет?

Ход улыбнулся, откидываясь на спинку стула.

— Всем известно, что залогом спасения наследника Юна Пятого стал императорский браслет. Без него смена власти в империи невозможна. Вот и вся причина.

— Почему невозможна? — не поверила Серафима.

— Традиции, — усмехнулся Ход и даже пожал плечами, словно сам не понимал этих условностей.

— А если убить императора и весь его дом? — решила она прощупать почву. Ведь в дневнике было написано, что республиканцы берегут императорский дом.

— Невозможно. У императора три жены и у каждой по несколько наследников. Все они живут на разных планетах. Чтобы организовать такое масштабное убийство, нужно время. Мы успеем среагировать. Да и к тому же чтобы быть в гуще событий, нужно быть организатором этих событий.

— Что? — моргнула Фима, а Ход расплылся в такой коварной улыбке, что от неё бросило в дрожь.

— Я контролирую процесс. Не переживай. Главное про клятву не говори никому. Про браслет рассказывай что видела. Мне нужно, чтобы про него не забывали.

Фима прикрыла глаза, затем взглянула на рыбный стейк и поняла что голодна. Надоели ей эти секреты. Одно ясно: когда её будут допрашивать, она должна рассказать про браслет. Дневники никому не интересны. Только регалия власти.

— Почему я, сион Ход? — повторила Фима, когда утолила лёгкий голод. — Почему именно я?

— Почему бы и нет? — мягко усмехнулся Дантэн.

— Да потому что мне этого не надо! Я не хочу такой ответственности! — расстроенно выкрикнула девушка, теряя терпение.

— Вот, а другой на твоём месте уже думал бы как меня этим шантажировать и выгоду искал, а ты ищешь как соскочить, — мягко, не реагируя на вспышки гнева собеседницы, отозвался атландиец. — Мы похожи, Сим, — прямо взглянул он на неё, вкрадчиво закончив свою мысль: — Наверное, поэтому и ты.

— Похожи? — опешила девушка, во все глаза уставившись на Дантэна.

— Тяжело быть совершенством, — заговорщицки сообщил ей атландиец, подмигивая.

А затем всё его внимание переключилось на еду, и он словно не замечал, в каком ступоре пребывала Серафима, не веря, что ей только что сделал комплимент красивый хам. Девушка даже не знала, что ему на это ответить. Её смущало то, как весело смотрел Дантэн на неё. Не к месту вспомнилось пробуждение и его заботливые объятия.

— Вы не правы, я не совершенство, — через силу выдавила Фима из себя.

— Ваша глава клана считает иначе.

Фима застонала, прикрыв глаза.

— Бабуля не глава клана. Просто она старшая родственница и я живу с ней.

— И она заботится о тебе и твоих родителях. А также регулирует некоторые процессы, устанавливает очень важные связи. Как не глава?

— У нас мужчины главенствуют в семье.

— Я не увидел этого, Сима. Твой отец хоть и имеет связи, но подчиняется, как и ты, своей матери. Не стоит закрывать глаза на очевидное. Если бы не бабуля, ты, наверное, ещё меньше виделась и общалась с родителями. Она ваша связующая нить.

Серафима оскорбилась и, насупившись, попыталась прожечь в самодовольном атландийце дырку. Всё-то он знает лучше всех.

— Вы не правы. Я люблю своих родителей и мне не нужно напоминание бабули для того чтобы видеться с ними и общаться. И ещё: любовь не измеряется количеством детей, здесь слишком много факторов, которые могут сыграть, хотя бы взять здоровье.

— Сим, конечно любовь не меряется детьми. Дети — это естественный ход событий, когда пара любит друг друга. И факторов, при которых детей не может быть у любящих людей, сотни. Я прав в том, что ты зря думаешь, будто уехав от родителей далеко, ты облегчила им жизнь. Они любят тебя и хотят видеть, как ты живешь, участвовать в твоей жизни, а не рвать нити, чтобы жить в своё удовольствие. Вас, землян, страшит одиночество.

Дантэн протянул руку и положил её поверх кисти Симы, глядя девушке прямо в глаза.

— Одиночество — удел Сильнейших. И ты своими поступками сама себя подводишь к этому.

Фима сглотнула, пойманная гипнотически завораживающим взглядом атландийца. Ловила каждое его слово, видя, что он хочет что-то донести до неё, весьма ценное. Настолько ценное, что если она это поймёт, то всё встанет на свои места. Горячая ладонь чуть сжала её пальцы, а затем атландиец убрал руку, и пришла прохлада. Сожаление, что тепло ушло, удивило. И девушка, очередной раз запутавших в своих же чувствах, взялась за вилку, чтобы скрыть смущение.

Нужно было думать, а мозг упорно прокручивал слова Хода по кругу: 'Сама себя, сама себя'. Да, чтобы в её жизни не происходило, причиной всему были только её решения. Она никогда не перекладывала свою вину на чужие плечи. Да, она простой человек и порой ошибалась. Она всегда делала всё, что было в её силах. Но чем больше старалась сблизиться хоть с кем-то, тем больнее оказывалось столкнуться лицом к лицу с одиночеством. Удел Сильнейших. А кто сказал, что она сильная? С чего атландиец это взял?

Дантэн видел, как мается Сима, размышляя над тем, что он ей сказал. И взгляд серых глаз встретил мягкой улыбкой.

— Я не сильная, — мотнула головой Серафима, прежде чем закрыться, уйти в себя и молчаливо доесть рыбу.

Ходу это не понравилось.

— Ты сильная, Сима. А ещё с тобой приятно общаться, несмотря на то, что ты землянка. Ты хоть и требуешь, но извиняешься.

Признаёшь свои ошибки, пытаешься их исправить. Не спешишь с выводами, анализируешь, прежде чем ответить. Ты любишь побеждать своими силами, а не за счёт кого-то. Ты упрямо идёшь к своей цели, не оглядываясь на тех, кто осмеивает тебя. Тебе не нужны единомышленники, хотя ты, конечно же, мечтаешь о поддержке, и поэтому ты так близка с бабулей. Родители не понимают твоих стремлений, но не мешают. А бабуля помогает в меру сил своих, подкидывает тебе задачки, чтобы ты училась анализировать. Её не устраивает твой выбор, при этом именно она толкает тебя идти к твоей цели до конца. Она твой наставник, который учит, а не диктует правила. Твой клан сильный и ты станешь достойной своей главы, даже лучше. Потому что ты сама себя создаёшь, Сима. Сама, своими собственными руками. И это естественно, что ты сомневаешься в себе. Но поверь, ты сильная. Со стороны виднее. И ты способна на многое, если не сломаешься под грузом сомнений.

Фима отпила из стакана воду, так как голос её не слушался. Она волновалась. Что-то случилось с Дантэном. С чего бы ему осыпать её комплиментами? Очередная провокация? С подозрением подняв свой взор на атландийца, она засмотрелась на ямочки на его щеках. Он определённо ожидал от неё какой-то особенной реакции. А какой? Фима не знала. Поэтому сидела и цедила воду, размышляя, поблагодарить Хода за комплименты или не стоит. Вот только внутри неё сидел червяк, ворчливый и противный. Поэтому девушка, отставив стакан, собралась и ответила:

— Благодарю за комплименты. Чувствую, что вы что-то опять задумали. Но приятно слышать от вас похвалу.

Дантэн усмехнулся, покачал головой.

— Это не похвала, а обычная констатация фактов. У меня на счёт тебя нет заблуждений. Ты уникальна. У тебя есть ещё вопросы?

Девушка мотнула головой. Продолжать разговор она не могла, слишком многое наговорил ей атландиец, хотя по факту ничего и не сказал.

— Я тогда в кабинете немного поработаю.

— А можно мне в музей?

— Нет, скоро комендантский час. Моя библиотека в твоём распоряжении.

Ход уже практически вышел из столовой, но задержался в проёме и, обернувшись к девушке, спросил:

— А что ты ищешь в древних хрониках?

Дантэн чуть не рассмеялся над озадаченным выражением лица Симы, даже лёгкий испуг промелькнул в её глазах, затем она взглянула на свои сцепленные руки, но промолчала.

— То есть помогать просить не будешь? Сама справишься? — ехидно осведомился атландиец, понимая, что сама она уже не справлялась.

— Пятый палец ищу, — неожиданный ответ поверг Дантэна в растерянность, прежде чем он понял о чём речь.

Мужчина вернулся в столовую, подошёл к Серафиме и сел за соседний стул. А девушка, набравшись смелости, подняла руку и растопырила пальцы.

— Вы сказали, что это у нас от рептилоидов.

Дантэн кивнул, улыбаясь открыто и весело.

— То есть они нас создали? Я всегда думала, что они нам только помогали развиваться.

— Да, помогали. Они не ваши создатели. Вы потомки древних атландийцев, которые искали новые планеты и были решительно настроены заселить всю галактику. Именно в то время вспыхнула война. Никто не знает подробностей, но на самом деле имперцы напали на республику первыми. Мы по сути своей ленивы. Кого-то завоёвывать нам лень. Поэтому мы даже не были готовы к нападению и проигрывали. Потом, намного позже, мы узнали про маленькую планету Земля. И про вас. Наши исследователи, к сожалению, покинули республику, и связь с ними оборвалась, а потом началась война и их следы окончательно затерялись в просторах космоса.

Ход усмехнулся, взял Симу за руку и погладил короткие, по сравнению с его, пальцы.

— Для меня всегда было дикостью, когда кто-то пытался смешивать две расы.

Серафима нахмурилась, молча ожидая продолжения. Чувственное поглаживание атландийца тревожило её, как и тихий глубокий голос.

— Это казалось омерзительным, — продолжал Дантэн откровенничать. — Вас не создали в пробирке. Просто одному извращенцу захотелось экзотики. Рептилоиды вообще странная раса. Видят красоту в неожиданном. В моей библиотеке ты найдёшь дневник этого извращенца, который высадился на Землю и был сражён красотой атландийки. Это было примерно пять тысяч лет назад. Между ними вспыхнула любовь. Я не верил этому никогда. Бред. Но, тем не менее, нарушая все законы природы, этот… — Дантэн прикрыл глаза, чтобы сдержаться от ругательств. — В общем, если не вдаваться в подробности, то у рептилоидов есть свои тайны по поводу размножения, например их яд. Он способствовал зачатию. И появились вы.

Дантэн ухватился за мизинец Серафимы и ласково погладил по костяшке.

— Ты смогла бы влюбится в рептилоида? — тихо уточнил он у девушке, а та сразу вспомнила младшего принца крови Шшангара и мотнула головой. Слишком чуждая внешность, хоть он и добрый. Одна серая кожа чего стоила.

Ход усмехнулся, затем прищурил глаза и продолжил допытываться:

— А в атландийца?

Фима испуганно моргнула, но быстро отогнала пугающие мысли. Собралась, понимая, что опять к чему-то подводит её этот загадочный Сильнейший. Оценивающе смерила его взглядом, прикинула все за и против, даже уверенно погладила его пальцы, прислушиваясь к себе, затем так же молча кивнула.

Дантэн легко освободил свою руку и костяшкой пальца приподнял лицо Симы за кончик носа.

— Если что-то потребуется, попроси Агелана. Мне надо закончить отчёт для следственной комиссии.

Ход ушёл, а Фима сидела и думала над очередной правдой жизни. Значит, рептилоиды смешали свои гены с атландийскими и получились земляне. В голове была тишина. Словно все мысли вымерли. Хотелось возмутиться, но не получалось, как, собственно, и поверить. Фима привыкла считать, что земляне — это отдельная раса. А тут такое откровение.

Протяжно выдохнув, девушка решила пока оставить эту теорию. Нужно с этим переспать. Утро вечера мудренее. Да и хотелось услышать мнения других по этому поводу, хотя сомневаться в словах Хода она не привыкла. Он никогда не врал, лишь утрировал порой и специально подначивал, умалчивал, но откровенно в лицо не лгал.