Опасная клятва

Глава 2

Войдя в столовую, троица произвел фурор. Парни слаженно вздохнули и повыскакивали со своих мест, желая помочь им занять свои места, но тут же поняли, что желающих намного больше, чем девушек, поэтому остались стоять только те, кто был ближе всех к свободным стульям.

Иорлик, как и его ученики, с любопытством наблюдали за тем, как молодые люди помогали девушкам чинно занять свои места. Фиме даже показалось, что она заметила усмешки на их лицах, и это было странно, если не сказать оскорбительно. Вот только она решила не придавать значения тому, что кажется. Может это только её домыслы.

— Наконец-то, прекрасные сиары с нами, и мы можем начать ужин, — громко оповестил всех хозяин дома, даже не встав с места. После его слов столовая наполнилась радостным шёпотом оголодавших молодых людей, которым пришлось терпеть, пока девушки не присоединятся.

Фимка благодарила Лойза, который сидел от неё слева и предлагал попробовать разные блюда. Обеденный стол, украшенный настоящей тканевой белой скатертью, был широким и просто ломился от яств, правда, неземного происхождения. Многое, конечно, было знакомо, ведь республиканские рестораны давно были не в новинку на улицах Москвы, составив конкуренцию имперским заведениям, и Серафима с подругами ещё со школы посещала их, чтобы попробовать экзотику.

Достаточно знакомые формы и ароматы, как и объяснения гостеприимного хозяина дома, подсказывали землянам из чего что приготовлено. Фима решила попробовать местную рыбу, запечённую с овощами, а к ней хозяин предложил соус из местных ягод. Иорлик очень много говорил, обращаясь больше к Семёну Яковлевичу, который опасливо косился на своих студентов, на то, как те бесстрашно накладывали себе в тарелки незнакомую еду. Мужчина решился на небольшой кусок мяса с зеленоватым пюре, которое делали из местного аналога картошки. Иорлик уговорил его пригубить красного вина, намекнув, что в кабинете, где им предстоял долгий разговор, есть более благородный напиток, припасённый для столь высоких и приятных гостей.

После того, как голод был утолён, бывший глава республики стал выспрашивать тему дипломных работ, что определиться, чем он может помочь ребятам. Фима ждала своей очереди, поглядывая на генералов, которые явно устали от шумной компании, но вежливо отвечали на вопросы ребят по поводу еды на столе. Ведь парни были любознательны и хотели попробовать всё.

— Я так понимаю, что вам всем будет интересно посетить не только библиотеку, но и музей сильнейших. Есть ещё музей истории, но он на Тошане, им заведует один из моих лучших учеников. Могу с ним договориться, и он приютит на пару дней вас у себя.

Один из генералов усмехнулся уже в открытую и отвернулся, чтобы скрыть своё веселье. Вот только было поздно, и все заметили его реакцию, в том числе и сам Иорлик.

— Да, да, мой лучший ученик слишком уж своенравен и тяжеловат в общении, — старый атландиец развёл руками, — и, возможно, проще будет его пригласить сюда.

Тут не выдержали и остальные ученики Иорлика. С их лиц маску спокойствия как ветром сдуло. Фима с девочками переглянулись, не поняв, что происходит, а меж тем Иорлик продолжал:

— Но он не прилетит.

Серафима во все глаза смотрела на то, с каким облегчением выдохнули генералы, и как искрились неприкрытым весельем глаза старого атландийца, который словно специально решил поиграть со своими учениками.

— Так что, дорогие мои, — Иорлик обвёл взглядом ребят, — кто желает оказаться в единственном музее, где собраны самые интересные и достоверные исторические сведения, то только скажите, я буду рад слетать с вами на Тошан. Давно не виделся с Ходом.

Последнее замечание было наполнено отеческой нежностью, но, тем не менее, Фимке было достаточно одного взгляда на генералов, чтобы понять, что никто из них не разделял нежных чувств к этому таинственному лучшему ученику Иорлика.

Неловкую тишину, во время которой земляне переглядывались, дожидаясь, кто из них самый смелый и захочет первым выказать своё желание лететь на Тошан, прервал Алик.

— Мы планировали лететь на Тошан, правда, не ради музея, а арены Сильнейших.

— Да, — согласился с ним Георгий, который вообще увлекался спортом и по праву считался сильнейшим спортсменом среди потока. — Планировали.

Девчонки прыснули от смеха, так как Георгий Ласков был очень немногословным, но обаятельным атлетом и пользовался успехом у сокурсниц. Фима тоже не удержалась от улыбки, когда Георгий обернулся к ним и подмигнул, самодовольно усмехнувшись. Девушка никак не могла понять, что так привлекает в этом добродушном крепыше её подруг: грубоватые черты лица, смуглая после солярия кожа, узкий разрез синих глаз или же тонкие, красиво очерченные губы. А может, фигура? Ведь не интеллект же, хотя, как ни странно, но Георгий был практически круглым отличником, да ещё и мастером спорта. Правда, по какому виду, Фима не интересовалась. И не удивилась бы что шахматам, ведь университетскую олимпиаду по математике города Москвы выиграл именно он.

— Похвально, — кивнул старый атландиец, по-доброму улыбаясь. — Обещаю, что через неделю сам лично отвезу вас на Тошан. А теперь позвольте откланяться. Сион Уваров, прошу в мой кабинет.

Серафима проводила взглядом Иорлика и вдруг оказалась в гуще обсуждения, куда всей гурьбой пойти гулять. На ней практически лежал Адамс, слушая шёпот Аниты. Парни хотели веселья, возможно уже завтра такого им не предвиделось — одни, на ещё не изведанной планете, что может быть соблазнительнее, как не пойти её изучать! Ведь этот вечер был их. Семён Яковлевич явно надолго уединился с Иорликом, а генералы навряд ли имели что-то против развлечения землян.

Анита как бы к месту вспомнила про бутылку виски в чемодане Серафимы, которую как раз можно было распить перед прогулкой, и парни, разом замолчав, выжидающе взглянули на девушку. Та сглотнула, не привыкшая к такому вниманию, особенно смущало, что даже Матвей ждал её решения и Саша, который вроде как воплощение идеала и воспитанности.

Отказать она не имела права — растерзают. Просто почувствовала, как капельки пота прокатились по спине вниз. Но как же принести бутылку, да ещё внаглую, не стесняясь, в столовую, и даже больше — распить её! Это было слишком для девушки, и она искала пути к отступлению.

— Прямо сейчас? — шёпотом спросила Фима, робко поглядывая на генералов. — Может, когда останемся одни?

Косые взгляды остальных землян на атландийцев те пытались игнорировать, но всё же присутствие генералов за столом остудило порыв ребят.

— Хорошо, давайте решим, что мы хотели для начала посмотреть, — опять взял слово Алик.

Тут в разговор встрял один из атландийцев.

— Столица — самое оживлённое место на этой планете ночью. Здесь же молодёжи, вроде вас, смотреть нечего.

Александр выпрямился и любезно осведомился:

— Не подскажете, как нам туда добраться, и как вызвать такси.

— Мы можем вас подкинуть до города, а обратно на такси. Номер скажем.

Все вновь оживились, а атландийцы встали со своих мест, словно ждали момента, когда можно будет покинуть гостеприимный, уютный особняк наставника.

Фимка знала, что у неё на карте достаточно средств, благо родители не бедствовали, да и бабуля любила свою внучку и всячески одаривала её, в том числе и деньгами на личные расходы, поэтому радостно улыбнулась, согласная в шумной компании посетить местную столицу. И уже через пятнадцать минут четыре флаера взметнулись в небо, унося студентов от особняка Иорлика.

— Запоминайте, — оглядываясь на ребят, приказал генерал Юдери, во флаере которого оказалась Фима в обществе подруг, — заведения все закроются в час ночи — у нас комендантский час. Поэтому в двенадцать лучше уже вызывать такси, иначе придётся снимать номер в гостинице. Не заказывайте матакрек — очень крепкий напиток, не для вас. Один землянин отравился, говорят, еле откачали. Сиары, если вы решите остаться на ночь с понравившимся сионом, не возмущайтесь потом — это было ваше желание, силой вас никто не заставлял оставаться.

Фима с подругами переглянулись, не понимая, к чему были сказаны эти слова.

— Сионы, решите подраться, имейте в виду — дружеские потасовки в рамках закона допускаются, но драки нет. Поверьте, в тюрьме вам не понравится, а денег на выкуп ждать долго, так что лучше не горячитесь и не напивайтесь.

— Но нам нет двадцати двух многим. Нам нельзя пить — мы несовершеннолетние, — осторожно напомнила республиканцу Юлия, тот в ответ лишь усмехнулся.

— По нашим законам совершеннолетние, поэтому и судить вас будут соответственно, никаких скидок на ваш возраст. Так что будьте благоразумны и возьмите мой номер, если возникнут вопросы или неприятности.

Достав свой комфон, генерал подключился к гаджетам ребят и скинул номера.

— Номер такси, второй мой номер и третий — номер наставника. Звонить только в экстренных случаях.

Фимка нервно смотрела на новые контакты в своём комфоне и понимала, что что-то упустила в информации о республиканцах. Какая тюрьма, какие драки? Атландийский уклад жизни несильно-то и отличался от законов Земной Федерации, и, возможно, не стоило всё так близко воспринимать к сердцу, ведь и в Солнечной системе есть свои экстренные случаи, вот только было страшно угодить в них на чужой планете. Защитный костюм девушка неосмотрительно сняла, так как его было видно под платьем, и теперь чувствовала себя совершенно беззащитной перед неизвестностью.

— Мы, атландийцы, народ мирный, — продолжал вещать генерал, не отвлекаясь от управления флаером, — пока нас не трогать. Ваша последняя партия много бед натворила, и, если честно, мы не ожидали, что наставник не откажется от мысли продолжить проект. Поэтому не стоит усугублять наше впечатление о вас.

— Бед? — переспросил Алик как-то слишком заинтересованно, весело подмигивая ухмыляющемуся Георгию.

— Ага, пить вы не умеете, так что и не беритесь, — снисходительно бросил через плечо республиканец, чем оскорбил парней, но не девчонок, которые внимательно прислушивались, но в разговор пока не встревали.

— Так мы и ещё ни разу и не пробовали, — стал оправдываться Алик. — Но попробуем.

— Алик! — хором возмутились девчонки, а капитан равнодушно пожал плечами.

— Это твой выбор и твой путь, сион. Моё дело лишь предупредить, за последствия отвечаешь ты сам.

После такой отповеди салон накрыла напряжённая тишина, и Маратов растерял свой весёлый запал. Они с Георгием переглянулись и опустили взоры в пол. Чувствовал себя Алик нашкодившим ребёнком, которого очень метко поставили на место, не повысив голоса при этом. А Серафима опять уловила этот странный тон, который уже не раз мелькал в голосах республиканцев. Равнодушие — вот что её постоянно настораживало. Вроде и инструкцию давали, вроде и предупреждали об опасностях и ответственности, но так снисходительно и холодно, словно это их совсем не беспокоило.

Так в неловком молчании они и добрались до столицы. Ещё на подлёте Фима с подругами не смогла удержаться от восторгов. Город купался в ярком свете, словно растёкшаяся под ними звезда, сиял разноцветными бликами и манил окунуться в ночной мир жителей Атланды. Как и представляла себе Фима, города республиканцев такие же, как у землян — многоуровневые, совмещали в себе разную архитектуру, словно шкатулка с драгоценностями, хранившая частички разного времени. Серафиму, как историка, конечно же, интересовали более старые постройки, которые разнились с тянущимися ввысь, укутанными в стеклянную броню высотками. И, увы, именно в таком районе их высадил лерс Юдери, холодно пожелавший хорошо повеселиться и отчаливший по своим делам.

Фима помахала ребятам, которых привезли раньше, и позвала их, сгрудившихся возле остановки, с любопытством оглядывающихся на прохожих, а Анита с Юлианой указали ей рукой на последний флаер, который снижался как раз к тротуару. После того, когда все ребята собрались, было решено прежде прогуляться по центральной улице, дойти до местного памятника, а потом поискать, где отпраздновать прибытие.

Шумной гурьбой, обсуждая всё, что он видели, земляне прошлись вдоль искрящихся рекламой и призывными вывесками магазинчиков. Серафима видела, как сдержанно им улыбались республиканцы, в отличие от них. Ребята были в восторге от того, что видели. Низкие цены в магазинах, а товары более высокого качества, чем в земных магазинах. А поскольку таможни как таковой у атландийцев не существовало, можно было вывезти большой объём вещей, главное, чтобы на Землю пустили. Там-то на посту сидели настоящие церберы и так просто ничего не провезти с собой.

Опять же парни завели разговор о Сильнейших, об арене и возможном участии в соревнованиях. А девчонки обсуждали местные наряды, поражаясь их блёклости. Приглушённые тона никак не могли потрясти землянок, привыкших к более броским цветам. Когда же на их пути встретился ювелирный бутик, они и вовсе пропали для парней, которые не сразу сообразили, что девчонки больше не идут за ними следом.

Первым спохватился Саша, а Илья указал пальцем на трёх потеряшек, которые стояли спиной к уличной витрине, склонившись над прилавком, рассматривая драгоценные камни.

— Эти сережки прекрасны, — с придыханием шепнула Анита, представив, как рубины будут смотреться на ней. Блондинкам красные камни шли больше, чем брюнеткам. Так она считала, поэтому уговаривала Юлиану обратить внимание на голубые сапфиры.

Фима тоже приглядела для себя украшение — изумрудный браслет, выполненный в имперском стиле.

— А это у вас произведено? — тихо уточнила она у продавца.

Атландиеец по-доброму усмехнулся и доверительно заявил:

— Все украшения производства Атланды, наивысшего качества.

— Но стиль украшения не атландийский, а имперский, — промямлила Фима, понимая, как глупо, наверное, сейчас выглядела в глазах умудрённого опытом мужчины.

Местные украшения были в виде золотых и серебряных нитей, унизанных драгоценными камнями, а здесь изумрудный ободок украшал орнамент из драгоценного металла. Каждый виток, каждый изгиб был наделён определённым смыслом в таких украшениях, и художник постарался не утратить эту смысловую нагрузку, виртуозно создал нечто своё, но идеально скопировал стиль. Фима быстро взглянула на мужчину, которому был приятен такой живой интерес к его товару. Редко кто спрашивал о чём-то ином, кроме как о цене. А девушку смущал его снисходительный взгляд. Седина в висках не могла укрыть возраст республиканца, хоть и выглядел мужчина лет на тридцать с небольшим.

— О, вы разбираетесь в искусстве! — оживился мужчина и с готовностью принялся объяснять вид столь удивительного украшения на его прилавке. — Да, этот браслет выполнен по эскизам нашего местного художника, вдохновлённого украшениями имперцев.

Фима опять было возмутилась, но в этот момент в дверь вошли парни и, дружно поздоровавшись с продавцом, стали звать девчонок идти дальше.

— А можно я сделаю снимок? — робко уточнила девушка и быстро достала комфон из кармана.

Вся загвоздка была в том, что эскиз такого украшения художник мог сделать лишь в одном месте — в императорском дворце на планете Лаудунь. Существовал запрет на публикацию снимков содержимого императорской сокровищницы в сетях, и только эксперты по особенным символам могли определить подлинность украшений. Увы, Фима таким экспертом не являлась, да и в самом дворце ей не посчастливилось бывать, лишь в общественной библиотеке, где она читала про сами украшения и значения символов на них.

Республиканец покачал головой, отказывая ей в этой малости. Её громко позвали ребята, а Илья даже подошёл ближе.

— Лучше купите, — подначивал продавец Фиму, но та тяжело вздохнула.

Деньги у неё были, но не в таком количестве. Украшение являлось авторской работой и, конечно же, оценивалось соответственно — сотня республиканских кредитов, что составляло три тысячи пятьсот в пересчёте на земную валюту. Да на такую сумму Фима могла три месяца двухкомнатную квартиру в центре Москвы снимать, ну или небольшой аэрокар купить. Поэтому всё, что оставалось девушке, так это печально бросить взгляд на изумрудный браслет, и позволить Илье увести себя.

— Он, конечно, красивый, но ты не смогла бы его носить, — тихо шепнул Железнов.

— Почему? — возмутилась Фимка. — Дома-то можно.

Она знала, что носить императорские украшения — это прямое оскорбление имперцев, поэтому тем страннее было, что республиканцы не убоялись гнева рептилоидов, создавая копии таких реликвий.

— Дома, — снисходительно усмехнулся Илья, переступив порог магазина.

На улице было душно. Ночь не принесла долгожданной прохлады, и найти её можно было лишь под кондиционером. Поэтому гулять долго не получилось. Дойдя до площади Свободы, ребята сделали снимки на память возле монумента троицы республиканцев в военной форме, держащих на своих плечах обломок флаера, а в руках оружие.

Серафима очередной раз задумалась, почему то, что призывало жить в мире, всегда угрожало войной. Даже птицы, присутствующие в композиции, и те терялись на фоне суровых атландийцев, как и каменные цветы у ног героев.

На постаменте были высечены стихи, восхваляющие храбрость и смелость защитников республики, правда, Фима не уловила смысла от кого они её спасли, а судя по дате, можно было предположить, что от самих себя. Так как в тысяча девятисотом году по исчислению республиканцев контактов с другими расами ещё не было установлено. Хотя девушка и могла ошибиться.

В архивах имперцев Серафима как-то наткнулась на расплывчатое упоминание о первых попытках рептилоидов установить контакт с атландийцами, но те дали жёсткий отпор и даже вспыхнула небольшая, но кровопролитная космическая война, в которой победили, конечно же, атландийцы, но тем не менее границ империи Лаудунь они не пересекли, не нарушали её суверенитета. Словно просто прогнали прочь незваных гостей так же, как они поступили и с первыми разведчиками Земной Федерации.

Мысли девушки всё крутились вокруг прекрасного браслета, который никак не хотел выходить у неё из головы. Она видела обычные украшения лаудунцев и понимала, что те по изяществу уступали изумрудному браслету. Так и подмывало позвонить бабуле, любительнице всего прекрасного и необычного, чтобы попросить у неё денег. Слишком красивое оно было и хранило в себе тайны, которые хотелось раскрыть. И, возможно, было бы лучше расспросить у омера Тманга о браслете, да только могла ли она его отвлекать по таким пустякам?

Так, за раздумьями, девушка не заметила, как очутилась, ведомая общим настроением ребят, в шумном баре, где было полно атландийцев, а при появлении землян те и вовсе обрадовано взвыли.

— О, какие гости, и как раз на мой день рождения! — провозгласил очень грузный, но прыткий атландиец, сидевший во главе длинного стола. Администратор — стальной робот — пытался объяснить землянам, что бар снят на вечер, но виновник торжества отодвинул говорящую машину и обнял опешивших и не успевших ретироваться Алика и Боба за плечи. — Прошу к столу, сионы и сиары.

Серафима настороженно прошла в глубь зала, поглядывая на явно подвыпивших и от того весёлых атландийцев, которые восседали за одним большим праздничным столом. Все они были нарядно одеты и удивительно открыто улыбались ребятам. Сам именинник обрядился в светлую рубашку и красный галстук, что было очень ярко для атландийца.

Роботы-официанты ловко выставляли перед пирующими гостями наполненные тарелки, а пустые забирали на поднос. Вино лилось в бокалы, а громкая музыка, рвущаяся из динамиков, добавляла антуража веселью.

— Мы, наверное, не к месту. Мы думали здесь клуб, — попытался высвободиться Алик, но лишь рассмешил атландийца.

— Да, у нас тут весело, и к нам давно не заглядывали земляне. В прошлый раз мы отлично оторвались, и я рад, что Том не забыл обо мне и рассказал об этом заведении.

Ребята опять переглянулись, тихо спрашивая друг у друга, кто такой Том, но, увы, его никто не знал, а фамилию атландиец не смог вспомнить.

— Меня зовут сион Воржик, а для вас Мирн. У меня сегодня юбилей и я прошу вас быть моими гостями.

— Мы без подарка, — вяло искал пути к отступлению Боб, которого уже усадили и наполнили бокал кровавым вином. Парень потянул к нему руку, но нерешительно взглянул на остальных ребят.

— Вы и есть мой подарок, — отмахнулся от несущественного оправдания атландиец и принялся рассаживать студентов.

Через несколько минут, после трёх тостов за здравие и успех именинника, выяснилось, что в этот бар они попали неслучайно, как думалось Фимке, просто она прослушала, как ребята шептались о нём. У Боба был старший брат Марти, который выпустился год назад, и именно он порекомендовал младшему сюда заглянуть. Сам Мирн был крупным фермером и обеспечивал несколько городов свежими овощами и зеленью. Он очень гордился, что хозяин бара «Сияние» являлся его клиентом, поэтому и стол ломился от яств, а вино лилось рекой.

Девчонки не сразу решились пить предложенные напитки, тогда одна из дам спросила беременные они или нет, когда же те хором замотали головами, ехидно уточнила о здоровье и только после этого приказала пить наравне с остальными, чтобы не обижать хозяина. Атландийки очень сильно отличались от землянок своим крепким телосложением. За праздничным столом их было практически столько же, как и мужчин, но видимых супружеских пар Фима не отметила. Что мужчины, что женщины были словно единым трудовым коллективом и общались в дружеской, приятельской форме, хлопали друг друга по плечам, задирали шуточками. Ни один из мужчин демонстративно не ухаживал за женщинами, да и возможности у них не было, так как роботы исправно исполняли роль официантов.

Глядя на суровые лица кучерявых женщин, которые подбадривали её и требовали попробовать вино, Фима подумала, что, возможно, работа на ферме Воржика очень тяжёлая, так как выглядели дамы внушительно и опасно, поэтому отказываться от выпивки ни Анита, ни Юлиана, и уже тем более сама Серафима не рискнули.

Девушка нервно выдохнула, глядя на густую бордовую поверхность вина, вспоминая наставление бабы Мары. Таблетки были, ребята тоже пили, не стесняясь, а рядом по правую руку от неё восседал Матвей, который чуть ли не залпом осушил свой бокал.

Прикрыв глаза, девушка пригубила вино, удивляясь его лёгкости и приятному ягодному вкусу, а затем решила быть смелее и сделала ещё парочку глотков, чтобы в полной мере оценить напиток. Отставив бокал, Фима, по наставлению Матвея, попробовала мясное блюдо, которое по вкусу напоминало буженину. Анита, вдруг встав со своего места, весело предложила тост за именинника и за знакомство. Тост, конечно же, все радостно поддержали, и Фима допила свой бокал, счастливо улыбаясь сидящей напротив даме, представившейся Мираной.

Не такие уж и снобы эти республиканцы, как раньше думалось девушке, и тосты умели говорить, и веселиться, и даже песни петь, правда, патриотические, про республику, но пели же. Жаль только не танцевали, а душа девчонок требовала именно этого.

***

Стон вырвался сам собой. Глаза открылись после большого усилия и яркий свет, льющийся из окна, слепил до слёз. Фимка проснулась в спальне, которую она делила в особняке Тманга с девчонками. Проснулась с ужасной головной болью, сушняком во рту и мутью на душе. Тёплый воздух согревал висок и ухо с левой стороны. Обернувшись, Серафима несколько секунд рассматривала мужские черты лица, судорожно пытаясь понять, кто это. А когда отодвинулась, то чуть не заледенела от страха — это был Матвей Железнов.

— Мамочки, — тихо шепнула Фима, оглядывая комнату. Анита и Юлиана тоже были здесь и спали в своих кроватях, но одни. Все в одежде и Фима с Матвеем тоже. Это был плюс, правда, непонятно кому, но хоть что-то хорошее в это утро. Как Фима оказалась в комнате, она не помнила, вообще ничего не помнила после первого бокала, только ухмылку или улыбку Мираны, которая уговаривала сказать тост имениннику, а дальше провал.

Аккуратно убрав руку Матвея со своей талии, Фима на миг замерла, глядя на своё запястье и искрящийся на нём золотом орнамента изумрудный браслет.

— Мам… — вяло выдохнула Фима, спохватившись, что мама тут точно не помощник, и сорвалась в ванную комнату, прихватив с собой комфон и таблетки от похмелья. Пустая бутылка вискаря стояла на тумбочке, как маяк удалому пьянству.

Склонившись над унитазом, девушка долго давала себе обещание больше не пить. Ни при каких обстоятельствах, не слушая ничьи мольбы.

Кое-что она стала вспоминать, но этого было катастрофически мало для того, чтобы собрать картинку происшедшего воедино.

Отмучавшись, девушка умылась, выпила таблетку, а после этого решилась на звонок.

— Бабуля, — жалобно взмолилась она, когда экран осветился радостной улыбкой бабы Мары, — бабулечка, — чуть ли не в слезах шепнула Фимка, поглядывая на закрытую дверь. — Бабушка, что мне делать? В моей кровати лежит парень.

— Что? — обрадовалась мать отца, всплеснув руками и умилительно смахнув выступившие слёзы. — Ну наконец-то, — заголосила она, — моя кровинушка стала взрослой!

— Бабуля, ты даже не дослушала! — взмолилась Фимка, морщась от боли. Сидеть на унитазе и изливать душу бабушке было стыдно, но больше не к кому обратиться в столь щекотливой ситуации. — И не кричи, пожалуйста, меня тошнит.

— Ох ты, бедная, — посочувствовала ей баба Мара, отметив, что внучка бледненькая, да и косметику не смыла. — Выпила таблеточки?

— Одну, — успокоила Фимка бабулю.

— Так одной мало, — раздражённо взмахнула та в ответ рукой. — Пей сразу вторую и давай говори, что там не так с парнем.

— Мы с ним не спали — это раз, а во-вторых, он, кажется, подарил мне вот этот браслет, — девушка поднесла комфон к запястью, а затем взглянула в родное лицо бабушки. — Я смутно помню. Но, бабуля, этот браслет очень дорогой. Что мне делать?

— А то я не знаю, что он дорогой, — усмехнулась баба Мара, недовольно поджав губы. — Ты совсем, что ли, ничего не помнишь? И откуда в тебе столько наивности? Где это видано, чтобы в наше время выискался такой отважный и доблестный парень, готовый сделать дорогой подарок девушке, с которой даже не переспал?

— И не поцеловал, — заметила Фимка, с облегчением выдыхая. А то она уже подумала, что это Матвей сделал ей такой подарок или же того хуже — украл браслет. Но судя по реакции бабы Мары, без неё не обошлось. Да и что-то такое ворочалось в голове, а потом девушка вскрикнула, как наяву увидев себя со стороны, практически лежащей на прилавке, схватившей руку продавца и умоляющей сделать скидочку.

— Бабуля, прости, — взмолилась внучка, состроив жалобную моську. — Я так больше не буду, честно.

Фима боялась, что бабуля обидится за то, что та назвала её пенсионеркой и умоляла сделать скидку по пенсионному, так как по студенческому билету атландиец скидку делать отказывался.

— Не будешь уж точно, — зло отозвалась баба Мара, отворачиваясь от экрана вполоборота, затем быстро остыла и уже спокойнее продолжила: — Но это тебе нужно было сделать, иначе вспоминать о своей студенческой жизни было бы нечего. А теперь давай покажи ещё раз, за что я выложила кучу денег.

Лицо бабы Мары увеличилось в экране, а девушка поднесла браслет к глазку видеозахвата, дав полюбоваться украшением родственнице.

— Прелесть, ты права. Только это точно не имперская вещичка, слишком ювелирная работа, — со знанием дела произнесла баба Мара, а Фима закивала в ответ.

— Да, это работа атландийцев, но выполнена в стиле имперцев.

— Видела я украшения лаудунцев, кустарная работа, слишком грубая и неудобная.

Серафима в принципе была согласна с бабушкой, но почему-то думалось, что в сокровищнице лаудунского императора совсем другие вещицы.

— Бабуля, это обычные украшения, а императорские?

— Фимка, да кто же их видел? Они их стерегут как зеницу ока, словно в них заключена небывалая сила, а мне кажется, что дело всё в неказистости этих самых сокровищ. Устроили такой ажиотаж, а смотреть не на что. Ну сама посуди, если у них сейчас такие грубые украшения, то тысячу лет назад и подавно.

Девушка приуныла, так как такая загадочная история разбилась о логичные доводы старшей и потому опытной женщины.

— Мне он нравится, — любовно погладила Фима тёмный зелёный ободок, неплотно облегающий запястье. — Жаль, носить его могу лишь дома.

— Мне он тоже нравится. Если бы не понравился, я бы его не купила. Да и с чего ты взяла, что его нельзя носить? Носи, я тебе разрешаю. Это мой тебе подарок на выпускной. Я уже и платье тебе подобрала, тоже изумрудное. Ой, не строй такое лицо! — возмутилась баба Мара, видя, как куксится внучка. — Ничего, потерпишь, что на твои ножки будут пялиться парни. Но ты достойна стать королевой выпуска.

Старую традицию на выпускном вечере выбирать короля и королеву девушка считала пережитком прошлого, но чем взрослее становились её подруги, тем сильнее хотели стать сказочной королевой бала. Это было непонятно самой Фиме, мечтающей поскорее получить диплом, который был для неё куда более значимым, чем корона с искусственными бриллиантами.

— Бабушка, я тебя люблю.

Баба Мара чуть растаяла от слов внучки, но всё равно не собиралась просто так отставать от неё. Женское любопытство глодало.

— Итак, что там с парнем в твоей кровати?

— Он спит, — начала с этого Фима свой рассказ. — Мы вчера были в баре, — объяснила она и одновременно потянулась за стаканом с водой, чтобы запить очередную таблетку от похмелья. Сразу стало легче и в голове прояснилось.

— Молодцы, — подбодрила её бабушка. — Так и знала, что давно пора тебе отцепиться от материнской юбки. Молодость проходит впустую, — чуть поворчала она, дожидаясь, когда внучка закончит глотать лекарство.

— Бабуля, — невольно протянула Фима, укоризненно глядя на неё.

— Я вся во внимании! — улыбнулась заискивающе та в ответ с экрана комфона.

— В общем, мы решили отпраздновать приезд, зашли в местный бар, а там один фермер праздновал день рождения и пригласил нас к столу. Нам было не отказаться, так как он нам обрадовался как родным. Оказывается, с предпоследней партией студентов он тоже гулял.

— Какой интересный атландиец. Он красивый, женат, дети?

— Бабушка, он стар для тебя, — от чистого сердца заверила её внучка, зная предпочтения родственницы. Мирн точно упустил свой шанс лет этак десять назад.

— Посидели мы хорошо, но я всё никак не могла забыть про этот браслет и захотела его купить.

— Ага, и впредь запомни, не звони мне в девять утра, я ещё сплю и крайне нервная. Если бы я сразу не сообразила, что ты пьяна, то послала бы тебя к твоей матери.

— Прости, бабуля, будь я трезвая, сообразила бы, что разница во времени большая.

— Ага, так что давай, рассказывай дальше.

— Так ты сама знаешь что было.

— Как ты унижалась перед тем противным ювелиром, который не захотел делать скидку, хотя этот браслет залежавшийся товар? Но не суть, а дальше что?

Фима уловила досаду в голосе родственницы и поняла одну вещь: атландиец не купился на прелести бабы Мары, чем крайне её оскорбил. Поэтому она захотела поскорее закрыть эту тему.

— А потом я, кажется, сразу пошла спать. О, там бутылка, которую ты мне положила, стоит пустая, видимо мы ещё выпили.

— Ну вот видишь, ничего страшного не произошло. Парень-то как, красивый?

Фимка покраснела, смутившись вопроса, затем кивнула.

— Атландиец? — полюбопытствовала баба Мара.

— Нет, однокурсник.

— Тот брюнетик? — баба Мара уже с трудом могла усидеть на месте, закидывала вопросами несговорчивую внучку.

— Нет, это Максим, он русый и глаза у него серые.

— Вот облом, — в сердцах выдохнула бабуля, разочарованная вкусом внучки. — Он тебе нравится? — очень холодно уточнила она, а когда внучка ещё больше покраснела, тяжело вздохнула. — Если понравился, то чего переживаешь, что он у тебя спит в кровати? Уже полдела сделано, осталось заставить его в тебя влюбиться, а там и до свадьбы недалеко.

— Бабушка, я сюда не для этого прилетела! — очередной раз взвыла внучка, которой эти разговоры ещё на Земле надоели.

— А то я не знаю. Но тебе нужен мужчина! Милая моя, тебе двадцать два года, а парня нет и, кажется, не предвидится ещё пару лет, а молодость уходит! Кто тебе в старости стакан воды поднесёт? Ты хоть понимаешь, как страшно умирать в полном одиночестве?

Серафима поморщилась от визгливых ноток в голосе бабушки и приготовилась терпеть очередную отповедь. Этот страх бабы Мары остаться одной на смертном одре знала вся семья, и всем родственникам приходилось клясться ей, что её точно никто не оставит и похоронят с почестями, в её любимом платье и на гробовой плите будет самый удачный портрет, где бабуле было восемнадцать, самый рассвет её красоты.

Но их диалог прервал яростный стук в дверь, от которого Серафима подпрыгнула и чуть не уронила комфон.

— Быстрее, мне срочно надо! — раздался голос Аниты.

И Фимка, не выключая гаджет, разблокировала дверь и та отошла в сторону, а мимо девушки пронеслась блондинка и, откинув вверх крышку, склонилась над унитазом.

Этого зрелища Серафиме было достаточно, чтобы тактично выйти в спальню.

— Бабуля, давай я тебе потом позвоню? — попросила она, так как знала, что любопытство старшей родственницы лучше утолять сразу, а то она обидится.

— Чего это вы там такого намешали? Виски было качественным, — распереживалась баба Мара, что стала виновницей недомогания молодежи. Дело подсудное, если доказать. — Ты, Фимка, бутылку-то из-под вискаря в утиль. Слышишь? И поскорее, — пригрозила она и отключилась.

А внучка удивлённо смотрела на Юлиану, которая сидела на её кровати, приложив палец к губам и глазами указывая на всё ещё спящего Матвея. Когда же комфон был убран в карман платья, брюнетка подмигнула, на носочках подошла к Серафиме и тихо шепнула:

— Смотрю, совсем его заболтала, да?

Фима пожала плечами и честно призналась:

— Я не помню, как мы вернулись в комнату.

— Да ты что?! — удивилась Юлиана. Из ванной послышались неприятные звуки, и девушки сочувственно вздохнули.

— Совсем пить не умеет, — заметила брюнетка, прежде чем продолжить: — Вы с Матвеем нашли друг друга, всю ночь протрещали о браслете. Как ты вообще умудрилась его купить? Он же дорогой.

— Бабуля купила.

— Она у тебя кто? Миллионерша?

— Почему? — оскорбилась Фима. — Просто пенсионерка.

— Надо же. Добрая она у тебя, моя так всё на похороны откладывает, а ей только шестьдесят. Копит, копит, нет бы мне помочь.

Тема была неприятна Фиме, поэтому она молча слушала, поглядывая на спящего в её кровати Матвея. Рубашка на нём изрядно помятая, наушники висели на шеи, и как не потерял. Парень обнимался с подушкой, громко посапывал.

— Заболтала ты Матвея, он даже уйти не смог, уснул, а Георгий и Алик ушли, — слегка расстроенно шепнула Юлиана.

Фима удивлённо приподняла брови, когда услышала, что компания была большая. И как она это могла забыть?

— Ага, — по-своему поняла немое изумление Серафимы Юлиана, отводя девушку к своей кровати. — Вылакали всё твоё виски и ушли. Алкоголики.

Фима взглянула на свой браслет, сокрушаясь, что, оказывается, многого не помнит. Хотя если подумать, то что-то всплывало. Они с Матвеем лежали на её кровати, и она любовалась подарком бабули, вытянув руку вверх, а голос Матвея что-то рассказывал ей об имперских украшениях.

— А мы много выпили?

Вопрос Фима задала нейтральный, чтобы сразу не требовать полного отчёта о вечере.

— Ты нет, а мы с Анитой бокала четыре.

— А я?

Серафиме было непонятно, почему Юлиана её так выделила.

— А ты после первой вырубилась. Атландийцы сказали, что бывает, настойка домашняя, крепкая. Сказали, что ты проспишь немного. Ну а пока ты спала, мы с Анитой зажгли — танцевали на столе, — Юлиана тихо рассмеялась, прикрываясь ладошками. — Я никогда себя подобным образом не вела.

Серафима была в культурном шоке. Она тоже никогда себя так не вела — уснуть прямо за столом.

— А что было потом, когда я проснулась? — робко уточнила.

— А у тебя блажь в голову стукнула — вот нужно купить браслет и всё тут. Мы Матвея с тобой послали, чтобы не потерялась. Ты потом такая счастливая пришла, мы даже подумали, что это Матвей его тебе купил.

— А-а-а! — протянула Фима, совершенно не помня этот момент вечера. — А что потом?

— Домой пошли. Бар закрывался. У них же комендантский час. Такси нам вызвали, усадили, и мы прилетели сюда. Парням мало было, но не всем. Догонялись тут вискарём, а потом спать.

От сердца Фимы отлегло. Кроме того, что она уснула за столом и выклянчила у бабули браслет, кажется, ничего больше не учудила. Это не могло не радовать.

— Слушай, а Сашка так классно целуется, — вдруг шепнула Юлиана, толкнув девушку в бок.

Та медленно повернулась к ней в полном шоке.

— Ты что? — выдохнула Фима. — У него же невеста есть.

— И чего? — не поняла её Юлиана. — Мы же играли. Ты тоже с ним целовалась.

— Что?! — не поверила своим ушам Серафима. Она целовалась с Сашкой Мантьян и не помнила этого?

— А я точно ничего не пила после пробуждения? — тихо уточнила, на что брюнетка чуть рассерженно шепнула:

— Не знаю. Я за тобой не следила. Не нянька.

— Ну да, — согласилась с ней Серафима, но не глядя на настроение брюнетки спросила: — А только с Сашкой я целовалась?

— Ещё с Матвеем. Я так с Сашкой и Георгием, и Мишкой, и даже с Лойзом, — победная улыбка осветила чуть припухшее после сна лицо Юлианы. — Мне кажется, они это делали специально. Не могла же бутылка постоянно на меня указывать.

Серафима замерла, начиная припоминать громкие радостные возгласы, круг ребят и бутылку из-под виски, указывающую на зардевшуюся, но довольную Юлиану.

— Да-а-а, — протянула девушка, поражаясь бурному веселью. Интересно было узнать, только ли у неё одной провалы в памяти.

Тут не к месту вспомнилась улыбочка атландийки, словно копия бабулиной, когда та подталкивала ей первый в жизни бокал с шампанским. Нужно было уже тогда заподозрить неладное, но нет, Фиму вчера было не остановить. Девушки немного посидели в тишине, пока из ванной комнаты не вышла еле стоящая на ногах бледная Анита. Фима сразу решила помочь девушке и спросила, выпила ли та таблетки, которые остались на полочке возле зеркала.

— Одну, — жалобно шепнула блондинка, которую нещадно шатало.

— Так сразу две надо было, — со знанием дела отозвалась Серафима и помогла девушке прилечь, а затем сходила за лекарством.

— Девчонки, а что вчера было? — жалобно простонала Анита, поглядывая на склонённых над ней девушек.

Фимка понимающе погладила её по волосам, а Юлиана глухо застонала, так как рассказывать по второму разу ей совершенно не хотелось.