Опасная клятва

Глава 12

Утром прилетел Тманг. Это событие было грандиозным и масштабным. Фима толком не успела проснуться, так как просидела за хрониками пару часов, экстренно корректировала свои записи и вопросы к интервью, которое, как сообщил девушке Аранс, назначено на послеобеденное время.

Иорлик прибыл в окружении репортёров, которым сообщал, что пока не готов дать комментарии, так как ещё не читал заключения экспертов. Он просил дать ему час, а секретарь Хода объявил о времени и месте конференции, к которой всё готово и пройдёт она в Эренгере, а не дома у Дантэна. Тот стоял хмурый и зло поглядывал на незваных гостей. Может, поэтому репортёры быстро ретировались, услышав заверения Глаба. Фима наблюдала эту сцену с лестницы второго этажа, боясь спуститься в заполненный атландийцами холл.

Когда же корреспонденты покинули дом Хода, тот поднял голову и молча позвал девушку спуститься. Фима даже растерялась, ей казалось, что её никто не заметил. Иорлик приветствовал Заречину обрадованно и даже хотел обнять, но передумал, извинившись за импульсивность.

Завтракали все месте, даже секретарь, который успевал не только есть, но и быстро рассказывать Сильнейшим планы на день, упомянув о времени интервью с Фимой.

— Да, да, так неудобно получилось, сиара Заречина. Вы уж простите. Я с радостью отвечу на ваши вопросы.

— Благодарю, сион Тманг, — отозвалась Серафима, расслабляясь. Наконец она услышала, что не нарушала какие-то особенные планы очень занятого атландийца.

— После вы вернётесь на Урнас, — закончил Аранас, а Иорлик обратился к Фиме.

— Вас все ждут, сиара. Друзья очень переживают за вас. Уверен, вы тоже будете рады встретиться с ними.

Фима натянуто улыбнулась, получалось, времени на то, чтобы вернуться в музей, практически не было. Каких-то пару часов до обеда?

— Я вас сам отвезу на Урнас, — заявил Дантэн. Его чашка с кофе бесшумно опустилась на блюдце, тогда как Иорлик свою чуть не выронил после дополнения молодого Сильнейшего. — И погощу у вас, сион, пару дней.

Аранс тоже выпучил глаза, возмущённо открыв рот. Девушка смотрела на мужчин и ждала, что будет дальше. Ход явно опять ломал планы обоих атландийцев, но перечить ему отчего-то ни тот, ни другой не смели.

— Но… — вяло попытался напомнить Аранс об обязанностях Хранителя, однако был остановлен коротким предупреждающим взглядом раскосых глаз.

Фима улыбнулась. Что-то в этом было забавное. Хода боялись, уважали, и при этом он всех раздражал. Эдакая смесь раздирающих эмоций.

— Я сообщу Леонду, чтобы он подготовил для тебя комнату, — не сразу нашёлся с ответом Иорлик. — Да, я, кстати, слышал, что ты подумываешь о наставничестве. Надеюсь, моя ларна убедила тебя, что не стоит этим заниматься сейчас?

— Она убедила меня, безусловно, — мягко улыбаясь, ответил Ход.

Но было что-то в его глазах, что Фима расценила не как согласие, наоборот, протест. Она хотела уже застонать в голос. Как же сложно было понимать, о чём толкуют между собой атландийцы. В каждом вопросе двойное дно, в каждом ответе миллионы вариантов, выбирай любой. Мысленно махнув на мужчин рукой, Фима решила допить свой кофе и поспешить в музей. Там было намного интереснее, да и ответы лежали по большей части на поверхности.

Чуть позже, перед обедом, Фима решила позвонить бабуле. Та как раз проснулась и принимала солнечные ванны на своём балконе, чуть оголив шею, растянув ворот шёлкового халатика. В руке был бокал вина, а на лице боевая раскраска.

— Бабуль, а я совершенство? — задумчиво спросила внучка у Мары Захаровны, пока та выискивала взглядом в окнах напротив соблазнительные формы соседа.

— Конечно, хорошая моя. Ты унаследовала всё самое лучшее, что я могла тебе передать, — проворковала бабуля, салютуя бокалом с вином внучке.

— А сильная? — продолжала допытываться Фима, размышляя, что одеть на встречу с сионом Тмангом.

Выбор был катастрофически мал. То, что она успела заказать, когда летела в музей, доставили. Платья мышиного цвета не впечатляли, даже навевали тоску. Хотя и были по-деловому стильные. Но взгляд упорно возвращался к короткому чёрному сарафану, к которому Фима купила белую блузку с воротником стойкой.

— Милая моя, если бы в женщины не были бы сильными, где бы эта планета оказалась? На мужчин сейчас положиться нельзя. Только дай слабину и всё — мёртвым грузом на диване возле телевизора лежат. Постоянно приходится прикидываться глупой и взбалмошной, чтобы у сильной половины человечества чувство самоуважения не падало, как всё остальное. Ты вообще смотришь, что у нас творится в моде? — неожиданно высоким голосом вопрошала бабуля у внучки. — Они опять решили юбки поверх брюк носить! Тоже мне шотландцы. Те хоть ноги не брили свои, а тут, тьфу, гадость!

Фима замерла, вдруг подумав о волосатости атландийцев. Они же так упаковываются в одежду, что непонятно что под ней.

— Ладно, подмышки. Это гигиена, я понимаю и даже принимаю такое решение мужчин, но ноги брить! Это же кощунство! Они бы ещё грудь себе депилировали!

Фима озадаченно взглянула на экран комфона. Странный разговор от бабы Мары, которая чуть больше месяца назад вещала обратное, что депилировать как раз надо всё, раз женщины этим занимаются, то почему мужчины так безответственно подходят к свиданиям. Бабуля в экран не смотрела, да и говорила, явно надрываясь, словно и не внучке адресовала слова, а кому-то ей невидимому.

— Я за брутальных мачо! — последнее было сказано ну совсем невпопад.

— Ты там одна? — тихо уточнила Фима, чувствуя, что посетила спектакль одного актёра.

— Конечно совсем одна! В наше время так сложно найти по-настоящему смелого, неробкого мужчину, который готов сам познакомиться с понравившейся ему женщиной, — баба Мара притворно вздохнула и смочила вином губы. — Ах, если бы ко мне подошёл такой смельчак, я бы, наверное, в него влюбилась с первого взгляда!

Фима рассмеялась и тяжело вздохнула.

— Ладно, не буду тебя отвлекать. Удачи на охоте, — шепнула она бабуле, прежде чем отключить связь.

Как же порой сложно поймать бабулечку совершенно скучающую, вечно та находила себе развлечения. Но рассуждать о превратностях чужой судьбы времени не было, пора идти на обед. Поэтому нарядившись и распустив волосы, Фима прихватила сумочку и спустилась в столовую, где собирались мужчины.

Ход задумчиво проводил взглядом Симу, отмечая, как она нервничала, бросая взгляды на Иорлика. Девушке шёл строгий наряд по атландийской моде. Она выглядела старше, собраннее. Волосы красивой волной ложились на плечи. Ход улыбнулся своим мыслям, перевёл взгляд на наставника, который умолк и недобро прищурился, рассматривая Дантэна. Одного взгляда на девушку хватило старому атландийцу, чтобы заподозрить неладное.

— Что ты задумал? — тихо шепнул он Дантэну. — Во что вовлекаешь её?

Но Ход промолчал, слишком близко была та, о ком они говорили. Обед прошёл в дружеской беседе, которую Сима, как могла, поддерживала. Дантэн просто не давал ей спокойно поесть. Ей пришлось отвечать на его вопросы по поводу его гостеприимства, его музея, того, что она успела посмотреть. К концу трапезы Сима была, как обычно, зла на Хода и не скрывала этого. Жевала агрессивно, щуря серые глаза. А когда она встала из-за стола вслед за Тмагом, то не удержалась и высказалась:

— Порой мне очень хочется понять вас, сион Ход, а иногда кажется, что это пустая трата времени, так же, как понять, куда дует ветер и зачем.

Дантэн рассмеялся весело и открыто.

— Сима, ты бесподобна. Если знать, куда дует ветер и зачем, можно пуститься в увлекательнейшее путешествие.

Девушка уже практически прошла стол и поравнялась с его стулом, но замерла, услышав ответ Дантэна. Мужчина встал из-за стола и подошёл ближе к девушке, так, что той пришлось запрокидывать голову, но отступать она не собиралась.

— Для этого нужно научиться управлять ветром, — дерзко бросила она вызов атландийцу, намекая на него самого.

На что Ход качнул головой, тихо шепнув так, чтобы его услышала лишь Заречина:

— Доверять, Сим. Просто доверять ветру.

Девушка настороженно заглядывала в горячий шоколад глаз молодого атландийца.

— Мне есть что терять, чтобы безрассудно довериться ветру, — чётко с расстановкой объяснила она свою позицию. Да, она боялась одиночества, ведь терять дорогих и любимых людей страшно.

— А ты рискни, — усмехнулся атландиец. — Любое путешествие преподносит что-то своё, особенное.

Но она не приняла его вызов, мотнула головой и поспешила на выход. Рискнуть? Бросить всё и довериться ветру? Фима запуталась. Атландиец опять её слова вывернул под себя и что он имел в виду, предложив довериться, девушка перестала понимать.

Точнее аллегории обрели другое значение, и до Фимы не доходило, какой смысл вкладывал в них Ход. Поэтому она и сбежала. Лучше и не пытаться понять его. Чем больше он открывает для неё тайн, тем тревожнее видится ей её будущее.

Иорлик ждал её в малой гостиной. Старый атландиец стоял возле окна, заложив руки за спину, и рассматривал океан. Девушка извинилась за опоздание, присела на диван, положив сумочку на колени, и стала доставать из неё свой планшет.

— Сиара Заречина, позвольте вначале узнать у вас кое о чём, — Иорлик сел напротив девушки в кресло. Их разделял стеклянный журнальный стол.

Фима молча кивнула и насторожилась. Слишком собранным казался ей бывший глава республики.

— Дантэн вас не обвинял в краже браслета?

Чуть помедлив, Фима поняла, что придётся лгать.

— Вас это удивляет? Мне казалось, что вы тоже считаете меня невиновной.

— У него были все основания вас задержать, — стал оправдываться атландиец, нервно поглядывая на запертую дверь.

— Можете не беспокоиться, он меня пригласил сюда посетить музей, да и кое-какие кадры из хроники показал. Я надеюсь, вам можно задать пару вопросов по поводу погибших разведчиков-землян. Я видела съёмку Совета Сильнейших, — извиняющимся тоном объяснила Фима. — Я честно вас не осуждаю. Хотелось просто уточнить некоторые нюансы.

— Конечно, задавайте, — кивнул кудрявой головой Иорлик, понимая, что землянам этот вопрос очень важен.

Наверное, это было неверным, таким образом дёргать за нити души атландийца, но Серафима всё же не устояла и утолила своё любопытство. Она узнала, по каким каналам было передано сообщение правительству Земной Федерации о столкновении. Иорлик предоставил текст сообщения. Оно было на всеобщем земном языке, письменное и устное. Атланда предупреждала о столкновении и требовала незамедлительно дистанционно остановить корабль или же принять иные меры для спасения команды. Иорлик дал правительству Земли время, и они им не воспользовались. Смерть разведчиков легла на его плечи, хотя виной тому был вовсе не он.

— А можно узнать, о чём вы говорили с Сашей? — чуть тише спросила Серафима, когда тема первого контакта двух рас исчерпала себя.

— Сион Мантьян хотел извинений, и он услышал их, — легко ответил атландиец, а в душе у Серафимы вспыхнуло негодование.

— За что? Вы ведь пытались их спасти.

— Пытался? — удивился атландиец. — Не придумывайте, милая сиара. Я не пытался, я думал лишь о спасении своей планеты. Исполнил свои обязанности.

— Вы наговариваете на себя, сион Тманг.

— У вас есть хорошая поговорка, сиара, у медали две стороны. Я не наговариваю, а трезво оцениваю свои действия. Любое благое дело кидает тень.

Серафима расстроенно выдохнула. Понятно, разговаривать с атландийцем не было смысла, поддержки и жалости он не примет, а вот с Сашей стоило пообщаться.

— Я хотела бы ещё уточнить один момент, причину, по которой вас выбрали главой республики.

Усмешка Тманга была такой злой, что Фима на миг подумала, что её сейчас выставят за дверь. Но атландиец лишь мягко произнёс:

— Я спаситель, а кто как не герой достоин занять такую должность.

— Вы могли отказаться, — не стала лукавить, что не изучила этого вопроса Серафима. — Но вы приняли предложение своего народа. Почему?

— Странно, — протянул Тманг, с любопытством рассматривая землянку. — Мне казалось, что вам, сиара Заречина, это не покажется странным.

Фима склонила голову набок, ожидая пояснения.

— Разве вы бы на моём месте не поступили бы так же.

Девушка чуть смутилась, понимая, на что намекал атландиец. Да, если бы её выбрали и попросили, и она была бы такая мудрая и сильная, как Иорлик, возможно бы она согласилась.

— Но я не вы, сион. Я не смогла бы руководить целой республикой, а вы сумели. Но у вас был выбор.

Иорлик поражённо выдохнул, хлопнул себя по коленям и вскочил и стал нервно расхаживать за креслом, поглядывая на притихшую землянку, которая настороженно следила за ним, прижимая к груди планшет. Она, словно сжатая пружина, была готова в любой момент сорваться и сбежать, так напугал её старый атландиец своим поведением. А тот вышагивал, поражённый догадкой.

— Такое впечатление, что я разговариваю с Дантэном, — первое, что он выпалил. Заложив руки за спину, он насупил свои брови и грозно спросил у девушки:

— Он что-то предложил? Что-то обещал?

— А? — не поняла вопросов Фима. Она никогда не видела старого атландийца в таком состоянии, обычно он более спокоен.

— Что? Совсем не предлагал ничего? Этот проныра что-то задумал. И это что-то — вы! Я думал, показалось, но нет! Всё указывает на вас!

Ткнув неприлично в Фиму пальцем, Иорлик сел в кресло и, хищно подавшись вперёд, положив локти на колени, вкрадчиво спросил у девушки:

— Итак, сиара, давайте начистоту. Что вам предложил сион Ход?

Испуг в серых глазах не укрылся от зоркого взгляда атландийца, и то, как нервно девушка сглотнула и даже облизнула губы.

— Не бойтесь, — мягко успокоил её Иорлик. — Я всё равно рано или поздно узнаю, и лучше рано, так я сумею вам помочь.

Серафима совсем испугалась. Сказать про клятву она не могла. Но настрой Тманга был настолько решительным, что девушка на миг засомневалась в своих представлениях о Дантэне. Но даже если всё так плачевно, как вырисовывал ей Тманг, она всё равно уже попалась в ловушку и не сможет открыться старому атландийцу.

Дверь плавно отошла в сторону, и Ход спокойно вошёл в гостиную, даже больше — сел рядом с Фимой, у которой глаза увеличились в размерах, а сердечный ритм плясал так, что её тилинг прислал сигнал тревоги Ходу. Пора было спасать землянку из лап старого хитреца. Приход хозяина дома был встречен молчанием и напряжёнными взглядами, но Дантэну было не привыкать.

— Сион Тманг, вы запугали мою гостью, — предупреждающе ласково заявил он Иорлику и сжал пальцы Фимы на её колене, отмечая, как та вздрогнула от его прикосновения.

— Гадости обо мне рассказываете, — догадался Ход.

Фима опустила голову, чтобы перевести дыхание и попыталась отнять свои пальцы, но захват у Дантэна был крепкий, а рука горячая. Его тепло успокаивало и придавало силы думать и внимательно слушать перепалку атландийцев.

— Гадости? Ну что ты, милый мой мальчик. Просто хотел открыть глаза сиаре Заречиной. Это ведь она? Ты её выбрал в ученики?

Фима резко подняла голову, удивлённо воззрившись на Иорлика, а тот замер, глядя на искреннее изумление девушки, и понял, что ошибся, а Дантэн расплылся в такой озорной улыбке, что старику стало стыдно.

— Поймал меня, — признал поражение Тманг и встал, невесело посмеиваясь, заложил руки за спину. — Поймал. Ну что же, сиара Заречина, приношу вам свои извинения. Мои домыслы оказались не верны, я не хотел на вас давить… Да отпусти ты её руку! — не выдержал Тманг, указывая на всё ещё пытающуюся высвободить свои пальцы Серафиму, чтобы встать и ответить старому атландийцу.

Ход ослабил хватку, а девушка тут же поднялась с дивана.

— Сион Тманг, я хотела бы задать вам ещё пару вопросов.

— Простите, сиара Заречина, но я неважно себя чувствую. Видимо перелёт сказывается. Вынужден откланяться.

Серафима расстроенно вздохнула и перевела тяжёлый взгляд на сидящего Дантэна, который даже не попрощался с бывшим наставником, а сидел и улыбался, закинув руки на спинку дивана.

— Вам когда-нибудь бывает стыдно? — холодно спросила она.

— Вопрос с подковыркой? — с усмешкой уточнил Дантэн. — Не вижу, что постыдного в том, чтобы спасти тебя от нападок старого интригана. Он загнал тебя в угол, Сима. И ты не знала, как выпутаться, слишком долго думала, добавляя подозрений Тмангу, а про клятву он не знает, и я тебе это уже не раз повторял. Это только наша с тобой тайна. А ты чуть не призналась ему, и я поспешил тебе на выручку.

Фима прикрыла глаза, костеря себя за глупость. Дантэн был прав. Она чуть не проговорилась, надави Тманг ещё сильнее.

— Спасибо, — тихо шепнула девушка и села, чтобы открыть сумочку и убрать в неё планшет. — Только я даже половины вопросов не задала.

— Хочешь, можешь взять у меня интервью, — предложил явно издевающийся над ней атландиец, а вид, я что Сима расстроена и не принимает его всерьёз, отобрал планшет и включил экран.

— Женаты ли вы? — прочитал вслух вопрос, удивлённо вскинув брови. — Сим, ты же знаешь, что он женат.

— Одно дело знать, а другое, когда отвечает респондент, — оправдалась Фима, пытаясь отобрать планшет у Дантэна.

— Сколько у вас детей, внуков? Где они живут? Как вы относитесь к спорту? Ваши планы на будущее? Сима, а ты уверена, что ты учишься на дипломата? Это не те вопросы, которые обычно задают политикам, — со знанием дела уточнил атландиец, желая понять, осознаёт ли Заречина этот момент.

— Вот именно, — горделиво отозвалась Сима, с победным блеском в серых глазах. — Обычные вопросы ему уже задавали и сотни раз, а я хочу другое.

Атландиец отдал планшет девушке, догадываясь, к чему она клонит. Он задумчиво улыбнулся, очередной раз поражаясь чистоте её души и наивности помыслов.

— Ты завалишь дипломную работу, если сделаешь всё, что замыслила, — спокойным голосом предрёк ей неудачу мужчина, а затем не удержался и погладил по волосам. — Ваше правительство не желает ничего менять, Сим. Им нужны штампы, шаблоны.

— И что? — резко обернулась к нему Серафима, расстроенная до предела. — Я тоже должна быть как все?

Дантэн наигранно поднял руки вверх.

— Разве я это сказал? Просто предостерёг тебя сильно не расстраиваться, когда это произойдёт. Лично я уверен, что твоя дипломная работа будет выше всяких похвал.

Сима растерялась, готовая отстаивать свои взгляды до конца, и уж тем более не была готова, что её очередной раз похвалят. Она нерешительно взглянула на свой планшет, затем на Хода, который играл с кончиками её локонов, невесомо ловя их и пропуская между пальцев.

Заречина поникла, понимая, что Дантэн прав, но ей хотелось показать атландийцев такими, какими увидела их она. Даже если её завалят. Один в поле не воин. Ход заметил, как резко выпрямилась девушка, что-то задумав, как она решительно запихала планшет в сумку и не менее собранно спросила у него:

— Мы когда вылетаем?

— Через полчаса, — отозвался Сильнейший, ловя очень сильные воинственные эмоции. Девочка готовилась к битве, не иначе. Тем забавнее будет наблюдать за ней.

Весь полёт Фима готовилась, продумывая свою речь. Ей нужна была поддержка ребят. Хоть поездка всем понравилась, но всё равно осадок у них остался. Атландийцы, как и прежде, были им чужды. А ещё эти разборки с кражей браслета. Но Серафима верила, что у неё получится, и первыми в её плане были Анита и Юлиана.

Прилёт был глубокой ночью, но подружки проснулись, стоило только Фиме переступить порог. Бурные восторги и радость встречи — всё это эмоционально выматывало, как и разговоры о том, чем занималась Фима на Тошане. Когда же она подробно рассказала про посещение музея и исследования, подруги сникли, и даже разочарованно поглядывали то на неё, то на часы, в итоге решили перенести разговор на утро и улеглись досматривать сны.

— Я думала, тебя там пытали, — честно призналась Анита.

— Что за глупости, — тихо шепнула Фима. — Атландийцы мирная раса, нечего придумывать про них ужасы.

— Ты бы видела, Фима, какими вернулись Матвей и Саша, на них лица не было, — ворчливо отозвалась Анита.

— Спи уже, — заворчала Юлиана со своей кровати. — Парни просто устали. Их два часа продержали в участке, прежде чем за ними прибыли из посольства, а потом допрашивали в присутствии адвокатов. По существу ничего им не сделали.

— У Саши такие круги под глазами были, словно его неделю не кормили! — недовольно шепнула Анита. А Юлиана застонала и натянула на голову одеяло.

Фима усмехнулась, понимая, что Сухановой ничего не доказать. Слишком обожала она своего кумира.

— Фима, ну скажи ей! — не унималась Анита. — Твой Матвей вообще из-за тебя места не находил. Нервный такой был и злой.

Фима замерла, придерживая край одеяла пальцами. Совесть заворочалась где-то в груди. Она совсем не подумала о Железнове. Нужно было поговорить с ним начистоту. Завтра она обязательно это сделает утром, или после обеда в библиотеке без лишних глаз и ушей.

***

Смена часовых поясов на организме атландийца никогда не сказывалась. Дантэн с лёгкостью уснул и так же легко встал утром. Особняк Тманга превратился в улей диких ос. Близкое соседство с землянами раздражало его. Как выдерживал старый атландиец, Ход даже не предполагал. Чтобы сбросить пар, ему пришлось сбегать на стадион и потренироваться, привести мысли в спокойствие, а заодно подумать и отдать пару распоряжений Арансу, который умолял его вернуться. Соблазнить секретарю омерака, увы, не удалось. А через час к Ходу присоединился и сам омер, который помахал рукой своему бывшему ученику, как раз отрабатывающему комплекс упражнений дыхательной гимнастики.

— Рад, что не бросаешь мои уроки, — прокомментировал омер, становясь рядом.

— Не понимаю вас, сион Тманг, как можно высыпаться рядом с этим хаосом за стенками?

— Никак, — весело отозвался Иорлик. — Сам дни считаю, когда они улетят. Поэтому и приглашаю только раз в год, и то думаю, что это последняя партия. Не то здоровье уже, не то. Матакрек уже не спасение, как раньше.

Дантэн рассмеялся, падая на зелёную стриженую траву, не в силах сдержаться.

— Я так и знал! — обличающе тыча пальцем, выкрикнул он хитро улыбающемуся старику. — Так и знал, что вы притворяетесь. Хотя это и понятно.

— Мне интересно другое. Когда ты выполнишь моё задание?

Ход поднялся с травы, принял позу задумчивого аранта, раскрывшего крыльях в полёте, и подмигнул любопытному старику.

— Всему своё время.

— Я думал, ты хотел взять в ученики эту девушку, сиару Заречину.

— Хотел, — кивнул Ход, не видя смысла отнекиваться, когда его мысли и так чисты для бывшего наставника.

— Но передумал, — скорее спрашивал, чем утверждал Иорлик, так как странное поведение Хода беспокоило его всё больше, а тяжёлые мысли донимали старческий ум.

— Ваша ларна считает, что я лишь искалечу, — чуть обиженно ответил Ход, сменяя позу на распускающийся цветок тауна, скрестив ноги и садясь на землю.

— Она мудра и стоит прислушиваться к её словам.

— Она велела принять ваше предложение стать главой республики, — жёстко заявил Ход, не открывая глаз, но зная, что Иорлик поморщился от досады.

— Это должен быть твой выбор, мой мальчик. Никто не вправе на тебя давить.

Дантэн усмехнулся сладкой патоке в речах старого прохвоста.

— Да, вы правы, Сильнейший. Это будет мой выбор, — кивнул он, открывая глаза. Тилинг завибрировал, Сима опять нервничала.

***

В столовой Серафиму ребята приветствовали как героиню, как бойца, вернувшегося с фронта. Девушка даже опешила, нервно поправила волосы, настороженно оглядывая ребят. Чемодан ей вернули, и она надела свою любимую зелёную тунику с шортами.

Фима и не ожидала такой моральной поддержки, и даже растерялась, хотя и готовилась к нечто подобному. Но всё прекратилось, когда в столовую вошли Ход и Тманг. Все как по команде обернулись на Сильнейших, и разговоры притихли.

— Дорогие гости, к нам присоединился сион Ход. Он поживет у меня пару дней.

— Неделю, — поправил его Ход, улыбаясь Симе. Девушка в ответ нахмурилась, и ребята видели молчаливую битву взглядов между ней и атландийцем.

— Неделю так неделю, — ворчливо закончил Иорлик, не понимая, чего, собственно, ещё ждать от своего ученика. То ему претит мысль о землянах, то собрался жить с ними под одной крышей.

Так для Фимы начался форменный ад. По-другому она просто не могла назвать неделю, которую ей пришлось пережить. Мало того, что Саша оказался глухим к мольбам выслушать её, так ещё и Ход подливал масла в огонь, не желая оставлять её ни на минуту. О каком откровении могла идти речь, когда Дантэн своими насмешками доводил всех студентов до белого каления.

Лишь в библиотеке он менялся, занимаясь своими рабочими моментами, пока Фима искала материал для дипломной работы.

— Фим, привет, — услышала она как-то раз голос Матвея. Он стоял возле одного из стеллажей, напряжённо поглядывая в читательский зал.

— Привет, — обрадовалась девушка, что хоть кто-то решился с ней пообщаться, а то три дня прошло с её прилёта, а она так и не смогла поговорить с Железновым. — Рада, что ты в порядке, — искренне призналась ему Фима.

— Я хотел с тобой поговорить по поводу того поцелуя, — серьёзный и собранный Матвей подошёл ближе к девушке и даже хотел было взять её за руку.

— Сима, скажи ему правду, а то ведь не отстанет от тебя, — словно из ниоткуда раздался голос Хода.

Фима резко развернулась и посмотрела сквозь стеллажи в хитрые смеющиеся глаза атландийца.

— Сион Ход, вам никто не говорил, что подслушивать нехорошо, — гневно отчитала она Дантэна.

— Но интересно, — вернул ей Ход, шагая вдоль стеллажей, пока не появился в проходе, где стояли молодые земляне. — Сион Железнов, рад видеть вас вновь.

— Сион Ход, я хотел бы пообщаться с Серафимой без свидетелей. Это личный разговор.

Фима вздрогнула от стальных ноток в голосе Матвея. Властной рукой он притянул девушку к себе за талию, а та только и успела, что ладони выставить да ахнуть от неожиданности.

— Всё ещё надеешься, что она станет твоей? — насмешливо спросил его атландиец.

— Ну не вашей же, — смело и зло бросил ему молодой землянин в ответ.

— Молодец, браво, — зааплодировал ему Ход и подмигнул. — Сим, том пятый я тебе скопировал, там все, что тебя интересовало по поводу объяснений Земного правительства, которое оно предоставило нам, а также ответ империи Лаудунь на трагедию.

Фима моргнула, не понимая поведение Матвея, но кивнула Ходу, даже поблагодарила его, а затем попросила Матвея отпустить её. Атландиец скрылся за стеллажами, направился в читательский зал, победно улыбаясь. А Фима поняла, что больше не стоит ждать.

— Матвей, я не могу принять твоё предложение. Прости, но я не люблю тебя.

Парень яростно выдохнул, сжимая кулаки.

— Фим, ты же не влюбилась в него?

— В кого? — не поняла нападок Матвея Заречина и стала мелкими шагами отступать.

— В этого атландийца! — шипел как змея Железнов, сверкая злыми глазами. — Ты же не влюбилась в него?

— Нет конечно, — выпалила Фима быстрее, чем подумала.

Но это только ещё больше распалило Матвея.

— Тогда что между вами происходит? Почему он везде с тобой?

— Это не то, что ты думаешь, — постаралась оставаться холодной и сильной Серафима, хотя Матвей её пугал. Она ужасно сожалела, что тогда позволила себя поцеловать. Знала ведь, что нельзя так поступать с тем, к кому ничего не чувствуешь, а только лишь ради любопытства. Глупого женского любопытства. Облизав пересохшие губы, Фима не могла придумать, что ещё сказать в своё оправдание Матвею, чтобы облегчить его боль, чтобы он примирился с тем, что между ними ничего не может быть.

— Ты даже близко не представляешь, что я думаю по поводу вас. Он тебя забрал, обвиняя в воровстве, а теперь ходит и пасёт тебя. Алик улетел, прихватив с собой браслет из музея, а тот оказался подделкой. И во всём этом проглядывается лишь одна нить. Это ты, Серафима. Если бы ты не купила этот свой браслет, то вернее всего ничего бы этого и не произошло.

— Чего этого? — запуталась Фима основательно.

— Я бы не влюбился в тебя, — выпалил Матвей и, притянув девушку к себе, хотел поцеловать, но Фима была быстрее и, возможно, подлее. Железнов согнулся пополам от резкой боли в паху, а она, шипя, отскочила от парня, с силой отбрасывая его руки от себя.

— Ты дурак, Железнов. Я не говорила тебе, что люблю тебя и не давала повода. Да, пару раз поцеловались, да кто этого не делает? Ты меня хоть раз на свидание пригласил? Нет. А я бы тебе отказала! Да подарил подарок, и он был милым. Но любовь? Железнов, открой глаза. Чтобы любить человека, надо узнать получше. Нельзя же влюбляться в девчонок просто так.

— Сама ты дура, Заречина. Слепая, самовлюблённая дура, — прошипел Железнов и прихрамывая ушёл, а девушка ещё постояла, привалившись спиной к стеллажам, прикрыв глаза, переживая потрясение. Она не понимала парня, не верила, что он влюбился в неё за такой короткий срок, а ведь даже никаких особенных знаков и не делал, всё как-то было обыденно, что ли. Почему-то Серафима представляла влюблённого мужчину как-то иначе.

Она разозлилась на Матвея за то, что тот обвинил её в своих чувствах, словно она намеренно его соблазнила. Что за глупость? Открыв глаза, Фима вздрогнула, когда увидела возле себя атландийца, с любопытством рассматривавшего её с мягкой улыбкой.

— Забавно, — шепнул он, отталкиваясь от стеллажа. — Я думал, придётся вмешаться.

— Не надо вмешиваться, стало бы ещё хуже, — устало отозвалась Фима, возвращаясь вдоль прохода в читательский зал. Дантэн посторонился, давая ей пройти вперёд.

— Почему ты ему не сказала правду? — отставать от неё он не намеревался. Ему были интересны мысли Симы по поводу случившегося.

— Какую? — откликнулась девушка, останавливаясь и разворачиваясь к нему лицом.

— Что я целуюсь лучше, — с безмятежной улыбкой заявил атландиец.

Фимы закатила глаза и направилась дальше.

— Он бы захотел доказать обратное, вы бы тоже пожелали ему что-то доказать. А мне и первого раза хватило.

— То есть он бы всё равно не вложил тот смысл, который ты так ждёшь и знаешь об этом?

Девушка окинула подозрительным взглядом атландийца через плечо.

— Всё ещё подслушиваете меня? Может уже хватит?

Ответ Дантэна Фиме не понравился.

— Я не люблю скучать.

Она скривилась и напомнила себе, что осталось немного. Скоро она покинет эту планету, республику и оставит противного эгоиста в прошлом. Надо всего лишь потерпеть. Как бы она ни хотела, но всё же с него была польза, Дантэн стал отвечать на многие её вопросы, хотя порой заставлял ответы искать саму.

В последний день ребята решили устроить небольшую попойку. Тманг любезно разрешил использовать для этого столовую. Фима нарядилась в красное платье, которое лежало вместе с комплектом чёрного нового нательного белья. Баба Мара была в своём репертуаре. Девчонки помогли Фиме с причёской, да и Заречина всячески помогала подругам наводить марафет. Последний день был весьма волнующим. Фима не выдержала и за обедом высказалась Мантьяну, стоило только Ходу и Тмангу с Гавриловым покинуть столовую. Саша опять настраивал ребят против атландийцев, и девушке это надоело.

— Ты не прав! Он извинился перед тобой, хотя не виноват в смерти твоего дедушки! — рявкнула она, даже сама от себя не ожидав такой злости. — Что ты тут придумываешь? Кого ты тут прогнул под себя? Не стыдно лгать ребятам? Он извинился, только чтобы ты успокоил свою гордыню! И не более того. Да и не он убил разведчиков, а наше правительство. Тманг за час отправил им сообщение о катастрофе. Корабль врезался бы при выходе из гиперпрыжка в Урнас. Понимаешь, нет? Врезался бы. И Тманг был вынужден уничтожить опасность планетарного масштаба, так как перехватить управление не получилось. А все члены команды были в анабиозе! Но атландийцы ждали! Надеялись, что наши затормозят корабль дистанционно! А наши молчали! Разведчиков пустили в расход, как разменную монету. Как проверку на что пойдут атландийцы, если их прижать, и она показали свою решимость, с которой готовы защищать свою территорию и свой народ. Сидит тут, как павлин, хвост распушил. Да ты своего деда в глаза не видел никогда, а про свою любовь к нему поёшь. Я своего деда так крепко не люблю, хотя помню его, как он меня на коленях держал. Так что заткнись, Саша. Ты унизил не только себя, но и нас всех унижаешь. Мы цивилизованные люди, и я в шоке от того, что ты говоришь. Ты даже выслушивать его не собирался. Ты даже не попытался докопаться до правды.

— А ты, смотрю, докопалась? — усмехнулся Матвей, вставая со своего места.

Фима растерялась, когда увидела злую кривую ухмылку, змеившуюся на губах Железного.

— А это несложно, — раздался голос Хода от дверей. — Все данные были в библиотеке как на Тошане, так и на Урнасе. Даже здесь, в этом доме, есть просто учебник истории, где все события пятидесятилетней давности описаны простым и доступным языком, без прикрас.

Тманг стоял рядом и с удивлением слушал как праведную речь Заречиной, так и злую Хода, поэтому и решил вмешаться. Он сам принес видеозапись с Совета Старейшин и показал её студентам. Он так же извинился перед ними за своё решение и впервые услышал извинения от землян. Гаврилов даже обнял Тманга, умоляя его простить за ребят. Да и пристыженные студенты сами поняли, как оскорбили гостеприимного хозяина, и лично принесли ему свои глубочайшие извинения и заверения в уважении. Фима же сидела как на иголках, глядя на акт примирения. Она ловила на себе злой и недовольный взгляд Железного и пыталась не реагировать. А затем на её плечи опустились тяжёлые ладони Хода, и стало совсем не до Матвея.

— Поражаюсь твоей силе, — шепнул Дантэн. — Но всё равно этого мало, чтобы перевернуть мир.

— У нас был один учёный, который просил лишь точку, чтобы сделать это, — попыталась отшутиться Сима, но Дантэн чувствовал фальшь.

— Ты выбрала удачную точку, — похвалил он землянку и привычно потрепал её по волосам, прежде чем вернуться с расчувствовавшемуся Тмангу.

Этот инцидент и послужил поводом для организации небольшого праздника. Юлиана долго критически осматривала Заречину, то и дело поправляя локоны.

— Знаешь, я когда тебя первый раз увидела, подумала — божий одуванчик. Теперь же понимаю, что ты невероятно красивая и умная. Ты просто сногсшибательная, особенно в этом платье, а тот спортивный костюм сожги. Ты должна блистать, Фима. Не только умом, но и красотой, — закончила Жаравина, подмигнув застенчивой Серафиме, которая смущённо поправляла ворот платья.

— По-моему, слишком открытое.

Анита рассмеялась за спиной девчонок.

— Фима, рукава три четверти, подол до колена, какое открытое? Всё очень скромно и со вкусом, а у твоей бабули безупречный вкус.

— Да уж. Я бы с твоей бабушкой познакомилась поближе, — заверила Фиму Жаравина. — Хотелось бы мне пройтись с ней по магазинам, чтобы и мне она помогла выбрать нечто подобное.

— Вы ещё моего платья выпускного не видели. Ещё неизвестно, что она выбрала.

Подружки рассмеялись, но Жаравина и Суханова не понимали недовольного тона Серафимы. Да если бы им кто-то подобное просто так покупал, а она недовольная.

Спускались девушки вместе под слаженный вздох восхищения парней. Фима в алом, Анита в золотом, а Юлиана выбрала чёрное платье в пол. Три нимфы, три грации. Ход наблюдал со стороны, как юные земляне обступили девушек, как подвели к столу и любезно помогли им сесть. Как Сима краснела, робко бросала взгляды из-под накрашенных ресниц. Само очарование невинности. Да, именно так она выглядела на фоне своих товарок. Юлиана была королевой праздника, дарила парням многообещающие улыбки и взгляды. Анита трещала без умолку, заливаясь смехом, а Фима лишь пила сок да помалкивала, больше слушала.

Железнов продолжал злиться. И не мог себя взять в руки. Мантьян тоже был сердит на Заречину за то, что она отчитала его у всех на глазах, подорвала его авторитет.

Остальные ребята словно не замечали плохое настроение некоторых и отрывались по полной. Гаврилов старался следить, чтобы никто не напился, но сердобольный Тманг, как назло, подливал ребятам и предлагал выпить за дружбу. В итоге даже Фиме пришлось пригубить, и после этого её бросило в жар. Она решила проветриться, вышла на балкон, где её и застал Дантэн, закрыв дверь на замок, чтобы им никто не помешал.

— Устала? — мягко ступая, подошёл он к девушке со спины. Фима резко обернулась, удивлённая появлением Хода.

— Есть немного. Голова заболела, — пожаловалась она.

Ход словно и ждал этих слов, чтобы иметь шанс прикоснуться к ней. Легко помассировал виски, а Заречина застонала от облегчения, хотя в первые секунды смутилась. Но боль ушла как по волшебству, и стало так легко и чисто в голове.

— Тебе бы спортом заняться, — между тем бросил ей Дантэн, любуясь сердитым взглядом Симы. — У тебя застой, потому что постоянно сидишь. И устаешь быстрее. Циркуляция крови неправильная.

Фима выдохнула, так как подумала, что атландиец посчитал её толстой. Но вспомнились слова о том, что её худобу местные мужчины воспринимают не иначе как следствие болезни и рассмеялась своим мыслям.

— Хорошо, я обещаю делать зарядку по утрам.

— Врёшь, — мягко пожурил её атландиец, а затем взял за подбородок, заглядывая в глаза.

— Вру, — задорно улыбнулась ему Сима.

— Ты пьяна, — заметил ей Сильнейший.

— Пьяна, — согласилась с ним девушка. — И счастлива.

Она вдруг обняла атландийца, шепча:

— Я так рада, что скоро улечу домой и больше вас не увижу. Если бы вы знали, как вы меня достали.

Ход прикрыл глаза и усмехнулся. Таких откровений он не ожидал услышать, тем приятнее, что биопотоки Заречиной, как родные, ластились к его, и хотелось открыть щиты и утопить языкастую в своей силе. Это была бы месть, а подобного он не мог себе позволить.

— Я так устала, — шепнула Сима, чувствуя, как слабеют ноги, и вообще хотелось спать. — Хочу домой, в свою кровать, где никто не храпит под ухом. Разве девушки могут храпеть? Это же неприлично, — ворчливо шепнула Фима, представляя, как Анита опять будет мешать ей всю ночь спать. — Дома не надо очередь выстоять ради душа. Путешествия выматывают. А так надолго я впервые улетела из дома.

Дантэн слушал девушку и мягко гладил её по волосам. Она скучала по дому, по родным. Сима становится странной, когда выпьет. То говорит глупости, то покупает тилинги за баснословную цену.

— Давай провожу тебя в спальню, — предложил он Симе, и та кивнула. Взглянув на двери в столовую, Ход заметил отошедшего от окна Железнова. Как же надоел ему этот парень, пора было пообщаться с ним начистоту.

Праздник через час затих, ребята разбрелись по своим комнатам, когда Серафима проснулась от требовательного толкания в плечо.

— Ты чё, мать, спать собралась? — жаркий шёпот Жаравиной обдал перегаром. — Давай вставай. Сейчас ребята придут, а ты в трусах валяешься.

Фима, застонав, проснулась и пошла одеваться в спортивный костюм. Пить она точно не собиралась, так, сделала один глоток, а затем заперлась в туалете и спросила у Сарнака подсказать, где найти спальню Хода. Оставив ребят веселиться, Фима спустилась вниз и добралась до нужной комнаты. Дверь была открыта, и девушка, чтобы не разбудить Дантэна, на носочках пробралась внутрь до самой кровати. Села, чуть качнувшись, оперлась руками и громко позвала спящего атландийца:

— Хо-о-од!

Дантэн поджал губы, чтобы не рассмеяться. Его крайне забавляла такая ситуация: ночь, его спальня, пьяная землянка. А раньше это казалось бы ему самым страшным кошмаром.

— Хо-о-од, — чуть громче позвала его Сима, явно не видя, что он уже открыл глаза.

Атландиец потянулся и включил ночник, от света которого землянка прикрылась рукой и заморгала.

— Прости что разбудила, — продолжила шептаться девушка, явно не соображая, что в комнате они одни.

— Ничего страшного, — заверил он, садясь на подушках, а Сима забралась на кровать, подогнув под себя ногу.

— Слушай, Ход.

— Лучше Дантэн, — поправил её Сильнейший, которого распирало от любопытства, что же привело к нему пьяную землянку, в крови которой алкоголя стало отчего-то больше.

— Слушай, Дантэн, в этой твоей теории что-то не сходится. Вот смотри, — она растопырила пальцы, — у меня их пять, и у обезьянок пять, и у кошечки тоже пять. Я не верю, что этот извращенец и с кошечками, и собачками.

Фима покачала головой, боясь даже представить рептилоида-извращенца. — Что-то тут не так.

Она заметила, как округлились глаза атландийца в немом изумлении, и поспешила его заверить:

— Нет, я тебе верю, честно. Я верю, что пятый палец у нас от рептилоидов, но вот как-то не сходится. Это что же, он совсем, что ли, без моральных тормозов? Должен же понимать, что с животными это же грех.

Дантэн не выдержал и рассмеялся, безудержно, до слёз. А Сима сидела и обиженно дула губы.

— И чего смешного? Сам сказал, что он был извращенцем.

— Симка, иди сюда, — выдохнул Дантэн, протягивая руки, а девушка покачала головой.

— Вот ещё, ты смеёшься надо мной, а я иди к тебе, ага, сейчас.

Девушка хотела даже встать, то атландиец легко дёрнул её за руку и уложил на кровать рядом с собой.

— Спи, как проснешься, расскажу тебе, откуда у кошечки и мышки пятый палец. Там совсем другая история.

— Правда? — доверчиво спросила Фима, разворачиваясь в объятиях атландийца. — Он с ними не того?

Дантэн покачал головой, а Фима выдохнула с облегчением.

— Я уже и так думала, и этак. Животных жалко. Я читала, что есть такой вид извращений, просто дурно становилось, когда картинки нашла. Бр-р-р, — передёрнула она плечами.

— Спи, — приказал ей Дантэн, представляя, что это она могла найти в сети.

— А ты знаешь, что от тебя вкусно пахнет, всегда.

— Знаю, — усмехнулся атландиец, прикидывая в уме, как бы усыпить говорливую землянку.

— А ещё ты бабулин идеал.

— Я само совершенство, — не стал скрывать очевидного Ход. — Жаль, что не все это понимают.

— Я понимаю, — заверила его девушка, а Дантэн отстранился, заглядывая в улыбающееся лицо Симы, которая лежала в его объятиях с закрытыми глазами, явно намереваясь уснуть.

— Я же вампир, — поддел её Сильнейший.

— Ещё какой, — буркнула Сима, приоткрывая один глаз. — С тобой невозможно разговаривать.

— Я же козёл, — напомнил ей Ход.

— Конечно, испортил мне первый поцелуй, — возмутилась Фима, открывая второй глаз.

— Первый поцелуй? — удивился Ход.

— Да, первый поцелуй! Это очень важно для девушки. Он должен быть у каждой. Такой лёгкий, робкий, осторожный. М-м-м! — возмущённо замычала Симка, когда Дантэн накрыл её рот своими губами.

Сколько фильмов пересмотрел атландиец, обычно у землян приветствовались страстные, необузданные поцелуи. А вот оно как всё сложнее оказалось. Первый поцелуй, легкий, робкий. Дантэн решил исправить свою ошибку, пусть и вторым поцелуем. Атландиец старался, дразнил землянку практически невесомыми касаниями, как взмахи крыльев бабочки. То опускался, чуть прикусывал губу Симы, то тут же взлетал, чтобы опуститься в другом месте.

Девушка, затаив дыхание, млела, позабыв о возмущении, приоткрыла рот. Ресницы трепетали, но Сима боялась взглянуть на атландийца, лишь нежилась от невинной ласки. Да, именно таким ей представлялся первый поцелуй, нежный, ласковый, и лишь потом упоительный, когда сил сдерживаться уже не было, когда она сама так и тянулась вкусить сладость тёплых мягких губ.

Ход еле сдерживался, не давая себе шанса проникнуть между губ девушки языком, но словно назло его контролю, Сима сама это сделала, приподнявшись, обняла его за шею, стала целовать его более страстно. Ход ласково гладил её по щеке, убирал волосы с висков, погружался языком в жар её рта, ловил срывающееся дыхание. Он уплывал по волнам наслаждения, его рука уже блуждала на её талии, когда вдруг Сима перестала отвечать на его ласки. Дантэн не сразу понял причины, не желал оставлять мягкие розовые губки, пока не пришло осознание, что кто-то нагло уснул.

— Ну, Симка, — расстроенно выдохнул Дантэн, уткнувшись лбом ей в грудь. Ласковая ладошка зарылась в его волосах, а девушка что-то шепнула во сне и попыталась повернуться.

— Чудо, — мягко пожурил Фиму атландиец, наслаждаясь тем, как даже во сне биотоки землянки стремились к нему, словно он центр её вселенной. А она космос, который окутывал, погружал в себя.

Ход высвободился из рук Симы, лёг на бок и обнял девушку, прислушиваясь к себе. Хаос чужих биополей соседей-землян его уже не беспокоил, его маленький тихий смерч спал в его объятиях, и на душе было комфортно, хотя полностью расслабиться было невозможно. Дантэн боялся, что слова сиары Тманг могут оказаться правдой, и он задавит своей мощью Симу, которая так доверчиво жалась к его груди, спрятав свой нос в вырезе его туники.

ЭПИЛОГ

Открыв глаза, Серафима не могла понять, где она находилась. Сосредоточиться не давала сильная головная боль. Она лежала в огромной кровати незнакомой спальни, рядом никого, лишь смятая подушка.

Сев, Фима сжала виски и стала вспоминать, как пробралась в спальню к Ходу и начала нести чушь про кошечек и мышек. Оглядев помятый спортивный костюм, нервно выдохнула, так как вспомнила и про поцелуй, а дальше провал.

— Сарнак, а где сион Ход? — хрипло спросила девушка у системы дома.

— Он срочно вылетел на Тошан, но оставил вам сообщение, — отозвался Сарнак из динамика её тилинга. — Сима, больше не пей алкоголь. Ты его плохо переносишь. Таблетки я оставил. Банковская карта на твоё имя у тебя в кармане, — Фима опустила руку в карман спортивной куртки и достала золотой прямоугольник с блеснувшим приветливо чипом. — Надеюсь, долго ты думать не будешь.

Серафиму как холодной водой окатило. Она вскочила и по-новому посмотрела на банковскую карту. Ощупала себя ещё раз, прислушалась к организму, а затем опять уставилась на банковскую карту. Намёк она поняла и оскорбилась. Это что он о ней подумал? Неужели из-за того, что она пришла к нему ночью, да ещё пьяная?

— Ну, Фима, ты и дура, — выдохнула девушка, разочаровавшись в себе, как в приличной женщине. Она была даже рада, что Ход улетел по своим делам. Это просто знак свыше.

Положив карту на тумбочку, девушка решительно вышла из чужой спальни. Теперь уже точно все мосты сожжены. Она не собиралась возвращаться ни к нему, ни в республику. Даже данная клятва не вернёт её обратно, так сильно она хотела домой.