Глава 9


После такой сокрушительной победы в флайболе сам Семён Яковлевич предложил ребятам отметить и устроить небольшой праздник. Фима, помня обещание, данное маме, не пила, зато активно подливала всем вина, чтобы никто не заметил, что она пьёт кисло-сладкий фруктовый сок, такой же бордовый, как и вино, но безалкогольный.


В ресторане, куда провёл их гид, было немноголюдно, а после появления землян и вовсе практически опустел. Можно было подумать, что атландийцы обиделись за проигрыш, но гид заверил, что это не так, и причина кроется в чрезмерном веселье гостей планеты. Никто их не собирался притеснять, просить вести себя тише, атландийцы сами покинули заведение, чтобы найти более уединённое местечко.


Когда же ребята рассказали Тьедену про свой первый день на планете Урнас и про Мирна Воржика, который праздновал свой день рождения широко и весело, то оказалось, что семейные праздники так и отмечаются у простых атландийцев. Но обычно в ресторан приходят парочки ради романтики или для деловой встречи.


Когда роботы-официанты расставили на столы выпивку и угощение, а первые несколько тостов были подняты в честь победителей, начались более спокойные разговоры по душам. Анита всё пыталась объяснить Юлиане, как у атландийцев образуются супружеские пары.


— Они влюбляются друг в друга, признаются в своих чувствах.


— И всё? — удивилась Юлиана.


— Да, дают друг другу клятвы не предавать, не отступать, поддерживать в горе и радости, в болезни и здравии, в богатстве и бедности.


— А имущество-то как при разводе делят?


— Какой развод? Нет у них разводов. Любят они друг друга до самого конца. Однолюбы они, представляешь?


— Не-а, так не бывает. А если любовница родит от него.


— Какая любовница?! — возмутилась Анита. — Говорю же, любят они друг друга по-настоящему и до самой смерти.


— Я в сказки не верю, — жёстко отозвалась Юлиана и пригубила вино. — Мужчина может и любить одну до конца, не спорю, но не попробовать другую? Не завести интрижку, чтобы развеяться от семейного быта? Да бред. Они же кобели все.


Ребята, сидящие рядом, внимательно прислушивались к громкому разговору девчонок и тут же решили защитить мужскую честь. В итоге вышла небольшая перепалка, а Фима тяжело вздохнула. Тяжело быть трезвой среди пьяных. Бросив украдкой взгляд на комфон, поняла, что хочет прогуляться, подышать свежим воздухом. Поэтому пробралась к Семёну Яковлевичу и спросила по поводу отлёта.


— Завтра утром в десять за нами залетят в гостиницу, — голос преподавателя был твёрд, и Фима решилась отпроситься проветриться перед сном. Получив согласие, она попыталась незаметно покинуть ребят, чтобы не мешать им веселиться дальше.


Улицы ночного Эренгера неуловимо напомнили ночной Питер. Всё купалось в иллюминации, фасады домов красовались лепниной, повествуя о древней истории республиканцев. Скульптурные композиции обычно говорили о силе и храбрости, показывая, что атландийцы могут даже кометы держать в своих руках.


С любопытством оглядываясь на прохожих, она замечала их интерес к собственной персоне. Конечно её узнавали на улице, шептались — победительница гонок. Фима не могла не улыбаться им в ответ. Очередной раз обернувшись, девушка удивлённо замерла, за ней шёл Матвей. Опять наушники, виртуальные очки, и как бы он шёл себе мимо, но вот незадача, Фима его засекла.


— Гуляешь? — решила первой завести разговор, опять же почему бы и не воспользоваться советом бабули и уже вылезти из своей скорлупки.


— А ты? — не стал отвечать на вопрос Матвей, подходя ближе и отключая очки.


— Да, душно там. Хотела подышать воздухом.


— Тогда, может, в музей? — предложил ей Железнов, а Фима рассмеялась, так как сама хотела предложить именно это, а если бы отказался, то в кино.


— Почему бы и нет? — задорно отозвалась она.


Через пару десятков минут они уже заходили в музей. Робот привратник поприветствовал их, а заодно напомнил о скором закрытии. Ребята заверили, что постараются успеть, и целенаправленно прошли в зал, где были выставлены имперские сокровища. Хотя Фима нет-нет да застывала то перед очередным украшением, то перед старинной картиной в прочной витрине. Экспонаты в Музее истории были поистине древними, с тех времен, когда атландийцы ещё не покоряли космос.


Матвей уверенно уводил Фиму в нужный зал, напоминая, что остался всего час до закрытия. И когда они вошли в отличную по стилю залу, то Серафима даже с трудом выдохнула. Практически точная копия малого тронного зала имперского дворца. Таким она его видела на снимках. И зелёный браслет, который был на рекламном баннере, лежал на бордовой подушечке на постаменте в самом центре квадратной комнаты. Ребята подошли первым делом к нему, с жадностью рассматривая и обсуждая, подделка это или нет.


— Я не знаю, — пожала плечами Заречина. — Как он мог оказаться у атландийцев, если рептилоиды берегут императорские украшения как зеницу ока?


— Много вариантов, — отозвался Матвей, глядя на Фиму через прозрачный куб витрины.


— И всё же если это оригинал, то почему атландийцы выставили его на всеобщее обозрение?


— Провокация?


— Думаешь? Но здесь его могут увидеть только атландийцы.


— И мы, — добавил Матвей, подмигнув Фиме.


— И в чём провокация? — выпрямилась девушка, оглядывая таблички, запрещающие фото и видеосъёмки.


— Они же не ладят.


— И? — не поняла, к чему клонил Матвей.


— Ну это как подёргать ящерицу за хвост.


— У них нет хвостов, — шёпотом отозвалась Фима, принимая шутку Железного.


— Ну так поэтому наверное и нет, что закончились.


Фима рассмеялась, глядя на лукавую улыбку парня. Матвей решил с ней заигрывать. Серафиме было приятно вызывать в ком-то такой взрослый интерес.


— Ели это оригинал, то должно быть объяснение. Что тут написано? — указал Матвей на серебристую табличку, которую Фима не заметила, так как не дошла до неё и чтобы прочесть, ей пришлось подойти к Железнову и оказаться в интимной близости с ним, почувствовать его тепло. Оба они склонились, и рука Матвея как бы поддерживала девушку невесомо, она даже не ощущала её.


— Написано, что это подарок императора Юна Пятого республике Атланда.


— Подарок? — удивился Матвей, недоверчиво сдвинув брови. А Фима решительно сняла со своего бедра его ладонь и обиженно шепнула:


— Если не веришь, сам прочти.


— Прости, я верю, что там так и написано, просто не верится что подарок.


— Почему? — изумилась Фима недоверию Железнова. — Юн Пятый всегда был в хороших отношениях с республикой, это его сын хотел развязать войну.


— М-м-м, — задумчиво протянул Матвей, продолжая рассматривать браслет. — Возможно, — пробормотал он.


А Фима решительно отошла к другой витрине, чтобы поближе рассмотреть бумажную книгу. Письменность рептилоидов была намного сложнее, чем устная речь. Каждый символ это слог. Иероглифы — так раньше назывались подобные письмена — видоизменялись со временем и устаревшие совершенно отличались от современных. Поэтому Фима включила тилинг, пробуя прочесть текст, и каково же было её удивление, когда ей это удалось. Глядя на виртуальный экран, который выдавал текст на всеобщем земном, девушка читала мемуары императора Юна.


— Ух ты, — с трепетом выдохнула она, когда поняла, о каком времени шло повествование. Первые робкие шаги империи и республиканцев к сближению. Про землян ни те, ни другие в то время и не думали, хотя, насколько было известно Фиме, рептилоиды посещали Землю и три тысячи лет назад.


— Вот это да, — рядом раздался вздох Матвея, и его горячее дыхание обожгло висок Серафиме, отвлекая от мемуаров.


— Слушай, а он так всё может перевести?


Палец Матвея указывал на тилинг, а девушка расстроенно вздохнула, ведь ей казалось, что они с Железновым на одной волне.


— Наверное, — неловко отозвалась она, выключая экран, так как желание читать пропало.


— Эй, ты чего. Я даже не успел прочитать о чём книга.


— Да так, мемуары императора Юна, — легкомысленно отмахнулась Фима, решив немного подразнить Матвея.


— Что, честно?! Фима, а включи экран, а?


Девушка обернулась, сложив руки на груди.


— А что мне за это будет? — правила флирта она помнила, благо баба Мара всегда учила только плохому.


Матвей смутился, обеспокоенно моргнул и даже зачем-то в карманы полез.


— М-да, — расстроенно выдохнула Фима, понимая, что тогда, на трибуне, неправильно расценила действия парня, и, возможно, он и не старался её обнять или заигрывать. И никакого зелёного света давать ему не надо было, у него не тот интерес. Тогда чего он ищет в Фиме? Друга?


Отойдя к витрине, девушка включила экран, и они с Матвеем углубились в чтение. Император Юн был полон сомнений, когда принимал решение о полёте к республиканцам, о чём прямо и писал. Он знал, что империя слабее, и что войны не выдержит. Он думал, что Атланда заставит сына императора принять весь гнев обездоленных семей. Но все самые страшные мысли оказались беспочвенными. Императора приняли как должно и даже дали увидеться с сыном, прежде чем… Тут лист заканчивался и перевернуть его не было возможности.


— Ну на самом интересном месте! — простонала девушка, выпрямляясь. Матвей тоже разочарованно вздохнул.


— Что же там дальше? — попыталась вспомнить историю Фима.


В интерпретации имперцев первая встреча с республиканцами после кровопролитной войны прошла иначе. Император Юн не мучился сомнениями, а был преисполнен праведным гневом и отвагой, лично полетел вызволять сына из плена и вызволил. И никакого «прежде чем» не было. Война закончилась, обмен военнопленными, подписание пакта о ненападении. Только ловила себя Фима на недосказанности в древних страницах, хотелось перевернуть лист и прочитать с другой стороны. Прежде чем — что? Вызволить сына при его-то сомнениях? Или что? Увидел сына и решил, что праведный гнев более уместен, чем желание решить всё миром?


— Сиара Заречина, — мягкий баритон Хода был настолько неожиданен для девушки, что она вздрогнула и резко развернулась лицом к атландийцу, который целый день хранил молчание, а ведь она ждала, что он придёт поговорить. День прошёл и она расслабилась, не могла подумать, что вечером столкнётся с ним здесь, в Историческом музее, которым заведовал сам Ход. Как это она выпустила из головы! Забыла слова Тманга!


— А это кто рядом с вами? Не был лично представлен молодому человеку, — бесшумной походкой всё ещё в зелёной мантии Ход величественно подплыл к молодым людям, не скрывая ехидной ухмылки.


— Меня зовут…


— Это мой сокурсник, сион Железнов.


— Сион, — улыбнулся шире Дантэн.

— Сион Ход, — приветливо отозвался Матвей и даже руку протянул, которую Дантэн пожал.


— Очень приятно, — отозвался атландиец, перекидывая взгляд то на Фиму, то на Матвея.


— Дайте отгадаю, вы встречаетесь? — в лоб спросил он, когда ребята стали чувствовать себя неловко от затянувшегося молчания и пристального внимания Сильнейшего.


— Нет! — хором выкрикнули они, испуганно обернувшись друг на друга.


— А то я наслышан о высоких требованиях вашей родоначальницы и весьма удивлён.


— Наслышаны? — удивился Матвей, а Серафима от такой наглости даже дар речи потеряла на миг. Выпучила глаза, рот раскрыла, а слов не находила.


— Да, — спокойно кивнул Дантэн, мягко улыбаясь расстроенной девушке, которая смогла взять себя в руки и захлопнуть рот, клацнув от злости зубами.


— Насколько я знаю, вы из небогатой семьи и вовсе не брюнет, — обратился Ход к Матвею. — Это очень строгие критерии, по которым рассматривают женихов для сиары.


— Вас это не касается! — попыталась остановить его Серафима. — И вы лезете не в своё дело!


— Вот как? Удивлён. Вторично! — особо подчеркнул атландиец, еле сдерживая смех от вида покрасневшей Заречиной. — Так как мне было чётко и понятно сказано…


— Не вам, а мне! — не выдержала Фима и попыталась оттеснить Матвея себе за спину.


— Ах, если бы только вам, — рассмеялся Дантэн, наблюдая за бравадой землянки. — Я чётко понял: ваша бабушка беспокоится, что вместо породистого кота, вы вдруг приютите блохастого бездомного котейку, которого вам будет просто жаль. Но не будем о грустном, хотя, признаюсь, было забавно.


Но Фима не слушала атландийца, негодуя на то, что кое-кто превышал свои полномочия! Причём так грубо, что это даже неприлично!


— Откуда? Откуда вы узнали про требования? — тут же стала наседать на него Фима, ведь в утреннем разговоре про брюнета она точно ничего не говорила, это было раньше.


— Я заинтересовался предложением и немного полюбопытствовал.


— Это нечестно! — уже не сдерживалась Серафима, когда Ход прямым текстом признался, что ущемляет её права на личную жизнь.


— Ну что вы, сиара. Важна каждая информация, я вам уже об этом говорил. Ведь говорил? Предупреждал?


— Знаете что, ваши шесть минут и тридцать секунд закончились! — не выдержала она и припустила на выход, злясь на себя за вспыльчивость. Ведь могла и промолчать. Но эта самовлюблённая заноза, этот напыщенный эгоист!


— Не мои, а ваши, сиара! — догнал её окрик Дантэна, когда она спускалась по короткой мраморной лестнице в холл.


Робот попрощался с ней, открыл дверь, затем попрощался с Матвеем, и Фима остановилась, зажмурившись, глубоко вдыхая прохладу ночного воздуха.


— Вампир! — процедила она сквозь зубы. Знала же, что затишье бывает перед бурей, что он выждет и уколет побольнее. Думала, что он умнее, но самовлюблённость взяла над атландийцем верх, не мог не оставить последнее слово за собой.


— Серафима, а это правда?


Девушка обернулась на парня, недоумённо хмуря брови.


— О чём ты?


— Ну о жёстких требованиях.


Девушка опять моргнула, растерявшись. Нерешительность в серых глазах Матвея была такая искренняя, хотя раньше он не казался робким парнем, наоборот, весь из себя таинственный, взрослый, холодный.


Потерев лоб и взглянув на двери исторического музея, Фима позвала Матвея за собой, желая уже определиться.


— Знаешь, любая бабушка хочет, чтобы у внучки был богатый и любящий муж. Мне достаточно любящего, и что бы между нами было что-то общее, например хобби, страсть к истории. Да и брюнеты нравятся только бабуле, поверь.


Матвей поймал девушку за руку, останавливая, а затем обнял, притягивая к себе.


— То есть ты не против того, что я из небогатой семьи? — прямо спросил он, а Фима, слегка изумлённая такому повороту в поведении Железного, слегка растерялась и шумно выдохнула.


— Эй, ты полегче. Я же сказала — любовь для меня главнее. Любовь, — повторила, мягко отстраняясь.


А юноша расплылся в улыбке.


— Но ты не влюблена? — не то вопрос, не то утверждение заставило Фиму засмущаться. Всё же Матвей умел заинтересовать собой.


— Пока нет, но всё возможно, — легкий взмах ресниц, как учила баба Мара, и Серафима вдруг поняла, что ей нравится. Да, безумно нравится вот так вот играть с Матвеем, и даже инцидент с Ходом как-то сразу забылся. Ну шпионит он за ней, ну и что? Зато Железнов встрепенулся. Может ещё кто-нибудь начнёт за ней ухаживать.



***



Утром, улетая на Урнас, девушка очень сожалела, что так толком и не рассмотрела экспонаты в историческом музее, хотя они были редчайшими. Зато больше не придётся видеться с закостенелым хамом. Но, как оказалось, зря она расслабилась.


Следующая неделя была посвящена подготовке к интервью, которое было назначено на четверг после ужина, и Фима полностью погрузилась в изучение биографии выдающегося атландийца. Но, к сожалению, ей частенько мешали сосредоточиться. Матвей часто просил помощи, да и просто предпочитал работать с ней рядом. И как-то раз к ним подсели Саша Мантьян и Алик Маратов.


— Ты знала, что именно Тманг отдал приказ уничтожить наших разведчиков?


Девушка моргнула, совершенно не узнавая всегда доброго Сашу. Сегодня он был невероятно злым. Это чувствовалось на подсознательном уровне. Словно флюиды злобы волнами расходились, да и взгляд выдавал его с головой. Девушка опасалась такого Мантьяна, кожей чувствовала опасность. Маратов был просто обеспокоен, может, даже взволнован.


— Да, — всё же не хотелось обманывать своих. Она не так давно узнала об этом и опасалась озвучить своё открытие хоть кому-то, ведь тогда разразится буря, предвестник, которой уже сидел перед ней.


— Вот как, — взорвался Саша яростным шёпотом, а Алик за плечо пытался его усадить на стул, чтобы не привлекать внимание тех же роботов-помощников. — То есть тебя не трогает, что атландийцы напали на наших разведчиков?


— Почему не трогает? — отозвалась с вызовом Фима.


— Саш, она тут при чём? Она не Тманг, а ты срываешься на ней, — попытался осадить Мантьяна Железнов, когда понял, о чём говорят ребята.


— При том, — огрызнулся Саша.


— Дедушка Саши был среди разведчиков, — объяснил Алик.


— Соболезную, — смутилась Фима, глядя на страдальческое лицо Саши.


— Да, мой дедушка был на том звездолёте. И я хочу посмотреть этому Тмангу в глаза, чтобы спросить за что? Ведь можно было договориться. Почему они уничтожили наших разведчиков?


Боль в синих глазах острыми иглами пронзила сердце девушки. В каждой морщине, залёгшей на высоком лбу Мантьяна, прятались тени долгих лет поиска ответов на мучавший парня вопрос. Ведь атландийцы считали себя высшей расой, тогда почему выбрали такой путь?

— Я попытался дозвониться до Тманга, но его секретарь говорит, что сегодня у него очень плотный график, а ты говорила, что завтра у тебя интервью с ним.


Фима напряжённо взглянула на Матвея, бросая недовольно Саше:


— Я не вам это говорила.


Неужели Матвей всё докладывает ребятам? Сплетничают за её спиной?


— Фим, ты только не сердись на девчонок, — подавшись вперёд, Алик накрыл своими ладонями левую руку Заречиной.


Та вздрогнула от такого проявления чувств и мягко отобрала свою кисть, смущаясь, что подумала плохо о Матвее.


— Да, Анита, узнав о моей проблеме, просто вспомнила о твоём интервью. Фим, это очень важно для меня, можно я пойду с тобой?


Можно или нет, Серафима не знала. Но и отказать не могла, когда на неё смотрели такими несчастными глазами, синими, тревожными, невозможными, и хотелось вернуть в них ясность, ту лёгкость, которая обычно царила в небесном взоре Саши.


— Давай я прежде спрошу. То есть войду одна и спрошу у Тманга. Мне кажется, он согласится.


— Хорошо, — тут же отозвался Мантьян. — Благодарю тебя, Серафима. Если бы ты знала, как это важно для меня.


И лишь вечером, терзаемая сомнениями и предчувствуя сорванное интервью, Фима узнала трагедию семьи Мантьян от Аниты и Юлианы. На самом деле фамилию Саша носил семьи бабушки, так как когда молодые влюблённые узнали о беременности, дедушка Саши, капитан Ганс Редрик, уже летел в сторону республики Атланда на верную гибель. Но молодые об этом, конечно же, ещё не знали. Они строили планы на будущее, определились с днём свадьбы. Так что своего отца Максим и не знал. Саша тоже лишь по старым документальным хроникам познакомился с дедушкой, знаменитым капитаном «Ястреба», который был награждён за отвагу в освоении космоса посмертно.


Очень страшно потерять кого-то из родных в мирное время. Ведь казалось бы — обычный разведывательный рейд. Никто и не думал, что именно «Ястребу» «посчастливится» совершить первый контакт с новой инопланетной цивилизацией.

К утру Серафима извелась настолько, что пока девчонки ещё спали, сбежала в малую гостиную и позвонила бабуле.


— Как интересно всё у вас там закрутилось. То есть Саша, этот очаровательный брюнет, внук капитана Редрика? — усмехнувшись, баба Мара задала очередной риторический вопрос. — Хотелось бы знать, как он вообще попал в таком случае в вашу команду? Ведь во избежание кровной мести и разжигания межрасовых войн людей с предвзятым и скрытым интересом должна была отсеять спецслужба.


Фима пожала плечами. Она вообще перестала что-либо понимать во взрослых играх. Мантьяна точно нельзя было назвать опасным террористом.


— Может потому, что он адекватный и не предпринимает ничего незаконного?


— Ох, хорошая моя, ну откуда в тебе столько наивности? Он уже сделал глупость, рассказав всем про своего дедушку. Так, — встрепенулась бабуля, поправляя волосы и строго поглядывая с экрана комфона. — Сейчас, пока не поздно, звони секретарю Тманга и сообщи о желании Мантьяна поговорить с его хозяином и!.. — выждав паузу с поднятым указательным пальцем, бабуля продолжила, когда Фима кивнула, показав, что вся во внимании. — Сообщаешь ему по какому вопросу и в подробностях. Нам проблем лишних не надо. Поняла? Нечего валить с больной головы на здоровую.


— Спасибо, — от чистого сердца поблагодарила Серафима за науку бабулю. Она так и планировала сделать, но услышать из чужих уст такое же решение проблемы, значит, что ты смогла сама правильно его определить.


— Не за что. Я тут на свидание спешу, — проворковала баба Мара, растянув алые губы и подмигнув внучке. — Ты-то уже когда у меня на свидания бегать будешь и умолять прикрыть перед родителями, а?


— Может и скоро, — решила пощекотать любопытство старшей родственницы Фима в знак благодарности. — Матвей вчера проводил меня до комнаты и мялся, явно не решаясь поцеловать.


— Ой, ну какие вы ещё дети, да я в твоё время с двумя сразу шашни водила. А ты мне тут про мямлю какого-то. Сам не может, а ты-то чего пасуешь? — затем глаза бабы Мары прищурились, а сама она ехидно уточнила у смутившейся внучки: — Или не нравится?


— Нравится, — призналась Фима, жутко краснея. — Только искры нет. Ровно как-то всё.


— Ну так не с каждым же страсть-то испытывать. Иногда она приходит, когда до постели дело доходит. А с некоторыми и раздеваться не успеваешь.


— Бабуля, — протянула девушка, понимая, что та опять подначивает её, укоряя за невинность.


— Ой, ладно, цвети и пахни. И обязательно напиши сообщение, если всё будет плохо. Если не буду спать, перезвоню.


— Ок, кэп, — отсалютовав бабе Маре по-военному, Фима выключила связь и отправилась на поиски Леонда Зера, секретаря Тманга, чтобы выполнить поручение бабули. У Серафимы как камень с души свалился, когда Зер заверил её, что всё передаст хозяину дома.



***



За завтраком присутствовал сам Тманг и, к глубочайшему удивлению Фимы, омер лично попросил Мантьяна прийти к нему в кабинет в отведённое для Серафимы время после обеда, при этом он извинился перед девушкой и пообещал, что непременно встреча с ней состоится, но в другой раз.


Было немного неприятно, что её задвинули назад, и чьи-то интересы для старого атландийца были важнее, чем интервью с ней. Могла ли она ожидать, что ей позволят остаться на приватной беседе? Могла. Почему нет. Что такого хотел скрыть Тманг? Ведь Саша вернее всего поделится итогом встречи. Или же тайна настолько велика, что не поделится и информация только для ушей Мантьяна?


Мыслей было полно. Фима не могла заняться делом, бродила между стеллажами центральной библиотеки, которая стала практически своей, разглядывая названия файлов, всё думала о первой встрече атландийцев и землян. В той истории многое было странным, как и то, что Тманга свои называли спасителем. Значит он их спас. От чего? Или от кого? Видимо от разведчиков, раз они были уничтожены. После этого инцидента войны никто не развязал, были написаны ноты протеста, и атландийцы вышли из тени, обозначив для землян свои государственные границы, которые не позволяли пересекать.


Почему же они сразу не пошли на контакт? Почему не предотвратили трагедии?


За этими мыслями её и поймал Матвей. Точнее поймал за руку, утащил в укромный уголок и вдруг подарил распустившуюся веточку сливы, укутанную в розовые лепестки соцветий и бережно упакованную в прозрачный бокс, который способен сохранить её пару лет.


— Это тебе, — шепнул он, заглядывая в лицо девушке, явно желая прочесть её мысли.


А Фима растроганно смотрела на нежные цветы, которые теперь можно увезти домой и там посадить в красивое кашпо.


— Фима, ты мне нравишься, — ласково шепнул Матвей и даже осмелился погладить её волосы, заправляя их за ушко. Заречина медленно подняла лицо и крепко сжала подарок пальцами.


Вчера они с Матвеем опять поспорили по поводу влияния имперцев на эволюцию Земли и, конечно же, опять не сошлись во взглядах. Фима упорно была уверена, что Дантэн сказал ей правду про пятый палец, но не могла этим оперировать, так как у неё пока не было нужной информации, и ей приходилось тратить вечера на поиск данных, так как эта теория не являлась объектом её исследования для дипломной работы, но пока всё тщетно. Поэтому и расстались они у неё двери рассеянно. И вот сегодня цветы и романтический уголок в святая святых, в библиотеке! Что же ответить Матвею?


Парень по-своему расценил молчание девушки и склонился к её губам. Серафима задержала дыхание, когда мягкие и тёплые губы прикоснулись к её рту. Матвей отстранился, словно спрашивая разрешения, проверяя реакцию девушки, а она была во власти бури эмоций, которая захватила контроль над разумом. Её целовали! Не по пьяни, не по правилам игры, а потому что она нравилась! И потому этот поцелуй казался самый бережным и очаровательным. Матвей понял, что его никто отталкивать не собирался, и вновь осторожно поцеловал розовые губы Фимы, уже смелее задерживаясь, чтобы обнять девушку рукой за талию, притянуть к себе.


Фима судорожно выдохнула, упираясь руками в грудь Железного, чувствуя, как под её ладонью сильно бьётся сердце юноши. Она прикрыла веки, чуть расслабила свои губы, и этот отклик Матвей почувствовал, прихватил своими губами её нижнюю, аккуратно зарылся рукой в волосы девушки, чтобы перейти к более взрослому поцелую.


Серафима словно потерялась для этого мира. Её сердце так же билось пойманной в сети птичкой и коленки отчего-то ослабевали. Целоваться с Матвеем оказалось очень приятно. Как она могла этого не помнить? Серафима подумала, что, наверное, могла бы часами так стоять в объятиях Матвея, прижимая к груди коробку с цветами, и целоваться, целоваться. Да только мечтам не суждено было сбыться, всё резко прекратилось.


— Земляне так нелогичны. Утверждают, что не встречаются, а сами целуются, без любви, просто так, — ехидный голос Хода Фима могла узнать из тысячи, а может уже и миллионов голосов. Она вздрогнула и оттолкнула от себя Матвея, который враждебно воззрился на атландийца, стоящего рядом с ребятами в его излюбленной позе, привалившись плечом к стеллажу.


— Или у вас принято за каждый подарок целовать дарителя? — продолжал с издевательским весельем Дантэн, наблюдая, как краснеет Серафима, и как наливаются кровью глаза Железнова.


— Мы встречаемся, — гордо заявил землянин.


Брови атландийца поползли вверх, и он перевёл взор на Заречину.


— Это так? — прямо спросил Ход, а Фима и хотела назло ответить да, вот только поймав вопросительный взгляд серых глаз Матвея, умоляющий подыграть ему, поняла, что не может лгать. Ни Матвею, ни себе, и не сейчас, ни потом.


Заречина шумно выдохнула и расстроенно потёрла лоб, мысленно проклиная Хода за его неожиданное появление. Вроде же он на Тошане, так какого марсианского песца делает на Урнасе?


— Сион Ход, я так понимаю, вам нужны ненавистники? Устали от обожания старых?


Усмехнувшись, Ход отлип от стеллажа и поманил её пальчиком.


— Я прилетел пообщаться с вами, сиара, — отворачиваясь от ребят, атландиец направился к читательскому залу, разговаривая на ходу: — Просто не ожидал, что вы настолько увлечётесь историей…


Он не видел, как Железнов молчаливо попытался взять Серафиму за руку, но та, печально улыбнувшись ему, покачала головой.


— Прости, но я пока не готова тебе дать ответ, — признание не могло не ранить, и Фима видела это в ожесточившихся чертах лица Железнова. — Ты же не думал, что я сразу брошусь тебе на шею? — шепнула она, чтобы парень понять, что поспешил с выводами.


Атландиец, услышав шёпот за спиной, остановился и чуть громче продолжил:


— … что дело у вас дойдёт до поцелуев.


Фима и Матвей оглянулись на него, а Ход ехидно добавил:


— И всё же, у вас принято целовать дарителя?


Серафима решила ответить ему тем же.


— Неужели кто-то пытался это сделать?


— А разве не за этим вы просили со мной приватной встречи на Тошане у меня в кабинете?


Девушка вспыхнула от злости. Опять всё переиначил и вывернул!


— Сказать спасибо и только!


— Да ладно, — протяжно и недоверчиво отозвался Ход и продолжил путь, оставляя девушку разбираться с оскорблённым кавалером.


Фима страдальчески выдохнула, тихо себя спрашивая:


— Ну что ему от меня надо?


— Фим, давай встречаться, — не вовремя влез со своим предложением Матвей. — Хочешь, я ему в морду дам?


Заречина сначала не поняла, пошутил Железнов или нет, а затем рассмеялась, когда увидела, насколько Матвей серьёзен.


— Ты Ласков, что ли, против атландийца выходить? Это же Сильнейший, Матвей. Включи мозги. И спасибо за подарок. Над предложением подумаю.


— Подумай, — строго добавил Матвей. — А ему я могу в рожу дать. Зря смеёшься, они не такие уж и сверхсущества.


Девушка закатила глаза и удручённо покачала головой, поражаясь мужскому шовинизму. Вроде же Железнов не был дураком, а как дело дошло до отстаивания прав на самку, как бы это ни противно звучало, но древнейший инстинкт, заложенный самой природой, срабатывал, и цивилизованный мужчина превращался в неандертальца.


Всё так же прижимая коробку с цветком к груди, Фима решительно направилась искать атландийца. Он нашёлся за одним из столов в полупустом читательском зале, где, откинувшись на спинку, сложив руки на груди, со скучающим видом поджидал её прихода. Всё в нём было обманом — и поза, и мина на лице. Он ждал с нетерпением, с предвкушением, готовый в любой момент сорваться. И это девушка чувствовала, женская интуиция подсказывала, что перед ней опасный и дикий зверь. Вампир, одним словом.


— Итак, ваш ответ? — мягко спросил Ход у девушки, стоило ей остановиться рядом с его столом.


— К какому вопросу? — перестраховалась Фима, так как не понимала, во что на этот раз играл атландиец.


— По поводу поцелуев. Железнов подарил вам веточку, вы его поцеловали его в ответ, сиара. Это так принято у вас?


— Вам не понять, — решила играть на его любопытстве. — У вас по-другому строятся отношения между мужчиной и женщиной.


— Мне интересно, — настаивал Дантэн, вставая.


Фима невольно рассердилась, поставила подарок на стол, сложила руки на груди и подняла голову, смело глядя в глаза Сильнейшему, чтобы дать ему словесный отпор.


— Я ведь вам тоже подарил кое-что существеннее цветка, где же мой поцелуй?


С этими словами он сократил расстояние между ними, обхватил ладонями лицо Серафимы и припал к её губам, сминая их во властном поцелуе. Сначала мягко проведя по ним языком, пробуя вкус, дразня, зовя приоткрыться, а когда увидел, что девушка испуганно смотрит на него в крайней степени шока, отстранился и сделал шаг назад, чтобы полюбоваться на ошарашенную землянку.


Она отмерла через пару секунд. Сначала моргнула, затем выдохнула, а потом просто закричала:


— Вы в своём уме?! Вы что творите?


Ход усмехнулся, вновь приближаясь к девушке, чтобы ловко закрыть её рот ладонью, прижать к себе и заверить робота-помощника, что всё хорошо, и шуметь уважаемая сиара больше не будет. Также Дантэн извинился перед собратьями за то, что помешали им работать, заверил, что буйная землянка скоро успокоится. А Серафима мычала в попытке высказаться, что атландиец не просто хам, он ещё и сволочь! Несносный и невыносимый тип, с которым она ничего общего иметь не желает! Но сквозь плотно зажатый рот пробивалось лишь мычание, и никто из посетителей не спешил к ней на помощь, так как Хода узнали, а что может сделать Сильнейший слабому? Ничего. Значит, и переживать не стоило.

— Эй, ты! Отойди от неё! — услышала Фима гневный окрик Матвея, даже хотела вырваться, но строгий голос атландийца остудил пыл как Матвея, так и Серафимы, которая просто замерла, глядя на Сильнейшего, смотрящего на Железного с нескрываемым презрением:


— А то что?


— Она моя девушка, — жёстко чеканя слова, прошипел землянин.


Фима попыталась убрать от своего рта ладонь Хода, но он, мазнув взглядом, сам отнял руку, отступая от успокоившейся девушки на шаг.


— В вашей голове, — холодно отозвался атландиец, затем, потеряв интерес к Матвею, обратился к Серафиме:


— Итак, я жду объяснений.


— Что? — возмущённо ахнула девушка, не ожидавшая таких нападок от атландийца.


— Ему целовать вас можно после того, как он подарил вам ветку с цветами. А мне, подарившему вам победу на играх Сильнейших, нельзя. Почему?


— По-моему это очевидно! — вклинился Железнов. — Она моя…


— Не ваша… и, молодой человек, напомните, когда я спрашивал вашего мнения?


Фима закатила глаза, понимая, что Ход не уймётся, пока не получит то, чего желает. Капризный великовозрастный ребёнок.

А меж тем Железнов порывался ответить Сильнейшему, не сдерживая свою злость, но Дантэн его опередил:


— Вот и я не помню. Так что молчите и послушаем милую сиару.


— Вы сделали это без проса. Внаглую. Своевольно. А Матвей, — тут девушка всё же сбилась и покраснела, — он спросил позволения.


— Молодец, — похвалил её атландиец, усаживаясь на своё место и беря в руки подарок Железного. — Мы тоже не любим, когда кто-то посягает на наше без спроса, не спрашивая, внаглую, — пробормотал он, словно себе, да только бросил в конце взгляд на Серафиму, и та подобралась, почувствовав, что получила очередную подсказку, ключ к атландийской мудрости.


— Вы о чём? — удивилась она вслух.


— Я прилетел, чтобы арестовать вас, сиара Заречина, по подозрению в хищении музейного экспоната.


Серафима вздрогнула от неожиданности и испуганно оглянулась на Матвея, ища в нём поддержки.


— Вы не имеете права нас задерживать и уж тем более арестовывать, мы граждане Земной Федерации. Мы обратимся в посольство.


— Ваше право. Только я не хотел усугублять ваше положение, сиара Заречина, а пообщаться приватно, тихо-мирно решить возникшую проблему, но, видимо, не судьба и шумихи не избежать.


— Вам нас не запугать, — вновь встрял Матвей, а Фима судорожно соображала.


А ведь Ход и вправду пытался поговорить с ней наедине и сейчас злился на Железнова. Поэтому девушка кивнула атландийцу, почему-то доверяя ему. Не стал бы он лично прилетать за ней. Зачем? Это не его обязанность, для этого есть другие люди, значит, не лгал о приватности разговора.


— Фима, я позвоню Гаврилову.


— Не стоит, — остановила его девушка, понимая, что её подставили, и, кажется, Ход это прекрасно знал, поэтому и прилетел, чтобы помочь. А может, и нет. Но почему-то она хотела верить именно в это.


— Фима. Не ходи с ним! Он просто запугивает! — не унимался Железнов, удерживая Серафиму за руку. Даже через ткань платья она чувствовала, какая у него горячая ладонь.


Атландиец приблизился к ребятам и протянул коробку с веточкой сливы Матвею со словами:


— Вас, сион Железнов, тоже вызовут в своё время. Вы тоже под подозрением.


Этого было достаточно, чтобы Матвей замер, а Серафима смогла отцепить его руку, затем сходить за своим рюкзаком с вещами. Всё это время атландиец был рядом и молчал. Матвей предупредил, что полетит и поговорит с Гавриловым и Тмангом.


— А какой экспонат пропал? — тихо уточнила Серафима, усаживаясь в личный флаер Хода. Дантэн занял место пилота и не глядя бросил через плечо.


— Императорский браслет Юна Пятого.


Фима, наверное, ожидала чего-то подобного. Нет, не ожидала. Всё внутри неё похолодело от предчувствия беды.


— А вы только допросить или…


— Поговорить, — отозвался Дантэн. — Вы ведь умная девушка, Серафима, должны понимать, что лучше сотрудничать со мной.


— Но я ничего не крала, — не смогла не сделать заявление Фимка, взволнованно сжимая пальцами подол платья.


— Тогда и беспокоиться не о чем, так ведь? — с акульей улыбкой отозвался атландиец. Если он хотел её подбодрить, то перестарался, Серафиме стало лишь хуже. Кажется, её дела обстояли плачевнее, чем она могла себе представить.

В рюкзаке запел комфон, и Серафима потянулась за ним.


— Началось, — усмехнулся Дантэн и, заложив крутой вираж, резко спикировал вниз на посадочную площадку космопорта. Фима удивилась злобе в голосе мужчины и нерешительно спросила:


— Мне не отвечать?


— Почему же, ответьте, — позволил ей Ход, но с такой усмешкой, что девушка опять растерялась, однако комфон всё же вытащила из рюкзака и взглянула на экран, чтобы определить имя звонящего.


— Это Гаврилов, — отчиталась она перед атландийцем, испытывая беспокойство от того, как стремительно тот пилотирует флаер, направляя его прямиком в нутро звездолёта.


— Вы ему доверяете? — спросил Ход, опуская флаер на шасси и постепенно выключая тумблеры.


— Да, — кивнула Фима. Как не доверять своему преподавателю?


— Тогда не заставляйте его нервничать и ответьте на звонок.


— Вы злитесь? — удивилась девушка. — Или это оттого, что мои шесть минут закончились, — конечно, эта была попытка пошутить, но с Ходом ничего нельзя сказать наверняка.


— Я тренируюсь, так что могу больше времени проводить с землянами.


Усмехнувшись, Ход потрепал Фиму по волосам и позвал на выход, а Заречина, поправляя взъерошенную причёску, приняла, наконец, вызов.


— Фима, как ты? — первое, что спросил Семён Яковлевич, а Серафима, улыбнувшись ему, поспешила за удаляющимся Ходом, оглядываясь по сторонам на военных, которые крепили флаер для транспортировки.


— Я в порядке, — заверила она Гаврилова. — Это какое-то недоразумение.


— Я позвонил послу, он сказал, чтобы ты не давала никаких показаний, пока не прилетит наш представитель.


Серафима взглянула на Дантэна, который поджидал её возле выхода из ангара.


— Я что-то должна знать? — обеспокоенно спросила она.


— Да, Маратов пропал, точнее не пропал, а улетел сегодня ночью.


Фима сбилась с шага, удивлённо моргнула.


— Алик?


— Да. Так что тебе ничего не грозит. Не сознавайся ни в чём и не подписывай, жди прилёта нашего представителя, поняла?


— Да, — кинула Серафима и поравнялась с Ходом.


— Нашли вора? — насмешливо уточнил мужчина.


— Вы знали, кто украл? — тихо уточнила девушка, но Дантэн перешагнул порог ангара, и ей вновь пришлось догонять его, стремительно идущего по светлому коридору звездолёта, пока атландиец не привёл её в кабинет капитана, утопающий в коричневом цвете и во всевозможных его оттенках.


Предложив Серафиме присесть, Ход прошёлся по каюте.


— Для начала, хочу сказать вам, сиара Заречина, что ждать представителя Федерации в вашем случае неразумно, а лучше сотрудничать со мной добровольно.


Дантэн не садился, стоял возле второго гостевого кресла и смотрел с высоты своего роста на растерянную землянку.


— Но вы же знаете, что я не крала, — в который раз сказала она ему, и впору было её пожалеть, да только на ошибках учатся, и нужно преподать ей урок.


— Но это не исключает вашу вину в пособничестве. Кто сказал, что вор был один, а не целая банда? Именно к этому выводу пришла как Система Контроля, так и лично я.


— Система Контроля? — удивлённо переспросила Серафима, ставя свой рюкзак к ногам.


— Такая же, как и у вас. Она следит за каждым гражданином и гостем республики. Она же определила вас как подозреваемую в пособничестве.


— Почему? — обиделась девушка на компьютер, который должен делать логические выводы, а не предсказания, палкой по воде писаные.


— А то, что Система Контроля запеленговала музейный чип, который был на украденном экспонате, и он сейчас на вас, — казалось бы, Ход шутил, да только веселья в его глазах не было.


Он включил свой тилинг, и девушка увидела красный маяк рядом с синей точкой на фоне зеленоватой карты звездолёта с обрисованными контурами каюты. То, что синяя точка сам Дантэн, Заречина сообразила, но она не могла понять, почему красный маячок был ею.


Бросив взгляд на рюкзак, девушка нагнулась за ним.


— Нет, не там, — остановил её Ход.

— Нет, не там, — остановил её Ход. — На тилинге.


Фима удивлённо воззрилась на свою руку с украшением, затем подняла взгляд на атландийца. В этот момент борткомпьютер оповестил всех занять свои места, и заурчали турбины. Дантэн опустился в кресло, и оно автоматически зафиксировало его ремнями. Серафиму мягко стиснуло её кресло, а ремни безопасности ловко легли на грудь и талию.


— Да, милая сиара, подставили вас знатно, — устало продолжил разговор Дантэн, отключая экран тилинга и протягивая руку к девушке. — А вы знаете, что ваш тилинг уже прошёл государственную таможню пару часов назад при пересечении границы республики?


Фиме было безразлично, пересёк тилинг границы или нет, настолько её ошеломил масштаб предательства со стороны Алика. И ведь каждый раз она зарекалась доверять людям. А беда пришла, как говорится, откуда не ждали. Алик всегда казался балагуром, но порядочным человеком. Он не вызывал отторжения, хотя Серафима должна была уже различать лицемеров с первого взгляда, ведь не первый раз её предают и не последний, видимо. Наивно полагать, что всё закончится на этом.


— Почему я? — тусклым голосом спросила она у атландийца, протягивая к нему руку с тилингом, понимая его молчаливый приказ.


— А почему именно этот браслет тебя привлёк, Сима. Что в нём для тебя было настолько значимо, что ты пьяная вернулась и умоляла его продать? Почему именно имперский дизайн, ведь атландийский намного более красивый и женственный?


Ход, снова перейдя на ты, словно издевался. Он, ласково улыбаясь, снял тилинг и убрал его в прозрачный бокс, который бросил на стол.


— Он красивый.


Сколько раз она уже это повторила? Кажется десятый, если не больше. Почему ей никто не верил, не видел того, что увидела в украшении она? Переливчатый зелёный цвет настоящего изумруда манил как магнит, кружил голову, будоражил воображение. Казалось, что за тонкой прозрачной стенкой находился самый настоящий солнечный свет, он искрил, передвигался, одним словом жил.


— Особенный браслет для особенной девочки, — выдал Дантэн.


Он сидел, сцепив пальцы и положив их на колено, сам же улыбался, не отрывая пронзительного взгляда от Серафимы.


— А что теперь будет с Аликом? — решила выяснить судьбу сокурсника Заречина, так как о своей не беспокоилась. Ведь кто украл, все знали, представитель вылетел к ней на выручку, осталось узнать, чего от неё, собственно, хотел Ход. Зачем-то он её увёз с Урнаса.


— Ничего особенного — объявим в розыск. Его, конечно же, задержат и вернут, но браслета с ним уже не будет. Нам придётся посадить его в тюрьму, где он проведёт от трёх до пяти лет, всё зависит от адвоката, а потом вернётся домой. А вот с вами сложнее.


Фима удивилась и напряглась.


— Почему?


— Жалко вас за соучастие в тюрьму сажать. Жалко.


— Но я не соучастница, — страх медленно отпускал, и просыпался вполне оправданный гнев. — Почему вы так решили? Меня явно подставили.


Ход откинулся на спинку кресла и беззвучно хохотнул, а Фима обиженно выдала одну из теорий.


— Например, вы! Подсунули мне чип в браслет, когда целовали!


Ход уже не сдерживался и рассмеялся от чистого сердца, глядя на разволновавшуюся Симу. Она не верила в то, что говорила, но логика присутствовала. Он, без сомнения, мог это сделать, если бы задался целью.


— Это не я, Сима.


— Тогда зачем вы меня поцеловали? — спокойным голосом спросила она. Вопрос давно крутился у неё в голове. Даже варианты были, хотелось узнать какой из них верный.


— А разве непонятно было?


Фима покачала головой и усмехнулась.


— Вы другой смысл вложили в поцелуй, не тот, что обычно подразумеваем мы, земляне, когда целуемся.


— Другой. И эффект мне понравился. Вам, чтобы вспылить, хватило пары секунд, а вот вашему кавалеру, чтобы выбрать манеру поведения, восемь, может, девять. И я прекрасно понимаю почему. Ты себя любишь, поэтому не сомневаешься, а он тебя нет.


Атландиец развёл руки и пожал плечами, словно доказал девушке аксиому, которую она должна и сама знать. Но Фима замотала головой, не соглашаясь.


— Может и не в этом. Я же пока не согласилась с ним встречаться.


— И чем это должно было отпугнуть любящее сердце?


— Как чем? Вдруг я вас люблю? Может у нас с вами всё серьёзно. Он подождал, посмотрел, а потом понял и заступился.


— Какая смешная мысль. Вы только что с ним целовались, и между вами, казалось бы, всё было по-настоящему, а тут вдруг появился другой и что? Нет, Сима. Он ждал, видимо хотел подслушать. Я просто предложил ему выйти из тени. Разговор должен был быть между нами, без третьих лиц.


Серафима покраснела, принимая правоту слов атландийца. Да, как-то всё со стороны казалось непонятным в поведении Матвея. Да и после кражи и намёков Дантэна всё теперь чудилось странным. И поведение окружающих иначе стало переосмысляться. Ведь Матвей крутился около неё после покупки браслета постоянно.


— Так кто же из них подсунул мне чип? Алик? — решила сменить тему Серафима.


— Да. Он. Чтобы выиграть время, пока он благополучно проходит таможню с вашими документами на покупку тилинга.


Серафима нахмурилась.


— У меня создаётся впечатление, что вы дали ему уйти. Так же, как и дали обойти вашу Систему, чтобы он обокрал ваш музей.


— Вот тут вы не правы. Я ничего не давал. У мальчика оказалась хорошая подготовка и современное оснащение. Он устроил слепую зону Системе, а когда датчики сработали, браслета в витрине уже не было. И каково же было моё удивление, когда чип удалось отыскать на Урнасе. И не у кого-нибудь, а у тебя, Сима. Просто одни сплошные совпадения. И ладно бы ты скрывалась, нет, ты вела себя вполне естественно.



Заречина и готова бы поверить, да только что-то не давало. Усомнившись в словах атландийца, она всё же уточнила:


— Земляне обошли вашу Систему охраны? И вы не сумели вычислить воров?


— Почему же не сумели? — мягко отозвался Дантэн. — Сумели, Система вычислила потенциальных соучастников и как раз вы одна из них.


— Почему? — недоумевала Фима.


— Потому что из-за своих высказываний ваша родственница занесена в особо подозрительные.


— Бабуля? — опешила Фима, не веря своим ушам. Нет, по атландийцу было видно, его вся ситуация весьма и весьма забавляла, и он уже не скрывал, что ему весело. Но всё же, почему они с бабушкой вдруг стали подозрительными личностями?


— Летя за вами на Урнас, я даже толком не знал кого спасаю, вас от заключения, или республику от грозной землянки, пообещавшей уничтожить Атланду, если что-то с тобой произойдёт, Сима.


Вспоминая этот эпизод, слов оправдания даже не нашла. Очевидно же, что бабуле совершеннейшим образом не по зубам республика. Как могла Система усомниться в этом?


— Это же просто слова, — протянула она, рассеянно моргая, не отрывая взгляда от Дантэна.


— Системе долго объяснять слова это или нет. Она как раз нацелена собирать такие неосторожные высказывания, чтобы Тайная Служба обрабатывала информацию. И именно этим высказыванием ваша родственница заслужила особенное внимание. На неё заведено дело и, как оказалось, у неё очень приличные связи и знакомства, чтобы угрожать нам небольшим, но весьма неприятным скандалом. А тут ещё кража и вы в центре внимания.


Теперь кое-что прояснилось для Фимы. Она подобралась, по-новому рассматривая мужчину, сидящего напротив неё.


— Вы работаете в Тайной Службе?


Эта его странная осведомлённость. Наглость в отношении личной информации. Как давно он следит за ней? Теперь, наверное, знает о ней всё, каждый её шаг с момента прилёта в республику.


— Возглавляю её, если быть точным, — подтвердил догадку Ход, любуясь, как вытягивается лицо Серафимы.


— Поэтому вы и подслушивали все наши разговоры с бабулей?


Мужчина кивнул, вновь разводя руки в стороны.


— Работа обязывает. Повеселили вы меня знатно. Баба Мара просто прелесть. Поэтому и вдвойне тяжело будет принимать решение о вашем заключении под стражу. Мне хочется вам помочь.


Её личный спасатель выглядел как угодно, но точно не как благородный космический рыцарь из любимой детской книги.

Но, видимо, их не выбирают, и надо брать что досталось. Вот только не верилось Серафиме в происходящее. Словно засосала её трясина виртуального мира, и нужно снять очки, чтобы очнуться от этого кошмара.


— Вы ведь специально дали ему улететь, — обвинила она Хода в побеге Алика. Очевидно же, что Система сразу вычислила всех виновников. Не просто вычислила, но и завела на каждого дело.


— Да, а как иначе искать пособников? — наигранно оскорбился Дантэн.


— Тогда почему я? Что вы задумали? — задала очередной вопрос Серафима, слегка путаясь в своём отношении к атландийцу.


С одной стороны было приятно, что он беспокоится о ней, но с другой она чувствовала, что всё не так просто, и что она пожалеет об оказанной ей помощи. Да и стоило ли ему помогать, ведь ей, собственно, ничего не угрожает, только подозрение в пособничестве.


Глаза Хода вмиг стали холодными и жестокими. Он хищно подался вперёд, разве что не скалясь, и хрипловато заявил:


— Вы должны дать клятву и тогда все обвинения с вас будут сняты.


После такого Серафима ещё больше опешила.


— Просто клятву? — переспросила.


Конечно, она понимала, что вся суть взаимоотношений у атландийцев держится на доверии и клятвах. Но вот чтобы так просто кто-то предложит ей, как вариант выхода из сложившейся ситуации, поклясться в своей невиновности, такого она не могла предвидеть.


— Да, клятву верности, — пояснил Дантэн, любуясь смесью облегчения и веселья в глазах давно уже напуганной и пойманной в ловушку землянки.


Он мог бы сломать ей жизнь. Даже не он, Система. Заречина была подозреваемой номер один, и Ход пытался успеть до прилёта полиции. Оказалась бы землянка за решёткой, насмотрелась очень много непристойного. Полицейский участок — это точно не райский уголок, и неподходящее место для девушки. Да и нельзя исключать того, что её родственница не закатит межрасовый скандал. Ведь возможно всё к этому и велось. Заречина, Мантьян, Ласков — все они ребята не из простых семей, и кто-то решил поиграть с Ходом по-крупному.


Ласкова подбили идти до конца, хотя Гаврилов и пытался его остановить. Покалечился бы парень, земляне лишились бы начинающей звезды спорта. Мантьян вообще сплошная тайна. Его ненависть не имела обоснования, но жгла его изнутри. Заречина же как морская ракушка с секретом. Почему именно тилинг в императорском стиле? Она не могла даже себе объяснить, но поведение её адекватным назвать можно было с натяжкой. Хоть Сильнейший и предполагал, что в случае с Заречиной имела место случайность. Сима была уникальна сама по себе, и вполне вероятно ей и вправду понравился браслет из-за дизайна. Вкусы у неё не типичные для земных женщин, взять хотя бы увлечение историей, а уличные гонки?


Но всё же соперник продолжал оставаться в тени. Пришлось устраивать ему, как, впрочем, и Симе ловушку, открывать ежегодную выставку императорского зала, зато Ходу удалось за счёт этого заполучить Заречину себе.


Девушка хохотнула, нервно облизывая губы, и вновь переспросила:


— Клятву верности кому?


Дантэн рассмеялся, развеяв странные подозрения землянки.


— Клятву верности республике.


Борткомпьютер оповестил, что можно расстегнуть ремни безопасности, и Ход этим воспользовался, прошёлся к бару, чтобы открыть его и предложить Серафиме выпить воды. Та приняла стакан с благодарностью и жадно стала пить.


Не услышать перед этим вздох облегчения было невозможно. Девушка явно была обрадована и уже приняла решение. Поэтому Дантэн поспешил её предупредить:


— Это очень опасная клятва.


Улыбка спала с лица Фимы, а сердце сжалось от предчувствия очередной подставы. Что могло быть опасного в обычной клятве? Занятая этой мыслью, девушка задумчиво перекатывала языком воду во рту, успокаивая расшалившиеся нервы.


Дантэн склонился над ней и практически в самое ухо шепнул:


— Если вы предадите республику, то я вас убью.


Фима чуть не поперхнулась водой и просто выплюнула её, чтобы не подавиться. Выпучив глаза, обернулась на склонившегося над ней мужчину, галантно протягивающего ей салфетку. Вот так вот просто и чётко были расставлены все точки над и. Да. Он сын своего государства и он сделает всё, чтобы защитить его, даже от предательства Серафимы.


Сев напротив Фимы в кресло, Дантэн осторожно взял в свои руки ледяные девичьи пальцы и с мягкой улыбкой успокаивающе заверил:


— Доверься мне, я умею убивать мгновенно. Ты даже ничего не почувствуешь, клянусь.


Сима сглотнула, а её удивительные, меняющие тон глаза распахнулись от испуга ещё шире.


— Но это только в том случае, если ты предашь. А ты ведь не сделаешь этого, правда же?


— Вы опять шутите? — недоверчиво сипло шепнула девушка, а Ход покачал головой.


— Какие шутки, Сима. Тут межрасовый скандал назревает, а может, даже война. Смотря кто стоит за кражей.


— Война? — ахнула Фима. — Бабуля на войну точно не способна.


— А я и не про неё. Желающих и без неё в избытке. Ну так что, Сима, будешь давать клятву? Или же пройдёшь все этапы дознания?


— Я должна знать, к чему меня обяжет эта клятва, — собралась девушка с мыслями достаточно быстро. Это в ней и нравилось Ходу.


— Ты должна поклясться, что верой и правдой, не жалея себя, будешь отстаивать интересы республики Атланда, а также нести ответственность за свои поступки перед её жителями по всей строгости законов Атланды.


— Но ваши законы в принципе не так сильно отличаются от наших, кроме, конечно же, смертной казни.


— Да, мы мирный народ, но не пацифисты, — невозмутимо отозвался Ход, ожидая слов девушки.


— Что ещё? — напряжённо спросила она. — Ограничения? Обязанности? Шпионить там, на благо республики.


— Ой, Сима, ну какой из тебя шпион. Ничего этого от тебя не потребуется, про клятву буду знать только я, я же и приведу в исполнение наказание при предательстве, так что не переживай. Главная заповедь для тебя — не навреди. Вторая — помогай по мере своих способностей. В-третьих, не оставайся безучастной к бедам Атланды. По-моему, всё просто.


Фима выдохнула очередной раз. Клятва казалась логичным решением. Это не запятнает её репутацию. А вот если она пройдёт все разбирательства, это будет крайне плохо для неё. Последствия могут быть разные, тут не предугадаешь, что ещё на её долю выкинет судьба. Но то, что её уже выбрали как объект для подставы, был для девушки показателем.


— Вы обещаете, что никто не узнает о клятве, и все обвинения с меня снимут?


— Как только вы поклянётесь в верности республике.


— Одно не могу понять, зачем я вам? — в лоб спросила она атландийца, наблюдая, как после её слов растягиваются губы Хода.


— Уверена, что именно ты мне нужна? Может кто-то другой меня интересует, просто добраться до него я могу только через тебя?


Усмешка в голосе и взгляде атландийца была равносильна щелчку по носу. Серафима почесала нос, понимая, что, возможно, опять размечталась, и атландиец не видит в ней ничего особенного, а просто средство для достижения своих целей. Хотя ей это даже на руку. Главное домой вернуться без проблем, а там бабуля, папа, они в обиду не дадут. Поэтому Серафима поставила перед собой цель: прорваться к своим.


— Хорошо, я готова дать клятву! — решительно произнесла она, прямо глядя в узкие глаза цвета густого кофе.


В желудке заурчало, напоминая про время.


— Я принимаю вашу клятву, — легко отозвался Дантэн. — А с обедом стоит подождать. Могу лишь предложить выпить, если вы не против.


Девушка мотнула головой, даже боясь представить, что с ней будет, если она сейчас выпьет горячительный напиток. Нет уж, лучше поголодать.


— Нет, на голодный желудок грех пить.


— Тогда доживём до дома?

В её желудке заурчало, напоминая про время. А оно как раз было самое что ни на есть удачное, чтобы подкрепиться.


— Я принимаю вашу клятву, — легко отозвался Дантэн, возвращаясь на деловой тон. — А с обедом стоит подождать. Могу лишь предложить выпить, если вы не против.


Девушка мотнула головой, даже боясь представить, что с ней будет, если она сейчас выпьет горячительный напиток. Нет уж, лучше поголодать.


— Нет, на голодный желудок грех пить.


— Тогда доживём до дома? А пока я вам выдам документы, но советую их не афишировать и попридержать до поры до времени.


Девушка не сдвинулась с места, наблюдая, как плавно прошёлся атландиец от своего кресла до стола, а затем вернулся к ней, неся в руках женское красное портмоне, медленно доставая из него легко узнаваемый зелёный прямоугольник — паспорт республики Атланда.


— Сами понимаете, что в этом есть свои плюсы, но и минусов тоже будет много.


Фима кивнула, протягивая руку к документам.


— Мы не признаём чужого гражданства, поэтому отныне на территории республики вы её гражданка. Я, как Сильнейший, всегда помогу вам по мере сил и возможностей, и если это не выходит за рамки нашего законодательства и конституции. Так и Федерация не признает республиканского гражданства, пока вы не отречётесь от своего родного. Тут уж на ваше усмотрение. Поэтому мой совет — не афишировать, так как про клятву будем знать только мы.


— Но документы же настоящие? — опешила Фима.


— Конечно настоящие. И тем не менее не стоит пока хвастаться. Настанет тот день, когда вы гордо сможете называть себя республиканкой.


— Настанет? — удивилась Фима, вопрошающе воззрившись на Дантэна, а тот опять потрепал девушку по волосам.


Как же она доверчива. Вроде и взрослая, а сущий ребёнок. Не зря её старшая родственница расстраивалась, что внучка жила в своей скорлупке и не желала, чтобы окружающий мир пачкал её душу.


— Настанет, — мягко заверил он девушку, — я уверен.


С этими словами он отошёл к своему креслу и мягко опустился, вытягивая длинные ноги.


— Красивое фото, — прокомментировала Серафима, вертя в руках голографический портрет.


— Самое лучшее, — заверил её Ход. — Уберите паспорт в портмоне, его никто кроме вас открыть не сможет.


— Даже вы? — усмехнулась Фима, ведь он доказал ей это, легко открыв и достав паспорт.


— Я всегда оставляю для себя лазейки, это важно, — не стал лукавить Дантэн, наблюдая, как девушка послушно выполнила его совет, а затем убрала портмоне в рюкзак.


— А ещё я знаю, что вам требуется посовещаться с вашей старшей родственницей по поводу данной ситуации. Вы должны понимать, что все разговоры прослушиваются, поэтому ничего лишнего ни о клятве, ни о паспорте.


— Постараюсь, — заверила его девушка, начиная сильно нервничать. Вроде бы всё было ладно, она получила небольшой аванс, возможность прикрыть себя. Отчего она отчаянно цеплялась за мысль, что Ходу можно верить, а вот своим не стоило? Почему мысль о встрече с представителем посольства напрягала её? Она толком не знала, что говорить и как себя вести.


— Может, по десять капель? Мне кажется, вам сейчас не помешает успокоиться. Вы слишком нервничаете.


Возможно, Ход был прав, и Серафиме нужно выпить, но куда больше ей хотелось уже куда-нибудь прилететь.


— А долго ещё? — устало спросила он у Дантэна.


Тот легко понял её и кивнул.


— Примерно два с половиной часа. Если вы устали, могу предложить вам прилечь.


— Не откажусь. А мне вообще нельзя звонить? — уточнила она, когда оказалась в просторной светлой каюте с широкой и длинной кроватью, явно под размер атландийца.


— Можете звонить. Только следите за словами. Это важно.


— Я помню.


Дантэн вышел, а Фима устало легла на кровать и первым делом позвонила бабуле.


Та долго не отвечала, но всё же экран комфона осветился её заспанным лицом на фоне кромешной тьмы.


— Фимка, ты знаешь сколько времени?


— Это срочно, бабуль.


— Даже если и так. Ты знаешь, сколько я выпила? Знаешь, как тяжело открыть глаза?


— Ты справишься, бабуль, я верю в тебя, — попыталась пошутить Фима, да вышло как-то больно жалостливо.


— Ну и что у тебя стряслось?


— Всё и ничего.


— Звучит многообещающе. Давай, я вся во внимании.


Фима видела, что бабушка возлежала на кровати так же, как и она, держа комфон на коленях.


— Матвей предложил встречаться, — зашла Серафима издалека. — Подарил даже веточку сливы.


— Матвей это у нас кто?


— Который никакой — мышь серая, обыкновенная, — выдавила сквозь слёзы Фима.


— А да, вспомнила. А чего ревёшь? Ты же вроде хотела его поцеловать?


— И мы поцеловались.


— Ну и? — не унималась баба Мара, глядя на то, как внучка еле сдерживает рвущиеся наружу рыдания.


— А потом пришёл он и поцеловал.


— Кто он?


— Хам твой разлюбезный, — шмыгая и растирая слёзы по щекам, вела сбивчивое повествование Серафима.


— Интересно, — задумчиво протянула баба Мара, но отвлеклась после очередного судорожного всхлипа внучки. — А чего ты ревёшь? Хам целуется лучше Матвея? — полюбопытствовала старшая Заречина, а Фима кивнула. Хотя если подумать, то там и сравнивать нечего. Совершенно разные поцелуи вышли.


— Фимка, хватит рыдать, говори что стряслось!


— А то, что все мужики козлы! — чуть ли не поскуливая, выдавила из себя Фима. — Целуют, а ни один не любит меня. Бабушка, разве так можно? Я им кто? Видят во мне не женщину, а средство для достижения целей. Всем что-то от меня надо, но ни я сама. Я думала хотя бы Матвей. Ладно, атландиец, у них совсем не так, как у нас, но Матвей! Бабуля… — хныкала Фима, убиваясь над своим горем. Разочарование готово было её полностью поглотить, если бы не бабушкин строгий голос.


— Милая моя, ну какая любовь? Ты посмотри на себя! Ты красивая, умная, да в тебя может влюбиться только настоящий созревший мужчина. Влюбиться с первого взгляда и чётко это осознать, чтобы никогда тебя от себя не отпустить. Так что не реви. Полно на мелочь и слабаков разоряться.


Фима прикрыла глаза и решила, что бабуля, как всегда, права, только легче от этого не становилось.


— А чего хотел от тебя Хам, раз не большой и светлой любви. Этот-то чего тебя поцеловал?


— У него браслет из музея украли, вот и прилетел меня спасать.


— От кого? А при чём тут ты? — посыпались вопросы от удивлённой бабы Мары, которая резко села прямо на кровати, окончательно просыпаясь, а заодно трезвея.


— Ото всех видимо. Меня подставили, сделали всё так, словно я пособничала вору.


— У вас чего — все пьют, раз на тебя подумали? Походу мне пора прилететь.


— Нет, бабуля, не пора. Ты уж дома посиди. Красивый хам обещал всё урегулировать.


— Обещал, — ворчливо передразнила баба Мара. — Все они обещаниями кормят, а как получат что хотели — ищи-свищи ветра в поле, пузатая да босая.


Фима равнодушно кивнула. Стресс, вылившийся слезами, полностью её опустошил, зато на душе стало легче. Увидеть бабушку, услышать её голос, этого так не хватало девушке, чтобы найти душевное равновесие. Да, она проберётся к своим, и плевать на клятвы, на обязанности. Она никогда не хотела высокий пост, да и вряд ли его займёт, поэтому и двойное гражданство ей мешать жить дальше не должно. Только предсказание из уст Сильнейшего, что тот самый день настанет, не давало успокоиться сердцу.

Ход хочет через неё достать злоумышленника, подставившего Фиму. И девушке придётся выполнить пару поручений атландийца, прежде чем он от неё отстанет. Однако сейчас она была под его крылом, под его защитой Сильнейшего, и было не так страшно, чем оставаться одной, чужой среди своих. Кому теперь можно верить, а кому нет? Ведь если Ход сказал, что есть ещё подозреваемые, значит они и были. Атландиец кто угодно, только не глупец, дураки тайные службы не возглавляют.


— Хотя атландийцы свои клятвы выполняют, всё же будем надеяться, что тебе не бракованный какой попался и обещание своё сдержит.


Опять в памяти всплыло заверение устрашающего Дантэна о расплате за предательство. Девушка тогда так испугалась, думала, прямо сейчас и убьёт.


— Домой хочу, — пожаловалась Фима, поджимая колени повыше к груди.


— Так за чем дело встало? Лети, я оплачу.


— И диплом хочу, свой, не купленный, — еще более жалостливо шепнула Серафима, понимая, что она может сдаться. Просто всё бросить и лететь домой. Там бабушка. Там мама и отец. Они помогут. И работу найдёт. Может даже хорошую. Хотя куда без высшего образования.


— Знаешь, у меня два высших. Оба купленных. Терпения не хватало никогда дойти до конца. И ничего, оба лежат в сейфе, пылятся. Всё это тлен. А раз невмоготу — лети домой.


— Люблю тебя, — призналась Фима бабуле, а та заулыбалась.


— Да ты у меня соскучилась? Я тоже. Хочешь, прилечу? Я мешать не буду. Покучу на старости лет, может, найду себе экземплярчик мужественности. Там же все брюнеты, не мечта, а рай, — подмигнув рассмеявшейся сквозь ещё не просохшие слёзы внучке, бабуля задорно добавила: — А что? Хорошая идея.


Настроение у Фимы стало подниматься. Бабуля была в своём репертуаре — все мысли об одном!


— Тебя не пустят в Атланду! — заверила её внучка, решив заранее предупредить. Правда, о причине умолчала. Если баба Мара узнает, то Ходу такой скандал будет устроен, что Атланда вздрогнет.


— Почему это? — обиделась бабушка, а Фима с улыбкой заявила:


— Ты слишком у меня молодая и красивая. Если бы ты видела, какие у них здесь женщины.


— Видела, — усмехнулась бабулечка, польстившаяся на комплимент внучки. — Со стороны и не различишь баба или мужик. Вот что радикальный феминизм с женщиной делает. Губит! Никакого к себе уважения! А потом стонут, что настоящие-то мужчины перевелись. Так и хочется некоторым посоветовать в зеркало почаще глядеться, раз так хотят на мужика-то настоящего взглянуть. Вот бабка Ульяна, которая с третьего этажа, помнишь?


Фима качнула головой, ни про какую бабку Ульяну она не помнила. Примостив голову на подушку поудобнее, она прикрыла веки, не желая останавливать бабу Мару. От звучания её голоса становилось спокойнее на душе.


— Да которая мужа похоронила на днях. Она, оказывается, замужем была, представляешь? Никто даже не верил. Думали — врёт. Всё сама да сама. И ремонт квартиры делала сама, и флаер водит, и на работе посты занимает, а муж у неё на диване, оказывается, всё это время лежал, пока не помер. Вот оно как, — тяжко вздохнула баба Мара, глядя куда-то в сторону. — Никто в него не верил, а он существовал.


Фима прыснула в кулак, представив этого таинственного мужа, который вроде и есть, а как бы и нет. Овощ, одним словом, или того хуже — часть мебели.


— Да, да. А убивалась-то она как на похоронах, словно он всё хозяйство на себе тащил. Эй, ты спишь?


Фима распахнула глаза, смущаясь тому, что расслабилась.


— Ты мне так ничего про обвинения в твой адрес и не сказала. Ты смотри, будут тебя обвинять, звони, если не мне, так отцу. Он-то быстрее разберётся кому яйца прищемить, чтобы тебя домой вернуть, поняла? — строго уточнила баба Мара, а Фима кивнула.


Надо было позвонить родителям, да только чуть позже. Для начала надо самой разобраться, какая ей требовалась помощь. Отведённые два с лишним часа ещё не закончились и Серафима, повернувшись на бок, задремала, глядя через иллюминатор на далёкие звезды. Можно ли доверять хоть кому-то теперь? Даже атландиец и тот использует её для своих целей, но хоть не скрывает этого. А раз использует, пусть и выпутывает её из расставленных сетей Маратова.

***



Любое ученичество строится на доверии ученика своему наставнику. Дантэн устало выдохнул, не зная, чего, собственно, ожидал от Серафимы. Сопротивления? Борьбы? Всё сложилось слишком гладко, не так, как это себе представлял Ход, поэтому и приготовил документы на гражданство заранее, без согласия девушки, нарушая мыслимые и немыслимые моральные и писаные законы республики. У него была цель, и первый пункт оказался пройден. Сима доверяла ему больше чем своим. Он видел это по её глазам, чувствовал в эмоциональном плане. Напугана она была до крайности, но тем не менее выбрала его своим заступником, казалось бы, интуитивно. А значит, он сделал правильную ставку.


Но откуда эта тревога в душе, словно его обвели вокруг пальца? Да, она дала клятву, хотя испугалась его предупреждения, но всё равно решилась. А затем обозвала за глаза, выплёскивая свою злость слезами, и сейчас забылась сном в его кровати. Странная личность: в её устах любое ругательство звучит как комплимент. Слово «хам» ласкало слух. А козлом стал, потому что целуется лучше землянина. А это её вампир! Дантэн полюбопытствовал по поводу этого мифического существа, олицетворения сексуальности и неописуемой красоты, неиссякаемый источник вдохновения авторов Федерации и идеал мужественности большей части женских сердец Земли. Сплошные достоинства, одни плюсы.


Она явно что-то задумала? Ведь должна же понимать, что клятва внесёт много проблем в её жизнь, не глупая. Отречься не посмеет — поверила, что он её убьёт, рассказывать тоже не станет.


Погладив подушечкой большого пальца свои губы, Дантэн терялся в догадках. Желание иметь ученика угнездилось в его душе, и это один из этапов его совершенствования как Сильнейшего. Вот только он не замечал за собой стремления прикасаться к кому бы то ни было. Даже объятия старика порой раздражали, а тут руки сами так и тянусь потрепать шоколад её волос. Да и с поцелуем он сглупил. Как блажь какая засела. Он мог бы просто обнять её, но хотелось разозлить. Хотелось, чтобы она возненавидела его, но чтобы он ни предпринимал, злость и ненависть вспыхивала у кого угодно, только не у Симы. Она словно смотрела на него через другую призму, не через ту, что была у остальных землян.


От мыслей атландийца отвлёк звонок тилинга. Это был Иорлик, словно почувствовавший, что о нём только что думал молодой Сильнейший.


— Я слушаю, сион Тманг, — мягко и уважительно изрёк Ход, поклонившись бывшему наставнику.


— Мальчик мой, — с нажимом начал омер, — ты же понимаешь, что девочка не виновна.


— У меня есть все доказательства обратного, но я прекрасно понимаю, что это всего лишь подстава. Мне нужен доступ к записям Ларнака.


— А то у тебя их нет, — ворчливо отозвался Тманг, насупив седые брови.


— Нужно ваше разрешение.


— Я даю тебе разрешение на синхронизацию с системой Ларнака, — чуть жёстче отозвался Иорлик, — только верни девушку на Урнас.


Ход вновь стал холодным и отчуждённым. Старик слишком стал забываться, он не имел права что-либо предъявлять Дантэну. Он давно не глава республики, а равный. Член Совета Сильнейших и только. Сомнения, поселившиеся в душе Тманга, начинали давать ростки. И Ход не собирался упускать это из вида. Пора было поднять вопрос на Собрании об отстранении Тманга. Не зря тот не раз жаловался на своё состояние. Видимо надеяться на лучшее уже не приходится.


— Как только закончим с формальностями, — официально отозвался омерак, внимательно рассматривая недовольное лицо бывшего наставника на экране тилинга. — Представитель Федерации уже ждёт нас в моём кабинете.


— Не затягивай, как в тот раз. Мне потом с Айзиком ещё работать, — опять приказ, опять неприкрытая злость.


Что-то неважное творилось со стариком. Да и сколько бы ни отгонял эту мысль, но Дантэн помнил страх в глазах старика, когда он смотрел на него на стадионе. Тманг боялся его, потому и злился, как слабый на более сильного.


— Я постараюсь побыстрее, — непоколебимо заверил его Дантэн, усмехнувшись напоследок.


И лишь когда кабинет погрузился в тишину, рассмеялся. Значит, опять работать придётся с Айзиком Эштаном. Этот прожжённый политик всегда выворачивал любое событие на пользу Федерации, даже если та совершенно не причастна к случившемуся. Скользкий тип. Хорошо, что Сима приняла его предложение. Такой раздавит её, потом проглотит и не подавиться.

Звездолёт встал на орбиту Тошана, поджидая, когда откроют проход для него. Ход задумчиво разглядывал свою родную планету, размышляя о делах. Будить Симу не хотелось: она так сладко спала, да и знал атландиец, что девчонка много работала, словно пыталась объять необъятное. Её было интересно зарождение республики, а ещё совсем древние хроники о взаимодействии Атланды с другими цивилизациями. Она упорно что-то искала там, хотя записи делала крайне редко, лишь изучала. Засиживалась допоздна, порой дремала, пока робот-помощник не выставлял её за дверь перед самым закрытием библиотеки. Она спешила, старалась написать качественный и вызывающий живой интерес диплом.


Серафима даже углубилась в изучение строения ДНК. А оно отличалось, у атландийцев было на три пары хромосом больше, чем у землян, а всё рептилоиды со своими генами. Возможно, земляне бы выглядели именно так, как и атландийцы, были бы кареглазыми, высокими и с более активным мозгом. Но везде есть это вездесущее 'но'. Слишком много воды утекло, а время не любит поворачиваться вспять.


Тилинг на руке Дантэна завибрировал, пришло сообщение, что пропуск получен. Пора было будить Симу. Переведя взгляд на землянку, Ход с удивлением столкнулся с её задумчивым взором невероятно серых глаз. Зрачок ещё был узкий, девушка явно не проснулась до конца. Тем забавнее смотрелись на сером фоне радужки её глаз острые иглы зелени, как лучики холодной звезды, расходившиеся от чёрной сердцевины в стороны.


— Нам пора, — тихо шепнул Ход, мягко улыбаясь.


Странно, что он не почувствовал её пробуждения, да и сама девушка не подавала признаков, лежала притаившись. И лишь когда атландиец встал, Серафима расслабилась и села на кровати, чувствуя холод на бедре, в том месте, где лежала горячая, узкая, с длинными пальцами ладонь Дантэна. Она проснулась от вибрации, а когда открыла глаза, чтобы отключить будильник на комфоне, поняла, что это не он, а гаджет Хода сработал. Хотя её собственный тилинг вновь занял своё место на левой руке. С любовью погладив золотые завитки украшения, девушка улыбнулась изумрудному браслету. Вернул. А она думала, что его забрали надолго, а тут даже соскучиться не успела. Но, видимо, атландиец что хотел — сделал. И теперь неизвестно, какие ещё секреты таил в себе инопланетный гаджет.


Потянувшись, Серафима зевнула и, разминая плечи, направилась улыбаться. Сон пошёл ей на пользу. В голове хоть и была лёгкая муть ото сна, но соображала девушка здраво и была готова бороться за свою свободу. Даже идти против Системы, любой, которая захочет её сломить, теперь-то она знала, что у неё всё получится. Откуда взялась эта уверенность? Наверное, когда она увидела Хода, сидящего рядом на кровати и задумчиво глядящего в иллюминатор, который затопило от синевы голубой планеты Тошан. Она видела, как светятся тихой грустью его глаза, чувствовала его ладонь на своём бедре и спокойно воспринимала его близость, все его колкости и скверный характер забылись. Ненадолго, нет. Но в тот миг она о них не вспоминала.

Сам Дантэн виделся Фиме самым безопасным вариантом выхода из сложившейся ситуации. И она даже разложила всё себе по полочкам в голове.


Во-первых, как бы ни был он красив, а красив он был (тут чего греха таить, обманывать себя Фима не собиралась, особенно после того что увидела пару минут назад), но его хамство убивало в девушке любые ростки влечения, превращая их в колкие шипы самозащиты от энергетических вампиров.


Во-вторых, сам Дантэн в ней не видел женщину, только лишь объект своих исследований, а может и экспериментов, это не суть. То есть если вдруг пункт первый даст сбой, девичья гордость вспомнит, что Ход не любит землян, и снова заработает пункт первый.


В-третьих, зная законы республики, можно было выдохнуть. Сильнейшие всегда стоят на страже интересов слабейших граждан республики. Хотя приоритет конечно республика в целом. А поскольку она теперь как бы гражданка республики, да и к тому же слабейшая, так как всего лишь землянка, то и проблемы её становятся проблемами Дантэна, о чём он, собственно, завуалированно и заявил.


В-четвёртых, если вдруг она по какой-то случайности, так как назло точно вредить республике не собиралась, но вдруг нарушит клятву, то всегда есть куда сбежать, и обвинить того же Хода в вероломстве и запугивании.


В-пятых, возможно придётся искать помощи у Хода, если вдруг это ещё не все неприятности за практику. Как прожить оставшуюся неделю и не вляпаться больше ни во что? Правильно, лучше быть послушной марионеткой атландийца, у которого свой скрытый интерес, но формальная обязанность отвечать за жизнь и безопасность номинальной гражданки Атланды.


— Фу, как всё запутанно, — тихо выдохнула Фима, умывая холодной водой лицо. — Домой надо, — с непоколебимой уверенностью шепнула она, подставив ладони под прозрачную струю. — Там всё просто и понятно. Учёба, работа, замужество, дети. Никаких стрессов, хотя с моей-то бабулей не соскучишься. Нет такой проблемы, которую бы она не сумела создать, — буркнула девушка себе под нос, рассматривая своё отражение.


И почему бабушка считает её красавицей? Нос обычный, глаза тоже. Волосы красивые, это да. Фиме самой нравилась её копна, красивой волной ниспадающая на плечи. Губы как губы, розовые, пухлые. Лицо подростковое, ни грамма женственности. Вот Юлиана умела себя подать, выглядя как коварная, роковая женщина. Анита хоть и взбалмошная, но тоже выбрала себе образ. А Серафима словно так и не определилась до сих пор какая она. Вроде бы и взрослая, а всё еще несмышлёная и робкая девушка.

Вроде бы и взрослая, а всё еще несмышлёная и робкая девушка. Фима порой сама раздражалась от этой неуверенности в себе. Ей хотелось быть красивой, но не так чтобы это было вульгарно. Но парни, да и мужчины всегда, как мотыльки, летят на яркие лепестки огня — опасного цветка, но невероятно притягательного для глупых насекомых.


— Дураки нам не нужны, — повторила себе Серафима, подставляя руки по автоматически включившуюся сушилку и костеря себя за то, что дала слабину, послушалась бабу Мару и отважилась на флирт с Матвеем.


Ведь и так понятно, что не время и не место. Сначала учёба, диплом, а потом уж любовь и семейные планы. Ведь помнила про стратегии и тесты, которые приводились в модных женских журналах. Строгий расчёт во всём, эту установку Фима дала для себя несколько лет назад и неотступно следовала ей. Так почему же запнулась, как на ступеньке поскользнулась? Ведь так уверенно шла вперёд к своей цели, к светлому и счастливому будущему, где она точно будет доктором исторических наук, а также любимой женой и обожаемой матерью. Мыслить девушка всегда уговаривала себя материально.

Ходу пришлось вернуться за Симой, которая отчего-то не торопилась выйти из его каюты, а время встречи поджимало. Представитель Федерации мог подумать что угодно, вплоть до идиотской идеи, что девушку пытают.


Когда же они столкнулись в коридоре, атландиец схватил её за руку и, как ребёнка, потянул за собой, не проронив ни слова. Фима еле поспевала за размашистым, но пружинистым шагом мужчины и пыталась не забывать здороваться с встречающимися членами команды звездолёта, у которых при появлении парочки вытягивались от удивления лица. Она не могла не заметить странную реакцию, и даже, кажется, догадывалась о её причине. Ход всегда отличался надменностью и даже чопорностью, а тут, как буксир, тащил за собой землянку, явно куда-то опаздывая.


Напряжённость Хода Фима чувствовала, но вопросов задать не стала. Лишь нервно смяла лямку рюкзака, поглядывая на высокую фигуру кудрявого брюнета, который успел накинуть на плечи кожаную куртку.


Да и во флаере девушка предпочитала помалкивать. Лишь наслаждалась полётом, хоть и на пассажирском месте. Но Ход тоже любил скорость, поэтому полёт флаера был стремительным. Машина носом рвала облака, словно острокрылая птица, стремительно падала вниз, прямо в объятия океана. У Фимы дух захватило от его суровой красоты. Искрящаяся в лучах Атласа водная гладь слепила её, и когда, казалось, столкновение неизбежно, флаер плавно выровнялся, низко летя над бушующими пенными волнами. Юная землянка улыбалась, с любовью оглядывая восхищённым взглядом необъятный простор могущественной стихии. Стальной, серый, древний — именно таким предстал перед ней величественный океан планеты.


На Тошане было прохладнее, чем на Урнасе, и об этом девушка запоздало вспомнила. Она обернулась к Дантэну, оглядывая его с головы до ног.


— А я не взяла ни куртки, ни кофты, — прозвучало с упрёком, на что незамедлительно последовала ответная реакция атландийца.


Тот усмехнулся и важно отозвался:


— Сима, даже не думай, что мне интересны твои проблемы. Я не землянин, а ты взрослая женщина, будь самостоятельной. Придумай что-нибудь, но куртку не дам. Это подарок матери, даже не проси.

— Но я даже защитный костюм не взяла! — уже истеричнее выкрикнула Серафима, глядя на приближающуюся линию берега. — Сион Ход, вы увели меня из библиотеки, не предупредив, что мы полетим на Тошан! Как такое я могла заранее предугадать? Как я буду ходить по планете? У меня же от силы притяжения кишки расплющит! Вы смерти моей хотите?


Ход закатил глаза и протянул раскрытую ладонь.


— Руку дай.


Подчинившись его короткому приказу, Серафима понаблюдала, как атландиец колдует над её тилингом. Выключив экран, он прокомментировал.


— Тилинг будет работать как защитный костюм, проконтролирует заодно общее состояние здоровья. А насчёт одежды, Сима, тут сама. Я в женской моде не силён, особенно в ваших ярких тряпках.


Махнув головой на платье приглушённого оттенка светлой зелени, атландиец скривился.


— Да вы издеваетесь? Я студентка, я не могу тратить кредиты на одежду, которой у меня полно в чемодане, в спальне особняка Тманга.


— Чемодан на досмотре. Так что можно пока прикупить что-то другое.


— Какой досмотр? — опешила Фима.


— Нужно узнать, кто взял коробку с документами на тилинг. Точнее доказать, что это сделал ваш Маратов. На видео с камер спальни этого не видно.


— Камеры везде, что ли, расставлены? Даже в туалете?


— Сим, глупо обижаться на такое. Да и у вас, кстати, так же, как и у нас. Поэтому лучше не расслабляться.



Дантэн тихо рассмеялся, хитро блестя глазами. Заречина так забавно возмущалась.


— Сим, глупо обижаться на такое. Да и у вас, кстати, так же, как и у нас. Поэтому лучше не расслабляться.


— Так же? — не поверила девушка, но когда атландиец кивнул, выдохнула, начиная думать. Ну да, вернее всего так же. Общественные места и туалеты тоже. Мало ли кто в них что творит, и не всегда это безопасно, а Система должна контролировать всех для их же защиты. Но в частном домах? Хотя такой ли он частный? Атландийцы легко приглашают в свои дома посторонних. Иорлик землян расселяет, Ход — Сильнейших, тогда как земляне более закрыты. Мой дом — моя крепость. Гости лишь узкий круг.


А где тогда проживает узкий круг атландийцев — их семья? Ведь и у того и у другого есть родственники, но Серафима могла поклясться, что те живут где-то в другом месте.


— Я выделю тебе небольшую сумму кредитов как компенсацию за беспокойство, но сильно не радуйся, — выдернул из раздумий голос Хода, а девушка задумчиво поглядела на его куртку.


— Сион Ход, а где живут ваши родители? — спросила, прежде чем подумала тактично или нет спрашивать о подобном.


— Далеко на Севере, — ровно отозвался мужчина, даже не обернувшись.


— А вы часто с ними видитесь? — зачем она спрашивала об этом, Фима не могла ответить даже себе. Но что-то было не так в каменном профиле атландийца.


— Редко, — спокойно произнёс Дантэн через пару секунд раздумий, затем обернулся к девушке, прищурившись.


Её эмоции были странными. Опять вместо того что разозлиться, она испытывала к нему что-то другое, тёплое, светлое. И это не жалость, её он мог узнать из сотен оттенков эмоций. Иное совсем. Словно небольшое пламя костра в холоде ночи. Его тепла хватит, чтобы обогреться, начиная с кончиков пальцев рук, затем ладоней.


— Скучаешь по своим? — попытался определить причину её настроения атландиец, так как слышал, о чём она разговаривала с главой клана.


— Конечно, — кивнула девушка. — Я всегда по ним скучаю, когда не рядом. Но я уже взрослая и не должна им мешать наслаждаться жизнью.


— У землян очень сильные эмоциональные привязки. Вам сложно жить в одиночестве. Тянетесь к другим в поисках утраченных связей, заменяете их дружескими, любовными. Никогда не понимал, зачем земляне рвут родительские. Теперь понял — чтобы не мешать наслаждаться жизнью. Оригинально. Всегда считал, что дети — это вполне взрослое взвешенное решение пары, и ответственность за общего ребенка не может тяготить. Но теперь вижу, что земляне думают иначе.


Серафима удивлённо моргнула. Обида за то, что Ход так легко оскорбил её родителей, жгла сердце.


— Мои родители меня любят. И я их люблю.


— Но ты улетела от них, чтобы не мешать наслаждаться жизнью.


— А что не так?


— Разве не ты смысл их жизни? Плод их любви? — совсем вывел из себя девушку атландиец.


— Но это не значит, что я должна сидеть всю жизнь на их шее! Я должна развиваться дальше.


— Но ты порвала с ними нить, поэтому и скучаешь.


— А у вас не так? — решилась на нападки Фима, так как не поняла в чём суть придирок.


— Нет, — мягко улыбнулся он и легко потянул джойстик штурвала на себя, чтобы флаер взмыл вверх перед каменистой грядой берега и мягко приземлился на площадке перед домом Хода.


— Я знаю, что родители мне верят и доверяют моим решениям. Они не сомневаются в моих действиях, так как воспитали меня таким, вложили в меня всё, на что были способны. Одарили своей любовью и гордятся мной, а я ими. Мы хоть и не видимся, но я знаю о них всё. Так и моим родителям известен каждый мой шаг. Это нормально жить своим ребёнком, ведь он смысл жизни родителей, плод их любви. И чем сильнее любовь, тем больше таких плодов. А ты у своих одна? Может потому, что оборвала все нити, и они не помнят каково это — любить свою половинку и гордиться своим ребёнком.


— Ты не прав, — забылась на миг Фима, чувствуя себя виноватой.


Почему-то в словах атландийца слышалась странная правда. Словно он ей в руки дал кристалл, а тот хоть и красивый, но чуждый, необычный. Так и с его словами о родителях — эта истина кололась, так как казалась верной. Хотя не во всём. Но держать её в руках было неприятно, хотелось оправдаться самой и оправдать родителей. Ведь они любили друг друга. Просто старость, просто быт, просто… Фима не знала, если честно, почему она единственный ребенок. Может и вправду так довела их, что они не решились на второго? А может дело в здоровье, ведь тут не угадаешь, пока сама не спросишь, а как спросить? Это же не о погоде полюбопытствовать. Это же интимно.


— Я прав, — отстегивая ремни, отозвался Дантэн, чувствуя горечь, волнами растекающуюся от землянки. Он расстроил её, впервые настолько сильно, задел за живое, за её родителей.


— А если бы я убил твоего деда, ты бы меня возненавидела?


— Что? — удивилась девушка, поднимая глаза от своих рук, посчитав, что ослышалась.


— Представь, что я убил много лет тому назад твоего деда. Ты бы меня возненавидела?


— Как убил? — тут же уточнила Фима, так как собранность в лице атландийца говорила о многом.


В ответ Ход растянул губы в улыбке.


— Интересная ты. Отличаешься от своих. Поэтому тебя и выбрали. Стая не любит одиночек и пытается избавиться от них.


Серафима моргнула, а атландиец отвлёкся на экран тилинга, и площадка под флаером ожила, стала опускаться вниз. Фиме не составило труда провести аналогию и понять к чему вопросы.


— Вы подозреваете Мантьяна?


— Конечно, — отозвался Дантэн, улыбаясь своим мыслям. Сима легко поддавалась ему. Её психика была пластичной и крепкой. Осталось научить её правильно пользоваться серым веществом в её головке.


— Почему? — не унималась девушка.


— Он не знал своего дедушку так же, как и его отец, так?


Серафима кивнула, отстёгивая ремни безопасности и с интересом прислушиваясь к голосу атландийца. Она не ожидала, что он будет с ней так откровенен.


— Ты бы любила своего дедушку, не зная его лично?


Честно мотнув головой, Серафима почувствовала укол совести. Она и сейчас с трудом помнила своего родного дедушку, хотя он и держал её на руках. Но детские воспоминания утратили былую яркость, поблекли и чувства. Хотя она продолжала его любить. А тут другая ситуация.


Девушка поспешила за Ходом, который уже спустился в подземный гараж и направился к лифтам. Вне флаера не было холодно, гараж явно отапливался. Фимка прищурилась, закусив губу, и мысленно усмехнулась, рассматривая широкую спину в кожаной куртке. А ведь кто-то утверждал, что ему не интересны её проблемы, а сам сделал всё, чтобы Фиме было комфортно. Даже деньги решил выделить.


— У Мантьяна, по его словам, очень сильная эмоциональная привязка к дедушке, — через плечо рассказывал атландиец, неспешно шагая, чтобы девушка успела его догнать. — Создаётся впечатление, что дедушка его воспитал с детства, а погиб он совсем недавно. Хотя история давняя, да и непростая.


— Я тоже хотела узнать, почему сион Тманг отдал такой приказ. Корректно будет спросить у него лично в интервью? Или не стоит?


— Твоё право, — равнодушно пожал плечами Ход и вошёл в зеркальную кабину лифта. — Только прежде найти в моих хрониках этот инцидент и посмотри заседание Совета Старейшин. Думаю, вопросы у тебя отпадут сами собой.


Фима тяжело вздохнула, думая, что всё, закончились её минуты, когда Ход с желанием отвечал на её вопросы, но когда двери лифта разошлись в стороны, поняла, почему тот замолчал — их встречали земляне. В гостиной находились несколько представителей Федерации, да ещё и корреспонденты.


ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика

Отборные классические книги

Классика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Библиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории

Любовные романы

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги