Глава 14

Проснулся я поздно, в начале десятого утра. Голова болела точно так же, как в то утро, когда я впервые увидел очаровательную Елену Павловну Старосельскую.

— За квасом сходить, Владимир Сергеевич? — В дверях появился Кондрат. Он сочувственно смотрел на меня, как на малое дитя, упавшее в саду, которому нужна не только реальная помощь, но и родительская ласка.

— Да, — сумел я выговорить и обхватил голову руками. Похоже, вчера мы пили не одно вино.

Квас был холодным и крепким. Он оказал на мой организм оживляющее воздействие. Я даже почти смог сосредоточиться на словах Кондрата, который стоял недалеко от меня и что-то говорил.

— Послушай, братец, — прервал его я. — Повтори ещё разок, что ты сказал.

Слуга укоризненно посмотрел на меня.

— Я говорю, что ваша матушка была бы…

— Стоп, стоп. Хватит. Сам знаю, что сказала бы мне моя матушка, будь она жива. Ты лучше скажи, господин Белевцов проснулся?

— Он уже не только проснулся, но и уехал куда-то по делам.

Я постарался собраться с мыслями. Надо признаться, что тогда я чувствовал себя очень плохо. Я дал себе обещание больше никогда так много не пить. Сдержал я его? На этот вопрос, думаю, отвечать не нужно. Сделаю вид, что я не слышал этот вопрос. Но давайте вернемся к событиям того дня. Квас мне помог более-менее собраться с мыслями. С трудом, но это у меня все-таки получилось.

Следовало отправиться на Невский проспект. Там за Аничковым мостом в Троицком переулке снимает комнату итальянский живописец, с которым мне очень хотелось встретиться.

— Приготовь чистую одежду. Есть не буду. Еду по делам. Ты остаешься здесь, — велел я Кондрату.

Нужно было наконец-то поговорить с Бернарди о его «Купальщицах».


***

Брать экипаж я не стал. Мне захотелось пройтись по улицам Петербурга, подышать его воздухом. Обычно в августе в «Северной Пальмире» становится прохладней, чем в июне и июле, чаще идут дожди, но в этот день на небе туч не наблюдалось, а воздух был почти жарким. День обещал быть по-настоящему летним. Самочувствие мое значительно улучшилось. Вот что делает прогулка на воздухе.

Троицкий переулок был мне известен, поэтому добрался я туда довольно быстро. Чтобы отыскать дом Барышева, мне пришлось обратиться к лоточнику, который указал на двухэтажное деревянное здание. Когда я вошел в него, мне в нос ударил затхлый воздух плохо проветриваемого помещения. В длинном полутемном коридоре виднелись многочисленные двери, а в его конце — лестница на второй этаж.

Мне пришлось остановиться: я не знал в какой именно квартире проживает Бернарди. Следовало у кого-нибудь спросить, ведь не стану же я стучаться в каждую дверь подряд. Но в коридоре было пусто. Я прошелся к лестнице, раздумывая как поступить. Тут дверь одной из квартир открылась, и в коридор вышел среднего возраста мужчина в темном сюртуке.

— Одну минуту, сударь, — окликнул я его. — Скажите, проживает ли здесь итальянец Джорджио Бернарди? Он живописец.

— Второй этаж. Квартира номер четырнадцать, — буркнул он, выходя на улицу.

Ступеньки лестницы громко скрипели. Я молил Бога, чтобы они выдержали мой вес. На втором этаже коридор тоже был длинным и полутемным. Я пошел вперед, изучая номера квартир на дверях. Кое-где рядом с номером квартиры указывалась фамилия проживавшего там жильца. Возле номера четырнадцатой квартиры имя жильца обозначено не было.

Остановившись перед дверью квартиры Бернарди, я громко постучал в нее. Никто на мой стук не ответил. Я подождал некоторое время, потом опять постучал. И вновь никто не отреагировал.

«Спит он, что ли. Или его нет дома?»

Пришлось постучать в третий раз. Опять безрезультатно. Да что ж за невезение такое? Куда подевался этот Бернарди?

Я в некоторой растерянности стоял перед дверью четырнадцатой квартиры, не зная, что теперь предпринять. Видимо, придется выйти на улицу, подождать, когда итальянец соизволит вернуться домой.

Но вместо того, чтобы уйти, я взялся за дверную ручку и надавил на нее. Это получилось как-то само собой, не то чтобы я рассчитывал, что дверь после этого откроется. Кто же в наше время уходя из дома оставляет дверь не запертой? Тем не менее, дверь начала открываться. Живописец почему-то забыл её запереть.

Дверь приоткрылась на несколько аршинов. В квартире было тихо.

Я негромко позвал:

— Синьор Бернарди! Вы дома?

Никто не ответил. Если Бернарди накануне вечером много выпил вина, то, в принципе, он мог и не услышать стук в дверь. Следовало проверить, дома он или нет. Поэтому я распахнул дверь и вошел в небольшую квартирку, в которой было достаточно света, проникающего в нее из широкого окна. Сильно пахло красками.

Итальянца я увидел сразу же. Он лежал на кровати лицом вверх.

— Синьор! Вы спите?

Бернарди не мог мне ответить. Он был мертв.


***

На груди художника виднелось небольшое темно-красное пятно. Мне пришлось приложить усилие, чтобы не выбежать из квартиры. Мертвецов я за свою жизнь повидал достаточно, но они умирали на поле боя или на дуэли. Этот же итальянец умер в своей собственной постели. Кто-то его весьма хладнокровно зарезал во сне.

Подойдя к кровати, я дотронулся до руки убитого. Она совсем окоченела. Это значило, что синьор Бернарди умер сегодня ночью, часов восемь назад. Судя по всему, его убили прямо во сне. Следы борьбы отсутствовали. Кто-то ночью проник в квартиру итальянца и зарезал его. Но зачем? Кто это сделал? Меня поразила эта бессмысленная смерть.

При жизни синьор Бернарди был красивым мужчиной. Женщинам нравится такой типаж — благородные черты лица, волнистые черные волосы, аккуратно подстриженная на итальянский манер небольшая бородка.

Я наступил на что-то твердое. Это был нож. Сам не знаю зачем, но я его поднял с пола. Это был обычный кухонный нож, которым пользуются в любом трактире. Ничего примечательного. Имени убийцы на нем, естественно, выгравировано не было.

— Что это вы тут делаете? — раздался сзади меня громоподобный мужской бас.

У двери стоял огромного роста, как и подобает обладателю громоподобного баса, полицейский пристав, а за его спиной виднелись фигуры ещё нескольких служителей закона.

Пристав внимательно смотрел на меня, а в моей руке был нож. Нож, которым убили Бернарди! Я разжал руку, и холодное оружие приглушенно упало на деревянный пол.

— Так что вы тут делаете, сударь? Отвечайте же! — пристав сделал несколько шагов в мою сторону.

Он ещё не заметил лежавшего в постели убитого Бернарди. Его внимание сосредоточилось на мне и на ноже. Мне стало ясно, что меня легко могут обвинить в убийстве итальянца! Ведь это же меня с ножом в руке застали на месте преступления! И свидетели есть. Зачем я только поднял этот проклятый нож?! Попробуй докажи, что это не я заколол этого несчастного

На моем лбу выступили маленькие капельки пота.

Хорошо зная причуды нашего правосудия, я, долго не раздумывая, бросился как лань, внезапно увидевшая возле себя волка, к окну, согнул левую руку, прикрыв ей лицо, а правую отвел назад за спину, и выпрыгнул на улицу. Не удержавшись на ногах, я покатился по тротуару, сделал кувырок через голову, что у меня получилось совсем не специально, а потом уткнулся лицом в холодный камень. Мой полет закончился.


***

Прыжок из окна сквозь стекло со второго этажа оказался не очень удачным. На левой руке появились два длинных пореза, из которых капала кровь. Никогда раньше я подобных трюков не проделывал, но разве можно до конца знать, на что способен человек в минуту опасности?

— Стой! Стрелять буду! Держите его! — доносились до меня крики пристава.

Будь пристав немного расторопней, он обязательно перехватил бы меня во время моего броска к окну. Однако, это был грузный мужчина высокого роста, не обладавший хорошей реакцией. В общем, его медлительность подарила мне шанс на спасение, и я им поспешил воспользоваться, скрывшись в ближайшем переулке.

Свернув за угол, я тут же достал платок и перевязал порезы на левой руке. К счастью, они оказались не такими глубокими, как мне подумалось вначале. Одежду мою в некоторых местах испачкала кровь, что, конечно, могло привлечь ко мне внимание прохожих. Нужно было быстрей попасть на Большую Литейную в квартиру Белевцова.

Крики пристава и других преследователей слышались недалеко от меня. За мной началась погоня.

«Бежать! Бежать!» — промелькнула как молния мысль у меня в голове.

Больше я не медлил. Собравшись с духом, со всех сил бросился бежать, стараясь оказаться как можно дальше от Троицкого переулка.

Навстречу мне внезапно из дверей двухэтажного каменного дома вышел мужчина. Видимо, он куда-то спешил, так как шел быстро. Я не успел уклониться, и врезался прямо в него. Мы вместе повалились на тротуар, но я тут же поднялся, и, не оглядываясь, побежал дальше. Сбитый мной с ног незнакомец прокричал мне вдогонку какие-то ругательства. Страх подстегивал меня, придавал силы. Страх, что меня поймают и обвинят в преступлении, которое я не совершал. Поэтому я бежал как заяц, которого преследует свора злых гончих.

Вылетев из переулка, я оказался на просторной, многолюдной улице. Мне пришлось перейти с бега на быстрый шаг, чтобы поменьше привлекать к себе внимание. Я петлял среди прохожих, поспешно извиняясь перед теми, которых задевал. Увидев узкий переулок, я свернул в него и опять побежал. Мимо меня мелькали люди, деревья, дома. Они казались мне одинаковыми, серыми и враждебными.

«Быстрей! Быстрей!» — подгонял я сам себя, как будто это была единственная теперь цель в моей жизни.

Вскоре я свернул на тихую улочку, пробежал ещё метров двадцать, после чего остановился и оглянулся. Сзади никого не было. Я постоял несколько секунд, ожидая, что вот сейчас из-за углового дома выбежит пристав со своими помощниками. Однако, никто не появился. Поэтому я, опять перейдя на быстрый шаг, почувствовав огромное облегчение, направился дальше.

Дыхание мое немного успокоилось. Мысли тоже начали приходить в порядок.

«Конечно, пристав меня рассмотрел, — думал я. — Он сможет составить мое описание, более-менее соответствующее действительности. Лоточник, у которого я узнавал дорогу к дому Барышева, тоже даст мое описание. Полиция его обязательно найдет. На первом этаже в доме Барышева мне повстречался мужчина. Он тоже мог меня запомнить. Впрочем, он вряд ли разглядел лицо, так как почти не смотрел в мою сторону. Надо же такому случиться! Искал живого Бернарди, а нашел его труп! Кто его убил? Полиция скажет, что это сделал я. К счастью, мое имя им не известно. А если полиция узнает, что некий господин по фамилии Версентьев искал Бернарди за день до его убийства? В Биргер-клубе, например, им скажут мое имя. Да и сенатор Корсаков знает, что я интересовался итальянцем».

От этих мыслей страх сковал мое сердце. В схватках с французскими кирасирами было не так страшно. Там многое зависело от тебя самого, а в случае с Бернарди я вряд ли смогу доказать свою невиновность. Мне захотелось куда-нибудь подальше уехать, где меня никто и никогда не смог бы найти.


***

Не помню точно как быстро я оказался на Большой Литейной. Память на этот раз меня, к сожалению, подвела. Но этому есть объяснение. Еще не то забудешь, если тебе приходится бежать от погони, когда преследователи наступают тебе на пятки. Мне приходилось быть очень осторожным и петлять по улицам, запутывая следы. Почему? Просто мне иногда начинало казаться, что погоня меня догоняет.

Только увидев дом купца Баскова, я немного успокоился. Оглядевшись по сторонам и ничего подозрительного не заметив, я открыл дверь и поднялся по лестнице в квартиру Белевцова. Его дома не оказалось. Зато меня встретил Кондрат.

Мой внешний вид потряс его.

— Что же это такое, Владимир Сергеевич? — спросил он, бросаясь ко мне.

Кровь, грязь и пыль перепачкали мою одежду основательно. Непонятно, как это меня ещё не остановили на улице из-за такого подозрительно вида. В таком виде меня легко можно было принять за какого-нибудь преступника.

— Принеси воду, чистое белье и одежду, — велел я Кондрату, присаживаясь на стул. — И дай что-нибудь, чтобы царапины перевязать.

Мои руки предательски дрожали, а в ногах чувствовалась слабость. Можно подумать, что я действительно недавно кого-то убил. Инстинкт подсказывал мне, что нужно немедленно уходить из квартиры Белевцова, бежать, затаиться там, где никто меня не найдет, хотя бы на некоторое время.

Но куда идти? Где прятаться? У кого просить помощь? У старых друзей? Нет, только не это. После моей позорной отставки никто из них знать меня не желал.

Надо уезжать из Петербурга. Куда? В Москву? Но если полиция меня начнет искать, то они обязательно проверят и Дягтеревский трактир. В Тамбов к Елене Павловне Старосельской? Ерунда! Это не подходит. Но куда? Не ехать же за границу, в самом деле.

«Кронштадт!» — мелькнула внезапная мысль, и я облегченно вздохнул.

Кронштадт, располагавшийся недалеко от Петербурга, был прекрасным местом для того, чтобы на пару недель исчезнуть, затаиться. В нем меня никто искать не будет. Возможно, за это время полиция задержит настоящего убийцу Бернарди.

Пока я приводил себя в порядок, а Кондрат промывал и перевязывал мои раны, весь план сложился в моей голове. Следовало предпринять некоторые меры предосторожности, коими, как говаривал мой приятель доктор Кесслер, пренебрегают многие преступники, за что, в конечном счете, и получают от правосудия заслуженное наказание. Я, конечно, не преступник, но позаботиться о собственной безопасности счел не лишним.

— Мне надо уехать на неделю или две, — объявил я слуге. — Ты останешься здесь в Петербурге. Собери все наши вещи, дождись Александра Белевцова и передай ему письмо, которое я сейчас напишу. Потом поезжай в Немецкий трактир. Сними там комнату. Обратись к хозяину Дитеру Шнитке. Ты его знаешь. Вот тебе триста рублей, братец. Жди меня в Немецком трактире. Я тебя там отыщу.

Кондрат уронил тазик на пол, вода разлилась во все стороны.

— Нет, батюшка, что хотите делайте, а я с вами поеду. Не оставлю вас одного! Как это можно одному ехать, да ещё в такой ситуации. А кто защитит вас, а? Кто, спрашивается, вас защитит, кроме меня? Только я! Так что давайте и меня берите с собой хоть в Кронштадт, хоть ещё куда.

Мне пришлось призвать на помощь всё свое красноречие, чтобы заставить этого дремучего болвана сделать так, как ему велено. Я кожей чувствовал как утекает в бесконечность время, а Кондрат никак не хотел оставлять меня. Наконец-то я его убедил, пообещав вскоре вернуться и сообщив ему, где буду находиться.

— В Кронштадте остановлюсь в гостином дворе. Если что-то случится — ты сможешь меня там найти. Но я буду не под своим именем, учти! Смотри, чтобы за тобой не следили. А лучше всего сиди в Немецком трактире, да навещай господина Белевцова. У него может быть будут новости для меня. Ты понял?

— Понял, как не понять, — недовольно проворчал мой слуга. — Только вы, Владимир Сергеевич, уж поберегите себя.

Я написал письмо Александру Белевцову, в котором кратко поведал ему о своих приключениях, поблагодарил за гостеприимство и объявил, что вынужден съехать с его квартиры. Я попросил его сообщать мне через Кондрата новости об убийстве Бернарди, если, конечно, таковые будут.

В дорожную сумку я уложил самые необходимые вещи, в том числе и пару пистолетов. Что-то мне подсказывало, что они могут мне пригодиться.

Попрощавшись с Кондратом, у которого был печальный вид оставленной хозяином собаки, я отправился в Немецкий трактир.

Загрузка...