Операции английского флота в мировую войну

ГЛАВА XVII ДАРДАНЕЛЛЫ. ВЫСАДКА ЭКСПЕДИЦИОННОГО КОРПУСА 25 АПРЕЛЯ

Карты 2 и 3

Только около полудня 23 апреля, т. е. через пять недель после последней атаки флотом узкости, ветер начал стихать, и появилась надежда на устойчивую погоду, необходимую для успеха совместной операции. Поэтому де-Робек отдал в соответствии с разработанным планом распоряжение приступить с заходом солнца к отправке пловучих средств. Днем было выслано 5 аэропланов для бомбардировки штаба на Майдосе. Взрывов интендантских складов не наблюдалось, но несколько строений было разрушено, самолеты возвратились благополучно[118]. Гидросамолеты также ходили в разведку и доставили последние сведения о неприятельских укреплениях и батареях.

Прежде всего требовалось доставить к якорному месту к северу от Тенедоса 12 лихтеров для двух южных участков. С заходом солнца они вышли на буксире транспортов, на которых были посажены два головных батальона для участков «W» и «V» и один батальон для бухты Морто. За транспортами следовал адм. Уимз на Euryalus с л. к. Implacable и Cornwallis. Туда же вышли River Clyde и буксирные пароходы с пловучими пристанями. В продолжение следующего дня группами вышли остальные транспорты. Место рандеву для 29-й дивизии находилось у входа в пролив; для Анзакского корпуса — около Мыса Кефало, на острове Имброс, а для королевской флотской дивизии — к западу от острова Ксерос. Подвести к назначенному месту в темноте в тесном водном районе каждый отдельный отряд со всеми многочисленными лихтерами, буксирами и пловучими средствами, не нарушая общего порядка и не мешая тому или иному отряду, представлялось делом нелегким. Вряд ли в прошлые времена флоту приходилось решать подобную задачу. Одних только английских транспортов было более 60, траулеров свыше 30, не говоря уже о буксирных и других вспомогательных судах. Число военных кораблей, включая миноносцы и подводные лодки, достигало 90 вымпелов, общее число всех судов, принимавших участие в операции, надо считать не менее 200.

24 апреля Гамильтон со штабом перешел с транспорта Arcadian на л. к. Queen Elizabeth. В этот день первой двинулась в путь флотская дивизия и корабли прикрытия, стоявшие на о. Скирос. Этим кораблям приходилось итти дальше всех, так как им было приказано следовать в обход, чтобы они не мешали группе кораблей, шедших с Мудроса. С первыми лучами рассвета корабли оставили гавань Требуки и пошли к месту рандеву, проложив курс западнее Лемноса, Имброса и Самотраки. Первые эшелоны французской дивизии, предназначенные для Кум-Кале, вышли на Мудрос тремя днями раньше. На Мудросе движение началось в 10 ч. у.; первыми вышли к Текке-Бурну крейсеры Sapphire и Amethyst с двумя транспортами с частями шотландцев и плимутской морской пехоты для участка «Y». Затем вышла группа транспортов с боевыми припасами к рандеву в 20 милях к югу от Мудроса, откуда с наступлением темноты они должны были перейти ко входу в пролив. Около 2 часов, когда вышедшие ранее корабли достаточно отошли, адм. Тэрсби повел свой отряд с австралийцами и новозеландцами, головные батальоны которых были посажены на трех кораблях прикрытия, а остальные — на четырех транспортах. Эта эскадра шла к месту рандеву в 5 милях к западу от Габа-Тепе; транспорты с остатками Анзакского корпуса должны были собраться на Имбросе у мыса Кефало.

В 3 ч. 30 м. вышли 6 транспортов 29-й дивизии с батальонами второй очереди, высадка которых должна была состояться только тогда, когда головные батальоны будут уже на берегу. Остальные транспорты этой дивизии предполагалось отправить лишь на следующий день. Французская эскадра, чтобы не забивать гавани, стала на рейде. На ней ни разу не производили десантных учений, и адм. Гепратт в последнюю минуту решил воспользоваться случаем и сделать примерную высадку. Результаты показали, что как кораблям за исключением Аскольда, так и войскам надо еще многому научиться. Однако, времени для подготовки не оставалось, и в 9 ч. в. французы вышли к Тенедосу, куда уже направлялись и их остальные корабли. С наступлением темноты все английские группы транспортов или пришли в места рандеву или находились поблизости от них. Однако, все еще нельзя было быть уверенным в возможности осуществить операцию.

Барометр снова начал падать, днем развело значительное волнение, затруднявшее буксировку лихтеров, луна взошла в облаках, не суливших хорошей погоды. Но затем ветер неожиданно стал стихать, и после полуночи наступил полнейший штиль. Опасения рассеялись. Транспорты с кораблями прикрытия и миноносцами подходили к назначенным местам. В полной тишине, не показывая ни одного огня, Виймисс начал пересадку трех головных батальонов с транспортов на Euryalus, Implacable и Cornwallis. Такой маневр проделывался ранее неоднократно и прошел совершенно гладко. Все три корабля без опоздания двинулись к назначенным местам высадки.

В 4 ч. 30 м. у. (25 апреля) кап. 1 р. Грант (Canopus) с морской дивизией находился у острова Ксерос в готовности начать демонстрацию. Эскадра стала на якорь вне досягаемости огня с берега, и Грант послал Dartmouth и Doris бомбардировать булаирские укрепления. Траулеры под прикрытием их огня пошли тралить бухту Бакла, чтобы произвести впечатление, что высадка предполагается к северу от линии укреплений.

Турки молчали, и Canopus, присоединившийся к бомбардировке, не заметил никаких следов неприятеля. Миноносец Kennet с несколькими сухопутными офицерами прошел вплотную к берегу и произвел рекогносцировку всей бухты, но и он не обнаружил неприятельских войск. Один только раз миноносец привлек внимание какого-то полевого орудия. Гидросамолет, поднимавшийся с Doris, донес, что неприятель оставил линии укрепления. В то время казалось, что демонстрация не повлияла вовсе, или очень мало, на отвлечение неприятельских сил от места фактической высадки; однако, впоследствии выяснилось, что ею было достигнуто все то, чего желал де-Робек. Эффект ее действий сразу же сказался на диспозиции Лиман-фон-Зандерса. Читатель помнит, что четыре дивизии 3-го корпуса Эссад-паши, которым была вверена оборона укреплений полуострова, были разделены на две группы; одна находилась севернее Булаирского района, другая южнее равнины у Килии. Корпусный штаб стоял у Галлиполи. В этом районе были расположены 7-я и 5-я пехотные дивизии; последняя целиком находилась в Галлиполи за исключением одного полка, выделенного для защиты побережья от бухты Ейльмер до конца залива, а 5-я дивизия держалась в резерве в деревне Иени-Киой, в 3 милях от северного берега и 12 милях западнее булаирских укреплений. Южная группа позади Килийской равнины состояла из частей 9-й пехотной дивизии, штаб которой стоял в Майдосе. Тут же ранее были расположены те два батальона этой дивизии, которые ушли после нашего воздушного налета 23 апреля. Четыре батальона занимали побережье от Сувлы до бухты Морто. Остальные войска дивизии были в резерве плоскогорья Килид-Бахр. Между северной и южной группами находилась вновь сформированная 19-я дивизия, не вполне еще укомплектованная артиллерией. Она составляла резерв и стояла в Богхали, в 4 милях севернее Майдоса. Один батальон был выдвинут для замыкания береговой линии наблюдения между бухтой Эджельмер и Сувлой. Эта диспозиции указывает, что ген Зандерс считал район Булаира наиболее вероятным и самым опасным для себя местом высадки. Во всяком случае нам известно, что как только транспорты с морской дивизией появились у берега, Зандерс отправил 7-ю дивизию из Галлиполи по центральной дороге на сев. — восток, т. е. по направлению Булаира, и приказал Эссад-паше спешить в Майдос и вступить в командование южной группой. Сам же немецкий главнокомандующий принял непосредственное командование северной группой и в течение 24 час. оставался на одной из высот поблизости от центральных укреплений Булаира[119].

В результате этих распоряжений, в районе Габа-Тепе — в 30 милях к югу от Булаира — в момент высадки анзакских войск оказался лишь один батальон 9-й дивизии, той самой, на которую возлагалась оборона всего района фактического места высадки[120]. У Габа-Тепе дела шли успешно. На этом участке войска высаживались первыми, причем только здесь высадка начиналась до рассвета.

Разработка деталей операции была поручена адм. Тэрсби и ген. Бердвуду, и они предусмотрели все, чтобы избежать заминок, могущих произойти в темноте. Triumph был послан, чтобы стать, соблюдая тишину, на якорь в точном месте рандеву, в 5 милях западнее Габа-Тепе, с приказанием показать слабый световой сигнал в случае, если от него это потребуют. В полночь подошел Тэрсби с головными частями 3-й австралийской бригады в числе 1 500 человек, составляющих передовое охранение и посаженных на три корабля прикрытия — Queen, London и Prince of Wales. Остальные части бригады, в числе 2 500 человек, за два часа до этого были размещены на Имбросе на шести миноносцах и присоединились к адмиралу в 1 ч. 30 м. н. Транспорты с главными силами стояли на якоре мористее, ожидая конца высадки авангарда. Когда миноносцы с войсками начали подходить к флагману, войска линейных кораблей в полной тишине были посажены на шлюпки. Соблюдение тишины являлось первейшей необходимостью. Ясная ночь и спокойное море содействовали успеху посадки, но надежды захватить врага врасплох не было. Луна ярко светила позади эскадры, и турецкие часовые не могли не заметить силуэты кораблей. В 3 ч. н. луна зашла, и адмирал приказал начинать. Корабли прикрытия 5-узловым ходом тихо тихо двинулись к берегу, имея каждый на траверзе 16 шлюпок на буксире четырех паровых катеров, по четыре шлюпки у каждого. Позади шли миноносцы со вторыми эшелонами.

Место высадки было назначено севернее Габа-Тепе. Бердвуд считал, что этот пункт, как наиболее скалистый и неприступный, меньше других привлечет внимание турок. Ближе к мысу на близком расстоянии он оказался, однако, менее грозным. Там виднелась полоска отлогого берега и тропинки, ведущие к первому препятствию — горному кряжу Сари-Баир. Хотя эта полоска могла легко обстреливаться непосредственно с Габа-Тепе, все же было решено рискнуть и высаживаться именно здесь. Правый фланг десанта, у которого находился флагманский корабль (Queen), должен был высаживаться в 4 каб. севернее мыса; центр (Prince of Wales) на 4 каб. севернее правого фланга, а левый фланг (London) в таком же расстоянии от центра.

Каждая группа имела специальный корабль поддержки, который, оставив свои шлюпки с кораблями прикрытия, шел в указанное ему место по диспозиции. Triumph стал в 12 каб. к западу от Габа-Тепе; Bacchante в 10 каб. против центра, а Majestic севернее их, в одной миле от Рыбачьего поселка. Этот корабль должен был не допускать подхода турецких подкреплений.

Со своей позиции Majestic мог обстреливать перекресток дороги Биук-Анафарта с шоссе из Рыбачьего поселка в Сувлу, а также высоты, непосредственно примыкавшие к месту высадки левого фланга. Вскоре после 3 ч. 30 м. н., когда корабли прикрытия подошли на 2―3 мили к берегу, они застопорили машины, и паровые катера со шлюпками на буксире двинулись вперед. Наступил критический момент операции, и здесь-то сказалась разумность требования морского командования не производить высадки ночью. В темноте шлюпки начали путаться, одни буксиры пересекали курс другим, рулевые паровых катеров теряли направление.

Никаких приметных знаков на берегу, конечно, нельзя было устроить; приходилось править на-глаз, и катера с буксирами течением относило к северу. Делая все возможное, шлюпки с десантом продолжали свой путь. Всякие разговоры были запрещены, и мертвая тишина нарушалась лишь равномерным шумом винтов катеров.

Ввиду того, что берег не обнаруживал никаких признаков жизни, с каждой минутой возрастала надежда, что неприятеля удастся захватить врасплох. В 4 ч. у. в первых лучах рассвета показались очертания прибрежных высот; до берега оставалось не более полукабельтова. В 4 ч. 10 м. последовало приказание отдать буксиры, и шлюпки пошли под веслами.

Вдруг картина резко изменилась. В тусклом свете начинающегося утра турецкие часовые заметили приближавшуюся опасность. Звук выстрела прорезал тишину, и прежде чем передние шлюпки коснулись берега, десант оказался под сильнейшим ружейным и пулеметным огнем. Но шлюпки не остановились. Одна за другой притыкались они на мелководье, причем солдаты прыгали в воду, доходившую местами до пояса. Спотыкаясь и падая на гладких скользких камнях, покрывавших дно, люди бежали к берегу. Увы, они встретили здесь совсем не то, чего ожидали. Шлюпки оказались не в назначенном пункте, а на полторы мили севернее, у узкой песчаной полосы в 500 сажен длиною между Ари-Бурну и Рыбачьим поселком, т. е. в самом неудобном месте побережья. Вместо отлого берега и горных тропинок десант встретил обрывистый берег и песчаные возвышенности в несколько сот футов высотою. К довершению затруднений, подходя в темноте, катера с буксирами перепутали свои места, благодаря чему батальоны были разрозненны. Однако, австралийцы не дрогнули. Бросившись на землю, чтобы примкнуть штыки и скинуть ранцы, люди, по первой же команде, вскочили на ноги и с криками «ура» кинулись вперед. Невзирая на сильный огонь, они смело взбирались по склонам и через несколько минут были на вершине горы. Неприятель бежал.

Для молодой, недавно сформированной части, до последней минуты уверенной, что она не встретит затруднений, достигнутый результат не оставлял желать большего, в особенности, принимая во внимание происшедшую путаницу с батальонами и ротами.

За высадкой наблюдали с Queen Elizabeth де-Робек и Гамильтон. Ночью флагманский корабль покинул якорную стоянку у о. Имброс и подошел к месту высадки анзакцев. Впечатление от высадки сложилось настолько благоприятное, что де-Робек решил не задерживаться здесь и пошел к мысу Хеллес Правда, положение анзакского корпуса было пока довольно непрочным, но помощь уже приближалась.

Когда адмирал Тэрсби услышал первые выстрелы и стало достаточно светло, чтобы убедиться, что шлюпки с авангардом достигли берега, он немедленно приказал миноносцам итти вперед и высаживать вторые эшелоны. Хотя при приближении к берегу миноносцы попали под оживленный шрапнельный, пулеметный и ружейный огонь, но уже в 5 ч. 30 м. они высадили свои войска и пошли к транспортам, чтобы взять главные силы десанта. Транспорты в это время приближались к берегу. По всему было видно, что неприятель держится наготове и собирается оказать серьезное сопротивление, не выжидая дальнейших событий. Как только транспорты вошли в район действия полевых турецких батарей, их встретил столь сильный огонь, что адмирал приказал транспортам остановиться и укрыться за линейными кораблями. Однако, один из транспортов — Galeka с 7-м австралийским батальоном — успел пройти слишком далеко и уже высадил людей на своих шлюпках на берег. Произошло ли это по ошибке или по собственной инициативе — неизвестно, но во всяком случае это принесло большую пользу. 7-й батальон высадился на левом фланге и вскоре после кратковременной борьбы захватил окоп, откуда противник обстреливал анфиладным огнем все побережье за Рыбачьим поселком. С захватом этого поселка прекратился наиболее сильный огонь, поддерживаемый турками по ранее высадившимся войскам. Остальные транспорты подошли, как было указано, и, несмотря на неизбежную задержку, в 7 ч. 20 м. у. на берегу уже находилось 4 000 человек, а с прежде высадившимися — 8 000 человек. О какой-либо диспозиции пока что не могло быть и речи, и части, попадая на берег, спешно направлялись в наиболее угрожаемые пункты. Ошибка, которая произошла при подходе первых шлюпок, не только не принесла вреда, но скорее оказала пользу. Вынужденные высадиться севернее, чем предполагалось, войска хотя и оказались на чрезвычайно неудобной полосе берега, зато миновали грозные окопы, защищавшие намеченный пункт высадки. Однако, огонь из этих окопов наносил большие потери. Особенно убийственный шрапнельный огонь поддерживался со стороны Габа-Тепе, и адмирал послал крейсер Bacchante с приказанием приблизиться к берегу и постараться сделать возможное. Командир крейсера, кап. 1 р. Бойль, на приказание флагмана ответил в духе традиций старого флота, понимая указание адмирала как требование сблизиться с противником вплотную. Назойливая батарея была, повидимому, установлена во впадине позади утеса, и Бойль решил приблизиться к берегу настолько, чтобы ее открыть. Давая машинам самый малый ход, он двигался вперед, пока форштевень крейсера не коснулся дна. Открыв огонь всем бортом, он заставил замолчать батарею.

При поддержке Bacchante и остальных кораблей головные части десанта в 8 ч. 30 м. успели продвинуться на милю внутрь полуострова и окопаться в ожидании высадки главных сил. Необходимость скорейшей поддержки ощущалась весьма остро. По первой тревоге двум турецким батальонам, выгнанным из Майдоса нашим воздушным налетом, было приказано выступить к угрожаемому пункту. Благодаря близкому расстоянию от места их новой стоянки, они уже успели перевалить центральную возвышенность и спускались для контратаки. На море также произошла заминка. В тот момент, когда главные войска начали грузиться на шлюпки, между транспортами стали ложиться не только тяжелые гаубичные снаряды, но и снаряды с Тургуд-Рейса[121], обнаруженного воздушной разведкой стоящим в проливе у Майдоса. Транспорты получили несколько попаданий, и им пришлось снова отойти. Линейные корабли тоже перешли и стали несколько севернее и ближе к месту высадки. Затем транспорты снова приблизились, так как Triumph, стреляя через полуостров, принудил турецкий корабль сняться с якоря и подняться выше по течению. Остальные корабли прикрытия заставили замолчать гаубичные батареи, и к 9 ч. 30 м. высадка шла полным ходом. Она подвигалась настолько успешно, что все три бригады австралийской дивизии (12 000 человек) и две батареи индийской горной артиллерии были на берегу уже около 2 ч. д. Все это время турки подвозили подкрепления, и положение головных частей, старавшихся удержать блестяще захваченные позиции, становилось с каждым часом все тяжелее и тяжелее. Несмотря на огонь кораблей, противник засыпал австралийцев шрапнелью. Команды миноносцев, прислуга катеров и гребцы шлюпок оставались на своих опасных местах, хотя и были беззащитны и беспомощны, все время напрягали усилия, чтобы облегчить положение своих товарищей на берегу; но никто, кроме этих войск, не знал, чего стоит работа моряков. «Я не нахожу слов, достойных обрисовать поведение моряков…» — писал генерал Бердвуд.

Пока происходили описываемые события, высадка на участке «Y» — в 10 милях южнее — шла своим чередом. В 2 ч. 30 м. н. на рандеву, в 4 милях западнее участка «Y», две роты шотландцев, составлявших авангард головных частей, были пересажены на 4 траулера, находившиеся при эскадре. Остальные роты шотландцев и одна рота валлийцев остались на крейсерах Sapphire и Amethyst, а Плимутский батальон морской пехоты — на транспортах. В 4 часа, когда еще было совершенно темно, траулеры в строе фронта пошли вперед. Каждый тральщик вел на буксире шесть шлюпок; на флангах держались Sapphire и Amethyst. В 10 каб. от берега оба крейсера заняли места по диспозиции для поддержки огнем своей артиллерии флангов высаживающихся частей. Л. к. Goliath стал в 20―25 каб. от берега. Ожидалось, что высадку удастся произвести неожиданно; рассвет уже почти наступил, на берегу не наблюдалось никаких признаков жизни, и кругом царила абсолютная тишина. Неожиданно в 5 ч. загремела сильная канонада с кораблей, стоявших у оконечности полуострова, давая знать, что началась главная высадка. Траулеры уже коснулись грунта, и войска сидели в шлюпках. В одно мгновение весла были опущены в воду и шлюпки ринулись к берегу, где попрежнему все было тихо. Шотландцы высадились в полном порядке, не встретив никакого сопротивления. Песчаный берег был покрыт скалистыми возвышенностями, футов в 200 высотой. Разведчики по тропинкам быстро вскарабкались наверх и донесли, что неприятеля не видно. Нападение врасплох удалось вполне. Турки ожидали десант в полутора милях южнее и укрепились там, на участке «Y» никаких укреплений не было. Сейчас же после высадки авангарда транспорты с морской пехотой получили приказание приблизиться. Траулеры тем временем вернулись к крейсерам за остальными головными частями, и в 6 часов последние присоединились к занимавшему высоту авангарду, не потеряв ни одного человека и не встретив никакого сопротивления. Траулеры снова вернулись, чтобы перевезти морскую пехоту. Как только все части пришли в порядок, командир батальона — полковник Матьюз, командовавший десантом, дал сигнал прекратить обстрел нижнего конца лощины Голли (Gully), так как решил продвинуться по берегу вдоль подошвы холмов, чтобы соединиться с десантом, назначенным к высадке на участке «X». Для облегчения задачи часть войск была направлена на другую сторону лощины для занятия холма, расположенного несколько в стороне и господствовавшего над дорогой из Критии в Седд-ул-Бахр. Высланные отсюда разведчики прошли до самой Критии, не встретив ни турецких, ни наших войск.

Высадка на участке «X» была столь же успешна. Операция на этом участке составляла часть главной высадки, и десант был здесь многочисленнее. В состав его входили два батальона королевских стрелков, батальон пограничного полка и рабочая команда батальона Энсона флотской дивизии в числе 50 человек. Головная часть десанта (батальон стрелков) подошла на Implacable, остальные войска шли на транспортах и должны были быть перевезены на траулерах, состоящих при эскадре. В 4 ч. у. Implacable медленно направился к берегу, имея на буксире шлюпки с двумя головными ротами, две другие роты находились на траулерах. На этом участке не приходилось думать о том, чтобы подойти незамеченными. Успех высадки, в первую очередь, зависел от действенности артиллерийского огня Implacable, и командир его был готов пойти на любой разумный риск, могущий обеспечить достаточно сильный удар. Очень скоро стало очевидным, что от Implacable потребуется максимум усилий. Со скалистых берегов начался сильнейший обстрел. Подойдя на пятисаженную глубину, Implacable отдал якорь и, вытравив только полторы смычки каната, с 2½ каб. открыл огонь всем бортом через головы идущих на буксире шлюпок с десантом. 305-мм и 152-мм орудия стреляли по прибрежным скалам и берегу, а 76-мм — по возвышенности, находящейся слева, откуда ружейные пули долетали на палубу. Командир Dublin, тоже обстреливавшийся ружейным огнем противника, присоединился к Implacable. Стрельба судов продолжалась до последней возможности, т. е. пока шлюпки не сели на грунт. Без поддержки с моря десант понес бы большие потери, так как место высадки представляло собой узкую полосу, длиной не более 200 м, окруженную отвесными скалами, но огонь Implacable оказался столь действительным, что весь батальон высадился без потерь. Турки отступили, и лишь отдаленные ружейные выстрелы давали знать об их присутствии.

Когда высадка закончилась, на Implacable дали орудиям большой угол возвышения и открыли заградительный огонь, продолжавшийся до тех пор, пока с Euryalus (флаг адм. Уимза) не пришло сообщение, что перелеты ложатся очень близко от войск, высаживающихся на южном побережье. После этого, в согласии с полученными ранее инструкциями, командир Implacable отошел на позиции в 15 каб. от берега, где стал на якорь, в то время как траулеры принимали с транспорта главные силы. Ни на одном из участков высадка не прошла столь блестяще. Проходивший от Габа-Тепе к южному побережью адм. де-Робек, узнав о результатах действий Implacable, передал сигналом командиру «свое удовольствие», сообщая при этом, что считает высадку образцовой. Достигнутые успехи, по мнению адмирала, в значительной степени были результатом не только стрельбы Implacable, но и тщательного обучения десанта на Мудросе.

Поддержка Implacable получила должную оценку войск. Солдаты переименовали участок «X» в участок Implacable, и название это так за ним и осталось. Впоследствии из турецких источников стало известно, что нигде обстрел берега не был столь действительным, как на этом участке.

Действия на южном участке, вынудившие Implacable прекратить стрельбу, носили иной характер. Турки ожидали главную атаку именно здесь и тщательно подготовились к отражению высадки, причем конфигурация берега вполне этому благоприятствовала. На южной оконечности полуострова возвышались три холма — высота 114 фут., высота 138 фут. и высота 141 фут, расположенные за тремя выступами побережья: мысами Текке-Бурну, Хеллес и Седд-ул-Бахр. Горы между Текке-Бурну и мысом Хеллес прорезала долина, переходившая около береговой черты в пляж, покрытый мелким песком. Пляж этот, известный под названием участка «W», начинался у подножия мыса Текке-Бурну и тянулся до отвесных скал мыса Хеллес. Длина его была около 350 м, ширина около 40 м. Таким образом, над участком командовали с флангов неприступные возвышенности, а берег между ними поднимался отлого кверху и представлял большие удобства для устройства анфиладных окопов. Гамильтон совершенно справедливо считал этот участок западней. И действительно, все созданные здесь природой оборонительные возможности были использованы немцами целиком с присущим им знанием дела. По всему пляжу тянулся ряд проволочных заграждений, заходивших также и в воду. Кроме того, на берегу были заложены фугасы, а на подходах к берегу были поставлены мины. Возвышенная часть берега в глубине была изрыта окопами, на флангах заграждений стояли пулеметы, укрытые в скалах. Над прибрежными скалами командовали возвышенности, не менее сильно укрепленные. Особенно неприступен был берег, расположенный восточнее мыса Хеллес, получивший название участка «V». Здесь береговая полоса была еще уже, чем на участке «W». Побережье образовывало амфитеатр, ограниченный с востока скалами, на которых лепилась деревня Седд-ул-Бахр, а с запада — склонами высоты «138 фут.», близ которой стояли полуразрушенные укрепления форта № 1. С холма высотой около 100 фут. спускались террасами поросшие травой скалы, образуя как бы естественный гласис. У самой воды тянулись песчаные дюны высотой в 4 фута. Эта естественная преграда являлась единственным местом, где высадившиеся войска могли укрыться от пулеметного и ружейного огня противника. Но чтобы добраться до него, приходилось преодолеть массу проволочных заграждений и фугасов.

Взять штурмом подобную позицию было, конечно, немыслимо без предварительной подготовки огнем. Это обстоятельство, помимо чисто морских трудностей ночной операции, и заставило Гамильтона отказаться от намерения высаживать десант ночью. Произведенные незадолго до того опыты стрельбы кораблей по проволочным заграждениям дали неутешительные результаты, а состояние погоды в день высадки не предвещало увеличения шансов на успешность стрельбы. С рассветом полуостров окутало утренней дымкой, которая покрыла пеленой все береговые предметы. Когда же был дан сигнал об открытии огня, выходящее солнце оказалось как раз позади гор, и берег оставался в тени. При таких условиях стрельба в цель и воздушная корректировка были невозможны. Тем не менее около 5 ч. у. орудия гремели со всех кораблей.

В одной миле мористее участка «W» стоял линейный корабль Swiftsure под флагом адм. Никольсона, эскадра которого прикрывала высадку, а в таком же расстоянии от участка «V» стоял л. к. Albion. Почти целый час они обстреливали возвышенности побережья и лощину, над которой господствовали высоты Текке-Бурну и Хеллеса, но безуспешно; стрельба велась в темную. В 5 ч. 30 м., когда должна была начаться высадка, береговая полоса совершенно окуталась дымом и мглой, и Albion пришлось прекратить стрельбу. Однако, буксиры с шлюпками еще не показывались, и Albion снова открыл огонь. Десант запоздал.

В 4 ч. Euryalus посадил на шлюпки находившиеся на нем три роты Ланкаширского батальона и один взвод из батальона Энсона. Четвертая рота этого батальона должна была прибыть на Implacable. Время посадки вполне совпадало с расписанием, но неожиданно сильное течение и слабость машин некоторых паровых катеров сильно замедлили движение десанта. Только в 5 ч. 50 м. Euryalus, эскортируя шлюпки, миновал Swiftsure, который в этот момент усилил огонь, продолжая стрельбу, пока десант не подошел вплотную к берегу.

Euryalus застопорил машины в 7 каб. от берега и, став севернее Swiftsure, присоединился к бомбардировке. Огонь удерживал турок в окопах и укрытиях, и они молчали, пока десанты подходили. Но как только буксиры были отданы и корабли прекратили бомбардировку, противник открыл убийственный огонь из пулеметов, бомбометов и винтовок. Прежде чем шлюпки коснулись грунта, они оказались переполненными убитыми и ранеными; преграждающие путь проволочные заграждения стояли почти нетронутыми. Тем не менее десант не остановился. Под ногами выскочивших вперед людей начали взрываться фугасы, ружейный огонь все усиливался, многие падали на проволочных заграждениях. За ними бежали следующие, но также падали, и казалось, что дело проиграно. Но это было не так. У западного конца берега, у подножия Текке-Бурну, были расположены скалы, к которым и направились шлюпки с левофланговой ротой (4-й). Благодаря умелому и ловкому управлению шлюпками удалось не только пристать благополучно, но и избежать перекрестного ружейного огня. Понеся незначительные потери, рота выскочила на берег и захватила врасплох один из окопов, откуда противник продольным огнем обстреливал всю береговую полосу участка. В то же самое время приблизились корабли, и картина изменилась. Помощь кораблей и фланговый огонь четвертой роты дали возможность трем первым ротам — вернее их остаткам — прорваться через проволоку и фугасы и собраться для штурма высот.

«С переднего мостика Euryalus, — писал адм. Уимз, — было видно, что невозможное все-таки совершилось; через несколько бесконечно долгих минут не оставалось сомнения, что берег наш. Вряд ли кому-либо выпадала судьба быть свидетелем большего проявления героизма». В эти славные минуты матросы, сидевшие на веслах, совершенно беззащитные, несли громадные потери, но стойко исполняли свои обязанности, не помышляя об отступлении. Хотя на некоторых шлюпках оставалось не больше двух гребцов на весло, все шлюпки, переполненные ранеными и убитыми, медленно, но верно шли за второй волной десанта. Тем временем остатки доблестных ланкаширцев под прикрытием огня кораблей, продолжавших бомбардировку, начали продвигаться по склонам возвышенностей. К 9 ч. 30 м. были высажены еще войска, чтобы поскорее использовать удачу на участке Implacable; поэтому можно было ожидать скорого соединения обеих групп, высаженных по обе стороны Текке-Бурну. Однако, никаких признаков поддержки войск с участка «V» не наблюдалось.

При высадке на участке «V» было проявлено не менее отваги, но успех оказался за пределами человеческих сил. Опасность предстоящей операции вполне учитывалась, поэтому численность войск была больше и методы иные. Так же, как и на участке «W», первый эшелон войск — три роты дублинских стрелков и взвод из состава одного из матросских батальонов флотской дивизии — высаживался со шлюпок, которые шли на буксире шести паровых катеров. Но остальные войска должны были итти на угольщике River Clyde и высаживаться непосредственно под самым Седд-ул-Бахром. Десант на River Clyde состоял из частей Мюнстерского и Хемпширского полков, роты дублинцев, роты сапер и взвода матросов, всего около 2 500 человек. План действий, разработанный кап. 2 р. Унвином, руководившим оборудованием угольщика, давал надежду на благоприятные результаты задуманного способа высадки.

Начало всей операции было назначено на 6 ч. у., когда River Clyde должен был отделиться от Albion и итти прямо к берегу. Но и на этот раз шлюпки запоздали. Вступивший в командование River Clyde кап. 2 р. Энвин запросил сигналом, может ли он итти, но получил приказание трогаться лишь тогда, когда шлюпки отвалят, а выбрасываться на берег лишь после того, как высадятся войска со шлюпок.

Шлюпки подошли только через полчаса. Командующий десантом River Clyde хотел итти вперед, но Энвин задерживался, поджидая, пока шлюпки не подойдут к берегу. В 6 ч. 44 м. они настолько приблизились, что Albion перенес огонь на возвышенности. В этот момент десант отвалил, причем правофланговые шлюпки с полуротой дублинских стрелков направились к изгибу берега у Седд-ул-Бахра, средние — к промежутку берега между River Clyde и Седд-ул-Бахром, а левофланговые — западнее последних. Противник не подавал признаков жизни, и шлюпки медленно продвигались вперед. Но тишина продолжалась не более пяти минут. Как только катера отдали буксиры и гребцы взялись за весла, противник открыл еще более убийственный огонь, чем на участке «W», так как конфигурация берега не позволяла действовать противнику во фланг. Через несколько минут почти все люди в шлюпках были перебиты и изранены. Некоторые шлюпки беспомощно дрейфовали по течению, оставшиеся в живых люди прятались за борт, стараясь укрыться от пуль. Почти не было шлюпки, в которой не было бы раненого, а в одной — остались в живых только два человека, одна же шлюпка вовсе исчезла с поверхности воды. Десант был фактически уничтожен целиком, и только одиночным солдатам удалось доплыть до берега, проползти под проволочными заграждениями и залечь под дюнами.

Спасти положение мог лишь успех высадки с River Clyde. Пароход приближался в урагане снарядов азиатских батарей турок, буксируя шаланду и лихтеры. Огонь не смутил командира. Смело и уверенно вел он свое судно и совершенно точно встал в назначенное место. К несчастью, глубины, показанные на карте, не соответствовали действительности, и шаланда сразу же села на мель, не будучи в состоянии пройти вперед. Передний лихтер, который надо было подтянуть к берегу, чтобы образовать пловучую пристань между ним и шаландой, понесло ветром влево. В предполагаемой пловучей пристани образовалась «прореха»; люди на шаланде и лихтере были быстро перебиты, и поправить дело казалось невозможным.

Прекрасно разработанный план не удался. Но ни моряки, ни их сухопутные товарищи не собирались бросать борьбу. Командир River Clyde и за ним несколько человек быстро спустились по трапу и, стоя по пояс в воде посреди падающих снарядов, начали распоряжаться, стараясь направить лихтеры на места и наладить пристань. Через пять минут «благодаря исключительно доблестной работе моряков», как говорится в историческом журнале штаба бригады, «лихтеры удалось поставить в более или менее сносное положение». Один из лихтеров остановился справа под носом у парохода, и капитан Гендерсон храбро повел свою роту мюнстерских стрелков. Под сильным огнем солдаты по трапам спускались на лихтеры, перепрыгивали с одного на другой и бежали на шаланду, соскакивая затем в воду. Немногим удалось добраться до шаланды, а еще меньшему числу до берега. Из высадившихся набралось не более взвода.

За ротой Гендерсона сейчас же пошла еще одна рота. Ей удалось добраться до шаланды, но налетевшим шквалом ее отнесло на глубокую воду. Не смущаясь этим, ротный командир кап. Геддс кинулся в воду и доплыл до берега, но те из солдат, которые последовали его примеру, утонули под тяжестью амуниции. Оставшимся на River Clyde не было другого выхода, как ждать.

Положение казалось безвыходным, но кап. 2 р. Энвин не считал себя побежденным и целый час продолжал свою отчаянную работу. Ни он, ни его люди, конечно, не просуществовали бы и пяти минут, не будь на полубаке парохода пулеметов, поставленных туда по его мысли. Пулеметы поддерживали такой меткий огонь, что турки не рисковали высовываться из окопов. Без них все люди, работавшие в воде и перескочившие на лихтеры, были бы перебиты до последнего.

К 8 ч. пловучий мост был снова наведен. Пулеметы с полубака не умолкали, и майор Джарет повел еще одну роту. Увы, участь ее не отличалась от участи первых двух. Большинство солдат было убито или ранено. Добравшийся до берега командир роты, видя, что лихтеры и трапы полны трупами, и понимая бесцельность дальнейших попыток, передал на River Clyde, чтобы остатки десанта оставались на пароходе. Немногие попавшие на берег укрылись под выступами скал или окопались в дюнах.

Продолжать высадку при создавшихся условиях было бы безумием. Приходилось выжидать, пока корабли тем или иным способом не подавят огонь противника.

Вблизи находился только один Albion, но он мало что мог сделать. Полтора часа тому назад было получено радио со стоявшего в проливе Lord Nelson, что наши части вошли в деревню Седд-ул-Бахр, и он был вынужден перенести огонь на высоту «138 фут.», на которую наступали ланкаширские стрелки, высадившиеся на участке «W».

Одной полуроте дублинских стрелков все-таки удалось высадиться с восточной стороны Седд-ул-Бахра — у Камбер. Полурота удачно попала в мертвое пространство, куда не долетали пули, и не встретила никакого сопротивления. Но как только она стала подыматься по крутому берегу к деревне, по ней был открыт жаркий пулеметный и ружейный огонь. Все же стрелки продолжали настойчивое наступление и продвинулись настолько, что был момент, когда с моря казалось, что они заняли деревню. Однако, в конце концов им пришлось отступить и сеть на шлюпки. Полурота вернулась с громадными потерями.

На помощь River Clyde был вызван Cornwallis, но он смог подойти нескоро. Ему была поручена высадка в бухте Морто, где вследствие неблагоприятных навигационных условий численность десанта была сокращена, но тем не менее высадка имела серьезное значение, так как обеспечивала правый фланг войск, высаживающихся на главных участках. Сюда были назначены три роты 2-го Южноваллийского батальона, одного из лучших в дивизии, но, к сожалению, не имевшего практики в десантных учениях. Таким образом, почти все зависело от успешности огня с кораблей. Ночью командир Cornwallis получил от Уимза приказание не отходить на позицию, с которой предполагалось бомбардировать берег, как только отвалят шлюпки, а держаться поблизости от них и оказывать высадившимся войскам всяческую поддержку. Командир счел полученное приказание за указание, что порученный ему район вызывает особые опасения ввиду того, что открыт обстрелу азиатских батарей. В качестве прикрывающих кораблей были посланы Lord Nelson в бухту Морто, а Vengeance к устью реки Керевец-Дере, в миле севернее. Находившийся при входе в пролив Prince George имел инструкцию наблюдать за азиатскими батареями, а стоявший выше Agamemnon — прикрывать флотилии траулеров. Кроме этих пяти кораблей, внутри пролива находилась французская эскадра, поддерживавшая высадку своих войск.

Прикрытие этого района, предусмотренное планом операций, было чрезвычайно сильным, и это обстоятельство и послужило причиной того, что командир Cornwallis, получив ночью радио Уимза, неправильно понял приказание адмирала. Ошибке способствовали также и затруднения с пловучими средствами. Для операции, порученной Cornwallis, нехватало миноносцев и паровых катеров: десант должен был доставляться четырьмя траулерами, буксирующими 6 шлюпок каждый. Солдаты в полной амуниции не сумели бы выгрести против сильного течения, и траулеры имели приказание не отдавать буксиров, пока они не коснуться грунта. Тем не менее дистанция, которую шлюпкам предстояло пройти под веслами с совершенно неопытными гребцами, оставалась значительной, дать же больше двух матросов на шлюпку было нельзя. Первая рота должна была высадиться за мысом Эски-Хиссарлик у восточного края бухты и занять старую брошенную батарею Де-Тотт. Две другие роты намечалось высадить в глубине бухты, но там тянулся ряд окопов и проволочных заграждений. Таким образом, правый фланг десанта прикрывался огнем кораблей, а левый — висел в воздухе. Командир Cornwallis уговорился с начальником десанта, полковником Кассоном, что, кроме старшины и двух гребцов на каждую шлюпку, он пошлет взвод морской пехоты на корабельных шлюпках для прикрытия левого фланга и, кроме того, даст двадцать пять матросов, чтобы помогать десантным шлюпкам приставать и ускорить выгрузку патронов.

Ночью в месте рандеву у входа в пролив войска перешли с Cornwallis на траулеры и с рассветом — на шлюпки. Траулеры, буксируя шлюпки, медленно выгребали против сильного течения; и когда им оставалось 2―3 мили до берега, Cornwallis открыл огонь по европейскому побережью и прилегающим возвышенностям.

Как только рассвело, азиатские батареи обнаружили шлюпки с десантом и открыли по ним шрапнельный огонь, но безрезультатно.

К этому времени шедший впереди под прикрытием Agamemnon отряд кап. 1 р. Хинедж закончил траление бухты. Уимз приказал начальнику отряда послать миноносцы Basilisk и Grasshopper на поддержку высадки. Корабли прикрытия — Lord Nelson и Vengeance — в 5 ч. у. заняли свои позиции и начали обстрел берега, обращая особое внимание на возвышенность позади батареи Де-Тотт.

Вследствие большого скопления кораблей, одновременно входивших в пролив, и сильного противного течения, траулеры с буксирами только в 7 ч. 30 м. миновали Lord Nelson. Вслед за этим Lord Nelson с обоими миноносцами присоединился к стрельбе Cornwallis.

Несколькими минутами позже траулеры коснулись грунта, не дойдя 2―3 каб. до берега. Шлюпки приближались в полном порядке, на побережье не наблюдалось никаких признаков жизни. Было впечатление, будто высадка происходит на необитаемый остров. Но как только солдаты правофланговой роты соскочили в воду, они сразу же попали под сильный ружейный огонь. Быстро добежав до берега, рота построилась и начала взбираться по крутизне. К 7 ч. 50 м. высадились остальные роты. Примкнув штыки, войска кинулись вперед и стремительной атакой захватили передовые окопы. Ко времени высадки на левом фланге морской пехоты Cornwallis первая рота находилась уже на полпути до батареи Де-Тотт; командир Cornwallis, поставив корабль на якорь, лично руководил действиями своих людей; вместе с ним высадился полковник Кассон. Матросы Cornwallis бросились помогать выгружать шлюпки, морская пехота присоединилась к войскам, атакующим вторую линию окопов. События шли с такой быстротой, что к 8 ч. батарея Де-Тотт и высота, господствовавшая над ней, находилась в наших руках, причем атакующие части понесли сравнительно ничтожные потери. Неожиданным и быстрым успехом мы, несомненно, были обязаны действию корабельного огня, который не позволил установленным здесь полевым турецким батареям сделать ни одного выстрела. Гаубичная батарея, расположенная севернее бухты Морто, выстрелила не более двух-трех раз. Неприятельская пехота, защищавшая участок высадки, была совершенно деморализована огнем корабельных орудий.

Стрельба азиатских батарей оказалась мало действительной благодаря сосредоточенному огню Prince George и французских кораблей. Хотя французские передовые части начали высадку не ранее 10 час., корабли приступили к бомбардировке без четверти шесть, т. е. на час раньше нашей высадки в бухте Морто. Л. к. Jaureguiberry, под флагом Гепратта, держался внутри пролива в 75 каб. на норд-ост от Кум-Кале, а Henry IV — севернее своего флагмана.

Оба французских корабля обстреливали форт, казармы и деревню. Снаружи пролива находился крейсер Аскольд, поддерживавший свою блестящую репутацию и, как всегда, вызывавший всеобщее восхищение точностью своей стрельбы. Вместе с Аскольдом действовал крейсер Jeanne d'Arc, обстреливавший Кум-Кале, Иени-Шер и Оркание. Около 8 ч., когда все наши части высадились, Jeanne d'Arc получил приказание итти самым полным ходом в бухту Башика, где французский вспомогательный крейсер Lorraine с пятью транспортами и миноносцем производил демонстрацию высадки. Эффект демонстрации был не менее успешен, чем демонстрация нашей флотской дивизии в Ксеросском заливе. Вебер-паша был вынужден отправить против французов одну из двух дивизий, сосредоточенных в районе Трои.

Французский штаб назначил для высадки полк в полном составе и решил использовать ту самую пристань, где раньше высаживался наш первый десант, попавший под сильный огонь турок. Однако, наш офицер, состоявший при штабе, убедил генерала д'Амада высадиться несколько дальше под защитой развалин форта, в более или менее мертвом пространстве. В 6 ч. 20 м. последовало приказание начать высадку, но, как и следовало ожидать, произошла значительная задержка. В безопасных водах рейда о. Скирос репетиция высадки прошла далеко не гладко, а у входа в проливы французские паровые катера устарелого типа не могли бороться с сильным течением, и пришлось вызывать миноносцы.

Ввиду этого, а также вследствие разных причин, связанных с малой тренировкой войск в десантном деле, первые французские шлюпки, буксируемые катером Аскольда, только через три часа приблизились к берегу. В 10 час. буксир был отдан, но, к сожалению, слишком близко к пристани, и шлюпки попали под огонь орудий Ин-Тепе и пулеметов, укрытых в ветряной мельнице в устье р. Мендере. Одна шлюпка была утоплена, остальные понесло по течению. Огнем с кораблей мельница была снесена до основания, а орудия Ин-Тепе приведены к молчанию. Следующая группа шлюпок, под прикрытием миноносцев, высадила свои части благополучно. В 10 ч. 30 м. передовая рота прошла деревню Кум-Кале, вслед за тем остальные роты заняли форт, деревню и побережье к югу от нее, ожидая прибытия других батальонов своего полка (6-го колониального) для того, чтобы начать наступление на кладбище и Иени-Шер, где развернулся батальон 3-й дивизии Вебер-паши. Резервы этой дивизии спешили на помощь из расположенного в шести милях местечка Чиплак-Киой.

К этому времени головные части всего англо-французского десанта более или менее прочно заняли указанный им плацдарм повсюду, кроме участка Седд-ул-Бахр (участок «V»). На этом участке было решено произвести еще одну попытку занять берег. В 8 ч. 15 м. де-Робек с Гамильтоном подошли на Queen Elizabeth к Albion и, убедившись, что донесения о занятии нашими войсками Седд-ул-Бахра ложны, приказали флагманскому кораблю обстрелять деревню из 381-мм орудий. Albion, пользуясь присутствием адмирала, просил разрешения послать две судовые шлюпки попробовать исправить пловучий мост у River Clyde. Разрешение было получено, и в 10 ч. от Albion отвалили катер и баркас с охотниками, но огонь с берега был настолько силен, что приступить к работе не удалось.

Однако, попытка произвести высадку на этом не закончилась. Командир 88-й бригады ген. Нэпир, имея при себе бригадный штаб и части Вустерширского и Хемпширского полков, приблизился на траулере к месту высадки. В некотором расстоянии от берега он стал ожидать возвращения шлюпок, которые должны были высадить его части. Вскоре после 9 час. подошли шлюпки, уцелевшие после разгрома дублинских стрелков. Их быстро освободили от убитых и раненых, и через несколько минут на них отправился генерал Нэпир со штабом и своими частями. Как только они достигли концевого лихтера, турки открыли по ним сильный огонь, и через четверть часа генерал и бригадный майор были убиты.

Не могло оставаться никаких сомнений, что дальнейшие попытки высадки бесцельны, пока корабли не подавят огонь с берега. В 8 ч. у. Lord Nelson известил, что уэльсцы уже заняли возвышенность Эски-Хиссарлик, господствующую над разрушенной батареей Де-Тотт, но Cornwallis все еще не появлялся.

В 8 ч. 45 м. о том же сообщили и с Cornwallis, и де-Робек сделал ему сигнал с приказанием занять новую позицию. Однако, командир Cornwallis кап. 1 р. Давидсон был настолько занят приемкой раненых, что не мог сразу исполнить приказание адмирала, и, несмотря на настойчивые повторные требования, только в 10 час., т. е. после того как высадившиеся части укрепились, а батареи азиатского берега замолчали, начал сажать на корабль морскую пехоту, прикрывавшую левый фланг высадки.

Ко времени прибытия Cornwallis было окончательно решено оставить всякие попытки высадки с River Clyde до наступления темноты, остальные же войска этого участка высадить на участке «W». Там продвижение авангардных частей было приостановлено тотчас после захвата прибрежных возвышенностей. На правом фланге участка ланкаширские стрелки значительно продвинулись и, заняв развалины маяка Хеллес, установили сигнальный пост для переговоров с кораблями.

К 8 час. казалось, что огонь кораблей заставил турок эвакуировать высоту «138 фут.». К сожалению, это было не так. Когда стрелки приблизились, противник встретил их оживленным огнем из устроенных по склону окопов; проволочные заграждения стояли нетронутыми[122]. На левом фланге наступление на Текке-Бурну (высота 114 фут.) тоже задержалось.

Попытка двух рот, наступавших со стороны участка Implacable, ударить туркам в тыл поначалу успеха не имела, но с прибытием подкрепления в составе еще одной роты они продвинулись и взяли высоту, захватив 40 пленных. Тем временем левый фланг войск, вышедших с участка Implacable, продвинулся слишком далеко и был отброшен с тяжелыми потерями, вызывая серьезные опасения за свою судьбу. Со стороны участка «Y» помощь не приходила. Части, наступавшие с этого участка, хотя и продвинулись, но до 10 час. не смогли войти в связь с войсками соседних участков и, чувствуя себя как бы висящими в воздухе, отступили к месту высадки.

Неудачи были особенно чувствительны, во-первых, потому, что высадка сама по себе была чрезвычайно удачной, и, во-вторых, потому, что после неуспеха у Седд-ул-Бахра представлялось особенно важным развить наступление именно в этом направлении. Ген. Гамильтон придавал столь серьезное значение наступлению на участок «Y», что, узнав о последних событиях с десантом River Clyde, намеревался усилить участок «Y» войсками, назначенными для участка Седд-ул-Бахра. В распоряжении де-Робека имелись свободные траулеры, и в 9 ч. 30 м. ген. Хентер-Уэстон, командовавший войсками на участке «Y», был запрошен, считает ли он такую меру желательной. Ответа сразу не последовало. В 10 час., когда окончательно выяснилось положение с высадкой у Седд-ул-Бахра, ген. Уэстон был запрошен вторично. Посоветовавшись с Уимзом, генерал отклонил предложение, соглашаясь с мнением моряков, что подобная переброска войск спутает все планы выгрузки боевых припасов и других воинских грузов.

На участке «X» (Implacable) обстановка сложилась благоприятнее. Последовавшие за головными частями два батальона через полчаса после высадки пошли в наступление и штыковой атакой отбросили турок на 900 м от берега. Эта удача позволила им укрепиться и к полудню войти в прочную связь с участком «W», где к этому времени ланкаширцы укрепились по другую сторону высоты, господствовавшей над Текке-Бурну.

Так как много шлюпок пострадало от огня, высадка главных сил сильно задержалась. Эссекский батальон попал на берег только к 9 ч. 30 м.; почти одновременно с ним высадились и части Вустерширского батальона, прибывшие от Седд-ул-Бахра. Оба они тотчас же были брошены в наступление на высоту «138 фут.», но без поддержки со стороны Седд-ул-Бахра атака успеха иметь не могла, тем более, что противник развивал очень сильный и меткий огонь. Таким образом, к полудню мы лишь удерживали небольшие пространства территории, захваченные головными частями, но не более того.

Надежды перейти в наступление против Ачи-Баба было очень мало, но и туркам не приходилось радоваться.

План обороны, разработанный ген. Лиман-фон-Зандерсом, был построен в твердой уверенности, что южное побережье неприступно, и на защиту южных участков было отправлено не более одного полка 9-й дивизии. Два других полка этой дивизии стояли в резерве, вдалеке от места высадки. Один из них успел подойти к Критии, но его пришлось послать к участкам «X и «Y», третий — еще не прибыл. После полудня Эссад-паша прибыл в Майдос, где узнал, что часть резервов его дивизии (19-й) уже послана к Габа-Тепе. Из Майдоса он поспешил на вершину Килид-Бахра, откуда мог наблюдать высадку австралийцев, которая настолько его обеспокоила, что он приказал и третьему батальону итти туда же, так как считал, что австралийцы угрожают его сообщениям. Таким образом, все резервы Эссада оказались израсходованными, и он поспешил в Критию, откуда слышались звуки канонады.

Под прикрытием непрекращающейся бомбардировки с моря Эссекский и Вустерширский батальоны успешно продвигались к центральной возвышенности (высота «138 фут.»). Огонь с кораблей самым деморализующим образом действовал на турецкую пехоту. К 1 ч. 30 м. Вустерширский батальон подошел к южному склону возвышенности, но остановился перед массой проволочных заграждений. Войска находились очень близко от заграждений, и корабли не могли их обстреливать, опасаясь попасть в своих. Тогда поползли вперед охотники и начали орудовать ножницами, разрезая проволоку, причем снаряды с кораблей пролетали над самыми их головами. Жестокий бой продолжался в течение двух часов. К туркам подошли подкрепления. Прибывший к этому времени к ним полк 9-й дивизии был сразу брошен в дело. Однако, несмотря на превосходные силы неприятеля, наши части медленно, но верно продвигались вперед, поддерживаемые заградительным огнем кораблей. Потери противника были громадны, особенно пострадал присланный из резерва полк, в котором из командного состава уцелело только два офицера. В конце концов, благодаря прекрасной стрельбе Swiftsure, в проволочных заграждениях удалось пробить брешь, и к 4 ч. д. возвышенность и устроенный на ней редут находились в наших руках.

Достигнутые здесь успехи, выразившиеся в захвате возвышенностей, господствовавших над участком Седд-ул-Бахр, все же не подвинули дело высадки на этом участке. Засевши в окопах у маяка Хеллес, турки фактически заперли десант на River Clyde и не давали возможности высунуться из-за дюн людям, добравшимся до берега и томящимся под палящими лучами солнца.

Вустерширский батальон двинулся к ним на выручку, намереваясь взять окопы у маяка с тыла, но и здесь наткнулся на проволоку. Заграждение, тянувшееся между обоими участками высадки, обстреливалось пулеметами, установленными в развалинах форта № 1. Снова вызвали охотников с ножницами. Увы, их героические усилия оказались тщетными. Несмотря на энергичную стрельбу кораблей, огонь с берега, по мере ухудшения видимости, все усиливался, и войска, в конец измученные бессонной ночью и дневным боем в жаркую весеннюю погоду, принуждены были отойти на отдых.

На эскадре работа кипела попрежнему. На берегу и на море стрельба то загоралась, то затихала, а шлюпки с кораблей целый день непрестанно сновали к берегу и обратно, принимая раненых и доставляя боевые запасы, провиант и различные предметы снабжения.

С начала первой высадки суда эскадры беспрерывно обстреливали берег, бомбардируя также и Ачи-Баба в те моменты, когда более важные цели почему-либо оказывались закрытыми. Однако, несмотря на все усилия флота и стойкость войск, положение оставляло желать лучшего. Наступление было остановлено проволочными заграждениями и неудачей у Седд-ул-Бахра; атака выдохлась.

Все же многое было сделано. К 4 ч. д. десант занял сплошную линию от участка Implacable до мыса Хеллес.

На Euryalus Уимз и сухопутное командование считали, что наш фронт тянется даже до участка «Y», но это было неверно. На последнем участке войска с 3 до 5 час. окапывались, но затем подверглись яростной атаке турок, наступавших со стороны Критии.

Не рискуя посылать войска днем, Эссад-паша выслал из Критии половину прибывших подкреплений перед заходом солнца, но ошибся в расчете; с кораблей успели рассмотреть наступающие части. Goliath, Dublin, Sapphire и Amethyst немедленно открыли по ним огонь, и противник бежал.

На азиатском берегу операции французов также не оправдали ожиданий. Около полудня началась высадка главных сил, и к 2 ч. 30 м. вся пехота была на берегу, готовая к наступлению на кладбище. Хотя французы успели захватить пленных, но дальше не смогли продвинуться, будучи встречены чрезвычайно сильным огнем. К 5 час. была свезена 75-мм батарея, но как только она выехала на позицию, турецкие гаубицы ее нащупали. Ввиду того, что воздушная разведка донесла о подходе сильных подкреплений к Иени-Шер, было решено остановиться и не переходить в наступление. Высадка носила характер диверсии и не стоила жертв, неизбежно связанных с наступлением. Войска остались на побережье, где контратака противника со стороны Иени-Шер могла быть легко отбита огнем кораблей, стоящих вдоль всего побережья. Корабли же, находившиеся в проливе, всегда могли подавить попытку турецких подкреплений переправиться через р. Мендере. Высадка французов хотя и не дала полностью ожидавшихся результатов, но настолько отвлекла огонь азиатских батарей от бухты Морто, что Гамильтон впоследствии жалел, что не высадил там также и десанта, посланного к Седд-ул-Бахру.

На крайнем левом фланге турки сильно теснили австралийцев и новозеландцев. Неприятель в превосходных силах вел яростные контратаки. По показаниям пленных, в Богхали сосредоточилась целая дивизия, не считая частей, расположенных на побережье, причем, как мы уже знаем, все силы турецкого резерва (19-я пехотная дивизия) были брошены именно в этот район.

Вряд ли когда-либо молодые части получали столь тяжелое боевое крещение, которое выпало на долю Анзакского корпуса, не имевшего артиллерии. Каждая высаженная рота сразу же посылалась в огонь, осыпаемая шрапнелью. Связь с берегом не могла быть быстро установленной, и управлять огнем с кораблей было трудно.

Поначалу австралийцы продвинулись и удержались на выдвинутой позиции, но затем отступили, стараясь закрепиться на кромке возвышенности, спускающейся к берегу, с нетерпением ожидая прибытия подкреплений.

Около 3 час. дня начали подходить транспорты со следующими двумя бригадами, и через полчаса первый эшелон направился к месту высадки. Как раз в это время нажим на левый фланг австралийцев был особенно сильным, но благодаря меткой стрельбе Majestic, огонь которого корректировался с гидросамолета, и быстрому прибытию подкреплений, положение удалось сохранить.

До полуночи измученные матросы сидели на веслах, доставляя на берег людей и грузы и принимая раненых. Был момент, когда на берегу их скопилось свыше 1 500 человек.

Движение шлюпок было настолько интенсивным, что турецкий начальник дивизии принял его за эвакуацию десанта.

Спускалась темная дождливая ночь; атаки неприятельской пехоты следовали одна за другой, артиллерийский обстрел не прекращался, настроение войск падало. Они сделали гораздо больше, чем можно было от них требовать; будущее представлялось весьма тревожным. Не исключалась возможность, что корпус, оставаясь на том месте, где он сейчас находился, с наступлением рассвета будет перебит целиком. Ночью возник вопрос об обратной посадке его на транспорты.

Положение в бухте Морто и на участке «Y» также внушало опасение. Неудача наступления со стороны южных участков привела к тому, что войска, высадившиеся в бухте Морто и на участке «Y», все еще оставались в неизвестности. Неприятель мог ночью стянуть подкрепления и опрокинуть десант в море. Взять подкреплений нам было неоткуда. Единственно, что было в наших силах, — это усилить поддержку с моря.

Траление пролива уже закончилось, и де-Робек приказал линейным кораблям Lord Nelson и Agamemnon стать на ночь на якорь против участка «Y», Prince George и Vengeance в бухте Морто.

Демонстрация высадки, происходившая в Ксеросском заливе под руководством кап. 1 р. Гранта и ген. Париса, протекала в соответствии с разработанным планом. Операция началась после длительной бомбардировки, незадолго до наступления темноты. Около 1 200 человек морской дивизии были посажены с транспортов на шлюпки, которые на буксире траулеров пошли к берегу. Демонстрация была произведена не у Булаира, а в трех милях севернее острова Сарос, около деревни Карахали. До 9 ч. 30 м. войска оставались у берега, но неприятель не появлялся, и никаких передвижений турецких частей замечено не было. Десант отозвали; кап. — лейт. Фрейберг вызвался достичь вплавь берега, чтобы зажечь там световые сигналы, что и было исполнено. Он даже проник в глубь полуострова, но никаких следов турок не обнаружил. Казалось, что весь район совершенно оставлен неприятелем.

Предполагая, что на другой день может последовать решение произвести высадку на самом деле, кап. 1 р. Грант послал тральщиков протралить проход к пункту побережья, восточнее Булаира, удобному для приставания шлюпок, но после полуночи было получено неожиданное приказание совершенно иного характера.

Отдав приказание на ночь для южных участков, де-Робек в 11 ч. в. пошел на север, чтобы ознакомиться с положением дел у Габа-Тепе. В полночь на флагманский корабль прибыли с докладом старший морской начальник Анзакского участка адм. Тэрсби и два командира бригад. Они привезли письмо командира австралийского корпуса ген. Бердвуда на имя Гамильтона, в котором Бердвуд выражал крайние опасения — смогут ли его измученные войска оказать на следующий день решительное сопротивление новому натиску врага. Войска находились в таком состоянии, что энергичная атака или артиллерийский обстрел противника грозил катастрофой. В случае решения посадить их обратно на транспорты, Бердвуд считал необходимым сделать это немедленно.

Выяснив у Тэрсби, что обратная посадка войск потребует не менее трех суток, а также, что турки стоят чуть ли не вплотную к австралийцам, и, следовательно, обратная посадка неизбежно пройдет под огнем неприятеля. Гамильтон колебался недолго. Войска, которые могли сделать то, что они уже сделали, сделают и больше, и генерал послал на берег категорическое приказание держаться во что бы то ни стало.

Ночью были свезены на берег последние части австралийского корпуса.

Решение Гамильтона и вызвало то приказание, которое нарушило планы командира Canopus — кап. 1 р. Гранта. Де-Робек со своей стороны делал все возможное, чтобы по мере сил облегчить положение австралийцев, и в то же время готовился к худшему, т. е. к эвакуации. Командиру Canopus было приказано собирать все наличные шлюпки и пловучие средства и отбуксировать их в Габа-Тепе, а самому итти к Majestic на поддержку левого фланга австралийцев, оставив транспорты на попечение командира Dartmouth. Doris был отправлен на присоединение к Triumph, Queen Elizabeth стал против правого фланга южнее Габа-Тепе. Каждому кораблю был указан участок берега, за который он являлся ответственным. Сигналом было объявлено, что адмирал всецело надеется на эскадру, которая утром сумеет оказать должную поддержку доблестным войскам. Все оставшиеся на Мудросе свободные лихтеры и находившиеся у Булаира траулеры де-Робек потребовал к себе. Еще задолго до рассвета 36 лихтеров и шлюпок на буксире траулеров были на пути к Габа-Тепе.

Так закончился первый день операции, сопровождавшийся немалыми жертвами и потребовавший громадных усилий. Многого удалось достигнуть, но многое оставалось впереди, и даже самые мужественные сердца не могли без тревоги взирать на будущее. Однако, и противник не оставался спокойным. Высадка на юге произвела на него сильное впечатление. Турки считали, что английские войска сделали невозможное возможным, и сильно опасались за свои сообщения, находившиеся под угрозой наступления австралийцев от Габа-Тепе. Кроме того, план Гамильтона нарушал систему обороны, разработанную Лиман-фон-Зандерсом.

Хотя турецкий генерал, командовавший войсками южного района, и заявил, что в сумерки он перейдет в наступление и сбросит десант в море, Зандерс считал положение настолько критическим, что счел себя вынужденным снять обе дивизии, стоявшие в районе Булаира. Военные корабли и транспорты еще виднелись на горизонте, но фактически высадка не началась и могла окончиться демонстрацией. При таких условиях Зандерс пошел на риск и решил отправить свои дивизии в Майдос морем, оставив у залива одну лишь кавалерийскую бригаду[123].