Оружие победы и НКВД. Конструкторы в тисках репрессий

СОЗДАТЕЛИ КОРАБЛЕЙ

А война оказалась на удивление кровавой. Задуманный стремительный бросок на Хельсинки не получился. Дивизии, которые были посланы в центр советско-финской границы, чтобы зайти в тыл «линии Маннергейма», одна за одной попадали в окружение и гибли. Армия, наступавшая непосредственно на «линию Маннергейма», с большими потерями дошла до основной линии укреплений и остановилась. На месяц боевые действия почти стихли — армия ускоренно обучалась. А потом начался генеральный штурм.

«Линия Маннергейма» наконец была прорвана — но ценою таких колоссальных жертв, что немецкое командование решительно пересмотрело свою оценку Красной Армии.

А ведь страшных потерь в финской войне могло и не быть. Если бы Советский Союз располагал сильным флотом, то можно было бы высадить мощный десант прямо рядом с Хельсинки[38]. Армия, засевшая в укреплениях «линии Маннергейма», ничего бы не смогла сделать.

Но не было сильного флота в СССР перед финской войной — хотя строительство такого флота планировалось. Так что же произошло?

В начале 1930-х уже перед советскими судостроителями была поставлена задача строительства эскадренных миноносцев.

К сожалению, в этом процессе постепенного совершенствования эсминцев советский флот в силу разрухи не участвовал и потому к началу программы строительства эсминцев серьезно отстал. Для наверстывания было решено заимствовать итальянский опыт.

Разработка проекта эсминца была поручена Центральному конструкторскому бюро спецсудостроения ЦКБС-1. Главой проекта назначили В.А. Никитина, а ответственным исполнителем проекта стал Павел Трахтенберг. Именно Трахтенберг и начал восстанавливать советский флот, с проектирования сторожевиков (типа «Ураган»).

Помощником главного инженера стал Воин (Иван) Петрович Римский-Корсаков, выходец из знаменитой семьи морских офицеров, подарившей также России великого композитора.

В 1933 году конструкторский коллектив, разрабатывавший новые эсминцы, возглавил Бжезинский.

Проектировщики прибегли к помощи итальянской фирмы «Ансальдо». Именно этой фирмой в 1928—1932 годах была построена серия весьма нестандартно задуманных кораблей класса «Дардо». Модификацией этого типа стали заложенные в 1931 году 4 увеличенных эсминца серии «Маэстрале»[39]. В 1932 году Италию посетила делегация конструкторов-кораблестроителей во главе с Никитиным; привезенный делегацией комплект чертежей «Маэстрале» и послужил основой будущего проекта. Конструкторы заимствовали компоновку машинно-котельной установки и общую схему корабля, однако проект следовало увязать с отечественным вооружением, механизмами и оборудованием и условиями эксплуатации.

Проект нового корабля получил наименование «проект 7». Чертежи были разработаны быстро, и в декабре 1934 года он был уже утвержден. Предполагалось заложить первые эсминцы в 1935 году, а всю серию (в 53 единицы) сдать в 1937—1938 годах. Для промышленности это было трудной задачей, тем более что вооружение, планировавшееся для кораблей, еще не было готово. Первые корабли проекта «7» были заложены в конце 1935 года, а до конца 1936 года удалось спустить на воду семь эсминцев...

Внезапно, в 1937 году, по всей программе строительства эсминцев был нанесен страшнейший удар.

Все началось с, казалось бы, малозначительного происшествия. Английский эскадренный миноносец «Хантер», наблюдавший за военными действиями в Испании с моря, подорвался на дрейфующей мине. От взрыва мгновенно вышла из строя главная энергетическая установка корабля, и корабль потерял ход. Эсминец имел линейную схему, при которой сначала располагаются все котельные отделения, а за ними — турбинное (есть еще другая, эшелонная схема, когда турбинные и котельные отделения разбиты на две самостоятельные группы). После этого случая в мировом судостроении началась кампания против линейного расположения котельно-турбинной установки. Кораблестроители многих стран начали пересматривать свои взгляды на обеспечение живучести боевых судов. В принципе это был чисто теоретический спор, поскольку обе схемы имели свои недостатки и преимущества[40]. Линейное расположение имело большинство эсминцев мира, в том числе знаменитые дореволюционные «новики», имевшие рекордную скорость и прекрасно показавшие себя во время Первой мировой войны.

Но в СССР дискуссий быть не могло. Были «вредители», были «враги», уклоняющиеся от одной, единственно правильной линии. И потому взрыв «Хантера» привел к страшным последствиям.

Видные конструкторы бывшего ЦКБС-1 — В.Л. Бжезинский, В.П. Римский-Корсаков, П.О. Трахтенберг и начальник механического отдела А.В. Сперанский — были арестованы.

Павел Осипович Трахтенберг был обвинен в причастности к троцкистско-зиновьевской террористической организации. Выездной сессией Военной коллегии Верховного суда СССР в г. Ленинград он был 4 мая 1937 года приговорен по статье 58 (пункты 7, 8, 11) УК РСФСР к высшей мере наказания. Расстрел был приведен в исполнение 5 мая 1937 г.

Арестовали и судили жену Трахтенберга, Марию, как члена семьи изменника родины и отправили в Нарымский лагерь (к слову, там же отбывала срок правнучка Пушкина Наталья Шепелева). Полуторагодовалого сына Трахтенбергов — праправнука Натальи Гончаровой — забрала к себе в Гатчину мать Марии, урожденная баронесса фон Майдель. В 1941 году при оккупации Гатчины в их доме поселился немецкий генерал. Генерал уговаривал баронессу переселиться в Германию, но она ответила, что ее сын воюет на стороне Красной Армии, а дочь отбывает срок в лагере, поэтому она будет дожидаться их здесь.

Однажды, проснувшись, Саша увидел бабушку мертвой, лежащей с пробитой головой. Рядом с ней лежала мертвая гувернантка, тоже с проломленной головой. Это случилось в первый день освобождения Гатчины советскими войсками. Что произошло, мальчик так и не узнал. Сашу пристроили в детский дом. Он долго молчал, потом начал пытаться разговаривать с товарищами по-французски — на этом языке говорила с ним гувернантка-француженка. Потом постепенно перешел на русский.

Его мать, Марию Арапову, освободили из лагеря 16 декабря 1942 года, но ограничили в проживании. До конца войны она была вынуждена жить на Урале. Только в январе 1945-го ей удалось разыскать сына и вернуться в Ленинград.

Воин (Иван) Петрович Римский-Корсаков был арестован 17 января 1937 г. Выездной сессией Военной коллегии Верховного суда СССР в г. Ленинграде 4 мая 1937 года он был приговорен по статье 58 (пункты 7 и 8) УК РСФСР к высшей мере наказания. Расстрелян он был уже 5 мая.

Воин Петрович родился в 1889 году в семье потомственных морских офицеров. Его отец и дед были контр-адмиралами (дед являлся братом знаменитого композитора). Именно во времена руководства деда Морским кадетским корпусом в 1861 — 1871 годах (с 1867 года — Морское училище) это учебное заведение ввело ряд прогрессивных преобразований, которые резко подняли уровень подготовки русских морских офицеров.

Воин Петрович был автором ряда работ по управлению артиллерийским огнем, сыгравших значительную роль в подготовке кадров и совершенствовании вооружения советского флота. Это был очень знающий человек, гибель которого стала большой потерей для советского флота.

В сентябре 1937 года парторга ленинградского кораблестроительного института Н.П. Дубинина внезапно вызвал первый заместитель наркома оборонной промышленности.

— В коллективе, откуда тебя взяли в «корабелку», сложная обстановка, не все ладится. А дела там предстоят важнейшие. Есть мнение поручить руководство тебе.

Парторг опешил.

— Я ведь молодой специалист. Стажа работы, считайте, никакого, хозяйственной деятельностью никогда не занимался.

Заместитель наркома нахмурился:

— А я что? Я вообще металлург. Но партия приказала строить корабли, и я строю.

Вот так руководить разработкой эсминцев вместо Бжезинского был назначен молодой специалист, за три года до назначения окончивший институт и не имевший опыта работы.

Новый проект, получивший индекс «7У», «улучшенный», был разработан под руководством начальника КБ завода им. Жданова О.Ф. Якоба за месяц. В нем котельно-турбинная установка была разбита на два эшелона, фактически на две установки. Это утяжелило корабль, так что для сохранения скорости пришлось ставить более мощную энергетическую установку. Позднее оказалось, что особых преимуществ новый эсминец перед своим предшественником не имел, и профессионалы не без сарказма именовали 7У «ухудшенным»[41].

После долгих совещаний 29 заложенных эсминцев и уже готовых эсминцев решили достраивать по первоначальному проекту. Еще 18 корпусов решили перезаложить по проекту «7У». Остальные шесть, имевшие низкую степень готовности, были разобраны на стапелях, дабы освободить место для закладки кораблей новых проектов.

В феврале 1938 года близ Севастополя начались ходовые испытания «Бодрого». В сентябре должна была состояться его приемка, однако эсминец не достиг требуемой 38-узловой скорости. Пришлось вернуть корабль на верфь для переборки машин. В итоге первым вступил в строй балтийский «Гневный», вышедший на испытания почти на 3 месяца позже «Бодрого».

Именно «Гневный» и принято считать головным кораблем всей серии эсминцев.

Всего к 1 января 1939 года вместо запланированных 53 «семерок» удалось сдать флоту всего семь штук. Программа строительства эсминцев оказалась сорванной.

И не только эсминцев.

Массовые аресты в судостроительной промышленности начались в январе 1937 года, одновременно с «процессом Пятакова». После февральско-мартовского 1937 года Пленума ЦК ВКП(б) партийные органы развернули по всей стране кампанию критики, поисков «врагов народа» и «вредителей». В июне 1937 года был вскрыт «военный заговор», за которым последовали аресты командиров армии и флота.

Были арестованы и потом расстреляны заместители наркома Р.А. Муклевич и В.М. Орлов, которые вместе с И.М. Лудри и начинали строительство «Большого флота». Скоро то же произошло и с И.М. Лудри. Расстреляли и преемника Р.А. Муклевича на его посту начальника 2-го Главного управления НКОП Б.Я. Стрельцова. Были приговорены к высшей мере бывшие начальники Управления кораблестроения Б.Е. Алякринский и А.К. Сивков. Также к высшей мере были приговорены руководители флота Бомзе, Посаженников, Жаринцев, Летчфорд, Невинский, Рохмалов. Был арестован конструктор машинных установок Дмитриевский, инженер техотдела Наркомата судостроительной промышленности Тишбейн, а также Благовещенский, Либель и Грундман.

Бжезинский был арестован в 1939 году, после возвращения из командировки в США. Его приговорили к расстрелу. Конструктор ждал исполнения приговора в камере смертников, когда расстрел был заменен на 10 лет исправительно-трудовых работ...

По своему происхождению Валериан Людомирович Бжезинский был польским графом. Он закончил Морское инженерное училище в Кронштадте в 1917 году, после чего его направили на только что пришедший в Мурманск крейсер «Аскольд». Когда произошел Октябрьский переворот, Бжезинский был в числе тех, кто перешел на сторону революции.

Во время Гражданской войны Валериану Людомировичу представился случай применить свой конструкторский талант. Когда английские интервенты захватили порты на Каспии, единственным опорным пунктом Красной Армии на этом море оставалась Астрахань. Чтобы не позволить судам красной Астрахани выходить в море, коммодор Норрис послал вспомогательный крейсер для постановки мин в устье Волги. Внезапно крейсер пропал.

Это было невероятно. В полнейший штиль, при отсутствии флота противника внезапно исчезает корабль, не сообщив о себе ничего в эфире. Посланный на разведку аэроплан нашел только ровную водную поверхность и одиноко покачивающееся на волнах рыбацкое суденышко.

Ларчик открывался просто. Командир астраханского порта военмор Бжезинский прекрасно знал, что англичане не гнушаются пиратством. Они подходили к рыбацким кораблям и забирали добычу. Бжезинскому пришло в голову сделать корабль-ловушку. Когда английский корабль подошел близко к рыбацкому кораблю, тот внезапно пустил ему в борт две торпеды.

Именно там, в горниле Гражданской войны, один из будущих создателей советского флота, Лудри, впервые узнал об одном из будущих конструкторов этого флота. Произошло это при следующих обстоятельствах: действуя против отрядов Сычева в районе Астрахани, Бжезинский оказался в окружении против вдвое превосходящих сил. Но командир не только не дрогнул, он провел контратаку, в ходе которой противник был разбит. Сам Бжезинский при этом был дважды ранен. После боя коммунисты послали начальнику морскими силами Каспия Лудри просьбу о награждении Бжезинского орденом Красного Знамени. Реввоенсовет республики утвердил награждение.

После Гражданской войны Бжезинский долго служил на флоте, в частности, начальником самого первого советского военно-морского училища. Выйдя в отставку, он перешел на конструкторскую работу. В 1933 году он возглавил бюро, призванное разработать новый эсминец. Это и был проект «7».

Но Бжезинский не хотел заниматься слепым копированием. И в 1934 году он предложил инициативный проект эсминца. Эсминец должен был развивать скорость 42 узла и нести вооружение из шести 130-мм орудий в трех башнях и двух четырехтрубных торпедных аппаратов (то есть он был мощнее, чем уже построенный лидер «Ленинград»). Достичь таких параметров предполагалось за счет внедрения очень мощной, но легкой энергетической установки с прямоточными паровыми котлами системы Л.К. Рамзина, а также широкого применения электросварки, дававшей солидный выигрыш в весе по сравнению с традиционной клепкой. Корабль, получивший название «Серго Орджоникидзе», был заложен в июне 1935 года; через пять месяцев его спустили на воду. Такую высокую скорость удалось достичь благодаря впервые примененной секционной сборке корпуса.

Корабль задумывался как экспериментальный, для отработки новых решений. При положительном результате была возможна постройка серии. Но исследования Бжезинскому уже провести не удалось — он и другие конструкторы были арестованы. Надо сказать, прямоточные котлы Рамзина могли хорошо работать только при хорошо отлаженной системе автоматического управления. Эту систему до войны так и не отладили. С началом войны эсминец стоял у причала, ведя огонь по противнику из орудий. В июне 1945 года «Опытный» вновь вернулся на верфь для доводки механизмов, однако к этим работам так и не приступили. Бжезинский в это время отбывал ссылку в Енисейске. Когда он подал заявку на изобретение, которое можно было использовать на военных кораблях, его освободили из ссылки, чтобы он мог внедрить его на заводе в Николаеве.

В середине 1950-х годов корабль «Опытный», которым так никто всерьез и не занимался, сдали на слом.

В 1941 году Советский Союз не имел ни авианосцев, ни тяжелых крейсеров. Было всего лишь три устаревших линкора и семь легких крейсеров.

Качественная слабость советского флота была предопределена взглядами пришедших после революции к власти «теоретиков». Необходимость тяжелых кораблей ими отрицалась. Предполагалось, что если враги двинут свой тяжелый флот, им будет противостоять советский «москитный флот»: небольшие торпедные катера, подводные лодки и эсминцы. Планировалось использовать также многомоторные бомбардировщики[42].

Старые военспецы пытались возражать этим взглядам — но их быстро заставили «осознать ошибки» и покаяться. Кое-кто был арестован, кто-то просто уволен. Само слово «линкор» стало запретным. А в 1930 году в военно-морских силах была «разоблачена» заговорщическая организация, которая, как писал Менжинский Сталину, проводила вредительскую деятельность, которая выражалась в «линии постройки большого броненосного флота», с тем, чтобы «оторвать средства от главной силы — сухопутной армии и тормозить постройку доступного нам флота».

Но в 1933-м к власти в Германии пришел Гитлер и в середине 1930-х все ведущие кораблестроительные державы начали лихорадочно строить линкоры. И тут Сталин понял, что ему указывали неверный путь. И потому началось наконец строительство крупного флота. Если, по сути, первая крупная программа строительства флота, утвержденная 7 июня 1933 года, предусматривала строительство в первую очередь подводных лодок и эсминцев, то программа 1936 года предусматривала уже создание 8 линейных кораблей типа «А» («Советский Союз») и 16 линкоров типа «Б» (фактически тяжелых крейсеров типа «Кронштадт»).

Основные параметры советской кораблестроительной программы определял лично Сталин. Именно его пристрастия определили однобокость и несовершенство программы. Сейчас даже удивительно, что в программе 1936 года отсутствовали авианосцы.

Судя по характеристикам строившихся судов, Сталин исходил из необходимости иметь несколько более мощные корабли, чем имела фашистская Германия.

Первым проектом в этой области можно назвать проект крейсера «X», созданный под руководством Бжезинского. В то время в мире еще соблюдались условия Вашингтонского договора 1922 года, который ограничивал крейсера стандартным водоизмещением 10 000 тонн, а мощность орудийных установок — калибром 203 мм. Поскольку СССР не подписывался под Вашингтонским договором (в то время СССР просто игнорировался международным сообществом), Бжезинский и его конструкторы создали проект крейсера «X» под 254- или 240-мм орудия, которые бы могли успешно бороться против «вашингтонских крейсеров». (Любопытно, что Бжезинским была разработана для этого крейсера миниатюрная подводная лодка «Блоха». После ареста конструктора отправят заниматься ее постройкой. До войны, однако, «Блоху» создать не удалось, а во время войны стало не до нее.) Проект «X» стал основой для создания тяжелых крейсеров типа «Кронштадт».

В 1934 году немцы заложили линкоры «Шарнхорст» и «Гнейзенау». В СССР в противовес этим кораблям было решено спроектировать несколько более мощные «линкоры типа Б».

Но немцы не остановились на «Шарнхорсте» и «Гнейзенау». Вскоре был заложен «Тирпиц». Его главный калибр составляли восемь 381-мм орудий. Скорость корабля достигала 30 узлов. Этот линкор был очень серьезной боевой силой. Поэтому потребовался линкор с еще лучшими параметрами. Проект получил обозначение «линкор типа А».

Как только встал вопрос о строительстве линкоров, разные конструкторские бюро предоставили ряд проектов. Наибольших успехов добилось бюро ЦКБС-1, возглавлявшееся В.Л. Бжезинским. Среди целого ряда перспективных проектов прорабатывались шесть вариантов линкоров водоизмещением от 43 000 до 75 000 т. По результатам работы главный инженер ЦКБС-1 В.П. Римский-Корсаков составил тактико-экономическое задание, который В.Л. Бжезинский 24 декабря 1935 г. доложил руководству Морских Сил и Главморпрома. Первый наряд на эскизное проектирование «проекта № 23 линкора для Тихоокеанского флота» Главморпром выдал Балтийскому заводу уже 21 февраля 1936 года — однако задание на этот проект не утвердили и подвергли корректированию по вариантам ЦКБС-1.

При обсуждении эскизов не прошло предложенное КБ Балтийского завода размещение всех трех башен главного калибра «большого» линкора в носовой части по примеру английского линкора «Нельсон». За основу был принят эскиз ЦКБС-1, в котором две трехорудийные башни размещались в носу, а одна — в корме. 3 августа 1936 г. В.М. Орлов утвердил ТТЗ на эскизное проектирование линкоров типов «А» (проект 23) и «Б» (проект 25), предложенные на конкурсной основе ЦКБС-1 и КБ Балтийского завода.

Для составления общего технического проекта первого из линкоров был принят наиболее продуманный вариант КБ Балтийского завода (стандартное водоизмещение 45 900 т), с некоторыми изменениями. Разработка общего технического проекта линкора типа «Б» поручалась ЦКБС-1 в развитие представленного им же эскизного проекта при стандартном водоизмещении 30 900 т (полное — 37 800).

Выполняя постановление правительства от 16 июля 1936 года, Отдел кораблестроения УВМС выдал 3 декабря заказ Главморпрому на постройку восьми линейных кораблей со сдачей флоту в 1941 году. В Ленинграде предполагали строить два линкора проекта 23 и столько же проекта 25, в Николаеве — четыре проекта 25[43].

Проектированию и постройке помешали репрессии. Были арестованы начальник конструкторского бюро Бжезинский и ответственный исполнитель проекта Римский-Корсаков — авторы эскизного проекта линейного корабля «проекта 25», названного «вредительским». Был арестован и известный конструктор судовых энергетических установок А. В. Сперанский.

А.В. Сперанский родился в 1880 году в Петербурге. В 1906 году он окончил Петербургский технологический институт, после чего ему довелось принимать участие в постройке и испытаниях знаменитого «Новика». Это был уникальный по своим характеристикам эсминец, который заслуженно вошел во многие справочники как выдающееся достижение российских корабелов. Однако котлы и турбины были изготовлены в Германии фирмой «Вулкан».

Увы, но в области проектирования ходовых установок Россия сильно уступала своему основному противнику на Балтике — Германии. И молодой инженер Сперанский решил создать свою, самую совершенную конструкцию корабельной турбины.

Начать путь к реализации своей мечты ему удастся лишь через много лет, в 1926 году, когда начинается проектирование первой паротурбинной двухвальной установки для сторожевика «Ураган». Для проверки принципиально новых конструктивных решений было создано специальное подразделение, названное «подотдел испытаний». Один из участников работ, Б.С. Фрумкин, вспоминал:

«Работа началась, и на первых же шагах столкнулись с трудностями разного порядка. Приходилось то и дело стучаться в «аквариум», как мы называли маленький кабинетик Сперанского, отгороженный стеклом. Сперанский, казалось, знал все, что только можно знать о турбинах. Ходили буквально легенды о его блистательной инженерной интуиции. Но эти легенды обосновывались фактами. Он вникал в глубь физической сущности процессов, вот почему ему удавалось устранять такие неполадки, которые казались вообще загадочными».

За десять лет после создания первой энергетической установки Сперанский разработал — а промышленность освоила — выпуск турбин и котлов для всех классов кораблей. Первенцами были лидеры серии «Ленинград», развивавшие скорость в сорок три узла (около 80 км/час).

Общий проект будущего лидера выполнялся с сентября 1930 года под руководством В.А. Никитина. Ответственным исполнителем проектных работ был П.О. Трахтенберг; машинно-котельную установку проектировал механический отдел А.В. Сперанского. Для достижения высокой скорости требовалось создать мощную, с малыми удельными показателями по массе и габаритам, надежную энергетическую установку. Была спроектирована установка суммарной мощностью 66 000 л.с. Для повышения живучести лидеров проектом предусматривалось линейно-эшелонное расположение главной энергетической установки в пяти отсеках в средней части корпуса.

Проблемой стало создание артиллерии главного калибра. Заказ на опытный образец 130-мм установки, получившей обозначение Б-13, был выдан заводу «Большевик» 8 декабря 1930 года. Орудие еще требовалось создать, на что требовалось время, но постройку лидеров торопили, поэтому орудие Б-13 спешно приняли на вооружение недостаточно доработанным, а в 1935 году запустили в серийное производство. Это орудие пришлось дорабатывать прямо на корабле.

Но после доработки было объявлено, что сданные флоту установки Б-13 «вследствие вредительства» имеют ряд конструктивных недостатков. Ряд конструкторов Б-13 были арестованы. Орудия были забракованы, хотя их всего лишь требовалось довести до ума. В результате поступление этой системы на флот задержалось на 4 года, что повлекло за собой и задержку вступления в строй лидеров первой серии до 1938 года.

Линкор типа проекта 25 проектировался поначалу под очень большую для линейного корабля скорость — 36 узлов. Но от линкора потребовалась не только большая скорость, но и свойства защиты — бронирование. Это осуществить было невозможно, и проект после учета всех требований получился слабым. После ареста Бжезинского, Римского-Корсакова и Сперанского от «вредительского» линкора проекта 25 («проекта Б»), отказались.

Было выдано новое задание на «линкор типа Б», с девятью 356-мм орудиями и 30-узловой скоростью. К концу декабря по этому заданию был создан новый «проект 64», стандартным водоизмещением 48 000 тонн. Проект был признан неудовлетворительным. Недостатки проекта 64 в значительной степени объяснялись самим заданием, предполагавшим создание заведомо слабого корабля, призванного решать задачи «во взаимодействии с другими средствами соединения». Вооружение линкора при скорости 29 узлов не могли бы обеспечить линкору типа «Б» тактические преимущества в единоборстве с такими же иностранными кораблями. Стремление конструкторов к выполнению жестких требований ТТЗ по защите корабля привело к росту стандартного водоизмещения почти до 50 000 т. Пожелания Управления кораблестроения ВМС по сокращению водоизмещения до 45 000 т так и не осуществились — и в начале 1938 года от линкора «Б» отказались.

А позднее отказались и от линкора «А». 19 октября 1940 года, в связи с обострением международной обстановки, правительством было принято постановление о сосредоточении усилий на строительстве малых и средних боевых кораблей и на достройку заложенных крупных кораблей с большой степенью готовности. Фактически это означало приостановление программы строительства большого флота.

А теперь перейдем к Германии, где быстроходные линкоры построили. Девиз одного из них, «Шарнхорта», гласил: «Scharhorst immer voran!», «Шарнхорст» всегда впереди!»

4 июня 1940 года корабли «Шарнхорст», «Гнейзенау» и «Адмирал Хиппер» вышли из Киля. Корабли сопровождались немецкими разведывательными самолетами. За линкорами шли эсминцы сопровождения.

Довольно скоро с кораблей и самолетов было замечено несколько судов (2 транспорта и траулер). Они были потоплены «Адмиралом Хиппером» и эсминцами. В полдень «Адмиралу Хипперу» и эсминцам отдали приказ возвращаться в Тронхейм для пополнения запасов, «Шарнхорст» и «Гнейзенау» же продолжали операции в районе северной Норвегии. 8 июня в 16.45 с фор-марса «Шарнхорста» пришло сообщение, что далеко впереди был виден дым.

Это были «Глориес» с эсминцами эскорта, «Ардент» и «Акаста»:

Орудия линкоров открыли огонь с 25 километров.

Первый же залп накрыл палубу авианосца, на которой тесно стояли самолеты.

Один из двух британских эсминцев поставил дымовую завесу, второй же пошел в атаку. «Глориес» был потоплен. Погибли и эсминцы. Однако и «Шарнхорст» получил попадание торпеды. Его кормовая башня вышла из строя и скорость упала до 20 узлов. «Шарнхорст» погиб 26 декабря 1943 года при попытке атаковать северный конвой. В бою с линкором «Дьюк офорк» он получил тяжелые повреждения и был добит торпедами с крейсеров и эсминцев.

До начала войны в СССР в строй так и не вошел ни один тяжелый корабль — ни линкор, ни тяжелый крейсер, ни авианосец. В войну единственным приобретением стал линкор «Архангельск» — да и тот был передан советскому Северному флоту в 1944 году англичанами в счет раздела итальянского флота. В боевых действиях «Архангельск» участия не принимал и в море не выходил. После войны линкор вернули англичанам.