Оружие победы и НКВД. Конструкторы в тисках репрессий

СОЗДАТЕЛЬ ТАНКОВ ПРОРЫВА

Когда в июне 1941 года красноармейские части начали отступать от границы, работник склада Д.И. Малко, прежде чем покинуть склад, уничтожил все, что можно было вывести из строя. Но на балансе был только что отремонтированный танк Т-28, уничтожать его было жалко — да и какой в этом был смысл? Танк имел великолепное бронирование, мощную пушку, и что особенно ценно — две башенки, из которых танкисты могли уничтожать врага из пулеметов. Это была мощная боевая машина, и Малко решил попытаться отвезти танк к своим.

Но ехать порожняком пришлось недолго: танк был остановлен солдатами, и когда они узнали, что танк едет без экипажа, Т-28 передали под команду майора и четырех курсантов. Малко не спрашивал, кто они, решив, что это преподаватель танкового училища и его курсанты.

На следующий день пришла весть: Минск взят немцами, и части находятся в немецком окружении. Командования как такового уже не было, бойцы уходили в леса, чтобы выйти из окружения проселочными дорогами. Массивный Т-28 лесами пройти не мог, и майор решил идти на прорыв, причем там, где немцы не ожидают, — то есть прямо через Минск!

Командир передал водителю свою карту, и скоро Т-28 выехал на окраину Минска. Позднее Малко вспоминал:

«Здесь мы и увидели первых фашистов. Их было десятка два. Немецкие солдаты грузили в машину ящики с бутылками и не обратили внимания на внезапно появившийся одинокий танк.

Когда до сгрудившихся у грузовика немцев осталось метров пятьдесят, заработала правая башня танка. Николай ударил по фашистам из пулемета. Я видел в смотровую щель, как гитлеровцы падали у автомашины. Некоторые пытались было вскарабкаться на высокую арку ворот и спрятаться во дворе, но это не удавалось. Буквально за несколько минут с фашистами было покончено. Я направил танк на грузовик и раздавил его вместе с ящиками водки и вина.

Затем мы переехали по деревянному мостику через Свислочь и свернули направо, на Гарборную, ныне Ульяновскую, улицу. Миновали рынок (там теперь находился стадион), и вдруг из-за угла улицы Ленина навстречу выскочила колонна мотоциклистов. Фашисты двигались как на параде — ровными рядами, у тех, кто за рулем, локти широко расставлены, на лицах — наглая уверенность.

Майор не сразу дал команду на открытие огня. Но вот я почувствовал его руку на левом плече — и бросил танк влево. Первые ряды мотоциклистов врезались в лобовую броню танка, и машина раздавила их. Следовавшие за ними повернули вправо, и тут же я получил новый сигнал от майора и повернул танк направо. Свернувших мотоциклистов постигла та же участь. Я видел в смотровое отверстие перекошенные от ужаса лица гитлеровцев. Лишь на мгновение появились они перед моим взором и тут же исчезали под корпусом танка. Те из мотоциклистов, которые шли в середине и хвосте колонны, пытались развернуться назад, но их настигали пулеметные очереди из танка.

За считанные минуты колонна оказалась полностью разгромленной....

Когда спустились вниз, возле окружного Дома Красной Армии я получил команду от майора повернуть направо. Свернул на Пролетарскую улицу и вынужден был остановиться. Вся улица оказалась забитой вражеской техникой: вдоль нее стояли машины с оружием и боеприпасами, автоцистерны. Слева, у дороги, громоздились какие-то ящики, полевые кухни, в Свислочи купались солдаты. А за рекой, у реки, в парке Горького укрылись под деревьями танки и самоходки.

Т-28 открыл по врагу огонь из всех своих средств. Майор прильнул к прицелу пушки, посылал в скопления машин снаряд за снарядом, а курсанты расстреливали противника из пулеметов. На меня дождем сыпались горячие гильзы, они скатывались мне на спину и жгли тело. Я видел в смотровую щель, как вспыхивали, словно факелы, вражеские машины, как взрывались автоцистерны и тонкими змейками сбегали с откоса в реку пылающие ручейки бензина. Пламя охватило не только колонну машин, но и соседние дома, перекинулось через Свислочь на деревья парка.

Фашисты обезумели. Они бегали по берегу реки, прятались за деревья, за развалины зданий. Я заметил, как какой-то спятивший от страха гитлеровец пытался влезть в канализационный колодец. Другой втиснулся в сломанную водозаборную решетку и тоже получил пулю. Всюду врагов настигал огонь нашего танка. Пулеметные очереди косили гитлеровцев, не давая им возможности опомниться, прийти в себя, сея панику.

Почти вся вражеская колонна, запрудившая Пролетарскую улицу, была разметана, словно по ней прошел смерч. Всюду валялись горящие обломки машин, развороченные автоцистерны. И трупы, трупы фашистских солдат и офицеров.

Майор дал команду развернуться. Я снова выехал на Советскую улицу и повернул направо. Проехали мост через Свислочь, мимо электростанции. Здесь справа, в парке имени Горького, заметили новое скопление противника. Под густыми кронами деревьев стояли десятка два автомашин, несколько танков и самоходок. Возле них толпились гитлеровцы. Они тревожно задирали вверх головы, ожидая налета советских самолетов: со стороны Пролетарской улицы все еще доносились глухие взрывы рвущихся боеприпасов, что можно было принять за бомбежку. Но опасность подстерегала фашистов не с неба, а с земли. Так же как и на Пролетарской, первой заговорила пушка нашего танка, вслед за ней ударили пулеметы центральной и правой башен. И снова, как уже было, начали рваться боеприпасы, вспыхнула факелом бензоцистерна, и густой дым окутал черным шлейфом аллеи старого парка.

— Осталось шесть снарядов! — крикнул заряжающий.

— Прекратить огонь, полный вперед! — скомандовал майор».

Танк Т-28, который в одиночку совершил легендарный проход через Минск, был создан Николаем Валериановичем Цейцем. Это тоже забытое имя. Причина все та же — Цейц был арестован и после освобождения прожил всего несколько месяцев. Тюрьма подорвала его здоровье. Впрочем, ему вообще как-то не везло, его заслуги часто приписывались другим. А ведь именно Цейц участвовал в компоновочных работах во время создания танка КВ — и именно Цейц создал средний танк КВ-13, на основе которого были создан ИС-1 и ИС-2.

В одной очень уважаемой книге по танкам есть строчки, которые для меня долгое время были полнейшей загадкой. Эти строчки гласили, что танк КВ был спроектирован группой дипломников Военной академии механизации и моторизации имени Сталина. Читая эти строчки, я каждый раз вспоминал, какими знаниями наградили нас перед дипломом, и никак не мог понять, как на основе этих конспектов можно создать что-то подобное могучему КВ.

Но, листая книгу «Оружие победы», после строк о танках СМК и КВ, я вдруг натолкнулся на строчки: «В компоновочных работах принимал непосредственное участие Н.В. Цейц». Это объяснило многое. Цейц был выдающимся конструктором старой школы и являлся наставником молодых инженеров СКБ-2. О нем вспоминать было не принято, и причина этого вполне объяснима.

После освобождения в 1942 году Н.В. Цейцу поручили создание танка КВ-13. Несмотря на свое плохое здоровье, конструктор немедленно принялся за работу и трудился над заданием с утра до вечера, без выходных. Благодаря этому новый танк появился на удивление быстро.

После создания опытного образца Цейца вызвал его руководитель Котин и сказал примерно следующее:

— Вы работали над созданием танков СМК и КВ, внесли немалый вклад в их разработку. Но с вами поступили несправедливо, обошли наградой. Сейчас вы создали хорошую машину КВ-13, и мы решили исправить ошибку. За создание этого танка мы представили вас к награждению орденом Ленина. А пока... Пока, Николай Валентинович, отдохните, вы устали от напряженной работы.

Отдых длился неделю, и конструктор вернулся к работе. Но прошло всего дня три, и Цейца увидели сидящим в неестественной позе на лавочке. Острый сердечный приступ. Конструктора довели до больницы, медсестра сделала укол. Но Цейц уже понял, что часы его сочтены. Протянул работнику КБ Шамшурину свою логарифмическую линейку, он, едва сдерживая слезы, произнес:

— Николай Федорович, разыщите моего сына, вы знаете, он на фронте, летчик, передайте ему эту линейку, больше у меня ничего нет...

Вскоре после этих слов он скончался.

Логарифмическую линейку сыну Цейца передать не удалось — он летал на Берлин на туполевском бомбардировщике и погиб.

В истории советского танкостроения Н.В. Цейц известен участием в разработках тяжелых машин, в первую очередь танков прорыва.

Как известно, создание советских тяжелых танков началось после появления в Великобритании двух английских опытных машин: A1E1 «Индепендент» и «Виккерс» Mk III (A6). Первая из них представляла пятибашенный танк; в центральной башне располагалась пушка, в четырех башнях по углам стояли пулеметы. Такая конфигурация давала возможность танку сражаться с противником во всех направлениях одновременно. Поскольку всем еще была памятна позиционная война и перепоясанные колючей проволокой линии фронтов, англичане породили своим «Индепендентом» моду, которой стали подражать в Германии, Японии и СССР.

Другой танк той же фирмы, «Виккерс» Mk III (А6), имел только три башни — центральную с пушкой и две с пулеметом. Оба танка оказались дорогими, а поскольку англичане продолжали выплачивать США долги Первой мировой войны, средств на массовый выпуск тяжелых машин у них не нашлось.

На протяжении 1920-х английская политика продолжала быть резко антисоветской, и в 1927 году Британия прервала дипломатические отношения с Советским Союзом. Существовала реальная угроза войны; она была сорвана антивоенными выступлениями в Англии и нежеланием других стран участвовать в новой совместной интервенции. Первая пятилетка с ее форсированной индустриализацией и принудительной коллективизацией сельского хозяйства являлась в значительной мере реакцией на то, что к отпору интервенции, как выяснилось во время «военной тревоги», страна с военно-технической стороны была совершенно не готова.

В 1929 году в СССР была принята первая программа оснащения РККА бронетанковой техникой. «Для качественного усиления общевойсковых соединений при прорыве сильно укрепленных оборонительных полос» предполагалось разработать как пятибашенный, так и трехбашенный танки — несомненно, на основе английских машин.

За работу над трехбашенной машиной Т-28 принялся Опытный конструкторский машиностроительный отдел (ОКМО) Машиностроительного завода № 174 им. Ворошилова в Ленинграде. Ведущим конструктором по проекту стал Н.В. Цейц. Машина получилась для своего времени весьма удачной. Танк был спроектирован в 1931 году, его производство было налажено на Кировском заводе (имевшем до 1934 года название «Красный путиловец»). Поначалу на этом заводе изготовляли элементы ходовой части для танков Т-26, что выпускались на ленинградском заводе «Большевик» — однако стараниями директора К.М. Отса и главного инженера М.Л. Тер-Асатурова завод начал постепенно переходить к самостоятельному проектированию и производству танков. Имена К.М. Отса и М.Л. Тер-Асатурова сейчас забыты: первый был вынужден застрелиться, второй был приговорен к высшей мере наказания — но этих людей следует помнить, поскольку с этих людей КБ завода и начало путь к будущим КВ и ИС.

Для разработки технологии и обслуживания серийного производства требовалось создать конструкторское бюро. Это бюро получило название СКБ-2. В середине 1930-х СКБ-2 освоено производство Т-28.

Освоение происходило со значительными трудностями. Те большие допуски и полукустарные методы изготовления деталей, что позволялись при производстве легкого Т-26, для столь тяжелой машины, как Т-28, не годились. Пришлось кардинально менять стиль работы и внедрять совершенно новую технологию. Для помощи на Кировский завод перешла группа конструкторов. Возглавил СКБ-2 О.И. Иванов. Это был ветеран отечественного танкостроения, он пришел в СКБ-2 по рекомендации С.М. Кирова. За создание танков Т-35 и Т-28 в ноябре 1932 года О.И. Иванов был награжден орденом Ленина, вместе с О.М. Гинзбургом и другими.

Своими обширными знаниями О.И. Иванов охотно делился с молодежью.

Д.С. Ибрагимов пишет об этом человеке в книге «Противоборство»: «Это был опытнейший конструктор и производственник, вдумчивый и чрезвычайно скромный человек. Но его деятельность трагически оборвалась: по навету завистников и он был оклеветан и репрессирован».

В мае 1937 года взамен арестованного, а затем расстрелянного О.М. Иванова СКБ-2 возглавил Ж.Я. Котин, протеже Ворошилова, женатый на его приемной дочери. Это был довольно молодой человек 29 лет, который особого опыта не имел, а искусство руководства людьми (видимо, по причине отсутствия такового) часто замещал грубостью. Знаниями он тоже не блистал, и для молодежи место О.И. Иванова заменил Н.В. Цейц, который стал неформальным наставником конструкторского бюро.

Д.С. Ибрагимов так описывал этого конструктора: «Ветераны СКБ-2, хорошо знавшие Николая Валентиновича Цейца, характеризуют его так. Внешне это был человек среднего роста, чуть больше пятидесяти лет от роду. Очень интеллигентный, скромный. Он никогда не грубил, говорил очень тихо, с улыбкой и его улыбка всех очаровывала. Часто садился рядом с разработчиком и анализировал его конструкцию не только с точки зрения теоретической механики и сопротивления материалов, но и рассматривал возможные физические явления и тепловые процессы в узле или агрегате. При этом всегда проводил расчетный анализ. Редко пользовался справочниками. При рассуждении сам выводил простую и удобную для расчета формулу и ею пользовался».

С Котиным Н.В. Цейц не ладил, но, поскольку имел мягкий характер, предпочитал уступать, даже если ему предлагали не самую удачную конструкцию.

К началу 1930-х антисоветский раж Великобритании поутих и советско-британские дипломатические отношения были восстановлены.

Однако скоро появилась новая угроза — уже со стороны Германии. В 1933 году к власти в Германии пришел Гитлер, который ясно дал понять в «Майн кампф», что стремится к завоеванию «жизненного пространства» для немцев на востоке. Русским, украинцам и белорусам предстояло истребление. Ударной силой для завоеваний на востоке должны были стать танки. Сначала появились машины T-I и T-II, затем куда более совершенные T-III и T-IV. А в 1937 году начались разработки и тяжелых машин.

Именно в 1937 году конструктор фирмы «Хеншель» Эрвин Андерс перешел в танковый отдел фирмы на пост главного конструктора. Ему предстояло осуществить проектирование тяжелого танка прорыва DW-1, который должен был в будущем заменить T-IV. Предполагаемая масса нового танка составляла 30 — 35 тонн.

Опытный экземпляр появился довольно скоро. Андерс выбрал для него «шахматное» расположение опорных катков, которое впоследствии станет характерно для «Тигров» и «Пантер» (такое расположение уменьшало нагрузку на грунт).

В 1938 году появился улучшенный вариант танка, DW-II. В соответствии с указаниями управления вооружений сухопутных сил на этом танке была предусмотрена установка 75-миллиметровой пушки с длиной ствола в 24 калибра, а позднее — пушки калибра 105 миллиметров с длиной ствола в 28 калибров.

Для конца 1930-х такой танк был очень мощным, и даже неоправданно мощным. Что же заставило военное ведомство создавать тяжелый танк со столь мощной пушкой?

Есть такое понятие — перспективное планирование. Пусть сегодня нет достойных целей — но настанет завтрашний день, когда броня и мощь пушки неизбежно увеличатся, и тогда выиграет тот, у кого оружие уже отработано и может быть пущено в серию.

На основе DW-II был разработан новый опытный 30-тонный танк, получивший обозначение VK-3001 (H). Этот танк испытывали по частям. Сначала испытывали шасси с шахматным расположением опорных катков, а через несколько месяцев — всю машину, но без вооружения.

Затем фирме поручили создать более тяжелый танк T-VII, массой до 65 тонн! Однако T-VII так и не появился, поскольку управление вооружений внезапно изменило задание: новая машина должна была иметь массу не более 36 тонн при бронировании до 100 миллиметров с пушкой калибра не менее 75 миллиметров, а при возможности — 105 миллиметров.

Задание было несколько странным, поскольку при столь тяжелом бронировании и мощном орудии танк должен был весить около 50 тонн. Э. Андерс начал искать возможные решения. Одним из них было использование пушки с коническим дулом, которое при небольших размерах (и соответственно весе) давало большую энергию выстрела.

После захвата Польши работы по созданию тяжелого танка в рейхе ускорились. В конце 1939 года к созданию тяжелого танка подключили фирму «Порше-КГ» во главе с опытным конструктором Фердинандом Порше.

С началом Второй мировой войны Порше-старший передал управление своим заводом своему сыну, а сам занялся конструированием тяжелого танка, задание на проектирование которого он одновременно с фирмой «Хеншель» получил в 1939 году. Порше было поручено разработать тяжелый танк массой 20 — 30 тонн, с пушкой калибром не менее 75 миллиметров, а при возможности — 105 миллиметров.

Но сконструированные Хеншелем и Порше экспериментальные машины военное ведомство не удовлетворили. И тут внезапно выяснилось, что немцы отстают в создании тяжелобронированных танков. Во время разгрома англо-французских сил в мае-июне 1940 года контратака английских танков в районе Арраса нанесла большой урон 7-й танковой дивизии генерала Роммеля. Немецкие 37-мм противотанковые пушки не могли остановить тяжелые английские танки типа «Матильда», толщина лобовой брони которых составила 78 миллиметров. 23 английских «Матильды» шли на противотанковые пушки дивизии Роммеля — и те не были способны их остановить. И только введя в бой всю свою артиллерию и особенно 88-миллиметровые зенитные орудия, Роммелю удалось задержать англичан.

Немцы спешно взялись за изготовление тяжелых танков, которые можно было бы пустить в производство в ближайшее время.

Фирма «Хеншель» вновь вернулась к разработке 75-миллиметровой танковой пушки с коническим каналом ствола. Проект фирмы «Хеншель» получил индекс VK-3601, а проект фирмы «Порше-КГ» — VK-4501. Танк фирмы «Хеншель» должен был иметь массу до 36 тонн вместо ранее намечавшихся 30, а танк фирмы «Порше-КГ» — 45 тонн. Разница в массе объяснялась применением на одном из танков пушки с конической формой ствола. Планировалось создание машины, имевшей лобовую броню 100 миллиметров и бортовую — 60 миллиметров. Скорость передвижения должна была составлять 40 километров в час.

При борьбе с «Матильдами» в Греции выяснилось, что 88-мм зенитное орудие оказалось очень успешным, и Гитлер решил установить такую пушку на серийно выпускавшихся средних танках T-IV. Указание по этому поводу поступило конструкторам в начале 1941 года. Однако 88-миллиметровая зенитная пушка требовала для ее установки шаровой погон диаметром 1850 миллиметров, серийные же машины T-III и T-IV имели поворотные шаровые погоны меньшего диаметра (1650 миллиметров), так что от этой идеи пришлось отказаться. Тогда свои надежды Гитлер возложил на тяжелый танк, впоследствии получивший наименование «Тигр». 26 мая 1941 года он провел совещание в Бергофе в связи с тем, что командование танковых войск требовало танк с более мощным вооружением.

Предполагалось, что каждая танковая дивизия должна была получить несколько таких тяжелых машин, которые (подобно боевым слонам персов во время Персидских войн), двигаясь впереди легких и средних танков, должны были расчищать им дорогу и делать бреши в противотанковой обороне противника.

Гитлер требовал форсировать работы над тяжелым танком, чтобы можно было рассчитывать на применение этих машин летом 1942 года.

На этом же совещании управление вооружений сухопутных войск выдало фирме «Хеншель» еще одно задание. Это был 45-тонный танк, вооруженный 88-миллиметровой пушкой, что дублировало заказ, выданный Ф. Порше.

Конструкторы должны были предъявить свои машины на испытания к середине 1942 года. Предполагалось использовать их в войне с Англией. Про Россию речь не шла — Гитлер полагал, что в СССР есть только танки с тонкой броней, и «колосс на глиняных ногах» будет сокрушен в считанные недели.

Но он ошибся.

В июне 1941 года ему встретились не только Т-26 и БТ. Немецкая армия столкнулась с танками Т-34, созданными М.И. Кошкиным, — и танками КВ, в разработке которых принимал участие бывший учитель М.И. Кошкина Н.В. Цейц.

Цейц был учителем Кошкина, когда тот писал свой диплом. Это было во время работ над танком Т-29. Танк Т-29 остался в истории танкостроения «неудачником». Его разработали, изготовили, но в серию он не пошел из-за своей сложности. Но судьба этого танка — ярчайшее подтверждение пословицы «отрицательный результат — это тоже результат». Танк проектировался как колесно-гусеничный вариант танка Т-28. Имея сильное бронирование, танк должен был иметь движитель, который позволял бы двигаться на колесах и гусеницах. Работа была трудной, поскольку приходилось совмещать несовместимое. И это привело создателей танка к мысли, что дальнейшее использование колесно-гусеничного движителя в условиях непрерывного возрастания бронирования в армиях разных стран бесперспективно. Этот вывод сделал и студент М.И. Кошкин, делавший у Н.В. Цейца диплом во время работ над Т-29, этот вывод сделал и Цейц, который до Т-29 придерживался другого мнения (собственно, колесно-гусеничный Т-29 был его инициативой).

Танк Т-29 был важным шагом к созданию Т-34. Он имел широкие гусеницы, его широкие катки давали высокую скорость, бронирование было солидным (до 30 мм), пушка мощной (калибром 76,2 мм), а броневые листы наклонными — все это найдет позднее свое воплощение в знаменитой «тридцатьчетверке».

Но так кто же все-таки создал КВ-1?

Создали КВ не дипломники. Они всего лишь спроектировали под руководством Духова однобашенный танк, воспользовавшись проектом танка СМК, но уменьшив число башен, число катков и внеся ряд не очень принципиальных изменений. А уж на основе этого проекта и был создан КВ, под руководством того же Духова. Компоновку КВ, как и СМК, осуществил Н.В. Цейц.

А вот танк СМК был принципиально отличной от других танков машиной. На этапе первоначального проектирования руководил созданием танка Н.В. Цейц. Одна из его идей — торсионной подвески[3] — была для того времени очень смелой. Если на Т-35 пружины пружинной подвески находились по сторонам ходовой части и требовали закрывающих их броневых листов, то торсионная подвеска СМК находилась внутри корпуса, за броней танка, что давало весовой запас на увеличение брони и уменьшало уязвимость. В будущем это очень пригодилось и на танках КВ, и на танках ИС. Сейчас торсионная подвеска общепринята — а тогда это был риск.

Идея же сделать из СМК тяжелый однобашенный танк принадлежит Николаю Леонидовичу Духову, который в самом конце 1938 года сделал предварительные расчеты этой машины. Когда в КБ появились дипломники, под руководством Духова и начались работы по превращению СМК в однобашенный танк. Если называть лишь одно имя автора танка КВ-1, то можно смело утверждать, что автором КВ-1 является Н.Л. Духов. Если же вспоминать весь путь, что предшествовал появлению этой машины, от Т-28 до КВ-1, то первым, кого следует упомянуть, без сомнения, является Николай Валерианович Цейц.

В первые же дни войны начался массовый выход танков КВ-1 из строя. Танкам пришлось совершать многокилометровые марши по плохим дорогам, и тут показали свою ненадежность главный фрикцион, коробка передач, бортовые фрикционы и малоэффективные воздухоочистители. Машина такого рода была первой в своем роде, и «детские болезни» были неизбежны. Требовалось доводить каждый узел — и позднее такая доводка была осуществлена, — но пока такая доводка продолжалась, решили поступить просто — снизить вес. Новая модель получила обозначение КВ-1с.

Но в связи с нехваткой броневого проката снова возникла необходимость создать новый танк — средний, но хорошо бронированный. Над проектом этого «скоростного танка тяжелого бронирования» КБ Челябинского Кировского завода («ЧКЗ») начало работать сразу после распоряжения ГКО от 23 февраля 1942 г., предписывавшего танкостроителям всячески экономить броневой прокат. Главным конструктором был А.С. Ермолаев. Конструкторская группа, которую возглавлял Н.В. Цейц, предложила обойтись без проката. Опираясь на опыт 1940 — 1941 годов цельнолитого корпуса танка КВ и на опыт создания литых башен, было предложено применить в изготовлении корпусных деталей литье.

Темпы разработки были стремительными. В канун 8 марта А.С. Ермолаев докладывал наркому танковой промышленности, что «...разработана компоновочная схема нового танка, в котором... за счет применения жидкой брони, уплотнения компоновки... (а также) сокращения габаритов корпуса и башни, удалось (по сравнению с КВ-1) значительно уменьшить вес...». При этом новая машина получила лучшую броневую защиту, чем КВ-1, и имела скорость, сопоставимую со скоростью Т-34 (расчетная скорость нового танка составляла 48—55 км/ч).

Изготовление танка также прошло в рекордные сроки. В первой декаде мая (через два месяца после постановления!) начались заводские испытания. Особенностью танка было то, что в нем предусматривалась возможность применения гусеничных цепей и ведущего катка как от Т-34, так и от КВ, что было очень важно при ремонте. Рекордные сроки дали знать о себе — в ходе проходивших в июле 1942 года дополнительных испытаний КВ-13 Н.В. Цейц скончался. Ведущим конструктором по машине был назначен Н.Ф. Шашмурин. К сожалению, испытания и обкатка выявили у танка большое количество недоработок, устранить которые в отведенные сроки не удалось, и вопрос о танке отложили.

Только в декабре 1942 года начались новые работы по модернизации танка, и к весне были созданы два танка, получившие индекс ИС (Иосиф Сталин). Проектирование танков прошло по инициативе завода, которому удалось добиться одобрения своей инициативы распоряжением ГКО[4] и приказом НКТП[5]. Новые танки стали прямыми потомками КВ-13, позаимствовав от него корпус и схему подвески — хотя башни и многие внутренние агрегаты были спроектированы и выполнены заново. Особенностью силовой передачи нового танка стали двухступенчатые планетарные механизмы поворота, разработанные профессором Благонравовым. Заново была создана и система охлаждения.

Испытания новых танков были признаны в целом удачными. Танк с 76-мм пушкой получил обозначение ИС-1, танк с 122-мм орудием — ИС-2. Танков ИС-1 было выпущено сравнительно немного, поскольку в конце 1942 года у немцев появился «Тигр» с мощной пушкой.

ИС-2 получился великолепной боевой машиной. Он весил меньше «Тигра» (46 тонн против 57 тонн), но его броня была толще, притом была с большим наклоном. Да и качество сварки броневых листов было выше. При лобовой встрече на расстоянии 2000— 1500 метров у немецких танкистов не было шансов пробить броню и уничтожить экипаж; они могли только надеяться повредить гусеницы или орудие. Не выручала уже и знаменитая немецкая оптика, поскольку оптические приборы ИС-2 были скопированы с немецких, причем изготовляли их на американском оборудовании. Единственным недостатком танка ИС-2 была пушка — она имела раздельное заряжение, так что могла произвести лишь от 1 до 3 (в зависимости от навыка экипажа) выстрелов в минуту. Немецкая же пушка с унитарным заряжением давала 6 — 8 выстрелов в минуту.

Танки ИС появились весьма вовремя. Свои немногочисленные «Тигры» немцы стали использовать как мощные самоходные орудия поддержки. «Тигры» выезжали на возвышенности в то время, как средние танки шли в атаку. Советские противотанковые расчеты, открывая огонь, выявляли себя, и их-то и уничтожали «Тигры». Самих «Тигров» на большом расстоянии было не взять — броня была почти непробиваемой, а ходовую часть закрывала вершина возвышенности. С появлением ИС-2 положение переменилось. Немцы вынуждены были дать указание экипажам «Тиграм» не ввязываться в прямые столкновения с ИС-2 и действовать только из засад. Спешно был создан «Королевский тигр» с неимоверно длинным стволом и очень толстым наклонным лобовым броневым листом (150 мм). «Королевский тигр» был способен поражать ИС-2 на большой дальности — но колоссальный вес машины (69,8 тонн, то есть в полтора раза больше, чем у ИС-2) резко снизил надежность двигателя и ходовые характеристики. Танк часто ломался, а во время марша двигался медленно. «Танком прорыва» он быть уже не мог — лишь танком обороны или даже «танком агонии». Да и массовое производство своего монстра немцы наладить не смогли. На момент крушения «тысячелетнего рейха» у немцев оставалось всего 226 машин «Королевский тигр».