Остров без тайн

Исчезнувший ручей

Утром, когда «Мирный» подошёл к разветвлению Светлой, Данко скомандовал:

— Прямо!

До этого — и вчера, и позавчера — он приказывал сворачивать налево или вправо — в один из протоков, а тут приказал: «Прямо!» Звеньевой любит, чтобы каждый раз что-нибудь было по-новому.

Через минуту «Мирный» уткнулся в берег мыса Песчаного.

Небольшие волны, подпирая друг друга, взбегали на пологий берег, задерживались на нём мгновение и, вдруг обессилев, медленно сползали обратно, шурша песком. А навстречу им к берегу катились одна за другой новые, такие же игривые и беззаботные.

Песок у берега был тёмный от влаги, а дальше — светло-жёлтый. Он расстилался широкой чуть бугристой полосой, сверкающей бесчисленными солнечными искрами. Эта полоса упиралась в холм, по краю которого, среди высоких и густых трав, росла черёмуха, а дальше тянулся березняк с тёмными вкраплинами сосны.

От этого мыса было хорошо видно, как понижался остров слева направо, в южную сторону, — словно гигантский корабль, получивший пробоину, грузно осел на правый борт, замер так и вот стоит уже тысячи лет, зарастая мхом, лесом. Слева, словно круча неведомого берега, нависла громада горы Таёжной, а вдали, уплывая в белесо-голубую дымку далей, раскатились волны Уральского хребта…

Данко с Юрой в этот день должны были наносить на план береговую линию правого протока.

— Сбор у залива Лазарева по свистку! — крикнул звеньевой вдогонку товарищам. — Юра, готовь инструмент.

Инструмент — это планшетка, визирная линейка, карандаш для нанесения плана, компас для точной ориентировки и длинный шест для измерения глубины реки. Нужны бы ещё часы — они необходимы при определении быстроты течения. Но часов нет, а вместо них есть счёт по секундам: раз-и, два-и, три-и…

Наносить на план береговую линию трудно: она извилиста, и нужно быть точным, терпеливым и не бояться кропотливой работы. Данко далеко не всегда терпелив, но именно поэтому он выбрал для себя такой труд. Последнее время он вообще старался делать то, что потруднее. Если хочешь стать капитаном дальнего плавания, надо тренировать и закалять волю, привыкая к трудностям, заранее.

Юру он взял к себе в пару не случайно. Не только потому, что Юра — его друг. Очень важно было, что Юра — величайший аккуратист. Если работаешь с ним, можно быть спокойным, что в расчётах не будет ни одной ошибки. А ведь план острова они составляли не для себя — для всех; тут обязательно надо быть уверенным, что в плане, действительно, нет ни одной ошибки.

Работу они начали так. Встав у крайней точки мыса Песчаного, расстояние до которого от «базы экспедиции» было промерено ещё вчера, Данко нанёс на план береговую линию до первого изгиба реки. Юра тем временем шагал уже туда, отсчитывая метры. Данко, подойдя к нему, нацелился визирной линейкой на следующий изгиб берега. Юра немедленно двинулся дальше.

Так они прошли вдоль берега около ста метров, потом вернулись и забрались в лодку. Данко грёб, а Юра, устроившись на корме, измерял глубину реки посредине.

Чтобы установить быстроту течения, они через каждые сто метров бросали в воду ветку и считали, за сколько секунд она проплывёт определённое расстояние.

Такая работа выпала Юре и Данко.

Попутно они наносили на план топографические значки, которыми обозначали то, что им попадалось на пути, — кустарник, лес, песок, болото, луг…

Они почти не разговаривали. Разговаривать было некогда. Работа, хотя и по-разному, увлекла обоих.

Когда Данко, прищурив свои зоркие серые глаза, нацеливался по визиру на береговой изгиб, он был полон лёгкого мечтательного вдохновения. За чертой знакомого леса чудились ему далёкие, ещё никем не исследованные берега, и ласковый шорох волн звучал суровой музыкой морского прибоя. Данко не замечал, как невольно пружинятся мускулистые ноги, не чувствовал, как сжимается рот, не смахивал с высокого лба беспокойную прядь волос, — он весь был поглощён своим делом и весь устремлён вперёд. Едва наметив на плане линию, он уже шагал к намеченному месту и с шага переходил на бег, нетерпеливый и стремительный.

Юра делал своё дело сосредоточенно, не торопясь, но у него всё получалось так же складно и быстро. Маленький, худой, угловатый, он шагал как только мог шире, и от этого казался очень серьёзным и важным. В точном, аккуратном расчёте, в мгновенных и безошибочных вычислениях было для него своё упоение, чуть сдержанное, суховатое, но всё же волнующее, радостное.

Друзья ни о чём не разговаривали. Им было некогда. Только иногда Данко покрикивал:

— Идут дела, контора пишет!

Или спрашивал:

— Юр, сколько накрутили?

У Юры отличная память. Хотя промерено уже много отрезков береговой линии, он каждую секунду мог назвать размер любого из них и сообщить общую сумму.

Он уже начал уставать. Но звеньевому об этом не заикнулся. А Данко видел это, но тоже молчал: Юру нужно тренировать. Пусть потерпит сейчас, зато потом ему будет лучше.

Они всё шагали и шагали вдоль Светлой. Изредка им попадались выходившие по своим азимутам к берегу реки Саша с Сеней. Вторая пара — Ваня и Петя — промеряла сегодня северную часть острова.

Время от времени Данко на лодке или вплавь искал брод… Он только что вышел из воды на «Большую землю» — на правый берег Светлой — после неудачной попытки найти хорошую переправу, когда из леса выскочил Саша и закричал:

— Данко! Сюда! Мы потеряли ручей…

— Что потеряли?

— Ручей!

Данко не понял. Но голос у Саши звучал взволнованно, сам он был какой-то взъерошенный, растрёпанный. Звеньевой не стал больше переспрашивать, а прыгнул в воду и побежал к противоположному берегу.

— Сейчас! — закричал он и… провалился в какую-то яму. Она была глубокой, и вода закрыла голову Данко.

Но что значит глубина для отличного пловца! Данко моментально поджал под себя ноги, резко выпрямил их, взмахнул руками, ещё раз… Почему он всё еще не на поверхности?..

И тут ему показалось, что какая-то неодолимая сила тянет его вниз.

Данко рванулся, движения его стали быстрыми и резкими. Пошёл вверх. Вот и поверхность. Он жадно глотнул воздух и снова почувствовал, что его тащит обратно. Хотя теперь это ощущалось уже не с той силой, как внизу, под водой, но всё равно было страшно. Данко изо всех сил начал работать руками и ногами, поплыл и вдруг шаркнулся о дно. Встал — волнёшки бурлили чуть выше щиколоток. Ноги дрожали… Передохнув, Данко поплыл к острову.

Саша был вовсе уж не так взволнован, как это показалось вначале. Рядом с ним стоял теперь и Сеня. Лица обоих выражали удивление и некоторое расстройство.

— Ручей пропал, — сказал Саша звеньевому.

— Как пропал?

— Так пропал. Исчез. Был — и нету. Мы по азимуту шли — а его нет.

— Да, — подтвердил Сеня, — шли, а его нет.

— Данко, ты куда это нырял? — спросил Юра.

— Нырял?.. Ага. Там яма.

— А почему лицо у тебя такое бледное?

— Ничего не бледное. Дай-ка план. Надо отметить эту ямину… Вы хоть искали его, ручей-то? — повернулся он к Саше.

— А как же иначе? Конечно, искали. Вон там он течёт. — Саша махнул рукой на восток. — Мы недавно там проходили. А выше нету. Удивительно! Да?

Данко накрутил на палец мокрый чуб, скосил глаза на Юру:

— Пойдём сходим?

— Пойдём сходим, — согласился Юра. — Только ты выжмись. Майку выжми и трусы. А яму я уже отметил.

Они пошли в глубь острова, но не к тому месту, откуда только что прибежали Саша и Сеня, а восточнее, вправо, и скоро вышли к ручью.

— Вот, видите, — сказал Саша. — Течёт. А выше — нету.

— Ну, пойдём выше. — И Данко круто свернул влево, вверх по течению ручья.

По берегам его росли ольха и осина, то тут, то там лежали плоские обкатанные камни, покрытые пышным мхом ядовитого зеленовато-жёлтого цвета.

— Смотрите, источник! — закричал Саша.

Из-под тяжёлой каменной глыбы выбегал неширокий ручей. Это как раз и был тот самый ручей, вдоль которого они шли.

— Как же так? — удивился Сеня. — Ведь ручей берёт начало выше, около скал, и там он тёплый, почти горячий.

— Так это знаете что… — начал Данко и остановился. — Он под землёй течёт. Это на Урале часто встречается. Понимаете? Под землёй.

Сеня хлопнул себя по лбу:

— Как же это мы?..

— Такие уж мы недогадливые. Ясненько? — Саша засмеялся. — Пошли искать, где он прячется под землю!

Все двинулись по лесу. Пройдя несколько шагов, Данко закричал: «Стойте, тише!» и припал ухом к сырой замшелой земле. Сначала он слышал только сопение ребят, шелест листвы и ещё какой-то неясный шум, потом до слуха его явственно донеслось приглушённое взбулькивание воды. Рядом припал к земле Сеня.

— Журчит! — радостно закричал он. — Ребята, журчит!

— Ну теперь-то, понятно, что журчит, — отозвался Саша. — Нет чтобы раньше догадаться!

Мысленно продолжив линию течения ручья, они скорым шагом двинулись вперёд. Шли, а ручья всё не было. Впереди уже заблестела вода Светлой у мыса Песчаного.

— Он, наверное, под землёй вот так… — И Юра рукой показал как — змейкой. — Надо рассыпаться цепью.

Они рассыпались цепью и пошли в обратном направлении.

— Ура! Нашё-ол! — заорал Саша через некоторое время.

Все бросились к нему.

Устремившись по островному склону вниз, ручей мчал свои лёгкие светлые воды меж зелёных кустов и вдруг проваливался в землю. Он стекал туда через край довольно широкого отверстия в камнях.

Разведчики сгрудились вокруг. Звеньевой лёг на землю и заглянул вглубь.

— Там, должно быть, пещера, — сказал он и приготовился спуститься.

— Осторожнее, Данко. — Юра придвинулся ближе.

Данко спустил ноги вниз и стал шарить ими. Ноги касались дна, и тёплая вода ручья обмывала их. Ухватившись руками за край отверстия, звеньевой сунул ноги вперёд по течению ручья. Повернувшись вниз животом, он упёрся руками в дно и огляделся. Неровный узкий ход тянулся под землёй, и по нему всё так же легко и весело струилась вода, исчезая где-то во тьме. Оттуда веяло холодом и плесенью. Данко стал пятиться на четвереньках — и раза два ударился спиной о камни. Ход становился всё уже и постепенно сворачивал вправо. Дальше продвигаться было невозможно. Тогда Данко пополз обратно, теперь уже лицом вперёд. Яркий свет ударил в глаза…

Следом за Данко все поочерёдно залезали в чёрное каменное отверстие и выбирались оттуда мокрые и грязные.

— Вот теперь понятно, почему в источнике вода горячая, а там, дальше, холодная, — сказал звеньевой. — Под землёй-то она быстрее остывает.

— А воду мы наберём в пузырёк, — подумал вслух Юра, — и увезём в город на исследование. Да?

И все немного помолчали, представляя себе, как в лаборатории скажут: «А знаете, эти ребята сделали замечательное открытие. Это очень редкая целебная вода»… Или что-нибудь в этом роде.

А почему бы и нет? Вполне может быть такое.

— Вот лагерь тут построят, и у нас будет свой источник. Как в Кисловодске. Удивительно. Да?

Тут Сеня стал беспокойно оглядываться по сторонам, словно выискивая что-то и, наконец, озабоченно спросил:

— А как же мы теперь его на план наносить будем, если он под землёй и его не видно?

Ну, если этот вопрос так озаботил Сеню, значит, планом острова он увлёкся всерьёз! Саша подмигнул товарищам и снизу вверх провёл пальцем по собственному носу.

— Раньше батьки с вопросами не лезь, — сказал он. — Специальный знак есть — пунктир. Означает: река идёт под землёй. Ясненько?

— Верно? — обрадовался Сеня. — Ну, тогда всё в порядке.

— В полном! — подхватил звеньевой. — Даёшь по этому случаю обед.

И, заложив четыре пальца в рот, он лихо, громко засвистел. Это был сигнал к сбору на обед, которого ждали, наверное, и Петя с Ваней, бродившие где-то по северному краю острова.