Остров без тайн

«Главный конструктор»

Роль «главного конструктора» и «начальника строительства» Юре очень нравилась. Не потому, что он любил командовать. Этого он вовсе не любил. А потому, что, распоряжаясь ремонтом лодки, он мог лучше довести до конца то, что вычерчивал так любовно.

Вся школа знала Юру Поздеева как «изобретателя» и «выдумщика». Он уже много лет занимался в техническом кружке и всегда придумывал какие-то приспособления, вечно носился с мыслями о механизации. Например, он предложил такую конструкцию «самооткрывающихся дверей». За метр или два от дверей в пол вделывается широкая доска, под которой находятся длинный шпенёк и колесико с двумя зубцами, перпендикулярными друг к другу. Когда человек ступает на доску, шпенёк под его тяжестью устремляется вниз и нажимает на один из зубцов. Колесико поворачивается, и второй его зубец давит на длинный двухметровый стержень, расположенный под полом горизонтально. Этот стержень, в свою очередь, поворачивает второе колесико, которое зубцом двигает шпенёк, всаженный в дверь около шпингалетов, — и дверь распахивается. Человек проходит — пружина ставит колесики и шпеньки, уже освобождённые от тяжести, на свои места, и дверь сама закрывается.

Кроме того, у Юры были проекты и модели механизированной раздевалки, качалки-самоката и многих других машин-вещей.

— Зачем тебе это? — приставали товарищи. — Ну, скажи, зачем тебе качалка?

— Честное слово, ребята, вы рассуждаете, как дети, — сердился изобретатель «самокачалки». — Ведь при коммунизме, — помните, Ася Васильевна говорила, — всё должно стать очень удобным и… Ну, в общем, тогда эта качалка пригодится. И дверь пригодится, и всё. Понятно? Это я для будущего.

— А ты для будущего придумай такой комбайн: он сам жнёт, молотит, потом мелет зерно, и из него печенье выскакивает, — предлагал Сеня и тут же осведомлялся: — Можешь?

— Нет, лучше, как Циолковский, — такой ракетоплан, чтобы на другие планеты летать, — говорил Петя.

Юра хмурился:

— А может, и придумаю. Только это очень трудно. Я ещё мало знаю для этого.

— Ты, смотри, можешь и опоздать, — подтрунивали ребята. — Ты утром как-нибудь просыпаешься, а по радио передают: «Ракетоплан «Москва» совершил посадку на Марсе». Вот и остался ты с носом!

От этих разговоров Юре становилось не по себе. Ведь он действительно мечтал о полётах на другие планеты.

Конечно, интересно выводить новые растения. Хорошо искать и добывать руду для заводов-гигантов. Прекрасно быть и морским капитаном, как Данко Холмов, чтобы сквозь пенные штормы пробиваться по заданию Родины к далёким берегам. Но пробиться в совсем другие, совсем далёкие, неведомые людям планетные миры — этого ещё никто на свете не сделал. А ведь посчастливится кому-то первому!

Как часто, сидя над учебниками, Юра закрывал глаза и видел… да-да, именно видел, будто это было на самом деле… Вот он с товарищами в ярко освещённой кабине ракетоплана, который с громадной скоростью летит в чёрной бездне межпланетного пространства. В смотровое окно видно далёкое, чуть сияющее голубым светом пятнышко — Земля. Глухо рокочут, гудят двигатели ракетоплана. Нагнулись над приборами товарищи Юры. Бездонная чёрная пропасть за окнами. Приборы показывают: снаряд входит в сферу притяжения Марса. «Приготовиться к посадке! Включить тормозной двигатель!»-приказывает командир… И вот они выпрыгивают из ракетоплана. А через несколько минут к далёкому, сияющему голубым светом пятнышку несётся, обгоняя метеориты, радиограмма: «Земля… Кремль…»

Дрожа от восторга, Юра открывал глаза, и сразу восторг исчезал: на столе ждали своего хозяина тетради с надписью: «ученика 6-го в класса», задачник, в котором тоненькой птичкой отмечено условие: «Из бака А в бак Б в течение часа вытекает…» Как далеко это от дерзких и прекрасных мечтаний! Но всё дело в том, что никуда от этого не денешься. Шагнуть к ракетоплану можно только через эти вот тетради и учебники.

Зимой Юра беседовал на детской технической станции с одним инженером. Ого, сколько, оказывается, надо знать ракетостроителю! И высшую математику, и физику, и химию, и механику, и сопротивление материалов, и ещё десятки других наук, названия которых Юра услышал впервые и сразу даже не запомнил.

Конечно, всё это он изучит, не испугается, не отступит. Не в этом дело. А в том, что время-то идёт и кто-нибудь, наверное, уже строит ракетоплан.

— Как ты думаешь, ведь строит кто-нибудь? — допытывался однажды Юра у Саши Климова.

Саша беззаботно улыбнулся.

— Может, и строят.

Юра обиженно захлопал коротенькими рыжими ресницами:

— Тебе всё равно?

— Почему всё равно? Мне чем скорее построят, тем лучше. Интересно же!

— А я?

— Хо, чего испугался! Чудной ты, Юрша. Так, то ж построят первый межпланетный ракетоплан. Первый в мире. Видел снимки — первый самолёт какой был никудышный. Так же и тут. Будешь совершенствовать. Тоже изобретать всякое надо. Ясненько?

Юра строго поджал губы, задумался.

— А ведь ты правильно говоришь…

— Я всегда на «пятёрку» отвечаю.

— Нет, верно. — Юре было вовсе не до шуток. — Взять первый самолёт и теперешний — это же совсем разные машины. Ведь верно, Саша? — К Юре возвращалось хорошее настроение. — Послушай, давай займёмся вместе.

— Я тебе уже говорил, что нет.

— Ну почему?

— Не так у меня голова устроена.

— Опять глупые шутки. Кем же ты станешь?

— Не знаю. Там видно будет.

— Вот этого я не понимаю. Вот-вот перейдёшь в седьмой класс — и не знаешь!

— Хо, впереди и седьмой, и восьмой, девятый, десятый. Придумаю.

— Это, конечно, твоё дело. А то пошли бы сейчас вместе на техническую станцию. А?

Тут вдруг Саша сделался очень серьёзным. Он озабоченно почесал облупившийся нос, искоса глянул на приятеля и задумчиво сказал:

— А ведь ничего у тебя, Юрша, не выйдет.

— Как? — растерялся Юра. — То есть почему?

— Ну вот построишь ты ракетоплан. Так? А лететь в нём тебе не придётся: врачи не пустят. Ты же хилый. И по физкультуре еле-еле тройка. Какой ты лётчик!

— Ну, а я… А в ракетоплане… В общем…

— В общем полетят без тебя. Чкалов вон какой здоровый был, так и то перед полётом через Северный полюс его врачи проверяли да проверяли. А тут — на другую планету! Нет, не выйдет у тебя.

Юра присмирел.

— А ты откуда знаешь? Про Чкалова.

— Читал. Могу и тебе дать.

— Дай.

Юра прочитал книжку и пошёл советоваться со своим другом Данко. Тот неожиданно вскипятился, наскочил:

— А я тебе раньше не говорил про это же самое?!

Так прибавилась у Юры ещё одна забота — физкультурные занятия. После уроков Саша и Данко вели его в гимнастический зал или все отправлялись на стадион. Спуску приятели не давали. Тренерами они оказались строгими. Зато учебный год Юра закончил с «четвёркой» по физкультуре.

— Буксирчик! — весело подмигивал ему Саша и горделиво тыкал пальцем в грудь.

Друзья и в лагере донимали своего «подшефного» такими тренировками, от которых болели руки и ноги. Юра безропотно нёс физкультурные «тяготы»: он начинал чувствовать себя сильным и ловким и радовался этому. Вот и сейчас, орудуя рубанком, он нет-нет да и косил глаза на свои руки, любуясь, как вздуваются на них мускулы. Конечно, ещё не такие, как у Саши или Данко, но всё же…

…Когда Данко вернулся от Аси Васильевны, он застал такую картину. Петя, развалившись на досках, нежился под горячим солнцем, а поодаль, в тени, сидел Сеня и грыз сухарь. Силантьич сердито ворчал на них. Юра был красный от злости и бессилия, Ваня и Саша сумрачно трудились за верстаком.

Весёлая усмешка сползла с лица вожака, брови приткнулись к переносице. Он шагнул к доскам:

— А ну вставайте!

Сеня ухмыльнулся:

— У нас обеденный перерыв.

— Ты подожди командовать, — не поворачивая головы, отозвался Петя. — Начальник-то строительства не ты, а…

Он не успел договорить, кубарем покатившись с досок от внезапного и сильного тумака. Вскочив, Петя бросился на Данко, но, увидев его глаза, заметив, как налились и чуть вздрагивают у него мышцы, опустил руки и отступил. Данко резко повернулся к Сене, и тот немедленно юркнул к верстаку.

Вожак чуть выпятил широкую грудь, тряхнул русым чубом и, ещё раз поглядев на Петю и на Сеню, молча взялся за топор.

Силантьич удовлетворённо крякнул.

— Правильно ты их, стручков этаких! Ишь ведь, бездельники…

Несколько минут все молчали. Работа шла споро. Правда, руки уже ныли, но никому не хотелось показывать этого. Только Сеня пилил доски всё медленнее и хуже — то криво отпилит, то короче, чем надо, то длиннее. Юра не утерпел и почти закричал:

— Что за шутки, Сеня? Всё у тебя брак да брак! Тогда отдай пилу, я буду сам.

Сеня подумал, шмыгнул носом и отложил инструмент в сторону:

— Ну и пили. Подумаешь, раскричался. Пили!

— Давай!

Не двигаясь с места, Данко тихо сказал:

— А ну возьми пилу обратно…

Сеня взял пилу и заворчал:

— То кричат: не пили, то — пили. Вот и пойми, что надо!

Не отрывая рук от рубанка, Саша пояснил:

— Надо — количество плюс качество. У нас же не звено — ударная бригада.

— Бригада! — передразнил Сеня. — А на что её, бригаду? Выдумали тоже — шлюп. Обязательно, что ли? И остров этот… Всё исхожено, ничего там нового, никаких ни тайн, ни чего другого…

— Опять за старое. Тебе что — совершенно неинтересно? — уже спокойно осведомился Юра.

— А что интересного? Если бы новый остров открыть — это да. А то… — Сеня пренебрежительно махнул рукой.

— Ему просто лень работать, — сказал Саша.

Ваня добавил:

— И для нового острова тоже было бы лень.

— Много вы понимаете! — огрызнулся Сеня. — Просто я знаю, что ничего хорошего мы на этом острове не найдём.

— Гляньте-ка!

К дровянику приближалась странная процессия. Впереди шёл, усердно топая ногами, Борис. На плечах у него сидели два радостно повизгивающих карапуза. Сзади, уцепившись за вожатого и друг за друга, топала, пыхтела и дудела вереница малышей.

— Уф-фу! При-е-ха-ли. Уф-фу-ух! — Борис стянул карапузов с плеч. — Вот мы и прибыли в Страну Мастеров. Пассажиры и вагоны, расходись!

Малыши врассыпную кинулись от «поезда» и моментально окружили верстак. Борис покрутил головой, как бы проверяя, не повреждена ли шея, и притворно вздохнул:.

— Тяжёлая, доложу вам, работа! А у вас?

— А у нас — у кого как, — откликнулся Данко. — Вот у Сени, например, тяжелющая, а у других — ничего.

Борис хотел что-то сказать по этому поводу, но один из его «пассажиров» потребовал объяснить, что это такое нарисовано на бумаге, которая висит на стенке дровяника.

— О, это не простая бумага, это называется: чертёж. В Стране Мастеров всё делается по чертежам. И у нас на заводе, — помните, я вчера рассказывал, — у каждого рабочего есть такие же чертежи. Только посложнее. Инженер начертит, а рабочий только возьмёт лист в руки, взглянет — и сразу знает, что ему надо делать. И вот эти мастера, — Борис кивнул на пионеров, — тоже. Видите, валяются простые доски. А они посмотрели на чертёж, всё узнали, теперь поработают — и будут уже не доски, а лодка. И на ней они поплывут изучать остров Скалистый. Хорошо в Стране Мастеров, верно?

— Верно, — согласились малыши, — хорошо! — Но один из них заявил:

— А настоящий корабль из железа делают и из стали.

— Правильно, — подтвердил Борис. — Только настоящий корабль делают настоящие мастера. А мы ещё не совсем настоящие. Вот посмотрите, например, как работает этот человек. — Борис подошёл к Сене. — Ну-ка, дай пилу.

Он забрал пилу, сложил три доски одна на другую, примерил и начал пилить. Движения у него были размеренные и быстрые, и очень скоро все три доски оказались распиленными.

— Вот, товарищ мастер, так лучше, время и сила экономятся. Вообще получается лучше, если работать не только руками, но и головой. Головой — в первую очередь.

Сеня сконфуженно молчал, а остальные «мастера» переглядывались и улыбались, как всегда они улыбались, когда за дело брался их вожатый: очень уж приятно было смотреть, как он работает — просто, весело, легко.

Борис передал пилу Сене, подошёл к чертежу, рассмотрел его и сказал Юре:

— Ты бы, Юрий, предусмотрел вот тут ещё одну скамью. Тяжесть будет лучше распределяться по всей лодке. Верно?.. Ну вот то-то же!.. Пассажиры! Объявляется посадка, — поехали в Страну Стенных Газет.

С весёлым гамом, пыхтеньем и визгом «поезд» направился к клубу.

— Ясненько? — сказал Сене Саша. — Головой надо работать.

— А ну вас! — ответил Сеня, однако пилить доски стал так, как показал Борис, и работа пошла быстрее…

Маша прибежала к дровянику и была страшно удивлена, никого не застав. Ни ребят, ни Силантьича. Как же так? Ещё час назад здесь повизгивала пила, шуршали рубанки, тюкали топоры. Всё звено трудилось, не отдыхая. А сейчас — лишь кучи стружек да опилки. И доски куда-то подевались. Даже чертёж лодки, что висел на стене сарайчика, и тот исчез.

Машино самолюбие было уязвлено: что-то произошло, все исчезли, а она ничего не знает.

Немедленно всё разведать! Вдруг они уже на воде? Маша только успела подумать об этом, как ноги уже рванулись вперёд и помчали её к берегу Песчаного.

И как она не догадалась раньше? Ведь известно, что этот Юра Поздеев всегда что-нибудь выдумает. Конечно, это он предложил собирать лодку не у сарайчика, а прямо на берегу. И уже добрый десяток любопытных толпился вокруг звена Данко. Все что-то говорили, все пытались помочь, а Силантьич, суетясь между ребятами, покрикивал:

— А ну, разойдитесь, стручки вы этакие! Вот я доской вас… Ну!

Однако эти грозные слова действовали плохо: слишком уж весело и задорно звучал хрипловатый голос старика.

Маша деловито осведомилась у вожака:

— Уже спускаете на воду?

В другой раз Данко, может, и не ответил бы, но сейчас его широко открытые серые глаза сияли добром, так хотелось ему улыбаться всем, что он, обычно такой серьёзный — будущий капитан дальнего плавания! — весело подмигнул Маше и похвалился:

— Работаем как надо!..