О чём говорили на совете отряда

Данко Холмов стоял на веранде и молча смотрел на подходивших товарищей. Это был высокий плечистый паренёк, лет тринадцати. У него были стройные ноги и сильные руки. Данко хмурился. Полные широкие губы его были поджаты, а тёмные, почти чёрные брови сердито топорщились над переносицей. Брови были тёмные, а глаза светлые, серо-голубые. И совсем необычными рядом с бровями казались волосы — русые, с пепельным отливом. Они свисали над высоким лбом двумя короткими растрёпанными прядками.

— Скорее! — крикнул Данко так, что Юра Поздеев, стоявший рядом с ним, вздрогнул.

Ребята побежали.

По дороге Саша успел рассказать им, что Сеня Волошин пожаловался отрядному вожатому — Борису, тот вызвал Данко и ругал его за беспорядки в звене. Данко сказал, что это последний раз и что теперь они будут следить за Петей Силкиным всем звеном. А на совет отряда их вызывают всех, так как будут обсуждать то, что они придумали сегодня.

Петя подошёл к вожаку звена, не глядя ему в глаза. Боясь услышать резкие и обидные слова, он начал говорить первый.

— Ну, что особенного? — сказал он. — Ну, яиц муравьиных насобирали. Ведь надо же для птиц. А без простыни как?

Данко, словно и не слушал его, обратился к Ване:

— Ты тоже?

— Мы вместе.

— Ведь знаешь: он неряха, недисциплинированный. Должен за ним следить. А ты…

— Значит, я тоже неряха, — сказал Ваня, нахмурившись. — И недисциплинированный.

Данко вскипел:

— Ты дурачка не строй! Ты не неряха. Ты просто плохой товарищ.

— Я?! — Ваня опешил.

— Разве ты не мог сказать ему, что нельзя? — начал наступать и Юра.

— Ну ладно, — огрызнулся Петя. — Что вы все на него набросились?

Тут уж в разговор вступил Саша.

— Ты, Петька, лучше помолчи, — сказал он. — Подумаешь, цаца какая! Мы ж все за тебя краснели, когда Борис ругал Данко.

— Обожди, — сказал Данко. — С ним мы ещё поговорим. А сейчас пусть скажет Ваня, почему он не помогает Пете исправляться. — Данко круто повернулся к Ване. — Ты ему друг или нет?

Ваня насупился:

— Сам знаешь.

— Никакой ты не друг. Вот Саша с Юрой — просто товарищи, а когда у Юры по физкультуре была двойка, кто его первый ругал? Саша. Кто первый помог? Саша.

— Буксирчик! — Саша горделиво хлопнул себя по выпяченной груди и весело подмигнул.

— Я даже сначала обижался, — смущённо сказал Юра. — Зато теперь у меня четвёрка.

— Ну и я бы помог, если бы умел. А тут как поможешь, если он… если мы неряхи?

— Данко, опоздаем, — сказал Саша.

— Идём. А ты, Петя, подумай. Мы ведь всерьёз… Пошли. — Данко двинулся к ступенькам, быстро сбежал вниз и помчался к клубу. — Догоняйте! — На бегу он поддел ногой мяч и сделал им такую «свечку», что восхищённые малыши, наверное, с полминуты стояли, задрав головы и дожидаясь, когда, наконец, мяч упадёт «с неба».

Лагерный клуб находился в низком и длинном дощатом здании. Зал, в который могла поместиться вся дружина, был украшен зеленью, плакатами и лозунгами. В правой стене зала была дверь, ведущая в живой уголок, в левой — вход в пионерскую комнату.

Только ребята вошли в зал, — к ним подскочила Маша Сизова и затараторила:

— У вас совет отряда, да? Поход в Антарктиду будут обсуждать? Это вы сами придумали?

Никто ей не ответил, Данко усмехнулся, а Петя сказал: «Пичуга!» — и все прошли мимо, в дверь, что была налево.

В пионерской комнате всё было торжественно и красиво. Под большими портретами Ленина и Сталина стояла знамённая горка — деревянная подставка для знамён, барабана и горна. На алом шёлке, украшенном золотой бахромой, светились лучи вечернего солнца. Лучи пронизывали шторы, и цветы, вышитые на полотне девочками из второго отряда, казались от этого живыми, напоёнными воздухом и светом.

За столом, покрытым красным сукном, разместились члены совета. Тут был и Борис, вожатый отряда. Он сидел в стороне от стола, у окна, и наблюдал, как два карапуза гоняли по лужайке мяч, стараясь ударять его головой.

— Футболисты будут! — сказал он, не обращая внимания на вошедшего Петю.

Борис сам был завзятым футболистом. Он работал на механическом заводе, а в лагерь выезжал вот уже второе лето по поручению комсомольской организации. Его профессией было токарное дело, но он заслуженно считался мастером на все руки. Казалось, нет на свете вещи, которую не сумел бы сделать вожатый первого отряда Борис Полухин. Однажды, под смех всего отряда, Борис вызвался на соревнование с девочками — кто скорее и лучше заштопает носок. И выиграл состязание! «В армии всё пригодится», — говаривал он, и ребята начинали понимать, что «девчёнковские» дела вовсе не бесполезны для настоящего мужчины.

Невысокого роста, широкоплечий и крепкогрудый, Борис выглядел спортсменом. На его загорелой шее, если он поворачивал голову, вздувались продолговатые бугры мускулов. Когда он улыбался, казалось, что не только его зубы, частые и белые, сверкают, но и всё на нём — широким узлом повязанный галстук, комсомольский значок, голубая шёлковая майка, — всё светится и притягивает к себе.

Он умел быть и строгим. А нередко просто злился не хуже простого мальчишки, если в отряде получалось что-нибудь плохо, не так, как он требовал…

В комнату вошла Ася Васильевна. Её карие глаза близоруко сощурились, оглядели всех и всем улыбнулись.

Председатель совета отряда, Витя Борцов, взъерошил волосы, поправил очки и деловито опросил:

— Начнём?.. На повестке дня один вопрос — о предложении первого звена. Изменения будут?.. Повестка принята. Точка.

Обычно смешливый Витя на всех заседаниях и собраниях делался очень серьёзным. Он и очки-то надевал, пожалуй, не столько от нужды, сколько от желания выглядеть солиднее. Но очки помогали мало: был Витя худым, невысокого роста, взъерошенным мальчишкой. И если его слушались и уважали, то вовсе не потому, что он носил очки, а оттого, что был он хорошим, весёлым и смелым товарищем. Ещё он славился любовью к общественной работе и умением писать стихи.

— Слово имеет Данко Холмов…

А в это время в большом зале клуба Маша Сизова рассказывала подругам новости. Стараясь, чтобы её услышали все, она быстро поворачивала голову то вправо, то влево, и от этого её светлые, стриженные под кружок волосы взлетали круглым веером.

— …Их сейчас обсуждают, — рассказывала Маша. — Петя и Ваня стащили одеяло, подушку и простыню. Хотели в Антарктиду бежать одни, без звена. А Данко послал Сашу. Саша, конечно, их цап — и обратно. Потому что одни, без звена.

— Зачем же это одни? — сказала Соня. — Звеном интереснее.

— Ну вот, я же и говорю!

— Но всё-таки какие они храбрые, — удивилась Соня. — Я бы испугалась.

Девочки засмеялись: ещё бы, такая трусиха!

Зайчишка из куста выскочит, так Соня и то визжит.

— А вообще совет отряда обсуждает: разрешить звену Данко путешествие в Антарктиду — или нет. Потому что…

— Хватит, Машук, болтать. — Аня с пренебрежением махнула рукой. — Плетёт, плетёт! Что за глупость — путешествие в Антарктиду! Ты географию хоть немного знаешь?

— А что, думаешь, если по географии тройка, так я не представляю, где Антарктида? Не беспокойся, знаю, у Южного полюса, вся во льдах и прочее… Ведь я же не виновата, что они туда собираются.

— И вовсе они не собираются.

— Нет?! — Глаза Маши мгновенно сделались большими и выразили одновременно удивление, обиду и насмешку. — Не понимаю, как ты это говоришь! Ведь это я, а не ты, подслушала, что они на сборе звена говорили. Они говорили про Антарктиду и… и, пожалуйста, не маши на меня рукой.

Аня всё-таки ещё раз махнула, встала и пошла к выходу.

Маша вскочила.

— Вот она не верит, а мы сейчас проверим. Только вы тихо сидите. Я сейчас…

Она подобралась к двери пионерской комнаты и прильнула глазом к замочной скважине. Несколько секунд она стояла так не шевелясь, потом вытянула руку назад и пальцем поманила подруг к себе. А глаз её всё смотрел в скважину, и уши слушали очень внимательно.


Данко держал речь. Он, видимо, уже заканчивал её.

— …И вот мы решили начать такую игру — в открытие Антарктиды. Тоже организовать экспедицию, как Беллинсгаузен и Лазарев, построить шлюп — лодку такую — и исследовать мыс Медвежий. Потому что мы о нём мало знаем, и его надо исследовать. И мы просим совет отряда разрешить нам это.

Тут Данко замолчал, резким движением поправил волосы, сбившиеся на лоб, и стал ждать, что скажут другие.

Все знали этот мыс, вернее — все видели. Угрюмой громадой он врезался в озеро Песчаное. Холмистый, густо поросший елью, он походил на медведя, который, устав плыть по озеру, вытянул у берега своё тяжёлое косматое тело. Может, отсюда и произошло название мыса? Впрочем, говорили, что оно родилось по-иному: раньше в еловых зарослях, что покрывали мыс, охотники находили медвежьи берлоги. Попасть на мыс можно было только с озера, потому что от берега его отгораживала крутая неприступная скала. Рассказывали, что в годы гражданской войны там укрывались партизаны.

Вот этот мыс и хотело исследовать звено Данко Холмова.

— Здорово придумали! — сказал Витя Борцов и энергично поправил очки. — Только всё-таки непонятно: причём же здесь Антарктида?

Саша повернулся к Вите:

— Как это непонятно? Данко же сказал: мы книжку читали воем звеном про то, как русские открыли Антарктиду. Это было в тыща восемьсот двадцать первом году. И вот решили… Непонятно?

— Насчёт книжки — это понятно. А вот экспедиция… Чем она у вас будет заниматься? Промышлять китов?

Девочки за дверью хихикнули, и, если бы Витя услышал это, он, наверное, почувствовал бы себя победителем: это надо уметь — задать такой ехидный вопрос! Но девочки хихикали осторожно, и члены совета не слышали их.

Вопрос Вити вывел Сашу из равновесия, — он вскочил, но от возмущения не мог быстро найти нужных слов и, воскликнув только: «Хо!», посмотрел на своего звеньевого, как бы говоря ему: «Да растолкуй же ты, наконец, этому непонятливому нашу прекрасную затею!» Так, во всяком случае, понял Данко взгляд товарища и снова заговорил:

— Спрашиваешь, что будем делать? Так я же сказал: исследовать мыс. Осмотрим его и вообще… Юра Поздеев уже готовит чертежи, чтобы строить лодку. Шлюп у нас получится не хуже, чем у самого Лазарева! Конечно, не совсем такой, но в общем хороший. Ну, а ещё… Мы ещё не знаем, разрешит нам совет отряда всё это или нет.

— Вы хотите делать это своим звеном или всем отрядом? — спросил Витя.

Витя спросил это, и в комнате стало очень тихо, а головы членов совета повернулись к Данко. Да, да, это очень важно: только звеном или всем отрядом.

— Звеном, — сказал Данко, и сразу поднялся шум:

— А другие?

— А мы?

— Надо отрядом!

— Звеном.

— Что, думаете, не сумеем?

— Второй отряд тоже сумеет!

— Звеном!

— Стоп!

Это сказал Борис.

— Стоп. Виктор, почему такой беспорядок?

— Тише! — Витя Борцов встал и застучал ладошкой по столу. — Тише! Это совет отряда или что?..

Помаленьку шум стих, и тут все увидели, что в комнате за эти несколько минут прибавилось людей. Даже тесно стало. Это ввалились во главе с Машей Сизовой девочки из второго отряда.

— Вы зачем? — грозно спросил Витя.

— А что! — По этому вызывающему возгласу и разгоревшимся глазам было видно, что Маша вовсе не думает отступать. — Нельзя? Хитрые какие! Если бы в настоящую Антарктиду — тогда ещё ладно. А раз понарошке, раз мыс Медвежий — мы тоже вполне можем. И, пожалуйста, не смотри на меня такими злыми глазами. Садитесь, девочки. Мы тоже будем обсуждать. Ой!.. Ася Васильевна… Извините, мы вас не заметили. Нам можно?

— Ася Васильевна, — крикнул Саша, — разрешите, я им покажу, где выход.

— Зачем выход? А пионерское гостеприимство?.. Садитесь, девочки, садитесь смелее. Я думаю, совет отряда не станет возражать. — И она хитро глянула на Бориса, с которым неизвестно когда очутилась рядом.

— Ну, и как дальше будем? — сумрачно спросил Витя. — Кто хочет говорить?

— Разрешите, ребятки, мне. — Ася Васильевна подошла к столу, тряхнула кудряшками. — Вот тут председатель совета отряда сказал: «Насчёт книжки — понятно, а экспедиция — это непонятно». Так, Витя? А по-моему, экспедиция — это тоже понятно. Данко и его друзья мечтают о больших, настоящих плаваниях, о географических исследованиях, подобных тем, что совершали отважные русские путешественники. Хорошая мечта! И вот они решили затеять игру в открытие Антарктиды. Так, Данко? — Данко расцвёл. — Только это зря. — Данко удивлённо вскинул голову. — Зря, — настойчиво повторила вожатая. — Разве так уж важно то, что вы придумали? Разве у нас с вами не найдётся дел, которые принесут настоящую пользу? Можно найти. И одно из таких дел я хочу вам предложить… Вы, может быть, слышали, что на будущее лето нашего лагеря здесь не будет. Предложено перенести его в другое место, поближе к железнодорожной станции. Местом этим предварительно избран остров Скалистый, что расположен на реке Светлой, километрах в трёх отсюда. Ну, вы его знаете… Вот вам прекрасный объект для исследования. И получится не игра, а настоящее дело. Что ты скажешь на это, Данко?

В комнате стало тихо-тихо, только скрипнула табуретка под Машей Сизовой. Все ждали, что ответит вожак первого звена.

Он на секунду замешкался, потом резко поднялся и замер, чуть растерянный и бледный.

«Остров Скалистый?.. Самый обыкновенный остров на обыкновенной реке. Разве можно сравнить его с мысом Медвежьим, где всё овеяно таинственностью, где подстерегают опасности, где звериная глушь, чащоба! И скалы-то там — не скалы, а так, камни… На этом острове только девчонкам цветочки собирать! Какие там исследования!..»

Такие горькие мысли замелькали у Данко, а Саша, сигнализируя ему, отчаянно замотал головой вправо и влево: не соглашайся! Петя дёрнул вожака сзади за майку и зашептал:

— Скажи: нет. Скажи: мы — на мыс Медвежий.

Данко нетерпеливо повёл плечом и шагнул вперёд.

— Я скажу… Всё наше звено скажет: мы сделаем так, как решит совет отряда.

Комната зашевелилась. Петя поморщился и безнадёжно махнул рукой: пропал мыс Медвежий! Сеня Волошин презрительно выпятил нижнюю губу и отвернулся. Саша огорчённо поскрёб пятерней макушку головы, задумался и вдруг весело, озорно прищурился на вожака: «Вот так отчеканил, чертяка! Молодец!».

— Ну что ж. — Ася Васильевна не прятала довольной улыбки. — Иного ответа совет отряда от Данко Холмова, по-моему, не ждал. Значит — остров Скалистый. И сделаем так: первое звено высылается туда в разведку, чтобы снять план, острова и составить общее описание. А остальные тем временем будут готовиться к общему «штурму»: делать папки для гербариев, изучать топографию, чертить бланки… Работы много!

— А почему вы спросили только у Данко, а у нас не спрашиваете? — Петя вскочил, покрасневший и злой. — Данко говорит так, а мы — против. Всё звено против. Почему нас не спрашиваете?

Витя Борцов растерянно оглянулся на Бориса, на Асю Васильевну, потом поправил очки и буркнул:

— Тебе слова не давали, сядь!

— А что «сядь», если мы против?

— Ты, Петя, за всех не высказывайся, — сказал Юра. — За всех высказываться имеет право только Данко.

— Почему это только Данко? — подал голос Сеня Волошин. — Петя, что ли, неправильно говорит? Правильно!

Встал Борис.

— Расшумелись? Зря шумите. Вы на сборе звена обсуждали — решили своё. Теперь пришли на совет отряда — будет решать совет отряда. Вы думали о звене — мы думаем о всём лагере. Понятно?.. Голосуй, Виктор.

Совет проголосовал единогласно — за остров Скалистый, и в комнате опять поднялся шум. Но на этот раз он был в общем дружный, одобрительный. Правда, Маша потребовала, чтобы в разведку взяли и девочек, но Витя ответил, что пусть они обсуждают это на совете своего отряда или ещё где-нибудь, а совет первого отряда решил — и точка.

Загрузка...