Освещенные шрамами

Глава 17 МЫСЛИ… МЕДОВОЕ ВИНО И МУЗЫКА… ЧИСТЫЕ ВОЛОСЫ… СЛИШКОМ МНОГО МЕДОВУХИ… ФЛИРТ

Брин, должно быть, задремала на час или около того, потому что, когда она проснулась, коза крепко свернулась у нее под боком, а в большом зале играла музыка.

Проснувшись, она села и прогнала козу. Судя по луне, светившейся сквозь открытые окна, был поздний вечер, может быть, часов девять. Несколько человек дремали на своих тюфяках, но большинство еще не спали, тихонько переговариваясь друг с другом, играя в карты, слушая музыку.

У противоположного камина расположился квартет музыкантов. Она узнала скрипку, но другие инструменты, которые выглядели самодельными и примитивными, для нее были в новинку.

Тем не менее, музыканты играли неплохо. Это не были изысканные мелодии исполнителей из Мира, но ноты приятно задевали струны ее сердца. Песня была не слишком зажигательной… никто не танцевал… но и не настолько медленной, чтобы усыпить ее.

Она зевнула и огляделась, ища Рангара или его братьев, но не увидела ни одного из них. Правда, рядом с ней было расстелено седельное одеяло Рангара, и она не могла понять, утешает ее или настораживает то, что он, очевидно, намерен спать рядом с ней. Одно дело, когда он разбивал лагерь в лесу, но теперь они дома.

Подошла женщина и протянула ей в руки кружку и печенье. Оно было теплым, свежеиспеченным, и Брин удивленно посмотрела на нее.

— Спасибо… — Но женщина уже ушла, и, кроме того, вероятно, не знала Мирский.

Она надкусила печенье и издала стон удовольствия. Внутри него было немного меда и сливок, которые таяли у нее во рту. Еда пробудила ее еще больше, и она обняла колени, наслаждаясь музыкой и с любопытством наблюдая за происходящим вокруг. Она сделала глоток из кружки и тут же выплюнула.

Медовуха… медовое вино. И крепкое.

Однажды она пробовала медовуху с кем-то из кухонных служанок в замке Мир, но ее мать всегда говорила ей, что леди не пьют ничего, кроме вина. Теперь Брин сделала еще один глоток. И обнаружила, что сладкий вкус не так уж и противен, как ей показалось. Она сделала еще один длинный глоток, наслаждаясь прохладной жидкостью в горле.

Другая женщина наклонилась и коснулась ее плеча. Брин подпрыгнула от неожиданности. Женщина была одета в фартук поверх шерстяного платья, а ее темные локоны были заплетены в косу. Позади нее стояла девушка с такой же прической. Они поманили Брин и сказали что-то, чего она не поняла.

— Простите, я не говорю на Берском, — беспомощно сказала Брин.

Женщины переглянулись. Первая из них осторожно коснулась помятой одежды Брин, а затем ущипнула ее за нос в преувеличенном жесте, который, как знал бы любой, означал «от тебя воняет».

Брин покраснела от стыда, хотя женщины любезно предложили ей пройти с ними. Она огляделась в поисках Рангара, но его по-прежнему нигде не было. Она нерешительно отодвинула козу в сторону и встала на ноги, слегка прихрамывая. Ее ноги все еще не отошли от пятидневной езды на лошади.

Женщины велели ей следовать за ними по коридору, который вел в другую сторону от большого зала. Казалось, они не были злыми, но Брин успокоила себя тем, что у нее есть нож Рангара, спрятанный в поясе юбки, если понадобится.

Коридор освещали лишь несколько свечей. В стенах были ниши, совсем как в замке Мир, и Брин резко вдохнула, услышав в тени звуки, издаваемые парами.

Стоны. Шлепки кожи. «Ну, а чего я ожидала?» — язвительно подумала она. В замке, где все спали в одной большой комнате, у парочек должно было быть место, где можно уединиться…

К ее облегчению, две женщины свернули за угол, который вел в купальню. Из натопленной каменной ванны валил пар. Небольшой костер в углу нагревал воду для ванны.

Первая женщина жестами попросила ее снять одежду. Брин прикусила губу. Она никогда не обнажалась перед незнакомцами. Но ее тело жаждало погрузиться в теплую ванну. К счастью, кроме двух женщин, в купальне никого не было.

«Привыкай. Теперь это твоя жизнь».

Она начала расстегивать блузку. Одна из женщин накрыла ручки кастрюли плотными полотенцами и налила в таз еще свежей горячей воды. Вторая исчезла в другом коридоре.

Брин сбросила блузку и жестом попросила женщину помочь ей расстегнуть пуговицы на юбке. Как только они справились, она махнула женщине рукой. Не хотела, чтобы та увидела нож в складках юбки. Она быстро свернула одежду в клубок и положила ее на пол.

Брин быстро погрузилась в горячую воду и чуть не заплакала от облегчения.

Она была восхитительно горячей. Впервые с тех пор, как она покинула Замок Мир, ей стало по-настоящему тепло. Хотя Рангар и подогрел для нее воду в ручье, это вряд ли можно было назвать роскошью.

Теперь вода в ванне начала успокаивать ее больные мышцы, и она закрыла глаза и откинула голову назад. Ей больше всего на свете хотелось нежиться в парной воде несколько дней. Вдалеке из большого зала доносилась приятная колыбельная музыка.

Она вздрогнула, когда одна из женщин снова коснулась ее обнаженного плеча, но это было сделано только для того, чтобы передать Брин брусок мыла.

Мыло было жестким, совсем не похожим на парфюмированное мыло Мира, но Брин так ему обрадовалась, что ей было все равно, что оно заставляет ее кожу зудеть. Она втирала его в волосы и в каждый дюйм своего тела.

— Рангар, — неуверенно произнесла женщина на Мирском. — Рангар… женщина.

Они говорили лучше на Мирском, чем Брин на Берском, так что она вряд ли могла осуждать женщину за ее неуклюжие слова, но быстро покачала головой.

— Нет. Нет, я не женщина Рангара. Я его… Спасенная?

Ей было неприятно произносить это слово… признавая его право на нее. Но она не знала другого способа объяснить ситуацию.

Женщина, похоже, все равно ей не поверила.

Вскоре вернулась молодая женщина, неся полотенце и стопку теплой одежды. Они помогли Брин выйти из ванны и вытерли ее волосы. Шерстяное платье, которое они ей принесли, было достаточно простым, хотя у него был незнакомый поясок, который пришлось объяснять, как завязывать. Платье висело на ней тяжелее, чем она привыкла, но ткань оказалась на удивление мягкой. И, что самое главное, теплой. В шерстяных чулках ее ногам было очень уютно.

Одна из женщин начала заплетать ее влажные волосы в такую же косу, как и у них, но Брин покачала головой. Одно дело — надеть Берское платье, но она не была готова полностью заклеймить себя как местную женщину… не то чтобы ее светлые волосы кого-то обманули. Женщины сдались, и Брин собрала волосы в простой пучок.

Они указали ей дорогу, по которой она должна была вернуться в большой зал. После ванны, чистой одежды, печенья в животе и медовухи, от которой приятно кружилась голова, она снова почувствовала себя человеком, а не ходячим мертвецом.

Она пошла по темному коридору, снова краснея от звуков совокупляющихся пар в соседних нишах, и повернула туда, где, по ее мнению, находился большой зал, но, должно быть, запуталась, потому что вместо этого попала прямо в нишу.

«Валенден». Она заметила его первым, но он был не один.

В нише горела лишь одна слабая свеча, но острые глаза среднего брата нельзя было ни с чем спутать. Его грудь была обнажена до пояса, а волосы распущены и спутаны вокруг плеч. Такой же голый мальчик примерно возраста Брин провел губами по челюсти Валендена.

Брин замерла. На секунду ее глаза встретились с глазами Валендена. В обычной ситуации она бы извинилась и бросилась прочь, но медовуха сделала ее немного смелее и немного медлительнее. Она просто уставилась.

Вал медленно подмигнул ей.

Она быстро повернулась и поспешила по главному коридору. Это было неожиданно. Как ей теперь смотреть ему в глаза? У нее был кузен… мужчина, которому нравилось общество других мужчин. Это было не очень скандально, но все же. Мальчик или девочка, она бы смутилась, если бы увидела полуголого Валендена с кем-либо.

Когда она вернулась, коза спала на ее подушке, но она плюхнулась рядом и сосредоточилась на мелодии музыкантов, стараясь не думать о том, что Рангар сейчас в другой нише, и его губы целуют кого-то другого.

Помимо своих мыслей, она чувствовала себя странно спокойно рядом с ревущим огнем, под тихую музыку, болтовню и тяжелое дыхание козы. Было что-то успокаивающее в том, чтобы не спать в комнате одной. Здесь всегда был кто-то рядом, кто мог бы помочь в случае необходимости. Не говоря уже о тепле тел, расположенных так близко друг к другу.

Она выпила остатки медовухи и закрыла глаза, чтобы расслабить тело и разум. Она снова подумала о Валендене в нише с тем мальчиком.

Затем под действием медовухи полусонная и, возможно, даже полупьяная, она представила, что это она и Рангар. Что он затащил ее в комнату, освещенную свечами, и целует ее в челюсть. Что руки Рангара лежат на ее талии и двигаются выше, дюйм за дюймом, пока его ладонь не коснулась ее груди сквозь одежду.

В течение пяти долгих дней, проведенных верхом, она чувствовала его тело, а на короткое мгновение в лесу он прижался к ней. Она поняла, что очень хочет почувствовать это снова. Его твердые мышцы на ее мягком теле. Ей хотелось, чтобы он просунул свою горячую ладонь между пуговицами ее блузки и коснулся ее обнаженных ребер. Шрамов.

Ее дыхание участилось, когда она представила, как прикасается своими губами к шрамам на его лице. Что бы он сделал? Даже в безлюдной пустыне Рангар был особенно задумчив, но она видела страсть, которую он сдерживал за стеной контроля. Она вновь вспомнила трепет, когда он прислонился к ней всем своим весом в лесу…

Коза наступила ей на бедро, и она вздрогнула, резко села и открыла глаза.

— Ауч, — простонала она. — Серьезно?

Она повернулась по кругу, заблеяла и снова прижалась к ней. Затем Брин почувствовала, что на нее кто-то смотрит.

Пока она пребывала в полудреме и фантазиях, вернулся Рангар. Он откинулся на седельное одеяло и с любопытством наблюдал за ней в мерцающем свете костра.

Музыканты прекратили играть и убрали свои инструменты. Большая часть зала уже спала. Вероятно, было уже около полночи. Брин покраснела, чувствуя, что Рангар может прочитать мысли, которые проносились в ее голове.

Только тогда она поняла, что ее нож пропал. Женщины забрали ее старую одежду, вероятно, чтобы сжечь, а вместе с ней и нож, спрятанный в складках юбки.

Увидев испуганное выражение ее лица, Рангар наклонился вперед.

— Ты все еще боишься меня? — тихо спросил он.

Брин сглотнула. Боялась ли она?

Не так, как раньше. Она не боялась, что он причинит ей вред или украдет с гнусными намерениями. Священные узы все еще не нравились ей и, вероятно, никогда не понравятся, но она подозревала, что Рангар не представляет угрозы.

Но это не означало, что она чувствовала себя в полной безопасности с ним… с мужчиной, который вызывал в ней порочные желания, за которые священники Мира стали бы ее ругать. Она не могла винить во всем медовуху.

Она сглотнула.

— Нет.

Он снова ухмыльнулся, словно знал, о чем она думала.

— Если тебе будет холодно, — сказал он низким, соблазнительным голосом, — можешь лечь рядом со мной. Я смогу согреть тебя.

Ее брови взлетели вверх. Неужели это считалось флиртом в Берсладене? Если он думал, что ему удастся завоевать ее так легко, то он ошибался.

Она подняла бровь.

— Я лучше буду обниматься с козой.

Он рассмеялся и лег на свой тюфяк.