От начала начал. Антология шумерской поэзии

Энлиль! Повсюду могучие кличи его, священные речи его!

То, что из уст его, — ненарушимо, что присудил он — дано навечно.

Он взоры вздымает — колеблет горы!

Он свет излучает — пронзает горы!

Отец Энлиль восседает державно в священном капище, в могучем капище!

Он — Нунамнир! Совершенно его правление, его княжение!

Боги Земли перед ним склоняются,

Ануннаки-боги к нему стекаются,

С верою в мудрость его стекаются!

Исполин! Владыка! Он велик во Вселенной!

Он мудрец, в законах всесведущ

Могучий разумом! Своим жилищем избрал священный округ Дуранки.

Он Киуру, месту величья, дал воссиять в княженье и блеске!

Его обиталище — Ниппур-город, козел-вожак небес и земли!

Город! Лик его излучает ужас!

Его стены! К ним и бог не подступится!

За стенами — гул, кличи жаждущих битвы, кличи военного становища!

Он — западня для стран враждебных, он их ловит ловушкой и сетью

Спорщикам он не продлит жизни,

В суде хулы не позволит молвить.

И внутри и снаружи — речей неверных,

Слов вражды, нарушений, споров,

Злобных судей и угнетенья,

Злобных взглядов, насилья, доносов,

Наглости, измены слову —

Подобной мерзости не знает город!

Руки Ниппура — великие сети![219]

Орел по городу гуляет свободно!

Враг и злодей от них не скроется!

Дар города Ниппура — правда:

Правосудие вершит навечно!

На набережных — нарядные люди.

Старший воспитывает младшего, наставляет его, выводит в люди,[220]

Словам отца покорно внимая, дитя берет табличку в руки.

В кротости мать свою почитая, сын до старости доживает.

В городе, священном селенье Энлиля,

В Ниппуре, святая святых Отца, Могучего Утеса,

Цветущее капище, Экур, храм лазурный, из праха вознес он,

Как гору высокую, на чистом месте его возвел.

И он, его князь. Могучий Утес,[221] Отец Энлиль,

В Экуре, в могучем святилище; в капище восседает!

Таинства[222] храма не отменят боги,

Обряды чисты, как земля бесконечны,

Его тайные силы недоступны взору,

Его покои, как море, бескрайни,

Его символы-знаки — звезды,

Его владыка сотворил безупречно таинства вечные!

Все слова его — реченья,

Его заклинания — молитвы,

Его дела — предсказанья благие.

Его алтари прочны и могучи,

В праздник масло и сливки льются обильно!

Предначертания его прекрасны, его намеренья полны величья!

На закате — праздник, на восходе — праздник,[223]

Храм Энлиля — гора изобилья,

Принимают там жертвы, грехи отпускают!

Верховный жрец возвеличен с храмом,

Источники храма сильны в исцеленье,

Его жрецы совершенны в обрядах,

Его служители чисты в молитвах,

Могуч его пахарь, верный пастырь Шумера,

В добрые дни рожден с надеждой!

Пахарь, создавший поля обширные,

Пройдет по полю — хлеба колосятся.

Не грозит битва Экуру лазурному!

Энлиль! Когда своею рукою на земле начертал святое селенье,

Когда город Ниппур себе сам построил,

То Киур, громаду, твою чистую землю, напоил сладкою водою,

В средоточье всех сторон света, в округе Дуранки себе построил!

Твердь его — душа чужедальних и ближних стран,

Кирпичи его — глянцево-красные, основанье его — лазурита синего!

Как бык, вознес он в Шумере рога сиянья!

Чужеземные страны перед ним склонились!

В великих праздниках, в изобилье дни свои там проводят люди!

Энлиль! Небо и Земля щедро одарили тебя!

В Абзу могучее капище поставили тебе!

В глуби горы, в темной кумирне — чтить тебя.

В Экуре лазурном, храме величья — сиять тебе!

Блеск храма достигает неба!

Тень его пала на все страны!

Зубцы его пронзают небо!

Жрецы храма, служители храма,

Приносят в храме священные жертвы,

Со словами молитвы в нем склоняются!

Энлиль! Пастырю, коего узришь,

Избраннику, кого в стране возвысишь,

Страну — ему в руки, страну — ему под ноги,

Склонишь перед ним далекие страны!

Как вода, что льется повсюду в мире,

Дары стекаются в хранилище,

Жертвы скапливаются в сокровищнице,

Дань на главном дворе слагают,

Приношенья Экуру, храму лазурному.

Энлиль! Добрый пастырь Вселенной.

Пастух, что ведает всеми жизнями,

Чье княженье восходит в сиянье!

Тиарой священной себя венчал он!

Когда он в горах восседает на троне,

Он, как радуга, обнимает небо,

Как плывущее облако, парит в поднебесье!

Князь небес — только он, дракон земли — только он!

Величайший среди Ануннаков — он!

Он сам называет судьбы,

И никто из богов его не видит!

Его посол и советник Нуску

Слова и дела, что Энлиль замыслил,

Ведает с ним, совет с ним держит,

Наказов Энлиля он исполнитель,

К нему воздевает в молитве руки!

Без Энлиля, Могучего Утеса,

Не выстроен город, не заложен поселок,

Не выстроен хлев, не заложен загон,

Вождь не возвышен, жрец не рожден,

Не избран оракулом служитель храма,

Нет в отрядах начальников войска.

Потоки воды не отводят в каналы,

Мол хвостом не врезается в море,

Море насыпи не рождает.

Глубоководные рыбы в тростниковых зарослях икру не мечут,

Небесные птицы на земле просторной не вьют гнезда,

В небесах грозовые тучи не раскрывают пасти.

На ниве и в поле пестрый ячмень не колосится,

В степи — краса ее — злаки и травы не зацветают,

В садах деревья тяжелых плодов не рождают.

Без Энлиля, Могучего Утеса,

Богиня Нинту людей не косит,

Корова в хлеву не приносит теленка,

Овца в загоне не приносит ягненка,

Люди, что множатся постоянно,

Не изливают семя в слиянье,

Звери, четвероногие твари,

Не покрывают друг друга в случке.

Энлиль! Твое совершенство заставляет умолкнуть![224]

Суть твою не понять, не распутать нити,

Нити в скрещенье, незримые смертным.

Во славу божью твою — сражаться!

Ты себе сам — господин и советчик!

Твои замыслы кто угадает?

Твои тайные силы никому не подвластны!

Твой лик невидим ни одному богу!

Верховный жрец, бог, Энлиль — ты!

Верховный судья небес и земли — ты!

Твое несравненное Слово! Могуче оно!

Как небеса оно! Как туча оно!

По Слову твоему Ануннаки-боги создают плодородие!

Слово твое небесам — опора,

Слово твое земле — основа!

Небесам опора, небесам поддержка,

Земле — основа неразрушимая!

К небесам приближаясь, оно плодородно:

Льет дождем с небес изобилие!

К земле приближаясь, оно плодоносно:

Плоды земли растут в изобилье!

Слово твое! Плоды — оно! Слово твое! Зерно — оно!

Слово твое — полноводный поток, жизнь всех поднебесных стран!

<...>

Мать Нинлиль, твоя супруга, на небо похищенная тобою,

В одеждах чистых, прекрасных, светлых,

Избранница верная, тобой возвышенная!

Ласковая, заботливая хозяйка Экура!

Твоя советница с речами мудрыми,

Многомудрая, сладкоречивая,

В чистом святилище, священном капище, восседает рядом с тобою,

С тобой говорит, подает советы,

Там, у солнечного восхода, определяет с тобою судьбы!

Нинлиль! Владычица Вселенной!

Всех поднебесных стран хозяйка!

Вместе с Могучим Утесом воспетая!

Вершина, слово которой прочно,

Помощница, чьи нерушимы речи,

Чьи изречения мгновенны,

Чьи намерения — слова твердые!

О Могучий Утес, Отец Энлиль!

Хвалебная песнь тебе — вот что превыше всего!

В стародавние времена змей не было, скорпионов не было.[225]

Гиен не было, львов не было.

Собак и волков не было.

Страхов и ужасания не было.

В человечестве распри не было.[226]

В те дни страны горные Шубур-Хамази — Восток,

Многоязыкий Юг — Шумер, гора Сутей государевых превеликая.

Ури — Север, гора вседостойная,

Запад — Марду, страна горная, что безмятежно покоится, —

Вся Вселенная, весь смиренный народ

Восхваляли Энлиля на одном языке.

И тогда государь ревнивый, князь ревнивый, господин ревнивый,

Энки, государь ревнивый, князь ревнивый, господин ревнивый,[227]

Ревнитель владык, ревнитель князей, ревнитель царей.

Энки, господин изобилия, властелин красноречия,

Всеразумнейший попечитель Страны,

Мудрец-предводитель всех богов,

Наимудрейший Эредуга владыка,

В их устах языки изменил, разногласие установил,

Когда речь человечья единой была.

Властелин остроглазый,[228] составитель замыслов, всеведатель, сердце просторное!

Энки, Разум Обширный, Ануннаков предводитель могучий,

Ясномудрый, заклятий творитель, Слова даритель, планов провидец,[229]

В решеньях судебных от восхода солнца и до заката мудрых советов податель,

Энки, владыка всех истинных слов, как то подобает, Тебя да восславлю!

Ан — отец твой, царь-владыка, семени испускатель, он, что все на земле для людей устроил,

Мироздания Сути тебе доверил, для княжения тебя возвысил.

Евфрата и Тигра чистые устья отворить, веселием усладить,

Тучам тяжелым изобилия воды излить, нивы зеленые напоить,

Ашнан-зернышку голову в борозде поднять, травам душистым — да расцветут в степи,

Садам орошенным, рощам плодовым, на земле взрыхленной, что буйным лесам расти —

Ан, владыка богов, созидать тебе поручил.

Энлиль имя свое высокое, тиару священную, лучи сиянья ужасающие, всепоглощающие

В руку твою вложил — властелин, что все порождает, юный Энлиль воистину ты,[230]

Он один бог мирозданья, его брат меньшой воистину ты!

Подобно ему судьбы решать и внизу и вверху — это в руку твою он вложил.

Предсказания священные, что из уст твоих исходят, подхвачены, истолкованы,[231]

И когда решением возвышенным[232] человеков бесчисленных до краев земли расселил ты

О питье-пропитании их печешься, воистину отец их праведный — ты,

Владыка, как бога-защитника величие твое они славят достойно![233]

Это — сагидда-часть.

<...>[234]

Властелин могучий, что небо и землю забрал, имя твое да взойдет, сияя,

<...>[235]

В обители твоей священной, той, что сердце твое избрало, в твоей возвышенной святыне Абзу,

Сути ее ты расширил, ее начертанья похвально устроил,

Тень ее от восхода солнца и до заката на все чужеземные страны пала,

Лучи сиянья, нимбы могучие, словно тяжелые тучи, светлых небес достигли,

Экур, жилище Ана и Энлиля, священным трепетом наполнили.

И там, скипетром данным, дабы Сути великих богов распределить,[236]

Человеков[237] бесчисленных ты созидаешь, людям рожденным жизнь даруешь,

Отче Энки, когда на престоле решения Судеб ты восседаешь!

Это — сагарра-часть.

<...>[238]

Отче Энки, устрашением великим осиянный!

Дабы всем твоим речениям, повелениям,

Ануннаки-боги, твои братья, с тобою бы вместе радовались,

Силы грозные даны тебе, сыну Ана, тебе!

Воистину хороша хвала тебе!

Это — песнь под литавры для Энки!

Богу Энки, вседержителю мира,

Чья мощь несравненна,

Так скажи:

«Княже Нудиммуд, Разум Обширный,

Кто вместе с Аном решает судьбы,

Кто Ануннакам назначает в долю

Сути благие, ненарушимые,

Познаваньем могучий,

Кто разум дарует

От восхода и до заката солнца,

Владыка знания,

Повелитель Энгуры,

Бог-вседержитель, меня сотворивший!»

И далее вот что ему добавь:

«Зуэн-Шамух, писец, сын Ур-Нины,[239]

Раб твой, так тебе молвит:

"Со дня, что меня ты сотворил,

К человечеству присоединил,

Именем, что мне ты избрал,

Воистину я не пренебрегал,

Словно отец, ты его мне дал!

Не скупился на праздничные жертвы тебе,

Но призрачно было то хожденье![240]

Что же ныне содеяно мною?

Нет суда справедливого над моею виною!

Судьба на мою стезю пришла,

К разрушению меня привела,

Благах предсказаний не дала!

Воистину бог враждебный принес ту скверну,

Когда благополучию дома

Свой приговор изрекло небо!

Нет греха во мне для столь тяжкой кары,

А меня перед ним — грудь к груди поставил!

Вздыхая, стеная, лежу я на ложе,

Заливаюсь слезами.

Мое тело дородное бьет поклоны —

К земле клонюсь и снова сажусь,

Слюна изо рта уходит в землю,

Черты мои исказились.

Лежанье ослабило мои ноги,

Жизнь моя от меня уходит!

Сияющий день мешается с ночью,[241]

Воистину ждет меня могила!

Писец я, так отчего же

Мое знанье ядом в меня входит?

Мои руки письма убегают,

Уста оставили разговоры.

Не старец я, а слышу плохо,

Глаза мои зоркие потускнели!

Словно ученик пивовара,

Я печать не могу поставить,

Словно повозка на крутом подъеме,

Чье разбито дышло, на дороге брошен.

Словно тот подмастерье, что секрет хозяйский

Унес из дому, так я поруган!

Мой знакомец ко мне не подходит,

Слова доброго мне не скажет!

Друг мой не дает мне совета,

Сердца мне не успокоит.

Злословец доводит меня до петли,

О, сколь судьба моя враждебна!

Боже, на тебя уповаю,

Что делать человеку?

Муж я, так отчего же

Меня во лживости поселили?

Гнездо плетеное — мой дом,

Не для меня его услады!

Мой дом, что я строил и строил,

Кирпичом не облицован!

Словно деревце чахлое, что взросло в дурном месте,

Плодов не приношу я ныне,

Словно пальма, что выросла у преграды,[242]

Я не раскинул мои ветви.

Молод я, а дней моих нету,

Доколе может такое длиться?

Доколе мне во прах катиться?

Без отца-матери я оставлен,

Кто принесет тебе мои молитвы?

Где родни моей нет, там я раздавлен,

Кто воздаст тебе мои жертвы?

Дамгальнуна, любимая твоя супруга,

Как родимая матушка, пусть тебе принесет,

Пусть войдет к тебе с моим плачем!

Асалимнуна, дитя Энгуры,

Как родимый батюшка, пусть тебе принесет,

Пусть войдет к тебе с моим плачем!

Вопли сердца мои пусть тебе перескажет,

Пусть войдет к тебе с моим плачем!

Вот грех мой я тебе несу —

Очисти же меня от скверны!

Там, где ныне я ниспровергнут,

Взгляни на меня, возврати дом отчий!

Когда же из тьмы поведешь меня к свету —

Во вратах твоих, где грехи отпускают,

Я воистину поселюся,

О, как я буду тебе молиться!

Я выдерну грех мой, словно нитку,

Твое могущество я восславлю!

Там, где тяжкие прегрешенья

Ты прощаешь, тебе взмолюся.

Вырви ж меня из могильной пасти,

Убереги жизнь от погребенья!

К людям да поднимусь, сияя,

Пусть вся Страна про то проведает!

Боже, я в трепете благоговейном

Под сверканьем твоих излучений!

Милостив будь к моему посланью,

Что пред тобою положил я!

Да возвратится на свое место

Сердце моего бога!»

Госпожа Аруру, что во храме Кеша,

Во горе пречистой[243] уродилася, —

Нинту, матерь всех земель всемогущая!

Матерь Нинту, госпожа Аруру, что во храме Кеша,

Во горе пречистой уродилася, —

Нинту, матерь всех земель всемогущая!

Львиною гривою нимбов сияет,[244]

Верховнослужителя порождает, храмослужителя порождает,[245]

Царя для престола его могучего

Нинту воистину порождает.

Нинту львиною гривою нимбов сияет,

Верховнослужителя порождает, храмослужителя порождает.

Царя для престола его могучего

Нинту воистину порождает.

Отец твой, что нимбы в сиянье вознес,[246]

На главу Нинту возложил,

Излучение чар ее установил.

Матерь Нинту, отец твой, что нимбы в сиянье вознес,

На главу Нинту возложил,

Излучение чар ее установил.

Это — сагидда.

Госпожа — соревнительница во вселенском княжении,

Госпожа — рождение-порождение,[247]

Княжье из глуби Абзу решение —

Энлилю, Могучему Утесу, соперница.

Нинту, госпожа-соревнительница во вселенском княжении,

Госпожа-рождение-порождение,

Княжье из глуби Абзу решение —

Энлилю, Могучему Утесу, соперница.

Корова о теленочке громко кричит,

Матерь Нинту по плачу тому ей его пошлет.

Матерь Нинту, госпожа всевышняя кешская,

Энлилю, Могучему Утесу, соперница.

Нинту, корова о теленочке громко кричит,

Матерь Нинту по плачу тому ей его пошлет,

Матерь Нинту, госпожа всевышняя кешская,

Энлилю, Могучему Утесу, соперница.

Жилища престольные, светлодостойные сама себе множит она,

Матерь Нинту, часовни — ее проживание,

Ее Сути могучие — злато чистое, украса людей многочисленных,

Верховнослужение, царствоустроение — Энлиля установление.[248]

Нинту, жилища престольные, светлодостойные сама себе множит она,

Матерь Нинту, часовни — ее проживание,

Ее Сути могучие — злато чистое, украса людей многочисленных,

Верховнослужение, царствоустроение —

Энлиля установление.

Это — сагарра.

Песнь под литавры для Нинту,

Колофон:...... и пусть Ашшур и Нинлиль ниспровергнут,[249] имя его, потомство его пусть в стране уничтожат.

В Ниппуре написано и сверено.

Как много овец, как много коров!

В загонах Зуэна как много их!

Черные — словно камень синий, сияют.

Белые — лунным лучом сверкают.

Маленьких — словно зерно, ты рассыпал,

Больших — как быков, ты себе умножил.

В стадах несметных, в хлевах бессчетных

Он блеск небес стрекалом[250] бычьим раскрыл.

Он молоко коров удойных[251] на стол излил.

Он молоко руками-лучами высоко вознес.[252]

Мой господин, те дела закончив,

Зуэн лазуритовым стрекалом коров погоняет.

Коров он бьет, он коров оживляет.[253]

Он пастырство над ними правит.

Родимая матушка его, Нинлиль,[254] Ниппура хозяйка,

Во поле чистом господину, она творит ему моленье:

«Вот моленье, пастырь, вот моленье!

Чисто поле доброе, оно тебе коров да множит!

Когда ночное покинешь ложе,

В Экуре, святыне великолепной, воистину дашь ты там рожденье!»

Ибо он его любимец, ибо он его любимец,[255]

Владыка, он Экура любимец,

Он Энлилева услада,

Зуэн, вопль матушки родимой!

Родимая матушка от любови

Нежно так Зуэну молвит:

«Любимец, сердца утешитель,

Зуэн, теленочек лазурный, что на коленях святых разросся!

Все, что сердцем ты возжелал,

Все лучшее в сердце ты сложил.

Ночи страж,[256] подпорка Экура,

На коленях святых Энлиля пожелай ты себе, что хочешь!

Ты в небе рождаешь великолепье,

Песнь твою пусть Экур произносит,

Жизнь твою пусть народ измеряет,[257]

Когда ты, Зуэн, плывешь в мирозданье».

Молоко коров отборных[258] он на стол излил.

Зуэн порядки в омовениях пречистых вывел:

«Вот все, что я, сияя, сотворил,

Энлиль, отец мой, благостно да вкушает!»

Владыке, что в небе ладьею святою плывет,

Матушка радостно, нежно молвит:

«Бык мой, Аном избранный праведно,

Имя твое всем странам сладостно,

Владыка хлевов-загонов пресветлых, омовений святых пречистых!

Семя ты святыни пречистой, ты лазурное стрекало!

Дитя богатырское, Нинлиль рожденное,

Нанна, нивы семя излитое, небесами любимое.[259]

Ан Шумер пасти тебе доверил,

Энлиль призвал твое имя доброе.

Сын колен Энлиля благостных!

Ан тебе царство дал своим сердцем возвышенным!

Город твой Ур, нутром твоим верно избранный,

Рыб-птиц несет тебе поток его могучий.

Ты первенец Энлиля, Страны верховнослужение,

Небес господство-владычество тебе он даровал!

Боже, прелестью какой наполнил небо ты!

Лунный твой луч искрист, блескуч!

Словно солнышко ты, пастушок страны!»[260]

Нанне, царю что сиять будет вечно,

Это песнь баль-баль Зуэна!

Нанне, первородному сыну Энлиля, молитвы любящему,

Так скажи:

«Владыке, чей лунный свет далеко распростерт, властелину венца небес и земли, —

О господин, ты, кто любит жизни людские, черноголовых отец,

Царь милосердный,

Бог милосердный, себя изменяющий,[261] молитве внимающий!»

И так ему дальше скажи:

«Совершенен во власти, ты истинно носишь венец господства!

О, сколь княжен устрашающий лик твой и весь твой облик прекрасный!

Величье твое покрывает чужедальние страны,

Блеск твой лучистый чистое небо покрыл,

Твой сияющий свет сверкающим блеском наполнен,

Над страною Шумером разносится!

От заката до солнечного восхода ты царишь безраздельно![262]

Ан, могучий владыка, дал тебе небо, небо вложил в твои руки!

Ты владыка небес и земли, ты решаешь судьбы людские!»

<...>

Герой, дракон жуткий, свирепый, сверканием ужасов осиянный,[263]

Нинурта, ураган воздымающийся, шквал бушующий.

Богатырь, кто геройскую силу имеет, от кого враг не уходит,

Кто геройскую мощь получил с утробы, кто соперников не имеет.

Эта часть — бар-суд.

О, град, где нету живой души, стран мятежных ты разоритель,[264]

Нинурта, когда, словно яростный дикий зверь,

Ты идешь — от солнечного восхода до заката солнца небо и земля сотрясаются,

Приговор, когда, словно величайший герой, на мятежные страны ты напускаешься,[265]

Днем ли бьешь или ночью вздымаешься — ты мятежные страны во прах кладешь,

Ты взор поднимаешь — великих гор основания содрогаются.

Эта часть — шаба-тук.

Энлилева царственность, знак жизни отчей,

Нинурта, десница Могучего Утеса, от кого жизнь получил ты.

Ты реченное им толковать умеешь,[266] движение мысли его знаешь.

Это — вторая бар-суд.

Владыка престолов устрашающих, путь указующий...[267]

Ты враждебности и насилию не дашь уйти...

Но воистину и страна далекая, куда взор

Дружелюбный твой падет, изобилием расцветет,

Ур-Нинурте, герою младому, кто к тебе стремится, тебе внимает,

Кому ты четыре стороны мирозданья со всем населенным на земле народом подарил,

Кого Энки разумом наделил, чье уст движение ты знаешь,

Черноголовых, что овец многочисленных, дай ему в долю, твое водительство им уделом да будет!

Это — сагидда.

Герою великому Ур-Нинурте все, что ему не покоряется, грудою ты сложи ему!

Повторение строки сагидды да будет.

Утаулу, владыка, чадо Энлиля, ты, кто из гор вышел,

Нинурта, геройство твое многовесное достойно повсюду прославляют.

Геройство, мощь твоя величайшая в сердце всех земель чужедальних

Шквалом яростных излучений от восхода до заката солнца народ многочисленный покрывает.

Отец твой родитель, пастырь божий, владыка Нунамнир,

Сути великие мирозданья тебе поручил, вложил в твою руку.

Геройство, обладание тебе дал, соперников тебе не дал.

Ты — желание сердца Нинлиль, бесконечно ею любимый,

Путям возрастания твоего радуясь, лучи устрашения возносить дала тебе.

Есть ли тебе подобный бог, кто, как ты, сияя, восходит, чье имя краев небес достигает?

Герою праведному, многочисленным народом избранному, созданию Утеса Могучего,

Ур-Нинурте... в радости праведно возглашать,[268]

В покорности на тебя взирать... ты воистину дал,

Престол лазурный сияющий истинно подарил,

Ур-Нинурте, к правлению коего годы праздничные добавил,

Города его и селения, всюду, где живая душа имеется, что изобилием ты наполнил, —

Черноголовые, как на солнце, на тебя воистину да взирают!

Оружие, что непокорные страны истребляет, что небо и землю дрожать заставляет,

Ты воистину дал ему, всех неуступчивых да пожрет оно, —

Утаулу, дай Ур-Нинурте руку к тебе в молитве воздеть!

Это — сагарра.

Герою могучему Ур-Нинурте даятелем помощи воистину будь!

Повторение строки сагарры да будет.

Господин, Судьбы решение твое ниспровергнуто да не будет,

Слова твои светлые да сбудутся!

Нинурта, господин, судьбы решение твое ниспровергнуто да не будет, слова твои светлые да сбудутся!

Ур-Нинурте жребий жизни добрый,

Судьбу прочную, неизменную, присуди ему на веки вечные!

Это — адаб для Нинурты.

Госпожа — звезда небес

Сиянием.

Лазуритовой таблички ты хранительница.

Нисаба,

Ты в загоне

Матери-Земли порождена.

Дикая коза, священно вспоенная,[269]

Молоком благословенным

Вскормленная,

Струй благих

Ты разом семь

Пила.

Сутей главных,

Всех пятидесяти достойная,

Госпожа моя,

Вельможна ты

В Экуре.

Ты дракон,[270]

Что в празднество,

Блистая, появляется,

Ты Стране — Аруру,

Что от глины

Отщипывает,[271]

Что покои водою прохладной

Успокаивает.

Щедростью Горы,

Жена праведная,

Ты изречена,[272]

Светлым Разумом

Могучего Утеса[273]

Ты порождена,

Жена праведная, грамотейка в небесах изрядная,

Летописица

Энлилева,

Премудрейшая,

Среди всех богов —

Дабы в борозде

Травы-злаки[274]

Вырастить,

Ашнан-хлебом,

Чудом царственным

Восхитить,

Престолы великие,

Семерицу всю

Напитать,[275] —

Всякая бы травушка в рост пошла,

Всякое бы зернышко да взошло —

К жатве-празднику престольному

Энлилеву.

Во княжении

Вельможном своем

Тело омовением она очистит,[276]

Одеянием священным праздничным

Благостно

Да покроется,

Дабы жертвы,

Коих прежде не было,

Упредить,

Дабы урожая первого

Вино

Возлиять,

Дабы бога Ку...[277]

Дабы бога Эн-...

Поутешить,[278]

Зерно, Хлеб,

Богов милостивых

Поутешить,

Жреца Великого

Верховного

Она назначит,

Празднество Эзен она назначит,

Жреца Великого

Верховного

В Стране

Посадит,

О дева Нисаба,

Дабы он тебя молитвою восславил!

Жертву

Чистую

Праведно да подготовит,

Дом премудрости[279]

Нисабы

Воистину он откроет.

Он табличку лазуритовую[280]

На колени

Ей положит.

По табличке звездной неба,

Испросив у звезд совета,

Как в Аратте

Эзагин — храм лазурный[281] —

Для нее он поставил,

Так Эреш[282]

Великолепно

Ей воистину он построит

А Нисаба кирпичики

Маленькие ровные

На места кладет,

Мудростью,

Искусностью

Щедро

Одаряет

Абзу, корону великую

Эредуга-града,

Где кумирни божий расставлены.[283]

Он, князь-государь,[285]

Княжею долей наделяющий,

Землепашец великий во княжении,

Во храме великолепия,

Плотник Эредуга-града,

Государь омовений очищающих,

Жрец Верховный великого Образа Жречества,[286]

Энки,

Во храме Энгуры

Восседающий,

Себе Абзу в Эредуге

Построивший,

И Халанку,[287]

Где советы держит он,

Храм самшитовый

Топором себе вырубивший,

Князь премудрости

Со власами струйно-клубящимися,[288]

Дом премудрости

Открывающий,

Двери мудрости

Настежь распахивающий,

Барабан великий

Кедровый завершающий,

Палочки пальмы финиковой[289]

Прикрепляющий,

Во литавры

Ударяющий.

О Нисаба,

Матерь величайшая,

Семь благословений

Тебе он вымолвил.

Нисаба,

Жена праведная,[290]

Жена благостная,

Горою рожденная,

Нисаба,

В загоне сливки воистину ты,

Во стойле млеко воистину ты,

Во сокровищнице —

Печатехранительница.

Во Доме Великом —

Домоправительница,

В амбарах,

В зернохранилищах —

Грудами зерна собирательница!

А что. Государь,

Ты Нисабу

Ласково восславлял,

Отец Энки,

Хвала тебе,

Пресветлая!

Светлоструйнорожденная, ты вода светлоструйная,

Нинхурсагою взлелеянная,

О Нинкаси, светлоструйнорождениая, ты вода светлоструйная,

Нинхурсагою взлелеянная.

Град твой, что на мягком воске стоит,[291]

Воздвиг тебе стены могучие.

О Нинкаси, град твой, что на мягком воске стоит,

Воздвиг тебе стены могучие.

Энки-Нудиммуд — родитель твой,

Нинти, Абзу госпожа, — родительница.

О Нинкаси, Энки-Нудиммуд — родитель твой,

Нинти, Абзу госпожа, — родительница.

Ты зерно проросшее большой лопатой сгребаешь,

С травами душистыми закваску в чане мешаешь.

О Нинкаси, ты зерно проросшее большой лопатой сгребаешь,[292]

С травами душистыми закваску в чане мешаешь.

Ты закваску ту в печи большой печешь,

Зерно для солода в кучи собрано, очищено.[293]

О Нинкаси, ты закваску в печи большой печешь,

Зерно для солода в кучи собрано, очищено.

То зерно для солода ты землей покрываешь, водой поливаешь,

Псам-сторожам стеречь его доверяешь.[294]

О Нинкаси, то зерно для солода ты землей покрываешь, водой поливаешь.

Псам-сторожам стеречь его доверяешь.

Ты в котлы пивоварные солод с водой кладешь,

Волны падают, волны вздымаются.

О Нинкаси, ты в котлы пивоварные солод с водой кладешь,

Волны падают, волны вздымаются.

На подстилки из тростника ты сусло кидаешь

Ты спеченное сусло прохладою обдаешь.

О Нинкаси, на подстилки из тростника ты сусло кидаешь,

Ты спеченное сусло прохладою обдаешь.[295]

Ох и знатное пиво готовишь ты,

Мед, вино смешав, ты по капле льешь,

О Нинкаси, ох и знатное пиво готовишь ты.[296]

Мед, вино смешав, ты по капле льешь.

Пивоваришь воистину отменно ты[297]

Для цежения пива ты чаны берешь.

О Нинкаси, пивоваришь воистину отменно ты,

Для цежения пива ты чаны берешь.

А цедильный чан[298] так славно журчит,

На дне кадки огромной воистину ты сама.[299]

О Нинкаси, цедильный чан так славно журчит.

На дне кадки огромной воистину ты сама.

Пивом цеженным в могучую кадку изливаешься ты —

Тигра и Евфрата наводнение,

О Нинкаси, пивом цеженным в могучую кадку изливаешься ты —

Тигра и Евфрата наводнение.[300]

Пузатый жбан,[301]

Жбан-чан-кувшин,

Жбан, что печень веселит,

Кувшин, что сердце радует.

Расписной горшок — украшенье дома,[302]

Поливной горшок — для хранения пива,

И горшок-бычок, что хорош для слива из кувшина пива.

Трубочки камышовые, кружечки тростниковые,

Черпаки и ковши, вся кувшинная братия,

Все пригодно для пития.

Пусть бог твой всегда о тебе хлопочет![303]

Отверстия кружки — наши очи,

Сердца наши — на дне чаши,[304]

Что тебе услада,

То и нам отрада,

Смеется печень, и сердце радо.

На кирпич судьбы изольешь возлияние,[305]

А в душе своей храм возведешь ликования!

Нинкаси, только ты и даешь эту жизнь![306]

Вино, пиво пусть всегда для тебя журчит!

Медовуха[307] пусть звонко тебе поет!

Через трубочки сладкою струею бежит.[308]

А вы, мальчики, пивовары и кравчие, — со мною в круг,

Пока, пивом наполненный, я кружусь, кружусь,

Кружусь, блаженствуя, блаженствую, кружась,

Да, пива испив, я в веселии,

Медовухи хватив, я в охмелии,

Сердце я взвеселил, печень я ублажил,

Да, сердце радостью я наполнил,

Печень свободную — одеянием царским кутал.

Пусть же и сердце Инанны возрадуется,

Сердце царицы небес да возрадуется!

Песнь баль-баль для Нинкаси.