От рассвета до заката

Римская республика.

Надо сказать, что элементы демократии в Риме присутствовали с самого основания. Даже цари утверждались голосованием сената. Изгнав Тарквиния Гордого, римляне должны были придумать организацию новой власти, столь же эффективной, как царская, но исключающей возможность повторной тирании. Такая власть должна быть единоначалием, но ограниченной по закону.

Властителей решено было иметь двух, причем совершенно равноправных! Они могли делить между собой сферы управления: например, один управлял городом, другой военными действиями. Они могли искать друг с другом согласия. По закону, каждый из консулов получал право запрета (veto) на распоряжения другого. Здесь выявлен один из главных общих принципов римского государственного устройства: «Между двумя равноправными лицами запрещающему принадлежит первенство над повелевающим».

Оба консула, подобно царю, были ничем не ограничены и неподсудны, но лишь в течение срока действий своих полномочий - одного года. Предлагал кандидатуры новых консулов сенат, а выбирал из числа этих кандидатур римский народ в центуриатских комициях. На войне консулы были наделены правом единолично казнить трусов и ослушников. В городе жизнь и достоинство граждан можно было оградить от гнева консула древним правом обращения (апелляции) к собранию народа.

С царскими атрибутами поступили рассудительно, сохранив необходимую меру. Взамен царского плаща консулы стали носить плащ с пурпурной полосой. Ликторов царя сохранили - каждому по двенадцать. Но в городе они носили фаски без секиры. Последнюю, как знак права жизни и смерти починенных, ликторы втыкали в пучки рогоз на войне. Корону и скипетр сдали в архив.

Деньги на любые государственные нужды, в том числе на набор и оснащение войска, консул должен был просить у сената, в чьем распоряжении оставалась государственная казна.

Само название «консулы» означает «скачущие вместе». Но в случае непреодолимого разногласия между консулами, гражданской смуты или серьезной военной опасности, требующей ничем не ограниченного единовластия, один из консулов, по поручению сената, мог быть назначен диктатором на полгода. Ему вручался полный «империй», т.е. право управления войсками и право на жизнь и смерть любого гражданина, как на поле сражения, так и в стенах города без права апелляции. Все магистраты города на период диктатуры лишались своих полномочий. Впереди диктатора выступали все двадцать четыре ликтора обоих консулов. В фасках, даже в городе, они несли секиры. Диктатор сам выбирал себе помощника.

Консулы выбирались, как правило, из сенаторов. В сенат же они возвращались, сложив свои полномочия, или автоматически включались в его состав в тех случаях, когда консулами избирали не сенаторов, а «новых людей», как их называли сами римляне. Поэтому консулы осознавали себя в первую очередь сенаторами, а уже потом временными правителями Рима.

Голосование проводилось в центуриатских комициях. В отличие от современной государственной мысли, мудро уравнявшей на выборах голос академика с голосом больного хроническим алкоголизмом вора-рецедивиста, в Риме поступали по-другому.

Все римские граждане были разбиты по уровню своего достатка на 6 классов и 193 центурии. Каждая центурия имела один голос. Первый класс включал в себя граждан, имущество которых оценивалось в 100 000 ассов и выше. Из граждан этого класса было составлено 80 центурий, сверх того к ним было причислено 18 всаднических центурий. Ко второму классу принадлежали граждане с состоянием 75 000 ассов. Этот класс составлял 20 центурий. К ним же были присоединены 2 центурии ремесленников. Имущество граждан третьего класса составляло 50 000 ассов. Его представляло тоже 20 центурий. В четвертый класс были включены граждане с имуществом на сумму 25 000 ассов. Он составлял еще 20 центурий. Пятый класс давал 30 центурий. В их состав входили граждане с имуществом менее 11 000 ассов. Все остальные граждане, имущество которых было меньше, входили в шестой класс и составляли 3 центурии. Голосование по центуриям проводилось на Марсовом поле.

Голосовали поочередно, по жребию, в убывающем порядке классов. Кстати, центурия, голосовавшая первой, именовалась «прерогатива». Результат ее голосования, естественно, влиял на настроение остальных. Вызываемые по списку граждане центурии один за другим проходили по высоко поднятому мостику и там сообщали уполномоченному от центурии - рогатору свое мнение, которое тот отмечал на специальной доске. По окончании данной процедуры подсчитывался итог. После чего, решение данной центурии, принятое простым большинством голосом, объявлялось во всеуслышанье. Оно засчитывалось за один голос, при определении окончательного волеизъявления всего народа. Если еще до того, как проголосовали «младшие» центурии, набиралось большинство голосов от их общего числа, голосование прекращали.

Думаю, что современные феминистки бьющиеся за, так называемое, «равноправие» не нашли бы понимания в Древнем Риме. Удивительно, но римляне полагали, что прав без обязанностей не бывает! Что выражалось в формуле римского права: «Ubi emolumentum, ibi portas» - т.е. права влекут за собой обязанности, буквально: «Где выгода, там и бремя».

В случае войны, каждый класс должен был выдвинуть полностью экипированных воинов по количеству центурий. Воины первого класса имели полное вооружение: шлем, круглый щит, панцирь, железные набедренники, копье и меч. Из них же сформировались 18 центурий всадников. Они возглавляли войско и шли впереди. Воины второго класса были вооружены железными набедренниками, квадратным щитом, мечом и копьем. Вооружение пятого класса ограничивалось дротиками и пращой с запасом камней.

«Все тяготы военного снаряжения были переложены с бедных на богатых. Зато большим стал и почет. Ибо не всем поголовно и без разбора было дано право голоса. И не все голоса имели равную силу, но были установлены степени, чтобы никто не казался исключен из голосования и вся власть находилась бы у виднейших людей государства. А именно: первыми приглашали к голосованию всадников, затем восемьдесят пехотных центурий первого класса. Если мнения расходились, что случалось редко, приглашали голосовать центурии второго класса, но до самых низких не доходило почти никогда» (Тит Ливий «История Рима»).

Возможно, конкретные примеры позволят лучше передать атмосферу того времени и характер римлян периода ранней республики. В 508 году до н.э. на Рим движутся войска Порсены - царя этрусского города Клузия. Вместе с Порсеной - изгнанный из Рима экс-царь Тарквиний Гордый и его клиенты. Внезапность нападения не позволила римлянам как следует приготовиться к войне. Сначала они хотели превратить холм Яникул в укрепленные позиции, способные удержать неприятеля на той стороне Тибра, но не успели. Наскоро построив кое-какие укрепления для обороны Рима со стороны Тибра, римляне пошли за реку, навстречу неприятелю. Этруски не заставили себя долго ждать. Войска сошлись, и на этот раз победа изменила римлянам. Римское войско не устояло под напором густых неприятельских фаланг и расстроенное бросилось к реке. Бегство было так стремительно, что этруски подошли к единственному мосту на реке только тогда, когда уже почти все побежденные были на той стороне. Не теряя ни минуты, римляне принялись разрушать мост. Пока кипела работа, трое храбрейших - Гораций Коклес, Спурий Ларций и Тид Герминий удерживают напор целого войска. Коклес означает «одноглазый», поскольку Гораций потерял в битве свой глаз. На последнем участке моста спасаются Ларций и Герминий. Когда перерублено последнее бревно, Гораций бросается в Тибр и в полном вооружении, преследуемый вражескими стрелами, благополучно достигает противоположного берега. С тех пор в Риме появилось выражение «Гораций у моста» - так называли человека, сражающегося в одиночку против превосходящих сил врага.

Не сумев взять город с ходу, Порсена осаживает Рим. В отрезанном от подвоза продовольствия городе начинаются голод и болезни. Молодой римский патриций Гай Муций решается, пожертвовав своей жизнью, уничтожить царя Порсену. Гай Муций, хорошо знавший этрусский язык, переодевшись, проникает во вражеский лагерь. Смешавшись с толпой, он добирается до царской ставки. Дальше он делает ошибку: приняв за царя одного из вельмож, он убивает его ножом. Гая Муция хватают и ведут к Порсене. От римлянина требуют сообщить имена сообщников. Гай Муций отвечает молчанием. Царь угрожает, в случае отказа от сотрудничества, сжечь римлянина живьем. Не говоря ни слова и желая показать пренебрежение к боли, Гай Муций кладет свою правую руку в горящую жаровню и с невозмутимой твердость следит за тем, как его рука обугливается до костей. Пораженный необычайным мужеством и силой воли Гая Муция, царь велит отпустить пленника невредимым. Тогда римлянин под видом благодарности обращается к царю со следующими словами: «Береги себя, великодушный царь! Я ошибся, но наверняка не ошибутся те триста римских юношей, которые обрекли себя на такое же дело!» Это открытие и бесстрашие Гая Муция так встревожили Порсену, что он отказался от войны со столь мужественным народом и заключил с Римом мир. После этого случая Гая Муция стали звать Сцевола, что означает «левша».

По римским законам глава семьи - домовладыка, являющийся полноправным, имел право жизни и смерти над членами своего рода. Вспоминаются легендарные слова Тараса Бульбы: «Я тебя породил - я тебя и убью!». История римской республики дает немало примеров подобных трагедий.

Первыми консулами Рима стали Юний Брут и Тарквиний Коллатин. Первое, с чем столкнулась молодая республика - заговор знатных римлян и посольства Тарквиния Гордого с целью восстановления власти последнего. В числе заговорщиков - оба сына Юния Брута и четверо племянников Коллатина. Они хотят снять часовых и открыть войску Тарквиния Гордого путь в Рим.

Злоумышленников губит случай: их подслушал раб по имени Виндиций. В ужасе от опасности, готовой разразиться над только что установившемся в Риме порядком, Виндиций рассказывает о заговоре патрицию Публию Валерию. Валерий, вооружив своих друзей и клиентов, захватывает заговорщиков.

На следующий день собирается сенат и народ. В суде председательствуют консулы. Бруту, как консулу и притом отцу, предоставлено право произнесения приговора своим детям. На решение консула они могут апеллировать в собрание курий, на решение отца - никому. Преступление очевидно: собственные письма преступников обнаруживают подробности государственной измены. Тогда Юний Брут, обращаясь к ликторам, произносит памятные каждому римлянину слова: «Исполнить по закону!» Немедленно оба сына Брута обнажены, наказаны плетьми и обезглавлены.

Смущенный жестокостью приговора, Коллатин предоставляет право вынести приговор остальным заговорщикам народу. Народ присуждает всех заговорщиков к смерти, отвергая всякое сострадание, когда отец не пощадил собственных детей ради спасения государства. Кровавый приговор исполнен. Виндиций за спасение отчества получил свободу и право полного гражданства. В память о нем, само его имя обращено в награду: впоследствии слово «виндиктировать» значило дать свободу и право гражданства. Юний Брут потерял интерес к жизни и стал искать смерти в бою. Его желание осуществилось. Он погиб на войне, убитый одним из сыновей Тарквиния Гордого в поединке. Коллатин, за неуместное снисхождение к государственным преступникам и отказ от ответственности, несообразный с достоинством верховного правителя, был лишен консульского звания.

- Что, сынку, помогли тебе твои ляхи? - Андрий был безответен.

- Так продать? Продать веру? Продать своих? Стой же, слезай с коня!

Покорно, как ребенок, слез Андрий с коня и остановился ни жив, ни мертв перед Тарасом.

- Стой и не шевелись! Я тебя породил, я тебя и убью! - сказал Тарас и, отступивши шаг назад, снял с плеча ружье.

Выстрелил Тарас. Как хлебный колос, надрезанный серпом, как молодой барашек, почуявший под сердцем смертельное железо, повис он головой и повалился на траву, не сказавши ни одного слова.

Так описывает сцену убийства отцом своего сына в повести «Тарас Бульба» Н.В. Гоголь.

В обоих случаях смертный приговор выносится за предательство. Отличие в том, что в случае с Юнием Брутом действия последнего совершенно легитимны, поскольку по римским законам домовладыка имел право жизни и смерти над подвластным (ius vitae as necis).

Вот еще одна зарисовка из жизни римлян, которая современному человеку покажется и непонятной, и невероятной.

Римляне готовятся к битве с латинянами под Капуей. Консул Тит Манций, имея в виду, что латиняне почти неотличимы от римлян по языку, роду вооружения и боевым порядкам, во избежание ошибок строжайше запретил сходиться с врагом вне строя.

Случилось так, что среди предводителей турм (конных отрядов), высланных в разведку, оказывается и сын консула, именуемый так же, как его отец, т.е. Тит Манций. Подъехав к вражескому лагерю, турма стала на расстоянии броска дротика от боевых порядков латинян. Узнав римских всадников и приметив между ними сына консула, один из латинских вельмож, Гемин Месций говорит: «Римляне, не собираетесь ли вы воевать против латинов одной турмой? Что тогда будут делать консулы и два консульских войска?» «В срок явятся и они», - отвечает Манций. Гемин Месций, отделившись от своих, говорит: «Покуда не подошли войска, не хочешь ли ты, Манций, сойтись со мной, чтобы исход поединка показал, насколько латинский всадник превосходит римского?»

«Гнев ли подтолкнул храброго юношу или боялся он покрыть себя позором, отказавшись от поединка, или же вела его неодолимая сила рока, только, забыв об отчей власти и консульском приказе, он очертя голову кинулся в схватку, не слишком заботясь о том, победит ли он или будет побежден» (Тит Ливий «История Рима»).

Тит Манций побеждает в схватке. Сняв вражеские доспехи, он спешит в консульский лагерь, не ведая, что он заслужил - похвалу или кару. Сын кладет перед отцом доспехи сраженного латинского воина. Далее изложение римского историка Тита Ливия: «Консул, отвернувшись от сына, приказал трубить общий сбор. Когда собрались воины, он сказал: «Раз ты, Тит Манций, не почитая ни консульской власти, ни отчей, вопреки запрету, без приказа сразился с врагом и тем, в меру тебе доступного, подорвал в войсках послушание, на которой жиждется дисциплина, а меня поставил перед выбором - либо забыть о государстве, либо о себе и своих близких, то пусть мы лучше будем наказаны за наш проступок, чем государство станет дорогой ценой искупать наши прегрешения! Послужит это юношеству печальным уроком, поучительным на будущее! Ты дорог мне, как природный сын, дорога и твоя доблесть, даже обманутая пустым признаком чести! Но, коль надо либо твоей смертью скрепить священную власть консулов на войне, либо навсегда ее подорвать, оставив тебя безнаказанным, то ты, если подлинно нашей ты крови, не откажешься понести кару и тем восстановить воинское послушание, павшее по твоей вине! Ступай, ликтор, привяжи его к столбу!»

Услышав столь жестокий приказ, все замерли, словно топор был занесен у каждого над его собственной головой, и молчали скорее от ужаса, чем из самообладания. Но когда из разрубленной шеи хлынула кровь, все стоявшие, дотоле как бы потерявшие дар речи, словно очнулись от чар и дали волю жалости, слезам и проклятиям…»

Тит Ливий оправдывает приказ консула, как жестокую, но вынужденную и необходимую меру.

«И все-таки, столь жестокая кара сделала войско более послушным вождю. Везде тщательней стали справлять сторожевую и дозорную службу и менять часовых, а в решающей битве, когда сошлись лицом к лицу с неприятелем, суровость Манция тоже оказалась на пользу» (Тит Ливий «История Рима»).

В годы республики возникло явление, называемое римской армией. Военнообязанными в Риме были все граждане от 17 до 60 лет. В случае войны призывали несколько возрастов: до 46 лет - для участия в походах, старше - для защиты города. Основной боевой единицей армии был легион. В легионе солдат разбивали на четыре категории. Неопытных новичков зачисляли в велиты - легковооруженных, численностью 1200 человек. Велиты имели на вооружении короткий обоюдоострый меч, несколько дротиков, круглый щит и кожаный шлем. Остальные тяжеловооруженные легионеры имели панцирь из кожаных ремней с металлической пластиной на груди и кольчугу, на голове - металлический шлем с сутаной из перьев. Легионеры имели мечи, дротики и щиты прямоугольно-выпуклой формы из дерева, окаймленные железом, 120 сантиметров в высоту и 75 сантиметров в ширину. 1200 наиболее молодых тяжеловооруженных легионеров составляли вторую категорию воинов-гастати. Более сильные и опытные 1200 составляли третью категорию - принсипи. Самые опытные 600 человек именовались триарии. У последних на вооружении вместо дротиков были копья, их использовали для ближнего боя. Каждая категория была разбита на 10 манипул, соответственно по 120 и 60 воинов, каждый манипул - на 2 центурии. Во главе центурии стояли центурионы, назначенные из числа более опытных солдат. Один из центурионов был старшим и командовал всем манипулом.

Первой линией шли манипулы гастати. Расстояние между манипулами в линии было такое же, как ширина самого манипула. За ними, так же в шахматном порядке, шла вторая боевая линия принсипов. Замыкала построение третья линия манипул триариев. Велиты по указанию полководцев свободно перемещались между боевыми порядками трех линий.

Первыми в сражение вступали гастати и велиты. Если враг отступал, то все три линии передвигались вперед, не меняя своего порядка. Если молодых воинов первой линии противнику удавалось потеснить, то они через промежутки между манипулами отходили за вторую линию. Тогда в бой со свежими силами вступали манипулы принсипов. Триарии пока оставались на месте. Оперевшись на щиты и выставив вперед копья, они образовывали подобие крепостного вала, за которым могли укрыться раненые из двух первых линий. Если же и принсипи были вынуждены отступить за четвертую линию, натиск противника на себя принимали триарии. Римская поговорка: «Дошло дело до триариев!» означала критическую ситуацию.

Организация войска и тактика боя были одним из факторов, обеспечивавших военные победы римлян. В случае необходимости, манипулы могли независимо друг от друга менять фронт и совершать обходные маневры. Велитов можно было бросить в прорыв или заполнить ими промежутки между манипулами. И, наоборот, манипулы могли легко раздвинуться, чтобы без ущерба для себя пропустить слонов, если таковые использовались противником для атаки. Команды манипулами через центурионов подавали военные трибуны - каждый для своей линии. Команды подавались сигналами труб и условными движениями высоко поднятых знаков манипулов. Железная дисциплина соединяла римский легион в единое целое.

«Повиновение командирам так велико, что все войско в мирное время представляет вид парада, а на войне - единого тела, так крепко связаны между собой ряды, так легки повороты, так навострены уши к приказам, глаза напряженно устремлены на сигнальные знаки и руки подвижны делу» (Иосиф Флавий «Иудейская война»).

О маневренности и организованности римского войска историк Полибий пишет так: «Римский военный строй трудно разорвать. Солдаты, оставаясь в том же строю, имеют возможность вести сражение отдельными частями или всей массой по всем направлениям, ибо ближайшие к месту опасности манипулы, каждый раз обращаются лицом куда нужно. К этому следует добавить, что вооружение римлянина и обороняет и поднимает его дух потому, что щит велик, а меч не портится в действии».

Смертная казнь на войне назначалась консулом или советом военных трибунов (трибуналом) за дезертирство, воровство, лжесвидетельство и невыполнение приказа. Казнь в войске страшила не только смертью, но и позором. Приговоренного забивали палками его же соратники. В Риме такой казни подвергали только рабов. При достаточно уважительных обстоятельствах, приговор мог быть смягчен до казни путем отсечения головы.

За более мелкие проступки полагалась порка перед строем или применение «санкций»: лишение наград или доли в военной добыче, денежные штрафы, разжалование из центурионов или триариев.

Смертная казнь могла ожидать и солдат целого манипула - взбунтовавшегося или покинувшего свое место в сражении. В этом случае консул назначал своим приказом децимацию. Перед строем легиона виновные, разбившись на десять человек, бросали жребий, означавший позорную казнь одного из каждой десятки. Всех остальных переводили на довольствие ячменем (с лошадьми и мулами), вместо хлеба, и выдворяли на ночь за ограду лагеря, пока провинившийся манипул отличием в бою не восстанавливал свою честь.

Другим существенным преимуществом римского войска была его военная подготовка. В походах мирного времени непрерывно отрабатывались приемы рукопашного боя, владения оружием, возведение укрепленного лагеря. Тренировалась сила и выносливость легионера для большого объема земляных работ и длительных марш-бросков с полной выкладкой. В походе, помимо личного оружия, каждый солдат нес на себе шанцевый инструмент, колья для сооружения лагеря, котелок и запас продовольствия, обычно на 2 недели. Общий вес походного снаряжения составлял около 40 килограммов. С таким грузом римский воин проходил 25-30 километров в день со скоростью 6 и более километров в час.

«Точно рожденные и выросшие в оружии, римляне никогда не перестают упражняться им, не выжидая для этого каких-либо определенных случаев. Их упражнения отличаются неподдельным жаром и серьезностью, как действительные сражения. Поэтому они с такой легкостью выигрывают битвы, ибо в их рядах никогда не происходит замешательства и ничто не выводит их из обычного боевого порядка. Страх не лишает их присутствия духа, а чрезмерное напряжение не истощает сил. Поэтому верна их победа над теми, которые уступают им в этих преимуществах. Их упражнения можно, по справедливости, назвать бескровными сражениями, а сражения - кровавыми упражнениями». (Иосиф Флавий «Иудейская война»).

Еще одной особенностью военной стратегии римлян было обязательное, в случае марша - ежевечернее, возведение укрепленного лагеря. «Предки наши считали укрепленный лагерь убежищем при всякого рода случайностях, которые могли постигнуть войско. Местом, откуда они выходили на бой и где они имели пристанище после битвы. Поэтому, оградив лагерь укреплением, они снабжали его и сильным гарнизоном, так как тот, кто лишался лагеря, хотя и одержавший верх в бою, считался побежденным. Лагерь - место отдыха для победителя, а для побежденного - убежище. Сколько войск, которым не посчастливилось в битве, будучи прогнаны за вал, в удобное время, а иногда и вскоре за тем, делали вылазку и прогоняли победоносного врага! Лагерь в военное время - второе отечество, вал служит вместо стен, и для каждого воина его палатка - дом и пенаты» (Тит Ливий «История Рима»).

Обычно лагерь для двух легионов занимал прямоугольник 800х550 метров. На обращенном наружу откосе вала, вокруг лагеря воздвигалась сплошная стена из принесенных солдатами кольев, торчащих наружу. Перед валом делалась канава, из которой была взята земля для его насыпки. Ворота лагеря, благодаря перехлесту двух прилегающих участков вала, имели вид длинного и узкого коридора, где противник оказывался беззащитным против метания сверху и с двух сторон дротиков, стрел и камней из пращи.

Подойдя к площадке лагеря, уже размеченной цветными флажками, одни солдаты отправлялись ее ровнять и ставить палатки, другие приступали к рытью канавы и насыпке вала. Вдоль более чем двухкилометровой длины копать начинало одновременно несколько тысяч человек, поскольку каждый заранее знал свое место. Чтобы не тесниться и не снижать темпа, копали посменно, чередуя очень интенсивную работу с отдыхом. Часть войска при этом оставалась снаружи для охраны работающих от внезапной атаки неприятеля.

Велиты ставили свои палатки вне лагеря, перед всеми четырьмя входами в лагерь. В лагере велиты укрывались только в случае осады. Ночные дозоры в лагере так же выставлялись велитами - по 10 человек под каждыми воротами, а дежурным манипулом - у палаток консула и военных трибунов. По цепочке всему лагерю сообщался пароль. Дозоры сменялись четырежды за ночь. С вечера дозорным вручались дощечки с указанием времени стражи и места дежурства. Четырем всадникам консул поручал наблюдение за дозорами. По сигналу трубы, возвещавшей очередную стражу, всадники в сопровождении свидетелей объезжали посты и отбирали дощечки у сменявшихся дозорных. Если кого-либо из часовых заставали спящим или если отсутствие утром одной из дощечек выявляло дозорного, покинувшего пост, трибунал проводил быстрое расследование и виновного приговаривали к смерти.

В 452 году до н.э. римский сенат решает упорядочить римское законодательство. Для изучения законов других народов направляются послы в греческие полисы Южной Италии и в Афины. Одному из послов - Гермодору за услуги по сбору и анализу законов была впоследствии поставлена статуя на римском форуме.

В 450 году до н.э. было решено избрать десять мужей, облечь их неограниченной властью и передать им управление государством на время подготовки общего свода законов. В число десяти вошли - оба консула, оба квестора, т.е. выполнявшие обязанности казначеев, и шесть избранных центуриями патрициев. Римляне называли их децемвирами, что буквально означает «десять мужей».

Законы были составлены и изложены на 10 досках-таблицах. Впоследствии к ним прибавилось еще две таблицы. Законы XII таблиц (Leges XII tabularum) содержали постановления, относящиеся к судопроизводству, уголовному праву, пересыпанные моральными сентенциями и афоризмами. Эти законы послужили основой римского права.

Если римлянина того периода спросить, где он живет, то, скорее всего, он бы ответил, что он живет в Республике. Слово «Республика» (Respublica) у римлян значило буквально «общественное благо».

Римский историк Полибий писал: «Большинство писателей различают три формы государственного устройства, из которых одна именуется царством, другая - аристократией, третья - демократией. Мне кажется, всякий в полном праве спросить их, считают ли они эти формы вообще единственными или же только наилучшими. Но и в том, и в другом случае они, я полагаю, заблуждаются, ибо, несомненно, совершеннейшей формой надлежит признать такую, в которой соединяются особенности всех форм, поименованных выше». Под самой совершенной государственной формой Полибий подразумевал именно республику, как «соединение особенностей царства, аристократии и демократии». Особенности царства были представлены в Риме властью консулов, цензоров и диктатора, аристократическая форма - сенатом, а демократия - народными собраниями и институтом неприкосновенных народных трибунов.

Деятельность высшей государственной власти Рима осуществлялась «от имени сената и римского народа». На красном знамени Рима в центре лаврового венка гордо сияли буквы: S.P.Q.R. - Senatus Populis Que Rоmanus (римский сенат и народ).