Отдана горгулье

12

Уильям

Я помню бессонные ночи, когда был человеком. Помню, как ворочался на соломенном тюфяке во время злополучного путешествия в Святую Землю. Слишком переполненный волнением и неугомонной энергией, чтобы заснуть.

Бессонные дни в роли горгульи — это совсем не то.

Они намного, намного хуже.

Как горгулья, я прикован к месту. Я не могу повернуть голову. Я не могу пошевелить рукой, чтобы почесать яйца, не говоря уже о том, чтобы расхаживать по башне или спуститься с крыши кинотеатра, чтобы по запаху Джесси добраться до того ужасного места, которое она называет домом.

Мне потребовалась вся сила воли, чтобы оставить ее на пороге гостиницы, где она живет, вдыхая вонь дешевого алкоголя и блевотины. Нестиранные простыни, растительное масло и ее отчаяние.

Мне неприятно сознавать, что она не хочет там оставаться. Ей не нужно было мне это говорить, я почувствовал все по тому, как ее руки задержались на моих после того, как я опустил ее на землю. То, как ее взгляд метнулся ко мне, когда она входила в дверь.

Больше всего я ненавижу осознавать, что не могу обеспечить ей дом получше. Без сомнения, она моя пара. Никто другой не смог бы обратить вспять процесс окаменения, а ведь я даже не погрузил член в ее идеальную щелку. Никто другой не смог бы пробудить во мне ревнивое чувство собственничества, которое я испытываю даже сейчас. Даже превратившись в камень, мое сердце горит от потребности иметь ее рядом, наблюдать за ней и защищать.

Но я больше никогда ее не увижу. Если она меня послушает. Если она знает, что для нее хорошо, она будет держаться подальше. Я никогда больше не почувствую ее пряно-сладкий аромат смородины или не увижу, как ее розовые губки приоткрываются при вздохе, когда она впервые проводит пальцами по влажной киске.

Я — эгоистичный ублюдок, и поэтому, когда на город опускается ночь, и я просыпаюсь, я мгновенно поворачиваю голову к двери башни, вопреки всему надеясь, что она появится. Господи, пусть она проигнорирует мои необдуманные слова. Пусть ее желание ко мне будет хотя бы наполовину таким же яростным, как мое к ней, и она вернется сюда сегодня вечером, не в силах ничего с собой поделать.

Она не приходит.

Каким-то образом я останавливаю себя от того, чтобы покинуть башню в поисках нее. Я впиваюсь когтями в каменную кладку и отрываю куски от арки, но останавливаю себя.

И когда наступает утро, и мое тело снова превращается в камень, я знаю, что меня ждет еще один ужасный, бессонный день.