Отдана горгулье

17

Джесси

Глаза Уильяма расширяются, и у меня есть мгновение, чтобы осознать тот факт, что он действительно ничего не ожидал от меня сегодня вечером. Совсем ничего. Даже после того, как застал меня раздевающейся для этих придурков. Даже после того, как стал свидетелем моего унижения. Вместо того, чтобы с отвращением уйти, он обращается со мной как с сокровищем. Даже после того, как ему пришлось прийти мне на помощь, как долбаному герою из книги.

Его слова о том, что я драгоценный камень, который нельзя запятнать, все еще звучат в моем сердце, когда он перекатывает меня на спину, и восхитительная тяжесть его большого тела устраивается между моих бедер.

— Ах, Джесси, ты самое красивое создание, которое я когда-либо видел.

Он поднимает мои руки над головой, но не удерживает, хотя легко мог бы. Вместо этого он проводит грубыми ладонями по моим рукам. Когда он, наконец, достигает груди, я жажду его прикосновения там, и он нежно обхватывает их.

— Самое совершенное сокровище.

Моя спина выгибается дугой над кроватью, когда он, наконец, опускает губы к моей коже. Его горячий рот обхватывает половину груди, пока он посасывает сначала одну, затем другую. Он прижимает мои груди друг к другу, чтобы насладиться ими, как будто он мог остаться и больше ничего не делать до конца ночи.

В конце концов, он поднимает голову. Когда он это делает, мы оба неровно дышим.

— Ты знаешь, о чем я собираюсь тебя спросить, не так ли?

Я киваю.

— Да. Я уверена. Я хочу этого.

— И ты знаешь, что это сделает меня твоим? Я не скажу, что это сделает тебя моей. В моем сердце это уже правда, но единственный человек, который может сделать этот выбор, — ты. Как только я окажусь внутри этой восхитительной маленькой киски, все. Со мной покончено. Ты никогда от меня не избавишься.

Я наклоняюсь и глажу его по щеке. Он замирает, поворачиваясь к моему легкому прикосновению.

— Я не хочу избавляться от тебя, придурок. Вот что я пытаюсь сказать. Я хочу этого. Я хочу тебя. И если ты мой, то и я твоя. Если ты будешь со мной.

В уголках его губ заиграла улыбка, но он быстро снова стал серьезным.

— И у меня есть… узел.

Я склоняю голову набок.

— Узел?

Румянец на его щеках становится ярче? Над нами его крылья открываются и закрываются.

— Мой узел. У основания члена. Он расширяется, когда я кончаю.

Я поднимаю брови.

— Ты становишься больше? — я смотрю вниз, осознавая, каким большим он уже чувствуется.

Он сглатывает.

— Я… да, — Уильям опускает голову, и я касаюсь его лица, чтобы снова встретить его взгляд.

Я могу только посмеяться. Большинство парней на его месте хвастались бы. Но не мой милый горгулья.

— Поверь мне, это не проблема. Пока ты меня хочешь.

Повернув голову, он запечатлевает поцелуй в центре моей ладони, затем еще один на запястье. Его рот скользит вверх по моей руке, пока его губы не нависают над моими.

— Конечно, я хочу тебя, Джесси. Мне не нужен никто, кроме тебя.

Уильям обхватывает ладонями мой затылок и опускает свой рот к моему. Вскоре мои тревоги растворяются в поцелуе, таком страстном, что я почти забываю, как дышать. Его губы должны быть грубыми и твердыми. Они все еще выглядят так, словно высечены из камня. Но его поцелуй нежный, мягкий. Любящий. Меня никогда так не целовали.

Однако ни один из нас долго не протягивает только целуясь. Вскоре я не могу удержаться, чтобы не провести руками по его широким плечам. Я обхватываю ногами его бедра и крепко сжимаю его.

Уильям стонет. Его бедра покачиваются, упираясь выпуклым членом во внутреннюю поверхность моего бедра, двигаясь в ритме, который заставляет меня изнывать от желания.

Я хочу быть наполненной этим нежным гигантом. Я хочу быть одержимой этим мужчиной, который смотрит на меня так, как будто ничто другое не привязывает его к Земле. И, конечно же, я очень хочу почувствовать, как этот толстый твердый член движется внутри меня.

Полотенце давно исчезло. То, что на моих волосах, развязалось, и влажные пряди рассыпались по подушке. Большая рука Уильяма скользит по моему животу к моему холмику, и я ахаю.

Он рычит, звук эхом разносится по моему телу, сосредотачиваясь на клиторе восхитительными волнами ощущений.

— Раздвинь для меня свои нежные губки, великолепная. Позволь мне увидеть тебя всю.

Я широко расставляю ноги, когда он спрыгивает с кровати на пол. Затем он тянет меня вперед, пока моя задница не оказывается на краю кровати прямо под его голодным ртом. Я стону, пока он пожирает эту часть меня. Он ласкает мою киску длинными движениями языка. Он прижимается губами к клитору и дарит мне удовольствие, от которого выгибается спина, и я хватаюсь за его рога.

— Уильям!

Его имя на моих губах только делает его более свирепым в своем энтузиазме. Его руки проникают под меня, обхватывают задницу и притягивают ближе. Его голодных звуков на моей влажной и набухшей плоти почти достаточно, чтобы толкнуть меня через край.

Когда он касается клитора кончиком языка, я, наконец, делаю это. Мой оргазм разрывает меня с силой, соответствующей его пылу. Я цепляюсь за него, оседая волна за волной, пока не выдыхаюсь, и кульминация не сменяется тягучей сладостью.

К тому времени, как он поднимает голову, я тихо смеюсь.

— Это было хорошо, принцесса?

— Так хорошо. Так, так безумно хорошо.

— Мне продолжить?

Я качаю головой.

— Трахни меня? Я хочу почувствовать тебя внутри себя.

Его когти сжимаются на моих бедрах.

— О, Джесси. Милая, ангел. Я ничего не хочу больше.

Притягивая его к себе, я тянусь рукой между нами и помогаю направить его в меня. Я влажная и нежная от его рта. Даже кончик его разгоряченной эрекции, прижимающийся ко мне, вызывает экстаз. Мы стонем вместе, когда он покачивает бедрами и входит еще глубже. Ощущение наполненности интенсивно, и его одновременно недостаточно.

Когда он делает паузу, я говорю ему:

— Продолжай.

Он опирается на сильные руки, нависая надо мной. Я вижу напряжение его бугрящихся мышц и вены, выступающие под мраморно-серой кожей.

— Я не хочу причинить тебе боль.

Я улыбаюсь и шлепаю его пятками по заднице, чтобы подбодрить.

— О, милый, ты этого не сделаешь.

Он снова толкается, но по-прежнему едва проникает в меня. Он так далек от того, чтобы отдать мне все.

— Уильям, пожалуйста!

Он качает головой. Затем переворачивает нас, и я улыбаюсь, когда он устраивает меня сверху.

— Сделай это сама, принцесса. Таким образом, я буду знать, что ты берешь ровно столько, сколько хочешь.

— Ммм, — я практически мурлычу, насаживаясь на него. — Боже, ты чувствуешься потрясающе.

Уильям тихо ругается, когда я выдыхаю и принимаю его глубже. Затем я двигаю бедрами и чувствую трение клитора о его лобок и знаю, что он весь мой.

— Пресвятая матерь Божья, ты такая тугая, женщина.

Я смеюсь, приподнимаюсь и медленно опускаюсь, наслаждаясь тем, как его губы размыкаются, а рот приоткрывается, когда я двигаюсь на его члене.

— Думаю, это стоило всех этих упражнений Кегеля, да?

Уильям хмыкает. Его бедра приподнимаются, чтобы встретиться с моими при следующем движении моего тела.

— Я не знаю, что, черт возьми, такое кегель, но я бы продал душу, если бы мог оставаться внутри тебя до конца своих дней.

Мое хихиканье быстро переходит в стон, а затем я слишком сосредоточена, чтобы говорить и смеяться. Все, что я могу делать, это двигаться на его члене, в то время как его руки на моих бедрах поднимают меня вверх и вниз, ускоряя мой ритм, пока шлепки наших тел не наполняют комнату.

— Черт, черт! — проклятия Уильяма усиливаются с нашей скоростью.

Я чувствую, как нарастает моя собственная кульминация, захватывающая мое естество. Живот сжимается. Я впиваюсь ногтями в предплечья Уильяма.

Он притягивает меня к себе, и я трусь об него, пока мое тело сотрясается в спазмах, и я кончаю. Вот только я кончаю вокруг члена, который набухает, наполняя меня еще больше, пока я не теряю возможность двигаться. Я не могу думать. Есть только удовольствие, его сильные руки на мне и, самое главное, его член внутри меня. Я опускаюсь ему на грудь, прижимаясь лицом к потному, пахнущему мужчиной теплу. Я позволяю себе раствориться в ощущении, что он, возможно, на самом деле никогда меня не отпустит.

Последнее, что я помню перед тем, как заснуть, — звук его сердцебиения. Стук замедляется до нежного ритма и убаюкивает меня. Как странно, что я подумала, что он всего лишь статуя, когда впервые увидела его. Я не думаю, что другой человек в моей жизни когда-либо прежде относился ко мне с такой теплотой и нежностью. Дело не в том, что люди злы. Я потрясена добрыми поступками Мориса и тем, что Рейчел сказала мне всего несколько дней назад. Просто у этого монстра, который выглядит так, будто сделан из камня, на самом деле самое мягкое сердце, которое я когда-либо знала.