Отдана горгулье

23

Уильям

Что-то сегодня не так.

Выступление Джесси идеально. Дело не в этом. Второй вечер подряд зрители встают и аплодируют ей, когда заканчивается ее соло. Второй вечер подряд я с благоговением смотрю сквозь стеклянный купол на то, как она грациозно принимает похвалы, затем возвращает их внимание к представлению и плавно возвращается за сцену.

Она была рождена для этого — привлекать внимание и преданность. Неудивительно, что она буквально пробудила меня из камня.

Я вижу, как ее глаза поднимаются к потолку, не раз ища меня во время шоу. Когда позже я тихонько стучу в дверь ее гримерки и вхожу, она в странном настроении.

— Вот ты где! — она откладывает маленькое полотенце, которым смывает макияж, и бросается прямо в мои объятия. Сначала я ничего не думаю об этом. Она всегда откровенно нежна, полна жизни и смеха. Джесси тянется за поцелуем, который в одно мгновение становится голодным. Ее язык касается моих губ и переплетается с моим. Тихие стоны удовольствия ускоряют мой пульс, и через мгновение она обхватывает ногами мои бедра, прижимаясь взбирается на меня.

Не могу сказать, что жалуюсь. После прошлой ночи мои яйца жаждут кончить. Ее хриплые крики и солоновато-сладкие соки все еще свежи в моей памяти. Довольно скоро мой член становится твердым и напрягается между нами, и я сбрасываю вещи с туалетного столика на пол, чтобы опустить ее и притянуть ее бедра к себе, чтобы потереться о ее влажный жар.

Боже, на ней только трусики под тонким шелковым платьем, что уже наполовину расстегнуто. Барьер из черной ткани влажный и благоухает ее возбуждением.

Ваза с цветами качается на краю столика, и я хватаю ее, прежде чем она успевает разбиться об пол. Джесси оглядывается, и что-то появляется в ее глазах, как будто опускают штору. Она хмурится и отворачивает лицо от моего следующего поцелуя.

— Пойдем домой.

— Ммм, — бормочу я ей в шею, не желая отрывать рот от ее плоти даже на мгновение. — Позже.

Она напрягается.

— Сейчас. Пожалуйста. Пойдем домой.

Отстраняясь, я обхватываю руками ее лицо и изучаю ее выражение.

— В чем дело, принцесса?

Ее руки накрывают мои, но она не смотрит мне в глаза.

— Ни в чем.

Очевидно, что это не пустяк, но если ее что-то напугало, возможно, быть дома — это именно то, что ей нужно. Со вздохом и последним поцелуем я отрываюсь от колыбели ее бедер и провожу ладонью по пульсирующей эрекции. Это может подождать. Я могу подождать, пока она не будет полностью в моем распоряжении, расслабленная, счастливая и насытившаяся. Тогда и только тогда я позволю себе погрузиться в ее сладостный канал и взять то, в чем я так отчаянно нуждаюсь.

Мы собираем ее вещи. Джесси натягивает джинсы и свитер, поверх всего остального натягивает теплую куртку и шарф. Затем мы поворачиваемся, чтобы уйти.

— Хочешь забрать свои цветы, ангел?

Она качает головой.

— Нет.

Она ничего больше не объясняет, и я не давлю на нее. Я провожаю ее до дверей театра и заключаю в объятия, как только мы оказываемся на улице.

Я не монстр — ну, я им являюсь, но я действительно намерен не торопиться и поговорить с ней о том, что ее беспокоит, как только мы вернемся в ее квартиру. Но не успеваю я нагнуться, чтобы нырнуть в дверь, как Джесси выскальзывает из моих рук и падает на колени на ковер.

— Джесси…

— Тссс. Морис работает сегодня вечером, и ты позволил мне уснуть прошлой ночью, не позволив помочь тебе кончить.

— Ты не обязана… — я прерываюсь сдавленным стоном, когда она стягивает с меня набедренную повязку и берет мой член в свою маленькую ручку. Господи! Он уже пульсирует и течет от одного вида ее там, внизу. Она одаривает меня коварной усмешкой, затем проводит плоским языком прямо по основанию члена.

Блядь! Это все, что нужно.

Моя рука скользит к ее длинным волосам, и она стонет, когда я запускаю когти в шелковистые пряди. Ее язык продолжает мучение, облизывая мою плоть долгими медленными движениями, от которых у меня слабеют колени. Когда она достигает точки прямо под головкой, я стону и пальцы сжимаются в ее волосах.

Она издает тихий жестокий смешок и щелкает по этому месту кончиком языка. Я чуть не трескаюсь пополам от удовольствия.

— Клянусь Пресвятой Девой, ты жестокая женщина. Не останавливайся.

Улыбку в уголках ее губ ни с чем не спутаешь, когда она смотрит на меня из-под невероятно длинных ресниц. Затем она открывает рот и погружает всю головку моего члена в это сладкое влажное тепло, и я совершенно теряюсь.

Одна нежная рука обхватывает мошонку и осторожно касается напряженных яичек, массируя их, пока мое дыхание не становится прерывистым, а крылья не раскрываются. Боже, я люблю то, что она делает со мной своим прелестным ротиком!

Раздается грохот. Что-то падает с книжной полки на пол. Джесси хихикает. Ее рот отрывается от моего члена с влажным хлопком, и я стону.

— Сегодня ночью ты мой, и я могу делать с тобой все, что захочу.

Я ворчу.

— Я твой.

Разве она не знает, какой властью обладает?

Она продолжает, неторопливо поглаживая меня рукой.

— Чего я хочу сегодня вечером, так это заставить тебя кончить сильнее, чем ты когда-либо кончал в своей жизни.

Она встает на ноги, и я почти умоляю ее снова прикоснуться ко мне губами, но она кладет свои маленькие ручки мне на грудь и толкает.

— На кровать, Уильям. Обнаженный и ждущий меня.

Я без колебаний следую ее указаниям.

Моя крошечная свирепая принцесса медленно следует за мной. Я наблюдаю, как она снимает куртку с плеч и бросает ее на стул. Затем она стягивает свитер через голову, направляясь к двери.

Когда Джесси входит в комнату, то еще больше замедляет шаг. Она снимает туфли и распускает длинные волосы, собранные в узел на макушке. Густые каштановые пряди падают ей на плечи, отражая свет и переливаясь красным и золотым.

Она скользит руками под свою хлопчатобумажную рубашку, приподнимая ткань и поглаживая упругий живот. Пирсинг в ее пупке блестит, но меня гораздо больше привлекает то, как она позволяет мне видеть только нижнюю часть своей груди. Этого достаточно, чтобы напомнить мне, что на ней все еще нет бюстгальтера, который ее ограничивает. Как будто я мог забыть. Ее твердые соски натягивают тонкую ткань, и я сглатываю, страстно желая прикоснуться к ним ртом, ожидая, что она сделает со мной то, что захочет.

Она стягивает джинсы на бедра, подходя ближе, затем останавливается, чтобы снять их, оставаясь только в маленьком топе и кружевных черных трусиках, которые, я знаю, влажные у нее между бедер.

Я лежу на спине, как она мне приказала, приподнимаясь на локтях, чтобы наблюдать за ней. Когда она забирается ко мне на колени, оседлав бедра, я со вздохом откидываюсь назад, но она не приносит мне никакого облегчения. Пока нет.

Мой член стоит, подергиваясь при каждом ее движении. Даже без ее прикосновений я пульсирую. Джесси чувственно двигается, проводя руками вверх и вниз по ногам, покачивая бедрами и телом, но не придвигая свою сладкую киску достаточно близко.

Наконец, она стягивает топ через голову, и из-под него появляются ее великолепные груди. Она приподнимает их и играет с сосками, громко постанывая, чтобы я слышал ее, и мой член становится невероятно твердым.

Кровь Господня, она убьет меня предвкушением. Ее злые руки скользят вверх и вниз по ее животу, задевая лобок, дразня меня.

— Женщина, если твои руки в ближайшее время не окажутся на этой скользкой маленькой киске, то это сделает мой рот.

Она смеется, но проскальзывает рукой под крошечные черные трусики. Я стону от ее аромата и у меня текут слюнки. Джесси тоже стонет, и я не могу оторвать глаз от движения ее пальцев, пока она играет с собой.

— Тебе бы этого хотелось, не так ли? Но сегодняшний вечер для тебя. Для того, чтобы я доставила тебе удовольствие.

Я рычу.

— Я готов поклясться, сегодняшний вечер для того, чтобы ты мучила меня. Иди сюда.

Она только поднимает палец, чтобы покачать им у меня перед носом.

— Нет, нет. Просто ляг на спину и расслабься.

— Расслабься? Какая-нибудь часть меня кажется тебе расслабленной? — я показываю на свое тело, все напряженное и жаждущее ее.

Джесси ухмыляется.

— Ммм, позволь мне позаботиться об этом для тебя, — она соскальзывает с меня, снимает трусики и бросает их мне в лицо. От одного запаха влажной ткани у меня поджимаются яйца, так что я почти пропускаю момент, когда она снова забирается сверху и ее обнаженная киска опускается прямо на мой бедный ноющий член.

Однако она по-прежнему не жалеет меня. Джесси кладет руки мне на грудь и двигается на мне верхом, при этом не впуская меня внутрь. Я стону, когда каждое движение ее бедер увлажняет мой член ее соками, но она не дает мне того, чего я жажду.

Она склоняется надо мной. Мое тело такое чувствительное, что прикосновение ее длинных волос к моей коже подобно удару плети. Мягкие губы и влажный язык прокладывают дразнящую дорожку вдоль моей ключицы и вниз к соску.

— Ты скажешь мне, когда будешь готов кончить?

Мой смех звучит болезненно.

— Женщина, я бы кончил по твоей команде. Ты хочешь, чтобы я кончил для тебя? — яйца сжимаются, и капли удовольствия текут по моему члену.

— Пока нет, — она прикусывает мой сосок. Я издаю сдавленный стон. — Я хочу, чтобы ты подождал. Ты можешь это сделать?

Я рычу сквозь стиснутые зубы.

— Как пожелаешь.

Наконец она привстает надо мной и направляет мой пульсирующий член внутрь себя. Это даже хуже, чем раньше. Она скользит по мне с такой мучительной медлительностью, что я дрожу к тому времени, как ее влагалище преодолевает последний дюйм. Мы оба вздыхаем, и я не могу удержаться, чтобы не схватить ее за талию, чтобы толкнуться в нее всего один раз.

— Блядь! — я выдыхаю проклятие, и она смеется, кивая.

— Я знаю.

Ее губы приоткрываются, когда я делаю это снова. Гордость наполняет мою грудь при виде слегка ошеломленного выражения на ее лице.

— Еще.

Я крепко держу ее и приподнимаю бедра, чтобы входить в нее и выходить из нее.

Джесси стонет.

— Трахни меня. Вот так.

Что я могу сделать, кроме как повиноваться своей принцессе?

Я сжимаю ее бедра, наполовину боясь, что проткну ее нежную плоть когтями, но слишком растерян, чтобы остановиться. Я приподнимаюсь, погружая член в ее киску и вынимая из нее, вознагражденный эротическими звуками нашего соединения. Удовольствие пронзает меня, крадя мысли и оставляя меня только с ощущениями.

Она такая тугая. Ее киска такая влажная, что легко принимает меня, но каждый раз, когда я отстраняюсь, она сжимает меня так, словно не хочет, чтобы я уходил. Лучше всего только блаженство от того, что я покидаю ее тело, только чтобы проникнуть глубже.

Джесси задыхается, когда я раскачиваю ее тело силой своих карающих толчков. Каждый раз, когда я толкаюсь в нее, я использую свою хватку, чтобы опустить ее, снова поднимая, когда выхожу.

Я рычу. Хвост обвивается вокруг ее талии, чтобы крепко удерживать. Грязные слова извергаются из моего рта.

— Так хорошо. Так блядь хорошо. Твоя голодная маленькая киска так хорошо берет меня.

— Ты близко?

— Да, — мне не хочется это признавать, но я был готов излить душу с тех пор, как она прикоснулась ко мне ртом.

— Стоп.

Стиснув зубы, я подчиняюсь ее команде. Затем Джесси начинает двигаться. Это новое ощущение. Она не приподнимается вверх-вниз, а трется об меня, используя меня для своего удовольствия.

— Не кончай, — предупреждает она.

Святые угодники, она просит невозможного. Если бы это был кто-то другой, я бы рассмеялся ему в лицо, но удовольствие Джесси — моя награда, поэтому я киваю.

— Я не кончу.

Прикусив нижнюю губу, она убирает одну руку с моей груди и подносит ее к клитору. Я чувствую это, как только она начинает ласкать себя. Ее влагалище сжимается и трепещет вокруг моего члена. Я едва держусь.

— Не кончай, — напоминает она. — Я хочу, чтобы ты почувствовал, как я кончаю вокруг твоего члена. Тогда ты заполнишь меня так, что это будет капать из меня несколько дней.

Я невольно стону, когда ее слова наполняют мой разум грязными образами. Я сдерживаюсь, когда она покачивает бедрами. Я сдерживаюсь, когда она сжимается и откидывает голову назад, простонав мое имя. Каким-то образом я даже сдерживаюсь, когда она перестает кончать и смотрит на меня сверху вниз с таким раскрасневшимся лицом, что я практически чувствую, насколько хорош был ее оргазм.

Наконец, она слезает с меня и перекатывается на спину на кровати, поднимая ноги, чтобы раздвинуться для меня.

— Наполни меня, детка. Дай это мне.

Я оказываюсь на ней в мгновение ока, даже двигаясь так медленно, как только могу. Я толкаю член обратно в ее тугие ножны и стону при виде того, как она поглощает меня. В этой позе она невероятно тугая, и я знаю, что мне недолго осталось.

Я опираюсь на одну руку и начинаю толкаться. Другая рука проскальзывает между нами, чтобы найти набухший клитор Джесси. Я знаю, что нашел нужное место, когда она ахает и сжимает кулаки.

— Верно, принцесса. Ты собираешься снова кончить для меня? Кончишь, когда я наполню тебя?

Она стонет, кивает и кусает губу.

Я двигаюсь в ней быстрее, увеличивая скорость толчков, пока не оказываюсь на волоске.

Джесси издает пронзительный крик. Она сжимается в спазме, и я больше не могу сдерживаться.

Я рычу и двигаю бедрами вперед, погружаясь до упора. Удовольствие пробегает по моему позвоночнику, затемняет зрение и опустошает мои яйца глубоко, глубоко внутри моей девочки.

Мой узел раздувается, а ее крики становятся громче. Я на мгновение начинаю беспокоиться, пока не вижу ее лицо, раскрасневшееся, с открытым от блаженства ртом, откинутое на подушки. Затем я отдаюсь этому и позволяю чувству распространяться.

Она прижимает меня к себе, и я поражаюсь, как мне повезло. Это не просто сексуальное освобождение. Звучит глупо, но ощущения духовные. Как освобождение от негативных мыслей и негативной энергии. То, что приходит им на смену, прекраснее, глубже, чем я могу описать словами.

Я просто убираю волосы с ее лба и оставляю там поцелуй, пока мы все еще соединены.

— Моя принцесса. Любовь моя.

Жаль, что у меня нет слов получше, но я могу дать ей только то, что у меня есть. До сих пор я чувствовал себя недостойным, неумелым. И все же сегодня вечером я всего на мгновение отпускаю это, отдаваясь ей и своим чувствам. Я предложу ей себя. Предложу ей все, что у меня есть, всего себя. И моя принцесса решит, достаточно ли. Так или иначе, мне больше не придется беспокоиться об этом.