Отдана горгулье

25

Уильям

Меня здесь быть не должно. Я переминаюсь с ноги на ногу, пока парень за прилавком достает увеличительное стекло и рассматривает мои монеты. Он принюхивается, переворачивает одну и кладет ее под направленный на него луч прожектора.

— Их будет сложно продать. Нужен настоящий специалист, чтобы интересоваться подобными вещами. Они могут пролежать здесь годами.

Я вздыхаю. Это более или менее то же самое, что сказали мне последние трое парней. Ни один из них не назвал мне цену, хотя бы отдаленно близкую к той сумме, которая мне понадобится, чтобы как-то увеличить сбережения Джесси. Я надеялся, что, по крайней мере, смогу позволить себе внести залог за квартиру, но даже на это мне не хватает как минимум десяти тысяч.

— Ну? — он ставит стакан на стойку и смотрит на меня. — Что ты хочешь сделать?

Я сжимаю когти в кулак. Это должно быть просто. Не похоже, что у меня есть выбор лучше.

— Дай мне подумать об этом. Я вернусь завтра.

Владелец ломбарда снова фыркает.

— Поступай как знаешь.

Сгребая монеты с прилавка, я возвращаю их в потертую кожаную сумку и спешу на улицу. Я ушел дальше от театра, чем хотел, в поисках еще одного места в надежде, что этот парень сделает мне более выгодное предложение. Я пропущу, когда опустят занавес, если не потороплюсь. Я должен был присутствовать на всем шоу, но это было важнее. Если бы я отправился сюда чуть позже, магазин был бы закрыт. Я понял это на собственном горьком опыте.

Когда я возвращаюсь, я сразу понимаю, что выбрал неподходящую ночь для своей маленькой экскурсии. Когда я приземляюсь, разъяренный Сетос расхаживает на восточной башне.

— Где ты был?

— У меня были дела, — ворчу я. На самом деле, я уже чувствую вину за то, что меня здесь не было. Я немедленно направляюсь к лестнице, намереваясь найти Джесси. Сетос встает на моем пути. — Не так быстро. Ты дал мне слово. Я знаю условия проклятия. Если ты хочешь снова проснуться завтра ночью, тебе лучше остановиться и послушать.

— Или что? Ты заморозишь меня и останешься совсем без охраны? Что хорошего это даст? — я складываю руки на груди и свирепо смотрю на него сверху вниз.

— Сейчас мне не очень помогает наличие охранника, которого нет рядом, когда он мне нужен. Ты знал, что у нас сегодня вечером была угроза взрыва? Конечно, ты не знаешь. Тебя здесь не было!

Я вытаращил глаза.

— Что?

— Угроза взрыва. Позвонил какой-то маньяк и пригрозил взорвать все это место. К счастью, в конце концов я решил не вызывать полицию, поскольку оказалось, что ничего страшного. Если бы я позвонил, они бы закрыли театр на несколько дней. Как бы то ни было, некоторые актеры были напуганы. Спектакль пострадал.

— Ты не вызвал полицию? — я не могу поверить в то, что слышу. — Что, если бы это было правдой? Что, если бы весь театр был разрушено?

Сетос пожимает плечами.

— Этого не случилось. Если бы ты был здесь, мы могли бы установить это намного раньше.

Я рассекаю воздух и его слова ребром ладони.

— Где Джесси?

Сетос фыркает.

— С твоим драгоценным человеком все в порядке. Она уже ушла домой.

— Об этом судить мне, — я протискиваюсь мимо него, отталкивая в сторону, как будто его здесь вообще нет.

Сетос рычит.

— Я предупреждаю тебя, дю Бюиссон…

Я с ревом поворачиваюсь назад. Сетос убегает с моего пути, но он меня не интересует. Я заинтересован в том, чтобы добраться до своей пары и убедиться, что она невредима. Подходя к насесту, я наклоняюсь и отрываю его от каменного пола. Сетос ругается, но я игнорирую его.

— Настоящим я увольняюсь, — шутливо отсалютовав ему, я засовываю каменный насест под мышку и прыгаю с башни.

Он зовет меня, но я игнорирую его. Расправляя крылья, я ловлю теплый восходящий поток из канализационной системы внизу и позволяю ему поднять меня выше. Сетос мог бы последовать за мной, но не делает этого. Очевидно, он знает, что проиграл спор.

Я выбрасываю его из головы и сосредотачиваю все свои чувства на улицах внизу и на пункте назначения. Через несколько мгновений я с хрустом приземляюсь на балкон Джесси. Везде горит свет, но когда я пытаюсь открыть дверь, она заперта, хотя обычно она оставляет ее открытой для меня. Это само по себе заставляет меня щелкать хвостом. Я слышу приглушенные звуки через стекло и издаю сердитый рев.

Я не утруждаю себя повторной попыткой открыть дверь. Я просто пробиваю ее кулаком и локтем. Разбивается стекло. Из квартиры доносятся новые крики.

Джесси кричит:

— Уильям!

Я теряю свой гребаный разум.

Осколки хрустят под моими грубыми подошвами, когда я врываюсь в гостиную, в спешке расшвыривая мебель. Я со стуком роняю каменный насест и мчусь к своей женщине. Я срываю дверь ее спальни с петель силой своего гнева и бросаю сломанное дерево на пол, рассматривая сцену передо мной.

Джесси съежилась на полу, полностью обнаженная. Слезы, текущие по ее щекам, и красные пятна вокруг запястий и на лице говорят мне все, что нужно знать о том, что здесь происходит.

Рядом с кроватью мужчина возится со своими брюками спереди, прячась, как будто это каким-то образом помешает мне оторвать его гребаный член, прежде чем я медленно выпотрошу его.

Мой голос мрачен, глубже, чем я думал, когда я говорю.

— Как медленно я должен убивать этот жалкий мешок дерьма?

Ответ Джесси — болезненный стон. Парень едва ли более членоразделен.

— Н-не убивай меня, — он, спотыкаясь, отходит дальше по комнате, уклоняясь от моих когтей, когда я замахиваюсь на него.

Я бросаюсь к нему, но он ныряет под мою руку и пробирается к двери. Ни единого гребаного шанса. Я поворачиваюсь к нему, хватаю за лодыжку и жестоко улыбаюсь, когда он падает на пол, его подбородок с громким стуком ударяется о половицы.

Засранец ругается, когда я втаскиваю его обратно в дверь и отрываю от пола. Однако у него не остается дыхания, чтобы выругаться, когда я прижимаю его к стене, кладя руку ему на затылок.

— Уильям!

Свободной рукой я хватаю парня за запястье и выворачиваю его ему за спину, пока он не вопит.

— Ты трогал ее? — спрашиваю я.

— Уильям!

— Ты, блядь, прикасался к ней?

— Нет! — слова мужчины приглушены и искажены, поскольку его лицо прижато к стене.

— Правда?

— Я сказал, нет. Маленькая сучка думает, что слишком хороша, чтобы сосать мой член.

— Она не думает, что слишком хороша, придурок. Она знает, что это так. Она слишком хороша, чтобы даже помочиться на твой горящий труп.

— Уильям! — наконец, пронзительные крики Джесси прорываются сквозь ледяную ярость, которая замораживает мою кожу, заставляя меня не чувствовать ничего, кроме боли этого мудака.

— Уильям, не надо.

Я останавливаюсь и делаю глубокий вдох через ноздри. Моя принцесса говорит мне остановиться, и я слушаю. Все во мне по-прежнему требует подарить ему истинные страдания.

— Ты не можешь.

— О, я могу. Мне будет приятно, — заверяю я ее.

Мужчина хнычет.

Ее ладони касаются моей спины между крыльями.

— Нет. Ты не можешь. Потому что я не знаю, что власти сделают с тобой, если ты это сделаешь. А ты мне нужен.

Эти слова выбивают воздух из легких. Это я нуждаюсь в ней. Отчаянно. Но если есть хоть малейший шанс, что Джесси чувствует то же, что и я, то я ничего не сделаю, чтобы поставить это под угрозу.

— Правда? — я отпускаю незваного гостя, который падает на колени. Поворачиваясь лицом к Джесси, я тянусь к ней, но медлю.

Она этого не делает. Она бросается мне на грудь, как будто я не собирался разорвать человека на части голыми руками, как какой-нибудь извращенный голем, действующий на автомате.

— Ты здесь.

Я кладу дрожащую руку ей на макушку.

— Я здесь.

— Как раз тогда, когда ты мне нужен.

— Слишком поздно! — я проклинаю себя за задержку. За то, что не пришел раньше.

Джесси качает головой, прижимаясь к моему телу.

— Нет. Ты здесь.

Хруст битого стекла из гостиной предупреждает меня как раз вовремя.

Я ругаюсь.

— Ублюдок, — быстро отпустив Джесси, я бросаюсь за нападавшим и хватаю его сзади за куртку как раз в тот момент, когда он выскальзывает.

— Если ты хочешь вызвать полицию, Джесси, то сделай это сейчас, пока я еще хоть немного контролирую ситуацию. Если этот засранец еще раз хотя бы посмотрит на тебя не так, как надо, я не могу гарантировать, что он выживет, пока они доберутся сюда.

Джесси шарит в сумочке в поисках телефона, и я бросаю мужчину на пол, стоя над ним. Скрещенные на груди руки удерживают меня от того, чтобы схватить его за горло.

Я даже не прислушиваюсь к ее телефонному разговору. Вместо этого все мое внимание сосредоточено на том, чтобы напоминать себе, что Джесси не хочет, чтобы я его убивал. Она сказала мне не убивать его.

Это постыдно, но я все равно провожу следующие несколько минут, воображая все, что мне хотелось бы с ним сделать.

Я стараюсь не представлять, что могло бы произойти с Джесси, появись я на мгновение позже. Если бы я остался и принял предложение владельца ломбарда. Если бы я послушал Сетоса на минуту дольше.

Слава богу, я этого не сделал.

Наконец, я оглядываюсь вокруг и смотрю на Джесси. Она накинула старую рубашку и сметает битое стекло с того, что осталось от гостиной Мориса, и я понимаю, что, возможно, мне и удалось не убить нападавшего на нее, но я все равно разворотил почти все остальное.