Открывашка и война

Глава 6

Операция продолжалась уже девятый час. Оборотень-Илья держался молодцом, оборотень-Сергей — тоже. Пиромант-Тимофей держался похуже, но его спасала спецподготовка, и, наверное, железная воля. Полковник Клюев, будучи самым обычным человеком, создавал ощущение двужильного: как и положено нормальному командиру, он ходил, разговаривал и думал больше всех вместе взятых, что просто не могло не вызывать уважение.

Очередная порция «Градов» взмыла в небо, и мы вернулись на базу. Местное время приближалось к обеду, с серого, затянутого тучами неба лил дождь. Полковник скомандовал двадцатиминутный «перекур», и мы переместились за стол под натянутый тент. За издаваемым базой шумом стук дождевых капель по брезенту почти не был слышен. Мы расселись, и в «шатер» вошел генерал Ласточкин в сопровождении держащего коробку и повесившего на спину бачок военного.

— Сидите, — отмахнулся генерал от подскочивших было служивых. — Держишься? — спросил меня.

— Свеж и бодр, — ответил я чистую правду.

Симбионт и не так может.

— Молодец, — похвалил Ласточкин.

— Все молодцы, — отмахнулся я.

— Все молодцы, — согласился он. — Накрывай, — велел «носильщику».

Тот бахнул на стол коробку, вынул из нее запаянные в зеленую пленку брикеты и раздал нам.

— Эталон-5! — обрадовался Илья печати на упаковке.

Хороший сухпай, видимо. Пока мы распечатывали рационы, повар снял со спины бачок, отцепил закрепленные на нем алюминиевые кружки и налил нам чаю. Так, консервный нож, консервы…

— Сгущенка! — обрадовался Илья. — Фарш сосисочный, — следующая банка вызвала меньше энтузиазма. — Сало, — смирился еще с одной. — Суп варить не на чем, да и не успеем, — отложил брикет концентрата. — Печеночный паштет, на галеты мазать самое оно, — прокомментировал последнюю банку, открыл ее, распечатал пачку галет и намазал, косясь на три отложенных прямоугольника с надписью «шоколад».

На десерт оставил.

Я решил начать с сосисочного фарша. Здравствуй, «мясной продукт механической обвалки категории „бэ“», ты нашел меня и в этом мире! Отключив вкусовые рецепторы, при помощи пары галет вычистил баночку и открыл паштет.

Генерал тем временем недовольно косился на часы, но питаться нам не мешал.

— А у тебя сало или тушенка? — спросил меня Илья.

Я посмотрел.

— Тушенка.

— Давай я тебе сало и фарш, а ты мне — тушенку? — предложил он.

— Давай, — согласился я на обмен.

Биомасса есть биомасса — гастрономического удовольствия от сухпайка все равно никакого.

Довольный пацан произвел обмен и тут же принялся поглощать неплохие куски мяса из банки. Я открыл сало — да, это жир со специями. Видимо, по принципу «не выбрасывать же» упаковывают. Питательная ценность, однако, сомнений не вызывает — голодный солдат такое съест и будет доволен.

— Интересно, а чем япошки питаются? — спросил закончивший с основными блюдами Илья.

— Это мы скоро узнаем, — ухмыльнулся Тимофей, достал из висящей на поясе сумки-планшета бумажку и показал генералу.

— Ох уж эти операции КГБ, — горько вздохнул тот. — Вань, организуй звонок министру обороны, — попросил «повара». — Через полторы минуты.

— Есть, — оставив чайный бак на столе, тот убежал к расположенной в двух десятках метров от нас «буханке» со спутниковой тарелкой на крыше.

— Политической важности дело, товарищ генерал, — без малейшей вины в голосе переложил ответственность Тимофей.

— У меня прямой запрет его, — указал на меня Ласточкин. — В тыл противника пускать.

Вот оно что! То-то все наши операции только на подконтрольной нам территории проходили.

— На ЛБС тоже не рекомендуется, но мы же пойдем, — заметил КГБшник.

— «Не рекомендуется» и «запрещено» — это разное, — резонно парировал Ласточкин и пошел к машине связи.

— Знаешь, че такое «ЛБС»? — нагнувшись над столом, спросил Илья.

— Линия боевого соприкосновения, — ответил я.

— Знаешь, — расстроенный пацан вернулся к доеданию шоколадки.

Меня больше интересовало другое:

— Бомбу в Киото понесем? — спросил я Тимофея.

— Теракты — не наш метод, — покачал он головой.

— А почему «теракты»? — спросил маленький Рембо. — Бомбардировщики по Киото работают и ничо, а пронести нельзя?

И ведь действительно — какая разница?

— У тебя же по политической «отлично»? — подозрительно прищурился на пацана КГБшник.

— Так нам про такое не рассказывали, — развел руками Илья. — А вы из КГБ?

— Из КГБ.

— Круто! — восхитился пацан. — И вы молчали?

— Потому и молчал, — хохотнул тот.

— Я тоже в КГБ хочу, — вздохнул Илья. — Но туда оборотней не берут.

— Сейчас дело доделаем и устрою тебя, — пообещал Тимофей.

— Так нельз… — сообразив, пацан закрыл рот руками.

— Молодец, — похвалил его КГБшник.

Миф и реальность во всех мирах отличаются, но в этом — особенно. Тут к нам вернулся генерал и скомандовал:

— Двухминутная готовность. Да найдется кому убрать, — одернул бросившегося сгребать «посуду» в кучу Илью.

— Виноват! — обрадовался тот и с надеждой посмотрел на Тимофея. — А вы меня точно в КГБ возьмете?

— Если нормативы сдашь.

— На ходу перспективные кадры режут, — вздохнул Ласточкин.

Пацана аж подбросило, на лице отразилось счастье и решимость не ударить в грязь лицом.

— Оперативное командование этой операцией — на полковнике Плетнёве, — скомандовал генерал.

Наконец-то узнал фамилию Тимофея.

— Так точно, — расстался с полномочиями полковник Клюев.

— С богом, — пожелал нам Ласточкин.

Оставив тент, мы под стучащим по каскам дождем пошли к пробою. Временный командующий выдал короткий брифинг:

— Прибудем в пустой подвал пять на двадцать. Готовимся к боевому контакту — может быть ловушка. Илья — тебя не касается.

— Я… — возмутился было пацан, одумался и перевесил автомат обратно с груди за спину. — Есть.

— Огонь открывать по моей команде или ответный, — добавил КГБшник. — Помнишь подвал? — протянул мне руку.

— Помню, — ответил я протащил группу в подвал азиатской многоэтажки.

В помещении стоял развеиваемый лучами из узких окон полумрак. На улице — никого, и это не удивляло: в воздухе стояли грохот взрывов и треск крупнокалиберных очередей. Наши самолеты работают, получается. Напротив пробоя, ощерившись пистолетами, стояло двое взмыленных, закопченных азиатских разведчиков. Едва я вышел на грязный бетон пола, они расслабились — узнали. Где остальная часть группы, думаю, лучше не спрашивать.

Тимофей вышел из пробоя с паролем на устах:

— Нивы сжаты.

— Рощи голы, — отозвался правый разведчик и скомандовал напарнику. — Уходим.

Они наклонились, подхватили с пола пару ковров с торчащими из них босыми, явно женскими, ступнями.

— Похищение? — спросил я.

— В подвал Минобороны, быстро, — не стал тратить время на ответ КГБшник.

Переправившись в подвал Министерства обороны, я повторил вопрос.

— На базу, — снова не ответил он, когда разведчики и «груз» попали в руки дежурных вояк.

После перехода, пока мы грузились в «Грады», Тимофей наградил за терпение:

— Пара важных дам из семейства, чей глава вхож к императору. Сделка простая: он идет к монарху с реальными сводками, а мы возвращаем ему жену и доченьку.

— Самурай по идее на такое вестись не должен, — предположил я.

— Проси мы его соврать или предать — спору нет, — ухмыльнулся КГБшник. — Но мы же просто предлагаем ему рассказать правду обманутому подлыми генералами императору.

— Хитро! — оценил не стесняющийся подслушивать Илья. — А меня такие планы придумывать научат?

— Обязательно!

Аббревиатура «ЛБС» лично у меня вызывает «электрические» ассоциации. Полагаю, это связано с «ЛЭП» — что там три буквы и начинается на «Л», что тут. Частично я в своих ассоциациях оказался прав — напряжение в воздухе ощущалось знатное. Мы сидели в неплохо оборудованном блиндаже — стены и потолок прикрыты щитами ДСП, над головой — несколько рядов бревен, защищают от вражеских снарядов.

БАХ!!! С потолка посыпались струйки земли, утоптанный пол под ногами тряхнуло.

— Недолет, — прокомментировал Илья.

Первое время пацан пытался уговорить полковника Клюева разрешить высунуться из блиндажа в окоп — посмотреть на врагов, и даже может быть по ним немножко пострелять — но запретили до момента, когда до японской артиллерии доберутся наши: или артеллеристы, или летчики — приказ есть у всех, потому что до пробоя отсюда добрых три десятка метров по изрытому воронками попаданий полю. Бежать от пробоя сюда было неплохо — местные успели изучить врага, и наша группа попала аккурат в две минуты затишья.

Позиции здесь знатные — три линии траншей, связанных сетью накрытыми деревьями и бронеплитами проходов. Отсюда, с первой линии, откуда до врага меньше километра, можно попасть в наши тылы ни разу не высунувшись на поверхность. Такие позиции, как мне объяснил Илья, построили еще давно, как раз на случай японской агрессии. Конкретно этот участок находится на левобережье Амура, между Николаевском и Комсомольском, и мы перебросили сюда пару тысяч человек подкреплений: сейчас отработают пушки и самолеты, япошки забьются в укрытия, и наши солдаты пойдут на штурм вместе с соратниками из расположенных к северу и югу от нас подразделений. Цель — обнулить остатки японского плацдарма.

Самолеты и артиллерия — это замечательно, но без перестрелок и перекидывания гранатами на дистанциях в несколько метров от врага не обойтись. Альтернатива — сдача япошек в плен. На других фронтах, где под ружье поставлены этнические корейцы и прочие покоренные народы, с этим попроще — осознавшие бесперспективность войны с русскими солдаты просто режут японского командира и выбирают жизнь. Но тут, увы, засели япошки настоящие, и они скорее коллективный суицид исполнят, чем сдадутся.

Вопреки ожиданиям, никакого пренебрежения к нашей странной группе солдаты-штурмовики не выказывали. Казалось бы: они через поле и посадки сейчас опорные пункты пойдут штурмовать с гигантским риском для жизни, а мы — нет, но относятся к нам хорошо и с пониманием. У каждого тут своя работа, и вся она полезна и нужна.

Экипированы наши штурмовики на загляденье! Родина не скупилась: помимо очевидных броника, похожих на АК-12, оснащенных «обвесами» автоматов и гранат каждый имел тактические очки и беспроводную гарнитуру в ухе. Очки не простые: в них встроен тепловизор, фильтры для ориентирования в дымовой завесе (даже не знаю, как это работает), дальномер, подключенный к смарт-прицелам автоматов целеуказатель и система опознавания «свой-чужой», защищающая от дружеского огня. Просто охренеть, насколько военные этого мира подмяли под себя технологии. Так-то и в моем мире так можно было бы, если бы человечество отказалось от прелестей общества потребления. Или за него «отказались», вот как здесь. Интересно, во сколько денег обходится такая снаряга? Даже думать об этом страшно — неудивительно, что тут на мясо акциз ввести пришлось.

БА-БАХ!!!

— А вот это почти по нам, — прокомментировал Илья.

— Третьи сутки так сидим, — поделился впечатлениями «местный» лейтенант. — Привыкли — даже спать не мешает, — он вынул из нагрудного кармана карамельку «Рачки» и протянул Грише. — Зачем ребенка-то с собой притащили?

Вопрос понятен, равно как и зачисление нас с Ильей во «взрослые»: некоторые солдаты здесь нифига не старше, и от этого становится грустно: нихрена пожить не успел, а уже на пули и снаряды лезть приходится. Впрочем, мужиков средних лет, которых здесь большинство, жалко не меньше — у всех есть семьи, друзья, родня. Смерть — она такая: умирает один, а плохо из-за этого многим.

Я же и войны-то не видел! Этих сюда отвел, тех — туда, а отсюда отстрелялись. Насчет врагов никаких мук совести нет — я прекрасно отдаю себе отчет в том, что наши «Грады», вообще-то, перемалывают людей в фарш, отрывают конечности и заставляют сгорать заживо. Но вы же сами полезли, так? Вы же моих соотечественников не щадите, так? А почему я должен испытывать жалость? Нет, так не работает — наше дело, как ни крути, правое!

Над головой проревели двигатели самолетов, следом просвистело — снаряды пошли, и сыплющиеся на нас снаряды закончились.

— Минутная готовность! — пронеслось над позициями.

«Местные» поднялись со скамеек и нар и принялись поправлять снарягу.

— Выходим, — скомандовал лейтенант.

«Местные» нас покинули, а полковник Клюев для верности решил выждать еще пару минут. Над головой засвистело — наша артиллерия через наши головы пуляет смертоносное железо на позиции врага, прикрывая наступление. Взрывы по ту сторону ЛБС говорят о том, что у артиллеристов все получается.

— Идем, — велел Клюев.

Покинув блиндаж, мы выбрались на поле. Видно наших — человеческая волна, пригибаясь, прячась в воронках и уцелевших кустах, бежала в противоположную солнцу сторону — вечер, светило успело переместиться на запад.

БАХ! БАХ! БАХ!

Какие-то сильные духом япошки пальнули грамотно: снаряд приземлился прямо в воронку, в которой только что спряталась пятерка «привыкшего» лейтенанта. Второй «прилет» накрыл кустарник, подняв в воздух перемешанный с землей фонтан частей тел. Третий лёг рядом с нами, повалив всех, кроме меня и Гриши с ног.

— Бегом! — рявкнул полковник Клюев, вскакивая на ноги и хватая меня за руку.

Оглушенный не столько физически, сколько морально, я смотрел на лежащего у моих ног Илью. Засыпанное землей лицо оторопело хлопало глазами, изо рта полезли кровавые пузыри. Из живота пацана торчал здоровенный осколок, легко пробивший бронежилет.

— Иди! — выдохнул он.

Поняв, что взрослым до малоценного оборотня нет никакого дела, я схватил его за петлю бронежилета и потащил за собой в направлении пробоя. Единственный раненый, а на него всем плевать! Чертыхнувшись, Сергей наклонился над пацаном и вырвал из его живота осколок. Брызнувшая кровь почти сразу иссякла. Перехватив у меня петлю броника, взрослый оборотень взвалил крякнувшего маленького сородича на плечо:

— Беги, придурок — все с ним нормально будет, оборотни живучие!

Разве вытаскивать раненного друга с поля боя — поступок «придурка»? Достигнув пробоя, я позволил себе покрутить головой: снаряды врага продолжали сыпаться на поле боя, иногда попадая куда надо. Чем мы, б***ь, вообще занимаемся?!

— Вперед! — подтолкнул меня Клюев.

Переместившись на базу, я сел на землю и посмотрел, как медики содрали с Ильи бронежилет, потыкали пальцами в затягивающуюся прямо на глазах багровую рваную полосу на его животе и ушли заниматься более важными делами.

— Нам за ранения недельный усиленный паёк положен, — весело поделился со мной пацан.

Выдавив ответную улыбку, я внезапно обрел спокойствие, уверенность и решимость. Пока я болтаюсь как говно в проруби, куча людей успела умереть или умрет в ближайшее время. Моих людей нынче много — аж три планеты, но это же не повод? Мне нужны все, и меня всю сознательную жизнь раздражало стремление безволосых обезьян резать сородичей. Не хочу! Не позволю!!!

Повернувшись к Грише, я попросил:

— Сеннит, помоги моим людям понять, насколько они не правы.

Жук-дипломат развел ручками:

— Это под силу только самим людям. И не сразу — понадобятся годы и поколения, привыкшие не видеть в людях чужаков и потенциальных врагов.

— Андрей, пожалуйста, давай без самодеятельности, — неуютно поежился Тимофей. — Все идет хорошо, война почти закончилась, индусы в Китай вошли, еще пара дней — и япошки будут молить о перемирии, чтобы перебросить остатки армии на второй фронт — там у них хоть шансы есть.

— А какая разница, товарищ полковник? — с улыбкой спросил я. — Что русские, что японцы, что индусы — это же человечество. Я человечество люблю.

Повернувшись к Грише, я попросил о выполнимом:

— Останови войну, Сеннит.

— Хорошо, — ответила Королева устами жука-дипломата.

— П***ц! — схватившись за голову, простонал Тимофей.