Оторва. Книга 6

Глава 2

Он ещё рвался, этот безумный крик, а я уже летела кубарем из автомобиля. Вероятнее всего, инстинкт самосохранения заставил действовать на рефлексах. Кинула нейтралку и, распахнув дверь, словно выброшенный из пушки снаряд, вылетела на улицу, прикинув, что огонь во время движения отбросило назад, и у меня есть несколько секунд до того, как КрАЗ потеряет скорость и пламя окутает кабину. Сделала кувырок по земле и, пригибаясь от огня, который, словно ожидая этого момента, ринулся вслед за мной, понеслась в сторону моря.

Само собой вышло. Вспомнила пару видосиков, как взрываются цистерны, накрывая огромную площадь. 200 метров в диаметре, и это если повезёт. Полминуты, чтобы уйти на безопасное расстояние, и не факт. По закону подлости могло шарахнуть и дальше, поэтому сразу прикинула: единственное спасительное место — море.

К тому же до обрыва, осталось в памяти, метров шестьдесят, а до взрыва, дай бог, чтобы имелось секунд десять в запасе. Качнёт цистерну — и пиши письма мелким почерком. Отыщут потом спасатели пару не сгоревших косточек, и это всё, что будет лежать в запаянном гробу. Ну ещё килограммов пятьдесят песка добавят, чтобы не травмировать родственников.

И я неслась, радуясь, что от траншеи к обрыву был уклон градусов в 10, и волновало только одно: не наступить на что-то острое, не подвернуть ногу, не замедлиться. Только это, пока до обрыва не осталось шагов пять или шесть, и я увидела далеко внизу море.

Машинально мелькнуло, что скала имеет высоту метров пятнадцать или больше, и прыгать ночью вниз, в чёрную пустоту — это самоубийство. Невозможно подготовиться к удару, когда ты не видишь воду.

Появилась глупая надежда, что вновь смогу возродиться в чьём-нибудь теле, ведь однажды случилось нечто, благодаря не иначе магическому действию, но я, как тупая курица, не воспользовалась этим даром. А ещё надеялась, что не так бездарно буду прожигать новую жизнь. Как выяснилось, ценить себя я так и не научилась.

Наверное, тот же самый инстинкт самосохранения остановил меня на самом краю, заставив глянуть вниз, в чёрную бездну, у которой не было дна. Во всяком случае, я его не увидела.

А потом я так и не смогла вспомнить: сама шагнула в пропасть или ударной волной снесло. Почувствовала толчок в спину и оглохла от грохота разорвавшейся цистерны на какое-то время. Очнулась уже в воздухе, и всё, на что была способна — попросила того, кто меня сюда отправил, сотворить «диво-дивное»: раздвинуть тучи, позволив месяцу показать воду, и дать мне возможность сгруппироваться.

И тут же пришло в голову, что просьба напрочь глупая, и месяц на самом деле светит, только на востоке, а скала, с которой я сиганула, закрыла его собой.

Но, вероятно, кто-то меня всё же услышал, и над головой разверзся яркий диск, осветив всё вокруг на добрую сотню метров. Догадалась, что это, не поднимая головы и не теряя драгоценных секунд. Траншея проходила по небольшому холмику, и горящий бензин ринулся не только на равнину, но и вслед за мной. Сделать кувырок, выровняться вертикально и войти в воду солдатиком времени не хватило. Да ещё представила, какой получу удар, врезавшись третьим размером об воду. Может, и ничего страшного, но, не имея опыта прыжков с такой грудью в прошлой жизни, не стала рисковать и сложилась пополам. Вот на это мне последних мгновений вполне хватило.

Удар вышел и в самом деле не сильным, или я, подхватив кучу адреналина, его не почувствовала, или тушка Бурундуковой была слишком лёгкой, но сознание не потеряла и сразу сориентировалась, в каком направлении нужно дать деру.

Впереди бензин разлился метров на двадцать и продолжал распространяться дальше, а вот сзади площадь горения была гораздо меньше, и я, работая всеми конечностями, рванула к чистой поверхности.

Вынырнула почти перед скалой, оглянувшись на горящее море, на огненный водопад, и мелькнула мысль: жаль, что рядом нет Нигматуллина с его фотоаппаратом. Какие великолепные кадры можно было бы сделать!

Внезапно вспыхнувшее пламя в метре от лица заставило оторваться от созерцания, и я, развернувшись, бросила взгляд на каменную стену, выискивая безопасное место.

И сразу нашла его. Всего в метре над морем зияло небольшое отверстие: пещера или грот. Это было не важно, главное — выбраться из воды и не сгореть, раз уж так удачно всё закончилось.

Сделав пару взмахов, подплыла к скале и, хватаясь за разные выпуклости и шероховатости, вскарабкалась внутрь. Проползла на четвереньках несколько метров по проходу, который уходил круто вниз, и когда грот окончательно расширился, позволяя выпрямиться, поднялась на ноги.

Развернулась к выходу и, почувствовав себя в безопасности, совершенно машинально крикнула, обращаясь к огню: «Да! Я сделала это! И вот хрена тебе, ты меня достанешь!»

И ойкнула, увидев, как вход в пещеру окутался огнем и, быстро увеличиваясь в объеме, двинулся прямо на меня.

Сука!

Ну да. Когда бензин после взрыва получил ускорение, он и летел с обрыва в море, а теперь медленно растекался по скале, заполняя все щели. А в пещере был склон, и несложно было догадаться, что через несколько секунд горящая лава достигнет моих ног.

В отчаянии закрутила головой в разные стороны. Поднялась на небольшой выступ, упершись руками в противоположную стену, а через секунду то место, где я только что стояла, оказалось в огне. Клубы дыма заполнили небольшое помещение, заставив закашляться.

Ноги начало припекать, и я вынуждена была вскарабкаться чуть выше. Вот только вся беда была в том, что нормального места не было, и приходилось упираться ступнями в острые камни, а значит, мое падение в огонь — всего лишь вопрос времени.

Внезапно дым, который заставлял слезиться глаза, закружил, стягиваясь в круг, словно смерч, и пополз вверх, давая возможность продышаться.

Я подняла голову и разглядела небольшое отверстие в стене, которое в темноте изначально не увидела. Вот туда и втягивался едкий дым, словно в дымоход. Дыра была лишь в метре от меня, и, упираясь ногами и руками, я полезла к ней.

В последний миг задержала дыхание, как перед прыжком в воду, и, забравшись в узкий проход, поползла на четвереньках вперед.

Тоннель свернул влево, потом вправо, и передо мной открылась невероятная картина: море в огне!

Дым клубился по проходу, не доставая дна сантиметров двадцать, где, в принципе, можно было расположить голову, чтобы не получить реального отравления и не остаться здесь навсегда, но я решила подстраховаться.

Во-первых, в мокрой одежде было совершенно неуютно. А во-вторых, она мне нужна была для другого дела.

Выгнув руку за спину, расстегнула крючки на лифчике, стянула юбку, а за ней и плавки. Собственно, лучше не стало, и холодный камень неприятно обжёг правый бок, на который я легла. Но выбора у меня по-любому не было. Мало того, что отверстие, у которого я оказалась, было крохотным и высунуть хотя бы голову не удалось бы, так ещё мимо него стекал огненный ручеёк, напрочь отбивая желание проверить нечто подобное.

Воспользовалась тем, что имела, — своей задницей. Выставила её против дыма, подогнув ноги почти к груди, сложила мокрые вещи в кучку и ткнулась в них носом.

Затея на самом деле бесполезная, хотя в фильмах эксперты, рассказывая про действия на пожаре, говорят, что мокрая тряпка защищает дыхательные пути и препятствует проникновению в организм разных вредных частиц. На самом деле это полнейший бред. Мокрая тряпка не защитит ни от дыма, ни от вдыхаемых частиц, и знающие люди не советуют ею пользоваться, но она устраняет сухость, а именно это мне и требовалось. Пока прибудут пожарные машины, пока развернут своё хозяйство, сколько часов пройдёт? А если это вояки срочной службы, так они ещё и тушить водой начнут, разбрызгивая огонь в разные стороны и увеличивая территорию пожара. И даже по самым скромным подсчётам место, где я обосновалась, может стать моим прибежищем на несколько часов.

К тому времени я не только имела возможность натянуть на себя все запахи окутавшего меня вонючего дыма, но и моя филейная часть вполне могла превратиться в готовый продукт горячего копчения.

Хотя и были свои плюсы. Тёплый дым согревал тело и даже в какой-то мере убаюкивал. Да и организм, не привыкший к таким приключениям, вымотался за такой длинный-длинный день, и в конце концов я просто отключилась.

Когда открыла глаза, небольшой луч солнца уже проникал в тоннель, где я обосновалась. Море не горело, и дым полностью отсутствовал, но запах горелого картона с примесью сероводорода продолжал витать в воздухе или, вероятнее всего, забил мои внутренности настолько, что ещё не один день предстояло наслаждаться этими ароматами.

Но даже не это я ощутила в первое мгновение. Я хотела есть, и не то что есть — а жрать в буквальном смысле этого слова. Это когда реально чувствуешь, что живот прилип к позвоночнику. Ещё и рука затекла и отказывалась подчиняться. Минут двадцать растирала её, пока пальцы не стали нормально сгибаться.

Развернуться в проходе не удалось, слишком узким он был, и пришлось пятиться как рак, пока не добралась до края.

Вечер и ночь были насыщены разными событиями, и я не обратила внимания на разбитые колени, а вот теперь, когда за мной никто не гнался и не пытался сжечь, почувствовала явный дискомфорт и двигалась на четвереньках, превозмогая нестерпимую боль, от которой хотелось выть на всю округу. И наверняка взвыла, если бы имелся хоть маломальский шанс, что меня хоть кто-нибудь услышит и ринется на помощь. Лежала бы и ждала своего спасителя.

Однако, прекрасно понимая, что мамонтёнок из меня не получился, ползла и материлась, когда мелкие камушки впивались в израненные ножки. Да ещё в голову лезли дурацкие мысли типа: «Как я буду смотреться в короткой юбочке и с исцарапанными коленками?» Ну вот, совсем не айс.

Добравшись до края, нащупала ногой противоположную стену, упёрлась и нагнула голову, чтобы рассмотреть, куда мне следовало спуститься, и заодно убедиться в безопасности, и замерла, хлопая ресницами.

Свет худо-бедно проникал в пещеру, и первое, что бросилось в глаза, — это две дыньки, которые от моих телодвижений телепались туда-сюда, как маятник на часах. А ниже, вместо красного купальника, — чёрный треугольник курчавых волосиков.

Не сдержалась и заорала на всю пещеру:

— Суки!!!

И сама едва не оглохла от громкого эха, ударившего по барабанным перепонкам.

Не меньше минуты находилась в таком дурацком положении, пытаясь сообразить, что делать. Снова дырявить свои коленки острыми камнями или, плюнув на одежду, спускаться вниз? В последний момент всё ж таки решила не травмировать своим экстравагантным видом ранимые души ребят срочной службы, которые даже после брома (если у этой байки имелся хоть какой-то фундамент), увидев меня, мгновенно приняли бы стойку.

Была мысль, что на улице лето и смогу смастерить себе из листьев костюм папуаса, но вспомнила, что в округе деревьев нет, а после ночного инцидента и травы не осталось. Да и садово-огороднического товарищества не сыскать, чтобы добыть себе нечто полевое, раздев какое-нибудь пугало.

И полезла обратно.

До расщелины, где осталась лежать моя одежда, было не больше метра, когда услышала звук мотора и даже разглядела небольшой патрульный катер, медленно проплывающий мимо пещеры.

Схватила лифчик и, высунув руку, начала махать, пытаясь привлечь внимание и не заботясь о том, что могли подумать служивые, разглядев предмет, которым им подавали сигнал бедствия. Даже крикнула несколько раз, а потом, догадавшись, что они меня и не видят, и не слышат, с рекордной скоростью, невзирая на боль в коленях, спустилась вниз. Прыгая то на одной ноге, то на другой, надела плавки и, прикрыв грудь юбкой, высунулась из пещеры.

Увы, как бы медленно ни двигался катер (возникло такое ощущение изначально), но между нами оказалось не меньше пятисот метров, и пытаться докричаться было уже невозможно. Поэтому оделась и спустилась в воду, мгновенно скорчившись от боли в разодранных коленках. С другой стороны, лучшее средство от ран — солёная вода. И только в этом случае заживают они как на собаке.

Пришлось отдалиться метров на десять в море, чтобы прикинуть, где я смогу выбраться на берег. Глянула, откуда я ночью сиганула, и слегка обалдела: метров двадцать, не меньше. Не иначе, чудом спаслась, упав в темноте с такой высоты. Карабкаться по отвесной стене, которая почернела от огня и копоти, желания не появилось.

Вспомнила, как любит говорить господин Раст: «Посмотрите налево, посмотрите направо — и хрен вы что увидите», — и мотнула головой.

Скалы, скалы, скалы.

На всякий случай крикнула несколько раз в надежде, что на обрыве стоит Чебурашка с большими ушами и заинтересуется непонятными звуками. Если и стоял, то, вероятно, болтал со своим зелёным другом и меня не услышал.

Машинально выматерила всех солдат и офицеров, которых в нужный момент днём с огнём не сыщешь. Обидно стало: до еды всего пару километров, не больше, а поди ж ты, чтобы добраться до неё, придется забраться в тело бешенной собаки и на своей шкуре почувствовать, десять верст — это крюк или нет.

Потелепалась на месте, как дерьмо в проруби, определяя, в какую сторону меня сносит, чтобы не распылять силы против течения, и медленно поплыла вдоль скал.

Раза два делала остановку, забираясь на небольшие каменные островки, торчащие из воды, пока наконец не обнаружила небольшой пляж и узкую тропинку в разломе, ведущую вверх.

Выбралась на горячий песок и, распластавшись на нём, несколько минут лежала, не в силах шевельнуться. Всё-таки вчерашний день не прошёл даром: тело ныло, болело и требовало отдыха. Наверняка согласилась с ним и провела ещё одну ночь на улице, если бы червяк в желудке не устроил бунт.

И я, отлежавшись, поднялась и поплелась по тропинке вверх. Именно поплелась, едва перебирая ногами. Трижды садилась на землю, пока взяла этот чёртов подъём, несколько раз едва не скатившись вниз, когда перед глазами начинали мелькать разноцветные звёздочки, как в калейдоскопе. Успевала сесть и схватиться обеими руками за кусты, росшие вдоль тропинки.

Как далеко я отплыла от места падения, определить не смогла, но, глядя на солнце, которое начало клониться к закату, можно было с уверенностью сказать, что прошло не меньше четырёх часов. И даже здесь, выбравшись наверх, я обнаружила следы пожара и едкий запах сгоревшего картона.

Прошла по линии сгоревшей травы, всматриваясь в разные стороны. Не обнаружила ни одного военного, а ведь, по идее, они должны были контролировать периметр вокруг полевой части. Определила примерное направление и двинула в сторону Зиповой, которая казалось, притягивала меня к себе запахом вчерашнего тортика.

Удалось незаметно добраться до жиденьких кустиков, которые росли в двух десятках шагов от сетки, через которую я вчера перемахнула и почти распласталась на земле, прикидывая, как, не привлекая внимания, перемахнуть через неё ещё раз.

Далеко, там, где вчера рванула цистерна, находились пара машин с характерным окрасом и десяток фигурок, которые едва удалось разглядеть. Эти мне точно не могли помешать.

В низине около палаток суетились солдатики, что-то перетаскивая с места на место, и были увлечены своим делом. Единственным препятствием служил охранник. Молодой пацан, который бродил вдоль сетки и разглядывал штык-нож. Но так как автомата при нём не было, всё, что он мог сделать, — начать орать, чем привлёк бы нездоровое внимание, после чего ЗИПовую, разумеется, вскрыли, не дав мне насладиться едой.

Пока размышляла, как незаметно проникнуть, отвлекающий манёвр возник сам собой. На дороге появилась одна из пожарных машин и, грохоча, проехала мимо. Охранник так усердно стал на неё пялиться, не имея другого развлечения, что я мгновенно воспользовалась ситуацией.

Вскарабкалась по натянутой сетке и, не обращая внимания на натужный скрип, который она издавала под моим весом, спустилась с другой стороны.

А в следующую секунду, пока рёв двигателя заглушал мои действия, надорвала пару пачек и сразу несколько штук печенья впихнула в рот, даже не стараясь тщательно пережёвывать. Просто глотала их, чувствуя, как сводит скулы. В итоге, набив полный рот, достала две бутылки с водой и старым проверенным способом вскрыла одну, не рассчитав силу. Металлическая крышечка взлетела в воздух, очень удачно вписалась в отверстие в сетке и плюхнулась охраннику в руки.

Бедняга испуганно дёрнулся, как от чего-то горячего, уронив крышку на землю, а потом, согнувшись пополам, стал её разглядывать. После чего выпрямился и поднял голову вверх.

Пока он таким образом соображал, откуда мог появиться сей предмет, я опустошила бутылку, и мой желудок выдал моё местонахождение с потрохами, издав такую руладу, что солдатик пригнулся, словно саданули по голове дубинкой.

Обернулся, и на его лице проявилось выражение ужаса. Он сделал несколько шагов назад и громко закричал, чем мгновенно привлёк к нам внимание:

— Леший! Леший!

И направил обе руки в мою сторону, где, по его мнению, находилась та самая нечисть.

«Идиот полный. Какая я ему леший?»

Но на всякий случай присела, чтобы скрыть своё местонахождение, а так как голод даже после двух пачек печенья продолжал создавать в желудке спазмы, открыла коробку, в которой остался небольшой кусок тортика.

— Бурундуковая⁈

Знакомый голос заставил оглянуться. О, мало того что явились, так ещё и смотрели стеклянными глазами. А у Каренина нижняя челюсть едва не соскользнула на землю. Бедолага обхватил её двумя руками, чтоб не потерять.

«Шляются где-то, а я с голоду подыхай».

Показала фак и отвернулась. Кусок торта совсем маленький остался, и делиться я ни с кем не собиралась…