Оторва. Книга 6

Глава 5

Удивительное дело. Я знала очень много обо всех четырех женах Александра Градского, а вот то, что он в 16 лет сколотил вокально-инструментальный ансамбль и назвал его «Скоморохи», узнала только на слете от самого Саши. Даже покраснела от стыда.

Но это было чуть позже, а пока я медленно двигалась мимо танцующих пар, пропуская мимо ушей невнятный лепет Люси, семенящей за мной.

Виталик с Ингой остались с краю, сразу приняв в танце пионерское расстояние. Садия с остальными девчонками остановились вообще за периметром территории, предназначенной для танцев. А справа полыхали пять костров, которые явно выстраивались в образе пятиконечной звезды и с вертолета наверняка выглядели очень зрелищно. Вот только вертолеты над нами не летали, и для кого это было сделано, неизвестно. Но стало ясно, что подвигло на мысли о еще одной вспыхнувшей цистерне. Костры они развели, мало им было огня прошлой ночью.

Трио музыкантов расположилось на том самом помосте, с которого совсем недавно звучали патриотические лозунги и орала своим писклявым голосом мымра, ухватившая кусочек власти над школьниками.

Я узнала только двоих. Тот, которого видела впервые, с растрепанной прической сидел в окружении четырех самых обычных барабанов, а Александр Буйнов — за агрегатом, который с большой натяжкой можно было назвать синтезатором. Даже не знала, что они выступали втроем. И, как потом выяснилось, давно разбежались, а в данный момент находились в разных ансамблях, но у всех троих были дела в Крыму. И когда Градскому предложили выступить на открытии слета, ему удалось собрать группу на один день. Даже скорее на один вечер.

Я была в короткой, слегка расклешенной юбке и той самой белой блузке, которую топтала в автобусе англичанка. Отстиралась нормально, даже следов не осталось, только неприятный осадочек. Ну и, разумеется, в своих многострадальных босоножках.

В общем, выглядела прекрасно, разве что волосы не успела как следует высушить. Но тут целиком и полностью был виноват Александр, внезапно ворвавшись в мое сознание из динамиков.

Я остановилась в двух шагах от помоста и принялась негромко подпевать, разглядывая молодого Градского. Длинные волосы рассыпались по плечам, а очки, от того же Фергюсона, на его лице смотрелись на удивление прекрасно, в отличие от мымры.

Заметив, что я подпеваю, покачиваясь из стороны в сторону, Александр улыбнулся, подмигнув, и вытянул в мою сторону правую руку.

На самом деле это не было каким-либо знаком лично мне. Я видела в интернете его концерты, и этим жестом он обращался к зрителю, но всё равно в тот момент у меня на душе стало легко и приятно.

Мелодия закончилась, и Александр опустил руку, слегка склонив голову на грудь, словно кланяясь.

Моя улыбка наверняка растянулась от уха до уха, и я захлопала в ладоши. Градский, подняв голову, улыбнулся в ответ, и теперь я точно знала: эта улыбка предназначалась исключительно мне, потому как я была единственной, кто ему аплодировал.

И, признаться, в тот момент меня это жутко шокировало. Я с удивлением оглянулась, рассматривая молодёжь. Пары уже распались и просто стояли, переговариваясь, даже не глядя на сцену. И только несколько парней и девушек рассматривали меня с чувством… превосходства?

У меня даже в горле заклокотало от возмущения. Люди платят деньги, чтобы попасть на концерт Градского. После каждой песни аплодируют, просят выйти на бис, а эти… За кого они себя приняли? Мол, такой удел скоморохов — развлекать народ?

Буйнов, выждав паузу, ударил по клавишам, барабанщик махнул палочками, но я, всё ещё горя возмущением, шагнула на помост и, махнув рукой, скомандовала:

— Стоять, мальчики!

Они в недоумении перевели свой взгляд на Градского, но я, не дав ему сказать ни единого слова, буквально вырвала микрофон из его рук и развернулась к так называемой элите ленинского комсомола.

— Уважаемые комсомольцы, — добавила в голос нотку сарказма, — лучшие из лучших. Наидостойнейшие. Правительство республик выбрало вас как самых ярких представителей будущих строителей коммунизма, — я обвела толпу взглядом, заметив, что привлекла внимание, и добавила: — Ну так что же вы себя ведёте как холопы на книжной ярмарке?

Если до этих слов кто-то и продолжал бубнить, то теперь воцарилась тишина. Переваривали услышанное. А я, не дав им опомниться, продолжила:

— Перед вами выступает, — внезапно вспомнив момент из фильма «Перекресток», где Ярмольник, играя в переходе, объявляет свою группу, выдала: — прославленный коллектив «Скоморохи»! Победитель многих конкурсов и лично для вас поёт один из лучших голосов современной эстрады. Поэт, композитор (едва не ляпнула: «народный артист Российской Федерации», хотя наверняка проглотили бы и это). На концерты, которые он даёт в Москве, невозможно пробиться. Люди аплодируют стоя и просят на бис (сомневалась, что такое уже было, но вдолбить в головы комсомольцам это следовало).

Я понимаю, не каждому певцу хочется похлопать в ладошки, но тому, кто проделал долгий путь, чтобы порадовать публику, причём совершенно бескорыстно, следовало отдать хотя бы дань уважения.

— Поэтому попрошу поприветствовать от всего комсомола обладателя уникального диапазона голоса в три с половиной октавы!

Я замялась на секунду, подумав, что эти, возможно, даже не смогли у себя в голове сформулировать мысль о том, что я пыталась до них донести. Ну и пусть, главное, чтобы впечатлились, и повторила:

— И потому очень вас прошу поприветствовать как следует группу «Скоморохи» и её руководителя — Александра Градского!

Где-то сбоку несмело захлопали. Потом ещё и ещё, и вот уже вечер утонул в шуме аплодисментов.

Сбоку увидела стоящую мымру, снова без очков. Стояла и с удивлением пялилась на меня. Вероятно, когда я взяла в руки микрофон, почувствовала подвох и понеслась, чтобы остановить очередное моё безобразие, но остановилась шагах в десяти.

Я обернулась и вручила микрофон остолбеневшему Градскому, улыбнулась и сошла с помоста. И тут же оказалась окружена знакомыми парнями и девушками. Они дружно хлопали в ладоши, стоя лицом к сцене, но когда я приблизилась, направили свои аплодисменты в мою сторону.

— Да ладно, — отмахнулась я, хотя вряд ли кто меня услышал в этом грохоте.

Комсомольцы бесновались ещё около минуты, словно заразившись моей энергией, а когда аплодисменты стихли, раздался смущённый голос Градского:

— Спасибо, друзья. Огромное спасибо. И отдельное спасибо этой милой девушке, — он показал на меня рукой, — не знаю, как вас зовут, но поверьте, это было неожиданно и очень приятно.

Я, улыбаясь, сделала лёгкий книксен, чем рассмешила всех, кто стоял около меня.

— Но продолжим. Следующая композиция…

— Слушай, — отвлёк меня Виталик, — а откуда ты его знаешь? Ты где-то слышала его песни?

— А ты не слышал? — удивилась я.

Виталик лишь пожал плечами.

Я перевела взгляд на Люсю, но и та отрицательно покачала головой. Вот те раз! Но стало более-менее понятно. В Москве Градский давным-давно гремит, а вот по окраинам нашей необъятной Родины о нём ни слуху ни духу. Это не XXI век, где любой мог спеть какую-нибудь хрень и выставить в интернете. Сейчас ребята пытались гастролировать по городам. Играли вот на таких слётах, на танцплощадках, куда не ходят продвинутые комсомольцы. И пробивались наверх только лучшие, обладатели действительно уникальных голосов. Это не «Фабрика звёзд», которую штамповала Пугачёва.

Как-то грустно подумалось, что мы многое потеряли к XXI веку. На танцы приносили колонку, куда вставляли флешку с механическими голосами, потому как живыми эти голоса после компьютерной обработки никак не назвать. А на конкурсах побеждали разные бородатые женщины.

Внезапно заиграла музыка под хардстайл, опрокинув меня в свою юность. Вспомнилось, как мы с девчонками выходили на дорогу и танцевали шаффл. Начинали втроём, а в конце собиралась целая толпа. Люди снимали нас на мобильники и дружно хлопали в ладоши.

Народ вокруг меня зашевелился, и парни, и девушки начали выполнять какие-то дёрганые движения, напомнив танцплощадку на Комсомольском озере. Словно все обкуренные или обдолбанные. Был и третий вариант: воткнули в землю пару тысяч вольт, устроив шаговое напряжение, вот их и трусило не по-детски. Но ведь реально смотреть на это без смеха было невозможно. Марионетки в руках пьяного кукольника.

— Почему не танцуешь? — прокричал мне в ухо Виталик. — Давай! Смотри, какая зажигательная!

И в самом деле, музыка была зажигательной, но под неё комсомольцы и комсомолки, едва перебирали ногами, а руки висели как плети.

Вспомнив партнёршу Афони, я улыбнулась и ответила:

— Это энергичный танец.

И, прикрыв глаза, начала танцевать шаффл так, как его танцевала великолепная Цин Цин, но с небольшими изменениями. Некая вариация джазового тик-тока. Нечто среднее между жёстким малайзийским стилем, когда работает корпус, и австралийским, с его постоянным скольжением и шарканьем. Ногами внутрь, потом наружу.

Я это проделывала десятки раз вместе с Лолой и Маринкой. Едва наткнувшись на этот танец в интернете, на каком-то зарубежном сайте, мы влюбились в него и в кратчайшие сроки научились танцевать под смешную, залихватскую песню: «Дайте Оскар этой богине».

Он нам понравился тем, что, во-первых, это был чисто женский танец, хотя после я видела, как его танцуют парни. Нет, это совсем не то. Это танец для короткой, максимум до середины бедра, расклешённой юбки. При быстрых оборотах она должна взлетать, шокируя мужчин обнажёнными бёдрами, возбуждать их и звать на подвиги.

А во-вторых, мы, слезая со своих байков, устраивали шоу посреди автострад в угоду Марине, заставляя народ собираться вокруг.

Вот и сейчас меня словно перенесло в Саратов, где мы исполнили свой последний танец в своих ультракоротких юбочках.

Видео, которое появилось в интернете от благодарных зрителей, мгновенно стало вирусным. Мы танцевали на улицах разных городов, и к нам уже привыкли, но это… оно было последним, на котором танцевала Марина, известная блогерша и байкерша под ником «Супер Гёрл».

Она пообещала догнать нас по дороге, а в Саратове ей нужно было обязательно навестить одного молодого человека.

Известие о её гибели догнало нас в кафе, и в первую минуту я подумала, что это глупый розыгрыш, но потом посыпались сообщения одно за другим. Мы прибыли на место аварии минут через двадцать после происшествия и воочию смогли убедиться, что такое неосторожная езда на мотоцикле. Разброс деталей её железного коня разлетелся на сотни метров, а Марину я бы никогда не признала в этом изувеченном теле, если бы не татуировка на верхней части бедра, которую сама же ей и наколола.

Но это было позже, а пока мы, прикрыв глаза от яркого света фар автомобилей, бивших прямо в лицо, кружились, подпрыгивали, скользили, выгибая свои изящные фигурки под гомон собравшегося вокруг нас народа.

Мы танцевали, ожидая, когда музыка, льющаяся из динамика смартфона, закончится и можно будет вскочить на свои байки и раствориться в ночи. Но телефон в этот раз словно взбесился. Он не только выдавал мелодию неприлично громко, но едва она шла к завершению, начинал отыгрывать её вновь, словно пытаясь помешать отправиться Марине в свой последний путь.

Я танцевала, и каждый шаг, каждое движение было наполнено свободой и радостью, граничащей с лёгким, пьянящим возбуждением. И мир вокруг меня исчез, оставив лишь пульсирующий ритм и жар, разливающийся по телу.

Я чувствовала, как юбка взлетает, обнажая мои бёдра, и это ощущение было не просто смелым, а дразнящим, вызывающим.

Я улыбалась, чувствуя, как энергия танца проникает в каждую клеточку моего тела, заставляя его трепетать от удовольствия, и всё больше погружалась в него, отдаваясь ему без остатка. Я слышала, как каблуки уверенно стучат по земле, отбивая ритм, а юбка плавно колышется в такт музыке, словно живое существо, вторящее моим движениям. И для меня в этот миг было важно только одно — быть здесь и сейчас, наслаждаться каждым мгновением, каждым ощущением, каждым вздохом этого пьянящего вечера.

Внезапно смартфон, вероятно, во время особенно быстрых и резких движений вывалился из кармана и упал с громким хрустом на асфальт. Или после падения кто-то наступил на него, и стекло, крошась под каблуком, издало этот звук, но музыка оборвалась.

Я открыла глаза, жмурясь от яркого света, и попыталась прикрыть лицо рукой, оглядываясь в поисках подруг. Не обнаружив их рядом, громко крикнула:

— Марина, Лола, вы где?

Никто не отозвался. Лишь безмолвные чёрные тени кружились вокруг, то вытягиваясь, то уменьшаясь в размерах.

— Марина, Лола! — закричала я снова, разворачиваясь на 360 градусов и внезапно наткнувшись на знакомое лицо,ошарашенно спросила: — Люся? А ты тут откуда?

Ответить девчонка не успела. Внезапно ожил смартфон и громким визгливым голосом мымры заорал:

— Бурундуковая! Ты совсем с ума сошла⁈ На патриотическом слёте плясать неизвестно что абсолютно голой!