Отзвуки сердца

Глава 9

Фрэнки

— Фрэнки?

Я подняла глаза, когда Майкл позвал. Он сидел напротив, по другую сторону маминой больничной койки, но когда он заговорил, показалось, что находится очень далеко от меня. С момента, когда приехала после окончания рабочей смены два часа назад, я не слышала ни слова из того, что он сказал.

— Хм?

— Милая, — улыбнулся он. — Мыслями ты сегодня за много километров отсюда.

Он и половины не знал.

— Извини, — сказала я, ерзая на стуле, так как чувствовала себя немного напряжённой. — Не очень хорошо спала ночью.

После столкновения с Риском я отпросилась с работы, поехала домой и почти всю ночь проплакала. Снова и снова прокручивала в голове, как Риск смотрел на меня, как на пустое место, и говорил со мной, как со случайным человеком на улице. Не думала, что когда-нибудь почувствую такую боль, какую он причинил мне своей жестокостью и пренебрежением. Он никогда не был подлым. Не думала, что в нем есть эта жестокость. Может это последствия воспитания в семье Дейзов, но я надеялась, что с годами он забыл о жестоком детстве.

— Ты в порядке? — спросил Майкл. — Хочешь поговорить об этом?

Я выдохнула.

— Ну, просто… Риск вернулся домой.

— Правда? — У Майкла отпала челюсть. — Я понятия не имел.

— Они приехали домой, чтобы присутствовать на церемонии выхода на пенсию мистера Джонса. — Пояснила я, закидывая ногу на ногу. — Он зашёл в закусочную на ужин вчера вечером и просто… сказал кое-что, что задело мои чувства. Он… отличается от того человека, которого я помню, думаю, мне просто трудно с этим смириться.

Майкл нахмурился сильнее.

— Что он тебе сказал?

— Ничего особенного, — солгала я. — Просто говорил со мной свысока.

Не хотела говорить Майклу правду, потому что с той ночи, когда мы с Риском расстались, он был рядом со мной, несмотря ни на что. У нас установилась крепкая связь и он тщательно оберегал меня. Майкл, вероятно, отправился бы искать Риска, если бы знал, как тот обошёлся со мной. Майкла нельзя назвать жестоким человеком, но я знала: нет ничего, что он не сделал бы для нас с мамой, поэтому держала подробности при себе.

— Ну, — Майкл поправил очки, — может быть, слишком долгое пребывание в Америке раздуло его уродливую башку.

Все, у кого были глаза, знали, что Риск не был уродливым, далеко нет, но то, что Майкл уколол его внешность, чтобы показать, что он на моей стороне, позабавило.

Я захихикала.

— Может быть, ты и прав.

— Если он придет ещё раз, скажи, чтоб отвалил. Нам не нужны такие, как он, в Саутволде.

— Уже поставила галочку. — Покачала головой. — Сомневаюсь, что он вернётся, я высказала все что о нём думаю. И последнее слово тоже осталось за мной, прежде чем ушла. Я рада, что не приняла это на свой счёт и просто промолчала

— Удивлён, что из всех людей именно так он обошёлся с тобой.

Никто не был удивлен больше меня.

— Люди меняются. — Пожав плечами, произнесла я. — Девять лет — долгий срок.

Майкл кивнул в знак согласия. Мы посмотрели на маму, когда она начала пробуждаться от вечернего сна, затем помогли ей сесть прямо. Она начала сильно кашлять, поэтому я вложила ей в руку носовой платок, чтобы она могла прижать его ко рту. Ее дыхание было ужасным даже когда она успокоилась и перестала кашлять. Из разговора с Майклом я поняла, что в лёгких улучшений не наступало, а пневмония усугублялась. Как и я, мама страдала от астмы, просто её астма была не такой тяжелой, как моя, но сейчас даже она была опасна в купе с пневмонией.

— Всё хорошо, мам.

Она прислонившись головой к подушке и прочистила горло.

— Энда, когда… ты пришла?

По глупости я оглянулась через плечо, чтобы посмотреть, не стоит ли Энда позади меня, но быстро поняла, что мама обращается ко мне. Чаще всего она не узнавала людей и меня всегда принимала за кого-то другого. Каждый такой раз это было как удар под дых.

— Не так давно, — ответила я. — Как ты себя чувствуешь?

— Нормально. — Махнув рукой, её голос звучал хрипло. — Как М-Молли?

Молли была вест-хайленд терьером Энды, который умер четыре года назад.

— Она великолепна, — заверила я маму. — Только ее причесала, так что она выглядит очень мило.

— Хорошо, хорошо, — вздохнула мамуля.

Мой самый близкий человек выглядел измученным и это расстраивало, казалось она только и делает, что отдыхает. Майкл протянулся и нежно взял её за руку. Мама взглянула на него и просияла.

— Мальком, — обрадовалась она, сжимая его руку. — Я не слышала… как ты вошёл.

Моё лицо вытянулось, но Майкл сохранил самообладание, когда мама назвала его именем отца.

— Хотел сделать тебе сюрприз, — подмигнул Майкл. — Я скучал по тебе сегодня.

Мамуля усмехнулась.

— Ты всегда так говоришь.

— Потому что всегда скучаю по тебе, красавица.

Несмотря на то, что хрипела и задыхалась, она захихикала, как школьница и от этого у меня на сердце стало немного легче. Мы с Майклом, оба испытывали боль, когда мама называла нас чужими именами, но для него это было ещё хуже. Мама редко узнавала его и часто называла именем моего отца. Мой отчим относился к этому спокойно и никогда не показывал, что расстроен, но я видела это по его глазам. Он встретил мою маму чуть больше девяти лет назад и, за то время, что провел с ней, она постепенно теряла себя. Этот человек был джентльменом. Большинство мужчин исчезли бы в дали, но не Майкл — поддержал маму, женился на ней.

Отчим отчаянно любил её и у меня разрывалось сердце от осознания того, что когда она уйдет, его сердце уйдет вместе с ней.

— Большая чёрная собака украла мою л-л-лучшую пряжу, — прохрипела мама, оглядываясь на меня. — Когда найду хозяина… позвоню в полицию.

— Ни капли тебя не виню. — Сказала я, соглашаясь. — Этот пёс доставляет слишком много хлопот, крадет лучшую пряжу у всех.

— Да, — кивнула мама. — Это позор, как эта с-с-страна позволяет ему оставаться безнаказанным… со всем этим.

— Я подумываю написать об этом письмо премьер-министру.

— У меня есть его номер, — сообщила мне мама. — Назначу встречу за ужином. Мы можем поговорить о том… чтобы он починил держатель для душа. Он всегда капает и мешает с-с-спать.

Майкл тихонько хихикнул, да, и мне пришлось скрыть улыбку. Когда мама говорила вот так по кругу, а мы с ней соглашались, но никто не знал, чем закончится история. Чаще всего, мы были удивлены результатом, как сейчас, поэтому всегда старались подойти к ситуации с юмором. Если бы мы этого не делали, то каждый вечер с мамой был бы тяжелым и гнетущим.

Официальных часов посещения в хосписе не было, но персонал начинал готовить пациентов ко сну с восьми часов. Было чуть больше девяти и мои глаза начинали слипаться. Я отработала две смен: открыла кафе с Джо и Диной в семь утра и ушла только в половине шестого вечера. Затем сразу приехала в больницу, чтобы провести время с мамой и Майклом. Сейчас хотелось только одного — спать.

— Фрэнки, — сказал Майкл. — Иди домой, милая. Ты устала.

Я не слишком сопротивляюсь. Обняла и поцеловала Майкла на прощание, затем сделала то же самое с мамой, стараясь не разбудить её, потому что она только задремала после ужасного приступа кашля. Медсестра надела на неё кислородную маску, чтобы облегчить дыхание и это помогло — она заснула.

— Увидимся завтра. — Пошевелила я пальцами. — Люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю, милая.

Из больницы я вышла с сумкой, перекинутой через плечо, и руками в карманах. Выйдя из здания, зевнула и направилась в сторону своей машины. Я еле волокла ноги, когда услышала впереди себя голос. Подняв глаза, посмотрела на человека, который запихивал телефон в карман и ругался себе под нос. Голос был знакомым и, когда приблизилась к мужчине, то практически почувствовала, как желчь поднимается в горле, это всегда случалось, когда мне не везло пересечься с этим мерзким типом. Надеялась, он меня не заметит, но не в этот раз.

— Фрэнки Фултон. — Он усмехнулся, когда поднял глаза. — Что ты здесь делаешь?

— Не то чтобы вас это касалось, Оуэн, но я навещала свою маму.

Не останавливаясь, прошла мимо Оуэна Дэя и тут заметила, что он изменил направление и последовал за мной к машине, не оглядываясь и не проверяя. Стало как-то не по себе от его присутствия за спиной.

— Хочу с тобой поговорить, Фрэнки.

Я закатила глаза.

— На Рождество я предупредила, что вход в закусочную вам запрещён. — Обратилась я к человеку, чье лицо ненавидела так же сильно, как и его черное сердце. — Ни тогда, ни сейчас мне больше нечего вам сказать. Я не сниму запрет даже если вы со мной поговорите.

— Мне плевать на эту мерзкую забегаловку, — гаркнул Оуэн. — Я слышал, он вернулся.

Дойдя до багажника машины, я остановилась и повернулась лицом к высокому, полному, но уже лысеющему жестокому человеку, стоящему позади меня. В руке у него была связка ключей, вместе с чёрный перочинным ножиком, который, как я знала, оставил длинный зазубренный шрам на спине Риска. Риск сказал мне, что Оуэн ударил его им, когда тому было пятнадцать. За это я ненавидела его.

— Так и есть. — Я размяла пальцы. — Вы же знаете, что он не захочет вас видеть.

— Этот маленький ублюдок должен мне. — Усмехнулся Оуэн, его шотландский говор усиливался по мере того, как рос гнев. — Он жил под моей крышей тринадцать лет.

Не возможно поверить такой наглости.

— Ничего не должен! — Огрызнулась я. — Он был дешёвым способом заработать немного дополнительных денег для вас и Фриды, и вы это знаете. Вы сделали его жизнь невыносимой, избивали его и…

— В последний раз, когда ты обвинила меня в избиении этого парня, я был не в восторге.

Воспоминание о том, как он схватил меня за предплечье достаточно сильно, чтобы поставить синяк, не стерлось из памяти. Это было несколько лет назад. Он начал спор, похожий на этот, на парковке «Tesco», в результате которого оставил синяк у меня на руке.

Я сглотнула.

— Я не боюсь вас, Оуэн.

— Сказала дрожащая маленькая девочка.

Черт бы его побрал, но я действительно дрожала перед ним. Ненавижу это.

— Оуэн, уже поздно. — Поправила ремень своей сумки. — У меня был долгий день. Пожалуйста, уходите, я хочу домой.

— Скажи ему, чтобы пришел ко мне. — Он шагнул вперёд. — Он всегда был слабаком и слушался тебя.

— Он никогда не был слабаком для меня, — огрызнулась я. — И даже если бы послушал меня, чего он не сделает, я бы никогда не сказала ему встретиться с вами, потому что вы — обидная ошибка, превратившая его жизнь в ад!

Я даже не увидела взмах кулака Оуэна, когда удар свалил меня на землю. Потрясение не позволило мне даже закричать, я просто лежала на земле прикрывая ушиб на лице. Оуэн стоял надо мной и я ненавидела себя за трусость, но боялась, что он снова ударит.

— Уходите… Отойдите от меня!

Он сделал шаг назад, затем еще один.

— Скажи пацану, чтобы он зашел. — Сказал Оуэн, погрозив мне кулаком. — Я серьезно, Фрэнки.

Затем повернулся и пошел ко входу в больницу. Я слышала, что один из его друзей умирал от рака в этой больнице; скорее всего, он шел навестить его. Меня не удивило, что он направился внутрь, когда персонал готовил пациентов ко сну; он делал то, что хотел. Всегда. Я поднялась на ноги, быстро села в машину и выехала с затемненной парковки, пока он не передумал и не вернулся. Не осознавала, что плачу, пока не оказалась на главной дороге.

Моё лицо горело, было очень больно.

Не отрываясь, потрогала щёку и глаз, чтобы убедиться, что нет крови, ведь Оуэн мог рассечь кожу. Меня немного успокоило, что крови не было. Правый глаз видел отлично, но скула под ним сильно опухла. Не думала, что удар может причинить такую пульсурующую боль. Я подумала о Риске, о том, что он переносил боль от ударов Оуэна, когда был ещё ребёнком от этого слезы полились сильнее. Когда приехала домой — достала из морозилки пакет с замороженным горошком, завернула его в полотенце и приложила к лицу.

Я была слишком напугана, чтобы просто посмотреть в зеркало.

Взглянув под ноги, увидела, как маленькое тельце прижалось к голени. Я потянулась и взяла на руки Оат (прим. ред.: Oath — в переводе означает Клятва, Фрэнки, скорее всего назвала собаку в честь группы любимого — «Blood Oath»), моего восьмилетнего рыжего британского короткошерстного пса. Посадила его на столешницу и погладила по голове. Затем отложила замороженный горошек, пополнила запасы корма, воды и почистила лоток. Выйдя на улицу, выбросила в мусорный бак то что достала из лотка, после чего вернулась в дом и заперла входную дверь. Уже на кухню, приняла две таблетки обезболивающего, запила водой и поставила чайник, что бы приготовить чай.

Я оглянулась через плечо, когда раздался стук в дверь. Взглянув на часы, нахмурилась, было без четверти десять. Ко мне редко приходили гости, а так поздно — никогда. Осторожно подойдя ко входной двери, спросила:

— Кто там?

— Это я, Фрэнки. — Я молча уставилась на дверь. — Риск.

Мгновение не знала, что делать. Затем с досадой вздохнула, потому что Риск Келлер стоял по другую сторону моей двери после всего, что сказал накануне вечером. Не могла поверить его наглости.

— Проваливай, Келлер.

— Пожалуйста, Фрэнки. Я пришел извиниться. — Риск признал что был не прав. — Вчера я вёл себя ужасно. Был неправ и сожалею. Я бы вернул всё назад, если бы мог, Вишенка.

В ту секунду, когда он назвал меня Вишенка, моя кровь вскипела. Я отперла и распахнула дверь.

— Не называй меня Вишенка. — Огрызнулась я, убирая волосы с лица. — Ты не можешь называть меня так, когда делаешь больно, как прошлой ночью. То, что ты сделал, было ужасно! Извинений недостаточно, Риск! — Я уставилась на него. — Ты причинил мне боль и сделал это нарочно, так что не смей вести себя так, как будто…

— Фрэнки, что, чёрт возьми, случилось с твоим лицом?

Мои глаза расширились, а губы задрожали, при воспоминании о произошедшем на парковке больницы. Без слов я попыталась закрыть дверь перед лицом Риска, но упрямый идиот бросился вперёд.

— Не смей, — предупредил он, открывая дверь. — Что с тобой случилось?

Отступив на несколько шагов, уставилась на Риска. Я была ошеломлена. Он был последним человеком, которого ожидала увидеть у моей двери. Мой шок быстро сменился гневом, при воспоминании, как он обращался со мной прошлым вечером.

— Не твоё дело, Келлер. — Заявила, указывая мимо него. — Убирайся из моего дома. Сейчас же.

— Нет, чёрт возьми. — Он ногой закрыл входную дверь. — У тебя синяк под глазом и на щеке. Она красная и чертовски распухла.

Хмуро посмотрев на него, я пошла на кухню, чтобы взять замороженный горошек. Сняла с него полотенце, вытерла капли воды и приложила пакет к лицу. Было холодно, но принесло облегчение моей пульсирующей горящей щеке.

— Я не отстану.

Я хмыкнула.

— Влетела лицом в дверь.

— Чёрт возьми, это не так, — заявил Риск. — Помни, с кем ты разговариваешь, Фрэнки. Нельзя получить такой сильный удар, влетев лицом в дверь.

Я не ответила ему, потому что не знала, что сказать. Не было ни одного оправдания, в которое Риск поверил бы. Он сам использовал все возможные оправдания, чтобы скрывать издевательства со стороны Оуэна и Фриды на протяжении многих лет.

— Посмотри на меня, Фрэнки.

— Риск, — выдохнула я. — Просто уходи. Я не твоё дело. Уходи, пожалуйста.

— Кто тебя обидел? — Спросил он, игнорируя мои слова. — Твой парень? Скажи мне. Я убью его.

Взглянув на него, увидела, что он смотрит на меня из дверного проёма кухни. Его руки были сжаты в кулаки и он выглядел так, словно в любую секунду из него повалит пар. Не сомневалась: если расскажу о случившемся, он кого-нибудь убьёт. Оуэна скорее всего. Нельзя этого допустить.

— Единственный человек, который причинил мне боль, — я оглядела его с ног до головы, — это ты.

Келлер вздрогнул.

— Ты права, — он сглотнул. — Мне очень жаль, что так с тобой обошёлся, Фрэнки. Наговорил ужасных вещей, чтобы причинить боль, какую ты причинила мне.

У меня отвисла челюсть.

— Что я сделала?

— Ты отнеслась ко мне как к незнакомцу, Фрэнки. В школе смотрела прямо на меня, а потом просто ушла… сбежала. — Он не отводил взгляда. — Ты причинила мне боль.

Опустила взгляд на свои ноги и уставилась на выложенный плиткой пол.

— Я не хотела, — призналась я. — Просто… не могу поверить, что ты здесь, это меня поразило. Никогда не хотела специально причинять тебе боль, Риск. Ты же знаешь. Я просто была потрясена, увидев тебя.

Риск глубоко вздохнул и протяжно выдохнул.

— Я был засранцем. — Он провел рукой по своим белокурым волосам. — Я был расстроен из-за того, как ты обошлась со мной в школе. Пошел в закусочную и ужасно вел себя. Надеялся, что причинив боль тебе, почувствую себя лучше, но не сработало. Стало только хуже. Мне чертовски жаль, что я так с тобой обращался, Фрэнки. Клянусь. Это был не я… ты знаешь, что это был не я.

Он говорил правду.

Это была одна из тех вещей, которые мне всегда нравились в Риске: когда он говорил правду, то говорил ее не только словами, его глаза тоже говорили правду. Он так пристально смотрел на меня, что у меня ёкнуло сердце. И тут до меня дошло, что Риск Келлер стоит на входе в кухню… кухню, которая была когда-то и его.

— Если я прощу тебя, — посмотрела я на него, — обещай больше никогда не обращаться так со мной или с кем-либо ещё? Вести себя высокомерно тебе не идет, рок-звезда.

В ту секунду, когда я назвала его старым прозвищем, всё его тело ощутимо расслабилось.

— Обещаю.

— Тогда я прощаю тебя.

Его плечи поникли.

— Если я ещё раз так себя поведу, то наклонюсь, чтобы тебе было легче засунуть ногу мне в задницу.

Удивлённый смех вырвался у меня, испугав Оат, который стоял за дверью кухни и, вероятно, ел из своей миски. Он метнулся к двери и вышел из кухни, проскользнув между ног Риска. Он аж подпрыгнул от испуга при виде собаки и ударился макушкой о дверной косяк. Выругавшись, схватился обеими руками за макушку и зашатался из стороны в сторону от боли. Поспешно схватив с крючка на стене свой табурет для ног, открыла его и поставила рядом с Риском на пол. Только на верхней ступеньке я оказалась вровень с Риском.

— Дай мне посмотреть, — сказала я, пытаясь оттолкнуть его руки. — Риск, опусти руки.

— Больно!

— Знаю, большой ребенок. — Оттолкнула его руки. — Дай мне посмотреть.

Когда он опустил руки я, убедилась что нет крови, и положила ему на голову свой пакет с горошком. С шипением он потянулся вверх и перевернул пакет, пытаясь уменьшить боль, которую чувствовал. Спрыгнув с табурета, я расправила полотенце и повесила его обратно на крючок на стене.

— Просто чтобы ты знала, — ворчал Риск. — Возможно, это была самая милая вещь, которую когда-либо видел, а я видел много милой фигни.

Мои губы дрогнули.

— Во мне пять футов, — пожала я плечами. — Дотянуться до верхних шкафов — проблема, поэтому мне нужен табурет для ног.

— Как я и говорил, — сказал Риск. — Самое милое создание на свете.

Я покачала головой.

— Хочешь чашечку чая?

— Да, пожалуйста, — кивнул Риск. — Тогда можем мы сядем и ты скажешь, кто тебя ударил.

Сказать ему, что Оуэн Дэй ударил меня? Точно нет. Представляю, что произойдет, если расскажу. Риск принял бы поступок Оуэна на свой счет из-за того, что было раньше. Вероятно, он бы явился к нему домой и избил того до потери сознания, чтобы отомстить за всю боль, через которую Оуэн заставил его пройти. Было только одно место, где Риск мог оказаться. Тюрьма. Нет, я не расскажу ему о том, что произошло. Без шансов.

— Никто меня не бил, — подчеркнула. — Я буквально вошла в дверь, выходя из больницы, потому что не смотрела, куда иду. Так устала, что едва могла стоять прямо, Риск. Периодически я неуклюжая, знаю! Но так больно врезаться в дверь — такого еще не было.

— Честно?

Мне стало нехорошо, когда сказала:

— Честное слово.

Риск кивнул.

— Хорошо, тогда я тебе верю.

У меня во рту остался неприятный привкус после лжи, которую подтвердила, но это было для его же блага.

— Спасибо. — Я занялась приготовлением чая. — Оат. Иди мамочке, малыш.

Оат остался в спальне.

— Оат? — повторил Риск. — Ты назвала пса Оат?

— У нее красноватая шерсть, — Я пожала плечами. — Мне показалось уместным назвать ее в честь «Blood Oath».

Риск фыркнул, садясь за кухонный стол.

— Когда ты его завела?

— Восемь лет назад, — ответила я. — Соседка не могла найти для него дом. Он быа самым маленьким из всех щенков, а я влюбилась, когда увидела его большие голубые глаза и забрала домой. С тех пор он здесь.

— Ты всегда была помешана на голубых глазах.

На его голубых глазах больше, чем на чьих-либо ещё.

— Ага, — изобразила невозмутимость. — Он мой рыженький дружочек. И такой же трусишка, как ты.

— Я не боюсь его, — мягко возразил Риск. — Он просто застал меня врасплох, вот и всё.

Я ухмыльнулась, стоя к нему спиной.

— Ладно, крутой парень.

Заварила чай и отнесла чашки на стол, поставив одну на подставку перед собой, а другую — перед Риском. Когда села и посмотрела на него, не смогла дольше притворяться, что все нормально.

— Это так чертовски странно. — Я судорожно сжала руки. — Не могу поверить, что ты на моей кухне, пьешь чай.

Риск откинулся на спинку стула, вытянув свои длинные ноги и гляделся вокруг, как мне показалось, с нежностью.

— Она кажется меньше.

— Наверное, просто ты стал выше.

— Умничаешь, да. — Риск ухмыльнулся. — Я не вырос ни на дюйм. По-прежнему шесть футов четыре дюйма.

— Я тоже не выросла ни на дюйм, по-прежнему пять с небольшим.

— Это я понял, Фродо.

— Начинай не с меня, Гендальф!

Веселая улыбка Риска заставила меня рассмеяться. Привычное подшучивание над ростом друг друга помогло сломать лёд, по которому мы ходили. Это хоть и ослабило напряжение, но не избавило от странного ощущения сидеть напротив Риска и пить чай. Казалось, мы не виделись года и все по-прежнему, но это было так.

— Я думала, что ты изменился, — сказала ему. — После прошлой ночи думала, что ты уже не тот человек, которого я знала.

— Изменился. Только не стал жестоким, в этом ты права. — Он кивнул. — Во многом я всё тот же, просто повзрослел.

Наверное, я могла его понять лучше чем многие.

— Странно снова быть здесь? — Глотнула чай. — Наверняка так и есть, здесь ведь ничего не изменилось.

— Это так странно, — покачал головой Риск, — даже пугает, насколько всё неизменно, а еще это очень приятно.

— Держу пари так и есть. — Кивнула я. — Единственное, что меняется в Саутуолде, — лица. Мне всегда это нравилось.

Риск взглянул на моё ожерелье, затем перевёл взгляд на воздушную коробку, которая всё ещё висела на стене.

— Как астма?

Когда он снова посмотрел на меня, я покачала головой, а он нахмурился.

— Это единственное, что, как я надеялся, изменится.

— Спасибо. — Тронутая его беспокойством о моём здоровье, улыбнулась — Моя астма — часть меня, честно говоря, не знаю, какой была бы жизнь без неё.

Риск провёл пальцем по ручке своей чашки.

— Как мама?

— Сейчас в больнице Святой Елизаветы, — сказала я. — Недавно легла. У неё пневмония, которая становится только хуже. Врач сказал, что мы сейчас на последней стадии.

— Чёрт. Мне жаль, Фрэнки.

— Спасибо, — вежливо улыбнулась ему. — Всегда знала, что это время наступит, а теперь кажется, что оно подкралось внезапно. Действительно время — никому не друг.

— Ничего, если я навещу её? — Осторожно спросил Риск. — Твоя мама всегда была добра ко мне.

— Эм, конечно. — Я растерла ладони. — Но она тебя не вспомнит. Большую часть времени она не узнает ни меня, ни Майкла.

— Дерьмо, Фрэнки. Мне так жаль.

Он уже дважды повторил это.

— Это то, что есть. — Я помассировала шею. — Мы ведь знали, что это должно произойти.

Молчание окутало нас, пока Риск не задал вопрос, который, казалось, беспокоил его.

— Ты часто их видишь?

— Кого?

— Их. — Риск хрустнул шеей. — Людей, с которыми я жил.

Я заметила, он даже не смог произнести имена Оуэна и Фриды, но не винила его ни капельки. Вероятно, это оставило бы неприятный привкус у него во рту.

Я прочистила горло.

— Время от времени вижу Оуэна.

— А её?

— Она умерла два года назад, — ответила, поднимая глаза. — Рак лёгких.

Риск на мгновение выглядел потрясённым, прежде чем кивнул один раз.

— Хорошо. — Он стиснул зубы. — Я рад, что она мертва.

Нахмурилась, глядя на него.

— Ты не должен быть таким.

— Таким каким? — Ошеломленно переспросил он. — Ты забыла, что случилось со мной в том доме? Что они делали?

— Нет. — Спокойно ответила. — Я не забывала, но знаю, что ты лучше их. И всегда был таким. Жить своей жизнью на полную катушку вот способ отомстить им. Никому из них не пожелаю ни добра, ни зла. Будь я на твоем месте — не уделила бы им ни секунды времени.

Риск ничего не сказал, переваривая мои слова.

— К Дейзам направляли еще троих новых детей вскоре после твоего ухода. Я позаботилась о том, чтобы дети не находились там долго. — Я допила чай. — Отправляла сообщения в полицию и начальную школу детей десятки раз. Ребята были изъяты из-под опеки Дэйзов через неделю после своего приезда к ним. Вскоре после этого было проведено расследование и, хотя никто из них не попал в тюрьму, их лишили лицензии. С тех пор у них больше не было детей.

У Риска отвисла челюсть, а в голубых глазах была смесь печали и облегчения.

— Ты не позволил мне сделать это для тебя, — сказала, не дожидаясь, пока он спросит, почему я так поступила. — Я ненавидела то, как ты продолжал жить с ними, ненавидела их обоих за боль, которую они тебе причиняли, поэтому, когда ты ушёл и у них появились новые дети, я больше не могла сидеть сложа руки.

— Не думал, что у них будут еще дети. Фрида всегда говорила, что я буду последним.

— Наверное, им нужны были деньги, — предположила я, пожав плечами. — Мы оба знаем, что это единственная причина, по которой они вообще стали приемными родителями.

— Что случилось? — Риск спросил, наклонившись вперед, чтобы опереться локтями на столешницу. — После того, как дети были освобождены из под их опеки?

— Ничего… ну, кроме того, что Оуэн был зол на меня.

— Ты сказала ему, что сделала?

Глаза Риска стали размером с блюдца.

— Нет, но он знал, что это была я, — задумалась. — Он достаточное количество раз спрашивал, кто подавал на него жалобы. Думаю, он ожидал, что это будешь ты. Но кто-то проболтался, что информацию дала женщина и он просто догадался, что это я. Хотя точно не может этого доказать.

Риск ничего не сказал, просто пил чай большими глотками и переваривал мои слова.

— Он тебя ненавидит, потому что ты успешный, богатый и знаменитый. Не может вынести, что у тебя есть возможность жить так, как ты живёшь, в то время как он всё ещё здесь, в Саутволде. Ему нечем похвастаться. На твоём месте я бы постаралась жить ещё лучше. Одно осознание того, что твоё счастье медленно убивает его — вот и вся месть, которая тебе нужна.

Риск сглотнул и внезапно перестал быть похожим на большую крутую рок-звезду, которой был. Выглядел он точно так же, как на следующий день после своего тринадцатого дня рождения, когда я сказала ему, что знаю, через что он проходит. Не задумываясь, я перегнулась через стол и взяла его руку.

— Он никогда больше не причинит тебе вреда, понимаешь? — Я провела большим пальцем по его коже. — Он — жалкий бесполезный человек, а ты… ты — суперзвезда. Ты пошел за своей мечтой, когда все шансы были против.

Риск переплёл свои пальцы с моими.

— Я скучал по тебе, Фрэнки. — Он посмотрел на меня. — Я думал о тебе все эти годы. Должен был связаться с тобой, чтобы узнать, как у тебя дела, у твоей мамы, но после того, как ушёл, оглядываться назад просто не было возможности. По крайней мере, до сих пор.

Я прекрасно поняла, что он имел ввиду. Мне нельзя было думать о том времени, когда мы были вместе, нельзя было даже слышать, как он поёт или видеть его лицо, если это было возможно. Это был единственный способ функционировать, в итоге я поняла и приняла это.

— Я понимаю, — сказал я. — Иногда смотреть вперёд — единственный способ продолжать движение.

— Как думаешь, мы можем быть друзьями? — Неожиданно спросил Риск. — Конечно, после того, как уеду отсюда, вероятно, не вернусь ещё какое-то время, но я хотел бы иметь возможность звонить тебе время от времени, чтобы узнать, как у тебя дела, понимаешь? Я скучаю по разговорам с тобой.

Скажи ему «нет», Фрэнки.

Я хотела сказать ему, что мы принадлежим прошлому друг друга. Хотелось, чтобы он ушёл и никогда не возвращался… но так же хотелось — чтобы остался. Меня ужаснуло, насколько счастливой я чувствовала себя, сидя тут, попивая чай и разговаривая с ним. Это дало мне ощущение покоя, которого не испытывала уже очень давно и не желала, чтобы это чувство уходило. Я не хотела, чтобы Риск уходил. Сама мысль: вернуться к тому, как жила до его возвращения домой — пугала меня. Я пряталась за наушниками и изо дня в день следовала одному и тому же расписанию, от чего чувствовала себя в ловушке.

До этого момента я не осознавала, насколько сильно.

— А это хорошая идея? — Задумалась я. — Мы будем существовать в жизни друг друга спустя столько времени?

— Думаю, да, — Риск сжал мою руку. — Я скучаю по тебе, Вишенка.

Эти слова растопили лед внутри меня.

— Думаю, мы можем быть друзьями. Мы… мы же дружили до того, как сошлись, верно?

— Верно. — Риск слегка рассмеялся. — Дружили. Что ты делаешь завтра?

— То же самое, что и каждый день. Работаю. — Зевнув, сказала я. — Завтра моя смена с десяти до пяти, а потом поеду навестить маму.

— Можно присоединиться? — Поинтересовался Риск. — Хочу навестить ее.

— Конечно, — кивнула я. — Было бы здорово.

— Отлично. — Риск внезапно поднялся на ноги. — Ложись спать. Завтра я заберу тебя с работы… И Фрэнки?

— Да?

— С днём рождения.

Я моргнула.

— Мой день рождения был в прошлом месяце… впрочем, как и твой.

— Знаю, но так как я пропустил его, захотелось это сказать.

Мои губы дрогнули.

— Риск?

— Да.

— С днём рождения.

Его улыбка чуть не сбила меня с ног.

Думала, что он просто уйдет, но нет. Он обнял меня и поцеловал в макушку, как делал всегда. Объятия длились около пяти секунд, может быть меньше, но комфорт и безопасность, которые я ощутила в них, почти лишили дыхания. Когда Риск ушел, я заперла входную дверь и побрела в спальню. Села на край кровати и почувствовала, как меня трясло. Оат потерся о мои ноги. Ущипнув себя, зашипела. Боль была ярким напоминанием о том, что это было реально. Риск действительно был в моём доме и мы каким-то образом договорились двигаться вперёд и быть друзьями.

Я была одновременно взволнована и невероятно напугана.

— Пожалуйста, — обратилась я к Богу. — Не дай этому снова плохо закончиться. Умоляю тебя.

Посмотрев на свои руки, увидела в них телефон. Наверное, схватила его на автомате, провожая Риска. Руки немного дрожали, когда непроизвольно нажимала на экран и переходила в сообщения, выбирая имя Риска. Это был его старый номер телефона. Никто не знал о секрете, который я хранила. Разве что безмолвным свидетелем был сам телефон.

Несколько лет назад мой психотерапевт, прежде чем я перестала с ней встречаться, предложила вести дневник, чтобы выразить свои чувства. Я нашла лучший механизм, с помощью которого справлялась с отсутствием Риска в своей жизни: время от времени отправляла текстовые сообщения на его старый номер, притворяясь, что он их получил. Конечно, это было немного странно, но помогало сосредоточиться на собственных эмоциях.

Я прокрутила сотни сообщений, которые отправила Риску за эти годы. Они варьировались по длине от абзацев до нескольких слов. До сих пор не верилось, что он снова появился в моей жизни. Это было так странно. Он писал песни, чтобы выразить свои чувства, я писала сообщения.

СМС: «Риск спас меня…» Интересно, написание песен помогло ему?