Падший

Глава 8

Тот, кого она грохнула, оказался тем самым пьянчугой с фингалом, который сосватал нас в эту не слишком гостеприимную богадельню. А тот, кто полез в окно и наткнулся на мой тесак — «племянником» деда Шелутки. Самого деда вместе с женой мы отыскали в подполе, где они прятались, пережидая приключившуюся заварушку.

Когда мы их вытащили на улицу, они разом брякнулись в пыль.

— Не губи, барин! Невиноватые мы. Бесы попутали, — вопил хозяин подворья.

— Заставили нас, господин чародей! Как есть, заставили, — голосила старуха.

Я спокойно дождался, когда они выдохнутся, после чего небрежно поинтересовался:

— Давно промышляете?

— Дык, как анператора сковырнули, так и пошло, — поднял голову дед с таким видом, словно бы ни чего не случилось, спектакль окончен. — Жить-то на что-то надо. Месячишко, ить, как-то похарчевали ещё, а там уж куда деваться? Как бугуритийские всё тут пожгли да прежнего старосту прикопали, так и пришлось всем под них идти. Иначе прибили б.

— Бугуртийские — это вот эти что ли? — указал я на трупы.

— Агась, — закивал Шелутка.

— А месяц сейчас какой? — внезапно вмешалась в наш разговор Алина.

— Дык… третья седмица девятого, осьмнадцатое число, госпожа чародейка, — выпучился на неё хозяин подворья.

Мы быстро переглянулись.

Девушка пожала плечами, я мысленно покачал головой.

К Арладару, как помнится, и мы, и ривийцы подошли в начале шестого месяца. С тех пор, если верить собственным ощущениям, минуло не больше недели. А если верить Шелутке — сто с лишним дней. И, вероятней всего, судя по тому, что я вижу вокруг, прав он, а не мы. Как может такое быть, непонятно…

— Что они с нами сделать хотели? Прикончить или просто ограбить?

— Ограбить-то оно завсегда, это дело привычное… — почесал себе бороду дед и зыркнул на мою спутницу. — Ну, может, ещё и снасильничать. А вот чтобы до смерти, так это вряд ли. Всех, кто сюда на постой становился, они в Бугуртий свозили, к тамошнему судье. Он, говорят, в чернокнижники нонеча записался. Всю округу подмял, великим мастером себя кличет.

— Другие такие, из бугуртийских, в вашей деревне остались?

— Никак нет, господин чародей. Все туточки, — осенил себя крестным знамением хозяин дома…

Как-то особо наказывать хитровыделанных деда и бабку мы с Алиной не стали. Просто конфисковали у них полсотни лартов неправедно нажитых денег, включая те, что имелись у убитых разбойников, да забрали себе парочку заводных лошадей, ранее принадлежавших всё тем же бугуртийским бандитам. Ну, и оружием заодно трофейным затарились.

Правда, чего-то приличного там не нашлось. Несколько ржавых ножей, плохо заточенный меч из откровенно дрянной стали, два укороченных тесака, подходящих, скорее, для кухни, а не для боя, плюс охотничий лук с парой десятков стрел на мелкого зверя да старый топор (хорошо хоть, что боевой, а не плотницкий или колун).

Из всего перечисленного для ратного дела условно годились лишь лук и топор. Лук я отдал Алине, топор взял себе…

— Где ты стрелять научилась? — спросил я утром у спутницы, когда мы наконец выехали из негостеприимной деревни.

— Меня Гиана учила, я рассказывала, — ответила девушка.

— А фехтованию почему не стала учиться, если возможность была?

— У меня и до этого были возможности, только я смысла не видела.

— Не видела? Почему? — удивился я.

— Толку от этого фехтования? — хмыкнула спутница. — Сколько ни наблюдала, любая хорошо подготовленная фехтовальщица уступает в бою обычному среднему мечнику. То же самое, кстати, относится и к рукопашке. Исключения лишь чародейки, для которых физическая сила и ловкость суть продолжения магии, поэтому они и дерутся на уровне лучших бойцов. Типичная, как говорит моя мама, ошибка выжившего. Я, мол, потому такая крутая, что долго-упорно тренировалась, а не потому что всегда могу намагичить то, что у прочих не получается.

Я засмеялся:

— Какая у тебя умная мама. А какие она ещё тебе советы давала?

— А ещё она говорила, что в наше время лучше уметь хорошо стрелять, а не драться. Вот! — произнесла в запальчивости Алина.

— И вправду хороший совет, — и не подумал я спорить. — Так ты из-за этого решила учиться на лучницу?

— Здесь — да.

— А там?

Алина вздохнула:

— Три года, как дура, в секцию самбо ходила. Но всё равно мальчишки были сильнее. Поэтому я и плюнула на всякие рукомашества-ногодрыжества и пошла на практическую стрельбу. Год, правда, только успела позаниматься, а потом всё… сюда угодила…

Какое-то время мы ехали молча, а затем я заметил:

— Стрельба — это, безусловно, здо́рово. Однако и… хм, рукомашества-ногодрыжества тоже бывают полезны. Как и клинковый бой. Причём, не только мужчинам. Весь вопрос в том, как учить.

— И ты знаешь, как? — заинтересовалась Алина.

— Знаю не знаю, но попробовать можно.

— Прямо сейчас?

— Прямо сейчас не стоит. Займёмся после Бугуртия, когда дела порешаем…

К Бугуртию мы подъехали, когда солнце уже основательно поднялось над горизонтом.

Городские ворота были открыты, на въезде выстроилась небольшая очередь из крестьянских телег.

Мзду местные стражники, насколько я понял, брали «дифференцированно»: по курушке с носа, по две — с повозки, по три — с лошади. Вероятно, с навозом боролись на городских улицах, отсюда и разделение.

Чтобы долго не препираться и сразу же обозначить свой статус, я не стал торговаться и уж тем более возмущаться установленными порядками, а просто и без затей кинул «воротчикам» монету в полларта: четырнадцать «официальных» курушек, остальное «на чай».

После такого взноса нам тут же организовали «зелёный коридор»: в обход вереницы телег и без всякого шмона. Правда, как и вчерашним вечером, один из охранников быстренько куда-то почапал. Точь-в-точь давешний выпивоха с фингалом.

Но это нормально. На это и был расчёт. Насколько он верный, выяснить предстояло в ближайшие пару часов.

От ворот мы направились прямёхонько в тот трактир, откуда меня в своё время, избитого до полусмерти, утащили к местным законникам.

И хозяин, и вышибалы в этом заведении остались теми же самыми. Однако меня они не узнали. И немудрено. В свой предыдущий визит в этот город я выглядел откровенно непрезентабельно: небритый, лохматый, зачуханный, да к тому же без лошадей и без спутницы.

Цены, кстати, с того времени существенно снизились. Сказались воцарившаяся после краха Империи «вольница» и резкое уменьшение платёжеспособности населения.

Аренда гостевой комнаты обошлась нам всего лишь в полларта за сутки. Полный пансион — полтора на двоих. Короче, жить можно. Хотя жить мы, конечно, здесь не собирались.

В обеденный зал спустились минут через двадцать. Народу в утренний час там практически не было. Как и предполагалось.

Сели специально за тот же столик, который я занимал в прошлый раз. Подавальщица появилась сразу, но сообщила: заказ подадут чуть попозже. Типа, ещё готовят. А пока суть да дело, дорогие гости могут откушать не менее дорогого вина. За счёт заведения, ясен пень, а не за свои же кровные. Сказала и бухнула перед нами на стол кувшин и две чарки.

Получив от Алины заряд маг-энергии, я быстренько просканировал содержимое керамической ёмкости и невольно скривился. Снова сонное зелье. Никакой, блин, фантазии.

Взглянув на меня, моя спутница еле сдержалась, чтобы не рассмеяться. Как она сама потом объясняла, на моём лице в этот миг отразилось такое разочарование в людях, какого ей ещё никогда не встречалось…

Очищенное от отравы вино мы пили не торопясь, смакуя каждый глоток.

За нами следили сразу с трёх точек: от стойки, где находился трактирщик, от двери, где мялись охранники, и от окна, где сидел чувачок со значком городского стражника.

Напряжение буквально витало в воздухе, и с каждой минутой он словно бы становился всё гуще и гуще, не давая дышать, заставляя слипаться глаза, вызывая неодолимое желание улечься на лавку и забыться глубоким сном.

После третьей выпитой чарки я наконец уронил голову на столешницу и дал лёгкого храпака. Через пару секунд ко мне присоединилась Алина.

Наблюдатели ждали ещё минуту. Затем один из охранников-вышибал покинул свой пост и осторожно, на цыпочках, подкрался к нашему столику. Несколько раз провёл рукой у меня перед носом, дальше проделал такой же фокус со спутницей-«собутыльницей», после чего, уже не таясь, дал знак чуваку у окошка: мол, всё в порядке, клиенты дозрели.

Как именно тот известил скрывающихся где-то рядом коллег, осталось неясным, но уже через два десятка секунд четверо дюжих стражников ввалились в трактир при полном параде: с дубинками и мечами на поясах и с мотками верёвок, чтобы вязать и тащить на правёж, кого приказали.

Все четверо сгрудились у нашего столика. Вызвавший их сюда крендель маячил сзади. Вышибалы в количестве двух единиц контролировали выход на улицу. Хозяин трактира с предвкушением следил за происходящим из-за трактирной стойки

Когда первый громила склонился с верёвкой над моей бренной тушкой, я «неожиданно» поднял голову и вежливо поинтересовался:

— Верёвочки продаёте или только показываете?

Замешательство в рядах «правоохранителей» длилось недолго.

— Вяжи! — заорал прячущийся за их спинами осведомитель.

И нас стали вязать.

Точнее, попробовали.

Неудачно.

«Своего» я с размаху резанул тесаком снизу-вверх, и он сразу же отвалил в сторону, пытаясь вернуть на место вываливающиеся из брюха кишки.

Тот, что нацелился на Алину, отлетел от неё, будто мячик, наткнувшись на выставленную дамой призрачную защиту. Никакой выгоды бедолаге это не принесло — случайная встреча его затылка с углом одного из столов предсказуемо завершилась в пользу последнего.

Следующих двух «охранителей» я так же, как первого, оприходовал без помощи магии. Ребятки слишком уверовали в ту фигню, что клиент усыплён и, значит, недееспособен, за что, по большому счёту, и поплатились. Пока они лихорадочно шарились по ремням в поисках ножен и торчащих оттуда рукоятей мечей, мой клинок аккуратно вскрыл горло левому и проткнул печень правому.

Магию я применил только по пятому стражнику, самому сообразительному — тому чуваку у окошка, который сначала прятался за чужими спинами и подзуживал дружбанов, а затем, когда вдруг уяснил, что что-то пошло не так, резво рванулся к лестнице. Наверное, думал, что если быстро бежать, то заклятие его не догонит. Глупышка. От молнии, как и от пули, не убежишь — просто помрёшь уставшим.

Вышибалы в мои разборки со стражниками не вмешивались. Поскольку оба — один со стрелой в шее, другой под рёбрами — уже пускали кровавые пузыри, прилёгши около входа.

Показав большой палец Алине, я двинулся к стойке и выволок я оттуда трактирщика:

— Ну что, фраерок? Рассказывать будем или глазки строить?

Трактирщик таращился на меня выпученными зенками и тщился набрать в грудь воздуха, то ли чтоб заорать, то ли просто чтоб не подохнуть от страха. Пришлось его даже немножко встряхнуть и «пощекотать» под гортанью остриём тесака. Лишь после этого наш ресторатор заговорил.

Он говорил достаточно долго. Причём, без какой-либо дополнительной стимуляции с моей стороны. Вываливал всё, что знал о творящихся в окру́ге бесчинствах, о своём личном участии в них, а заодно и о том, кто тут за всем за этим стоит. Облегчал, так сказать, свою душу перед всеми убитыми с его помощью мирными обывателями.

Не поощрить его искреннее сотрудничество со следствием я, безусловно, не мог. Поэтому отработал урода быстро и безболезненно — коротким ударом в сердце. После чего развернулся к Алине и мотнул головой в сторону выхода. Мол, здесь всё закончили, перемещаемся в другую локацию.

Сразу мы, впрочем, трактирную территорию не покинули. Сначала решили чуток прошерстить имущество убиенного ресторатора и запугать до усрачки всех проживающих в доме работников. Последних набралось пятеро, исключая уже доведённых до полного умиротворения вышибал. Повар, помощница-подавальщица, две горничные и конюх.

Повара и трёх дам я запер в подсобке, пообещав, что, ежели кто-то начнёт орать, звать на помощь или же просто бузить не по-детски, то разбираться не буду — головы поотрываю всем четверым. Одна из горничных попыталась при этом брякнуться в обморок, но её быстренько привели в чувство. Ведь гуманизмом здешние чародеи, как правило, не страдали. И уж если пообещали, что голову всем оторвут, к этому обещанию следует отнестись максимально серьёзно…

Конюх, как и положено, нашёлся в конюшне. Там я его и оставил. Живым и даже не битым. Но в то же время «простимулированным» по самое не балуйся. Мол, если с нашими с лошадьми, когда мы вернёмся, хоть что-то случится, я буду очень-очень рассержен. Конюх предупреждению внял. Тем более что я поставил ему на чело специальный «магический знак», по которому, если понадобится, смогу отыскать его где угодно. Блефанул, конечно, но собеседник поверил. По крайней мере, страха в глазах несчастного было столько, что, казалось, ещё немного, и его точно кондратий хватит…

Пока я разбирался с личным составом трактира и ставил «сферу отторжения» на двор и постройки (чтобы никто посторонний в ближайшие два часа сюда не припёрся), Алина занималась вопросами вещественного имущества, как нашего, так и хозяйского.

Наше она просто собрала в два рюкзака и вынесла в обеденный зал, спрятав под стойкой. Из того, что принадлежало трактирщику, её заинтересовал только сейф в его кабинете. Обычный металлический шкаф с обычным замком без капли магической силы был вскрыт обычным ключом, найденным у убитого. Магических артефактов в шкафу не нашлось. Всякого рода бумаги (закладные, договоры, расписки и прочее) бывшая невеста Ашкарти не тронула. А вот монеты выгребла все подчистую.

— Ста двадцать семь лартов, — доложила она по окончании шмона.

Не так уж и много, если судить по понтам ресторатора и его деятельном участии в творящихся здесь безобразиях.

К моему сожалению, оружие стражников, так же как у деревенских бандитов, оказалось не высшего сорта. Единственное, что выглядело относительно качественным — это длинный и узкий кинжал (фактически стилет), найденный у осведомителя.

Этот клинок я, немного подумав, отдал Алине: пускай привыкает. После чего, ещё раз окинув глазами обеденный зал, двинулся к двери.

Следующим пунктом нашей программы был местный суд. Ну, в смысле, здание, где устроил свою резиденцию тот гадёныш, что упёк меня когда-то на каторгу, а нынче ударился в чернокнижничество и совершенно волюнтаристски, попирая демократические ожидания общественности, назначил себя самым главным в здешней песочнице…

К зданию бугуртийского суда мы шли под мороком.

Ни одна сволочь не могла нас не то что увидеть, но даже почувствовать.

Приятно, чёрт побери, когда у тебя за грудиной, в пространственном кармане спрятан камень Байаль, а рядом помощница, которая может в любую секунду извлечь из него толику маг-энергии, а потом отправить обратно с преобразованием в какое-нибудь заклинание. И не просто какое-нибудь, а достаточно мощное, доступное, по уверениям спутницы, только магам высшего уровня — магистра или даже верховного.

О том, что случилось в трактире, похоже, ещё никто не догадывался.

Люди перед судом не толпились, в боевые группы не собирались, недругов к себе в гости не ждали.

У дверей дежурили двое вооружённых охранников. Трогать я их не стал. Просто приказал оставить свой пост и свалить отсюда куда подальше. Ментальный приказ стражники выполнили беспрекословно и с максимально возможной скоростью, только пятки сверкали.

Морок с себя и Алины я скинул, когда мы проникли внутрь.

В просторном холле первого этажа обнаружились ещё двое стражников. Увидев возникших «прямо из воздуха» посторонних, они не нашли ничего умнее, кроме как обнажить мечи и с воплем «Стоять, не двигаться!» кинуться в нашу сторону.

Ей-богу, зря они это сделали. Повели бы себя поспокойнее, возможно, остались бы живы.

Обоих я уконтропупил без всякой магии: первого приложил по кумполу трофейным топориком, второму проткнул тесаком селезёнку.

Третьего, неожиданно нарисовавшегося на лестнице, прикончила из лука Алина.

Я показал ей большой палец и рванулся наверх по лестнице. Именно там, если верить трактирщику, проживал местный судья — маг-экзекутор Грайлис.

— Здрасьте! А вот и мы, — вышиб я призрачным молотом дверь в судейскую комнату. — Ба! Да вы, я смотрю, не один.

Пущенное в меня кольцо могильного праха мгновенно вернулось назад к тому, кто его запустил — здешнему магу-целителю. Если мне не изменяет память, врачевателя звали Габарий.

— Какая досада, — огорчённо заметил я, глядя, как он оседает на пол горсточкой пыли. — Мы же ведь только поговорить…

Хозяин кабинета повёл себя совершенно некуртуазно. Вместо того чтобы поддержать едва начавшийся разговор, он неожиданно начал изображать из себя агрессивного шимпанзе — запрыгал по комнате, замахал конечностями, принялся забрасывать нас какими-то заклинаниями.

Бывшей невесте Ашкарти никакого вреда эти магические наскоки, ясное дело, не причиняли — войдя в помещение, она тут же закрылась рунной защитой. Мне они, что понятно, тоже повредить не могли. Единственная проблема — никак не удавалось точно прицелиться в попрыгунчика. Уж слишком шустро он прыгал.

Особую пикантность действиям господина Грайлиса придавало то, что он был… как бы это сказать… не совсем одет… Точнее, совсем не одет. Так же как и его лепший друг целитель Габарий, только что превращённый мной в прах и пепел. По его же, кстати, вине. А всё потому что нечего оставлять дверь недостаточно запертой, когда занимаешься всякими, хм, непотребствами, да ещё на работе, а не, как все нормальные заднеприводные, у себя дома, где вас никто не видит…

Охота на движущуюся мишень отняла у меня секунд десять, но завершилась, как и положено — рухнувшим на пол телом. Убивать господина судью я пока что не стал, а лишь обездвижил.

— Вон там у него накопители, — сообщила Алина, снимая защиту.

Я подошёл к комоду, выдрал вместе с замком верхний ящик и вытащил из него небольшую шкатулку. В шкатулке нашлись четыре янтарных шарика, заполненных чем-то злым и донельзя отвратным, сразу напомнившим мне морское сражение в акватории порта Горки и сундук в кабинете главы магсовета Пара́уса.

— Мерзость, — пробормотала бывшая невеста Ашкарти, взглянув на находку, и негромко добавила. — Из этого можно вырастить нового Горша…

Я захлопнул шкатулку и склонился над Грайлисом:

— Сейчас я освобожу тебе голосовые связки, и ты расскажешь мне всё.

— Я… заплачу… Сколько ты… хочешь? — прохрипел судья.

— Ты, похоже, не понял, — улыбнулся я как можно гадливее. — Сколько мне нужно, я заберу и так, без твоего разрешения. Старые долги надо возвращать.

Судя по расширившимся глазам хозяина города, он наконец-то узнал меня.

— Тогда… всё было по закону… я по-другому… не мог.

— Знаю, дружок. Закон есть закон, даже если неправедный. Но речь сейчас не о нём, а об этом, — потряс я перед его носом шкатулкой. — Я хочу знать, где то место, в котором ты ставишь опыты над людьми, где ты вытягиваешь из них жизненную энергию.

— Если я… расскажу… ты меня не убьёшь?

— Если расскажешь всё честно, то не убью. Слово иммунного.

— Хорошо, — кивнул Грайлис и начал рассказывать.

Когда он закончил, я подал знак Алине, получил от неё очередную порцию маг-энергии и преобразовал её в заклятие подчинения.

— Пойдешь с нами. Покажешь, — скомандовал я «ожившему» Грайлису.

— Да, господин, — проговорил он бесцветным голосом и на подламывающихся, как плохие протезы, ногах направился к выходу из кабинета.

Далеко нам идти не пришлось. Лаборатория и одновременно тюрьма располагалась в подвале того же здания.

— Здесь, господин, — глухо сообщил проводник, прикладывая ладонь к специальному отпечатку на кованной створке.

Отпечаток мигнул оранжево-красным. Дверь отворилась. Мы вошли внутрь.

Оглядев помещение, я невольно сглотнул. Искоса глянул на спутницу. В тёмном подвале её лицо казалось зелёно-серым. Зато глаза буквально пылали яростью. Как два уголька: чёрное с алым, словно у адского демона.

Даже в секретном подвале в Горках, где местные маги «экспериментировали» с беременными и новорождёнными, мне не было до такой степени тошно, как здесь, в бугуртийском суде.

Там энергию жизни из человеческих тел вытягивали «дистанционно», через невидимые обычному зрению «мановоды», будто стесняясь, что если их не скрывать, это будет выглядеть неэстетично.

Здесь никто ничего не скрывал и не собирался.

Шесть женщин, четыре мужчины, четыре ребёнка… Ничтоже сумняшеся, Грайлис с подручными просто вскрывали несчастным грудные клетки и по специальным шлангам с покрытием из серебра качали энергию из жертв своего чудовищного эксперимента. И по признанию самого судьи, это была далеко не первая партия приговорённых к «высушиванию». На один «шарик» накопленной таким образом силы требовалось от ста до двухсот человек — в зависимости от «качества поставляемого материала».

А «материал» в бугуртийский суд поставляли со всей округи. Нищих, бездомных, влезших в долги, по наветам соседей, совершенно случайных путников, таких как, к примеру, я и Алина…

— Их уже не спасти, — прошептала она.

Я кивнул:

— Не спасти. Но отомстить можно… А, впрочем, нет. Неправильно. Правильнее — воздать по заслугам.

— Тебе нельзя. Ты обещал этому подонку не убивать его, — бывшая невеста Ашкарти отодвинула меня плечом, достала стилет и шагнула к пялящемуся на неё Грайлису. — А я таких обещаний никому не давала…

Из Бугуртия мы выехали спустя полчаса. Останавливать нас оставшиеся без начальства местные стражники не рискнули. Энергию из янтарных шариков, найденных в кабинете судьи, Алина выкачала и рассеяла. Обнаруженные там же дензнаки (около тысячи лартов) я ссыпал в дорожную сумку. А после обрушил судейский дом ударом воздушного молота…

Почему мы не стали уничтожать всех приспешников и прислужников Грайлиса и Габария и помогать простым бугуртийцам освободиться от зла?

Ни я, ни Алина не видели в этом смысла.

Захотят — сами освободятся.

Не захотят… значит, не очень-то и хотелось.

Наше дело лишь показать им, как надо. А дальше, как водится, сами. Всё сами…