Пантанал и Тектонический Разлом

3. Вальжан

Следователь УСБ подполковник Любовь Михайловна Родочинская могла с успехом служить для продления полового акта, если у кого он получался скоротечным. Для этого достаточно было ее представить. Костистое широкое лицо, огромный лоб, словно созданный для колки орехов, жидкие черные волосы, плоская грудь, злой взгляд. Самое печальное-она считала себя первой красавицей, умничкой, а всех мужиков тупыми ублюдками, которых держат в органах исключительно за штаны.

— Ну что, майор, обдумали свое поведение? — спросила она голосом, которым легко можно было подать команду «подъем» в казарме на сотню рекрутов. — Почему молчите?

— Жду вопроса! — пожал плечами я.

— Даже так? — она вперила в меня взгляд, судя по которому я должен был обосраться прямо в кабинете управления.

В дурку конечно не поместят, пансион не дадут, но в подпольный интернет выложат обязательно. Родочинская будет показывать видео подружкам во время винопития в популярных кабаках столицы, удерживая аппарат двумя наманикюренными пальчиками.

— Тебе весело, майор? — она сделала вид, что удивилась, на самом деле ее мог удивить разве что размер хрена. — Веселый мне фигурант попался! В первый раз такое. Ты думаешь, былые заслуги избавят тебя от неприятностей, которые я могу тебе доставить.

Некоторое время я усиленно вспоминал, какие заслуги могу приписать себе. Козлоффа я упустил, нога не гнется, генерал со мной не здоровается.

Родочинская посчитала прелюдию оконченной и приступила непосредственно к сексу.

— Что вы можете сообщить о происшествии 2 июня по месту вашего проживания в коттеджном поселке «Елки» по адресу Персиковая 6?

О событиях в ночь со 2 на 3 июня я вспоминаю не без удовольствия. Большей задницы в своей жизни мне наблюдать не приходилось, разве что, когда меня подстрелили. Но это не считается. В момент, когда меня подстрелили, я впал в коматозное состояние и большую часть шоу пропустил. Но 2 числа я оказался в числе зрителей первого ряда.

Когда Родочинская напомнила об этом, перед глазами как живое встало выпученное лицо с пучком усов, напоминающих волосы на женских гениталиях. Пороховой дым. Дыра в двери. На стене картина, вернее, одна рама от нее, потому что в картине тоже дыра. Бр-р.

— Что головой трясешь, майор? — усмехнулась Родочинская, лучше бы она этого не делала, зубы кривые и мелкие, говорят, баба ненасытная, молодых офицериков под себя подкладывает пачками, никак не нажрется.

— Не было никакого происшествия, — говорю. — Сосед чистил ружье, случайно нажал на спуск, оно и выстрели. Он в объяснении все подробно об этом указал.

— Два раза выстрелил? И оба случайно?

— Выстрелы я не считал. А в чем собственно дело?

— Вы не находите странным, что он заявился чистить свое ружье к вам домой? Не хотел у себя пачкать?

— Мы с ним близкие друзья. Разговаривали, смеялись, ну он возьми и нажми на спуск.

— Вы настолько близкие друзья, что он, вернувшись с 3-х месячной вахты вместо того, чтобы пользовать женушку, поспешил к вам, чтобы почистить ружье и выслушать свежий анекдот?

— Он не спешил пользовать жену, потому что я довольно усердно пользовал ее за день до этого! — это я не сказал.

А вслух сказал, что вероятно он хотел с делами закончить, а уже потом с чистыми совестью и ружьем перейти к более приятным процедурам.

— Не делай из меня дурака, майор! — вскричала Родочинская.

Я сказал, что не делаю и даже обиделся.

— Не хотим сотрудничать-и не надо! — она повеселела, явно не к добру. — Мы вызвали твоего соседа, напомнили о гражданском долге!

(Бедный Яша. Я представил его с отбитыми яйцами).

— Он и признался, как все было. И заявление свое забрал!

Как все было? Передо мною встала как живая картина маслом. Яша на полу в кровавых соплях. Я внушаю ему прописные истины — что врать, чтобы не присесть за нападение на сотрудника органов. Для усиления внушения потрясываю Яшу. На лице Яши страх и ужас, Фобос и Деймос. И не от страшного моего лица или ужасных исторгаемых мной проклятий.

Яша смотрит мне за спину, и глаза его буквально вылезают из орбит. Я знаю, кто у меня за спиной, но от этого не легче. Самому хочется закрыться в ванной и отстреливаться.

Единственная соломинка, что удерживает от этого, это то, что он не убил меня сразу, стало быть я ему зачем-то нужен. Стало быть, поживу еще.

Я представления не имею, как он меня нашел и зачем пришел. Знаю лишь одно, если бы Яша не приперся со своим дурацким ружьем, мы бы давно поубивали друг друга. Я бы не выдержал точно, сработал на рефлексах, я хожу в душ со стволом. У меня в каждой комнате тайник, пистолеты прикручены скотчем под столами, за картинами на стене, лежат в салатницах и вазах. Это не от того, что я шизофреник и у меня мания преследования в последней степени. Объяснение одно-МГБ и Пантанал враги навек. Это никто не афиширует, но это так. И вот теперь Пантанал пришел в мой дом, ввалился без спроса, а я оказался к этому совершенно не готов.

Когда Зюзин уехал, я еще некоторое время постоял, дыша прохладным воздухом с Ущелья. Раньше, когда была вода, пахло сыростью, йодом и водорослями, теперь исключительно холодной землей. Никто не объяснил сей феномен, но дно Ущелья остывало мгновенно. В нашем районе оно не является закрытой зоной, в целях уточнения каким образом на меня могут напасть с тыла, я исследовал его, так у меня ноги замерзли даже в ботинках. Стылая там земля как в могиле.

Я постоял на пустынной улице, случайно оказавшись в месте, куда плохо попадал свет от фонарей. В момент выхода из машины мне почудился шорох в придомовых кустах. У меня самого кустов не было, давно вывел, но соседка Лиза засадила подходы так мощно, что годилось для засады боевой единицы Фаланги. Давно хотел дефолиантом втихаря обработать, бабу пожалел, уж очень мастерски она делала минет.

Неприятные ощущения сопровождали меня еще в процессе поездки. Затылок буравил чужой взгляд, пару раз сзади мелькнула быстрая тень. Попытался идентифицировать ее, но скорость перемещения не укладывалась ни в какие рамки. Даже суперскоростной скутер все равно угодил бы в поле зрения. С такой быстротой мог исчезать лишь благоприобретенный глюк.

Зайдя в дом, я прильнул к глазку, снабженным ПНВ и широко фокусным увеличением. В руках уже грелся Калашников. Не то, что я пытался пробить чей-то армированный череп, просто он первым лег в руку.

Включив прожектор над дверью и открыв дверь, я громко произнес, обращаясь к шевельнувшимся кустам:

— Давай выходи!

И он вышел.

Яше Тарелкину недавно исполнилось 40. Я гулял у него на юбилее, пока его жена Лиза не накинулась на меня в ванной, торопясь проделать незапланированный минет. В оправдание своего аморального поведения хочу заметить, что Лизу ударными темпами драла вся Персиковая улица, возможно, что и пара соседних.

Дядька был жирный, с огромным белым пузом, опустившимся в предродовом ожидании. Глаза навыкате, вероятно, от воспаления щитовидки. Сейчас он был в огромных трусах типа шорты и майке с помочами. В руках Яша сжимал красивый бокфлинт — гладкоствольное ружье с двумя вертикальными стволами. В стволах патроны 12-го калибра, снабженные пулями весом 11 грамм, сшибает косулю или волка на раз, а такого ишака как я даже не заметит.

Валить чудака не было желания, чтоб на каторгу не идти. Раньше я бы легко увернулся чисто по-македонски, но с негнущимся копытом затея казалась нереальной.

— Ты чего, Яша? — спросил я чисто по-дружески.

— Зайди в дом, Додик! — тон, каким это было произнесено, не имел двоякого толкования. — Ружье положь!

Я держал автомат, который ревнивец назвал ружьём, за рукоять и вроде как на отлете. Лишь мой инструктор по стрельбе знал, что в стрельбе из этого положения я выбиваю 97 из 100.

Я подчинился, приставил оружие к стене и вошел спиной в собственный дом. Яша втиснулся следом, дверь не прикрыл, я молил бога, чтобы его увидели с улицы и пристрелили, но бог меня не услышал.

— Яша, объясни в чем дело? — потребовал я, придав голосу искренности.

И сразу понял, какой я идиот. Никто ничего мне объяснять не собирался, меня банально пришли валить. Не знаю, кто наболтал про нас с Лизой, но завели дядю на 200 процентов.

Следующие события, как пишут в плохих романах, произошли одновременно. Я стрекозлом скакнул в сторону, раненное копыто, как и предполагалось подвело, подогнулось, вместо прыжка к жизни получился неплохой стоп-кадр для выстрела в упор.

Яша выстрелил и собственно должен был убить хозяина наповал, но тут из кустов метнулась черная молния. Я не смог удержать ее в своем темпе восприятия, летящая тень размазалась на всем протяжении от соседних кустов до моей комнаты.

За долю секунды до выстрела, отметить которую не придуманы еще хронометры, Дастин врезался в Яшу. Грянул выстрел, вылетевшая из порохового дыма пуля, которая должна была по всем канонам разнести мне черепушку, разнесла картину на стене «Тишина в осиновой роще». От тишины и рощи уцелела одна рама.

Узрев новую угрозу, Яша развернулся всем телом и уставил ружье на пса. Дастин, пролетевший в затяжном прыжке не менее 10-ти метров, отчаянно пытался обрести равновесие и был обречен. Яша всадил в него пулю с расстояния пары шагов.

Я видел ад на земле. Пуля угодила собаке в череп-и выбила сноп искр! Словно бенгальский огонь зажгли на Новый год. Я никогда не слышал, чтобы так отчаянно выл рикошет. Вся убойная сила переродилась в вой от удара о препятствие, созданными неизвестными современной науке технологиями.

Яша бросился перезаряжать, когда я с невыразимым наслаждением пнул его негнущейся ногой в пузо. От сильной боли Яша выронил ружье. На уровне моего плеча пролетел Дастин, сбил ревнивца с ног и едва не сделал клац-клац. В дальнейшем я понял, что он не стремится всем демонстрировать свои нестандартные клыки, в тот раз я их увидел и у меня нет ни малейшего желания видеть их вновь.

— Дастин, фу! — крикнул я, уверенный, что он меня не послушает.

А он послушал.

Когда калейдоскоп закончился — участковый, заплаканная Лиза, соседи в шортах-дирижаблях — я занялся ремонтом Дастина. Пес дался легко, сам подошел, наклонил голову, повизгивая и демонстрируя разорванное ухо. Каким бы ты не был мутантом, но одними лапами трудно снять клипсу с уха. С другой стороны, если бы Пантанал сделал ему три лапы и одну руку, пса кончили бы не заморачиваясь.

Обработав рану, я склеил обрывки уха биоклеем, потом спросил:

— Что будем делать, Пьер Безухов?

Дастин продемонстрировал шершавый язык и потерся о холодильник.

— Пить и жрать? — уточнил я.

Пес тявкнул. Жалобно. Видно жрать хотелось сильно.

Я понял, что слегка ошибся, когда Дастин вылакал 3 литра воды как корова.

— Метаболизм у тебя явно другой! — заметил я.

Дастин глянул искоса, типа, что умные слова выучил. И мне сделалось перед собакой стыдно!

Ел он уже как обычный пес. Я дал ему суповой набор, он умял косточки за милую душу.

Пока он насыщался, я на скорую руку провел вдоль тела детектором для обнаружения прослушки. Дастин заметил и посмотрел с укоризной.

— А как ты хотел? Может, у тебя внутри магнитофон? — развел я руками.

Наевшись, пес затрусил в зал, он же спальня, где с ходу запрыгнул на стоящую перед теле-стеной двуспальную кровать. Я засомневался, могу ли я делать замечание твари, которая может убить меня за одно лишь неосторожное слово. Дастин избавил меня от терзаний, потыкался кургузым задом, чего-то ему там не понравилось, и он спрыгнул на пол между кроватью и теле-стеной. Я понял, что, если когда-нибудь мне надоест спать на кровати, на пол меня уже никто не пустит.

Дастин гавкнул, требуя зрелищ. Сам я федкалы давно не смотрю, но раз народ требует.

На первом тревожились за судьбу Фарерских островов. Должно быть оттуда готовили вторжение на заблокированную Англию. На втором обсуждали животрепещущий вопрос о разводе знаменитого Кузякина-Травинского. Я представления не имел, кто такой Кузякин и почему меня должен интересовать его развод, если я даже не знал, что он был женат. На третьем залитые кровью бабы мутузили друг друга на ринге. На четвертом мутузили уже потные мужики. На пятом баба с прыщами варила моллюсков. (Она варила их без прыщей, прыщи гнездились у стряпухи на лбу). На шестом дикторша с кличкой Сливной бачок била оппонента микрофоном по голове. И так далее, и тому подобное.

Дастин гавкал всякий раз, когда канал ему опротивел, и каналы закончились. Я предложил ему сериал про Семенова[2], он как раз вышел на след киллера по кличке Архитектор, но пес встал перед теле-стеной и зарычал. Я понял, что дебатов не будет.

Когда я включил Роснет, пес зашелся в тяжелом лае, в уши точно гвозди вбивали. Псина официозу не доверяла.

У меня в опции была вшита одна прога, позволяющая выходить на «подпол».

На экране зажглись иконки, и пес снова глянул с укоризной.

— Если б у тебя была возможность, ты бы тоже от сук не отказался! — обиделся я.

Пес повилял хвостом, понял.

Я повел курсором по иконкам, и Дастин лаем дал знать, что его интересует. Кто бы сомневался. В «подполе» рулил блоггер Лука и сайт его назывался, не мудрствуя лукаво «Новейшая библия от Блоггера Луки». Говорят, Пальцы даже покушение на блоггера устраивали, жалко, неудачное.

Лука выкладывал на сайт всякую муть про первые годы после Конфликта, про оккупацию Европы, Великого и Могущественного Луку, биологическую катастрофу за Ла-Маншем и затопление тоннеля, про зверства Русского легиона в Африке — я и говорю, муть. Но Дастина она заинтересовала живо. Он юлой крутился перед теле-стеной, подпрыгивая и повизгивая.

Забывшись и приняв его за обычную собаку, я погладил его за ушами, в ответ он так глянул на меня, что я поспешил отойти на безопасную дистанцию. Взгляд Дастина словно говорил: «Ты чего, папаша, окончательно сдурел?»

Прорвавшись сквозь рекламные заставки, я вошел на сайт Луки. Открылась новая порция иконок, но не успел я провести курсором, ка Дастин буквально взвился, увлекающийся оказался товарищ.

Так, что тут у нас? Что тебя так заинтересовало?

6-й год после Конфликта. Старая фотка. Еще цифровая. Похороны какие-то. Генерал с Новым Героем на груди. Тогда медаль была другая, чем сейчас. Ее после отмены Конституции поменяли.

Чинуши с важными рожами. Одна вроде знакомая. Соломенные усы, волосы как макароны — вроде я видел его раньше на фотках с Вечным. Офигительно красивая девица. Жена чья-то. Генерала или чинуши?

Дополнительный снимок: карта Европы с красными стрелами на Берлин и на Париж. Получается, на похоронах выбирали направление главного удара? Бред конечно. Высосанная из пальца сенсация.

И фотография маленького мальчика. Ну не совсем маленького. Лет думаю,12. В бархатной жилетке. Красивый малец, ухоженный. Опять вопрос: чей сын. Генерала или чинуши? Взгляд пацана чем-то зацепил, нехороший такой взгляд, но я так и не понял, что в нем такого, Дастин прыгал в нетерпении.

— Тоже жаждешь узнать, чей отрок? — спросил я, кликая на иконку.

Генерал армии Лев Иваныч Студенцов глянул на сидящего рядом Лемберта и спросил:

— Почему вам это не нравится?

Академик засмотрелся на пейзаж за окном, «кортеж-помпа» переезжал через живописный мост через Малую Невку.

— Это страшный человек, — ответил он. — Возможно, раньше он был другим, но слишком долгое нахождение рядом с Вечным испортило его.

— Но власть ведь у Вечного? — нахмурился генерал.

— Кто знает, кто знает! Обстановка сейчас напряженная, я думаю, грядут большие подвижки во внешней политике. Через Вечного идут тома документов, во все вникнуть невозможно, в таких обстоятельствах легко сбиться и пути истинного и начать собственную игру. Вспомните заговор сенаторов. Сколько их тогда расстреляли?

— Я политикой не интересуюсь! — отрезал Студенцов. — А что вы имели в виду, говоря, что грядут большие подвижки во внешней политике?

— Вы противоречите себе, Лев Иваныч. Только что говорили, что не интересуетесь политикой.

— Я подозреваю, что то, что вы имели в виду, не совсем политика.

— Война? — поднял бровь Лемберт.

— Этого я и боялся, — вздохнул Студенцов.

— Бросьте. Ничего вы не боитесь, вы же боевой генерал! Только что поганой лопатой выгребли китайцев с просторов Родины! Сколько их было? Миллион?

Студенцов получил район в плачевном состоянии.

После исхода русских на Дальнем Востоке остался миллион русских и 6 миллионов китайцев. Плюс 600-тысячная армия косоглазых на границе. Ну армию мы разметали. Теперь от южной границы на 100 километров выжженная земля.

Потом были знаменитые 24 часа. Приказ зачитывался через громкоговорители, установленные на вертолетах. Колонны китайцев длиной в 200 километров в сопровождении танков. Вывески на китайском исчезли в течении часа. Губернатор вместе с мэрами были признаны вредителями и по законам военного времени пущены в расход.

— Я не знаю, сколько там было китайцев, но сейчас приказ выполнен, и Дальний Восток снова русский! — отрезал Студенцов.

Лемберт начинал надоедать, и лучше бы эту фамилию вообще не знать. Генерал недоумевал, почему эту ученую крысу пригласили на поминки. Родственником Песцова он не был, погибшего не знал.

Пресс-секретарь Вечного временно проживал в особняке Руденко-хозяина Питера, ему принадлежало половина активов города. В «подполе» утверждали, что Эрмитаж априори принадлежит ему, а столичный генералитет сидит на зарплате, которую он начисляет. Иногда становилось обидно, что 6 лет назад Руденко не остался в штаб-квартире в Москве.

Особняк окружал забор, прежде чем открыть ворота, крепкие молодые люди проверили «ошейники»-бейджики на шеях. К парадному входу то и дело подъезжали представительские авто.

В холле их встретил большой портрет Песцова-младшего с траурной полосой. Мальчик в бархатной курточке со взглядом, который Студенцову никогда не нравился. Покойному было 12, его взгляду на полвека больше.

— Вы его знали? — спросил Лемберт.

Студенцов скривился. Теперь он и сам не был уверен, знал ли он мальца, во всяком случае, не настолько, чтобы понять, почему пацан, который срал в золотой горшок, да не здесь, а за границей, и ел осетринную икру вместо кабачковой, ни с того, ни с сего скинул отвратительное видео в «подпол», а потом раздвинул свой маленький детский ротик стволом 44-го калибра и вынес мозги на всеобщее обозрение.

Холл полнился истеблишментом, среди которого рыбками сновали вышколенные официанты с выпивкой и закусками. Студенцову что, он был в генеральском мундире, а Лемберт сразу затерялся в своем пиджаке среди шикарных фраков, и это его задело.

— Должен заметить, что я получал в этом пиджаке Нобелевскую премию за год до Конфликта! — невпопад заметил он.

Тут всем плевать, что ты там получал, злорадно подумал Студенцов. У тебя заплатка на пиджаке, а брюки светлее по цвету, потому что ты их чаще носил и чаще стирал. Вот то, что ты чмо, лох и нищета, все видят отлично. И вообще, слоган «Все умники-нищие!» считается здесь эталонным, а остальные лишь производные от него.

Живой оркестр наигрывал мелодии Джеймса Ласта. Несколько молодых мокрописек пытались пританцовывать. Престарелые супруги одергивали их суровыми взглядами слезящихся глаз. О личностях большинства из приглашенных Студенцов не имел ни малейшего понятия. Поздоровался лишь с министром МГБ Антушевым и начальником ГРУ Каврайским. Из шишек МВД он никого не знал, Росгвардию игнорировал.

Студенцов ждал торжественную часть, но ее так и не последовало. Приглашенные напивались и насыщались, и было совершенно не понятно, какое ко всему этому имеет один застрелившийся мальчик.

К Студенцову подошел молодой человек в строгом костюме и сообщил, что его ожидают в ликерной комнате.

— А я? — растеряно спросил Лемберт.

Генерал представил его одиноко бродящего в кургузом пиджаке среди тысячедолларовых костюмов и даже пожалел.

Вслед за провожатым он проследовал в ликерную, где уже находились Антушев, Каврайский и Песцов, сидящие в креслах перед накрытым скатертью столом. Рядом стоял столик с колоннадой выпивки и закусками. Ожидалось продолжение банкета. Это были самые странные поминки, которые генералу приходилось видеть. Провожатый закрыл дверь, отрезав все звуки разом-дверь оказалась сейфовой.

Песцов радушно предложил присесть. За столом оставалось 2 свободных кресла. Студенцов одно занял. Песцов предложил выпить. Даже если он переживал из-за смерти сына это никак не отразилось на его поведении. Он вел себя на правах радушного хозяина. Студенцов понял, что до сих пор не видел Руденко и решил, что последнее кресло предназначалось хозяину особняка.

— Выскажите свое мнение, Лев Иваныч! — Песцов указал на стол.

Студенцов увидел, что вместо скатерти на нем огромная штабная карта с масштабом 1 к 500 тысячам. Европу разрезали красные стрелы оперативных ударов. На Англии стоял жирный крест.

— Что сие означает? — спросил Студенцов.

Каврайский понял его по-своему, а именно, что он интересуется насчет Британских островов.

— Имеет место быть биологическая катастрофа в Солсбери, которая судя по всему по реке Эйвон распространилась сначала по графству Уилтшир, а затем и по всему королевству. Подробностей мы не знаем. Летальные потери тотальные. Организована морская блокада. Тоннель под Ла-Маншем затоплен.

— Это я знаю! — отрезал Студенцов. — Военно-морской флот находится под моим командованием, я сам отдавал приказ по организации блокады. Мы здесь обсуждаем военную операцию по захвату Европы?

— Ну зачем так эпически? — Песцов не стушевался. — Скажем, делаем первые наброски.

Студенцов побагровел.

— Обсуждения подобного рода стратегических планов должны проводиться в установленном порядке с привлечение моих заместителей и начальников родов войск! Так же я должен напомнить, что верховным главнокомандующим является Президент.

— Верховный в курсе, — кротко заметил Песцов. — И теперь хочет услышать ваше мнение, господа генералы. Что касается карты, это всего лишь наши предложения.

Студенцов скептически поднял бровь.

— Судя по ВАШИМ предложениям, главных ударов будет два — по Франции и Германии.

— Главный удар будет один! — подчеркнул Песцов. — Это пожелание Верховного, ударить по Франции.

— Французский премьер Хозяина по голове на саммите потрепал, уже тогда я понял, он ему почки опустит! — заявил Антушев.

— И баба у него страшная! — поддакнул Каврайский.

Песцов постучал серебряной ложечкой по хрустальному бокалу.

— Господа! Прошу проявить тактичность! А что думает наш министр обороны?

— Лезть сейчас в Европу, тем более бить пальцами в растопырку, это самоубийство!

— А если не в растопырку? Куда ударили бы вы, Лев Иваныч?

— По Германии однозначно. Если вдарить по Парижу, Берлин ударит в спину. Ежели наоборот-ничего не будет, лягушатники будут выжидать. Но повторяю, план самоубийственный. Америки больше нет, но вся инфраструктура НАТО сохранена. Исключая страны Балтии, Чехию и Польшу, где мы все разнесли вместе с американскими ракетами ПРО. Потери будут огромными, да и от самой Европы мало что останется. Нужна нам выжженная земля?

— Мусор туда будем свозить! — хохотнул Каврайский. — Мировой мусорный оператор!

— Господа, серьёзнее! — Песцов постучал по бокалу, тот издал похоронный звон по Европе и ее ценностям. — Лев Иваныч, а если представить, что инфраструктура НАТО разом перестала функционировать.

— Диверсионные отряды разом по всей территории! Ликвидировать генералитет и командный состав по мере возможности! — оживился Каврайский. — Диверсии на атомных станциях, крупнейших магистралях, полный грузопассажирский коллапс, паника, хаос! Можно задействовать спецуру в массовом порядке!

— И получим ту же самую картину, только радиоактивную! — отрезал Студенцов.

Песцов передразнил;

— Да что же вы, господа генералы, такие предсказуемые. Все взрывать и резать. Верховный сказал, как сваркой отрезал, никакой резни!

— Но другого решения нет! — встал на дыбы Каврайский. — Разве что участвовать и победить в Европейских выборах!

— Есть! — сказал министр МГБ Антушев. — Есть другой путь, позволяющий осуществить военную операцию без больших потерь и сохранить Европу как целостный государственный организм. Естественно под нашим командованием и контролем. Госбезопасность несколько лет работало над секретным проектом, который предоставит всем нам-нашей армии, разведке-невиданные доселе возможности. Проект называется Пантанал. Теперь позвольте представить человека, который сделал все и даже больше для его развертывания. Прошу.

Студенцов если бы не сидел, то сел бы. Вошедшим был никто иной, как его друг академик Лемберт.

Вот для кого оказался последний стул! Еще он вспомнил, что Нобелевскую премию получают исключительно во фраках. А что касается хозяина особняка Руденко…