Папа для юного дракона

Глава 2

Марьяна задумчиво перебирала платья в шкафу. Когда ты больше двух лет не выходишь в свет, появляется проблема отсутствия подходящего наряда, чтобы туда выйти.

После смерти Вереса женщине казалось, что в ее жизни больше не настанут светлые дни. Поэтому в результате душевного порыва все наряды отправились в благотворительный магазин. В шкафу же осталось лишь то, что подходило для траура: черное и лиловое. Только это явно не те вещи, в которых ходят на бал. И что делать? Идти в магазин подержанных вещей, куда в свое время сдала наряды?

Поразмыслив немного, она пришла к выводу, что это единственный выход из ситуации. Тем более что перед выходными там обычно устанавливают тотальную распродажу. Поэтому купить что-то можно очень дешево.

В отличии от мамы Верес был одет по последнему слову Орбургской моды. На него мама денег не жалела, даже когда самой приходилось голодать пару дней. Нарядив мальчугана в синий костюмчик с матросским воротником с тремя белыми полосочками по краям и белый берет с пушистым красным помпоном, Марьяна отправилась в магазин. Сама же она облачилась в скромное серое платье с глухим воротником и длинными рукавами.

Зайдя в душное помещение на втором этаже торгового дома, женщина остолбенела от творящейся там круговерти. Самая настоящая туча Орбургских дамочек толкали впереди себя железные корзинки до верху забитые нарядами. При этом казалось, что каждая из них считала приобретения недостаточными и с озабоченным видом пыталась найти в куче шмотья что-то еще более-менее подходящее. А когда вещи начинали переваливаться через край, счастливая обладательница огромной кучи товара вставала в очередь в примерочную, чтобы выбрать один, два или от силы три наряда и рассчитаться за них у расчетчика.

Посадив Вереса в корзинку к себе лицом, графиня Розенталь отправились вдоль по рядам. Малышу такой способ путешествия понравился. Он с удовольствием что-то бормотал и хватал цепкими пальчиками все блестящее. В том числе и дамочек, толкавших мимо свои тележки. Такие знаки внимания от юного кавалера нравились далеко не всем. В этот момент графиня внезапно поняла, что таким образом не выберет себе ничего. Платья до этого она сдавала в обычный, не распродажный день. И даже не представляла, что здесь может быть так оживленно.

Неожиданно ее взгляд упал на мужской отдел. Там было пусто, тихо и на вешалках абсолютно спокойно висели рубашки, пуловеры и брюки с панталонами. Брюки мужчины обычно носили на работу, а в панталонах в обтяжку щеголяли на праздниках и торжественных мероприятиях. Никто не знает, какой чертенок поселился в мозгах женщины, но она выбрала себе синий фрак с панталонами в тон и белоснежную рубаху. А также нашла к ним золотой галстук и такой же золотистый берет. Этикет позволял женщинам на балы приходить в беретах, украшенных перьями экзотических птиц.

Экзотических птиц в хозяйстве Марьяны не было. Зато на заднем дворе жил петух, хвост которого на солнце переливался черно-зелено-синими красками. Хозяйки поместья решила, что от петуха не убудет, если он парой-тройкой поделиться с ней.

Гардероб Вереса, естественно, тоже не остался без изменений и пополнился двумя штанишками и дюжиной совершенно новых трусиков. Видимо, кто-то купил не по размеру, а потом сдал в магазин.

Утром следующего дня мать-одиночка начала собираться на бал, решив непозволительно много времени посвятить себе. Ничего подобного она давно не делала. И хотя ранним утром вечернюю ванну с маслами и лепестками роз никто не принимает, иного выхода у женщины не было.

Графиня отправилась в запущенный сад, чтобы собрать корзинку цветочных головок. Благо, цветение роз было в разгаре, а сорняки еще не полностью поглотили когда-то ухоженный сад. А заодно попросить старика-конюха приглядеть за Вересом. Брин, конечно, был не лучшей нянькой. Но обычно с утра он был трезв как стеклышко. И лишь к обеду, раздобыв очередную порцию улетного пойла, отправлялся, по его словам, в «волшебную страну».

– Доброе утро! – завидев слугу, поздоровалась хозяйка.

– Доброе! – отозвался конюх, с кряхтением вставая с кучи соломы, на которой спал.

– Брин, у меня к тебе сегодня просьба не по чину, – заметив, как мужчина нахмурился, Марьяна торопливо добавила:

– Рюмочку вургунского я тебе обещаю!

Даже в аристократических кругах ходили легенды о золотом вине Розентелей. К сожалению, осталось меньше половины бочки от былого богатства. Только гостей в имении графов давно никто не приглашал. Не подавать же куриные яйца в качестве закуски? Поэтому потратить рюмочку на конюха она вполне могла.

– Если рюмочку, то я завсегда готов! – широко улыбнулся щербатым ртом конюх. – На рынок съездить или еще чаво?

Его просторечное «чаво» раньше шокировало графиню. Да сейчас она давно к нему привыкла и давно не обращала внимания. Это было наименьшее из всех зол, что ее окружали.

– Ты не смог бы пару часиков приглядеть за Вересом?

– За графенком? – остатки вчерашнего похмелья тут же выветрились из пропитого насквозь мозга мужчины. – Я, конечно, могу, коли доверите. Только играть мы будем в мои игры, а не в ваши высоко пинтектуальные.

Марьяна немного замешкалась, попытавшись понять смысл слова «пинтекутальный». Затем решила, что это своеобразный перевод на просторечный язык слова «интеллектуальный». Усмехнулась про себя, а вслух согласилась:

– Хорошо, Брин. Главное, чтобы он после твоего воспитания остался жив-здоров.

– Обижаете, барыня! – покачал головой старик. – Я своих десятерых вырастил. Все до сих пор процветают!

Что дети конюха процветают, графиня сомневалась. Иначе они давно забрали бы к себе горе-отца. Хотя, возможно, алкоголизм был причиной, по которой он жил на ее конюшне, помогая запрягать единственную лошадку в бричку и ремонтируя по мере необходимости последнюю.

– Хорошо, хорошо! Верю, – засмеялась мадам Розенталь. – Только попрошу сегодня не пить. Ты мне нужен будешь в качестве возницы. Мы с Вересом на бал поедем. Не прилично будет, если я сама буду бричкой править.

В итоге счастливый малый перекочевал в объятия дедушки, которого очень любил дергать за нечесаную бороду, помахал матери рукой и крикнул:

– Кака, мама! Кака! – что в переводе с личного языка юного графа на общечеловеческий означало «пока». А Марьяна пошла готовиться к балу.

Как она давно не принимала горячую ванну! Это случалась лишь в те редкие мгновения, когда приезжал в гости двоюродный брат Чарльз Минихан. Он был ее единственным ныне здравствующим родственником. Но жена и пятеро малышей, требующие пристального внимания, не позволяли проверять ему кузину слишком часто. И сейчас графиня включила воду, бросила в нее согревающий кристалл, цветочные головки, собранные в саду и мыльную стружку, чтобы создать ароматную пенку.

Марьяна была слабеньким водным магом первого уровня. Для женщин большего и не требовалось. Их ценили за другие качества. Верес Родвэй родился воздушником и развился до второго уровня. Пара из них вышла бы не плохая. Только этому помешала война. Как известно, войны редко кому идут на пользу и несут что-то хорошее.

И сейчас она скинула свое домашнее платье серого цвета и с удовольствием погрузилась в воду. Платья давно стали серыми. Не потому что траур закончился, а потому, что банально вылиняли и выгорели на солнце. Прикрыв газа, застонала от счастья и настроилась получить удовольствие.

Марьяна в воде нежилась долго, периодически подогревая воду и прогоняя от себя тревожные мысли о сыне. Если бы с ним случилась неприятность, она тут же про это узнала бы. Связывающий кулончик постоянно висел у нее на шее. Точно такой же украшал и шейку малыша. И Брин действительно нянчится мог. Только плату брал слишком высокую, выбывая из строя на целые сутки.

Наконец, она решила, что пора и честь знать. Вылезла из воды, насухо вытерлась пушистым полотенцем и, завернувшись в банный халат, пошла за ребенком.

Издали заслышав смех сына, Марьяна обрадовалась. Похоже, мальчугану с дедушкой Бри понравилось. Когда же наконец дошла до них, не знала, то ли плакать, то ли смеяться. Нет, с юным Вересом ничего плохого не случилось. Он счастливый и довольный под подбадривающе окрики конюха:

– Давай, графчук, угости кису коклеткой под соусом! – макал в коровью лепешку кусочек хлеба, а затем безуспешно пытался скормить угощение дворовому коту. Благо, себе в рот потом не отправлял. В этом случае с матерью точно бы приключился инфаркт.

Поблагодарив конюха и пообещав напоить его после бала, Марьяна пошла отмывать сына. «Соус» приятных ароматов ему не добавил. И подозрительные коричнево-зеленоватые следы красовались на его рубашечке и крохотных ручках.

Отдраив сына, графиня поняла, что теперь нужно мыть ее саму снова. Она успела взмокнуть и испачкаться в «соусе». Выгрузив из ванной ребенка и насухо вытерев, залезла в воду снова. Только на этот раз наслаждаться процедурой не пришлось. Сынуля топтался рядом, периодически кидая маме в ванну резиновых утят, маговоз и два больших игрушечных магобиля. Обязанностью Марьяны было достать их и вернуть сыну.

В итоге к обеду оба были чистыми, довольными. Поев, завалились спать. Графиня понимала, что силы ей сегодня еще понадобятся.

Будильный колокол прозвенел в пять часов после полудня, заставляя маму с сыном нехотя разлепить глаза. Графиня Розенталь в какой-то миг даже пожалела, что согласилась на эту авантюру с балом. Она бы лучше поспала еще лишний часок. Опоздать на бал, конечно, можно. Никто и никогда не следил за пунктуальностью гостей, если это был не королевский прием. Да вот Верес ложился спать в девять после полудня. Рушить режим ребенка Марьяне не хотелось. А ехать всего на час не имела смысла. Она даже бы по сторонам оглядеться не успела.

Пока Верес потягивался в кровати, пытаясь попутно запустить любимый маговоз по горам в виде подушек, женщина надела приготовленный заранее наряд и слегка подкрасилась. Посмотрев на себя в зеркало, осталась довольна. Она так давно не носила ничего приличного, что бриджи и фрак из благотворительно магазина показались ей верхом роскоши. Конечно, в юбке с кринолином она чувствовала себя бы увереннее. Но в экстравагантном костюме был свой тайный расчет. Марьяна хотела перетянуть часть внимания на себя, чтобы к сыну не прилетело ненужных случайных проклятий и дурного взгляда. А она женщина взрослая, она все перенесет.

Ее длинноногая и узкобедрая фигура отлично смотрелась в мужском костюме. При этом, тонкая талия и округлая грудь, кокетливо выглядывающая из-за распахнутых полочек фрака и обтянутая кипенно-белой рубашкой, делали фигуру по-женски трогательной и беззащитной. Прикрепив золотой галстук-бабочку с помощью старинной брошки, она осмотрела себя еще раз и осталась довольной. Берет с тремя перьями петуха, добытыми в честном бою на заднем дворе, ждал своего часа.

Настала очередь Вереса. Малыша пришлось ловить, чтобы надеть брючки, рубашку, как у мамы, и парчовый жилет. Завязав на пухленьких ножках ботиночки, графиня выпрямилась с чувством выполненного долга. И тут же с ужасом увидела, как сын размазывает пыль на полу с помощью петушиных перьев, а довольный кот играет с яркой игрушкой. Обормот, так звали животинку, всегда мечтал попробовать их на зуб. Да петух в его лапы не давался. А тут был такой щедрый подарок! Спешно забрав головной убор, Марьяна с горечью поняла, что целым осталось лишь одно перо. С другой стороны, было хорошо, что хотя бы одно было живо. Графиня Розенталь была оптимисткой и во всем пыталась находить светлые стороны.

Кое-как водрузив головной убор и выпустив кокетливый локон с правого бока, мать, подхватила сына на руки и почти бегом понеслась к конюшне. Бричка стояла готовая, что не могло не радовать. Да вот конюх «сломался». Он посмотрел на хозяйку осоловелым взглядом и заплетающимся языком пробормотал:

– Прости, хозяйка, я вургунского не дождался. Должна будешь! – и с зычным храпом упал на любимую кучу соломы. Брин точно знал, что его никто не уволит. У Марьяны характер не тот. Да и кто согласится работать без денег, лишь за объедки с графского стола?

С тяжелым вздохом графиня перецепила детское удерживающее креслице с задней лавки на переднее сидение, привязал сына, залезла на место конюха и, дернув вожжи, хрипло крикнула:

– Но! Пошла, родимая, – при этом звонко щелкнула кнутом. Лошадь, особо не впечатленная командой хозяйки, лениво дернула хвостом и еле-еле переставляя ноги, все же двинулась в нужном направлении.

***

– Граф и графиня Розенталь! – торжественно объявил мажордом Шмалевичей. При необходимости его роль играл старший истопник Петрусь. Сара Шмалевич считала что в летнюю пору ему делать особо нечего и он, обладая густым басом, может справится с ролью выкрикивания гостей.

При этом известии старуха Ардон засветилась как тот золотой, который она только-что выиграла. Что греха таить, такие споры были основным средством ее заработка и позволяли вполне безбедно существовать.

Марьяна, чуть смущаясь, вошла в зал, держа сына за руку. Она старалась не показывать волнения, гордо вскидывая голову. Но при этом понимала, что кто-то точно видел, как она сама управляла лошадью. Да и отсутствие юбки, хоть и преднамеренное, уверенности ей не придавало.

Первым делом все взоры устремились на юного графа. Да вот только Вереса Родвэя особо уже никто не помнил. И что оттенок волос у малыша совсем не предполагаемого отца никого не смутило. Главное рыжий и хорошо. А вот наряд графини поверг почтенных матрон в легкий шок, действительно перетянув внимание на себя.

– Ну и молодежь пошла, – фыркнула в свой длинный нос мадам Принст. – Никакого уважения к традициям и обычаям. Могла бы и юбку надеть!

Старуха Ардон, пребывая в благодушном настроении решила заступиться за свою протеже:

– Зара, ты вообще в моде не понимаешь! Это же последний писк при королевском дворе.

– При королевском дворе? – мадам-цапля удивленно вздернула свои смоляные, отлично нарисованные горничной брови и добавила глубокомысленно:

– Если при дворе, тогда костюм на мадам Розенталь очень даже неплохо смотрится. И какое интересное перо у нее на берете! Наверное, очень дорогое, раз всего одно.

Петух-то ее не слышал, он разобиженный на хозяйку сидел на насесте в своем родном курятнике. Но тут до Принст что-то дошло. До нее всегда доходило долго, возможно, из-за высокого роста. Она перенесла ставший недавно модным лорнет на старуху Ардон и ехидно уточнила:

– Регина, а ты-то откуда про дворцовую моду знаешь?

– А я давеча ходила на центральную ярмарку и мне там приспичило. Так вот, в ярмарочном туалете какой-то проходимец спер туалетную бумагу.

– Да ее там отродясь не бывало! – вклинилась в их разговор еще она дама из бомонда Шмоловичей. – Ишь, чего захотела, подтереть свой тощий зад за государственный счет!

Но старуха Ардон пропустила ее слова мимо ушей, многозначительно пыхнув неизменной трубкой, и продолжила свой рассказ дальше:

– Но нашелся какой-то добрый человек и положил вместо бумаги журнал с образчиками королевской моды за прошлый месяц. Я пока там сидела, успела его изучить вдоль и поперек.

– Что ж ты себе ничего не прикупила по моде? – ехидно заметила беспардонная дама.

– У меня типаж не подходящий, – усмехнулась старуха. – Я, в отличие от некоторых, платья в обтяжку не ношу и свои телеса на обзор и потеху публики не выставляю. Как, впрочем, и штаны, в которых мой тощий зад, как ты говоришь, будет смотреться не аппетитно.

Принст прыснула от смеха приговаривая:

– Ардон, тебе точно нужно в модистки податься!

А вторая собеседница отошла от них, обиженно надув губки. Намек на ее чрезмерный живот, обтянутый тонкой атласной тканью даме не понравился.

Марьяна тем временем успела отвести малыша в игровую комнату. Там веселились еще трое ребятишек возрастом чуть постарше. И юный граф с удовольствием присоединился к их компании. Привели же детей не мамочки, а бабули, которые решили разыграть из себя перед своими детьми хороших нянек, при этом не утруждаясь, а свалив все на няньку.

Сарин салон графини посещали не часто. Вернее, никогда. Розенталь была первой. И Шмолович распиналась перед ее сиятельством, как могла. Молодая мама, сама того не подозревая, стала для баронессы и дочери купца первой гильдии козырной картой.

Постепенно все отошли от будоражащих новостей, успокоились и бал продолжил свое мерное течение. Начались танцы. Марьяну даже пригасил один, похожий на ее петуха, молодой человек на Виргинскую кадриль. Но когда узнал, что она пришла сюда с сыном, от дальнейшего знакомства отказался.

Молодую женщину это нисколько не напрягало. Она, наслаждаясь и разглядывая танцующих, сидела в кресле, периодически проверяя своего мальчика. Верес же был счастлив новой компании и, казалось, о матери не вспоминал.

В какой-то момент мажордом объявил:

– Герцог Гольденброук!

Бомонд на секунду замолчал, встречая любопытными взглядами новоприбывшего. Затем разговоры вернулись в прежнее русло. И, возможно, все бы так и продолжало размеренно течь, если бы не визгливой голос обиженной мадам:

– Ой, посмотрите, у них с графиней Розенталь костюмы одинаковые!