Папа для юного дракона

Глава 6

– Папа? – поинтересовался рыжеволосый кудрявый малыш у вошедшего мужчины с копной седых волос на голове.

– Ты знаешь, я бы не отказался, чтобы у меня сейчас рос вот такой сынишка. Но нет, дядя, – в голосе герцога, а это был он, прозвучала затаенная грусть. Он потрепал мальчугана по кудряшкам и спросил в ответ:

– Мама где?

– Мама? – переспросил малыш и протянул к нему руку. Алан несколько растерялся от такого приветствия. Пожал по-мужски крохотную ладошку. Только мальчуган так и остался стоять с поднятой рукой. Если бы он поднял две ручонки, был бы понятно, что он предлагает взять себя на руки. Но одна рука? Он решил просто отзеркалить жест ребенка и опустил свою руку вниз. Верес проворно ухватил его за указательный палец и куда-то потянул, предварительно сообщив:

– Мама!

Марьяна нашлась на кухне у плиты. Женщина варила кашу. Скорее всего для сына. Только кастрюля была слишком большой, почти с голову ребенка.

– Кхм, – кашлянул герцог. А когда хозяйка дома обернулась, добавил:

– Доброе утро! Меня ваш сын привел сюда.

– Доброе! – улыбнулась она в ответ, став в этот миг лет на пять моложе. – Вы на диво быстро нашли общий язык с ребенком, который посторонних не приветствует. Такое впечатление, что вы не меньше десятка собственноручно вынянчили!

На лицо его светлости тут же набежали тучи, словно женщина сказала что-то запрещенное, и он ничего не ответил. Она же постаралась перевести тему:

– Вы познакомились с моими расходными книгами?

– Увы, познакомился! – мужчина неопределенно пожал плечами.

– А почему увы? – удивилась в ответ она.

– Потому что с прискорбием должен сообщить, что ваши управляющие приворовывали. И очень хорошо погрели руки на вашем хозяйстве. Вы их не перепроверяли? – герцог внимательно посмотрел в грустные глаза хозяйки дома.

Она же выключила плиту и поставила кастрюлю с кашей на стол со словами:

– Вы разделите наш скромный завтрак?

Поняв, что большая кастрюля варилась в расчете и на него, Алан согласился. Нечего добру пропадать. Марьяна же ловко разложила кашу на три тарелки. Герцог попутно заметил, что там осталась еще как минимум порция. Загадка разрешилась, когда на пороге возник мужик устрашающего вида с прической из торчащих в разные стороны волос, кулаками размером с хороший чугунок, хриплым басом и стойким запахом несвежего перегара:

– Хозяйка, еду можно забирать!

– Забирай! – кивнула она слуге. Но потом на секунду задумалась и позвала:

– Брин, обожди!

Мужик замешкался и развернулся с удивленным видом. Завтрак – дело святое. Хозяйка никогда его не тормозила и не мешала, если варила, как сегодня, и на него.

– Брин, познакомься, это наш новый управляющий: господин Гольденброук, – перевела взгляд на Алана и добавила:

– А это, господин управляющий, мой конюх и помощник в одном лице – Брин.

Герцог ишь усмехнулся про себя: имея вора-управляющего и конюха алкоголика, странно, что имение не разорилось полностью. Марьяна же, не заметив эмоций, что отразились на лице Алана, вернулась к теме, которую они затронули раньше.

– Нет, я не перепроверяла управляющих. Я нанимаю человека, чтобы он качественно исполнял свою работу и плачу за это деньги. Вы считаете, что это нужно обязательно проверять? – затем помявшись, добавила:

– Иногда я книги пролистывала. Хотя бы для видимости. Но честное слово, ничего криминального там не находила.

– Да-а, – растягивая гласные усмехнулся управляющий, – в отличие от вас, мои предшественники были профессионалами и точно знали, как прятать концы в воду. Да и для женщины это простительно. Я могу спросить, почему вы не вышли повторно замуж? Слишком любили отца Вереса?

Марьяна метнула в него взглядом молнию, поджала губы, как показалось герцогу, скорбно, но все же ответил коротко:

– Да.

Скорее всего это «да» было ответом на все его вопросы.

– Я бы хотел посмотреть поместье, – сообщил Гольденброук, – а затем составить план по его восстановлению. Заметив ее недобрый прищур, торопливо добавил:

– Разумеется, вместе с вами.

– Идите к Брину, он вас по поместью проводит. У меня, к сожалению, есть хвостик, который это не даст сделать. Через три часа, я думаю, вам это вполне достаточно для осмотра, Верес ляжет спать. И тогда мы с вами сможем обстоятельно поговорить.

Поместье представляло собой скопище разрухи и безделья. Арендаторы остались лишь те, кто был не в состоянии куда-то податься. Но они же и были не в состоянии хорошо работать, поэтому еле-еле, как и их хозяйка, сводили концы с концами.

У полуразвалившегося забора, подпертого шестом, спасающим его от полного падения, Алан увидел старушку очень преклонного возраста. Она копошилась на грядках. Можно, конечно, предположить, что пожилая женщина вышла поковыряться в земле ради удовольствия. Только дырявая крыша и пресловутый забор кричали об обратном.

– Это кто такая? – поинтересовался герцог у сопровождающего.

– Эта? – он бесцеремонно ткнул в сторону женщины пальцем с обкусанным ногтем и траурной каймой под ним. – Это бабуля Вафля. Почему Вафля, честно говоря, не знаю. Наверное, от того, что вся морщинистая.

– Она тоже арендатор? – искренне удивился Гольденброук. – В таком возрасте давно пора на покой.

– И я об этом же хозяйке говорю, но разве она послушает? – поморщился Брин, выражая всем видом крайнюю степень озабоченности.

– Ей жить негде, на что она есть будет? – конюх отлично спародировал интонации хозяйки. – Вот так здесь век свой и коротает. Я еще согласен, что стариков, если у них никого не осталось, нужно поддерживать. На ее дом вряд ли кто-то позарится. Слишком много в ремонт нужно вкладывать.

Герцог до этого слушал разглагольствования Брина в пол-уха. Но на последней фразе задержался в ожидании, что тот скажет дальше. Судя по интонации еще более крамольное или ужасающее. И конюх не подвел:

– А вот вдова Иберова и ее десять отпрысков! Я бы давно отправил их всех работать.

Дети были для герцога больной темой. Только его помощник об этом не знал и очень сильно удивился, когда Алан, поморщившись как от зубной боли, сказал:

– Кого бы я заставил работать, так это тебя! И прикасаться к бутылке совсем запретил.

– Ваша светлость, меня-то зачем? За что? – начал с пыхтением оправдываться сопровождающий. – Меня нельзя. Я единственный и неповторимый. И пью я только в свободное от работы время.

– В моем герцогстве, – начал горячиться Алан, но потом опомнился и добавил, – в котором я работал до этого, конюхов десять человек. И любой тебя заменит, работать будет лучше, а спиртное не употребляет совсем.

– Дык, я не просто конюх, – Брин почесал затылок, надвинув свою куцую шапчонку на лоб. А затем выпятил грудь и гордо произнес:

– Я – личный помощник ее сиятельства.

– И чем личный помощник помогает хозяйке? – герцог развеселился, не предполагая, какой ему дадут ответ.

– Как чем? Нянчусь с маленьким хозяином, когда Марьяне некогда.

Он даже не подозревал, что практически подписал себе смертный приговор в эту секунду.

Нет, убивать Брина он не собирался. Только как Марьяна могла доверить этому раздолбаю своего ребенка? Лучше бы к вдове Иберовой отвела. Та точно умела с детьми обращаться. Он еще с ней на эту тему обязательно поговорит.

И тут же перед глазами мужчины предстала мысленная картинка с рыжими кудряшками, широкой улыбкой и сливочной кожей груди графини. Грудь он увидел случайно. Просто малыш на внутреннем экране герцога обнимал маму за шею. По крайней мере, именно так Алан объяснил себе видение. А детей он всегда любил.

– Господин Гольденброук! – из состояния задумчивости его вывел голос конюха. – Мы с вами дальше пойдем али хватит уже?

Брин бесцеремонно тянул его за рукав дорого пиджака, вряд ли доступного для управляющего даже очень богатого поместья. Да конюх в моде ничего не понимал, расстегиваются пуговички на рукавах пиджака или не расстегиваются, не проверял. Поэтому и мог позволить себе такую бесцеремонность. Алан брезгливо выдернул руку из его загрубевших пальцев, стряхнул невидимую пылинку и ответил, поморщившись:

– Я, думаю, хватит. Общее представление я составил. Вряд ли другие части поместья сильно отличаются, как и арендаторы.

Внезапно взгляд герцога задержался на добротном особняке, стоявшем на невысоком пригорке:

– А это чей дом? Кто там живет?

– Дык этот самый, – конюх махнул рукой, помогая себе подобрать необходимое слово, – барон Вишлес. Там наша граница по подножию холма проходит.

– Хорошо, – кивнул герцог непонятно кому и отдал резкую команду:

– А сейчас пойдем к графине. У меня к ней очень много вопросов накопилось.

Мужчины вскочили на лошадей и двинулись в сторону графского дома.

Хозяйка поместья нашлась во дворе. Она качала Вереса на самодельной веревочной качельке. Малыш заразительно хохотал и кричал:

– Высе, мама, высе! – его слова означали, что его раскачали недостаточно, и он хотел бы подлететь еще выше. Только держался он пока недостаточно надежно. И Марьяна боялась, что Верес может отпустить веревку в самый неподходящий момент.

– Я, то самое, пойду, пожалуй! – конюх смял свою шапчонку в кулаке и в мгновении ока скрылся из глаз. На сеновале в конюшне у него была припрятана бутылка самогона. Время уже перешло через полдень. И он давно пропустил время приема «живой воды», как любовно завал все алкогольные напитки независимо от их качества и происхождения.

Гольденброук лишь неопределенно кивнул, заворожённый увиденной картинкой. Марьяна в этот миг широко улыбалась, являя миру свои очаровательные ямочки на щеках, лицо ее было расслаблено, а глаза сверкали черными агатами. Женщина был прекрасна, несмотря на простенькое домашнее платье и незамысловатую гульку на волосах. Герцог почувствовал тяжесть в паху и очень удивился этому факту. Такого не должно быть в принципе! Решив, что ему показалось, кашлянул, обозначив свое присутствие:

– Кхм, ваше сиятельство, мы вернулись!

Она повернула голову в его сторону, и улыбка медленно сошла с ее хорошенького личика. Поправила выбившуюся прядь волос и подхватив ребенка, сняла его с качели и посадила себе на бедро.

– Вы его до сих пор носите на руках? – удивился Алан. – Он же уже большой мальчик.

– Что поделать, но Верес обожает высоту и просто так его с качели не увести.

И в тот же миг в подтверждение слов матери ребенок разразился громким криком. Нет, он не плакал. На глазах не было ни одной слезинки. Юный артист старательно изображал рев, чтобы ему дали покачаться еще. Марьяна, прекрасно осведомленная о талантах сына, не обратила на его представление никакого внимание и пошла к дому.

– Подождите! – остановил ее Алан. А затем обратился к ребенку:

– Малыш, а если так? – и ловко усадил пацаненка себе на шею. Тот в начале округлил глазки от испуга. Но через пару секунд освоился и с удовольствием прицепился цепкими ручонками к седым лохмам герцога.

Дело в том, что сколько бы его светлость не ходил к цирюльникам, сколько бы не выливал на волосы различных укладочных средств, они всегда оставались неопрятными, словно заговоренные.

Малыш весело дрыгал ножками, подгоняя свою импровизированную лошадку. А мама лишь покачала головой, удивляясь тому факту, что эти двое очень быстро нашли общий язык.

Они вошли в прохладный обширный холл дома. Когда-то, как и все поместье, он знавал лучшие времена. Сейчас же смотрел на мир окнами с мутными стеклами, яркими пятнами на стенах, означающими места, где когда-то висели полотна великих мастеров. Распродавала их еще матушка Марьяны, пытаясь хоть как-то свести концы с концами. Мебель же была закрыта чистыми полотняными чехлами. Это позволяло скрыть потертую обивку и дыры, явно имевшиеся в некоторых местах.

Герцог бегло огляделся по сторонам и, ничего не сказав, сел в кресло у столика в центре комнаты. Затем махнул рукой, приглашая хозяйку дома последовать его примеру. Про Вереса он тоже не забыл. Достал откуда-то из недр своего пиджака игрушечный магобиль и вручил его малышу. Верес на ближайшие полчаса был потерн для мира, с упоением и громким звуком:

–Брррр! – возя его по полу.

Оба взрослых застыли в немом ожидании, предполагая, что первым начнет говорить другой. Затем одновременно произнесли:

– Марьяна!

– Алан!

И оба дружно рассмеялись, заставив ребенка на секунду отвлечься от своего увлекательного занятия и поднять на них взгляд. Затем он широко улыбнулся, отчетливо произнес:

– Папа! – и продолжил движение нового транспорта по кромке ковра, изображавшей дорогу.

Герцог никак не отреагировал на не подходящее обращение, а Марьяна не стала заострять на этом внимание, лишь уточнила:

– И каковы ваши выводы по моей собственности? Я понимаю, что печальные. Но удастся хоть что-то сделать?

– Почему вы Вафлю не отправите на пенсию? – первым делом спросил новоявленный управляющей.

– Простите, кого? – растерялась женщина.

– Старуху с морщинистым лицом, из-за которого она и получила свое прозвище, – усмехнулся он, – по-другому мне ее не представили.

Графиня снова рассмеялась. Только в отличие от первого раза смех получился нервным:

– Плохая была идея отправить вас с Брином, – вздохнула она и покачала головой.

– Почему же плохая? – золотая бровь герцога насмешливо изогнулась. – По-моему очень даже хорошая. Я узнал много нового и интересного.

А она впервые обратила внимание на цвет его бровей, которые контрастировали с безжизненными волосами: «Кажется в прошлой жизни Алан был как минимум светловолосый! Но я никогда не видела у воздушников такого необычного оттенка,» – подумала про себя женщина, а вслух спросила:

– Что, например?

– Вы не ответили на мой вопрос. Тогда сразу задам еще один: почему вы оставляете ребенка с Брином, когда у вас есть вдова Иберова. Она точно знает, как правильно обращаться с детьми.

– Начну с последнего вопроса. У вдовы и так забот полон рот. Ей не до моего сына. Мне просто неловко добавлять ей хлопот. А Брин, когда трезвый, прекрасно справляется с малышом, – Марьяна дернула плечами, давая понять, что это все, что она готова озвучить. – На первый вопрос ответ простой: у меня банально нет денег, ни на то, чтобы отремонтировать ей дом, ни на то, чтобы отправить старуху в приют для пенсионеров. Или вы думаете, что в приличное место берут бесплатно? Я ответила?

– Да, спасибо за исчерпывающие ответы, – криво усмехнулся Герцог. – А что про остальное, будем работать. Вы даете мне карт бланш?

– Если так нужно, то да. Надеюсь вы хоть немного будете ставить меня в известность ваших преобразований? – сейчас ее улыбка была грустной. А герцог удивился, насколько говорящее лицо у этой удивительной леди.

– Где я смогу жить, чтобы не мотаться каждый вечер домой и обратно? – этот вопрос огорошил Марьяну. Об этой стороне вопроса она как-то не подумала.

– Если вам будет угодно, то можете занять гостевую комнату в доме! – это все, что она смогла предложить.

Когда же герцог остался один в новом жилище, он тут же набрал вызов на переговорнике и отдал четкие команды:

– Альяс, – так звали его управляющего, – срочно зарезервируй на мое имя место в доме для престарелых. Женскую комнату.

Управляющий если и удивился, то вида не подал. Был слишком хорошо вышколен. Остальные распоряжение удивления уже не вызывали.