Парижский поцелуй

14

— Куда вы пропали? — недовольно спросила старуха, будто Иви сама послала себя прогуляться.

— Я ушла довольно далеко, — ответила девушка, — пока месье Шамо не нашел меня.

— Ладно, быстро садитесь. Будем пить чай.

Серебряный чайный столик был подвинут к самому креслу. На нем ждали теплые круассаны, масло, несколько видов джема, две чашки, молочник и сахарница.

— Как вам нравится мой поверенный? — спросила мадам Арду, когда Иви разлила чай.

— Он производит впечатление опытного адвоката.

— Опытного? Значит именно такое впечатление он производит?

— Да, — подтвердила Иви, краснея.

Они допили чай в молчании, и Иви не переставала ломать голову, почему ее спросили о юристе и с какой стати месье Шамо остался у своей клиентки на уик-энд. Возможно, ему было просто нечем заняться в выходные, хотя трудно было представить, что такому красивому молодому человеку действительно некуда деть себя.

— Моя дочь была младенцем, когда все это произошло, — вдруг произнесла мадам Арду.

Иви поставила чашку и взялась за блокнот.

— Она спала в колыбельке, и мы оставили ее под присмотром няни, — продолжила старуха. — Целуя ее, я даже не могла представить, что мы не увидимся больше недели, ведь мы собирались на обычный ужин к друзьям. Позже мне всегда казалось, что она болеет именно из-за того, что меня не было рядом так долго, когда она была в критическом для ребенка возрасте.

Старуха стала оглядываться по комнате, будто бы могла видеть малышку.

— Она умерла очень молодой.

— Как больно это слышать, — произнесла Иви с состраданием.

— Это стало величайшей трагедией моей жизни. После истории, которую я сейчас расскажу, было еще много трагедий. Жизнь никогда больше не стала прежней… Мы были приглашены на ужин к друзьям.

— А кто они были? — спросила Иви.

— Я рассказываю, мисс Форчун, а вы слушаете.

— Да, мадам.

— Так-то лучше. Это были наши соседи. У нас было немало таких друзей — молодых пар, с которыми мы проводили вечера. Некоторых Пьер знал с детства, с другими мы познакомились уже после свадьбы. О них много писали в газетах, хотя я не понимаю, почему людей так интересует чужая жизнь. В тот вечер намечалась шумная вечеринка. Шофер отвез нас к соседям, и остался спать в машине, пока мы ужинали, танцевали, пили шампанское, отмечая последний счастливый день своей жизни.

Слепая тяжело вздохнула.

— Это было счастливое время, двадцатые годы. Мы почти ни о чем не беспокоились — у нас были деньги, пылкая любовь, чудесный ребенок, роскошный дом, славные друзья. В тот день мы веселились как сумасшедшие. Шампанское лилось рекой. Наши друзья владели знаменитым винным заводом, и их шампанское считалось одним из лучших во Франции.

— У вас была замечательная жизнь, мадам, — вставила Иви.

— О да! А потом в одно мгновение все это кончилось… После ужина мы сели вокруг пианино, Пьер играл модные песни. Мы пели! А потом я ужасно, ужасно, ужасно устала.

У нее и сейчас было усталое лицо, будто она переживала рассказ, как нечто живое и происходящее сейчас.

— Пьер предложил мне вернуться домой. Полночь уже пробила. Не знаю точно сколько было времени — я никогда не носила часов.

Иви опустила глаза на свое голое запястье. Сама она всегда надевала часы. Ее все еще злило, что Шамо лишил ее чувства времени.

— Мы допели последнюю песню. Помнится, это была «Моя любовь, как роза», и Пьер повел меня к машине. Я немного опьянела, он тоже, впрочем, это не имеет значения, ведь нас ждал шофер. Разбудить его оказалось не так уж просто. — Мадам Арду улыбнулась. — Он спал на заднем сиденье машины и нам пришлось даже трясти его, — старуха рассмеялась. — Вот это было зрелище.

— Комичная ситуация, — согласилась Иви, чтобы ускорить медленный рассказ.

— Комичная — да, это точное слово. Он зевал и жаловался. Это был славный молодой человек. Умер несколько лет назад. — Улыбка погасла. — Мы сели в машину, Пьер обнял меня, и я заснула.

Она замолчала. «Ну же, продолжай, — мысленно молила Иви, — мы только-только подходим к сути дела!»

— Следующее, что я помню — машина остановилась. Пьер разбудил меня. В этом не было ничего необычного. Мы въехали в парк, в наш парк, принадлежавший семье Арду, — мы в то время жили со свекром и свекровью. «Пойдем, дорогая, — сказал Пьер. — Хорошая прогулка освежит тебя». Он отпустил шофера, обнял меня и мы пошли. А я вам говорила, что на мне было надето в тот вечер?

— Нет, мадам.

— О, это было замечательное платье. Расшитое жемчугом по серебряной парче, свободное и без рукавов — так диктовала мода того времени, но, конечно, на мне оно не казалось бесформенным. У меня была хорошая фигура, и я о ней заботилась. И после рождения дочери я очень скоро стала снова стройной и легкой.

Иви записала рассказ о платье, с нетерпением дожидаясь продолжения истории. Казалось, мадам Арду использует каждый повод, чтобы оттянуть кульминацию событий.

— Мы шли между деревьями, которые только-только начали покрываться листочками, ведь стояла весна. Поместье Арду было одним из самых красивых во Франции и тамошний парк больше походил на заповедный лес. Я замерзла, и хотя у меня на шее было песцовое боа, все-таки дрожала. Впрочем, больше меха меня грели объятия Пьера.

Она снова замолчала. Казалось, старая женщина боится приступать к рассказу — боль полувековой давности жила в ней. Заставить ее говорить быстрее было невозможно, она просто могла рассердиться и отказаться продолжать.

— Не пора ли перекусить? — вдруг сказала она. — Или вздремнуть?

Иви машинально опустила глаза на свое голое запястье и ответила:

— Не знаю. Месье Шамо забрал у меня часы.

— Зачем вам часы? У меня были только одни часы в жизни — золотые с бриллиантами, которые мне подарил Пьер на первую годовщину нашей свадьбы, — да и те я почти не носила. Какая разница, сколько времени? Когда ты голоден — ты ешь, когда устал — спишь. Зачем думать о времени?

Иви было что возразить. Она могла бы сказать, что весь мир назначает свидания, занят делом, торопится на службу… но она промолчала.

— Впрочем, какая разница, — раздраженно бросила мадам Арду. — Я справлюсь с этим. Пусть я даже умру с голоду, но расскажу вам эту грустную повесть… Итак, они вышли из темноты.

Иви затаила дыхание.

— Один схватил меня, другой — моего несчастного Пьера. Помню руки у себя на шее и свой ужас. Они заткнули мне чем-то рот и завязали платком глаза, но я успела увидеть, как Пьер упал и его бьют. Я была как дикая кошка — отбивалась, кусалась, но ничего не могла поделать. Платье порвалось, а за руки меня держали так крепко, что потом я вся была в синяках. В конце концов один из них взвалил меня на плечо, как мешок, и понес.

— Сколько их было?

— Трое. Я в этом уверена. Если бы только шофер был где-то поблизости. Но они дождались, когда машина уедет. В те дни у нас не было никакой охраны, но мы чувствовали себя в безопасности. С тех пор я никогда в жизни не ощущала прежнего покоя и свободы.

— Я вас понимаю, — вставила Иви.

— Меня бросили в машину и повезли. Эти люди говорили только по-французски, они были грубы и бессердечны. Мы ехали куда-то, а так как у меня не было часов, то я не могла даже сказать, сколько времени заняла дорога. Мы приехали к какому-то маленькому домику, и с меня сняли повязку. Я умоляла их отпустить меня, говорила, что у меня маленький ребенок, плакала. Но они хотели одного.

Элизабет Арду замолчала, но она могла бы и не продолжать. Иви отлично знала, что нужно было похитителям, как знал это и весь мир.

— Они хотели изумруд, — сказала мадам Арду. — Похоже, они были уверены, что камень принадлежит мне. По правде говоря, я видела его только один раз, вскоре после свадьбы. Колье лежало в сейфе у нас дома, но я даже не знала комбинацию цифр для этого сейфа. Конечно, если бы ожерелье было моим, я бы не задумываясь отдала его. Оно — да и ничто другое — не стоило страданий, которые мне пришлось пережить за эти дни, и страданий, которые выпали на мою долю после.

Старуха откинулась в кресле, и Иви затаила дыхание, боясь спросить, будет ли она продолжать.

— А теперь я должна отдохнуть, — тихо произнесла Элизабет Арду. — Я пошлю за вами, когда буду в силах снова говорить.

Она встала, нашла ощупью свою палку, и медленно направилась к двери.

— Я могу вам помочь? — спросила Иви.

— Никто не может мне помочь, — ответила она и вышла.

Иви просмотрела записи, потом прошлась по гостиной, снова разглядывая картины и фотокарточки — молодая мадам Арду, чьи глаза прекрасно видели, элегантный Пьер, чудесный ребенок, который прожил так недолго.

— Вы закончили?

Иви резко повернулась. Это был Жан-Клод Шамо.

— Она устала от рассказа, — пояснила девушка. — А с тех пор, как вы забрали мои часы, я даже не представляю, сколько сейчас времени. Надеюсь, к вечеру мы все-таки успеем завершить интервью.

— Вам не нужно беспокоиться о времени, — улыбнулся Шамо.

— Вы так хорошо говорите по-английски.

— Я учился в Штатах, — пояснил он. — Получил там степень магистра и вернулся во Францию на юридический факультет… А вы очень привлекательная женщина, мисс Форчун.

— Спасибо, — ответила она просто, удивленная неожиданным комплиментом.

— И умеете носить брюки. Во Франции женщины редко носят брюки.

— Мне приятно, что вы это заметили, — холодно отозвалась она, чувствуя повисшее в комнате напряжение.

Он взглянул на свои часы и встал.

— Извините меня, мадемуазель…

Когда Жан-Клод ушел, Иви решила еще немного прогуляться по парку. На этот раз она обошла кругом дом. В гараже стояло две машины, и одну из них чистил молодой парень в форме. Она взглянула на дорогу, которая петляла между деревьями, уводя от дома в леса. Дороги, по которой они приехали, не было видно. Куда она попала? Как узнать, где находится этот дом?

Слегка замерзнув, Иви направилась назад. Ей хотелось есть, но она не знала пришло ли время ланча, и надеялась только на то, что ее пригласят к столу.

У себя в комнате она подошла к окну. Действительно отсюда открывался вид на задний двор и парк. В сторону дома по тропинке двигалась одинокая мужская фигура. Человек остановился, не вынимая рук из карманов пальто, — его привлекло что-то в ветвях высокого дерева. Это был Жан-Клод Шамо.

В душе Иви бушевала буря. Он был так хорош собой! И он думал о ней, по-своему заботился, хотя она никак не могла понять, почему иногда он так напряжен и холоден. Почему гуляет один, если остался на выходные в гостях?

Она рассматривала его в холодном осеннем свете. Потрясающий профиль. Где она могла его видеть?

В дверь постучали и появилась горничная с подносом.

Когда Иви снова вернулась к окну, Жан-Клода уже не было.