Партизаны-казахстанцы

ХИТРОСТЬ КОМАНДИРА

На рассвете отряд добрался до деревни Мостицкое. За ночь ходьбы люди устали, и поэтому командир велел им отдохнуть.

С группой своих помощников он вошел в большой срубленный из теса дом, стоящий на краю деревни. И через полчаса велел своему адъютанту:

— Батырхан, скорее приведи сюда Павлика с разведчиками. Дело есть.

Батырхан побежал выполнять приказание.

Командир отряда Тарас Борисович в волнении прохаживался по избе.

— С Халтуриным встретились? — спросил он вошедших партизан.

— По сообщению Халтурина, в деревне Прища засело примерно шестьдесят фашистов, — ответил Павлик. — Головорезы отняли у населения все. Ограбили до нитки. Руководит ими обер-лейтенант. Мы условились с Халтуриным, где встретиться.

Партизаны задумались. Всем было ясно; нельзя этого прощать немцам. Бойцы склонились над топографической картой. Тарас Борисович, вытащив из кармана трубку, набил ее крепким табаком и закурил. Затем, что-то обдумывая, опять стал ходить по комнате.

— По-моему, — вдруг сказал он, подходя к карте, — нельзя нам открыто атаковать немцев в Принте, понесем большие потери. По шоссейной дороге, идущей от Ершнчи до Мглинки часто проходят машины, моторизованные части врага. В любую минуту они могут прийти на помощь карательному отряду. Ведь расстояние от шоссе до Прищи всего восемь километров. Поэтому я предлагаю пойти на хитрость.

…И вот сотня партизан, переодетая в немецкое обмундирование, идет по шоссе. Разбившись на две группы, вместе со всеми немцами они дойдут до развилки, а затем свернут на Прищу. Отряд этот ведет Зарецкий в форме немецкого майора. Родился и вырос он в Польше. Покинул Варшаву в 1940 году, когда немецкие фашисты оккупировали страну.

Немецким языком владеет в совершенстве. В отряде Зарецкого идут Алим, Батырхан и Павел с повязками полицейских. Лесом они подойдут к деревне Прища, окружат ее с двух сторон и, если там обнаружат врага, то атакуют его.

Некоторые партизаны вооружены советскими автоматами и винтовками. Многие одеты в немецкие пилотки, иные по типу немцев, обмотаны платками, косынками, шалями. В этой декорации помогали им женщины деревни, откуда они вышли на задание. И вот плетутся они, и их нельзя отличить от немцев.

Вскоре отряд достиг деревни Сукромля. При виде немецких солдат жители деревни бросились в лес. Для большей сохранности своей тайны партизаны нарушили тишину короткими автоматными очередями, делая вид, что стреляют по перепуганным жителям деревни.

Достигнув шоссе, колонна «немецких солдат» сбавила шаг. Вид у них усталый. У обочины движутся их сани. Некоторые положили свои автоматы на сани. Навстречу время от времени попадаются группы немецких солдат, неизвестно куда и зачем бредущих. Но разговаривать с ними нельзя — кроме Зарецкого, никто не знает немецкого языка. Увидев майора, немецкие солдаты приостанавливаются, крича: «Хайль Гитлер!», Майор бодро бросает в ответ: «Хайль Гитлер!» и продолжает свой путь. Вот партизаны достигли деревни Корсико… Завидев колонну немцев, жители и здесь разбегаются кто куда. Не обращая на них внимания, колонна пересекает деревню, сворачивает с шоссе на проселочную дорогу, идущую на север. К счастью партизан, никто из немцев, встретившихся в пути, не старше Зарецкого по чину. Приветствуя «майора» Зарецкого зычным «Хайль Гитлер», они проходят мимо.

Деревня Прища оказалась от шоссе примерно в восьмидесяти километрах. Изредка попадались хуторочки. Партизаны ускорили шаги. Прошли два хутора, и дорога привела к реденькому леску, за которым уже виднелись дома Пришей. Партизаны еще ускорили шаг. Вот и окраина деревни. Вскоре на горизонте показалась идущая им навстречу толпа людей.

Тарас Борисович подошел к Зарецкому и, взяв у него бинокль, всмотрелся в эту толпу. В окружении вооруженных фашистов по дороге медленно шла группа людей. По их подавленному виду нетрудно было догадаться, что они обречены.

— Сейчас уже поздно о чем-либо думать, — сказал Тарас Борисович. — Если этих людей ведут на расстрел, ты скажи конвою, чтобы зря не тратили на них патроны, а повесили, а пока пусть отведут вон туда, — указал он на сарай, возвращая Зарецкому бинокль.

Партизаны приблизились к этим людям. «Майор» жестом остановил шествие и спросил старшего конвойного, куда ведут пленных.

— Водим их по деревне из конца в конец, чтоб все видели, кого будем расстреливать, — ответил старший конвойный. — Эти сволочи поддерживали связь с партизанами, убивали солдат нашего фюрера.

— На сволочей нечего тратить патроны, — резко оборвал его «майор». — Их надо повесить. Пусть поболтаются на виселице, чтоб другим неповадно было. Отведите их в тот сарай и заприте на замок. А я распоряжусь насчет виселиц. Ступайте!

— Слушаюсь, господин майор. Хайль Гитлер!

— Хайль Гитлер!

Конвой погнал обреченных людей к указанному сараю. Алим, Павел и Батырхан отделились от колонны и присоединились к конвою. Чтоб окончательно войти в доверие к немцам, они стали прикладами и пинками подгонять отстающих пленных.

Колонна «немецких солдат» во главе с «майором» направилась прямо к немецкому штабу.

Партизаны волнуются. Как бы не раскусили их. Но все готовы в любую минуту сразиться с немцами. Деревня словно вымерла. Ни души. Даже детей не видно.

Вскоре в конце улицы возле большого деревянного дома партизаны увидели немецкого солдата. Похоже, что он стоит на часах. Подошли к этому дому, остановились.

— Подождите здесь, — велел «майор» и, крикнув «Хайль Гитлер!» часовому, вошел в немецкий штаб. Едва он переступил порог, как обер-лейтенант вскочил с места, громко приветствуя. «Майор» ответил на приветствие и протянул свою книжку офицера «СС». При виде черного удостоверения обер-лейтенант вытянулся в струнку и заплетающимся языком начал объяснять, что он прибыл сюда, чтоб изловить сорок жителей, помогавших партизанам. Майор заложил руки за спину и, дымя папиросой, стал ходить взад-вперед по комнате. Затем подошел к двери, повесил шинель и на чистейшем немецком языке обратился к обер-лейтенанту:

— Соберите здесь всех своих людей. Я проведу с ними беседу, — и уселся за длинным столом.

Обер-лейтенант живо распахнул дверь в другую комнату. Сидящие там немецкие солдаты при виде «майора» соскочили с мест.

— Зайдите в эту комнату, — попросил обер-лейтенант и приказал одному из солдат — Быстро позови сюда всех солдат. — И уставился на «майора», ожидая дальнейших распоряжений.

И вот, гремя сапогами, солдаты явились.

Опять обер-лейтенант вытягивается в струнку, докладывая «майору», и крик: «Хайль Гитлер» потрясает избу.

По разрешению «майора» немецкие солдаты стали рассаживаться за длинный стол. Только этого и ждали партизаны. Они тихо стали входить в избу. Не дожидаясь, пока они все войдут, Зарецкий приказал: «Огонь». И пошли прошивать насмерть автоматные очереди ничего не подозревавших фашистских солдат. Они даже не успели снять с предохранителя свои автоматы. С ними было покончено. Повеселевшие партизаны стали укладывать на сани немецкое обмундирование, оружие.

Вдруг «майор» Зарецкий вспомнил про немецкого часового.

— Он тоже готов! — смеясь, доложил один из партизан, показывая на солдата в зеленой шинели, лежавшего в углу дома.

В это время возвратилась и группа партизан, посланная за предателем-старостой. Фашистский прихвостень успел куда-то скрыться.

Тарас Борисович очень огорчился, узнав, что предателя Андрея Топорова не нашли.

— Возьми с собой с десяток ребят, освободи заключенных крестьян, — велел он Зарецкому.

Зарецкий с ребятами подошли к сараю. Но никого из немецких солдат здесь не оказалось.

Около сарая ходили только наши «полицейские».

— Где конвойные? — спросил Зарецкий.

— Соскучился? — смеясь, ответил Алим. — Вон они лежат, — и ткнул пальцем за угол сарая, где на снегу валялись убитые фашисты.

— Молодцы, — похвалил Зарецкий, — чисто сработали. По-партизански.

Довольные успешным окончанием дела улыбающиеся партизаны подошли к сараю и открыли двери. Навстречу солнечному зимнему дню высыпали люди. У многих на глазах были слезы благодарности. Крестьяне бросились обнимать и целовать партизан. Нахлынувший восторг был так велик, что люди от растерянности не в состоянии были произнести слова.

Но вот они опомнились, заговорили:

— Большое, большое вам спасибо!

— Теперь мы не вернемся в деревню. Теперь мы сведем с немцами счеты. Возьмите нас с собой.

Узнав, что в деревне нет немцев, народ со всех сторон потянулся к партизанам. Радости людей не было границ, спи не знали, как отблагодарить партизан, вернувших кому отца, кому братьев, кому мужа, кому сыночка.

Партизаны зря не теряли времени. Разбившись на группы, они стали возвращать жителям деревни награбленное фашистами добро: зерно, скот, домашний скарб. Третья группа партизан запаслась продуктами, доставшимися им от немцев.

Перевел К. Ахметов.

СЕКРЕТАРЬ РАЙКОМА

Солнце уже поднялось высоко. Партизаны, как обычно, отдыхали после завтрака и читали принятую радистом сводку из Москвы. От разведчиков было известно, что в отряде ждут прибытия Сидорова — секретаря подпольного райкома партии — и членов бюро. И вот в штаб вызывают командиров отрядов.

Землянка, где разместился штаб отряда, полна народу, негде сесть, многие стоят. Когда последний вошедший в землянку с трудом прикрыл за собой дверь, сидящий за столом среднего роста бородатый мужчина приподнялся со своего места и, вытащив из кармана листок бумаги, долгим взглядом оглядел собравшихся.

— Товарищи! — начал спокойным, ровным голосом Сидоров. — В вашем отряде немало коммунистов и комсомольцев. Большинство собравшихся здесь коммунисты или кандидаты в члены партии. Здесь сидят все члены бюро райкома. По решению бюро мы и проводим это собрание.

Сидоров говорил долго. Но партизаны слушали его внимательно. Потому что речь была основательной, фундаментальной, он как бы ставил на железные рельсы дело партизанской борьбы. Он подверг критике политиковоспитательную работу, проводимую среди партизан. Сказал, что наладить ее можно и нужно. Объяснил, как сложно вести агитационно-массовую работу среди населения. Но она необходима. В близлежащих деревнях немало молодежи, самоотверженно помогающей партизанам. Надо, чтобы эта помощь была постоянной. Молодежь в деревнях чаще всего помогает тем, что предупреждает о продвижении вражеских частей, доносит о бесчинствах фашистов. Но она совсем не оказывает боевой помощи партизанам, да и как она может оказать, если совсем не вооружена. Задача: поднять весь народ на борьбу с ненавистным врагом. А для этого надо вооружить людей. Достать оружие можно разными путями. Прежде всего необходимо перехватить вражеский эшелон. В самих деревнях тоже должно быть спрятанное оружие. Нужно найти его. Сидоров поведал о том, что на берегу озера Десна закопано оружие. В городах Дубровское, Ершичи немецкое командование организовывает из местных жителей полицейских. Партизаны должны направить туда проверенных людей для проведения среди населения агитационной работы. Для безопасности им следует выдать соответствующие документы, мол, был судим, подвергался репрессиям.

— Кстати, среди нас находится и районный судья, — сообщил Сидоров к удивлению ребят, — у него и бланки, и печать под рукой. Может вынести вам любой «приговор». Подпольщики, вошедшие в доверие немецкому командованию, могут стать полицаями и даже бургомистрами. Это опасный рискованный путь. Для этой цели на до выбрать самых достойных, сообразительных.

Сидоров сказал, что способы борьбы с фашистами должны быть разными. Кроме уничтожения живой силы врага, партизаны должны сносить под откос немецкие эшелоны, выводить из строя железные и шоссейные дороги, взрывать мосты и аэродромы. В некоторых городах фашисты восстанавливают наши заводы. Их нужно взрывать.

Дальше он напомнил, что в руках фашистских захватчиков немало наших пленных. Положение очень тяжелое. Большинство еще не излечилось от фронтовых ран, их морят голодом, избивают и группами расстреливают. Они все советские граждане. Партизаны должны помнить о них и помочь им перебежать к нам.

Сидоров пояснил, что для выполнения этих задач нужно выделить каждому коммунисту и комсомольцу ответственный участок. Нужно наладить регулярный выпуск листовок. Районный комитет партии предлагает сегодня же в каждом отряде провести партийные собрания и принять в члены партии партизан, наиболее отличившихся в борьбе с врагом.

В землянке стояла тишина. Слова секретаря райкома доходили до сердца каждого партизана. По их молчаливым, сосредоточенным лицам было видно, что они полностью согласны с ним. Тишину нарушил сильный голос Тараса Борисовича:

— Коммунистам остаться, остальные свободны!

Не дожидаясь, пока люди выйдут из землянки, Сидоров подсел к оставшимся и продолжал:

— Товарищи! Эти дни ставят перед коммунистами особо сложные задачи. Коммунисты должны быть примером для беспартийной массы. Среди партизан могут оказаться люди, которые будут обижать местных жителей, отбирать у них одежду, пить самогон. Долг комму нистов и комсомольцев повести беспощадную борьбу с этими элементами. Надо усилить дисциплину. Держать в чистоте честь партизана — первый долг коммуниста.

Бюро подпольного райкома партии предлагает в каждой роте и в каждом взводе провести партийные и комсомольские собрания и избрать парторгов и комсоргов.

Слова секретаря райкома партии заставили каждого коммуниста отряда задуматься, а решение районного комитета партии явилось для них программой действий.

Это партийное собрание надолго запомнилось им. После него они с жаром взялись за дело.

Ряды партизан росли с каждым днем. Командир отряда Тарас Борисович приступил к выполнению решений райкома партии. Прежде всего он стал создавать несколько взводов подрывников.

Партизанский лагерь походил в эти дни на растревоженный улей. Все готовились, запасались боеприпасами, чистили оружие.

Перевел К. Ахметов.

ЗАСАДА

Поздняя ночь. Тихо в лагере. Крепким сном спят партизаны Как бы охраняя их сон, по небу медленно проплывает месяц. Погашены огни, лишь в одной землянке светится окно. Эта землянка — штаб отряда. Здесь не спят. За столом, над топографической картой с красными пометками склонились Сидоров и Карпенко.

Их лица озабочены.

— Андрей Петрович, — говорит Карпенко, — по данным разведки карательный отряд вышел из города Ершичи сегодня вечером. Сейчас идет снег, он поможет нам: к утру все дороги будут занесены, идти будет невозможно. Фашисты заберут лошадей у местных жителей и поедут на санях. Конечно, найдут проводников. Обойдут деревни Корсико, Прища и завтра к утру будут здесь. Их не менее двухсот человек.

— Да, враг серьезный! — сказал Андрей Петрович. — Я предлагаю выйти навстречу фрицам и устроить засаду. Лучше всего это сделать у деревни Мостицкое. Немцы не будут знать, что мы там. Возле деревни проходит дорога через большую поляну. С обеих сторон лес. Возле поляны поставим два «максима», чтобы встретить карателей огнем в лоб. А в лесу по обеим сторонам засядут наши стрелки, чтоб лупить их перекрестным огнем. Ни один не уйдет живым.

— Полностью согласен с вами, — ответил Тарас Борисович после небольшого раздумья.

Они вышли из землянки.

Тарас Борисович обратился к начальнику штаба Красновскому.

— Мы с Андреем Петровичем осмотрим место засады и уточним детали. А вы оставайтесь в лагере.

В сопровождении взвода автоматчиков Карпенко и Сидоров скрылись в темноте. Вскоре они вышли на большую поляну, ярко освещенную светом луны…

Карпенко указал места для расположения каждого отряда, для установки пулеметов.

— Ладно, согласился Сидоров. — Неплохо продумано. Пойдемте в штаб. Может быть, разведчики вернулись?!

Когда они пришли в лагерь, в штабе их ожидали вернувшиеся разведчики. Начальник разведки остроглазый Володя Хомяков сухо доложил, что каратели, не менее двухсот человек, в три часа дня прошли деревню Артемовну. Забрали лошадей с санями. Силы свежие, не измотаны боями. Вооружение: автоматы, два станковых пулемета и два ротных миномета. Едут быстро. По сообщению жителей Ершичи, видимо, заночуют в деревне Прища, на рассвете двинутся к нам.

Да, вести, конечно, неутешительные. Есть над чем задуматься.

Опять послали группу разведчиков в Прищу. Надо было узнать, добрались каратели до деревни или нет.

На рассвете в лесу, возле деревни Мостицкое, партизаны заняли указанные рубежи и установили станковые пулеметы. С наступлением утра вернулись и разведчики. Они подтвердили, что каратели находятся в Прище и вскоре будут здесь.

Полдень. Трескучий сухой мороз обжигал лица притаившихся в засаде партизан.

Тарас Борисович с нетерпением поглядывал на дорогу.

Мороз все крепчал. Партизаны стали переминаться с ноги на ногу. Вскоре в морозной дымке на дороге замаячали дозорные каратели. Следом за ними показалась и основная колонна фашистов. Они ехали смело, видимо, не ожидая партизан около деревни. От крепкого русского мороза карателям было не по себе. Многие, положив на сани автоматы, бегут рысцой, чтоб согреться. Некоторые солдаты, как печные трубы сгоревшего дома, уныло торчат в санях.

Каратели все ближе и ближе. Вот уже слышен скрип полозьев. Партизаны молчат, ждут команды. Когда передние фашисты подошли к сараю примерно на сорок метров, не отрывавший глаз от бинокля Андрей Петрович скомандовал.

— Огонь!

Дружно заработали оба партизанских «максима». С двух сторон из-за деревьев затрещали автоматные очереди.

Отряд немцев смешался, кони взвились на дыбы и, шарахаясь от выстрелов, понеслись в разные стороны. А партизанский огонь все косил и косил. Однако немцы быстро опомнились и открыли ответный огонь. Тарас Борисович отдал приказ минометчикам уничтожить пулеметный расчет противника, притаившийся за трупом лошади.

— За родину! За партию! — и точно посланная мина смешала с землей пулеметный расчет врага.

Пальба со стороны немцев стала постепенно затихать.

Почувствовав, что партизаны берут отряд в кольцо, фашисты начали пробиваться назад, усыпая дорогу трупами своих солдат. Настал черед и тех, кто ожидал отхода немцев. Они обрушили на врага шквал автоматного огня. Тут и там, как подрубленные деревья, падали солдаты в зеленых шинелях. Вдали от своей родины, в суровых лесах Белоруссии они нашли себе могилы. Стрельба прекратилась внезапно, так же, как и началась. Андрей Петрович обратился к автоматчикам:

— Фашисты прекратили огонь. Но будьте начеку!

Автоматчики по одному стали перебегать от сарая к поляне. Вдруг раздалась автоматная очередь. Одна, другая, третья. Это стреляли недобитые фашисты. Партизаны открыли ответный огонь. Но враг не унимался. Он держал под обстрелом поляну и не давал партизанам возможности выйти из леса.

— Оставайтесь здесь, — сказал разозленный Павел автоматчикам. — Мы с Алимом обойдем их с тыла.

Немцы не заметили, как двое партизан подошли к ним сзади. Павлик и Алим одновременно бросили гранаты. Фашисты перевернулись вместе с санями. Теперь стрельба раздалась в другом месте. Но странно. Совсем не было слышно миномета. Оглядевшись, партизаны увидели в отдалении с десяток немецких солдат, залегших на снегу.

— Ребята, — крикнул Андрей Петрович, — забросайте их гранатами, а мы автоматным огнем не дадим им приподняться.

Точно брошенные гранаты уничтожили и остальных фашистов.

Карпенко приказал собрать вражеское оружие, унести с поля боя все, что в силах унести каждый. Партизаны не только собрали все оружие, но и сняли с немцев обмундирование.

Довольные исходом боя партизаны уселись на сани и поехали на базу.

Только сейчас, когда схлынула горячка боя, стал ощутим лютый мороз. Пролежав в снегу несколько часов, партизаны совсем промокли. К тому же они крепко устали и были голодны. Многие были одеты в латаные шинели, задубевшие на морозе полушубки. Только сознание своего долга согревало души партизан.

Разведка доложила, что еще один карательный отряд прибыл в деревню Морозовка.

Но Карпенко и Сидоров решили, что нужно быстрее добраться до базы. Партизны голодны, со вчерашнего вечера у них ничего не было во рту. Если еще одну ночь провести здесь, то все погибнут. Сейчас нужно отдохнуть, обсушиться, а утром выступить против карателей.

Но отряд еще не успел дойти до базы, как навстречу выехали разведчики. Володя доложил, что прибывший второй карательный отряд расположился в деревне Артемовне.

— А как вы об этом узнали? — спросил Андрей Петрович.

— Земля слухами полнится! — ответил Володя. — Об этом мы узнали у жителей Артемовки, убежавших в лес. По дороге встретились с Новиковым, отцом нашего Анатолия. Он покинул деревню последним. Новиков говорит, партизаны покинули базу. Старик никогда не врет.

— На базу возвращаться нельзя, нужно изменить маршрут, — заключил Андрей Петрович.

— Что же будем делать? — спросил Тарас Борисович. — Люди вон как устали!

— Пойдем в Борковичи на резервную базу, — ответил Андрей Петрович.

Все согласились с этим. Разведчики Володи опять поскакали, на этот раз к резервной базе. Путь партизан к деревне Борковичи был нелегким. Стояла глубокая ночь. Мороз проникал через заиндевевшую одежду. Голод тоже донимал измученных людей. Чтобы немного согреться, люди бежали за санями, но это мало помогало. Врач отряда Павел Денисович, сам превратившийся в сосульку, оказывал людям посильную медицинскую помощь. Сидоров и Карпенко, шедшие во главе колонны, с болью оглядывались на еле двигающихся партизан.

Тарас Борисович вытащил из кармана трубку, стал набивать ее табаком. Вгляд его упал на Сидорова:

— Андрей Петрович, у тебя нос белый, замерз, что ли?

Сидоров непослушными руками взял горсть снега и начал тереть лицо.

— Крепитесь, ребятки! До резервной базы осталось пять-шесть километров, — подбадривает людей Карпенко.

— Андрей Петрович, — обратился он к Сидорову, — ты пройди к голове колонны, я останусь здесь, присмотрю, чтоб никто не отстал.

Андрей Петрович ускорил шаг и направился к голове колонны, где шли автоматчики. Впереди, прокладывая им дорогу, ползли сани. Поравнявшись с ребятами, Андрей Петрович спросил:

— Как дела? Не устали?

— Устать не устали, товарищ командир, — ответил за всех острослов Харитоненко. — Вот только малость вспотели!

Все заулыбались.

Партизаны подошли к резервной базе, когда неожиданно раздалась автоматная стрельба. Колонна остановилась. Стреляли вроде с противоположной стороны базы.

— В двух километрах отсюда проходит лесная дорога, скорей всего они подошли к базе и наткнулись на наших разведчиков.

— Я тоже так думаю. Но откуда немцы узнали про резервную базу? — удивленно спросил Андрей Петрович?

— Бесспорно, карателей ведет человек, знающий ее. Скорей всего это тот старик, которого встретили в лесу наши разведчики.

Партизаны вспомнили, как несколько дней тому назад группа разведчиков наткнулась на одинокого старика в затрепанном полушубке, бог знает чем занимавшимся в лесу. На их вопрос: что он здесь делает? — старик ответил, что он из деревни Морозовки, пришел сюда за дровами. Партизаны увидели стоящие поодаль сани и отпустили старика. Когда по возвращению в лагерь они рассказали об этом командиру, тот почувствовал недоброе, велел захватить старика, но того и след простыл: в лесу лежали лишь вываленные из саней дрова. След от саней привел разведчиков к дороге на деревню Корсико и затерялся. Разведчики дошли до деревни Прища и расспросили местных жителей, не проезжал ли кто-нибудь через деревню. Ответ был отрицательный. Старик как в воду канул.

— Каратели ни за что не решатся идти лесом ночью, — сказал Андрей Петрович, — вероятно, это регулярные немецкие войска.

Впереди показались два всадника. Они торопливо приближались к партизанам.

Не успели они сойти с коней, как Тарас Борисович спросил их:

— Что это за перестрелка?

Володя рассказал, что они пришли на базу, осмотрели ее кругом и, не заметив ничего подозрительного, оставили там десять человек, чтобы они развели огонь в землянках, а сами отправились на большую дорогу. И вдруг напоролись на вражеский разъезд. Немцы быстро свернули с дороги и направились на базу. Поняв, что немцы заметили их, ребята открыли огонь. Несколько фашистов было убито. Остальные отступили. Скорей всего это были разведчики карательного отряда. Вел их человек, похожий на того старика, которого тогда отпустили партизаны. От первого же выстрела Володи он замертво свалился на землю. Когда немцы отступили, ребята рассмотрели труп и опознали в нем убежавшего старосту деревни Прища Андрея Торопова.

— Собаке собачья смерть! — сказал Тарас Борисович.

Андрей Петрович обратился к автоматчикам:

— Ну как, хватит сил у наших автоматчиков встретить непрошеных гостей?

— Они ж нас не ждут здесь, немцы-то, — ответил один из разведчиков, — побегут, должно быть. А у наших пороху хватит!..

— Слышите, это наши стреляют.

— Ни один из фашистов не должен отсюда уйти живым, — заговорил Андрей Петрович. — Как только они узнают, что их разведчики напоролись на партизан, больше не сунутся ночью в лес. И потом они лишились проводника. Так что нечего их боятся, переночуем здесь. Нужно согреться, обсушиться, немного отдохнуть, а завтра дадим бой. Сейчас нужно отправить в помощь разведчикам третью роту, а самим быстрее идти на базу.

Когда Сергей, Павлик, Алим и другие ребята в составе третьей роты, держа автоматы наготове, осторожно шли по лесу, впереди них послышались ружейные выстрелы.

— Наверное паши окружили немецких разведчиков, — высказал свое предположение один из партизан. — Выстрелы раздаются с двух сторон.

Партизаны добрались до резервной базы, стреножили коней и разошлись по землянкам.

Здесь уже был готов ужин. Многие партизаны не стали снимать с себя закоченевшую одежду, в нос ударил запах наваристой каши, и они, кто в чем были, облепили большой дымящийся котел. Кто не пробовал партизанской каши, тот никогда не узнает ей цены. Как она была вкусна в короткие минуты затишья перед боем! Многие, может быть, ели ее в последний раз. Но сейчас никто не думал об опасности. И как бы в подтверждение этого прекратилась стрельба. Вскоре в штаб отряда зашел Павлик с тремя автоматчиками.

— Разрешите доложить, товарищ командир, — обратился он к Карпенко, — отряд вражеских разведчиков полностью уничтожен. Трофеи при нас.

Партизаны разомлели от горячей пищи и тепла п уснули богатырским сном.

Но короток партизанский сон. Настало утро. Оно принесло новые заботы…

И вот группа минеров во главе с Павлом Смирновым идет по обочине дороги. Тяжелый груз так и давит на плечи. Отдалившись от базы на семь километров, минеры подошли к развилке двух дорог и установили электрические мины. Электрические шнуры, идущие от мин, провели на двести метров и держали наготове, соединив один конец с батареей. Как только вражеская колонна полностью выйдет на заминированный участок, нужно только замкнуть второй конец шнура.

Группа партизан залегла слева от дороги, другая группа справа от нее вырыла снежные окопы и, сделав подстилки из сучьев, залегла в ожидании врага. Маскировка была полной. Дремучий лес с обеих сторон дороги поглотил партизан. Надежным щитом были и снежные сугробы.

Тишина. Вдруг в этой напряженной тишине стал доноситься звук приближающихся шагов. Партизаны молчат. Но вот показалась колонна идущих колхозников. Они шли хмурые, подавленные, ведь каждый шаг грозит им смертью — за ними, держа автоматы наготове, идут немецкие солдаты.

Когда середина вражеской колонны вступила в заминированный участок, Павел Смирнов едва заметно кивнул Батырхану.

И вдруг тишину потряс мощный взрыв. Он раздался в середине немецкой колонны, когда колхозники уже прошли вперед, на безопасное расстояние. Батырхан, пропустив их, замкнул второй конец шнура. Фашистские солдаты взлетели в воздух, на оставшихся в живых партизаны обрушили град пулеметного и автоматного огня. Поняв, что они попали в засаду, фашисты бросились в лес и оттуда стали отстреливаться.

Вскоре подоспели с резервной базы и оставшиеся партизаны во главе с Карпенко и Сидоровым. Тарас Борисович прекрасно знал тактику лесного боя: сделал большой крюк и зашел к немцам в тыл.

Немцы не ожидали этого. Беспорядочно отстреливаясь, они стали отступать к деревне Борковичи. Партизаны покинули свои окопы и, поливая врага автоматным огнем, стали преследовать его.

Каратели бросились бежать по дороге и попали под дружный огонь разведчиков Володи.

Перестрелка была короткой.

Партизаны быстро собрались и скорым маршем двинули на главную базу.

Перевел К. Ахметов.

ТОЛЯ

Наступила ранняя весна. Была пора, когда, как говорят казахи, толстый худеет, а тонкий не выдерживает. На опушках и полянах снег уже растаял и только в глубине леса под деревьями все еще лежал почерневший от грязи. Сюда пока не заглядывала весна. Раскисшие дороги затрудняли движение, мешали связи.

Для отряда Карпенко настало трудное время. Кончились запасы продовольствия. Каждый кусок сухаря был на счету. Партизаны потуже затянули ремни. Конечно, и к этому можно привыкнуть, и не такое доводилось переносить партизанам. Но вот кончились боеприпасы. Как быть? Нагрянет враг, ведь не встретишь его голыми руками. В поисках боеприпасов разведчики обшарили все окрестные деревни, но без толку. Если что и было у людей, так они давно уже сами отнесли партизанам.

И вот однажды дошло до партизан, что в деревне Сергеевке тринадцатилетний пацан по имени Толя запрятал у себя в саду много оружия и боеприпасов.

Эта весть обрадовала партизан.

— На одного бойца приходится по двадцать-тридцать патронов, — сказал комиссар отряда Андрей Петрович Сидоров сидящему рядом Карпенко. У минометчиков совсем не осталось мин. Если нагрянет карательный отряд, мы даже не сможем принять бой.

Положение, чего греха таить, катострофическое. Поэтому я предлагаю нынче же ночью направить в деревню Сергеевку группу людей с Павликом. Пускай они найдут этого Толю и его заначку. Если слухи подтвердятся, это будет здорово. А вторая группа партизан пойдет на тот берег озера Десна. На юго-восточной окраине города Жуковки в лесу зарыты боеприпасы. Третью группу партизан пустим в лес около Воргинского стекольного завода. Есть сведения, что там тоже зарыто кое-что из огнива…

Поздно вечером горстка ребят во главе с Павликом подалась в деревню Сергеевку. Ночную темень то и дело прорезали мощные лучи немецких прожекторов. Раздавался грохот разрывов бомб. В двух километрах от Сергеевки находился немецкий аэродром. Его и бомбили наши бомбардировщики. Время от времени слышны были гулкие залпы зениток.

Вернулись разведчики и рассказали, что в самой Сергеевке немцев нет, но по дороге между деревней и аэродромом беспрерывно патрулируют мотоциклисты.

Партизаны оставили у околицы деревин два взвода автоматчиков, на случай нападения немцев со стороны аэродрома, и пошли в деревню.

Деревня спала. Даже не слышно было привычного лая собак. Война давала о себе знать всюду. Глухо закрыты ставни домов, плотно прикрыты калитки. Ни огонька. Беспросветная темень. Наконец партизаны добрались до нужного им дома.

Коротко постучались в дверь. За дверью послышались торопливые шаги и заспанный голос:

— Кто там?

— Свои, русские, не бойтесь, — ответил Павлик.

— Проходите, только побыстрее, — открыла дверь женщина.

— Свет зажигать нельзя, немцы ходят. Говорите, что вам нужно, — сказала женщина и подвинула партизанам лавку.

— Некогда рассиживаться, мамаша. У вас есть сын Толя?

— Есть, — испуганно ответила хозяйка.

— Мы к нему. Где он?

— Здесь я, — послышалось сверху.

Привыкшие к темноте глаза партизан различили силуэт мальчика, лежащего на печи.

— Откуда вы меня знаете? — удивился он.

— Спи давай, — прикрикнула на него мать. И продолжала беспокойно смотреть на непрошеных ночных гостей.

Но Толик уже спрыгнул с печи.

— Кто вы? Что вам от меня надо?

— Толик, ты меня знаешь? — спросил его недавно присоединившейся к партизанам юноша Вася.

— Ты… Васька! — по голосу узнал его Толик. И, приблизившись к партизанам, прошептал: — Я знаю, зачем вы меня ищете. Вам нужно спрятанное оружие?

— Молодец, угадал, — Павлик похлопал его по плечу, — Веди, малец, показывай, где спрятал.

— Если возьмете меня с собой, покажу, — поставил условие Толик.

— Хорошо, возьмем, — согласился Павлик. — Только скорей веди…

Через полчаса из Толиного сада в ночную темень ушли две тяжело груженные подводы.

Партизаны благополучно миновали деревню и на рассвете прибыли на базу.

Их с нетерпением поджидали Карпенко и Сидоров.

Доверху нагруженные подводы подошли к землянке штаба.

Тарас Борисович осмотрел подводы и руками развел от удивления.

В Толькином «тайнике» оказалось два станковых и четыре ручных пулемета, тридцать автоматов, сорок ящиков патронов, около сотни мин. Радости партизан не было конца.

Откуда у тринадцатилетнего мальчишки нашлось столько силы, чтобы все это перетаскать к себе в сад? Наверное, ему помогали наши отступающие бойцы, не желавшие, чтобы это оружие досталось немцам.

Вечером следующего дня часовые привели к Карпенко неизвестного мальчика, искавшего партизанский штаб.

На вопросы дозорного он не стал отвечать, потребовал, чтобы его доставили к самому главному командиру.

— Такой настырный, — возмущался приведший его партизан, — от горшка два вершка, а туда же, подавай ему начальство, с нами не желает и разговаривать. Дал ему подзатыльник, а ему хоть бы что, на своем стоит. Привел к вам, товарищ командир.

Мальчишка оглядел присутствующих. Кто же командир отряда? Наверное, вот этот бородатый.

— Ну, что же, будем знакомы, — улыбаясь, проговорил Карпенко. — Я буду командир отряда. А ты кто такой?

— Я Толя. Из Сергеевки. Вчера ночью у нас партизаны были, я им оружие дал. А когда они ушли, какой-то гад донес немцам. Как только они стали подходить к дому, я испугался и убежал. Куда мне деваться? Ваши обещали меня с собой взять, а сами обманули. Теперь вот я сам пришел.

Этим вечером партизанский отряд увеличился еще на одного человека.

Перевел К. Ахметов.

СМЕРТЬ ПРЕДАТЕЛЯ

…С каждым днем становилось теплее, и снег совсем растаял. Дни стали длиннее. Все вокруг радовалось солнцу.

С наступлением темноты люди ушли по деревням. Группа партизан во главе с Андреем Петровичем направилась в деревню Трасно-Исаево.

В условленном месте, на восточной окраине дремучего леса, партизан должна была ждать связная, местная учительница Тамара.

Томительно тянулись минуты ожидания, но Тамара не появлялась. Прошел час, за ним другой. Партизаны начали беспокоиться.

Может быть, ее схватили? Что делать? Ждать? Уже глаза устали смотреть в ночную темень. Деревья и кустарники слились в одну темную глыбу. Наконец послышался шорох. В кустах скользнул силуэт человека.

— Стой! Пароль! — вскинул автомат Андрей Петрович.

— Винтовка! — ответил осторожный женский голос.

— Кто ты? — все еще не опуская оружия, спросил Сидоров.

— Андрей Петрович, это я, Тамара. Вас окружают! — волнуясь, сказала Тамара. — Кто-то выследил. Меня арестовали, заперли в сарае. Полицай, который охранял, оказался нашим человеком. Как только немцы, побыв в деревне, двинулись дальше, он отпустил меня, чтобы я предупредила вас. Полицаев таких восемь человек. Они решили прорваться к вам.

— Немцев много?

— Точно не знаю. Но отряд большой, — все еще волнуясь говорила Тамара.

Раздумывать было некогда. Сидоров принял решение вернуться на базу. Он знал, что встреча с большим отрядом немцев ничего хорошего не сулит. Их было слишком мало.

— Возвращаемся на базу, — тихо отдал он приказ.

Двинулись обратно. Партизаны миновали лес, вышли на дорогу, как вдруг перед ними замаячили какие-то тени. Тотчас ночную темень прорезала ракета.

Партизаны залегли. Как только вновь стало темно, они бросились обратно в лес. Но фашисты, видно, уже заметили их.

Судя по частым выстрелам и густоте ракет, их было много. С очередной вспышкой ракеты ночную тишину нарушила дробная автоматная очередь. За ней вторая, третья… Стреляли со всех сторон.

— Вы окружены, сдавайтесь! — послышались вражеские голоса.

Вместо ответа заговорили партизанские автоматы.

Судя по приближающейся стрельбе, кольцо окружения сжималось. Все реже и реже стреляли партизаны: кончались боеприпасы.

— Скорей в лес, — приказал комиссар, — беречь патроны.

Не отвечая на стрельбу, партизаны углубились в лес.

Неожиданно совсем рядом раздалось по-русски:

— Идите за нами.

«Кто это? А вдруг ловушка?» — мелькнуло у комиссара. Но раздумывать было некогда.

— Идите вперед, — решился Сидоров. «Если ловушка, не уйдете живыми», — подумал он.

Взяв на мушку неизвестных помощников, партизаны побежали за ними. Церез несколько минут спустились в овраг. Выстрелы и ракеты остались в стороне.

Неизвестные помощники оказались «полицаями» деревни Трасно-Исаево. Среди них был и освободитель Тамары.

Партизаны начали осторожно выбираться из оврага. Небо опять осветилось вспышками вражеских ракет, вновь раздалась стрельба. Стреляли из тыла немцев. Сомнений быть не могло, стреляли наши. Комиссар двинул свою группу к месту боя. Подошли к немцам, открыли стрельбу.

Немцы попали в окружение, начали отступать и вдруг побежали в панике.

— Обойдем деревню Трасно-Исаево с востока и проследим, куда ушли немцы, — предложил Андрей Петрович. — Может быть, они не будут здесь задерживаться и прямиком махнут в Ершичи. Там у них сильный гарнизон. Надо выяснить. Пошли.

Стараясь не шуметь, партизаны двинулись в обход. Опять перед ними показались темные тени. Руки партизан сильнее сжали стволы автоматов. Но в это время послышались приглушенные русские голоса.

— И куда они подевались?

— Пароль! — громко крикнул Сидоров.

— «Винтовка», — настороженно ответили ему.

Оказывается, это были наши разведчики.

— «Винтовка» винтовкой, но шуметь, конечно, не следует, ребята, — недовольно сказал Андрей Петрович.

В темноте не заметили, как подошли к деревне. Ни одного огонька. Только в одной крайней избе тускло светилось окно. Разбившись по группам, партизаны пошли вперед. Вошли в деревню, прислушались. Тишина.

— Павел, Алим! — позвал к себе двух разведчиков Сидоров, — Видите вон дом. Подберитесь осторожно и выясните у хозяев, есть ли фрицы в деревне.

Алим и Павел юркнули в темноту. Спустя несколько минут, они вернулись с одним бородатым человеком.

— Немцы есть в деревне? — спросил его Андрей Петрович.

— Здесь нет, — ответил бородатый.

Партизаны вошли в деревню. Подошли к одному дому.

Хозяин дома, дряхлый старик, впустил нежданных гостей, но, увидев «полицаев», растерялся и залепетал испуганно:

— Пр-ро-ходите, вп-перед, гос-пода.

Андрей Петрович объяснил ему, что они партизаны, а сам он секретарь райкома партии.

Старик, не зная, верить ему или нет, вопросительно глядел то на одного, то на другого.

— Напугали вы меня, милые. А откуда среди вас полицаи? — все еще допытывался он.

— Это наши ребята, дед. А у фрицев они были временно.

— А… теперь я узнал тебя, сынок, — обрадованно сказал он. — Присаживайтесь, небось проголодались, — и, нащупав на столе нож, стал нарезать хлеб.

— Эй, старуха, принеси ребятам соленых огурцов, — крикнул он хозяйке дома.

Андрей Петрович приблизился к старику.

— Спасибо, дедушка… нас слишком много, всех не накормишь, к тому же нам нельзя засиживаться. Лучше скажите, вы знаете учительницу Тамару?

— А кто же ее не знает! Она же наша училка. Вот только вчера ее фрицы схватили, — ответил старик, не замечая стоящую впереди партизан Тамару.

— Вы не знаете, кто мог выдать Тамару? — спросил Андрей Петрович.

— Соседка наша вчера вечером зашла по какому-то делу к старосте Дурнову. Он как всегда пьяный, набросился на нее со словами «ты тоже партизанка, старая карга, погоди, доберусь и до тебя. Арестуют тебя, как училку эту». Соседка направилась к Тамаре, чтобы предупредить, но ее, оказывается, уже схватили немцы. Наверное, Дурнов и выдал ее.

— Так, — Андрей Петрович прошелся по избе.

— Приведите его сюда, — приказал он партизанам.

— Товарищ комиссар, — обратился к нему Павлик, — Тамара совсем обессилела, видно, немцы пытали ее.

Андрей Петрович приблизился к Тамаре и погладил ее по голове. Волосы ее запеклись от крови. От жалости к девушке сердце комиссара сжалось в комок.

Группа партизан во главе с Павликом подошла к большому дому, стоящему на окраине деревни.

— Вот этот белый дом, дом старосты. Войдите со стороны сада. А я дальше не пойду: если кто увидит, завтра донесут немцам.

— Спасибо, дедушка. Теперь мы сами что-нибудь придумаем. Можете идти.

Партизаны разбились на три группы, двинулись к дому старосты. Окружили его, а Павел, Алим и Виктор пробрались в сад и замерли. Затем, осторожно ступая, подошли к двери и прислушались.

Вскоре открылась дверь. Кто-то, еле держась на ногах, вышел во двор и, прислонившись к двери, начал рыгать. Его рвало. Он настолько был занят самим собой, что не заметил, как партизаны осторожно приблизились к нему. Сильный удар прикладом лишил его чувств.

Партизаны заткнули ему рот, отнесли в сторону. Это был Дурнов.

Неожиданно из дома раздались выстрелы. Схватив Дурнова, партизаны бросились бежать…

После ухода Павлика Андрей Петрович собрал жителей деревни и рассказал им о необходимости усиления борьбы с фашистскими захватчиками и призывал умножить ряды партизан.

Подозвав к себе двух шустрых мальчишек, он дал им листовки для раздачи жителям деревни.

Партизаны вернулись на базу талько на следующий день.

— Что будем делать с этим псом?

Услышав этот суровый голос, Тарас Борисович вышел на крыльцо.

— Предателей надо вешать, — брезгливо посмотрев на Дурнова, бросил командир отряда.

Дурнов, точно затравленный зверь, озирался по сторонам.

Лица партизан были суровы.

В это время, расталкивая толпу, к Дурнову подошла Тамара. Голова ее была перебинтована, все лицо исполосовано ударами плетки.

— Сколько людей натерпелось от него, — гневно заговорила она, — У многих советских людей он высосал кровь, иуда! Сколько сирот пустил по миру! Доносил фашистам на жителей деревень Артемовки, Исаево и вешал за связь с партизанами. Даже трупы повешанных не разрешал снимать, мерзавец! — Тамара с отвращением плюнуло Дурнову в лицо.

— Он же выдал в Артемовне и Ивана Михайловича Емельянова! — добавил худощавый крестьянин в дырявой шинели.

Дурнов понял, что это конец. Глаза его заметались, на лбу заблестел пот. Почувствовав приближение смерти, он дико закричал, брызгая слюной, прося пощады.

Но партизанский приговор был неумолим. Через несколько минут все было кончено. На дереве висело безжизненное тело предателя.

Перевел К. Ахметов.