Насколько я знаю, на всех кораблях, где нет специального кока, а его на грузовиках почти никогда не бывает, еду готовят по очереди. Готовить просто – выбираешь блюда из тех, что есть в кладовке, разводишь концентрат водой, перемешиваешь и ставишь в микроволновку, выставив режим, написанный на упаковке концентрата. Если блюд больше одного, например, суп с шампиньонами и картошка с крольчатиной, повторяешь всё ещё раз. Вечером ужин готовил Леон, значит, завтрак за мной.
Но когда я проснулась, завтрак уже стоял, причём довольно красиво сервированный. В портах удобнее есть за столами, на грузовиках же единственное подобие стола – это обзорный экран с пилотским креслом, других ни столов, ни стульев нет, так что едим лёжа на полу. Ко всему прочему так труднее перевернуть миски при внезапной коррекции курса, хотя иногда они всё же переворачиваются.
Рядом с мисками стоял Леон, с руками за спиной и выражением смущения на лице. Мне после сна всегда нужно в санузел. Он поплёлся за мной, а когда я села на унитаз, отвернулся. Я спросила, чего ему от меня надо, но он не ответил. Когда я умывалась, он что-то пробормотал, но я не поняла, что именно. Потом я почистила зубы и повторила вопрос, а он попытался ответить.
– Жюли, милая, я завтрак приготовил, – сказал он, достал из-за спины обломок какого-то растения, и протянул мне. – Вот!
– Это что-то вроде салата? – не поняла я. – Его кушать в начале завтрака или в конце?
– Это не еда! – ужаснулся он. – Это цветок! Его не едят, им наслаждаются!
– По-моему, им неудобно наслаждаться, – возразила я и цветок не взяла. – И вообще, меня отучили от всего этого. Когда я слишком много наслаждалась, мама била меня по рукам. Теперь что-то не хочется, и эта штука ничего не меняет.
Леон густо покраснел, промямлил, что я его неправильно поняла, на самом деле он имел в виду совсем не это. Я попросила объяснить, что же он имеет в виду на самом деле, но так, чтобы я поняла правильно. Он несколько раз открывал рот, но так ничего и не сказал. Только бросал панические взгляды на Джоконду, и она в конце концов попыталась ему помочь.
– Юлия, Леон не хотел вас обидеть, – сказала она.
– Я и не обиделась. Но наслаждаться этой штукой у него на глазах даже не собираюсь. Если ему кажется, что мне срочно необходим оргазм, мог бы предложить секс. Или если ему срочно необходим. Хотя сегодня я бы всё равно отказала.
– Вообще-то, подарив цветочек, я как раз и хотел показать, что испытываю к тебе романтические чувства, – запинаясь на каждом слоге, выдавил из себя Леон.
– То есть, ты хочешь секса? – на всякий случай уточнила я, хотя мне и так всё было понятно. – А почему так и не сказал?
– Неудобно же…
– Что тебе неудобно? Повышенная искусственная гравитация?
– Ему неудобно говорить об этом прямо, – пояснила Джоконда. – На разных планетах разные обычаи, причём они частенько очень отличаются в зависимости от обстоятельств, да и собравшегося общества. А у космиков они совсем другие.
– Не понимаю.
– Например, в большинстве случаев публично обнажать гениталии считается неприличным, но на некоторых пляжах и в некоторых барах это норма.
– Так ты попёрся за мной в санузел, чтобы посмотреть на мои гениталии? – спросила я у Леона. – И как? Разглядел? Понравились?
– Нет! Всё пошло совсем не так, как надо! Давай забудем всё это, как кошмарный сон!
– Что ты предлагаешь забыть? Этот дилдо в форме растения?
– Это не дилдо! Это обычный цветок! Его не нужно совать туда! – он нервничал всё сильнее и сильнее.
– А куда его суют?
– В вазу!
– Что такое ваза?
– Это такой специальный сосуд, в него наливают воду, а в воду ставят цветы.
– Разве у нас в кабине она есть? – удивилась я.
– Говорю же – давай забудем!
– Погоди. Успеем забыть. Сначала скажи мне вот что. Чем это я тебя так возбудила? Разве я по стандартам твоего Квебека – королева красоты?
– Понимаешь, Жюли… – замялся Леон. – У космичек очень уж развитые мускулы…
– При четырёх же без нормальных мышц не выжить. Хотя чего это я перед тобой оправдываюсь? Повторяю вопрос – чем я тебя настолько возбудила?
Он покраснел ещё сильнее, хотя казалось, что это невозможно. Долго что-то бормотал себе под нос, но я так ничего и не поняла.
– Не могу я о таком говорить! – с отчаянием выкрикнул он. – Джоконда, скажи ей ты!
– Патруль собрал информацию о пропавших кораблях, – заговорила наш искин. – Удалось найти людей, которые что-то запомнили о девяти экипажах. Конечно же, тех, которые пропали недавно. И все в один голос утверждают, что капитаны-планетники и девушки-бортмеханики состояли между собой в интимных отношениях.
– Дурацкое расследование, – фыркнула я. – Не нужно никого спрашивать. И так понятно, что они все совокуплялись друг с другом. Кроме, может, одной какой-то ненормальной пары. В Патруле кто-то подумал, что они в рейсах неделями наслаждались сами с собой?
– Но там была двенадцатилетняя, – вставил Леон.
– В космосе девушки взрослеют быстро. Здесь происходит возврат к природе. К естественному состоянию.
– К какому ещё естественному? Они же дети!
– Читала я книги древней Земли. Я много читаю, в рейсах делать особо нечего. Читала и книгу под названием «Ромео и Джульетта». В предисловии написано, что это классика. Ты её читал?
– Нет.
– Я поняла, о чём вы говорите, Юлия, – заявила Джоконда. – Мать сообщает Джульетте, что родила её, будучи моложе, чем она теперь. А Джульетте тогда было тринадцать. То есть, мать зачала её в двенадцать, если не в одиннадцать.
– Небось эта история из Средневековья, – предположил Леон, который уже немного пришёл в себя. – Средневековье – не естественное состояние человечества.
– Тебе виднее, – не стала спорить я. – И тем не менее, многие девушки-космички в двенадцать лет уже взрослые. Я так поняла, мы с тобой тоже должны?
– Необязательно. Мы должны выглядеть, как любовники, вот и всё.
– Но я не актриса, вряд ли у меня получится всё правильно изобразить. Да и самостоятельно наслаждаться что-то не хочется.
– И ты предлагаешь…
– Предлагаю. Но не сегодня. Дня через три, – я ненадолго задумалась. – Нет, лучше через четыре.
– Но почему через четыре? – взвился Леон.
– Так надо. И не пытайся применить силу, для тебя это очень плохо кончится.