Патруль – не всегда добро

Глава 14

Отложив сближение с Леоном, я занялась корабельной рутиной. Сливные трубы в санузле нужно чистить, причём желательно не тогда, когда они забились и не пропускают воду и не только воду, а так, чтобы не забивались. Микроволновке тоже нужна профилактика, лучше ежедневная. За кабелями надо следить, иначе контакт пропадёт в самый неподходящий момент. Ещё есть системы жизнеобеспечения, хотелось бы, чтоб они обошлись без аварий. С диагностикой здорово помогала Джоконда, но прочищать канализацию она не могла, приходилось мне. Всё это нудная и грязная работа, но если её не делать, рейс выйдет некомфортным, а то и вовсе неоконченным.

Когда отдыхала, проверяла Джоконду как пилота. Нет, я не ставила ей тестовые задания, просто смотрела, как она ведёт корабль. Сразу после старта на маршруте всегда сутолока, а тут ещё и диспетчерская запретила посадку. В околопланетном пространстве теперь крутилось множество грузовиков и яхт, одни рвались убраться отсюда подальше, другие маневрировали поблизости, ожидая, пока запрет снимут и они смогут добраться до поверхности. Пару раз видела, как мы шли кому-то в лоб, и раз десять догоняли кого-то, не сумевшего разогнаться так быстро, как мы. Джоконда прекрасно справилась, и мы в конце концов выбрались из этого столпотворения. Так что я убедилась – контролировать её необязательно.

Леон тоже скучал – делать ему было абсолютно нечего, а когда он полез мне помогать, поломал систему терморегуляции, и мне срочно пришлось её чинить. Это такая штука, которая поддерживает в кабине комфортную температуру. И человеческие тела, и корабельные устройства и механизмы – двигатель, насосы, освещение, бортовой компьютер, микроволновка и кое-что ещё по мелочи здорово греют воздух. А охлаждаться не так просто, вакуум – отличный теплоизолятор. Чтобы не перегреваться, корабль должен сбрасывать тепло в космос, его днище и опоры работают как излучатели. Но если излучать слишком много, станет холодно, а это не лучше. Нужно регулировать, а Леон нечаянно сломал термометр обратной связи. Я вежливо попросила его не лезть куда не надо, и он отправился обижаться в свой гамак.

Просто смотреть на экран обзора надоело, о чём говорить с Леоном, я не знала, так что время отдыха я делила между чтением книжек и разговорами с Джокондой. Понятно, что с искином трудно подобрать интересную тему, но мне удалось. Я давно хотела освоить работу навигатора, научиться прокладывать курс, но родители считали, что я, по их словам, до этого ещё не доросла, и раньше двадцати лет даже не стоит лезть в навигационные премудрости. А сама я, увы, даже в справочнике толком не разобралась.

Джоконда оказалась идеальным наставником, готовым бесконечно объяснять элементарные вещи, которые я должна бы понимать, но почему-то не понимала. Даже Леон, позабыв обиды, внимательно её слушал и вдруг, прервав меня, стал задавать ей толковые вопросы. По крайней мере, они казались толковыми мне. Я немного удивилась, он ведь за всё время нашего полёта ничего не читал и даже фильмы не смотрел, хотя мобильный компьютер у него был.

Сама я тоже фильмы не очень люблю. Космики кино не снимают, а фильмы планетников нам почти всегда непонятны. Вот в последнем, который я посмотрела, сюжет крутился вокруг того, нужно ли в какой-то стране проводить плебисцит или ограничиться референдумом. Пара главных героев из-за этого насмерть рассорилась, оба вступили каждый в свою армию, несколько раз чуть не убили друг друга, но в конце помирились и нежно поцеловались. Что там решили с плебисцитом и референдумом, я так и не узнала. Так что я если и смотрю фильмы, так снятые ещё на Земле до космической эпохи. В них хоть что-то можно понять. Только все те, что сохранились, я уже видела.

– Сначала пилот выводит корабль из атмосферы, – рассказывала Джоконда. – Затем необходимо покинуть орбиту планеты и плоскость эклиптики. Конечно же, избегая столкновений с другими кораблями, спутниками и планетоидами. Только после этого корабль ложится на проложенный навигатором курс. Стандартное ускорение – четыре же, необходимость его снизить или повысить возникает крайне редко, да это и нежелательно, поскольку вызывает повышенный расход топлива.

– Повысить? – содрогнулся Леон.

– Квантовый скачок для превышения световой скорости совершают на шести же, а ещё иногда требуется резкое торможение или разгон. Не беспокойтесь, капитан, в этом рейсе такой необходимости не ожидается. Да и не так страшно большое ускорение. Вы прекрасно перенесли шесть с половиной же, которые установила Юлия.

– Не будем о печальном. Отошли подальше от эклиптики, легли на курс с ускорением четыре, и что дальше?

– Дальше идёт набор скорости для квантового скачка, затем, уже на сверхсветовых скоростях, разворот корабля и переход торможение, позже обратный квантовый скачок…

– С этим ясно. А что за квантовый скачок? Я в колледже физику сдал на отлично, но эту тему так и не понял. И никто из моей группы не понял. Мне даже показалось, что этого не понимает даже наш профессор.

– Мне с этим проще, – Джоконда изобразила улыбку. – Искин по своей природе не может чего-либо понимать или не понимать. Я знаю текст этой теории, и умею пользоваться её формулами. Мне этого достаточно. А вам что непонятно, капитан?

– Рейс на Мекку занимает меньше месяца. А чтобы четырьмя же набрать скорость света, даже по ньютоновской теории нужно втрое больше времени. А по теории относительности – ещё больше, если забыть, что она такую скорость вообще запрещает. Причём нам говорили, что теория Милано-Стоуна – обобщение теории относительности, что бы это ни значило.

Мне это тоже было интересно. Но я, в отличие от Леона, знала, что для скачка скорости за порог света вовсе не нужно подводить её близко к этому порогу. И с удовольствием послушала бы, почему это так.

– Теория относительности Эйнштейна напрямую тут не применима – она устанавливает границу скорости, но не учитывает квантовых эффектов. В том числе, туннельного. Вы изучали квантовую механику, капитан?

– Да. Я знаю, что квантовый скачок основан на принципе неопределённости. Но ведь там добавка энергии крошечная, и чем она больше, тем меньшее время держится.

– Верно. Скачок добавляет скорости совсем немного, но этого достаточно, потому что скорость относительна и зависит от системы отсчёта. Вы уже ссылались на теорию относительности, значит, знакомы с ней. Всегда найдётся такая система отсчёта, в которой корабль движется с околосветовой скоростью.

– Профессор нам это говорил. Но не смог ответить, зачем тогда вообще нужно разгоняться, почему не сделать скачок при низкой скорости относительно планеты, с которой стартовали.

– Капитан, для перехода в пространство Стоуна требуется определённая скорость относительно космоса, или, если угодно, относительно ближайших звёзд. Она зависит от многих параметров – характеристик гравитационного поля в точке перехода, плотности вакуума и множества других. Рассчитать её теоретически можно, но на практике – бесполезно, потому что пока будут измеряться параметры, корабль уйдёт из точки, где они измерялись. Но приблизительный расчёт начальной скорости скачка сделать легко, для этого не нужен искин – формулы есть в справочнике навигатора, и они не очень сложны. А точную скорость определяет пилот. Он чувствует по особой вибрации корабля, что уже пора, и добавляет ускорения до шести же. Этого достаточно для скачка.

– А ты это можешь?

– Да. Наш корабль снабжён датчиком вибрации, и я могу считывать с него данные.

– Всё равно ничего не понял, – заявил Леон и отвернулся в своём гамаке к стенке кабины.

А я поняла, что Джоконда вполне способна управлять кораблём сама, кроме, быть может, взлётов и посадок.