ГЛАВА 12
На следующее утро, ни свет ни заря, я прихватил свои сумки и несколько сумок Хесса и закинул их в багажник такси, на котором мы с Джосуэ отправились в Международный аэропорт Мак-Карран.
Во время полета домой Джосуэ болтал не переставая. К полудню мы уже были в Чикаго.
— Почему не попросил меня заткнуться? — спросил он, пока мы поднимались на лифте в офис.
— Мне приятно твое общество, — признался я. — В любом случае я не собирался спать, а теперь узнал о миале15 и обии16 и их различии; о твоих родителях, как они познакомились, как сильно любили тебя, как им было неважно, что ты гей, и верили они во вкусную еду и светлую магию.
Он лучезарно улыбнулся.
— А ты отличный слушатель.
— Стараюсь.
Поднявшись наверх, я оставил Джосуэ в конференц-зале с пепси и обещанием вскоре пообедать, а сам направился к своему столу. Времени даже не было присесть и поискать мышку — вечно она пропадала, потому что кто-то без конца ее одалживал —Кейдж, приоткрыв дверь своего кабинета, выглянул и позвал меня.
В кабинете, больше похожем на стеклянный аквариум с жалюзи для защиты от любопытных глаз, помимо Кейджа я обнаружил еще четырех незнакомцев.
— Джонс, — произнес Кейдж так, словно устал и в тоже время чем-то недоволен. — Присаживайся.
Я плюхнулся на диван, поскольку кресло, в которое я обычно садился, то самое, что стояло перед огромным столом с вишневой столешницей, покрытой стеклом, было занято.
— Это агенты ФБР. Сегодня утром они поделились некоторой информацией. Которую я, в свою очередь, должен передать тебе.
— Да, сэр.
Он зажмурился, словно от боли, и у меня перехватило дыхание. Потому что я сразу все, блядь, понял.
— ФБР перевозило Крейга Хартли из тюрьмы строгого режима во Флоренсе две недели назад, им нужно было уточнить местоположение останков пяти женщин, которых убил один из его последователей, Эдвард Беллами. Беллами обещал все рассказать только лично Хартли.
Меня будто исподтишка в бассейн столкнули. Вот ты стоишь, разговариваешь, смеешься, а в следующий момент уже тонешь, и пока сориентируешься и оттолкнешься, чтобы вынырнуть на поверхность за глотком воздуха, кажется, время тянется мучительно долго.
— Да, сэр, — прохрипел я. Голос пропал.
Кейдж глубоко вдохнул.
— Во время перевозки, когда Хартли находился под контролем ФБР, больше никто не был задействован или вовлечен, ни Федеральное бюро тюрем, ни Министерство юстиции… он сбежал.
Именно бюро упустило Хартли, Кейдж прямым текстом озвучил данный факт. Он хотел, чтобы я знал: наши люди — служба маршалов — меня никоим образом не подводили.
Но этого было мало.
Хартли снова на свободе — расхаживал где-то, мог заявиться ко мне домой.
Неудивительно, что меня бросило в дрожь. И как бы я ни пытался, унять ее не мог. Одни мысли о руках Хартли на моей коже чего стоили. Чувствовать его дыхание, видеть его лицо, смотреть прямо в его кошачьи зеленые глаза… меня замутило.
— Иди, — приказал Кейдж.
Я вылетел из кабинета, пронесся через весь отдел, не сказав никому ни слова и никого не замечая на пути в туалет. Все было как в тумане, пока я не добрался до места назначения, ворвался в кабинку, и меня вырвало желчью и несвежим кофе — больше в желудке ничего не оказалось.
Меня тошнило несколько минут. Каждый раз, когда я на секунду приходил в себя, мысли о Хартли возвращались, и все повторялось снова. Слезы обжигали, зрение плыло, а дрожь уже перешла в бесконтрольную трясучку. Я понятия не имел, сколько там пробыл, когда услышал голос по ту сторону двери кабинки.
— Миро?
Я никого не хотел видеть, кроме Яна.
— Выйду через минуту, — отозвался я слишком громко, рассчитывая, что от меня отстанут, кто бы там ни был.
— Можешь открыть дверь?
Черт. Джосуэ.
— Дай мне минутку, малыш.
Но Джосуэ не стал слушать. Вместо этого он просунул стакан воды с лимоном под дверью кабинки.
— Что это? — спросил я, взяв стакан из протянутой руки.
— Шутишь?
Я улыбнулся, несмотря ни на что, ведь бестактности с его стороны не было. Джосуэ удивился. Словно я мог не понять, что это такое.
— Лимоны помогают при тошноте, — сообщил он. — Ты знал, что в комнате отдыха есть огромная корзина с фруктами?
— Да, — я вздохнул. — Знаю.
Он тихонько кашлянул.
— Чай с имбирем был бы лучше, но его чуть дольше готовить, а ромашки не нашел, так что принес лимонную воду.
Я чуть отхлебнул. Даже запах уже успокаивал.
— В сумке есть еще мятное масло, тоже могло бы помочь…
— Нет. Так нормально. Спасибо.
Потом Джосуэ замолчал, что на него совсем не похоже. Через пару минут я спустил воду в туалете и вышел из кабинки. Из нас двоих я взрослый и должен взять себя в руки. Я был его рыцарем, поэтому обязан быть сильным, и эта ответственность отрезвляла.
Джосуэ разглядывал мое лицо, закусив нижнюю губу.
— Почему ты плачешь?
Я глубоко вздохнул, сделал глоток воды и повернулся к умывальнику. Поставив стакан к соседней раковине, я включил воду и плеснул себе на лицо, затем оперся о стойку и свесив голову между плеч, сделал несколько неглубоких вдохов.
Джосуэ провел рукой по моей спине, нежно и ласково поглаживая.
— Я в порядке, — заверил я, открыл глаза и повернулся, чтобы на него посмотреть. — Просто плохие новости, вот и все.
Он подошел чуть ближе, вторгаясь в личное пространство, коснулся рукой моего затылка, слегка массируя и разминая пальцами узелки боли в мышцах.
— Тебе бы принять душ, поесть, завалиться в постель и поспать пару деньков.
Я согласно кивнул.
— А больше всего этого тебе нужен я.
— Неужели?
— Точно, — многообещающе произнес он. — Я буду о тебе заботиться, спать с тобой и крепко обнимать всю ночь.
Какое милое предложение.
— Если бы мое сердце не было занято, я был бы только за.
Джосуэ убрал руку и сердечно улыбнулся.
— Я подожду, но если не увижу твоего парня в ближайшие пару месяцев, предложу снова.
— Я сам не знаю, как долго его не будет, — признался я, выключил воду, выпрямился и уставился на свое отражение в зеркале. — Боже, как паршиво я выгляжу.
— Выглядишь усталым, — поправил меня Джосуэ, передавая бумажные полотенца из стопки рядом с зеркалом. — И бледным, а круги под глазами и в самом деле темные.
Сделав еще несколько глотков воды, я понял, что желудок, как ни странно, успокаивался. Может, вода помогла, может, рвота, а может, простое умиротворяющее поведение Джосуэ, не суть, но я снова почувствовал себя человеком.
Повернувшись к Хессу, я ухватил его и крепко обнял.
— Когда напарник в отъезде, за мной некому присматривать, так что я благодарен тебе.
Джосуэ со всей силы прижался в ответ, и я понял, что он тоже напуган. Вся его жизнь была под вопросом. Я должен помнить об этом.
— Ты сделаешь кого-то по-настоящему счастливым, — пообещал я.
— Это мог бы быть ты, маршал. Имей в виду.
Я оттолкнул его на расстояние вытянутой руки.
— Я думал, что веду тебя к твоей любви.
Джосуэ сощурился, явно задумавшись.
— Пойдем, — сказал я, разворачивая его и подталкивая к двери.
Отведя парня обратно в конференц-зал, я прихватил с собой воду и вернулся в кабинет Кейджа. Закрыв дверь, подошел к дивану, сел и поставил стакан на край стола, не забыв про подставку.
Ситуация казалась странной. Никто из присутствовавших не произнес ни слова. Словно все замерли с тех пор, как я ушел. Кроме Кейджа, который теперь стоял, прислонившись к столу, и смотрел на меня.
— Прошу прощения.
— Тебе не за что извиняться, — заверил Кейдж. — Дай знать, когда будешь готов.
Я подождал еще немного, затем наткнулся на его пристальный взгляд. Кейдж слабо, почти незаметно, кивнул мне.
— Ладно.
Все начали говорить одновременно, пока Кейджу не пришлось повысить голос, который заглушил все остальные.
— Насколько удалось выяснить ФБР, Хартли стало плохо по дороге из тюрьмы в Денверский аэропорт. По пути они свернули в больницу, и дальше версия событий несколько запутанна.
Я обвел взглядом всех агентов в форме, сидевших в кабинете Кейджа. Один из них, прочистив горло, подался вперед.
— Мы не знаем точно, где именно прервалась связь. Но вы же знаете, Хартли не похож на жестокого преступника, типичный врач, кроткий и безобидный.
Я взорвался резким язвительным смехом и даже сам не понял, как это произошло.
— Маршал Джонс?
— О, да это же чушь полнейшая! — рявкнул я. — Я вас умоляю, сэр, а я и не знал, что Крейг Хартли — безобидный. Поначалу мы засадили его в тюрьму за убийство девятнадцати женщин.
— Я знаю, что он…
— Девятнадцать! — закричал я. — Мертвых. Жестоко убитых.
— Маршал…
— Как можно считать человека, убившего девятнадцать человек, безобидным?
— Мы…
— Когда он сбежал в прошлый раз, то убил свою подругу, которая помогала ему в побеге из-под стражи, убил пожилую пару и особого агента ФБР Киллиана Войно, похитил Саксон Райс, а также похитил и пытал меня. Кроме того, убил всех, кто работал на него, всех десятерых, кто был соучастником в моем похищении и пытках. Слова «кроткий и безобидный» здесь неуместны!
Никто не проронил ни слова в течение минуты, пока молчание не нарушил Кейдж.
— Тебе нужно время?
Я попытался успокоиться.
— Нет, сэр. Прошу прощения.
Кейдж поднял ладонь в жесте.
— Не стоит извиняться.
Чуть успокоив дыхание, я кивнул.
— Есть проверенные сведения, что Хартли неделю назад пересек границу Мексики, а двумя днями позже вылетел на частном самолете, принадлежавшем Хавьеру Аранде, из Международного аэропорта Монтеррея.
— Аранда — глава корпорации «Викарио Кэпитал», — сказал агент, на которого я накричал. — Он обосновался в Нуэво-Леоне. Эта компания — прикрытие для картеля Салазара из Тамаулипаса.
Все, кроме Кейджа, посмотрели на меня так, будто ожидали экспертного мнения.
— Так, — произнес я, побуждая их продолжить.
— С каких пор Хартли с Арандой стали друзьями? — поинтересовался Кейдж.
Никто не ответил, и он повернулся ко мне.
— Джонс?
Я прочистил горло.
— Понятия не имел, что это Аранда, но Хартли рассказывал, как летал в Мексику со своей командой несколько лет назад, чтобы оперировать мать босса картеля.
— Правда? — спросил агент.
— Да.
— И, естественно, спас ей жизнь, — предположил Кейдж.
— Да, сэр. Хартли поделился, что ему потом прислали сообщение о ее хорошем самочувствии.
— Господи, — выдохнул старший агент.
Я наклонился вперед и уткнулся лицом в ладони, ощутив жжение в желудке и нараставший приступ паники в груди. Не хочу снова сломаться. Как это ужасно — быть экспертом в вопросах, касавшихся Хартли, знать больше, чем кто-либо, потому что он многим со мной делился за время двухлетних визитов к нему в тюрьму, очень хотел, чтобы я его понимал.
Многие рвались с ним побеседовать, всякие психиатры и психологи, те, кто писали о Хартли книги, а также всевозможные правоохранительные органы. Все они жаждали проникнуть в самые глубинные и потаенные закоулки его души, но он упорно молчал со всеми, кроме меня.
Я единственный.
Именно мне он писал, хотел видеть и умолял приехать. Начальник тюрьмы в Элджине как-то упомянул, что Хартли, возможно, влюблен в меня, другого объяснения попросту нет. Но он ошибался, все ошибались, я точно знал, потому что понимал Хартли. Он меня не любил. На самом деле Хартли хотел меня убить, но сделать это собирался тогда, когда ему будет удобно. А пока он сидел в тюрьме и не имел власти, единственным оружием оказалась возможность мучить меня с помощью воспоминаний.
Поэтому он говорил, а я слушал, познавал и, увы, фиксировал в памяти. И сейчас в моем лице у Хартли имелась живая и ходячая энциклопедия всей его жизни. Я был достоверным источником сведений, как и было только что снова доказано. ФБР понятия не имело, как Хартли и Аранда связаны, пока я им не объяснил.
— Джонс?
Я поднял голову и посмотрел на Кейджа.
— Хартли прекрасно знает, что если когда-нибудь вернется в страну, то снова отправится гнить на суперстрогий режим, — сообщил он мне. — У Интерпола есть все данные. Его поимка — вопрос времени.
— Да, сэр, — машинально ответил я.
— Я сожалею, Джонс.
— О чем сожалеете? Вы сделали все от вас зависящее, чтобы обезопасить меня и всех остальных. Это косяк бюро. Без всякого сомнения. — Все уставились на меня. — Хартли убил кого-нибудь?
— Нет, — ответил старший агент. — Медсестру убили агенты, когда она заслонила собой Хартли.
— По крайней мере, он перестал убивать соратников, — пробормотал я, поднимаясь. — Мне нужно заняться своим свидетелем, с вашего позволения, сэр.
— Не покидай отдел, пока я не поговорю с тобой.
— Да, сэр, — сказал я, встал и вышел.
Как только дверь за мной закрылась, в кабинете разразился гул голосов. Из которого я уловил достаточно, чтобы понять: меня хотели допросить о возможном местонахождении Хартли, но Кейдж запретил категорически и навсегда, не церемонясь в выражениях. Больше они не посмеют меня доставать.
Сердце заныло, и я чуть не рухнул на колени, именно сейчас мне очень не хватало Яна. Как я хотел, чтобы меня поддержали, прижали к себе и защитили. Глупо, конечно, и излишне требовательно, но я ничего не мог с собой поделать. Ян был нужен мне больше всего на свете.
— Ну что? — произнес Беккер, когда я направился к своему столу.
Я задвинул все на второй план: боль, отчаянную тоску по своему мужчине — и натянул улыбку, потому что никому легче не станет, если все увидят мой нервный срыв и душевный раздрай, особенно мне.
Окинув взглядом офис, я заметил, что вся команда была в сборе, не хватало только Яна.
— Ну что, — повторив за Беккером, объявил я всем присутствующим. — Угадайте, кто удрал от федералов с тюремного курорта супермакс?
— Что за хрень ты несешь? — ахнул Шарп. — Но как?
— Неужели до бюро не дошло, что Хартли — плохой парень? — поинтересовался Дорси.
— Безумие какое-то, — сплюнул Кон.
— Хартли молил о чуде, но зачем оно ему, — злился я, расплываясь в широченном оскале. — У него же есть Ф… Б… Р…
— У него и у Ганса Грубера17, — проворчал Райан.
Я рассмеялся. Но смех прозвучал слишком высоко, слишком фальшиво и пронзительно.
— Вали уже и оформи моего свидетеля, бездельник.
— Перестань, — поднимаясь, сказал Райан, а потом направился ко мне через весь кабинет. — Не нужно перед нами вести себя как ни в чем не бывало. Это же мы.
Я обвел присутствующих взглядом, и в ответ не получил ни одного осуждающего. Даже наоборот, все они, казалось, сопереживают.
— Пойдем, оформим бумаги, — предложил Дорси, подошел ко мне и положил руку на плечо. — Чем быстрее сделаем, тем быстрее сможешь попасть домой и отдохнуть.
— Я в порядке, — сказал я.
— Нет, не в порядке, — возразил Кон. — И я бы не был в порядке. Давай разберемся со свидетелем и сходим куда-нибудь, например, поужинать.
— Мне не нужна нянька, — проворчал я.
— Ты препираешься, а самому еще гору бумаг разгребать, — вмешался Ковальски. — Знаешь же, что это надолго.
Это я знал. Люди считают, что когда покупают дом, подписывают кучу бумаг. Но ипотека — ничто по сравнению с WITSEC. Министерство юстиции знало толк в бумаготворстве, процесс чего начинался еще со срубки здоровенного дерева.
— Ну же, — подбивал меня Райан, ухватив за бицепс и потянув так, как никогда не делал раньше. — Давай займемся твоим новым дитем, хорошо?
Я послушно последовал за ним, не возражая, чтобы меня вели. Было приятно, что все они беспокоились обо мне.
С Райаном и Дорси я вернулся к Джосуэ, сел рядом, а Джосуэ толкнул плечом и сказал, что скучал.
— Все понятно, — зевнул Дорси и кивнул. — Только избавился от двоих детей в своем доме, уже тащишь следующего.
Я издал невнятный звук и опустил голову на стол.
— Ты же меня знаешь, — проскулил я, закрывая глаза. — Я заботливый.
— Знаю, — согласился он, поразив меня своей покладистостью.
— Тебе бы выспаться, — заявил Райан.
Все постоянно мне это говорят.
— Ага, вечером, обязательно.
— Уж постарайся.
КЕЙДЖ ВЫЗВАЛ МЕНЯ из конференц-зала примерно через полтора часа, и, как ни странно, вместо своего кабинета, повел вниз по лестнице. Не к тому самому фургончику с кофе и рогаликами, который всегда стоит у входа, а к тому, что за углом и которого я никогда не замечал, ведь останавливался всегда у первого. Я собирался спросить, чем хорош этот фургончик, когда мы встали в очередь, но Кейдж меня опередил.
— Кстати, семья Кэррингтона Адамса очень благодарна тебе за все, что ты сделал для завершения его дела.
Я ничего не сделал сверх положенного.
— Они довольны его наградой?
— Да, а пенсионные накопления Адамса пойдут на выплату стипендии от его имени в его бывшей школе.
— Это хорошо.
— Да, — согласился Кейдж, заматывая плотнее шарф вокруг шеи. — И у нас готовы документы для окончательного расставания с твоими двумя свидетелями.
Я хмыкнул.
— Что смешного?
— Просто звучит так, словно мы с Дойлом их больше не увидим, а на самом деле все наоборот.
Кейдж кивнул.
— Они еще очень молоды. Вполне логично, что ты будешь фигурировать в их жизни.
Конечно, он все понимал, тут нечего сомневаться.
Много лет назад, когда я еще только начинал работать под руководством Кейджа, я считал его холодным, но справедливым, и совсем не сентиментальным. Но со временем я узнавал о нем все больше и больше. Например, то, что он был суров, но только потому что волновался, и когда он кричал на кого-то из нас, своих сотрудников, то обычно потому, что за нас боялся. Кейдж — преданный, надежный и всегда держит свое слово. Надеюсь, однажды я буду ему соответствовать. Он был тем, на кого я хотел быть похож.
— Благодарю вас, сэр.
— За что?
Я прокашлялся.
— За понимание, что не все должно быть точно по уставу.
— Мы следуем ему настолько точно, насколько можем.
— Да, сэр, — выдохнул я, ощущая невероятную усталость каждой клеточкой тела. — У меня в планах завести еще одного пацана ко Дню Благодарения.
— И опять же, ничего не имею против. Вы с Дойлом очень профессионально ведете основную массу дел со свидетелями. Именно с молодыми, у которых нет семьи, с сиротами… У меня таких не было. У всех детей, с которыми мне доводилось иметь дело, были родители.
— Ну, мы с Дойлом отхватываем все самое интересное, сэр.
— Да уж, это точно, — съязвил он, подошел к окошечку и широко улыбнулся, чего я за ним обычно не замечал. — Добрый день, Айрис.
Молодая особа в окошке буквально растаяла, но совсем не так, как это сделала бы женщина перед красивым мужчиной. Скорее, это походило на то, что Кейджа она безмерно уважала.
— Дядя Сэмми, вам как обычно?
— И ему то же самое.
Девушка устремила на меня взгляд, в котором уже читался интерес. Даже стало чуточку приятно, так как в последнее время я чувствовал себя отвратительно.
— Привет.
Я улыбнулся в ответ.
— Привет.
— Я Айрис, — сказала она и протянула руку. — Вы работаете с моим дядей?
— Я Миро, и да, работаю. — Ее рука в моей ощущалась нежной и мягкой.
— Вы, должно быть, особенный. Он не приводит сюда никого.
— Хватит уже, — пробурчал Кейдж.
Айрис мило усмехнулась. И я понял, что Кейджа она совсем не испугалась.
— А вы тоже любитель вьетнамского кофе?
— Конечно, — сказал я, потому что не хотел расстраивать ангелочка с темно-каштановыми волосами, потрясающе большими изумрудными глазами с длинными ресницами и белоснежной кожей. Девушка вполне могла бы работать моделью, а не в закусочной на колесах.
Кейдж протянул ей двадцатку, Айрис пыталась отказаться, качая головой, но босс нахмурился, и она взяла деньги.
Потом мы подошли к одной из каменных скамеек и сели.
Забавно оказаться здесь вместе. Ведь я был тут со своим боссом, но не мог припомнить, когда в последний раз мы вот так с Яном выбирались в середине дня к фургончику с едой. Обычно мы либо работали, либо он отсутствовал. Когда мы вообще в последний раз выбирались куда-то вдвоем? Устраивали интимный ужин? Еще я не мог вспомнить, когда мы вместе просто сидели и смотрели футбол или ходили на бейсбольный матч.
Все, чем мы занимались, — работали, а в свободное от работы время — спорили. Почему так произошло? Почему вдруг все стало так сложно?
— Джонс?
— Простите.
— Все нормально. Я просто хотел сказать, что Кокрана с напарником переведут в оперативную группу УБН в Плано на ближайший месяц.
— Где это?
Кейдж покосился на меня.
— Это в Техасе, Джонс. — То, как он это произнес, словно я слишком тупой, было неприятно. — Так ты хочешь, чтобы тебя перевели в другой город из-за побега Хартли?
Я покачал головой.
— Нет, благодарю вас, сэр. В прошлый раз не сработало. — И я не хочу никуда, не обсудив это с Яном. Если он вернется, а меня не будет… — Если Хартли захочет, то найдет меня, но вдруг в этот раз он решит остаться в стороне. Возможно, он готов вернуться к чему-то кроме мести.
— Ты так считаешь?
— Сэр?
— Ты же понимаешь, что Хартли не ради мести за тобой охотится.
— Что, простите?
— Он восхищается тобой, Джонс. Ты поймал его, а потом спас ему жизнь. Хартли тебя боготворит.
— Не то чтобы я сомневался в вас, сэр, но он все время пытался меня убить.
— А ты продолжаешь от него ускользать. Опять же, здесь есть чем восхищаться.
— Не думаю.
— В каком-то больном, извращенном виде Хартли, возможно, даже любит тебя.
— С чего вы взяли?
Кейдж пожал плечами.
— Если он хотел твоей смерти, почему просто не застрелил?
И то правда.
— Вместо этого он забрал твое ребро. Хартли нужно было что-нибудь из твоего тела, вот насколько сильно он хотел иметь частичку тебя.
— Он психопат. Все, что он делает, не имеет никакого смысла.
— Нет, имеет, — возразил Кейдж и немного выпрямился, когда подошла Айрис с салфетками и полными одноразовыми тарелками. Одну Айрис передала Кейджу, а другую мне.
— Кофе я принесу, — сказала Айрис и поцеловала дядю в щеку. — И папа говорит, что блесна, которую он хочет, продается в Парке, и тебе лучше поскорее туда съездить.
Кейдж прочистил горло.
— Передай отцу, что скорее ад замерзнет, чем я поменяю блесну.
Она хихикнула.
— Серьезно. И чего там, около шести баксов?
— Не в этом дело, малышка.
Покачав головой, она ушла, чтобы принести нам кофе.
— Эта девушка — ваша племянница, сэр?
— Это старшенькая моего приятеля Пэта. Она только окончила колледж и уже владеет четырьмя такими фургончиками. Начинали они с ее парнем еще на первом курсе колледжа, постепенно приобретая по фургончику в год.
— Ни хрена себе.
— Да. В двадцать два года Айрис уже предприниматель.
— Она умеет готовить?
Кейдж чуть качнул головой в мою сторону. Я откусил кусочек сложного сэндвича и тут же понял, что да, боже, конечно, она умеет готовить.
— Это просто божественно.
— Рецепт ее матери. Острые чоризо с жареным яйцом и достаточным количеством чеддера вмиг покорят твое сердце.
Просто рай на тарелке.
— Ее мать, должно быть, потрясающе готовит.
Кейдж кивнул, продолжая есть. Айрис принесла две большие прозрачные чашки с крышечками, наполненные кофе с молоком. Но это был не латте. Что-то другое.
— Это темный обжаренный кофе поверх сгущенного молока, — объяснил Кейдж. — Вот почему у него такой вкус.
— Мне нравится.
— Ешь свой сэндвич.
— Да-с-сэр.