Паутина жизни - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Мэри Калмз (ч. 22)

ГЛАВА 19

БЫЛА ХОРОШАЯ И ПЛОХАЯ НОВОСТЬ. Хорошая заключалась в том, что моя кухня как место преступления оказалась довольно скучной и заурядной.

Все пули, выпущенные Хартли, находились в Лохлине, кроме той, что попала в колено Барретта. А так как он ни в кого больше не стрелял, то кровь на кухне принадлежала либо Лохлину, либо Барретту. Из «Вальтера», валяющегося в моей раковине, в доме стреляли только один раз, и эта пуля была с Цыпой у ветеринара, оттуда ее и заберут.

Вся кровь у книжного шкафа принадлежала Цыпе.

Я думал, что Федеральной судебно-медицинской бригаде потребуется в сто раз больше времени, чем полицейским судмедэкспертам, но все оказалось как раз наоборот. В их распоряжении имелось вдвое больше персонала, а значит, они были вдвое эффективней — быстро сделали достаточно фотографий для воссоздания всей комнаты, словно абстрактное искусство было их задачей. Как бы то ни было, учитывая количество людей, обрабатывающих место преступления, они закончили в рекордно короткие сроки.

К тому времени, как мы с Яном вернулись домой, работа длилась уже более трех часов. Я подумал, что потерялся во времени, но, как напомнил мне Ян, Цыпа уже давно находился в операционной, пока я пребывал в состоянии беспокойства, поэтому время пролетело незаметно.

— Где Аруна, Дженет и…

— Они все дома. Аруна с Лиамом взяли с собой Дженет.

— Понятно.

— Давай найдем тебе футболку, свитер и чай?

Я кивнул. Ко мне подскочил Кон и обнял как никогда прежде, прижавшись всем телом и крепко сжав.

— Джонс, — поприветствовал Ковальски, подходя к нам. — Я уже вызвал службу, они приведут это место в порядок, должны быть здесь через час и…

Я высвободился из объятий Кона, и он следом крепко обнял Яна.

— И как тебе это удалось? Завтра День Благодарения!

— Завтрашний день наступит уже где-то через час, но кто откажется от работы, за которую заплатят, — напомнил Ковальски.

— Это будет стоить целое состояние.

— Тебе не все равно?

На самом деле, мне было все равно.

— Спасибо, Джер.

— Без проблем, — сказал он, улыбаясь, что стало для меня новым и необычным опытом. — А теперь начинается самое интересное, — проворчал он, когда через парадную дверь вошли люди в костюмах.

Это расследование возглавляло ФБР, но и представители полицейского департамента прибыли на место. Также присутствовал Кейдж — что стало приятной неожиданностью, потому что формально он находился в отпуске, но тем не менее приехал (хотя с другой стороны — это была его работа). Появились также парни из Отдела внутренних расследований, Макаллистер, который должен принять мои показания и подготовить заявление, кроме того, он являлся юристом и мог при необходимости дать Кейджу совет. Несмотря на дождь и поздний час накануне праздника, все выглядели свежими и чистыми, что было впечатляюще. Кейдж выглядел особенно хорошо в темно-синем клетчатом костюме, черной хлопчатобумажной рубашке с длинными рукавами и в монках²⁰, как я подозревал, от «Ральфа Лорена». Он был одет для выхода.

— Вы были на свидании? — спросил я босса более дерзко, чем обычно, из-за событий последних часов. Жуткие взлеты и ужасные падения.

Кейдж медленно повернулся ко мне.

— Да.

— Сожалею.

— Тут пытались убить моих маршалов, это важнее, чем моя личная жизнь, Джонс, но я предупреждаю тебя сейчас — лучше бы завтра обойтись без выкрутасов. Ты понял?

— Это не… Это не моя вина.

Его пренебрежительное ворчание сказало мне, что, возможно, он не очень-то мне поверил.

Мы все уселись в нашей гостиной: я, Ян, Кон, Ковальски, Кейдж, Макаллистер, парад «костюмов» и специальный агент Тилден Адер, который включил диктофон на своем телефоне. Он попросил меня как можно более подробно объяснить ему, что произошло.

— Во-первых, мне очень жаль ваших агентов. Эймон Лохлин сказал, что убил их обоих. Надеюсь, их смерть не была мучительной.

— Спасибо, и нет, похоже, для них все закончилось быстро. Мы были удивлены, что их убил Лохлин, а не Хартли.

— Нет, это был Лохлин. Он их застрелил?

— Да, их обоих застрелили.

— Из «Вальтера»?

— Да, пули вроде бы совпадают, но мы все еще ждем подтверждения от баллистиков.

— Понятно.

— Какой пистолет был у Хартли?

Я рассказал про навороченный «Дезерт Игл» и почему он застрелил Лохлина, и как Барретт напугал его, после чего Хартли выстрелил в него. Затем я начал все сначала, ничего не упуская. Когда я рассказывал, как целовал Хартли под дулом пистолета, и как он в равной мере хотел сделать мне больно и трахнуть меня, они все немного поежились — за исключением Яна и Кейджа, и, что интересно, Адера. Я объяснил, почему и по какой причине Лохлин решился на убийство из мести и почему Барретт Ван Аллен помогал ему.

— Хартли спас вам жизнь, — прокомментировал Адер, и я понял, что никогда раньше не встречал таких людей — с черными как смоль волосами и такими же глазами. Он был очень привлекательным мужчиной, хотя я не стал бы называть его «красавчиком».

— Да, это так.

— Насколько я понимаю, Хартли хотел убить вас в Финиксе.

— Да, но он не хочет при этом спешить. Он хочет убить меня по своему личному расписанию, а не чьему-то еще.

Адер кивнул.

— Вы боитесь за свою жизнь, маршал?

— Теперь уже нет.

— Думаете, если бы Лохлин и Ван Аллен не убили агентов, они все равно были бы убиты?

— Нет.

— И что привело вас к такому заключению?

— Хартли все продумывает. Он никогда ничего просто так не делает. Агенты открыли бы огонь по Хартли, как только увидели его, но они не стали стрелять в Лохлина или Ван Аллена, что, вероятно, и стало причиной их гибели. Они подпустили их слишком близко, потому что не понимали, что Лохлин и Ван Аллен представляют собой серьезную угрозу.

Барретт кивнул.

— Соглашусь. Они оба были хорошо обучены. Просто не ожидали, что их застигнут врасплох.

— Нет, откуда им было знать.

Сеанс «вопросы—ответы» длился пару часов, и я удивился, когда Адер позволил войти бригаде по уборке мест преступлений, пока все еще разговаривал со мной, но затем я заметил, что у всех них были шумоподавляющие наушники, как у рабочих на взлетных полосах в аэропортах. Ковальски с его предусмотрительностью, которую большинство людей принимали как должное, предупредил их, и они пришли подготовленными.

— Мы, конечно, не будем упоминать ваше имя в новостях, но уверен, что найдутся репортеры, которые сведут события воедино.

— Мы справимся с этим, агент, — заверил его Макаллистер. — Мы сами о себе позаботимся.

— Специальный агент, — поправил его Адер.

— Главный заместитель федерального маршала, — добавил Кейдж, и поскольку было ясно, что у него самый большой член в этом помещении, все остальные заткнулись. — Это все, специальный агент?

— На данный момент — да.

Я понятия не имел, почему федералам понадобилось еще полчаса, но когда они наконец ушли, Макаллистер резко обернулся и сказал, что лично свяжется с полицейским управлением и пошлет к моему дому полицейских в форме, которые будут круглосуточно осуществлять слежку.

Я тряхнул головой.

— Если я понадоблюсь Хартли, он достанет меня. Но, если честно, думаю, он отправился в Париж, как и сказал, и станет там какой-нибудь подпольной сенсацией.

— Он говорил что-нибудь о последователях?

— Нет, для него это слишком претенциозно. Но думаю, что в данный момент у него другие планы, которые не включают меня. И сомневаюсь, что он включит меня когда-нибудь в свои планы снова.

— Почему вы так думаете?

— Я просто… Динамика наших отношений изменилась. И я не имею в виду, что мы теперь друзья, потому что это было бы чистым безумием… но он сам так сказал. Он больше не хочет меня убивать. Сделать больно — да, если представится такая возможность, но убить — нет. Так что теперь я больше не реквизит, который он может таскать за собой. Теперь в его общение со мной принуждение не входит. Это проблема, которую ему предстоит решить, и на ее решение у него уйдет какое-то время, возможно, даже вечность.

— Итак, если я правильно понял, вы полагаете, что он будет держаться от вас подальше, пока не найдет способ заставить добровольно пойти с ним?

— Да, именно так.

— Не уверен, что вы достаточно квалифицированы, чтобы делать подобные заключения, маршал.

— К сожалению, никто не знает Хартли лучше меня, — ответил я. — Так что, пожалуйста, не тратьте время людей для слежки за моим домом, которая не нужна.

Он посмотрел на Кейджа в поисках поддержки.

— Я согласен с Макаллистером, — сказал Кейдж, что было удивительно. — Каждую ночь у этого дома будут дежурить люди, но мы справимся собственными силами. Я уже связался с судебной службой безопасности, и помощник директора пообещал, что с понедельника я получу людей для охраны.

— А с этого момента и до тех пор? — поинтересовался Макаллистер.

— Маршал Джонс находится под домашним арестом, и его будут проверять каждые четыре часа, и, как вы знаете, он живет с маршалом Дойлом, а тот как бывший «зеленый берет» более чем квалифицирован, чтобы обеспечить защиту.

— Бывший? — прошептал я.

— С кем живет? — переспросил Макаллистер.

Ян самодовольно ухмыльнулся.

— Да. Мы собираемся пожениться.

Повисла пауза, и я забеспокоился за некоторых присутствующих, потому что Макаллистер выглядел настолько потрясенным, что я подумал, он сейчас либо разрыдается, либо разразится потоком бранных слов. Но ни того, ни другого не случилось. Вместо этого он улыбнулся. Огромной широкой улыбкой, что было удивительно, потому что я не ожидал от него подобного.

— Я не знал, но это замечательно. Поздравляю.

— Да, — сказал Кейдж, вставая, что дало сигнал Макаллистеру и остальным четырем юристам, которых Кейдж не представил, тоже встать.

Я выяснил, что если ему не нравится человек, он никому не называл его имени. Стало ясно, что он находил их надоедливыми и выказывал тем самым свое презрение. Это также означало, кем бы эти парни ни были, для Кейджа они являлись всего лишь звеньями пищевой цепочки. Кейдж никогда не обращался плохо ни с одним подчиненным; это был не его способ вымещать раздражение.

— Вы просто мечта любого пиарщика, маршал Джонс.

— Я всего лишь маршал в команде Сэма Кейджа, сэр.

Макаллистер кивнул.

— Должен сказать, что после встречи с маршалами Беккером и Чингом, а затем и с вами, я подозреваю, что главный помощник строит вполне приличную команду.

— Как бы это ни было весело… — Кейдж заскрипел зубами, затем схватил меня за локоть и потащил к входной двери, открыл ее и некоторое время смотрел на дождь, прежде чем обратил мое внимание на крыльцо. — Если ты сделаешь сюда хоть один шаг до утра понедельника — когда соберешься на работу, — я лишу тебя статуса следователя и одолжу навсегда в отдел финансирования или управленческой поддержки или, — и я знал, что он скажет дальше еще до того, как он это произнес, потому что да, Кейдж был таким злым, — в отдел конфискации активов.

Я вздрогнул.

— В противном случае мне придется найти Дойлу нового напарника, точно так же, как я собирался найти тебе.

— Мне, сэр?

— Его слишком часто отсылали в командировки. Я вынужден был заменить его в качестве твоего напарника. Он остался бы в команде, но тебе нужен кто-то здесь на постоянной основе. В этом весь смысл партнерства.

Я откашлялся, потому что у меня было ужасное чувство, будто я проваливаюсь в сон.

— Так вот о чем вы говорили с ним вчера в вашем кабинете, сэр?

Ян был моим напарником, самым главным, что мне нравилось в работе. Без него лучшая часть моего рабочего дня будет утрачена. Я даже представить себе не мог, что это будет за потеря.

— Нет, — сказал Кейдж почти раздраженно. — Я хотел поговорить с Яном о расследовании дела Лохлина, но так как он мало что мог мне рассказать, это не заняло много времени. И, конечно же, я ввел его в курс дела Кокрана, на случай если кто-то из копов, знакомых Кокрану, захочет отомстить. Оказывается, мне не стоило беспокоиться.

— Да, он никому не нравится.

— Он никому не нравится, это точно.

— Сэр, почему вы не рассказали Яну… Дойлу о Хартли?

— Потому что предполагал, что ты уже это сделал. Я никогда больше не буду делать предположений, когда дело касается тебя, Джонс.

По какой-то причине его слова вызвали у меня теплое чувство, и я, возможно, даже толкнул бы его плечом, но Кейдж выбрал именно этот момент, чтобы снова угрожать.

— Ни шага за пределы этого дома, Джонс, если только дом не горит, и я имею в виду — сильно охвачен пламенем, настолько сильно, что муж твоей подруги Аруны, лейтенант, приедет его тушить.

— Откуда вы знаете Аруну, сэр?

— Мы встретились в больнице после того, как тебя подстрелили, когда ты защищал Нину Толливер. Я познакомился с ними обоими.

О, и все еще помнит их.

— Да, сэр.

— Ни единого шага, Джонс, — предупредил он еще раз и, подняв воротник, спустился по ступенькам.

Поскольку никто за ним не последовал, я обернулся. Остальные четыре человека стояли в нескольких футах от меня.

— Вы хотите поговорить со мной?

— Нет, — ответил один из мужчин. — Мы просто ждали, когда ваш невыносимый босс уйдет.

— Пугающий босс, — поправил его другой мужчина. — Думаю, ты хотел сказать «пугающий». Первый мужчина кивнул, как бы говоря: «может быть».

Как только они ушли, Ян закрыл дверь, запер ее на ключ, поцеловал меня и велел подняться наверх, чтобы принять душ.

— Да, Джонс, от тебя воняет, — заметил Ковальски, доставая из холодильника немного карри, приготовленного Аруной.

Направившись к лестнице, я понял, что уборщики успешно выполнили свою работу и тоже ушли.

— Когда они уехали? — спросил я Кона, и он бросил на меня быстрый взгляд. — Что?

— Говорят, когда устаешь, то первое, что теряешь, это наблюдательность.

— Что?

Он повернулся к Ковальски.

— Я знаю, что говорю по-английски.

Кон застонал, прежде чем сосредоточиться на мне.

— Послушай, тебе на самом деле нужно принять душ и лечь спать. Мы с Дойлом будем здесь, так что не волнуйся.

Но я не беспокоился о Хартли.

— Как думаешь, кто-нибудь все еще захочет прийти сюда, если существует угроза встретиться с «Прекрасным Принцем»? — спросил я, используя имя, которое пресса придумала для Хартли, когда обнаружили, что он и есть убийца.

— Я уже позвонил маме, и она очень беспокоится о тебе. Она приготовит свой фирменный суп-пюре из мацы специально для тебя и привезет с собой. И ей не терпится рассказать всем своим друзьям, что она проведет время в доме, где побывал Крейг Хартли.

— Великолепно.

— Он большая новость; ты должен быть готов к тому, что люди снова будут задавать тебе вопросы, как это было, когда ты и Кокран впервые повязали его.

— Надеюсь, все остальные тоже захотят прийти на ужин.

— Не думаю, что тебе стоит волноваться из-за этого.

ВОЛНОВАТЬСЯ МНЕ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО НЕ СТОИЛО.

Судя по тому, что я услышал, когда проснулся, в доме уже было полно людей. Я хотел спуститься вниз и поздороваться, но, когда вышел из душа, у меня закружилась голова, и Ян заставил меня снова лечь. Было темно, когда я заснул, а когда проснулся — пасмурно, а потом, разумеется, потому что это Чикаго, пошел снег. Мне вообще-то нравилось находиться дома, когда шел снег, а теперь я мог наблюдать, как он падает и накапливается на потолочном окне, которое мы с Яном установили над кроватью, — это было приятно, успокаивающе, и я отключился.

Когда я снова проснулся, Ян сообщил, что сейчас ранний полдень. Кон привел свою мать наверх. Я улыбнулся ей, а она подошла ко мне в своей огромной пушистой норковой шубе, обняла, погладила и сказала, какой я хороший мальчик. Ей принесли стул, чтобы она могла сидеть и смотреть, как я ем суп, пока мы разговариваем.

Это было мило. Мне нравились мамы. Я был без ума от мамы Дженет, пока она не умерла, полюбил мать Райана с тех пор, как она приготовила специально для меня персиковый пирог и передала его с ним, и, конечно же, любил Аруну, которая всегда относилась ко мне как мать.

После супа мне снова захотелось спать, но я встряхнулся, когда Ян сообщил, что ходил к ветеринару навестить Цыпу. Наш оборотень еще находился под воздействием препаратов, но доктор Алчурейки встретился с Яном и сообщил ему последние новости, оставив нескольких своих коллег нянчиться со всеми пациентами. Он сказал, что Цыпа выглядит очень хорошо и сможет вернуться домой завтра утром, в пятницу.

— Это отличная новость, — прошептал я, улыбаясь Яну.

Он наклонился и поцеловал меня один раз, потом еще, а потом растянулся на мне, уже целуя долго и глубоко. Я обвил руками его шею, не давая ему пошевелиться.

— Я так сильно люблю тебя, спасибо за то, что ты бросил армию и планируешь вступить со мной в брак, но я не хочу, чтобы ты сожалел об этом. Нисколько.

— Нет, — прошептал Ян, целуя меня в подбородок. — Нет, детка, я ни о чем не жалею.

Боже… «милый» и «детка» добавились к «любовь моя». Я действительно был без ума от нового, стабильного, уверенного в себе Яна Дойла, которого держал в своих объятиях. Его манера поведения… все было по-другому. Как будто он чувствовал себя на своем месте, не беспокоясь о том, что подумают другие, просто земной и безопасный. Он уже решил, кем станет, и излучал счастье.

— Ты так хорошо выглядишь.

— Ну, я и чувствую себя хорошо, — проворчал он, прежде чем снова поцеловать меня.

Мне удалось перевернуть его на спину, но тут Аруна и Дженет поднялись по лестнице.

— И люди еще удивляются, как гей-порно может быть сексуальным.

— А кто удивляется, что гей-порно сексуально? — серьезно спросила Дженет.

Ян поднялся — под громкое недовольство всех нас — и объяснил девочкам, что мы тут не для того, чтобы развлекать их, а мне сказал, что скоро вернется.

Девочки забрались ко мне в постель с обеих сторон, и мы обнялись. Я пообещал, что все будет хорошо, просто очень устал. Мне очень хотелось спуститься вниз, но только когда смогу твердо стоять, и моя голова не будет идти кругом. Я мог сидеть, однако это был мой максимум.

Нед появился около трех, взбежал вверх по лестнице, как взбесившийся петух, нашел меня лежащим на подушках и разговаривающим с Лиамом, забрался на кровать и обнял.

— Ты с ним в одной постели, — заметил Лиам, сидевший на стуле, которое принесли для матери Кона, но оно так и осталось.

— Я мужчина, абсолютно уверенный в собственной гетеросексуальности, — сказал ему Нед. — И, кроме того, здесь очень удобно, а у меня был долгий перелет.

Мы с Недом закончили тем, что вздремнули, а Лиам продолжал бодрствовать, наблюдая за футбольным матчем на моем iPad.

Марго Кокран, жена Норриса, которую я не видел с тех пор, как мы перестали быть напарниками, пришла около четырех и принесла мне свой особый морковный пирог, который я обожал. Мой любимый, не слишком сладкий, сочный, а сверху — тонкая глазурь.

— Почему? — спросил я, садясь на кровати и глядя на нее.

Жена Беккера, Оливия, забрала пирог у Марго. До этого Оливия поднялась наверх и поблагодарила меня за то, что я поддержал Беккера в тот вечер, когда его остановили в машине, и я сказал: «Конечно, он же мой брат». Мы обнимались, когда Аруна, назначенная стражем лестницы, разрешила Марго подняться наверх.

— Потому что если бы ты не заставил его заплатить за то, что он сделал с тобой, он находился бы дома, и у моих детей не стало бы отца, а у меня — мужа.

Я кивнул, на этот счет у меня не было никаких сомнений. Хартли остановился сначала у Кокрана, чтобы покончить с ним.

— Когда муж вернется, мы переедем в Бостон. Я не оставила ему выбора.

Это не имеет значения. Если Хартли нужен Кокран, он его рано или поздно достанет. Но я бы поставил деньги на то, что раз уж Хартли передумал убивать меня, то его желание выпотрошить Кокрана также могло исчезнуть.

— Так что, хм, я могу… — Марго вопросительно подняла руки.

— Да ладно тебе, иди сюда.

Она залезла на кровать и крепко обняла меня.

— О, он явно хороший обнимашка, — прокомментировала Оливия, и она была следующей — после того, как передала морковный пирог обратно Марго — именно в таком состоянии Беккер нашел нас несколькими минутами позже.

— Я даже не хочу спрашивать, — вздохнул он, а затем указал на форму для выпечки, которую Марго держала в руках. — Морковный?

Она лучезарно улыбнулась ему.

— Да.

— Морковный — мой любимый.

— Ну что ж, давай отрежу тебе кусочек. — Она вздохнула и направилась к лестнице. — Пойдем со мной.

— Похоже, другая женщина соблазнила твоего мужа едой, — сообщил я Оливии, наблюдая, как они уходят.

— Они все пытаются, но у меня есть секретное оружие.

— Какое именно?

Она грешно выгнула бровь в мою сторону.

— Нет-нет, не говори мне.

Ее фырканье было идеально приправлено нужным количеством злорадства и веселья.

Около шести часов вечера Ян провел отца и мачеху вверх по лестнице. Она села на стул, а Колин встал рядом с сыном. Это было неловко, но они поговорили о Цыпе, какой он хороший пес, а потом о Лоркане и когда состоится суд, и как бы им понравилось, если бы мы с Яном смогли приехать на воскресный обед в ближайшее время. Ян пообещал, что мы приедем, не обозначив конкретной даты, а затем повел их вниз, чтобы накормить. Он вернулся через несколько минут.

— Ты в порядке? — спросил я.

— Да, детка, я в порядке, — ответил Ян и, наклонившись, поцеловал меня, а затем снова исчез.

Кабот, Дрейк и Джосуэ находились внизу уже несколько часов, очевидно, помогая Аруне — Кабот стал ее любимчиком — подавали еду, загружали и выгружали посудомоечную машину, а Джосуэ раскладывал карты Таро в прачечной поверх сушилки. В конце концов им разрешили подняться наверх, чтобы увидеть меня, и, конечно же, все трое плюхнулись на кровать, не обращая внимания на стул, стоящий рядом.

Джосуэ положил руку мне на голову.

— У тебя нет температуры. Ты хорошо себя чувствуешь?

— Я в порядке, — зевнул я. — Просто выбит из колеи.

Джосуэ кивнул.

— Ну, ты никогда не спишь и совсем не заботишься о себе. Я могу переехать сюда и заботиться о тебе.

— Для этого есть я, — сказал Ян, поднимаясь по лестнице с огромной тарелкой еды для меня и большим стаканом яблочного сока. — Я сам позабочусь о нем.

— Но ты же никогда не бываешь дома, — смущенно заметил Кабот. — В смысле, разве мы не должны начать заботиться о Миро раз уж…

— Теперь я все время буду дома. Я больше не служу в армии, так что вы будете видеть меня гораздо чаще.

Ян был несколько озадачен, как я понял по его прищуру, когда все захлопали, даже Джосуэ.

— О, я так рад, — вздохнул Дрейк. — В смысле, если уж даже я скучал по тебе немного, то могу только представить, как скучал Миро.

Ян кивнул и отправил их всех вниз. Джосуэ остановился перед лестницей и оглянулся.

— Что?

Он прикусил нижнюю губу.

— Я познакомился с одним парнем в магазине грампластинок в Оук-парке, где буду работать. Его зовут Марчелло Маккенна. Разве это не потрясающе?

— Так и есть. Думаешь, он может быть тем самым особенным?

— Миро, он как-то странно смотрел на меня, а потом сказал, что ему приснилось, как я входил в магазин.

— И?

— Он выпалил, что не верит ни во что сверхъестественное.

— Но?

— Но он видел меня во сне.

Я кивнул.

— Может, прежде чем вывалить на него все то, что видел в своих картах, ты просто станешь ему другом, а?

Он кивнул, бросился обратно ко мне, наклонился и поцеловал в щеку, а затем сбежал вниз по лестнице, объявив Аруне, что готов прочесть ее карты.

Когда я повернулся к Яну, он ухмылялся.

— Что?

— Ты самым странным образом влияешь на людей.

То, как он на меня влиял, было как бы само собой разумеющимся.

— Пожалуйста, поставь тарелку, сними с себя всю одежду и забирайся ко мне под одеяло.

— О, детка, пройдет еще несколько дней, прежде чем ты снова увидишь меня голым. Уайт привез свой Xbox, а Шарп сейчас стирает белье. Здесь будет бесконечная череда парней до вечера воскресенья.

Я застонал.

— Его Xbox? Ты знаешь, как он раздражает всех этими своими стрелялками?

— Как будто он в состоянии победить меня.

— О нет. Пожалуйста, не включай режим гиперконкуренции.

— Что? — заартачился Ян. — Я вовсе не соревнуюсь.

— Сделай мне одолжение, встань с другой стороны комнаты, чтобы молния не попала и в меня.

Он усмехнулся.

— Уверен, у Бога есть дела поважнее.

— Возможно.

— Что?

Я не мог отвести от него глаз.

— Говори.

— Ты только появился, а я хочу поцеловать тебя, обнять, трахнуть и… Господи, Ян, ты мне так нужен.

Он наклонился и поцеловал меня в щеку.

— Вот, поешь немного. И сразу почувствуешь себя лучше.

— Неужели тебе все равно?

— Не все равно, детка, и не волнуйся, отныне ты можешь получить меня в любое время, когда захочешь.

Я оживился.

— После воскресенья.

Это будут самые долгие три дня в моей жизни.

АРУНА ПРИНЕСЛА тыквенный пирог с горкой взбитых сливок, и мне стало интересно, что она делает наверху, так как моя подруга любила принимать гостей, и ее пребывание здесь со мной не имело никакого смысла.

— Мама Лиама внизу, — быстро объяснила она, листая «Нетфликс» в поисках чего-нибудь интересного.

— И?

— И ничего. Я останусь здесь, наверху, с тобой.

Я прокашлялся.

— Что? — спросила она, не оборачиваясь.

— Эй.

— Я не хочу об этом говорить.

— Она задела твои чувства, — начал я, потому что знал свою подругу и знал, что это так.

— Ну, мы оба знаем, что я много чего могу, но быть дивой — не входит в этот список. Я знаю, что она сказала, и знаю, что она имела в виду. Она искренне считает, что я не умею готовить ничего традиционного, и именно поэтому хотела мне помочь.

— Конечно, — согласился я. — Но ведь она там, внизу, верно?

— Да.

— Значит, она пришла.

Аруна откинула голову на подушку и посмотрела на меня.

— К чему ты клонишь?

Я пожал плечами.

— Она сделала над собой усилие и теперь ест твою стряпню, верно?

— Уверена, что неохотно.

Я поднял глаза к небу.

— Мы оба знаем, что она никогда не любила меня.

— Ох, ну, может, хватит уже? — пробормотал я, толкнув ее локтем. — Эта женщина обожает тебя. Лиам был диким и подвергал себя риску слишком часто, пока не появилась ты. Но благодаря тому, что он так сильно влюбился, Лиам повзрослел и теперь, когда стал мужем и отцом, он стал более основательным.

Аруна тяжело вздохнула.

— Думаешь, она этого не знает?

Она заморгала часто и быстро.

— Просто спустись туда и будь лучше.

— А если я этого не хочу?

— Но ты же хочешь, потому что она тебе тоже очень нравится.

Аруна подождала еще немного, но все же встала, поцеловала меня в лоб и пошла к своей свекрови.

Чувствуя себя лучше, я поднялся с кровати и переодел пижамные штаны с футболкой, которые были на мне весь день. Мой план состоял в том, чтобы спуститься вниз, но как только я оказался в джинсах и сером свитере цвета вереска, устал. Я сидел на кровати, выбирая носки, когда наверху лестницы появился Ян.

— Чем занимаешься?

— Готовлюсь к социализации, — сказал я, посмеиваясь.

Он подошел к кровати и сел рядом со мной.

— Во всяком случае, скоро все разойдутся. Останемся только мы и парни.

Я вздохнул.

— Не хочу показаться неблагодарным, но ведь не все заглядывают сказать «пока» прежде чем уйти?

— Нет, — пробормотал он, наклонившись, уткнулся носом в мою щеку, и затем поцеловал ее.

Я издал звук, который Яну, должно быть, очень понравился, потому что он скользнул рукой по шее и повернул мою голову, мягко надавив большим пальцем на подбородок. Я уставился на него, Ян наклонился и поцеловал меня.

Я хотел впитать каждую каплю его внимания — настолько счастлив был рядом с ним, счастлив из-за его выбора, из-за того, как все может стать для нас теперь, когда он реально дал нам шанс. Я почувствовал, как все внутри меня наконец-то начало расслабляться, и открылся, чтобы впустить Яна.

Я мгновенно ощутил это, всплеск необузданного наслаждения, пронизывающий меня до самой сердцевины, согревающий изнутри, наполняющий знакомой потребностью ощущать его обнаженную кожу на своей.

— Ян, — выдохнул я, прижимая его к себе, — снимай одежду.

— О, я бы с удовольствием, — сказал он, проводя пальцами по моим волосам и убирая их с лица. — Но, как я уже сказал, это произойдет только в понедельник.

Я хмыкнул и оседлал его бедра, довольный тем, что сижу и смотрю на него, такого красивого и моего.

— Я заключу с тобой сделку.

— Я весь во внимании.

— Ты отдохнешь, а в следующем месяце мы куда-нибудь поедем, только мы вдвоем.

— Отпуск? — спросил я, забавляясь. — Хочешь сказать, что возьмешь меня в отпуск.

— Ага.

— Но как?

— У нас обоих накопилась уйма отпускных дней.

— Да, но… — и тут до меня дошло, что теперь Ян в полном моем распоряжении, что он больше не уедет, потому что действительно уходит из армии.

Я быстро перевел дыхание.

— Ты к этому привыкнешь.

— К чему именно? — спросил я, стараясь держать себя в руках. Не каждый же день начинаешь жить полной жизнью. Всепоглощающее чувство радости нарастало в груди, и было трудно не закричать, не заплакать или просто не потеряться во всем этом из-за мужчины, которого я любил.

— К тому, что я рядом.

Я кашлянул.

— Все будет хорошо.

Ян тихо рассмеялся, положив руки мне на бедра и крепко сжимая их.

— Значит, отпуск? — прохрипел я.

— Ага. Куда захочешь.

Я кивнул.

— Ловлю тебя на слове.

— Хорошо.

Я скатился с него и лег рядом, все еще прикасаясь к нему.

— Расскажи мне, каково это — быть бывшим спецназовцем?

Несколько секунд Ян молчал.

— Еще точно не знаю. Это так ново. Пока даже неофициально.

— Да, но…

— Я хочу тебе все рассказать, — настаивал он, — правда. Но это касается только нас, и больше никого.

— Ладно.

Он прилег на бок лицом ко мне и провел пальцами по моему подбородку.

— Я серьезно. Я хочу поговорить с тобой и утомить тебя каждой мелочью, но здесь слишком много людей, и как только я начну, мне уже не захочется останавливаться, совсем как когда мы трахаемся.

Я рассмеялся.

— Это так романтично.

Его улыбка стала самодовольной.

— Я знал, что ты так подумаешь.

— Ян…

— Я знаю, что ты хочешь знать все, Ми, и обещаю тебе рассказать.

— Это очень важно.

— Я знаю, — согласился он, проводя большим пальцем по моей брови.

— Может, хотя бы объяснишь, почему расследование дела Лохлина закончилось так внезапно?

— Для них не открылось ничего нового. Очевидно, Лохлин был неуравновешен, и это стало довольно ясно из всех отчетов. Держать нас там оказалось бесполезно, это ни на что не пролило бы свет, поэтому нас просто отпустили.

Я был очень благодарен.

— В этот раз я скучал по тебе больше обычного.

— Я тоже. Я чувствовал, что время между моими отъездами становится все короче и короче, а каждый уход причинял почти физическую боль… пора было с этим что-то делать.

Его слова могли заставить мое сердце остановиться.

— Ты же знаешь, что теперь для нас все будет по-другому.

— Что именно?

— Я все время буду рядом, — объяснил Ян, снова убирая мои волосы с лица. — Я знаю парней, которые развелись после того, как уволились, потому что сводили своих жен с ума.

Я провел рукой по его груди.

— Ага, но об этом можешь не беспокоиться.

— Уверен? — поддразнил он меня.

— Да, детка, я уверен, — вздохнул я, а затем сделал глубокий вдох. — Итак, могу я спросить, сколько времени потребуется, чтобы твоя отставка вступила в силу?

Его ленивая улыбка сменилась громким вздохом.

— Что?

— Ты произнес это так, словно тебе безразличен мой ответ.

Я зарычал на него.

— Просто скажи мне.

— Ну, — начал Ян бархатным и глубоким голосом, скользя пальцами по волосам у меня на затылке и обхватывая голову, — понадобится от девяти месяцев до года для обработки всего процесса, как только я его начну.

— Начнешь его?

— Подам заявление, — пояснил он, подталкивая меня в поцелуе откровенного собственника, томном и настойчивом одновременно.

Мне нужно было кое-что знать, нужно было, но это… то, как он обращался со мной, словно я полностью принадлежал ему. Я просто хотел большего.

Моя дрожь заставила его улыбнуться и откинуться назад.

— Нет…

— Значит, как только я подам заявление, — сказал он, заставив меня замолчать, — меня больше не будут посылать на задания.

У меня перехватило дыхание.

— Ты больше не уедешь?

Он покачал головой.

— Я просто буду проходить спецтренировки одни выходные в месяц и две недели летом.

Я знал, что это такое — ежегодное обучение, так что мне не нужно было уточнять.

— Им придется планировать это заранее или они просто позвонят тебе и позовут в любое время?

— Нет, это будет запланировано, — заверил Ян, наклонившись, поцеловал еще раз, только быстро, а затем продолжил: — В течение нескольких недель или месяцев подряд не будет никаких миссий без уведомления, и также не разрешается переводить меня.

Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой, и когда я увидел легкую морщинку меж бровей Яна, то напрягся.

— Что?

Ян покосился на меня.

— Единственная вещь, которая может произойти, — мой командир или кто-то другой могут попросить забрать заявление, потому что они на самом деле нуждаются во мне и не могут найти замену.

Я постарался скрыть страх в своем голосе, но он все равно слегка дрогнул, когда я заговорил:

— И ты бы так поступил? Забрал бы заявление?

— Если бы на кону стоял выбор между жизнью и смертью других людей, — мягко сказал Ян, — как бы ты хотел, чтобы я поступил?

— Это несправедливо.

— А кто тебе сказал, что жизнь справедлива?

Я кивнул.

Ян обнял меня и прижал мое лицо к изгибу своей шеи.

— Но я не особо беспокоюсь о такой вероятности, Ми.

— Хорошо, — сказал я, пытаясь поддержать его, хотя единственное, что мне хотелось сделать, это привязать его к кровати.

— Я тебе обещаю.

— Обещаешь что?

— Что выберусь оттуда. Я выберусь.

Я и так ждал слишком долго, так что смогу еще потерпеть какое-то время. Я мог подождать. Мог. И я дождусь. Ян стоил всего на свете.

— Ты мне доверяешь?

— Конечно, — честно ответил я и тут же понял, что мне тоже есть что сказать.

— Так что… мы еще должны поговорить о Хартли, верно?

— Позже, — прошептал он. — Теперь у нас есть время.

Я закрыл глаза и расслабился рядом с ним.

— Мы должны превратить отпуск в медовый месяц.

Через секунду до меня дошло, и я вскинул голову как раз вовремя, чтобы увидеть его безумную порочную ухмылку.

— Прости, что?

Ян смеялся надо мной, и смех стал еще громче, когда я толкнул его на спину и забрался на него сверху.

— Ян?

— Ты меня слышал, — сказал он, все еще посмеиваясь.

Я взял его за руки, зажал их над головой, прижав к кровати.

— Может быть, объяснишь подробнее?

— Ну а что, Миро, давай, — поддразнил он меня, вызывающе покачивая бедрами. — На следующей неделе сходим к мировому судье, распишемся и отправимся в свадебное путешествие. Разве это не здорово звучит?

Это звучало прекрасно, и я бы так и сказал ему, если бы каждый пузырек воздуха не вырвался из моего тела, а сердце не перестало биться.

— Любовь моя? — проговорил Ян быстро, игривость исчезла с его лица, мгновенно сменившись беспокойством.

— Да? — прошелестел я.

— Ты все еще хочешь вступить со мной в брак?

— Да, хочу, — с трудом выдавил я из себя дрожащим дыханием. — Больше всего на свете.

Ян резко выдохнул.

— Господи, ты на секунду заставил мое сердце остановиться.

Мне было знакомо это чувство.

Его ослепительная улыбка быстро вернулась.

— Значит, да, на следующей неделе?

— На следующей неделе, — эхом отозвался я, чувствуя, как счастье затопило меня до краев.

— Теперь ты весь мой.