Печальные звёзды, счастливые звёзды

Ещё один подарок для читателей «Непростых историй» от автора-составителя сборников.

«Мне 38 лет. Живу в г. Благовещенск, а сама из Москвы. По образованию юрист, книги пишу со школы, последние 5 лет — наиболее плотно. Закончила литературные курсы „Мастера текста“. Есть рассказы, опубликованные в сборниках и литературных журналах, сетевые публикации. Член Союза писателей России.

Победитель номинации „Подростковое фэнтези“ национальной литературной премии „Рукопись года“ и финалист Конкурса детской и юношеской книги и ЛайвЛиб за рукопись „Вершители: посох Велеса“. Финалист конкурса „Новая детская книга“ в номинации „Фэнтези. Мистика. Триллер“ и победитель читательского голосования за мистический триллер „Альтераты: миссия для усопших“.

Сборник рассказов „Дом с панорамными окнами“ — вошёл в Шорт лист литературной премии „Электронная буква“ (номинация Малая проза).

Автор пяти романов в жанрах современная проза, детектив и триллер.

Буду рада встретиться с вами на https://www. /evgeniya-kretova-13071576/»

Новые приключения Сне Гурки

Зелено-голубой шарик в тонкой искрящейся плёнке атмосферы неказист и неприметен. Его здесь точно искать не будут. Кому он нужен, на краю Галактики?

Прозрачная капсула ловко метнулась от подслеповатого спутника, чиркнув по геостационарной орбите, просочилась сквозь пелену облаков, нырнула под грозовой фронт.

Дет Моесс удовлетворённо хмыкнул, не поймав пеленга патрульной службы.

Капсула зависла над ночной стороной планеты, и, выбрав место посадки, юркнула в полутьму.

— Три ноль, три ноль, — сонно доносилось из ретранслятора, — примите экстренное сообщение.

Капитан патрульной службы Сне Гурка, дёрнул чёрными пушистыми кисточками на острых ушках, потянулся к кнопке приема.

— Три ноль у аппарата, — широко зевнул.

— Три ноль, в ваш сектор прибыл несанкционированный катер, необходимо предотвратить посадку, чтобы избежать контакта с аборигенами и, в случае необходимости, произвести зачистку. Как поняли? Приём.

Сне Гурка удивлённо изогнул бровь: какого квартозианского окуня сюда припёрло нелегала?

— Вас понял. Сообщите код нелегала.

— Семёрка.

Капитан поморщился: семёрка — это глюк. А глюк — это волдырь на заднице, чёрт бы побрал эти приграничные секторы.

Сне потянулся к динамику, надо «обрадовать» команду:

— Внимание, общий сбор в рубке. Код «семь». Миссия — вытащить глюка с Земли до того, как Земля станет глюком. Всем ясно?

Моесс просканировал поверхность. Ментальная активность на планетке очаговая, логическое мышление аборигенов ассоциативное, высокая склонность к иррациональному мышлению. Ментограмма яркая, аж глаз режет. «Что там у них происходит, интересно?», — равнодушно спросил сам себя. Он пролетел чуть дальше, нашёл местечко поспокойнее. Прямо норка тихая — ни тебе местных, ни тебе патруля, ни матушки с её вечными кулинарными экспериментами, от одной мысли о которых сводило желудок, а в горле сворачивалась колючим комом едкая слюна.

Моесс потянулся, стряхивая воспоминания, и сладко зевнул.

— Искин, режим сна, — тихо скомандовал он. Тут же почувствовал, как навигаторское кресло принимает горизонтальное положение, из бортиков выдвигаются мягкие полигласовые пластины, принимая эргономичную форму и укутывая тело пассажира в прочный изотермический кокон.

«Спать, сорок часов спать», — сладко подумалось перед погружением в приятную дремоту.

Сне распределил исследование секторов между членами команды:

— Зои, Трыш, вам достаётся сектор один, — он очертил большую полусферу в районе северного полюса. — Ксю, забирай экватор от сюда до сюда, — он провёл указкой, выделив нужные широты. — Себе забираю вот эту обширную область, — он указал на тёмный континент. — В помощь ко мне поступают старпом Зуяба и Зырк, вы прочешите территорию от океана вглубь континента. Встретимся вот в этой точке, — капитан выделил горную цепь поперёк континента и отметил красным флажком точку, удобную для посадки.

— Какие указания в случае поимки глюка? — Зои, высокий сверианец, с квадратной головой и наголо бритой челюстью, хмурился: холод он не любил, от местного покрова, именуемого аборигенами снегом, у него слезились глаза, а на коже проступали сине-зелёные пигментные пятна, делающие его похожим на рептилоида.

— Нейтрализовать. Учитывая проворность товарища, нейтрализовать немедленно, попытки к бегству пресекать жёстко, — капитан задумался. — И это, ребят, не следите там. Чтобы зачистку не пришлось проводить.

Зуяба изучал выгрузку данных по сектору поиска.

— Капитан, в нашем секторе в ближайшие дни неспокойно. Аборигены отмечают большой всепланетный праздник. Здесь — особенно активно. Взрывами окрашенных пороховых снарядов, лентами, ряжеными, традиционной трапезой с употреблением в пищу ядовитой смеси и горючих жидкостей.

— Как называется праздник-то? — капитан нахмурился: это существенно ухудшает дело, глюк может мимикрировать, может притворяться кем угодно, чем больше объектов, тем сложнее его будет найти. А в толпе вообще не выловишь.

— Новый год. Действующие лица: старик с бородой в красной шубе, девочка с белыми косами, зайцы, фольклорные элементы типа злодеек-женщин по имени… Йа-га, — Зуяба с трудом выговорил сложное слово, — говорящие зайцы, коты, ну и мелочь всякая типа супераборигенов, аборигенов-кошек, аборигенов-пауков… Брр. Сразу вспомнил арахнопода Кселуса, которого конвоировали прошлым секстебрём. Местным, видимо, голову сносит, раз они в таких наряжаются. — Его передёрнуло.

Капитан задумался.

— Надо вывести нашего нелегала за пределы населённых пунктов и там изловить. Другого выхода не вижу. Если он, конечно, окажется в этом секторе.

Зуяба подвигал челюстями, недовольно шмыгнул носом:

— Готов поклясться, что подлец окажется именно в нём. Окологуманоидные развлечения — его стихия.

— Я не хочу к бабушке, не хочу, не хочу, не хочу! — Инга верещала на всю проезжую часть. От хорошо поставленного сопрано не спасали ни задраенные стёкла автомобиля, ни окрики мамы, ни удивлённые взгляды водителей и пассажиров соседних машин, застрявших, к несчастью, в предновогодней пробке на выезде из столицы.

— Инга, ты ведешь себя некрасиво. Минус один подарок от нас с папой, — Рита старалась быть спокойной. Покосилась на Андрея, тот хмуро изображал, что дочкина истерика его не касается, что он даже не слышит её. — Ты-то что молчишь? — Рита наклонилась к нему, чтобы быть уверенной, что он её расслышал. Муж плотнее сжал губы, промолчал. — Понятно, — Ритка откинулась на спинку, — снова мне разгребать.

— Не хочу в эту дурацкую деревню! — скандалила дочь. По её миловидному лицу, туго заплетённым тёмным косичкам с ярко-малиновыми бантами и общему виду прилежной отличницы и не скажешь, что этот ребёнок способен на такую отчаянную истерику.

Не поворачиваясь к дочери, тихо, но отчётливо Рита проговорила:

— Ещё один звук, и на вокальный конкурс ты не поедешь, — сказала, положила руку себе на колено и выставила указательный палец. В следующую секунду добавила к нему средний, потом безымянный и, наконец, мизинец.

Четыре секунды.

Истерика прекратилась. На заднем сидении воцарилась тишина. Рита победно покосилась на мужа, тот впечатлённо изогнул бровь и скривил губы.

— Так нечестно, — дочь надула губы, уставилась в окно. — Вы мне не оставляете выбора. А выбор делает человека, то есть меня, человеком.

— Скажите пожалуйста, мы уже философскую базу под свои истерики и выкручивание рук родителям подвели, — Рита деловито поправила полушубок. — Но выбора в данном случае у тебя, действительно, нет.

— Вот я и говорю — нечестно.

— Это жизнь, детка, — мать вздохнула. — А она вообще несправедлива.

Ехать к свекрови на Новый год Рита тоже не хотела.

Что она там забыла? Деревня. Наряженная блестящим мусором ёлка во дворе, квашеная капуста «по фирменному рецепту», вечные пирожки с зелёным луком и яйцом, от одного запаха которых воротило. Да, вкусный холодец. Это плюс. И свежий воздух. Но даже платье не наденешь. Фотки новогодние в Инстаграм не выставишь. Потому что — позориться. Но Андрея корёжило от осознания сыновьего долга.

Первого ехать он отказался наотрез. Новый год, чтоб его, семейный праздник. Дарья Ивановна ввиду возраста прибыть к ним не может, значит, они едут к ней. Точка.

Вот примерно так.

И это «Ты мне не оставляешь выбора. А выбор делает человека человеком», — это её, Риткин, финальный аргумент, подвешенный в кухне, словно ружье. Дочь со своим музыкальным слухом услышала их вчерашний спор.

И сейчас, по дороге к свекрови, дочь закатила истерику: она собралась в кино на каникулах, она хочет на ёлку — папа обещал, она хочет гулять и есть мороженое в торговом центре, с поездкой на все каникулы к бабушке это никак не совмещалось.

— Ну почему-у? — канючила Инга самым противным голосом из всех возможных.

— А, в самом деле, почему? — Рита решила, что и мужу пора включиться и отстаивать свою же собственную инициативу.

Андрей снисходительно покосился на супругу:

— Чтобы когда ты станешь старой и немощной, твоя дочь так же схватила семью в охапку и приехала к тебе встречать Новый год. Потому что Новый год — семейный праздник, и встречать его в одиночестве — преступление. Для этой самой семьи. Всем всё понятно? Или есть ещё вопросы?

Андрей — бывший военный. Хотя военные бывшими не бывают.

Ритка закусила губу, повернулась к дочери и выразительно щелкнула языком.

— Верно папка говорит. Я тоже хочу, чтоб ты с семьёй к нам приехала, когда-нибудь, когда я стану старой и немощной.

Инга надулась:

— Только если вы не будете кормить меня квашеной капустой.

Они свернули с МКАД на шоссе. Мелкий снежок сыпал под колеса, скрашивая накопившуюся грязь и пыль. Обочину украшала праздничная иллюминация, у торговых центров красовались гигантские ёлки.

— А ёлка у нас хоть будет? Иначе куда Дед Мороз подарки положит? — переживала Инга.

Андрей усмехнулся:

— Будет, куда ж она денется… Только в прошлом году ты, вроде бы, утверждала, что в Деда Мороза не веришь.

Инга промолчала. Веришь-не веришь — вопрос десятый. Но по старой привычке она спрятала в морозилке бумажку с желанием.

Контрабандист и галактический нелегал Дет Моесс проснулся от толчка — его небольшую капсулу, подхватив воздушным потоком, едва не перевернуло, сработала аварийная система стабилизации, под куполом рубки мелькнул и погас ярко-красный огонек оповещения. Глюк неторопливо просмотрел записи внешних визиров: столько шума наделала промчавшаяся мимо колымага кого-то из местных: чёрный грохочущий монстр, дышащий токсичной смесью газов, канцерогенов, альдегидов и сажи. Моесс поморщился:

— Что за планета, подери вас всех грызанский хрым, — пробормотал недовольно. — Поспать и то не дают.

Красные проблесковые огоньки манили за собой. Глюк заворожённо направил капсулу за пыхтящим оксидом серы, азотом и бензопиреном устройством.

Вечерний лес, шелест гравия под колёсами — глюк с интересом наблюдал за новой для него планеткой. Последние десять лет он преимущественно обитал на космических станциях. Хлоя — с её огромной полигласовой крышей, Стримм — в лучах оранжевой Глаугели. Та же Тамту, хотя ему на главном форпосте креонидян пришлось весь день просидеть в техотсеке, ремонтируя потрёпанный двигатель. Ну и основное его обиталище — Калипсо, тюрьма для особо опасных преступников. Разорви скварр этого Клиффа, который сдал его патрулю. Вот эта забытая всеми галактическими богами планетка на краю обитаемого мира — крохотная, аккуратная, словно выточенная умельцем из камня, — его внезапная удача.

Тем временем колымага, пыхнув водяными парами с примесью оксида углерода на повороте, свернула с дороги в пролесок и, проехав несколько сот метров, вынырнула к поселению. Полсотни занесённых белой пылью лачуг, в половине из которых не светились даже окна.

Странно, Моесс не помнил, чтобы ментограмма выдала ему присутствие аборигенов в близости от точки приземления. Хотя что там фиксировать? Аппаратура фиксирует лишь скученные импульсы. Эта деревенька — словно иголка в стоге сена. Потому и не найдёшь её по ментограмме. Одна улица, прямая как креонидянский тракт, да покосившийся колодец в центре, похлеще его конуры на Калипсо. Глюк поёжился и торопливо рванул за мигнувшим проблесковыми огнями аппаратом: тот как раз остановился у неприметного с виду дома, от которого, Моесс почувствовал это даже из своей капсулы, тянуло теплом, уютом… и ещё чем-то. Остро. Пряно до головокружения. Глюк шумно сглотнул.

— Режим маскировки. Код Один. Пароль 20-21-12, — он защёлкнул на запястье браслет-коммуникатор. — Сканирование радиуса в постоянном режиме.

— Сообщаю о необходимости подзарядки, — мелодично напомнил искин.

— Подзарядка в стандартном режиме, используем энергию местного светила.

— Есть, капитан, использовать энергию местного светила 2-Я-ЗЭ-glis для подзарядки. Кстати, в местных инфокаталогах, оно значится как Солнце. Расчётное время начало подзарядки: семь часов тридцать восемь минут согласно местной системе.

Глюк хмыкнул: Солнце — смешное название. На его родном языке оно означает «лохматое блюдце». Совпадение странное, конечно, его предки вряд ли когда-либо оказывались в этой части галактики. Если только пару сотен лет назад. Но местные, учитывая примитивную систему счисления и хранения данных, вряд ли это могли зафиксировать. Моесс пожал узкими плечами, взлохматив отросшие за время отсидки на Калипсо кудри цвета местной вездесущей пыли, нажал кнопку открытия шлюза и направился к выходу наружу.

В нос ударил аромат озона и местной флоры.

Глюк чихнул.

— Удачного дня, капитан, — пропел в наушниках искин и отключился.

Инга недовольно морщила нос, прятала его в мягкий ворс: в деревне пахло растопленными печами, их дым белыми, мерцающими в чернильной синеве неба столбами поднимался над заснеженными крышами.

— Звёзды-то какие яркие, — восхищённо выдохнула Рита, запрокидывая голову. — И низкие, будто над головой висят!

— Оптическая иллюзия, — пробормотала Инга, — вызванная низкими температурами и дефицитом освещения.

Рита и Андрей переглянулись:

— Дочь, а ведь ещё в прошлом году ты верила в Деда Мороза, — снова напомнил отец.

Игна шумно шмыгнула носом:

— Я маленькая была, мне десять лет всего было. Деда Мороза не существует. И чудеса не случаются.

На крыльце мелькнула низенькая тень в светлом полушубке.

— Родные мои приехали! — всплеснула руками пожилая женщина, бросаясь навстречу по нечищенной дорожке, забирая в валенки пушистую снежную крошку. Инга нацепила счастливую улыбку, направилась к ней.

— Куда катится мир? — вздохнул Андрей, глядя вслед.

— Мы сами делаем наших детей невыносимыми прагматиками, не жалуйся, — проворчала Рита и добавила: — Ты в возрасте Инги снеговиков лепил и «Мишкиной кашей» зачитывался. А им сейчас подавай гаджеты, попкорн и смузи.

Рита подхватила сумку и направилась к дому.

Андрей постоял ещё полминутки, наблюдая, как его дамы шумно обнимаются, подцепил пакеты с продуктами и, мигнув сигнализацией на авто, пошёл к ним.

Глюк наблюдал за аборигенами и чувствовал, как внутри черепной коробки вскипает мозг, словно брионил в кваркглюонном поле.

«Дед Мороз?!» — повторял про себя. Не могли же они о нём знать! Или перехватили инфосигнал? Учитывая допотопные средства связи, конечно, легко предположить, что вместо благородного Моесс, они услышали «Мороз». Идиотская ситуация.

Он собрался возвращаться на корабль, когда через коммуникатор раздался сигнал искина корабля:

— Капитан, в моих настройках значится требование о немедленном уведомлении в случае приближения галактического патруля. Сообщаю, что патруль вошёл в верхние слои атмосферы. Расчётное время прибытия: пятнадцать светиюд.

Глюк ругнулся:

— Разорви скварр этих ищеек, — и отключил связь.

Сощурившись, посмотрел вверх, на нависшие над головой звёзды. Одна из них заметно увеличивалась в размерах и смещалась к линии горизонта. Моесс пожевал нижнюю губу, сосредоточился. Мгновения хватило, чтобы принять решение, глюк, приглядевшись к зарослям ароматных колючих растений, нахохлился и глубоко вздохнул.

Капитан Сне Гурка раздавал последние указания и ориентировки команде:

— Реагируем на изменение импульсной активности не только объекта, но и его окружения. Обращаем особое внимание на небольшие предметы, которые соответствуют росту и весу нашего глюка Дета Моесса. Данные параметры он изменить не сможет, так что это чуть ли не единственный ориентир в поисках…

— То есть отметаем только крупные объекты? — не разделил капитанского оптимизма старпом Зуяба и подытожил печально: — Эх, текило-хреновато…

— В панику не впадать, — строго отозвался капитан, покосившись на старпома. — Зои, что нам известно о способах маскировки глюков?

Громила с квадратной челюстью перебросил на персональные коммуникаторы сводку. Крохотная, размером с мизинец самого Зои, голограмма превращалась из низкорослого приземистого мужичка с серебристыми волосами то в лопоухого паренька, то в лохматую собаку.

— Возможна трансформация по альфа-типу, то есть внутри гуманоидной ветки, а может — по бета-типу. Тогда нам придётся мириться с сюрпризами в виде собак, крупных кошек, птиц и даже рыб. Но последнее вряд ли — Дет Моесс категорически не любит сырость.

— А предметы? Их-то можно отсеивать? — пробасил Зуяба и сморщил нос, будто страдая от зубной боли.

Зои неопределённо кивнул:

— Можно, но не нужно. Службисты Калипсо утверждают, что смыться из-под их бдительного надзора нашему глюку удалось именно благодаря трансформации в короб с креодисками.

Зуяба красноречиво покосился на капитана, задраивая за собой шлюз посадочного модуля.

Капитан строго посмотрел на остальных сослуживцев, скомандовал:

— Время посадки — тринадцать светиюд. Прошу занять посадочные модули.

Шесть прозрачных капсул-шаров отделились от патрульного катера и по заданной искином траектории один за другим нырнули в атмосферу крохотной планеты.

— Капитан, у нас всё чисто, — рапортовали вслед за Кнышем и Зои напарники по поискам на континенте.

Сне Гурка мрачно вздохнул, принял сигнал оповещения:

— Спасибо за службу. Значит, наш нелегал в моём секторе.

— Прикажете переброситься к вам? — просипел в коммуникатор Зои.

— Нет, возвращайтесь на катер, — отрезал капитан, — Зуяба и Зырк, как далеко от моего местонахождения? Не вижу вас на дисплее.

— Это оттого что вы над водной поверхностью, — Зуяба говорил размеренно, — видим вас. Будем через шесть минут.

Сне Гурка, действительно, миновал широкий залив. Он начал исследования с севера континента, методично передвигаясь к экватору. На пути — крупные города сектора. Он сверился с картой: на этом крохотном куске суши аборигены обитали скученно. Плохо, если глюк все-таки приземлился здесь.

Датчики пока молчали, не фиксируя топливный след капсулы мерзавца. Но сердце капитана галактического патруля сжималось в тревожном ожидании: то, что, по его мнению, было самым худшим, с ним последнее время непременно случалось. Сюда можно отнести и направление в этот богами забытый сектор Млечного пути. Здесь можно сгнить, а так и не добиться повышения.

Нынешний нелегал — это не способ проявить себя. Это ежедневная рутина, которая в центральном аппарате даже за работу не считается и не отразится в его личном деле. А вот если он проворонит глюка, и тот перебаламутит всю планету, то, считай, можно уходить на пенсию. Этого ему не простят.

Датчик мелодично пискнул, отрывая от невесёлых мыслей: приближались посадочные модули Зуябы и Зырка. И почти одновременно с ними мигнул красным фиксатор галогенового излучения, фтористая сетка безошибочно подсказала, что капсула глюка была здесь не более трёх часов назад.

— Есть след, — Зырк опередил его. — Разрешите продолжить преследование?

Сне Гурка не возражал.

— Фиксирую импульсы семь-класса, — сообщил в коммуникатор осипший голос Зои, уже вернувшейся на катер и подключившейся к искину. — Пересылаю координаты местонахождения.

Капитан покосился на выгрузку карты с отмеченной красным точкой. Крохотный населённый пункт.

— Дюймовка, — едва прочитал он транскрипцию странного местного названия. — Зуяба, Зырк, принимайте координаты, заходим с трёх сторон. Этот кадр не должен от нас ускользнуть.

Странно, но глюк не пытался бежать.

Его капсулу нашли почти сразу. Она оказалась в режиме сна, в ожидании подзарядки. Сканер показывал, что энергии на взлёт вполне хватило бы, а вот на транзакцию уже вряд ли. Если только коротенькую, в соседний сектор. Но там патрулей больше, чем тараканов на Калипсо.

Сне Гурка вышел из посадочного модуля, обошёл замаскированную капсулу глюка кругом.

— Может, он внутри? — предположил Зырк.

Сне Гурка осмотрел рыхлую белую пыль под ногами, в ней чётко отпечатались следы.

— Нет, он вышел из капсулы и направился в сторону поселения, — сделал вывод капитан: от капсулы отделялась единственная дорожка следов.

«Ну, что ж, поиграем, глюк», — Сне Гурка прищурился.

— Активировать фотонные визиры. Ментосканер настроить на код семь, — скомандовал он команде. — Начинаем веерное прочёсывание сектора по протоколу, прошу занести в бортовой журнал информацию о времени начала операции.

Искин в коммуникаторе послушно повторил задание. Капитан уже не слушал. Чутьё подсказывало ему маршрут, можно и на следы не смотреть. Глюк кого-то увидел. Он шёл целенаправленно. Куда?

Крохотная деревенька: Сне Гурка насчитал на сканере двадцать восемь обитаемых жилищ. Чуть больше сотни аборигенов. Зачем глюк направился сюда? В паре светоюдов лета — огромный по меркам планеты мегаполис, залитый огнями, прячься — не хочу. Ясно одно — подлец что-то задумал.

— Папа, ты ёлку обещал, — кольнула взглядом Инга, стоило Андрею переступить порог жарко натопленного дома, и побежала наверх, к матери.

Андрей сел на лавку около двери, устало вытянул ноги.

В доме было всё так же, как десять лет назад, когда он уезжал в город. Как при жизни отца. Вычищенные половики поверх жёлтых плах. Выбеленная печь. Добротный стол — сердце дома. Винтовая лестница на второй этаж с ажурными, отцовской работы, пилястрами. По стенам — деревянные панно: отец оставлял из каждой коллекции одно, дарил матери на память.

Андрей устало приземлился на лавку, поймав внимательный материнский взгляд:

— Все нормально, мам, — успокоил торопливо. — Соскучился.

Мать благодарно сжала плечо, поправила съехавшую с плеч шаль.

— Ёлка во дворе, у поленницы, — подсказала мать. — Иван привёз сегодня.

Андрей криво усмехнулся:

— Иван тебя прямо обхаживает. Ещё замуж не зовёт?

Мать легонько треснула его по загривку, направилась в закуток за печку. Наверху приглушённо шумели Ритка и Инга. На верхней ступени, наконец, показалась дочкина тёмная головка:

— Ба, а можно игрушки взять из красной коробки?

Сердце Андрея сжалось: это была коробка с игрушками, которые вырезал отец. Семейная реликвия, считай. Мать никогда не дозволяла их трогать, а сейчас прислонилась к горячему боку печки, посмотрела с тоской:

— Бери… Чего уж им в пыли лежать. Пусть и Серёжа с нами на сегодняшнем празднике побудет.

Андрей кивнул: и то верно.

Вышел во двор. Морозный воздух пробирал до костей, распирал лёгкие, туго хватал обручем виски, прочищая мысли.

У поленницы притулились две ели. Андрей пожал плечами, выбрал ту, что повыше, да попушистей, стукнул гулко по земле, расправляя ветки, сбивая с них иней.

Сквозь приоткрытую дверь в сени зазвучал тонкий Ингин голосок: дочь затянула свою любимую песню Сольвейг. Улыбнулся, представляя, как расплывается в блаженной улыбке материнское лицо.

Сне Гурка вышел на окраину деревни. Вот здесь, судя по натоптанным следам, мялся глюк, а потом направился к жилищу. Большой, по меркам местного поселения, дом в два этажа, был залит нарядным жёлтым светом. Белый дым поднимается к ранним звёздам. От него веяло уютом, теплом и ещё чем-то острым, пряным. Капитан принюхался, стараясь запомнить волшебный аромат.

— Капитан, следы ведут к дому. Он спрятался среди местных, — прошептал рядом Зуяба.

Сне Гурка кивнул. Сканер подтверждал мигающим зелёным: глюк там, в доме.

— Дождаться, пока местные уснут? — предположил Зырк, присаживаясь на корточки. Капитан отрицательно мотнул головой: слишком долго. Рискованно. Тихо скомандовал:

— Настроить ментосканер на глубокое сканирование.

Он вычислит его. И выманит из дома. В крайнем случае — применят дельта-сон для аборигенов, чтобы минимизировать риски.

Зырк выставил вперёд тонкую пластинку считывающего устройства. Капитан взглянул на дисплей: сине-оранжевый след присутствия глюка тянулся от входа в центр помещения, путался между местными обитателями, светился пылью на руках единственного в компании мужчины, искрился на одежде пожилой женщины. Ярче всех сияла сине-оранжевым девочка.

— Это что? — Зырк и Зуяба едва лбами не стукнулись, рассматривая следы. — Почему следов так много?

— Это глюк, — капитан почесал нос, шмыгнул носом. — Он нас ждал.

Пискнул сигнал коммуникатора:

— Капитан, предлагаю применить ментальное сканирование и наблюдать: глюк, если он трансформировался в кого-то из присутствующих или во что-то, себя выдаст неадекватным поведением, он не исследовал традиции местных. Ему сложно быстро социализироваться и смешаться с толпой.

Капитан с сомнением выдохнул.

— Приступайте. Зырк, Зуяба, за вами периметр: смотрите, чтобы ни одна искорка не проскочила. Особенно если она размером с глюка.

— Бабуль, так вкусно пахнет, что это? — Инга ластилась к бабушке, обнимала за талию.

— Пирожки. Только сегодня не с луком и яйцом, знаю, не любишь, а с вареньем. Смородиновым, твоим любимым, — пожилая женщина обхватила внучку за плечи. — Давай на стол собирать, пока твои родители отдыхают с дороги. Новый год скоро.

Инга подхватилась, обвила тонкими ручонками бабушку, притянула к себе, звонко чмокнула в щёку.

Женщина только ахнуть успела, а внучку будто ветром сдуло, и в комнате, около большого стола, уже раздавался её мелодичный голосок с песенкой про трёх белых коней. Хозяйка дома исподтишка присматривалась к девочке, улыбалась.

— Ну, что тут за распевание новогодних гимнов без нас?! — Андрей и Рита спустились с верхнего этажа, услышав звон посуды.

— А мы праздновать собираемся с бабушкой, — Инга замерла у стола, будто забыла, что делала, прислушалась. Подхватилась и выскочила в бабушкину спальню. С шумом захлопнула за собой дверь.

Родители переглянулись, пожали плечами.

— Мам, у нас смена караула, Инга слиняла, теперь мы на вахте, — Андрей широко улыбнулся, обнял жену за талию.

Ритка высвободилась, подхватила с лавки пакет:

— А ты чего ж шампанское в холодильник не убрал! Теперь тёплое.

Андрей деловито забрал пузатую бутылку, взвесил в руке.

— Ничего, сейчас мигом охладим, — и вышел в сени.

Рита пожала плечами, принялась за нарезку. Сервелат, ветчина, несколько сортов сыра. Тонкими полупрозрачными ломтиками. Сформировала аккуратные розочки в центре сервировочной тарелки. В спальне свекрови раздался грохот, звук разбивающегося стекла. А в следующее мгновение из комнаты выскочила Инга.

— Я уже бегу помогать.

— Что ты там делала? Такой грохот, — Рита пожала плечами.

Дочь настороженно насупилась, покосилась на бабушку:

— Я хотела сделать вам подарки, но не уверена, что угадала.

Руки Риты замерли, она обернулась к дочери, посмотрела удивлённо:

— А грохот-то от чего?

В дом вернулся Андрей, по-детски счастливая улыбка расплывалась на его загорелом лице:

— Там такая красота во дворе…

Сне Гурка вскарабкался по скользкой водосточной трубе на второй этаж, ловко вскрыл замок магнитными ключами, проник внутрь. Протокол обязывал действовать быстро и скрытно. Он притаился за занавеской: в комнате кто-то был, он слышал тихие голоса.

— Как бы Инга не обидела маму своим ворчанием, — сокрушался мужской голос.

Тихий вздох, женский.

— Она умненькая девочка, уверена, ей хватит такта держать свои настроения при себе, — послышалось чмоканье. Сне Гурка поморщился.

— От окна дует, неужели мама Марина проветривает дом в такой мороз?! — шелест и торопливые шаги у занавески. Сне Гурка вжался в стену, соскользнул с подоконника и укрылся плотной тканью, свисающей с потолка.

Женский профиль, тонкий, изящный. Тёмные волосы собраны небрежно на затылке, локоны рассыпались по плечам. Эта женщина красива даже по меркам его мира. Здесь же, наверно, слывёт редкой красавицей. Сне Гурка подавил в себе вздох и… чихнул. «Разорви скварр эти тряпки!»

— Будь здоров!

— Будь здорова!

Аборигены одновременно пожелали друг другу здоровья и рассмеялись.

— Вот видишь, ты уже и простыл! — тихо проговорила женщина и отошла от окна. Капитан облегчённо выдохнул.

Послышался звон посуды внизу:

— О, мама уже на стол собирает, пойдём, поможем, неудобно, — мужской голос с нотками грусти.

Тихие шаги по лестнице.

Капитан прислушался, коммуникатор безмолвно подсказал — помещение чисто.

Следов глюка здесь нет.

Значит, разбойник спрятался на первом этаже.

Сне Гурка осторожно направился вниз, бесшумно спустился по винтовой лестнице, вжимаясь в стену и скользя неслышно. Маскировочный костюм успешно мимикрировал под примитивную обшивку жилища. Капитан просочился в приоткрытую дверь. У стены притаилась лежанка с ворохом мягких подголовников, яркие половики скрадывали шум шагов, хотя першение в горле угрожало рассекретить присутствие начальника галактического патруля. Он тихо откашлялся.

— Ну, что тут за распевание новогодних гимнов без нас?! — услышал грубоватый голос в соседнем помещении.

На дисплее сине-оранжевым пятном цвели следы глюка. Сне Гурка понял — беглец здесь, в этой самой комнате. Он пригляделся: галогеновый отсвет из шкафа, отпечаток пятипалой крохотной лапы на дверце. Неужели всё так просто?

Сгруппировавшись, он метнулся к противоположной стене, рывком распахнул дверцу. Там, сгорбившись и спрятав бледное лицо между острых коленок, сидела полусонная аборигенская девочка. Капитан деактивировал функцию маскировки костюма, выставил вперёд парализатор. Увидев капитана, она широко распахнула глаза, а из округлившегося рта был готов вырваться крик, но застрял в тонком тщедушном горле. Сне Гурка направил на девочку пластинку-сканер. Тот пискнул, мгновенно сообщив капитану: перед ним нелегал, глюк Дет Моесс собственной персоной, хотя и в режиме трансформации.

— Ни с места, — прошептал капитан, — именем галактической полиции вы арестованы и будете препровождены для отбывания наказания.

— А мы праздновать собираемся с бабушкой, — приглушенный детский голос из соседней комнаты.

Рот глюка скривился, глаза стали ещё больше, словно подлец собирался трансформироваться прямо здесь, на глазах у капитана Сне Гурки. Тот предостерегающе выставил вперёд руку, вооружённую парализатором.

Торопливые шаги за полуприкрытой дверью. Капитан понял — медлить нельзя, иначе они могут быть рассекречены, значит, придётся делать зачистку и потратить на неё остаток ночи. И это ляжет пятном на его безупречный послужной список.

Выплеснув на глюка парализующее поле, он подхватил остолбеневшее создание и рванул к ближайшему выходу — им оказалось окно. Бросок, переворот, и вот прозрачные осколки оседают за спиной, формируясь в управляемое облако. Зырк и Зуяба уже подоспели на помощь, организовывая прикрытие. Ещё одна струя мимикрида — и стекольное облако, покружив у стены, мягко втянулось внутрь дома и встало в пазы деревянной рамы, будто и не разбивалось никогда.

— Быстрее! — скомандовал капитан, бросаясь к посадочным модулям. Зуяба торопливо заметал следы, смахивая дорожку в белой, искрящейся в лунном свете пыли.

К окну дома прильнуло узкое лицо, ладонь легла на только что спаянное стекло в поисках хоть одной трещины или следа, и, не найдя их, удивлённо выглянуло во двор, вслед удаляющимся серебристым теням.

На крыльце, попыхивая сигареткой, замер мужчина. Его взгляд случайно упал на пролесок за домом. Там, между тёмных провалов заснеженных ёлок, мелькали неясные образы, а потом что-то вспыхнуло голубым, и в небо поднялись три серебристые, словно ёлочные шары, капсулы. Мелодично тренькнув, они взмыли вверх, оставив после себя радужные брызги.

— С Новым годом, с Новым годом! — подвизгивала Инга под бой курантов. — Мамочка, папочка, с Новым годом, — подбежала, обхватила родителей, притянула к себе, чмокнула горячими губами одного, потом другого. — Бабулечка, с Новым годом тебя, здоровья!

Андрей и Рита переглядывались. Вначале они решили, что дочь усердно изображает веселье и, помня о недавней истерике в машине, были ей благодарны. Да и бабушка ничего не замечала, а всё больше таяла от внучкиного внимания. Но хоровод в стиле благовоспитанной княжны с заламыванием рук и восторженными воплями вообще был не в духе их ребёнка.

В дверь постучали:

— Здоровья вам, — в дом, неловко потоптавшись в сенях и сметая с валенок пушистые комья снега, заглянул мужичок в модном тулупе, который он, впрочем, совершенно по-деревенски подпоясал широким армейским ремнём. — С Новым годом, Марина-свет-Николавна, счастья, здоровья, благоденствия…

Бабушка смущённо улыбнулась:

— Проходите, Иван Иванович, гостем будете, всегда вам рада.

Мужичок обежал цепким взглядом присутствующих, остановился на украшенной деревянными игрушками ёлочке, вздохнул:

— Ёлочку-то какую знатную сообразили. Небось, из города везли, — Андрею показалось, в голосе старичка слышались удивление и разочарование. — А то я иду мимо, смотрю — ёлочка-то моя не наряженная на морозе притулилась, не нужна, видать, оказалась.

Бабушка всплеснула руками:

— Да что ж вы такое говорите, вот она, ваша ёлочка стоит, — она обернулась к сыну. — Верно ведь, Андрюша?

Тот пожал плечами:

— У поленницы две ёлки стояли, я взял одну, вторую оставил.

Иван Иванович расстроено вздохнул, присаживаясь за стол, примирительно прошептал:

— Да и не суть важно, из одной две стало или нет… Как хорошо, что к вам семейство ваше пожаловало, Марина Николавна. Семьёй-то оно всегда хорошо. А мои-то так и не выбрались, — старик сокрушённо покачал головой, вздохнул.

Инга погладила старика по морщинистой щеке:

— Не расстраивайтесь, они обязательно приедут. Завтра приедут.

Андрей и Рита переглянулись, брови изогнулись в недоумении.

— Инга, доченька, а ну-ка, пойдём со мной, — Андрей встал из-за стола, направился в спальню матери, тихонько поманил дочь пальцем. Рита выскользнула из комнаты вслед за ними, бесшумно притворив за собой дверь.

Сне Гурка расслабленно полулежал в навигаторском кресле, поглядывая за пойманным глюком: сразу после стыковки Зои посадил нелегала в камеру с галогеновыми излучателями. Но подлец ни в какую не сдавался и из образа темноволосой девочки-аборигенки выбираться не хотел. Только громко икал и лупал глазами-блюдцами.

— Кодировка стабильная, принудительной трансформации на малом излучении не поддаётся, — сообщил Зои.

— Так увеличь излучение, что нам с ним, до границы сектора возиться? — устало прошелестел капитан, переключая скорость патрульного крейсера. Сине-голубой диск временного пристанища беглого глюка быстро уменьшался на обзорном экране.

Дет Моесс нервно сглотнул и икнул, глядя на удаляющуюся планету.

— Вы кто? — наконец, спросил он, оглядываясь. Бедолага, кажется, только сейчас стал понимать, что оказался пойман галактической полицией.

Зои недовольно пробасил:

— Экипаж галактического патруля «Приожа». А ты кто, помнишь?

— Инга, Савельева, — глюк опять сглотнул и испуганно уставился на квадратноголового Зои: — Правда, галактический? Вы существуете?

Тот замер, уставившись на данные дисплея, который держал перед собой, недовольно хмыкнул, нахмурился:

— Капитан, слышали? Глюк идёт в отказ. Прикажете активировать гриоскоп и внедриться в структуру полей?

Глюк забеспокоился, подскочил к прозрачной стенке капсулы, прильнул узкими ладошками.

— Не надо никуда внедряться! — глюк в панике отскочил к дальней стене камеры, выставил вперёд тонкие ручки. «Хорошо играет, подлец», — невольно восхитился капитан. Крохотная капелька сомнения закралась в сердце, шевелилась в груди, царапалась, словно когти новорождённого скварра. — Приступайте, — капитан подошёл ближе, присмотрелся.

Страшная догадка заставила похолодеть. Глюк при задержании не оказал никакого сопротивления. Действовал, словно во сне.

«Что, если…»

Капитан взял из рук квадратноголового Зои планшет, набрал кодировку глюка и активировал программу принудительной трансформации.

Серебристая решётка над головой задержанного окрасилась синим, по ней пробежала волна электрических микроразрядов.

Глаза глюка распахнулись ещё больше, став словно два больших блюдца.

— Не надо, — повторили потрескавшиеся губы. — Мама!

Контрабандист прижал руки к груди и заплакал. Тонкие ручки прижались ко рту, в глазах застыла мольба.

Капитан затаил дыхание.

Синее искрящееся облако опустилось из распахнутых сопел в верхней части капсулы, окутало фигурку глюка, уплотнилось.

— Кодировка нестабильная, — констатировал Зои, — семёрка не доминирует. Странно.

Капитан приблизился к прозрачной стенке капсулы, прижал вспотевший лоб к прохладной поверхности. Внутри матового кокона проскакивали электрические разряды. Магнитное поле неровно выхватывало отблески тонких рук с растопыренными от удивления пальцами, вставшие дыбом косички.

Глюк не проявлялся. Капитан Сне Гурка тоскливо скривился, вглядываясь в рассеивающиеся синеватые клубы, в которых, будто взъерошенный птенец, замерла человеческая девочка. Посмотрев по сторонам и не увидев новой порции синего вещества, она выдохнула и тут же зашлась сухим надсадным кашлем.

— У меня, между прочим, астма, мне вот это всё вредно, — хрипела девочка. — Я маме скажу.

Она опустилась на пол капсулы, вытянула тощие ноги в ажурных колготках и малиновых туфельках, прикрыла глаза.

Зои озадаченно просматривал данные на планшете.

— Капитан, гриоскоп очистил структуру полей, кодировка семь не установлена, — тихо констатировал он. — Я не знаю, как такое возможно, но это — не глюк.

Капитан с жалостью смотрел на испуганную аборигенскую девочку: тёмные косички торчали в стороны, аккуратная юбочка измялась, ажурные колготки сморщились. Бледное личико в потёках слёз.

— И без тебя вижу, — он схватился за голову. — Все двигатели полный назад.

— А ну, признавайся, ты чего задумала? — Андрей внимательно вглядывался в лицо дочери, с каждой минутой все отчётливее понимая, что перед ним — не Инга: цвет волос слишком тёмный, глаза серые, но другого оттенка, овал лица похож, но не тот. И пахнет от неё иначе. И говорит иначе. И смотрит, двигается не так! В груди стало холодно и колко: если эта девочка так похожа на его дочь, то где его ребёнок? Замеченные в лесу тени подсказывали страшное. Он тряхнул фальшивую Ингу за плечи: — Говори, где моя дочь!

Крик возымел странное, буквально магическое действие: «Инга» будто бы поплыла, оплавилась, как восковая свеча. Косички, клетчатое платьице, распахнутые от удивления глазищи растаяли как морок, оставив вместо себя низкорослого толстого человечка с белыми волосами ниже плеч, в карминно-красном обтягивающем комбинезоне и здоровых ботинках на толстой серебристой подошве.

Рита вцепилась в плечо мужа, жалобно пискнула.

— Вы кто? — прохрипел Андрей, преграждая путь бросившемуся было к окну человечку.

— Дет Моесс! — гордо бросил тот. — Я не понимаю, как вы меня рассекретили. Я копировал все шаблоны поведения, доступные в вашей информационной сети. Я пел нелогичные песни, я изображал радость при виде лохматого растения, увешанного блестками и огнями, я…

Он поперхнулся, закашлялся в кулак. Рита и Андрей переглянулись:

— Дед Мороз?! — недоверчиво повторили они.

Человечек оскорбился, поджал тонкие губы:

— Не знаю, с чего вы решили, что можно коверкать имя честного крызианского глюка! — он воровато огляделся. — Впрочем, у меня нет ни малейшего желания выяснять отношения. У меня, знаете ли, дела.

Андрей понимающе кивнул:

— Ага, подарки детям разносить и под ёлочкой оставлять?

Назвавшийся глюком, недовольно нахмурился, прислушался.

— Можно и так сказать, — отстранённо отозвался он и испуганно присел на корточки: в окно, рассыпая стекло в мелкую крошку, лезло существо, смотреть на которое без содрогания не удавалось. Огромный детина с квадратной, наголо бритой головой, необъятными, размером с футбольный мяч, кулаками. Серебристая трубочка, которую он направил на присутствующих, смотрелась детской погремушкой. Однако больше Андрея и Риту поразило не это, а то, что за громилой, изумлённо ощупывая пустую раму, лезла их дочь. Вернее, существо, как две капли воды на неё похожее.

— Инга, — прошептала Рита и схватилась за сердце.

— Ещё одна, — прошептал Андрей и прислонился к стене.

— Прошу всех сохранять спокойствие, — в окно влез ещё один мужчина средних лет в серебристом комбинезоне с чёрным овальным шевроном на рукаве. — Капитан Сне Гурка, галактическая полиция, — тихо представился он.

Толстенький человечек у стены жалобно пискнул, втянул голову в шею.

Рита и Андрей переглянулись:

— Сне Гурка… Это что, шутка? — не выдержал Андрей. — Нас снимает скрытая камера? Это программа «Розыгрыш»? Кто заказчик? Иван Дмитрич из бухгалтерии? — сыпал он вопросами.

Капитан пожал плечами в недоумении:

— Не понимаю, о чём вы говорите. На вашей территории обнаружен беглый преступник, контрабандист по имени Дет Моесс, который отбывал наказание в тюрьме Калипсо, но сумел бежать. — Человечек в красном хотел возразить, но капитан посмотрел на него с такой строгостью, что тот сразу сник, потускнел. — В результате ошибки, вызванной действиями глюка Моесса, патруль, направленный на задержание преступника, схватил вашу дочь…

— Ах! — Ритка вцепилась в пуговицу на блузке.

— Мам, все нормально, у них на корабле так прикольно. И я смотрела, как удаляется наша Земля, она, оказывается, на большой кривой булыжник похожа. Вот в школе расскажу. Никто ж не поверит! — затараторила Инга, дёрнула за рукав капитана: — Я уже могу к маме с папой идти? А то у нас праздник, Новый год.

Капитан кивнул. Инга бросилась к Андрею.

— А вас, глюк Дет Моесс, я задерживаю для препровождения на Калипсо. Вам надлежит последовать за мной.

Красный человечек неохотно поднялся с пола, отряхнул колени.

— А с ним всё будет нормально? — запереживала Инга. — Попасть на Новый год в тюрьму, это же совсем скучно и неинтересно.

Сне Гурка сердито посмотрел на неё:

— Ничего, он уже привык, — капитан обратился к Андрею и Рите: — Есть ли у вас претензии к галактическому патрулю?

Андрей растерялся, потом качнул головой. Капитан удовлетворённо выдохнул:

— Хорошо. Согласно протоколу, я должен произвести зачистку территории…

— Я возражаю! — сообразил Андрей. — Зачистка территории вызовет с моей стороны недовольство действиями галактического патруля и претензии.

Капитан задумался. Острые уши с чёрными кисточками на концах дёрнулись. Андрей выпрямился, прижимая к себе жену и дочь. Из комнаты доносилось пение мамы и Ивана Ивановича. Хоть кому-то удалось отпраздновать этот Новый год как положено.

— Хорошо. Во избежание разрастания галактического конфликта принимаю ваши возражения относительно зачистки территории. Всего вам доброго, — капитан Сне Гурка решительно направился к глюку, на руках контрабандиста мелькнули наручники.

— Стойте! — Инга метнулась к нему. — А сколько тебе ещё отбывать осталось?

— В твоём летоисчислении три года, — прищурился глюк. — Если за побег больше не впаяют.

Он вздохнул и жалобно посмотрел на капитана.

— А как освободишься, прилетай к нам, а? В Новый год. Прилетишь? Нам ведь столько всего надо выяснить, — девочка растерянно оглянулась на родителей: — например, отчего ваши имена нам так знакомы, но произносим мы их неверно. И почему ваши капсулы похожи на ёлочные шары, или наши ёлочные шары — на ваши капсулы. В этом же точно есть какая-то загадка!

Глаза девочки горели.

Дет Моесс с сомнением пожал плечами. Инга не унималась.

— И вы, товарищ капитан, и ты, Зуяба, прилетайте к нам, а? Вы ведь всё равно патрулируете нашу Солнечную систему и скучаете там, на орбите.

Капитан усмехнулся уголком рта: это аборигенская девочка определённо напрашивается выведать галактические тайны. А, может, даже уговорить его махнуть на Юпитер или сунуть нос в соседний сектор. Хватит уже того, что после очистки воздействием гриоскопа эта землянка или искриться станет как лампочка, или летать. Изменение структуры полей на примитивных расах исследовано плохо, и осложнения могут быть всякими. Хвала галактике, когда это выяснится, они уже будут далеко, и взрослые аборигены не смогут на них пожаловаться.

Капитан вздохнул, давя в груди нехорошее предчувствие.

— Прилечу, а что? — неожиданно согласился нелегал. — И научу тебя делать пузыри из гало-массы. И правильно произносить моё имя.

Серебристые, словно ёлочные игрушки, шары стремительно поднимались ввысь, выше дыма печных труб, выше облаков, к меркнущим на рассвете звёздам. Инга знала: там, на геостационарной орбите, замер в ожидании экипажа патрульный катер, ворчун-Зырк следит за передвижениями команды, заносит в бортовой журнал данные о перемещении. А металлический голос искина сообщает ему данные внешних визиров.

На борту патрульного катера продолжается жизнь, о которой она, Инга, никогда бы не узнала, не наступи эта новогодняя ночь.

Девочка подняла лицо к мигающим звёздам, вздохнула.

— Они же обещали вернуться, — постарался утешить её отец.

— Знаю. Но это так невероятно. Никто-никто не поверит. Даже бабушка, — она посмотрела на родителей. — Там, на их космическом корабле, капитан Сне Гурка пытался заставить меня стать глюком. Внутри синего облака было душно, пахло лесом и дождём.

— Напугалась? — Рита привлекла дочь к себе, обняла.

Инга кивнула:

— Зато я теперь умею вот так, — девочка протянула руку ладонью вверх и выдохнула.

Белёсый парок вихрем закрутился вокруг запястья и замер, медленно кристаллизуясь и превращаясь в снежинку размером с теннисный мячик.

Андрей и Рита остолбенели. А снежинка налилась лилово-красным, разгораясь в ладонях дочери ярким огнём. Инга подбросила её вверх, позволив обернуться стайкой быстрокрылых бабочек, в мгновение ока подхваченных ветром и улетевших к облакам.

Инга мечтательно улыбнулась, выискивая среди звёзд ту единственную, которая сейчас скроется в галактическом переходе.

— Чудеса, правда? — мечтательно проговорила она. — Я теперь немного волшебница. Хотя я не знаю, куда это применить.