Печальные звёзды, счастливые звёзды

Оптимист и непоседа. Существо творческое, особо люблю вышивать, собирать мозаики.

https://vk.com/id41007399

https://ficwriter.info/component/comprofiler/userprofile/Astalavista.html

Шарик желаний

За две недели до Нового года Вова с семьёй принялись украшать ёлку.

Поставили её в зале на письменный стол, в уголок, на низеньком поскрипывающем диване разложили гирлянду и дождики. Папа, большой и добродушный, как плюшевый мишка, нахлобучил на верхушку звезду, мама, объемная и легкая, как сладкая вата на палочке, развесила конфеты, Ленка, старшая сестра, худая, с острыми локтями и коленками, сфотографировала полуголую искусственную красавицу и выложила фото в Инстаграмм. Вова копался в коробке с шарами. Зелёные, красные, жёлтые, с рисунками и без, большие и маленькие — блестели, переливались, гулко ударялись пластиковыми боками друг о друга. Вова щурился, смотрел на ёлку, прикидывал, куда повесить. Вот этот, синий, с нарисованным красноносым оленем, в серединку, к окну. Розовый — к звезде. А рыжий…

Рыжий шарик Вова видел впервые. Поднёс к глазам, повертел, поправил очки и сурово нахмурился. Точно, впервые. Вова сжал его в ладонях и улыбнулся. Пальцы легко закололо, они окрасились в малиновый, а сам шарик казался маленьким солнышком: тёплым, светящимся — живым.

— Проснись, Сыч, — фыркнула над ним Ленка и отвесила подзатыльник. — Наряжай давай. Послезавтра Серёжа твой придёт, его заставишь за тебя всё делать?

Схватила синий шар и повесила на одну из верхних ветвей. Колючки впились в круглые бока оленя, залезли в глаза. Ещё немного — и съедят! Вова подскочил.

— Его в серединку надо! — Влез на стул, встал на цыпочки — всё равно не дотянулся. — Перевесь. Некрасиво.

— Дизайнер великий, — закатила глаза Ленка. — Мелочь пузатая.

Вова надулся: и ничего он не мелочь! И не пузатая. Вырастет ещё, и так самый высокий среди третьеклашек. Да и классная руководительница говорила, что у него хороший художественный вкус, и разрешала полностью оформлять стенгазету. Может, он правда станет дизайнером. Или архитектором. А Ленка ничего не понимает, плевать ей на беднягу-оленя. Ему же больно! Вова просто хочет помочь! Хочет, чтобы Ленка прекратила строить из себя не пойми кого. Он тоже взрослый и… Вова от обиды моргнул и сжал рыжий шарик в руке. Ладонь ожгло.

— Ладно, взрослый, — вдруг проговорила Ленка и удивлённо моргнула. Медленно, словно сопротивляясь, встала на цыпочки, сняла синий шар и перевесила точь-в-точь на то место, которое уготовил ему Вова.

— Видишь, так намного лу…

— Мелочь, ты что сделал?

Лена посмотрела на свои руки, словно они были чужие, вздрогнула всем телом и попыталась сорвать шарик. Задеревенела и тихо испуганно всхлипнула. Вова удивлённо икнул. С нарастающим ужасом они посмотрели друг на друга.

— Если ты сейчас же всё не исправишь, я тебе уши надеру, — прошептала Лена.

— Я не хотел! — Вова изо всех сил замотал головой. — Я не знаю! Просто ему там лучше. А жёлтому — у звезды.

Тело Лены вздрогнуло, и она медленно потянулась к следующему шарику.

— А гирлянду повесь пониже, — не удержался и хихикнул Вова.

Взгляд Лены обещал самую мучительную смерть, которую только способны придумать любящие родственники.

— Я собрал трёхмачтовый, представляешь! Кара… каравеллу, — на всю квартиру возвестил Серёжа и улыбнулся. — У неё даже Андреевский есть.

Вова робко кивнул и подул на чай. Тот всколыхнулся, словно самое настоящее море, чаинки всплыли и грустно опустились на дно. Щебет мам, нависающих над ними, напомнил гортанные выкрики чаек на побережье. Серёжа хмыкнул.

С Серёжей Вова дружил с садика и до первого класса: в школе они попали под разные буквы, да и кружки выбрали по противоположным интересам. Нет, какое-то время они ещё цеплялись друг за друга, но круг друзей расширялся, расширялся, и из Серёжиного Вову однажды просто выкинуло. Не уместился. По-прежнему ходили друг к другу в гости, по-прежнему рассказывали об интересных событиях, но больше никогда не делились мечтами.

— А в субботу с Мишкой будем бригантину шкурить.

Вова шумно отхлебнул из чашки. С Мишкой, значит, крупным пятиклашкой с самодовольной рожей: все рядом с ним чувствовали себя лилипутами. А ещё присоединятся Лена, Котя и Чижик, примутся наперебой хвастаться новыми моделями, а потом, если родители отпустят, пойдут в кино или торговый центр. А Вова посмотрит им вслед и побредёт домой. Один.

— А почему бы вам не взять с собой Вову? — Просто удивительно, как иногда мамы не замечают очевидных вещей!

— Ой, я… — неуверенно начал Серёжа, и Вова тут же перебил:

— Не, я в субботу уже договорился. Спасибо. — Выскользнул из-за стола и кинулся к ёлке. — Посмотрите, как красиво мы её нарядили.

Вова взгромоздился на стол под недовольное ворчание мамы. Ёлка сверкала. Все шарики покачивались на своих законных местах. А Ленка с ним не разговаривала. Совсем. И Серёжа молчал, только благодарно косился в окно. Вова задумчиво крутанул оранжевый шарик, осторожно сжал в ладони. Его он повесил сам, в самый низ. Частенько брал в руки, представлял себя смелым космонавтом, который привёз с Солнца его осколок.

— Ты же на пятницу договорился. С Колей, да? — нахмурилась мама. Вова с Серёжей дружно вздрогнули. — Или ты не хочешь?

— Хочу, — под нос, чтобы никто-никто не услышал, выдохнул Вова.

На этот раз ладонь ожгло сильнее. Шарик на миг вспыхнул ярче, Вова пискнул, дёрнул рукой.

— А зови всех, с кем договаривался, — вдруг улыбнулся Серёжа. — Поместимся. Знаешь, как интересно будет?!

Вова заозирался по сторонам. Он снова что-то сделал неправильно! Голова тут же разболелась от кома мыслей. Серёжа никогда бы так не сказал, даже из вежливости, придумал бы что-нибудь. А тогда… Ведь и Лена тоже не по своей воле шарики перевесила! Вова, правда, всё ещё думал, что она просто ему за что-то так мстит, но… Что тогда на самом деле произошло? Вова же ничего не делал, просто сжал шарик. Шарик! Вова вздрогнул. Ему же руку уже обжигало — и именно после этого Лена всё делала не так! Вова отшатнулся от ёлки.

— Я, я не знаю, — забормотал он.

— Ой, не глупи, давно уже никуда не ходили, — покровительственно фыркнула мама. — То со слезами еле по домам вас растаскивали, то вообще друг о друге забыли.

— Ага, ты чего. Весело будет, — закивал Серёжа.

Вова внимательно посмотрел на него. Он выглядел как обычно: беззаботно улыбался, чуть покачивал ногой. Словно каждый день приглашал к себе в компанию. Ленка злилась, Вова точно помнил. Вдохнул и решился:

— Да, наверное.

— Вот и замечательно, — улыбнулась Серёжина мама.

Вова выдохнул, осторожно снял шарик с ёлки.

— Я на секундочку. — Выскользнул из зала. — Лен, я быстро!

Серёжа не выглядел расстроенным, а Ленка любила обижаться. Возраст такой, говорила мама. Значит, ничего плохого не случится, правда ведь?

К пятнице зима наконец вступила в законные права, и детвора вовсю лепила снеговиков, ломала ледянки и запихивала друг другу за шиворот ледышки. Во дворе перед Вовиным домом, большом, с пластиковым лабиринтом горок и площадкой для футбола, всегда строили крепости. Мальчишки мирились с девчонками и под дружное сопение возводили крепкие холодные стены.

— Правую укрепляй! Завалится же сейчас! — завопил Гена, и Вова с Колей навалились, подогнали кособокий ком, удерживая стену. — Красота.

Вова улыбнулся, вытер рукой потный лоб. Очки съехали, шарф развязался и тянулся хвостиком — хорошо! Крепость возвышалась над ним на полметра. Даже башенки сделали по обеим сторонам, круглые, крепкие. Вместо флагов воткнули веточки с драными рукавицами. В общем, не налюбуешься. Вова задрал голову и с удовольствием плюхнулся на спину, раскинул руки и ноги.

Коля подкатил ещё один снежный ком, встал на него и щербато улыбнулся:

— Я Король! — Тёмные глаза сверкнули из-под наполовину сползшей шапки, мокрая чёлка прилипла ко лбу.

— Нет, я! — тут же подключились другие мальчишки. И дружно взревели: — Победит самый быстрый!

Вова тихо вздохнул. Он тоже хотел хоть раз оказаться Королём, но куда ему тягаться: и на ровном месте падает. Ноги заплетаются, руки машут невпопад, и земля с небом меняются местами. А мальчишки уже почти у угла Вовиного дома, сейчас оббегут, и кто первый запрыгнет на ком, будет ходить нос задирать. И пусть пользы от этого никакой, всё равно обидно.

Вова встал, отряхнулся. Шарф промок и прижимал неподъёмным весом к земле. Вова нахохлился, тяжело вздохнул и сунул мокрые руки в карман, прикоснулся осторожно к шарику. Сразу стало тепло и спокойно. И чего он так разволновался? Шарик может всё: уговорить маму отпустить погулять, упросить папу купить мозаику, помочь хорошо ответить у доски и даже помириться с сестрой! Уж Королём-то Вова, если захочет, станет в два счёта!

— Держи. — Дёрнула его за куртку Маша и протянула мятный леденец.

— Спасибо.

Взял и осторожно положил во внутренний кармашек: маме отдаст. Папа всегда покупал их ей, а на этот раз — Вова нахмурился — купил мозаику. Но мама не расстроилась, помогла собрать! Не принесли конфет, беда какая. Вова решительно разжал ладонь и вытащил руки из карманов.

Из-за угла вылетел Коля. Глаза горят, распахнутая куртка сползла с плеч, но он рвался к победе, опережая остальных на два-три прыжка. Вова вздрогнул. Рука сама метнулась обратно, схватилась за шарик как за спасательный круг. Губы сами произнесли:

— Я Король!

И медленно, с трудом двигая телом, словно промёрз, взобрался на ком. Коля молчал, но смотрел обиженно-удивлённо. Вова с трудом разжал пальцы, шмыгнул носом и подтянул шарф. Конфетка перевернулась и упёрлась в рёбра напротив сердца.

В классе пахло стружкой, время от времени мигала лампочка. Батареи едва грели, Вова мёрз в курточке и с завистью смотрел на раскрасневшихся остальных. Словно марафон бежали, а не сидели, согнувшись в три погибели, над партой, не стыковали детали. Или шкурили. А шкурил Мишка мастерски, Вова даже не верил, что такой увалень способен строить, а не ломать. Он же как сожмёт лапищу, так только щепки лететь должны — а они не летели, наоборот, рождалась тонкая, изящная бригантина. Мишка аккуратно разглаживал паруса, осторожно вешал, натягивал тросы, проверял миниатюрные пушки. Вова забывал, как дышать, а потом яростно прокашивался, пытаясь вернуться в реальный мир.

— А давайте весной все наши корабли по ручью пустим! — радостно хлопнул по столу Серёжа. — Они же все в реку текут, а реки — в моря. Представляете, танкеры, пароходы — и наши!

— А Вова об этом напишет, — величественно кивнул Миша. — И нарисует. Станем знаменитыми.

Вова мысленно представил, как нарисует на ватмане длинные синие и голубые полосы, небольшой пароходик — и обязательно фотографию! Вздрогнул от неожиданности и насупился. Ничего он не будет делать! И не доплывут никуда их корабли, либо разломаются, либо унесёт кто. Мишка этот просто глупый мечтатель, даром что взрослый! Вова привычно сжал шарик и уставился на Серёжу.

— А если не доплывут? — погрустнел тот.

— Другие отправим, — удивился Мишка и добродушно хлопнул его по плечу. Шарик в Вовином кармане затрещал. — Будем делать до тех пор, пока не получится.

Серёжа улыбнулся, у Вова запылали уши. Просто идти до конца. Просто не бояться препятствий. Вова поднялся.

— Я сейчас.

Выскользнул из класса, осмотрелся и со всех ног побежал по коридору. Смазался в длинную змею зелёный дождик, отклеился серый цилиндр снеговика на двери. Вова выскочил на крыльцо, перемахнул сразу через пять ступеней и помчался по улице, словно пятки жгло. Мимо длинной тёти в шапке с размером с её голову, мимо толстого дяди в распахнутой куртке — мимо тысяч лиц, фигур и улыбок. Без какой-либо цели, просто чтобы убежать. В голове формулировалось желание, подбирались точные слова, чтобы разом — и всё!

— Осторожно!

Нога попала в ямку, Вова неловко взмахнул руками и ткнулся носом в грязно-коричневый снег. В кармане хрустнуло. Тонкие руки схватили его за плечи, подняли. Сквозь запотевшие и залепленные снегом стёкла Вова увидел голубую шубку и длинную русую косу.

— Не ушибся? — ласково спросила Снегурочка.

Вова заторможенно качнул головой. Сунул руку в карман и вытащил горсть осколков. Чёрных, с пятнами ржавчины. На острие одного вспыхнула искорка, кольнула на прощание в нос и исчезла. Вова заревел.

— Мальчик, мальчик, что с тобой?! — испуганно зачастило сверху.

Вова уткнулся Снегурочке в коленки и захныкал уже тише, но по-прежнему безудержно. В ответ она прижала его покрепче и ласково провела рукой по шапке.

— Я плохой, — кое-как выдавил Вова. — Я не хотел, правда! А теперь никак не исправить…

— Ох, — Снегурочка на миг задумалась. Вытащила платок, осторожно вытерла ему лицо. — Значит, надо прямо сказать, что виноват, и извиниться.

— Извиниться? — Вова ещё раз шмыгнул носом и задумчиво посмотрел на Снегурочку.

— Слово «прости» — одно из самых сильных заклинаний. И самых сложных. Но если ты действительно хочешь всё исправить, то найдёшь смелость произнести его.

— Найду.

И Вова крепко обнял Снегурочку. На этот раз в благодарность.

За две недели до Нового года Вова с семьёй принялись украшать ёлку.

Красный шарик — на нижние ветви, синий, с оленем, — в серединку, жёлтый — к звезде. А можно и наоборот, какая разница, главное, чтобы всем было весело и потом никто не отворачивался. Вова вздохнул, решительно тряхнул головой и вытащил коробку с дождиками из-под дивана. Зарылся в шуршащую массу, схватил в охапку и пошёл в комнату к Лене.

— Вали нахрен, — радостно поприветствовала его она.

Вова перешагнул через валяющуюся на полу подушку и зашёл. Лена скривилась. В комнате царил хаос: полуоторванные плакаты свисали со стен, журналы и учебники гнездились на подоконнике, вещи рассыпались по ковру. Такой же бардак явно творился и у сестры в голове. Вова нахмурился, чтобы казаться старше и суровее, и протянул дождики.

— Давай вместе украсим ёлку. Ты очень красиво умеешь.

Лена открыла рот, закрыла, махнула рукой и отвернулась. Тело подрагивало от напряжения, она никак не могла подобрать нужных слов и зло пыхтела. Вова ждал. Руки ныли и норовили опуститься, но он упрямо закусил губу и терпел. Наконец Лена не выдержала.

— Знаешь что, мистер Всезнайка?! Иди и наряжай сам, ты же всегда лучше всех знаешь, как надо! Плюёшь на мнение остальных, ведь есть только ты. Ты — и больше никого!

Вова зажмурился. Ленка то хрипела, то срывалась на визг, выплёскивая всё, что накопилось не за неделю — за очень долгое время. Видимо, польза от шарика всё же была: он содрал корочки с ранок, и все вырвалось наружу. Вова действительно заслужил все эти нехорошие слова: эгоизмом, мелочностью и обидами. Дождался, когда Ленка выдохнется и, опустив голову, произнёс:

— Прости. — В ответ обрушилась оглушающая тишина. Вова открыл глаза и посмотрел на сестру. — Прости. Я был не прав. Я правда хотел вместе с тобой украсить ёлку, но не смог нормально объяснить. Не хотел, чтобы оно всё так получилось. — Вова сглотнул. — Это шари… Это я виноват, я не думал о тебе. Прости. Прости…

В конце голос всё же дрогнул. На душе стало чуточку легче. Лена удивлённо моргнула, криво улыбнулась. Вова неуверенно опустил руки, несколько дождиков дотянулись до пола и зазмеились по нему. В ярком свете люстры они переливались всеми цветами радуги, пытались добавить волшебства. Вова вздохнул: хватит с него чудес, ему сначала надо поумнеть и научиться ответственности. Ленка вдруг сорвалась с места и обняла его, прижала крепко.

— И ты меня, — глухо проговорила она. — На самом деле и сейчас красиво.

— Но как-то не так, — слабо улыбнулся Вова. Лена задумалась.

— Не так, — кивнула она и отпустила его.

Несколько мгновений они смотрели друг на друга, а потом рассмеялись: искренне, громко — как не смеялись уже давно. Вова наигранно вытер пот со лба и тут же ойкнул из-за подзатыльника. Ему ещё много чего надо исправить: купить на накопленные карманные деньги маме конфет, извиниться перед Колькой и пробежать хоть раз вместе со всеми вокруг дома, рассказать в стенгазете о Мишке и Серёже — как бы ничего не забыть. Но первый шаг уже сделан, и Вова чувствовал невероятный прилив сил. Он сможет.

— Пойдём мудрить, — улыбнулась Ленка.

— Вместе.

Где-то далеко, на Северном полюсе, улыбнулась Снегурочка и добавила ещё одно имя в список хороших детей.