ГЛАВА 7

Райан ожидал взрыва страсти, но и представить себе не мог, как сладки окажутся губы Бекки, какой огонь она в нем разожжет. Впившись губами в ее рот, он привлек ее к себе теснее — так, что тела их почти слились. Райан застонал, и ее охватила дрожь от желания, которое становилось неуправляемым…

— Мам! — Входная дверь со стуком распахнулась, и Бекки проворно отпрянула прочь, повернулась спиной к Райану и скрестила руки на груди. — Мама! Тебя к телефону!

— Хорошо… — Бекки задохнулась, когда Райан крепко взял ее за плечи и притянул спиной к своей груди. — Я сейчас приду.

— Ладно. Я так и скажу.

Дверь захлопнулась.

— Бекки…

— Нет. — Бекки вынудила себя отступить на шаг, но на Райана не смотрела. — Не сейчас.

— Но нам нужно поговорить!

— Не сейчас!

Райан тронул ее за плечо, и Бекки наконец обернулась к нему.

— Потом?

Плечи Бекки напряженно застыли, и она старалась не встречаться с ним взглядом.

— Не знаю. Может быть.

Она по-прежнему отводила глаза, и поэтому Райан переступил так, чтобы вновь оказаться к ней лицом. Нетрудно было разглядеть в ее глазах потрясение и испуг. Райан понимал: нельзя давить на нее, тем более сейчас, когда она так уязвима.

— Значит, потом? — переспросил он.

— Потом.

Заметив свет фар машины Райана, Бекки направилась к двери. Глухой стук одной, затем другой автомобильной дверцы. Значит, Райан приехал с Дани.

И как только она ухитрилась оказаться в таком положении! Согласиться присмотреть за Дани, пока Райан будет встречаться с другой женщиной…

Если Бекки когда и испытывала искушение выругаться, то сейчас был именно такой случай. Она поймала себя на том, что мысленно молится, чтобы Райан, выезжая в Ричмонд, не успел прихватить с собой Кэрол. Одно дело знать, как обстоят дела, другое — видеть это собственными глазами. На память Бекки пришло одно из самых цветистых ругательств, изобретенных Никки, и она повторила нелепое словечко вслух, надеясь, что хоть это поможет ей ослабить напряжение:

— Пиффонк! — Нет, ничуточки не легче.

Райан торопливо постучал в дверь, и Бекки открыла.

— Спасибо, что разрешили мне приехать, — сказала Дани.

— Мы тебе всегда рады, милая. — Бекки во все глаза уставилась на мужчину, стоявшего позади девочки. Свет фонаря над крыльцом золотил его волосы. Торопливо затянув пояс на халате, она распахнула дверь, чтобы Райан и Дани могли войти. — Сара ждет тебя наверху. Напомни ей, что нужно вести себя потише. Никки уже спит.

— Конечно, Бекки.

— Ты действительно не против присмотреть за ней? — спросил Райан, когда Дани взяла у него свой саквояжик, попрощалась и торопливо взбежала по лестнице.

— Господи, разумеется не против. — Бекки стиснула зубы и выдавила натужную улыбку. — Я ведь уже говорила это, когда ты позвонил. Сара обожает, когда Дани ночует у нас. Надеюсь, твоя экономка скоро поправится.

— Сын миссис Эстебес звонил как раз перед нашим уходом. Она в больнице с острым аппендицитом, но врач уверен, что операция пройдет гладко. — Райан отвернул рукав смокинга и посмотрел на часы.

— Я тебя задерживаю. Поезжай. Еще опоздаешь. — От притворной улыбки у Бекки уже заныла челюсть.

— Можно мне воспользоваться твоим телефоном? Нужно предупредить Кэрол, что я опаздываю.

— Само собой. Звони.

Райан пересек холл, направляясь к кухне, где стоял телефон. Бекки бессильно опустилась в старое кресло, стоявшее у столика в холле, и, уперев локти в колени, наклонилась и прижала руки ко рту.

Ей была глубоко отвратительна сама мысль, что сегодня вечером Райан будет спутником Кэрол Хилл на шикарном благотворительном балу. Сколько Бекки помнила себя, бал «Черное и Белое» неизменно был гвоздем ванкуверских сезонов — одним из самых пышных и волнующих событий светской жизни, которое всегда в подробностях расписывала пресса. Получить приглашение на этот бал мог только человек богатый, влиятельный, знаменитый либо скандально известный, если не все разом.

Само собой, Райан обещал Кэрол сопровождать ее на бал до того, как встретил Бекки, и можно только радоваться, что он умеет держать слово. Само собой, она верит, что он расторг… соглашение с этой женщиной.

Но от этого ничуть не легче. И куда хуже то, что Бекки сейчас не испытывала бы такой досады, если б этот человек был ей безразличен.

А она не хочет, чтобы он был ей небезразличен!

— Она доедет до отеля на такси, и мы встретимся там.

Все еще занятая своими мыслями, Бекки подняла голову. Райан стоял под люстрой, и хрустальные подвески блестели почти так же ярко, как его глаза. Он улыбнулся, и у Бекки перехватило дыхание.

— Что? Ах да, мисс Хилл. — Бекки собрала все силы и встала. — Разумная мысль.

— Бал обычно затягивается допоздна, почти до часу ночи, но мы с Кэрол могли бы потом заехать за Дани.

— Нет. — Бекки втянула воздух и медленно выпустила его сквозь сжатые зубы. Все, что угодно, только не это. — Девочкам хорошо вместе. Можешь заехать за Дани завтра утром.

Райан вновь глянул на часы.

— Пожалуй, мне пора.

Бекки вслед за ним пересекла холл и взялась за дверную ручку.

— Еще одно. Завтра, когда я заеду за Дани… — Райан помолчал, раскачиваясь на каблуках начищенных до блеска дорогих кожаных туфель. Рука его медленно поднялась и замерла в воздухе перед лицом Бекки.

— И что?

— Я просто подумал… «Потом» еще не наступило?

— «Потом»?

— Завтра утром, когда я приеду за Дани… мы сможем поговорить?

— Нет. — Бекки оцепенела. Совсем недавно она прочла Майку лекцию о слове «потом», а теперь сама вовсю пользуется этой уверткой. Что за невыносимое ханжество! Пальцы Бекки крепче вцепились в дверную ручку. — Нет. Не думаю…

— Ну ладно. — Райан погладил ее по щеке, провел большим пальцем по полной нижней губе и лишь затем наклонился, чтобы запечатлеть поцелуй на лбу Бекки. — Спокойной ночи, милая. Дай мне знать, когда наступит «потом», хорошо?

Он тронул пальцем кончик ее носа и сбежал с крыльца.

Бекки смотрела, как Райан садится в машину и задним ходом выезжает с подъездной дорожки. Он посигналил, и она прощально помахала рукой. Через несколько секунд она уже запирала за собой дверь.

Поднявшись наверх, Бекки проверила, как спят дети, и сама отправилась в спальню. Она старалась не думать о том, как Райан смеется и танцует с Кэрол Хилл. Проводит вечер в окружении самых интересных и влиятельных особ города. Поедает всякие причудливые канапе и попивает шампанское.

Ему, наверное, там так хорошо, что он совершенно выбросил ее из головы. Трапезы в кухне Сиреневого дома в компании шумной четверки детей, а затем неизменные вечерние посиделки перед телевизором — разве все это идет хоть в какое-то сравнение с балом!

Бекки нырнула в постель, хорошенько взбила подушку и… почувствовала, что не может заснуть. Не хватало провести еще одну бессонную ночь в бесплодных мечтах о Райане!

А сон к ней все не шел и не шел.

Райан глотнул шампанское и едва сдержал гримасу, когда колючие пузырьки шибанули в нос. Он сейчас в неподходящем настроении для шампанского. И почему только на таких приемах не подают доброго старого скотча?

А еда! Райан обвел взглядом серебряные подносы, стараясь не прислушиваться к урчанию в желудке. Единственные блюда на всем столе, которые ему удалось распознать, — икра и лососевый коктейль. Икру Райан на дух не переносил, а в коктейль насовали столько специй, что он напрочь утратил вкус лосося.

Весь вечер он был рассеян и невнимателен. Сперва Кэрол это, похоже, раздражало и она отпускала реплики по поводу его отсутствующего вида. Наконец она сдалась и вплотную занялась новыми деловыми контактами, ради чего, видимо, и посещала это сборище.

Райан решил ничего ей не объяснять. Даже если он расскажет Кэрол об анонимной записке, которую нашел в машине, испорченный вечер все равно не исправишь. Благодарение Богу, что Дани не заметила белого клочка бумаги, который валялся на сиденье водителя, когда Райан открыл дверцу. Записка мало чем отличалась от анонимных посланий, которые Райан вот уже несколько месяцев получал по электронной почте, но сознание того, что неведомый автор письма побывал в машине, наверняка напугало бы Дани. Она и так лишь недавно перестала вспоминать об ограблении.

Утром он позвонит детективу, который ведет дело, а пока что письмо надежно упрятано в пластиковый пакет, который он позаимствовал в доме Бекки, когда звонил Кэрол. Райан похлопал себя по карману пиджака и успокоился, услышав шорох пластика.

Встряхнув бокал, Райан отстраненно следил, как бегут к поверхности невесомые пузырьки. Бекки с такой готовностью согласилась помочь, когда он объяснил, что должен сопровождать Кэрол на бал… И весь вечер на краю сознания Райана саднила неотвязная, раздражающая мысль.

Почему?

По опыту он знал, что никакой женщине не придется по вкусу, когда небезразличный ей мужчина проводит вечер с другой женщиной, особенно в таком случае, как у него с Кэрол. Единственный логичный ответ на вопрос: «почему?» Райану было так же трудно проглотить, как икру.

Просто Бекки наплевать на то, как или с кем он проводит время.

Райан одним глотком осушил бокал и шмякнул его на стол с такой силой, что стук привлек внимание соседей по столу.

— Райан? — окликнула Кэрол. — Что-нибудь не так?

— Все в порядке. Извини. Просто бокал выскользнул из пальцев. — Райан одарил беспечной улыбкой мужчин и женщин, рассевшихся вокруг стола, и они вернулись к светской болтовне.

Боже милостивый, как бы он хотел сейчас устроиться рядом с Бекки на ее стареньком диване! Развалиться в удобной позе с приятной тяжестью в животе после очередной, приготовленной ею трапезы… Быть может, ему даже удалось бы убедить ее, что настало время для разговора, который она все время откладывает на «потом».

А вместо этого он должен вежливо слушать, как слева похваляется своими мужскими достоинствами супруг госпожи мэрши, а справа Кэрол улещивает потенциального клиента! Райан глянул на часы. Господи, еще добрых три часа! Он извлек бутылку из ведерка со льдом, стоящего рядом с ним, и наполнил все бокалы, включая и собственный. Впереди еще долгий, очень долгий вечер.

Прошло две недели, а «потом» так и не наступило. Бекки трусила и понимала, что трусит, но по-прежнему не хотела говорить о том, что она чувствовала, когда Райан поцеловал ее.

Они устроились рядышком на старом диване. Райан растянулся в одном его углу, водрузив себе на живот стакан со скотчем. Бекки пристроилась в другом углу — лицом к Райану, опираясь затылком о спинку дивана. Пальцы ее босых ног упирались в диванную обивку в нескольких дюймах от бедра Райана.

Со времени исторического поцелуя Райан оставался на ужин почти каждый вечер — если не работал допоздна. Иногда Бекки поддавалась на его уговоры и позволяла ему пригласить поужинать всю компанию. Он больше не пытался поцеловать ее, и Бекки никак не могла решить, радует ее это или печалит. Быть может, чувства, которые пробудил в них тот поцелуй, испугали Райана не меньше, чем ее саму.

Сегодня стылая погода поздней осени служила приятным контрастом дружескому теплу, царившему в старом доме. Лишь время от времени появление одного из детей ненадолго прерывало уединение Бекки и Райана. Беседа текла легко, и паузы в ней никого не тяготили. Бекки болтала о детях, а Райан рассказывал о своей работе.

Оба наслаждались кратким прикосновением к тому, что для каждого из них было совершенно незнакомым образом жизни. Бекки немного поворчала о том, что иные поступки подростков порой граничат с сумасшествием. Райан рассказал, каково это, когда сотрудники покидают тебя в беде.

Он был приятным собеседником и все сильнее нравился Бекки, хотя она по-прежнему не собиралась доверяться всем сердцем ни Райану, ни вообще никакому мужчине. Быть может, он все же станет ее другом.

— И ты все так же не знаешь, кто за этим стоит?

— Нет. — Райан запустил пальцы в свою и без того растрепанную шевелюру. — Знаю лишь, что он или она работает на «Паском» и, вероятно, получает жалованье от меня. Насколько можем судить мы с Холли, это кто-то из нашей фирмы.

— Что такое «Паском»?

— Один из самых серьезных моих конкурентов. Если бы я продвинулся настолько далеко, как было задумано, украденная программа отняла бы у «Паскома» изрядный кусок рынка. Кроме того, владелец «Паскома», похоже, лично заинтересован в том, чтобы разорить меня.

— Почему?

— В молодости я работал на одну крупную компанию. Я был мелкой сошкой в компьютерном отделе, а Пастин — моим боссом. Он имел дурную привычку присваивать идеи своих подчиненных.

— Это подло.

— Тем не менее, как правило, сходит с рук. Только не со мной. Я позаботился о том, чтобы президент компании узнал, чьи мозги на самом деле стоят за новейшим достижением Гаролда Пастина. Меня повысили. Пастин получил выговор и понижение. Вскоре он уволился. В последующие годы всякий раз, когда наши пути пересекались, он ясно давал понять, что намерен когда-либо отыграться.

— Это единственная причина, по которой он тебя ненавидит?

Райан не ответил и беспокойно заерзал в своем углу, к удивлению Бекки густо покраснев.

— Райан?

Молчание.

— Понимаю. Так за всем этим стоит женщина.

— Черт! — Райан одним глотком осушил стакан. — Я не желаю говорить об этом.

— Стало быть, я права? — Бекки хихикнула, довольная тем, что впервые за все время их знакомства у нее появилось преимущество перед Райаном.

— Не успокоишься, пока все из меня не вытянешь?

— Уж будь уверен!

— Жена Пастина предлагала… словом, намекнула, что хочет заняться со мной любовью. Я отказался, но своему супругу она, разумеется, рассказала совсем другое. С тех пор вражда между мной и Пастином не затухает.

Слушая его, Бекки сначала удивилась, затем ей стало любопытно, и наконец, глубоко задумалась.

— И что же, так было всегда? Женщины гонялись за тобой?

Не в силах больше противиться искушению коснуться Бекки, Райан отставил пустой стакан и взял ее руки в свои. Накрыв ладонями ее пальцы, он принялся нежно водить большими пальцами по костяшкам.

— Прозвучит ли это эгоистично, если я скажу «да»? Я не могу лгать тебе, Бекки. Были в моей жизни периоды, когда женщинам и не приходилось особенно за мной гоняться. Собственно говоря, именно так начались мои отношения с Кэрол.

Пальцы Бекки затрепетали под ладонями Райана, и он осекся.

— Ты уверена, что хочешь это услышать?

— Часть меня хочет, а другая часть — нет, — не лукавя ответила она. — Но, быть может, если я услышу твой рассказ, он поможет мне лучше понять тебя.

— Все это изрядно мне надоело, а Кэрол, чтобы отпугнуть этих озабоченных стервятниц, предложила притвориться, будто мы любовники. По большей части выдумка сработала.

— И это все, что Кэрол значила для тебя? Средство избавиться от преследований, и ничего более?

— Нет, конечно нет. — Райан осекся, но все же продолжил, твердо решив быть честным с Бекки. — Так было разве что вначале. Задолго до того, как сделаться любовниками, мы стали друзьями. И поверь мне, Бекки, польза от наших отношений была обоюдной. Кэрол чертовски красива, состоятельна, и всегда находились мужчины, которые точно также преследовали ее. Наш уговор решил и мои, и ее проблемы, после чего мы могли целиком и полностью сосредоточиться на бизнесе. К тому же никакой опасности здоровью, которая обычно проистекает от случайных связей.

— Как же это… холодно.

— Зато практично. — Райан покачал головой. — Весь минувший опыт моего общения с женщинами, включая и собственную мать, так и не доказал мне, что отношения могут быть иными. Пока я не встретил тебя.

Бекки вспыхнула. Райан чуть сильнее сжал ее пальцы, затем заставил себя выпустить ее руку, и некоторое время они просто сидели рядом, в дружелюбном молчании потягивая напитки. Издалека доносился слабый шум — дети, увлеченные игрой, рассыпались по всему дому.

Как всегда в последнее время, Райан с трудом сдержал себя, опасаясь выдать, как сильно его влечет к Бекки.

Он размышлял о распавшемся браке Бекки и об отце Никки. Что за боль причинил ей бывший муж? А Никки — неужели он плод неудачного романа? Такого же неудачного, как ее брак?

Быть может, Бекки все еще поддерживает отношения с отцом Никки. Неужели у нее есть другой мужчина?

Эта мысль в последнее время мучила Райана все сильнее. Он знал, что на прямой вопрос получит такой же прямой ответ. Бекки слишком честная натура, чтобы водить его за нос. Он хочет правды, нуждается в ней, но… желает ли он и в самом деле услышать ответ на этот вопрос?

Райан взял стакан и налил в него на дюйм скотча из бутылки, стоявшей на кофейном столике. И долго вертел в руках трехгранную бутылку, так придирчиво исследуя этикетку, словно вся его жизнь зависела от того, сумеет ли он запомнить все эти крохотные буковки.

Сегодня днем Бекки позвонила ему на работу и попросила купить его любимый сорт скотча. Райан испытал непривычное удовольствие, получив то, что обычно так раздражает женатых мужчин, — поручение что-то сделать по дороге домой.

На краткий миг он позволил себе вообразить, будто Сиреневый дом и вправду его дом. Ха! Каков болван! Райан взял стакан и глотнул неразбавленного скотча, радуясь, что напиток мгновенно обжег горло.

— Бекки, у тебя есть кто-то еще?

— Кто-то еще? — переспросила она, явно озадаченная.

— Другой мужчина.

— Нет.

— Слава Богу! — вырвалось у него с таким жаром, что Бекки расхохоталась. — Ты расскажешь мне о них?

— О ком?

— О твоем бывшем муже и об отце Никки. О мужчинах, которые так больно ранили тебя, что теперь ты не можешь себя заставить доверять мне.

— Об отце Никки? — В изумлении Бекки широко раскрыла глаза, затем лицо ее побелело. — Ох…

— Извини, если я смутил тебя. Я знаю, Никки был зачат уже после развода. — Райан плеснул в массивный стакан еще пару унций скотча. — Мне казалось, что, если ты расскажешь мне о них, я смогу понять, почему ты сейчас отталкиваешь меня.

Бекки опустила голову и выше подтянула колени, обхватив руками лодыжки. Все ее тело стянулось тугим узлом, словно отгораживаясь от Райана.

Он ждал, прислушиваясь к тиканью старинных часов, терпеливо отсчитывавших минуты. Ждал, надеясь, что Бекки все же откроется ему.

И содрогнулся, осознав, какую муку причинили ей эти расспросы.

Райан заключил Бекки в объятия и, откинувшись на спинку дивана, прижал к своей груди. Большая теплая рука кругами гладила ее спину, другая легла ей на бедро.

Бекки судорожно вздохнула и положила голову на плечо Райана, сплетя пальцы на его затылке. Ему оставалось лишь гадать, кто из них кого успокаивает.

— Неважно. Забудь, что я об этом спрашивал.

Бекки нежилась в его объятиях, всем существом впитывая исходившие от него тревогу и нежность. И в конце концов поддалась неотступному желанию поведать Райану о своем прошлом.

Постепенно напряжение сошло, она расслабилась и тихо заговорила. Райан слушал, прильнув щекой к ее волосам.

— Моего мужа звали… то есть зовут Эрик. Мы поженились совсем юными, сразу после школы.

Все девчонки мечтали заполучить Эрика, но он выбрал меня. Вначале мы были, точно дети, играющие в семью. Ни забот, ни обязанностей. Когда я забеременела, жизнь по-прежнему оставалась игрой, и Майк, появившись на свет, стал нашей куклой. Он ел и спал. Трижды, а то и четырежды за день я переодевала его, просто развлечения ради, а Эрик хвастался сыном перед своими приятелями как живым доказательством его мужской силы.

Но когда Майк подрос, счетов становилось все больше и больше. Мест для неквалифицированных работников было мало, а хороших нянь — еще меньше. Я не смогла найти работу, которая возмещала бы все расходы работающей матери, так что пришлось сидеть с ребенком. Эрик почти не бывал дома: ему приходилось работать на двух работах.

Бекки подняла голову и заглянула в лицо Райана.

Поверь, я любила и Майка, и Эрика, но трудностей в нашей жизни было предостаточно. Потом я опять забеременела. Это вышло случайно, но Эрик обвинил меня в том, что я все сделала намеренно. Он сказал, будто я хочу испортить ему жизнь.

В голосе Бекки прозвучала горечь, и Райан успокаивающе коснулся губами ее лба, напоминая ей, что сейчас она в его объятиях.

— Что же случилось потом?

— В тот день, когда я привезла Сару из больницы, Эрик исчез из дому и пропадал где-то полтора дня. В следующие полгода он то и дело исчезал на несколько дней кряду. Он жаловался, что детям я уделяю больше внимания, чем ему. У Сары болел животик, и первые три месяца ее жизни были сплошным кошмаром. Я так старалась…

Райану понадобились все его силы, чтобы принудить себя молчать. Ему нестерпимо трудно было слушать, как Бекки едва слышным голосом рассказывает о своей нелегкой жизни.

— Когда Эрик был дома, я старалась, чтобы дети не шумели, но он терпеть не мог детского плача. И всегда говорил им, чтобы убирались и оставили его в покое. Я злилась. Однажды, когда Сара заболела, взбешенный Эрик посреди ночи наспех оделся и ушел. Его не было восемь дней. Так продолжалось целый год.

— Как же все закончилось?

— Вечером первого дня рождения Сары в дверь позвонили. Какая-то женщина, точнее девушка, совершенно хладнокровно сообщила, что она любовница Эрика и что он теперь живет у нее. Он послал ее помочь мне упаковать его веши. — Бекки изогнулась, чтобы заглянуть в лицо Райана. — Знаешь, что мне больше всего запомнилось из этого вечера?

— Что? — Райан ладонью отвел с ее глаз влажные кудри.

— От нее сильно пахло мускусом. Я была так рада, что дети сидят в кухне. Довольно было и того унижения, что смазливая молоденькая любовница моего мужа увидела меня после изнурительного долгого дня. — Бекки усмехнулась с горьким удовлетворением. — Я не впустила ее в дом и сказала, что Эрик может прийти утром и сам упаковать вещи.

— И он пришел?

Бекки усмехнулась шире, блеснув зубами, и теперь в ее усмешке было неприкрытое злорадство.

— После того как дети улеглись спать, я вышвырнула все его пожитки на лужайку у входной двери. Прямо под дождь.

— И что же он сказал на следующее утро?

— Ничего. Когда Эрик пришел, меня не было дома. Я сменила замки, собрала детей и на весь уик-энд уехала к Джен в Сан-Диего. Вернувшись, я подала на развод.

Райан выжидательно молчал, понимая, что это еще не все.

— В конце концов, к этому времени от нашего брака и так оставались лишь жалкие ошметки. Я рада была избавиться от постоянного ворчания и унизительных исчезновений. Судья решил, что Эрик должен взять на себя выплаты за дом и ежемесячно платить минимальные алименты на детей…

При последних словах голос Бекки дрогнул, и она уткнулась лицом в шею Райана, словно искала силы, которой у него было предостаточно. Все ее тело содрогнулось от сдавленных рыданий, и струйки горячих слез потекли по его шее, скапливаясь в ямке, к которой прижимались губы Бекки. Райан крепче обхватил ее руками.

— Прекрати. Бекки. Не хочу больше ничего знать. Позволь мне только помочь тебе забыть все это. — Голос его был хриплым от разделенной боли. Бекки отрицательно потрясла головой и торопясь, скороговоркой рассказала остальное.

— Примерно через год эта женщина вышвырнула Эрика на улицу. Он явился сюда за полночь, пьяный, и стал барабанить в дверь, вопя во все горло, чтобы его впустили.

Я побоялась, что шум разбудит и перепугает детей, а потому открыла. Ввалившись в дом, Эрик объявил, что поскольку он платит мне солидную сумму, то должен иметь что-то взамен. Мы боролись, но он оказался сильнее и… и… о Господи…

Рыдания сотрясли ее тело.

— Твой бывший муж и есть отец Никки! — Райана точно громом поразило. Хотя его рука по-прежнему машинально гладила Бекки по спине, в нем самом бушевала ярость. Подонок превратил жизнь Бекки в ад. Потом унизил ее. Потом изнасиловал.

Кровавая дымка заволокла глаза Райана, и он так тесно прижал к себе Бекки, что она всем телом ощутила стук его сердца. Сердца, которое разрывалось от ее боли.

— Где он теперь? — Слова Райана упали в тишину комнаты, словно камни на дно ледяной расщелины. Мысленно он поклялся, что, если когда-нибудь отыщет Эрика, тот заплатит сполна за все, что причинил Бекки.

— Не знаю. После рождения Никки он перестал платить алименты, и я… я ни за что на свете не могла рассказать в суде правду, чтобы его снова заставили платить. В сентябре он прекратил выплаты по закладной за дом и исчез из города. С тех пор я о нем ничего не слышала.

— И ты не подала заявления, чтобы его арестовали и судили?

— За что? За то, что бросил своих детей? Что пренебрег финансовыми обязательствами по отношению к ним? Во всем мире тысячи женщин, оказавшись в таком же положении, ничего не добиваются в суде.

— Не в этом дело. Он ведь… — Райан сглотнул. — Потому что изнасилование, черт побери, самое настоящее преступление!

— Да как же я могла? От скандала пострадали бы дети. Может, Ричмонд и пригород Ванкувера, но жить здесь все равно что в маленьком заштатном городишке. Сплетни разошлись бы мгновенно, а ведь Эрик все-таки их отец.

Права ли она? Конечно, в маленьком городке до детей неизбежно дошла бы любая сплетня, но Райан был уверен, что они и так кое-что слышали. Неужели правда была бы намного хуже, чем то, что болтают люди сейчас? Что Бекки была неосторожна и нагуляла внебрачного ребенка?

— Быть может, если бы ты подала заявление, то получила бы профессиональную помощь, чтобы справиться со всем этим.

— Я посетила психолога в кризисном центре для женщин, подвергшихся насилию. И мне там очень помогли. Они предлагали мне обратиться в полицию, но при этом пострадала бы только моя репутация. Если бы Эрика арестовали и судили…

— Но…

— Я и не утверждаю, что мое решение было единственно верным, но тогда дела обстояли совсем не так, как сейчас. И я была не та.

— А твоя подруга, племянница Холли? Она могла бы…

— Джен я ничего не рассказала. Ей самой тогда приходилось трудно. За пару недель до того погиб человек, которого она любила, потом умерла ее мать. Джен попросту не выдержала бы новой боли. Думаю, она подозревает правду, но мы об этом никогда не говорили.

— Что же ты сказала людям, когда стало ясно, что ты беременна?

— Ничего. Никому. По счастью, Никки похож на меня, а не на отца, так что, полагаю, все решили, будто я после развода пустилась во все тяжкие и забыла об осторожности.

Райан заморгал. Бекки права. В конце концов, он и сам ведь подумал то же самое. Она говорила небрежно и хладнокровно, но он хорошо понимал, как досужие сплетни ранили ее гордость. С каждой минутой Райан все больше уважал женщину, которую сжимал в объятиях. Бекки в своей жизни выдержала немало бурь и вышла из них любящей, полной тепла матерью. Она никогда не отделяла Никки от других своих детей и, судя по всему, любила его не меньше, чем Сару и Майка.

— Так вот почему ты решилась на работу няни? Потому что нуждалась в деньгах?

— Угу.

— Как же ты ухитряешься жить? Того, что я тебе плачу, едва ли хватит на содержание всего твоего семейства.

— Я получаю небольшую ренту, наследство от отца, а кроме того, у меня имеется кое-какой приработок. — Покой, который Бекки ощутила в объятиях Райана, помог ей отбросить прочь болезненные воспоминания. — Пойдем, я покажу тебе.

Она провела по лицу ладонью, стирая слезы. Потом взяла Райана за руку, стащила его с дивана и повлекла за собой в холл, к комнатушке, которую он до сих пор не замечал, — за столовой, под самой лестницей. В дверях комнатушки Бекки остановилась и величественным жестом пригласила Райана войти.

Он шагнул внутрь, внимательно огляделся, но так и не сумел понять, для чего служит Бекки этот закуток.

Большую часть комнатушки занимал старый письменный стол, на котором в беспорядке громоздились стопки газет. Повернувшись, Райан задел бедром одну стопку, и газеты неспешно заскользили на пол.

Бекки проворно подхватила газеты.

— Вот так всегда. Подай мне вот это, ладно? — Она указала подбородком на модель паровозика.

Райан взял ее и едва не выронил. Держа модель обеими руками, он на глазок прикинул ее вес — фунта четыре, а то и пять.

— Тяжелая штучка.

— Это бронза. Положи ее вот сюда. — Бекки посторонилась, и Райан водрузил модель на стопку газет. — Когда мой прадедушка был ребенком, он часто играл с этим паровозиком. Я использую его как пресс-папье. Никки в восторге от него.

— Антиквариат?

— Ну, вещь старая, но, благодарение Богу, не слишком ценная.

— Почему благодарение Богу?

Бекки провела пальцами по бронзовой безделушке.

— Иначе мне пришлось бы ее продать. — Она помолчала мгновение, затем встряхнулась и уже с улыбкой повернулась к Райану. — Ну как, угадал, чем я тут занимаюсь?

Райан не знал, что сказать насчет печальной реплики о паровозике, а потому промолчал и вновь оглядел комнатушку. Сразу за дверью он увидел шкаф, так тесно заставленный книгами, что полки прогибались под их тяжестью. Райан пробежал глазами названия на корешках увесистых томов, но и это не прояснило ему ситуации.

Там были пять-шесть разных словарей, два полных издания энциклопедий и несколько иностранных словарей в бумажном переплете. На самом краю стола неуклюже приткнулась пишущая машинка модели, которая Райану не встречалась уже много лет. На этажерках грудились стопки разлинованной бумаги, а прямо на полу возвышались две огромные неустойчивые груды справочников.

— Сдаюсь? Чем же ты здесь занимаешься, если не готовишь пожар?

— Что, так и не догадался?

— Ничуть.

— Я сочиняю кроссворды.

— Кроссворды?

— И головоломки.

— Головоломки?

— Ты что, эхо? Больше всего я люблю акростихи.

Райан был потрясен. Так эта женщина превратила в заработок гимнастику для ума!

— Я обожаю кроссворды всех видов. Может быть, мне приходилось разгадывать и твои?

— Ты разгадываешь кроссворды в «Таймс»? Я напечатала там парочку своих. Кроме того, меня публикуют в нескольких местных газетах, журналах и тому подобном. Время от времени какая-нибудь фирма заказывает мне кроссворд для рекламного вестника или конкурса. Моя специальность — тематические кроссворды.

— Впечатляет. И давно ты этим занимаешься?

— Как будто целую вечность, но на самом деле я начала зарабатывать деньги на кроссвордах после рождения Сары. Мне нужен был приработок, и Джен предложила именно этот. Доходы нестабильные, но их хватало, пока не пришлось искать другой источник, чтобы платить по закладным. А кроме того, так я могла быть дома, с детьми.

Улыбка Бекки заискрилась весельем, и ладони Райана сами потянулись к ее раскрасневшимся щекам. Большими пальцами он нежно провел по ее ресницам, все еще слипшимся от недавних слез.

У Бекки задрожали руки, колени подогнулись от усилия, которое ей пришлось сделать над собой, чтобы справиться с искушением прикоснуться к Райану. Сильный запах его одеколона напомнил ей о том, в какой тесной комнатушке они оказались. Бекки попятилась и круто развернулась, направляясь к выходу.

— Как бы то ни было, теперь тебе известны все мои страшные тайны. Однако уже поздно. Я сейчас позову Дани. — Бекки бросала слова через плечо, торопливо убегая прочь от желаний, которые вызывал в ней Райан.

Тот двумя шагами нагнал ее и остановил, положив на плечо большую тяжелую руку. Он стоял так близко, что, когда заговорил, теплое дыхание шевельнуло завитки волос на ее затылке.

— Не убегай. Пожалуйста.

Страх. Смятение. Паника. Все эти чувства разом охватили Бекки. Ей нельзя подпускать его так близко, чересчур близко к сердцу. Этот человек слишком искушен для нее. Он причинит ей боль, а Бекки хорошо понимала, что второй раз со дна пропасти ей уже не подняться.

— Нет, Райан. Отправляйся домой. Знаешь, я благодарна, что ты меня выслушал. Может, я тебе и вправду небезразлична. Но сейчас я хочу, чтобы ты ушел домой. Пожалуйста.

— Бекки…

В этом слове прозвучала такая тоска, что она обернулась.

— Быть может, мы станем друзьями, — пообещала она. — Когда-нибудь.

— Мы уже друзья, черт побери! В сущности, мы уже больше чем друзья, и тебе это отлично известно! Прекрати же наконец сопротивляться этому!

Бекки вцепилась взглядом в пятнышко кетчупа на белой рубашке Райана — дело рук Никки, когда после ужина он вздумал проехаться верхом на спине Райана. Тогда Райан лишь посмеялся, но Бекки рассердилась и велела Никки подняться к себе в комнату и как следует умыться.

— Ты преувеличиваешь. Мне вовсе нечему сопротивляться.

Райан ясно расслышал страх, прозвучавший в этих словах. Страх и неуверенность. Он понимал, что должен ослабить напор, дать Бекки время принять его хотя бы как друга, прежде чем она захочет большего. Что ж, он уйдет. Сейчас. Но заставит ее поверить в его любовь. Скоро. Очень скоро.

С каждой минутой, которую Райан проводил с этой женщиной, он все яснее осознавал, насколько Ребекка Хансен необходима ему, чтобы стать счастливым. И он убедит ее, что это так. Должен убедить.