ГЛАВА 9

О зеркальное стекло ударилась птица, и это вывело Райана из задумчивости. Он глянул на часы — пятница, десять минут пятого. Райан перевел взгляд на стопку необработанных документов в ячейке «входящее» и застонал. Работы непочатый край! Придется звонить Бекки и предупредить, что сегодня он опять задержится.

При мысли о Бекки, при воспоминании о том, как сегодня утром она заглянула повидаться с ним, усталость Райана как рукой сняло. Жаль, она не могла побыть здесь подольше… а впрочем, оно и к лучшему, если принять во внимание, как они разошлись в комнате правления. Райан был достаточно сообразителен, чтобы знать, когда следует немножко притормозить. Конечно, приглашение на воскресный обед не совсем то, что предложение надеть для него розовую рубашку, но, черт побери, надо уметь довольствоваться малым!

Впервые после недельного изгнания, которое едва пережил, Райан чувствовал себя прекрасно. За эти дни он частенько вспоминал своего отца и удивлялся, почему тот никогда не пытался развестись с матерью. Как он мог терпеливо сносить столько лет самое настоящее изгнание? Райан до сих пор помнил, как отец на разные лады бормотал: «Дьявольщина!», когда ему в очередной раз велели отправляться спать в отдельную комнату.

И все же Бекки, как бы она ни гневалась, никогда не смогла бы вести себя так же гнусно, как его мать.

Бекки. Ребекка. Райан произнес это имя вслух, перекатывая звуки языком во рту, словно дегустатор, пробующий изысканное вино.

Надо бы предложить устроить сегодня поздний ужин на двоих — по дороге он прихватит все необходимое, и они смогут поужинать без четырех пар лишних ушей, ловящих каждое слово. Какое бы удовольствие ни доставляло Райану общество Дани и детей Бекки, будет истинным блаженством провести пару часов только вдвоем, в разговоре с глазу на глаз.

Никто, наверное, не смог бы устоять перед радостью, теплом и приязнью, которые источал Сиреневый дом, и во время размолвки с Бекки Райан с тоской вспоминал часы, проведенные там. Решение попросить Кэрол привозить и отвозить Дани далось ему куда как нелегко. Благодарение Богу, что его план — отступить и дождаться, когда Бекки сменит гнев на милость, — все-таки сработал.

Райан нахмурился, сведя брови на переносице. Кэрол не слишком-то пришлись по вкусу ни старинный особняк, ни его обитатели. Она сетовала на галдеж и беспорядок и с откровенной радостью избавилась от своей тягостной обязанности. Больше Райан не станет просить ее о помощи. Кроме того, и Кэрол, и Дани, каждая на свой лад, недвусмысленно дали понять, что предпочтут встречаться как можно реже.

Райан не сдержал лукавой ухмылки, представив себе, что подумала Бекки, когда Кэрол заехала за Дани. Ревновала ли? Он опять нахмурился. Может быть, ей вообще было на это наплевать.

Бекки так умело держала его на расстоянии, что Райан вовсе не был уверен, замечает ли она его старания привлечь ее внимание. В последнее время он вновь ощущал себя застенчивым подростком, который откалывает дикие номера, лишь бы некая одноклассница соизволила заметить, что он вообще существует на свете. Впрочем, в комнате правления Бекки его уж точно заметила…

Набирая номер телефона Бекки, Райан мысленно посмеивался. Поспешай медленно, Маклеод, и тогда ты сумеешь наконец-то привлечь ее внимание. А как только тебе удастся это сделать… Сегодня вечером они выпьют немного вина, полакомятся деликатесами. Быть может, разведут огонь в камине. В своем воображении Райан уже видел, как отблески огня играют на нежной коже Бекки, в затененной ложбинке меж грудей, которая так и манит покрыть ее поцелуями… Чувствуя, как томительный жар разгорается внизу живота, Райан ждал, когда Бекки снимет трубку.

— Алло?

— Привет, это я. — Голос его прозвучал хрипло: он уже успел погрузиться в сладостный сон и пробуждение оказалось чересчур резким. — Мне очень жаль, но у меня еще уйма работы. Снова придется задержаться допоздна. Может быть, уложишь маленьких чудовищ и разожжешь камин? Я заеду в деликатесную лавку и прихвачу чего-ни…

— Нет. Сегодня ты должен забрать Дани вовремя.

Осекшись на полуслове, Райан смолк, потрясенный до глубины души таким резким переходом от мечты к суровой действительности.

— Почему? — напрямик спросил он.

— У меня свидание, — сказала Бекки.

И хихикнула.

Хихикнула, черт побери!

— Свидание?

— Ужин в «Юникорне».

Ужин? В этом ресторанчике, кажется, есть и танцы? И его Бекки собирается провести несколько часов в объятиях другого мужчины?

— Не опаздывай, ладно? — И Бекки опять хихикнула.

— Приеду! — рявкнул Райан, взбешенный этим предвкушающим смешком не меньше, чем самим известием об ужине в «Юникорне». И с размаху шмякнул трубку на рычаг.

Пластмассовый телефон слетел со стола и с силой грянулся об пол. Мелкие детали так и брызнули, со звоном отлетая от мебели. Телефонный шнур в полете зацепил хрустальную шкатулку, и она, ударившись об пол, разлетелась вдребезги. Сверкающие осколки усеяли весь кабинет.

Бренные останки шкатулки смахивали на ледяные, бесполезные слезы. Райан тупо уставился на них, ожидая, что гибель материнского подарка вызовет у него взрыв эмоций… но, к своему удивлению, не почувствовал ничего. Разве что умиротворение. Его тяжкий крест, символ всей его жизни, сгинул безвозвратно. Опасность, угрожавшая и без того хрупким отношениям с Бекки, смела старинную боль туда, где ей и следовало находиться. В прошлое.

Райан громко выругался и схватил ручку. Наспех нацарапал послание для Холли: аппарат заменить, а осколками пусть займется уборщица. Потом сгреб куртку и пулей вылетел из кабинета.

Ярость бушевала в нем, грозя неудержимо вырваться наружу, но Райан и не пытался ее сдерживать. Он истратил на Бекки слишком много времени и сил, и будь он проклят, если позволит хоть притронуться к ней другому мужчине!

Колеса «мерседеса» жалобно взвизгнули, когда Райан на опасной скорости срезал угол стоянки. Сражаясь с непослушным рулем, он бешено гнал машину по скользкому от дождя шоссе к дому Бекки.

Бекки принадлежит ему. И сегодня вечером он уж позаботится, чтобы это уяснили и она, и ее неведомый ухажер.

Все сорок минут дороги Райана терзали мучительные видения: Бекки в объятиях другого. При мысли о ее предательстве у него темнело в глазах.

Возле дома Бекки он ударил по тормозам и едва успел осадить машину в нескольких дюймах от бампера новехонького желтого «корвета», который перегородил подъездную дорожку. Райан презрительно фыркнул, сморщив верхнюю губу. Так он и знал! Эти предприимчивые ходоки просто обожают дорогие спортивные машины. Ей-богу, парень не на ту нацелился, если думает обворожить Бекки шикарным автомобилем!

Одним прыжком Райан одолел все ступеньки крыльца и пинком распахнул дверь. Зрелище, которое предстало его глазам, напомнило ему день, когда он оказался один в лифте, сорвавшемся и пролетевшем несколько этажей. Как и тогда, сердце Райана подпрыгнуло к горлу, а желудок стянуло тугим узлом.

Бекки стояла в холле и говорила по телефону. Копна кудрявых волос была изящно уложена, и слева ее удерживала искристая звездочка. Сережки в ушах Бекки мерцали и переливались при каждом движении. Платье отливало благородным блеском древнего золота. Кружева цвета слоновой кости обрамляли кисти рук и низкий вырез корсажа, не скрывавшего плавные очертания высокой груди. Услышав шаги Райана, Бекки обернулась, и подол пышной юбки так и плеснул вокруг ее колен.

Она была не просто хороша — ослепительна. Райан поспешно прижал руку к груди, безмолвно умоляя свое сердце вспомнить о том, что ему надлежит биться.

Он не успел придумать, что скажет по приезде, и уж наверняка не выбрал бы то слово, которое сейчас само вырвалось у него:

— Дьявольщина!

Должно быть, в последнее время Райан слишком часто вспоминал отца. С чего бы иначе подсознание так услужливо подсунуло ему излюбленное ругательство старика?

— Нет-нет, Энн, ни о чем не беспокойся. — Бекки мельком глянула на гостя, возникшего в проеме входной двери, и вернулась к разговору: — Лечись. Надеюсь, ты скоро поправишься.

Она положила трубку и лишь тогда повернулась к Райану.

— Где он? — Голос Райана больше походил на зубовный скрежет. — Кто он такой?

Бекки не сразу поняла, о чем он спрашивает, — так ее ошеломил вид Райана. Куда только девался улыбчивый, обворожительный, до неприличия самоуверенный светский лев? Перед ней стоял небритый, взъерошенный и разъяренный мужчина. Будь он и вправду львом, непременно бы вздыбил гриву и хлестал себя хвостом по бокам — такова была первая мысль Бекки. А вторая — он может быть опасен.

— Что?

— Где он? — Райан шагнул к ней и крепко ухватил за руку повыше локтя.

— Кто? — Бекки безуспешно упиралась, пока Райан волок ее в столовую. Стеклянные двери задребезжали, когда он пинком захлопнул их.

— Да отпусти же меня! Что это ты себе позволяешь?

Райан вряд ли расслышал вопрос. Теперь, когда Бекки оказалась в его руках, сладкий аромат ее духов и упругая кожа вымели из его головы остатки здравого смысла. Он перехватил Бекки за плечи, сжал сильнее и притянул ее к себе так, что их тела едва не слились в одно.

Бекки уперлась ладонями в грудь Райана, пытаясь отстраниться, но он был неумолим. Тогда она вцепилась во влажную ткань его куртки. На миг из глубин ее памяти всплыло отвратительное видение того, что много лет назад сотворил с ней другой разъяренный мужчина, но она лишь мельком заглянула в прошлое и тут же прогнала это воспоминание прочь.

Райан не Эрик и никогда не будет таким. Постепенно она расслабилась и доверчиво положила руки на грудь мужчины, к которому ее неудержимо влекло, как она ни боролась с этим влечением.

Обеими руками крепко обвив тело Бекки, Райан уткнулся подбородком в ее мягкие волосы. Ей было чудесно в его объятиях, но скоро одних объятий стало ему недостаточно. Одной рукой подхватив снизу ее ягодицы, он покрепче расставил ноги и, легко приподняв женщину, плотно сжал ее мускулистыми бедрами.

Бекки затрепетала, когда к ее лону прильнула твердая мужская плоть, и тело Райана отозвалось на этот трепет. Прильнув к ней, он одними губами выдохнул ее имя. Давно забытые ощущения нахлынули на Бекки и поглотили ее с головой, когда губы Райана, покрывая поцелуями шею, наконец нашли рот.

И она позабыла, попросту позабыла обо всем. О прошлом, о детях, о Джен. Все исчезло под напором жаркой страсти, которую пробудил в ней этот человек.

Поцелуи Райана то ласкали, то покусывали ее губы. Его язык скользил по стиснутым зубам Бекки, требуя, умоляя, настаивая, и, отвечая на нетерпеливый стон, она чуть-чуть разомкнула зубы.

Он целовал Бекки так, как мечтал и жаждал, с тех самых пор как… словом, целую вечность. Ладонь его легла на ее грудь и двигалась медленными нежными кругами, возбуждая прикрытый тканью сосок. И сразу же он ощутил, что тело Бекки ожило в его объятиях, отзываясь на его ласки так, как не отзывался прежде никто.

Малая часть Райана, та самая, что в прошлом никогда не верила женщинам, сейчас словно стояла поодаль, наблюдая, как берет верх безумная жажда обладать этой женщиной.

Страсть росла и ширилась, и наконец циничное второе «я» Райана заколебалось и растаяло бесследно, побежденное окончательно.

Но, прежде чем Райан совершенно потерял голову, издалека донесся громкий и ясный детский смех, безжалостно напомнив, где он находится. С мучительным стоном Райан оторвался от губ Бекки, прижал ее голову к своей груди и уткнулся подбородком ей в лоб. Нежно одернув ткань платья, прикрыл обнаженную грудь. Постепенно, но медленно к нему возвращался рассудок. О Господи, что же он едва не натворил?!

Все так же сжимая Бекки в объятиях, он шагнул вперед и, дойдя до стола, опустил на его край свою драгоценную ношу.

Бекки вслушивалась в близкий оглушительный стук чужого сердца и знала, что ее сердце колотится не менее отчаянно. Райан медленно разжал руки и взял в ладони ее лицо. Повернул голову Бекки, чтобы прямо смотреть в ее глаза. Взгляд его алчно скользил по губам, припухшим от поцелуев, по пылающим щекам.

Он запечатлел поцелуй на переносице, между затуманенных страстью глаз. Нежный, но обжигающий, словно раскаленное клеймо. Такой жгучий, что после Бекки ощупывала лоб в поисках отметины.

— Сладкая, такая сладкая… — В приливе страсти серебристо-синие глаза Райана потемнели. — Ты моя! — почти прорычал он. — Слышишь? Моя!

Бекки побледнела, затем залилась гневным румянцем, когда смысл этих слов дошел до ее рассудка, затуманенного желанием. Она яростно толкнула его в грудь. Зашатавшись, Райан попятился и едва удержался на ногах. Бекки спрыгнула со стола и уперлась руками в бедра. Лицо ее исказилось от гнева.

— Я не твоя и не чья-либо в мире! Что ты себе возомнил?

Райан шагнул было к ней, но бешеный огонь, плясавший в опасно сощуренных глазах Бекки, предостерег его от поспешных действий. Он замер, безвольно уронив руки вдоль тела, но тут же сунул их в карманы — в нем самом опять поднимался гнев. Он чувствовал себя беспомощным перед этой женщиной, как, вероятно, отец когда-то становился бессильным в стычках с матерью.

— Ближе к делу! — прорычал Райан. — Кто он?

В воображении Бекки вновь возник образ разъяренного льва, и она, не удержавшись, неожиданно хихикнула.

— Полегче, у тебя дергается хвост.

— Это еще что такое?

— Да так, пустяки. Что значит, кто он? Я имею в виду, из-за кого ты на меня так рычишь?

Бекки никогда не умела подолгу злиться. Непонятные расспросы и безумное поведение Райана уже забавляли ее, что же касается ощущений, испытанных в его объятиях, то об этом она подумает потом, оставшись одна.

Райан заскрипел зубами, пытаясь сдержать ярость, кровавой дымкой заволакивающую глаза. Так она притворяется, будто он вовсе не ухаживал за ней? Неужели все его великие планы и надежды испарились, словно информация с испорченной дискеты? Хуже того — с каким это чокнутым самцом она ухитрилась связаться?

Райан не отдавал себе отчета, что и сам сейчас ведет себя, как чокнутый самец. Он с трудом сглотнул и повторил вопрос, неестественно четко и ясно выговаривая каждое слово:

— Кто пригласил тебя в «Юникорн»? Где, черт возьми, этот тип?

Глаза Бекки заискрились от смеха, уголки губ дрогнули. Кровавый туман, застлавший глаза Райана, сгустился. Да она смеется над ним, что ли? Прежде чем Райан успел прикусить язык, этот вопрос вырвался у него сам собой:

— Ты… смеешься… надо… мной? — Он выплевывал слова, точно пули из автомата. Нарастающим крещендо.

— Нет. То есть смеюсь, но не над тобой. — Разглядев что-то через стеклянные двери за спиной Райана, Бекки поспешно закашлялась, скрывая новый приступ смеха. — Хочешь посмотреть, кто меня пригласил?

— Да, хочу. Чтобы вышвырнуть его из твоего дома и велеть никогда сюда не возвращаться. Где он?

— У тебя за спиной.

Райан круто развернулся, готовый к атаке, и настежь распахнул двери. По лестнице спускался… нет, спускалась роскошная рыжеволосая женщина.

Райан застыл и онемев вцепился в дверную ручку. Бекки за спиной у него уже заливалась хохотом. Райан съежился, густо побагровел, и у него вырвалось лишь одно слово:

— Дьявольщина!

— А он классный парень, верно?

— Кто? — Бекки старательно избегала взгляда Джен. Был час ночи, и они в желтом «корвете» возвращались в Сиреневый дом.

— Да тот, о ком ты думала целый вечер! Райан Маклеод.

— Вовсе я не…

— И не пытайся врать, не пройдет. К тому же он показал себя с наилучшей стороны. Кто еще из мужчин не смылся бы восвояси после того, как сел в такую лужу? Когда ты перестала хихикать, он очень мило извинился. А когда узнал, что наша вечеринка срывается, так как заболела девочка, которая обычно сидит с твоими детьми, даже сам вызвался присмотреть за ними и отпустить нас погулять.

— Да, с его стороны это было очень мило.

— Мило? Скажи лучше, потрясающе! Богатый холостяк по доброй воле вызвался посидеть с четырьмя сорванцами! Да ведь это же уму непостижимо! А если учесть, что мамаша троих из упомянутых сорванцов постоянно отвергает все авансы вышеназванного холостяка, то просто чудо.

— Послушай, мне надоели твои подначки. Да, замечательно, что Райан согласился присмотреть сегодня за детьми. Да, он очень красив. И покончим с этим.

К дому Бекки женщины подъехали в молчании — пассажирка злилась, водительница забавлялась от души. На подъездной дорожке Бекки начала выбираться из машины, но замерла, одной ногой стоя на подножке.

— Ты уверена, что не хочешь зайти выпить кофе?

— Нет. Я не гожусь на роль дуэньи.

— Что верно, то верно. — Бекки захлопнула дверцу и зашагала к дому мимо машины Райана.

Джен крикнула ей вдогонку:

— Спроси-ка себя, почему ты не хотела танцевать ни с кем, кто тебя приглашал. Спроси себя, кто весь вечер не выходил у тебя из головы. И ответь правду!

Слова Джен все еще звенели в ушах Бекки, когда она на прощание помахала подруге. Правду? И что же есть правда?

Бекки неспешным шагом прошла по дорожке, поднялась на крыльцо и замерла, взявшись за стылый металл дверной ручки. Мама всегда говорила, что только дурак пытается одурачить себя самого. А правда в том, что почти весь вечер Бекки думала о Райане. Он слишком красив, он тратит слишком много времени на сколачивание состояния, он напоминает ей Эрика. Так почему же Райан ей так нравится? Дрожь пробежала по спине Бекки, когда она вспомнила, как отзывается ее тело на его ласки и поцелуи. Если уж быть честной с самой собой, то придется признать, что при первой встрече Райан действительно напомнил Эрика. Зато потом она думала только о Райане, о самом Райане.

Неподдельное и нежное сочувствие, с которым Райан встретил ее рассказ об Эрике, подействовало на Бекки, словно катарсис. Теперь-то она ясно понимала, что между этими двумя мужчинами нет совершенно ничего общего.

Эрик всегда прогонял от себя детей, кричал на них. Бекки никогда не знала, когда он явится домой и явится ли вообще. Он относился к дому, словно к отелю, дети в его глазах были надоедливой помехой, а сама Бекки — удобством, если не хуже. Со времени развода отношение Эрика к семье и дому не изменилось ни на йоту.

У Райана и для Дани, и для других детей всегда находится доброе слово или время помочь. Он всегда предупреждает, если ему случается забирать Дани позже обычного, и никогда не забывает поблагодарить Бекки за сверхурочную работу.

Он постоянно дает понять, как относится к Бекки. Внезапно обернувшись, она то и дело натыкается на взгляд Райана, полный желания. Проходя мимо, он успевает нежно погладить ее по щеке. Стоит им случайно столкнуться, как его дыхание учащается. А эти его случайные поцелуи, так легко касающиеся ее губ…

И подарки. От прозаических до самых возмутительных. От новых покрышек до подброшенной ночной сорочки. На миг Бекки пожалела, что отказалась от воздушной ласки прозрачного шелка и кружев, но твердой рукой сокрушила в себе эту слабость.

Все эти дары были следствием того, что Райану небезразличны ее покой или безопасность, несмотря на выдуманные предлоги, которые он изобретал, чтобы помешать Бекки отказаться от подарков.

Кроме ночной сорочки. Эта мелочь не имеет ничего общего ни с покоем, ни с безопасностью.

Бекки ощутила жар, приливший к лицу, и застыла с улыбкой на губах, пока порыв ледяного ветра не задрал ей юбку. Ее руки покрылись гусиной кожей, и лишь тогда она осознала, что стоит на крыльце собственного дома и грезит наяву о Райане. Бекки тихонько открыла входную дверь и вошла.

В доме было темно, только из гостиной доходил неяркий приглушенный свет. Стояла тишина — явный признак того, что дети спят и нянь-новобранец справился со своей ролью.

Она сделала шаг, и высокие каблуки так громко стукнули об пол, что Бекки поспешно сбросила туфли и понесла их в руках.

Бесшумно ступая, она вошла в гостиную. При виде Райана ее пальцы с силой стиснули туфли — столько сил потребовалось ей, чтобы удержаться от искушения и не коснуться его. Растянувшись в полный рост на диване, ее добровольный помощник спал сладким сном, успев только сбросить куртку и ботинки.

В свете лампы, горевшей на столике рядом с диваном, встрепанные волосы Райана превратились в сияющий золотом шлем. Лицо его, смягченное сном, казалось мальчишеским, даже беззащитным.

Бекки беззвучно хихикнула. Должно быть, он так и заснул, пытаясь устроиться поудобнее. Безотчетный порыв заставил ее шагнуть ближе и остановиться между диваном, на котором вытянулся Райан, и его отброшенной рукой.

Всегда блестящие глаза Райана были теперь закрыты, и Бекки с удовольствием ощутила свою власть над ним. Теперь-то можно наглядеться на него досыта, а он так никогда ничего и не узнает. Взгляд Бекки медленно скользил по телу спящего. Он лежал, запрокинув голову, и четкий профиль, абрис носа и подбородка ясно выделялся в приглушенном свете лампы. На небритом подбородке золотился рыжеватый пушок. Вторая рука покоилась на плоском животе, большой палец засунут за пояс джинсов, ладонь накрывает…

Бекки отпрянула и метнула беспокойный взгляд на лицо Райана. Теперь она разглядела, что под глазами у него темные круги, а красивое лицо посерело от измождения. Господи, как же он устал! Она протянула было руку, чтобы разбудить его, но передумала. Ему нужно выспаться, а не ехать ночью на другой конец города, чтобы утром еще раз вернуться сюда за Дани.

Бекки поставила свои туфли рядом с ботинками Райана и на цыпочках направилась к комоду, где всегда держала плед, потому что ночами в доме бывало прохладно. И не счесть, сколько раз долгими одинокими ночами этот бабушкин плед согревал ее, когда она бодрствовала перед телевизором и смотрела в ночной программе старые фильмы.

Вернувшись к дивану, Бекки положила откинутую руку на грудь, укрыла его и подоткнула плед вокруг плеч. Не удержавшись, коснулась губами его губ и отвела со лба непослушную прядь волос. На миг Бекки так захотелось улечься на диван рядом с Райаном, что она испугалась этого непрошеного порыва и, резво вскочив, почти побежала к лестнице на второй этаж. Если повезет и дети не разбудят Райана, он благополучно доспит до самого завтрака.

Добравшись наконец до своей спальни, Бекки разделась и запустила руку в нижний ящик гардероба, где лежала теплая ночная рубашка. Однако вместо привычной фланели пальцы нащупали шелк. Поколебавшись, Бекки извлекла находку на свет — в ее пальцах струился розовый шелк.

Она могла лишь гадать, как попала эта вещица в ее гардероб, пока не вспомнила злые огоньки в глазах Райана, когда потребовала, чтобы тот забрал свой подарок. Вот упрямец! Должно быть, он сегодня вечером прокрался сюда и спрятал рубашку в нижнем ящике. Бекки прижала злосчастную рубашку к щеке, наслаждаясь ощущением роскоши после стольких лет, когда ее уделом были только фланель и хлопок. Как же ей надоело вечно глазеть на витрины дорогих бутиков, завидуя женщинам, которые могут позволить себе шелковое, кружевное и атласное белье!

Так почему бы сейчас не надеть эту рубашку? Райан никогда не узнает об этом, не узнает даже, обнаружила ли она подарок. Бекки проворно набросила прохладный шелк на нагое тело и повернулась, чтобы полюбоваться своим отражением в большом зеркале за дверью спальни. Бретельки оказались такими тонкими, что были почти неразличимы на коже. Широкая полоса кружева шла по вырезу и подолу рубашки и окаймляла разрез, доходивший до бедра.

Какое великолепие! В жизни у Бекки не было такой дорогой и изящной вещи. В этой рубашке она почувствовала себя такой привлекательной. Желанной. Она приподнялась на цыпочки и закружилась. Шелковая роскошь всплеснулась вокруг ее колен и мягко опустилась к лодыжкам. Бекки покачнулась, затем закружилась вновь и даже сделала несколько танцевальных па, вне себя от счастья. Остановившись, она широко раскрытыми глазами смотрела на себя в зеркало. Счастливая? Желанная? Блаженная улыбка растаяла на ее губах. Неужели она счастлива?

Неужели и впрямь чувствует себя желанной?

Да, решила Бекки, и вновь улыбка тронула ее губы. Да, чувствует, и это благодаря мужчине, который спит сейчас на диване в гостиной. Постоянно на разные лады он давал ей понять, что она желанна. И сейчас… сейчас она и вправду счастлива.

Бекки подавила смешок, закипавший у нее внутри, и прошлась по комнате походкой, которой позавидовала бы любая женщина-вамп из старого кинофильма. Сегодня ночью впервые в жизни она почувствовала себя по-настоящему роскошной женщиной.

Она выключила верхний свет, отбросила простыни и упала на матрас, приняв экстравагантную позу. Чувствуя себя глупо, тем не менее наслаждаясь вовсю, Бекки засмеялась и перекатилась на живот. Пальцы ее нашарили соседнюю подушку — пустую, холодную. Вот если бы…

Бекки заснула, и ей снилось, что она разделяет любовное блаженство с мужчиной, спящим внизу.

Райан содрогнулся и в полусне натянул одеяло, стараясь укрыть плечи, но лишь стащил его с ног. Что это стряслось с одеялом, раздраженно подумал он, продираясь сквозь дрему. И отчего это в спальне так холодно?

Он повернулся на бок, пытаясь устроиться поудобнее, но тут колени ударились обо что-то острое. Что за дьявол? Райан выпростал руку из одеяла и ощупал непонятный предмет. Столик?!

И тут он вспомнил. Ну конечно же, он в доме Бекки. Присматривал за детьми. И, должно быть, уснул. Райан открыл глаза и огляделся. В комнате было темно. Разве он не оставлял свет? Пошарив над головой, Райан отыскал выключатель и включил свет. Потом его рука упала на грудь и наткнулась на что-то мягкое. Господи, плед!

Он приподнялся на локтях. Кто-то укрыл его пледом. Кто? И когда? И тут Райан увидел женские туфли на высоких каблуках, стоявшие рядом с его ботинками. Райан расплылся в улыбке и лег, заведя руки за голову. Стало быть, это Бекки с материнской заботой укрыла его пледом. Райан едва не рассмеялся вслух, но вовремя сдержался.

Интересно, что она скажет утром? Особенно когда Майк начнет допытываться, почему это Райан ночевал у них дома. Мысль об утре отрезвила его. Если он сейчас не разденется, то утром придется ходить в измятой одежде.

Стряхнув плед, Райан встал с дивана, снял рубашку, повесил ее на спинку кресла и положил на кофейный столик часы. Выдернув из петель брючный ремень, он сунул руку в карман, чтобы выложить мелочь.

Ай! Палец укололся обо что-то острое. Что за черт? Ах да, Сарин зуб! Райан вновь сунул руку в карман и извлек находку. Подбросил зуб на ладони и поймал. Вспомнить только, какое представление устроила малышка из-за выпавшего зуба!

Весь вечер она расшатывала его и наконец добилась успеха. Потом все прочие обсуждали свои излюбленные методы удаления зубов и сравнивали подарки от зубной феи. Сара отправилась спать лишь тогда, когда получила от Райана обещание рассказать ее матери о великом событии. Райан торжественно пообещал и перекрестился: «Вот те крест и чтоб мне сдохнуть, если совру».

Но когда Бекки вернулась, он уже спал. Усевшись на диван, Райан рассматривал крохотный неровный зуб, красовавшийся в самом центре его могучей ладони. Потянувшись за часами, он убедился, что уже довольно поздно — почти три часа ночи. И снова уставился на зуб.

Как ты думаешь, мысленно обратился он к зубу, могу я сейчас пробраться в спальню Бекки? Разбудить ее посреди ночи? Нет? А как же мое обещание Саре? Я ведь перекрестился. Знаешь, какие ужасы случаются с теми, кто так клянется, а потом нарушает клятву?

Райан ухмыльнулся, потешаясь над собой. До чего он дошел, а? Разговаривать с зубом! Потом он подумал о Бекки. Она крепко спит. Разбудить ее, отдать зуб и быстренько вернуться в гостиную. Может быть, если ему повезет и Бекки будет очень сонная, ему удастся украдкой сорвать поцелуй.

Но потом — сразу назад, в гостиную.

Райан решительно сунул зуб в карман и встал. Стараясь не шуметь, он на цыпочках поднялся по лестнице и отворил дверь в ее спальню.

Серебристая полоса лунного света перечеркнула изножье кровати, но сама Бекки оставалась в тени.

— Бекки! — прошептал Райан. — Бекки!

Она не шевельнулась. Райан бесшумно подошел к кровати. Легонько коснулся плеча Бекки, и она беспокойно заерзала.

— Бекки! Просыпайся, родная.

Ладонь его лежала на нагом плече. Неужели Бекки спит обнаженной? Все это время Райан ломал голову, в чем же она спит, но такая возможность ему даже не приходила в голову. Рубашка, которую Бекки одолжила ему в тот первый день, так и лежит в тумбочке у его кровати. Та Бекки, которую Райан, как ему казалось, знал, должна бы спать в пижаме или ночной сорочке на случай, если дети проснутся посреди ночи.

Райан нежно провел ладонью по плечу Бекки, и тут сердце его забилось сильнее, неровными толчками отзываясь в ушах. Дрогнувшие пальцы наткнулись на соскользнувшую с плеча тоненькую бретельку ночной сорочки. Райан одним пальцем провел по узенькой полоске ткани, но остановил себя там, где бретелька исчезала под простыней.

Так, значит, Бекки носит его подарок? Райан подавил стон и присел рядом с ней на кровать.

Тяжесть его тела чуть перекосила матрас, и сонное тело Бекки подкатилось к нему; простыня соскользнула с ее плеч до самой талии.

— Бекки, родная, пожалуйста, просыпайся, — умоляюще прошептал он. — Иначе я с ума сойду. Пока тебя не было дома, у Сары выпал зуб.

Бекки что-то сонно пробормотала и повернулась. Когда глаза Райана привыкли к темноте, он разглядел, что ее ресницы задрожали и медленно начали подниматься.

— Привет, — губы Бекки тронула чарующая улыбка.

Райан открыл было рот, но глаза Бекки вновь закрылись, и она свернулась клубочком, прижавшись к его бедру. Райан вытер пот, крупными каплями проступивший на нижней губе. Ему казалось, что он превратился в ядерный реактор, который вот-вот взорвется. Бекки что-то сказала, но так тихо, что Райан не сумел разобрать ни слова.

— Что ты говоришь?

— Возвращайся в постель, Райан. — Голос Бекки, невнятный со сна, проникал сквозь все преграды здравого смысла, манил его, звал. Призвав на помощь остатки выдержки, Райан цеплялся за свои благие намерения. Но…

Возвращаться в постель? Неужели он ей снится?

Нога Райана задрожала, когда ладонь Бекки коснулась его колена. Не открывая глаз, Бекки ласкала пальцами его бедро, затем ее рука скользнула в пах. Прикосновение было столь интимным, что его плоть ожила. Остатками сил и здравого смысла Райан боролся с неудержимой жаждой стиснуть Бекки в объятиях.

Терзаемый близостью Бекки, он отвел ее руку и потянулся, чтобы включить ночник. Лунный свет не оставил камня на камне от его сдержанности, и он надеялся, что более яркое освещение рассеет атмосферу интимности. Он просчитался.

Каштановые кудри Бекки в беспорядке рассыпались по подушке; розовые кружева почти сливались со сливочно-белой кожей. Простыня укрывала ее до талии, ниже того места, где шелковая ткань рубашки натянулась, очертив полные груди. Белые простыни. Розовый шелк и белый хлопок.

Фантазия Райана воплотилась в жизнь.

Он опустил голову и крепко, до боли зажмурился. Хриплое дыхание сотрясало легкие, внезапно ощутившие недостаток воздуха.

— Милая, — прошептал Райан срывающимся от желания голосом. — Проснись. Пожалуйста.

Бекки была совсем сонная, и тяжелые веки никак не хотели подниматься, но все же ей удалось открыть глаза. Какое странное лицо у Райана. Ему больно? Одурманенная дремотой, Бекки перевела взгляд на его грудь. Тусклый свет ночника мерцал на густых золотистых завитках.

Ей снилось, что они занимаются любовью, наслаждаясь друг другом. То, что он оказался здесь, реальность или продолжение сна? Во сне Бекки ласкала его и принимала ласки. Если она сейчас прикоснется к Райану, окажется ли он иллюзией?

Пальцы Бекки пробежали по его коже, зарываясь в густую поросль золотистых волос на груди.

Тело Райана напряглось, отзываясь на прикосновения Бекки. Боль, мука неутоленного желания становились невыносимы.

— Бекки, любовь моя, не надо. Остановись.

В тишине спальни голос Райана прозвучал хрипло и громко, и Бекки очнулась. Итак, это не видение из ее сна со страстным шепотом и нежными обещаниями — это настоящий Райан.

Первым ее порывом было отшатнуться, но Бекки остановила боль, которую источали глаза и лицо Райана. Боль и страсть. Глядя прямо в эти серебристо-синие глаза, Бекки вспомнила, какой это замечательный человек. Он старался быть при ней, когда она в нем нуждалась. Он был добр к ее детям и нежен к ней в тот вечер, когда она рыдала в его объятиях. Он хочет ее.

И этой ночью Бекки наконец могла себе признаться, что в переплетении противоречивых чувств, которые она испытывала к Райану, появилась искристая, радужная, хрупкая ниточка… любви? Нет, не любви, ни в коем случае не любви, но этот человек ей небезразличен, и он много раз доказал, что и она, Бекки, небезразлична ему. Она хочет его.