Перелом (СИ)

Глава 10

Москва. Российская республика. 15 апреля 2007 года.

— Как достать билеты для поездки в Петербург? Я дважды звонила на вокзал — билетов нет! С этим надо что то делать!

— Достанем билеты. Я все таки, полковник Корпуса жандармов, а не пехотный зауряд-прапорщик. Оживился Небогатов, отложив в сторону обязательную утреннюю газету. Мне надо сделать пару звонков.

Встав, опираясь на трость, поцеловал жену в лоб изаковылял в кабинет. Сегодня у него отдых, вот завтра, придет медсестра обработает заживающую рану, послезавтра с ним работает массажист, разминая мышцы, для лучшего притока крови в поврежденное бедро. Начальник ведомственного госпиталя ОКЖ, полковник Лев Аркадьевич Панаев, по началу на просьбу Небогатова перевести его на восстановительный режим в домашней обстановке поначалу был этой просьбой, крайне недоволен.

— Что вы, что вы — голубчик! Евгений Вадимович, вам минимум месяц еще восстанавливаться! У вас же специальная витаминная диета! И еще месяц, на лечебную физкультуру и массаж! О выписке на домашнее лечение-не может быть и речи! Рана может открыться в любой момент!

— Чувствую себя здесь лишним, Лев Аркадьевич! Потери каждый день, привозят раненных офицеров, моих сослуживцев а я здесь прохлаждаюсь с пустяковой царапиной. Тем более полтора года в лесу провел, в землянке, семью не видел. Сын, вон кадетом стал, в Санкт-Петербурге учится, надо навестить. Нет, дорогой Лев Аркадьевич, выписывайте меня на домашнее лечение…

Эскулап стоял насмерть, словно утес, но бочонок горного меда и пять фунтов дефицитного в военное время, грецкого ореха, переданные родичами супруги Небогатова с Кавказа, растопили суровое полковничье сердце.

Небогатова отправили домой на «разгонной» госпитальной машине, и закрепили за ним для ухода медицинскую сестру и массажиста, молчаливого якута, с крепкими, словно стальными пальцами.

— Пойду Дарью из школы встречу. Заодно в булочную зайду, воздухом подышу. Сообщил супруге, Женя и одев укороченную суконную куртку и кепку, вышел из квартиры.

На улице, несмотря на яркое весеннее солнце, было практически безлюдно и основательно замусорено. Раньше за такое, муниципального чиновника бы повесили за…прямо на дверях управы, а нынче, нет.

Война, поди и в управе теперь одни женщины работают. Мир, где победили суфражистки…Фронт горел, пожирая не только бесконечные эшелоны с техникой, топливом и боеприпасами, но еще быстрее он пожирал — людей. Небогатов покосился на табличку у соседнего подъезда. С траурной ленточкой… «Дмитрий Ромашов, 1977–2006, гвардии рядовой, сапер». Бывший товарищ по детским играм выросший с ним в одном дворе…

Прихватив трость поудобнее, что бы не давать лишней нагрузки раненной ноге, Женя направился в сторону земской школы. Раньше, что Ярослав, что Дарья — учились в неплохой частной школе, в двух остановках от дома, но через полгода войны, министерство просвещения, волевым решением, закрыло все частные школы, мобилизовав учительский состав. Поэтому жена, не долго думая, перевела детей в ближайшую земскую школу. Новых учеников, местные старожилы встретили, не сказать, что ласково, но к чести детей, что Ярослав, что Дарья могли за себя постоять и вскоре освоились на новом месте. Потом сын, неожиданно для родителей, изъявил желание надеть погоны и поступил в Ревельское морское радиотехническое училище ВМФ, эвакуированное в Петербург, на курс специалистов по радиоэлектронной борьбе. Несмотря, на очень серьезный конкурс и отсутствие в семье действующих морских офицеров, Ярослав поступил…хоть и на «подготовительный курс». Его фотография в бескозырке, бушлате с якорями на погончиках, широченных брюках с начищенными ботинками, теперь украшала стол Небогатова. Сын, выглядел на фото-абсолютно счастливым, улыбающимся, хотя вряд ли кадетская служба, давалась ему легко. Его покойный дед, был бы доволен, что в семье Небогатовых, появился еще один моряк.

Вот и школа появилась, рядом с ней булочная — пекарня «Кренделек», которой владеет семья Наумовых, куда Женя с детства ходил за пышным, свежеиспеченным хлебом. Обычно за прилавком стоял старший сын пекаря Игната — Пахом или его дочь, Матрена дебелая и шустрая девица. Теперь, за прилавком стояла какая то сгорбленная старуха.

— Любезная, мне бы пончиков в шоколадной глазури и пряников со сгущенкой. И хлеба «Рижского» одну порцию…

Старуха подняла на Небогатова глаза и он невольно отшатнулся. Перед ним, стояла Матрена, враз постаревшая лет на двадцать.

— Ой, Евгений Вадимович здравствуйте! Я вас и не узнала! Сейчас заказ соберем…Я слышала супруга ваша говорила, что вы без вести пропали!

«Вот сорока то! Языком мелет, словно пулеметом. А ведь уже двадцать лет в столице, не в родном ауле!» Раздраженно подумал Женя о болтливой супруге и поднял руку, демонстрируя трость.

— Жив Матрена, зацепило только! У тебя то как дела?

В ответ, лицо Матрены сморщилось словно резиновое и она взрыдала в голос отпугнув немногочисленных покупателей.

— Ууубили братика моего, ироды! Год назад, под Брянском и убили…А Пашке, мужу моему, что охотником служить пошел, дурак этакий — ноги миной, в декабре оторвало. Выше колена!..Теперь дома лежит на диване, пьет и плачет…Вот я теперь одна с батей, хозяйство веду и детей тащу! Матушку то — паралич после смерти Пахома разбил…

Небогатов вздохнул и неловко протянув руку, тронул Матрену за плечо, которую помнил рыжей, шустрой девчонкой и максимально ласково сказал.

— Крепись. Все скоро закончится….Он хотел еще что то добавить, но в голову ничего, кроме пустых, казенных фраз которые круглосуточно несутся из радио и телеприемников.

Поэтому, он бросил на прилавок деньги, не считая и взяв плотный бумажный пакет с выпечкой подмышку, припадая на поврежденную ногу двинул в сторону школы.

Дочка, уже ждала его возле лестницы, в окружении нескольких девочек и пары пацанов, явно одноклассников.

— Папка!! Папка пришел!!! Радостно взвизгнула Дашка повиснув у него на шее, отчего он едва не уронил пакет.

— Вот знакомитесь, это мой папа, полковник, Евгений Вадимович… Схватив отца за руку, Даша подтащила его к стоящим школьникам.

Трио девчонок, тут же сделали книксен, показывая уровень воспитанности, два молодых человека с значками бойскаутов, на теплых пальто, слегка наклонили головы.

— А вот мой папа, всегда за мной в форме приходит. Со значением сообщил один из мальчишек, рослый не по годам, румяный блондин.

— Это потому, что твой папа, армеец, при штабе округа служит. А мой папа — жандарм… Гордо выпалила дочка, победоносно посмотрев на одноклассников.

При фразе «мой папа-жандарм», второй школьник, невысокий, чернявый мальчишка, сделал быстрый шаг и спрятался за девочек.

Небогатов нагнулся с блондину, аккуратно взял за воротник и притянул к себе, внимательно глядя в глаза.

— Сынок, я на секретном задании. Надеюсь ты понимаешь, о чем я… Многозначительно произнес Небогатов.

— Да господин полковник, вернее дядя Женя…Закивал головой блондин, косясь на Дашу.

— Болтуны, дети — находка для врага. Германская и английская разведка везде имеют своих агентов! Поэтому, никто не должен болтать где работают или служат — их родители!

Строго сообщил Небогатов, ловя восторженные и настороженные взгляды школьников.

— Все Дарья — пошли домой, мать уже заждалась поди. Давай мне сумку с учебниками, сама держи пакет со сладостями.

— Даш, но откуда ты знаешь, что я полковник жандармерии? Мы же о службе никогда не говорили с тобой.

— Хммм…папа, не считай меня за дурочку! Мне уже десять лет! Тоном очень похожим на мать, заявила Дарья. Когда служанка, Авдотья, убирала твой кабинет, я видела шинель в шкафу. Она- серо-голубого цвета, такая бывает у жандармов!

— С чего ты взяла!

— Ха. Я,что телеприемник не смотрю? Парад ежегодный в честь взятия Белым Движением — Москвы! Там же всех показывают. Зеленая форма — у армии и гвардии, черная — у моряков, синяя — у летчиков! А жандармы- у них голубовато-серая…

— Хорошо. Согласился Небогатов с рассуждениями дочки. А с чего ты взяла, что я — полковник?

Девочка возмущенно фыркнула, неотразимо напомнив Жене — возмущающуюся супругу.

— На шинели, было три звезды. Больших. А у папыВитьки Веревкина, на шинели две больших звездочки только… А он-подполковник. Значит ты — старше по званию!

— Нравится тебе Витька то? Ухаживает, поди за тобой…

Дарья снова фыркнула.

— Да уж…Ухажёр. Как мама говорит- черная кость. Так, пусть сумку за мной таскает, на большее — не годится. Уморительно серьезно заявила дочка.

Вдруг Дарья остановилась, прижала пакет к себе и спросила подняв серые глаза, красиво смотрящиеся, на смуглом личике.

— Пап…

— Чего, Даш? Остановился Женя, повернувшись.

— Пап, а ты- не умрешь?

Женя, опустился на колено, положив трость на асфальт и прижал дочь к себе. Та, всхлипнула, по- бабьи и уткнулась носом в его воротник.

— Мы тебя в реанимации видели! С мамой. Ты был страшный, обросший, черный какой то и весь в проводах. Почти не дышал. Мы думали — ты умрешь!

— Но не умер. Я поправился и теперь — дома. Все будет хорошо. Я — не умру…

— Обещаешь⁈

— Обещаю!

— А на фронт, опять пойдешь?

— А это Дашенька, военная тайна! Мы же с тобой кто?

— Кто?

— Жандармы. Щит и меч нации. «Крепи друзей и не щади врагов…» слышала такой лозунг?

— Слышала.

— Так что куда пошлют, туда и отправлюсь служить! Но не умру — обещаю… И поцеловал дочь в макушку.

Черную правительственную машину во дворе, возле которой прогуливался габаритный молодчик в шляпе и пальто, первой тоже заметила глазастая Дарья.

— Папка, по-моему, это к тебе. Заявила дочь, недовольно поджав губы.

— Здравствуйте, Евгений Вадимович.

Из глубины, обшитого натуральной кожей салона «Руссо-Балта», на Небогатова смотрел Петр Георгиевич Алексеев, генерал-майор, нет- уже генерал-лейтенант, генерал по особым поручениям при Ставке Верховного Главнокомандования и лицо, облаченное высочайшим доверием.

— Здравствуйте, Петр Георгиевич!

— Если вы не сильно торопитесь, прошу Вас, составить мне компанию.

Женя повернулся к дочке.

— Милая, сейчас идем домой, маме скажешь, что я отъеду по делам.

— Да, папа. Смиренно ответила дочь, но полоснула лимузин, острым, как бритва, недобрым взглядом.

Проводя дочку до дверей квартиры, Небогатов снова ее поцеловал и обещал скоро приехать.

Тяжелая бронированная дверь «Руссо-Балта», плавно закрылась, с тихим шипением, поднялась звукоизоляционная прозрачная перегородка, отрезав шофера от людей в пассажирском салоне.

— Теперь можно и поговорить, спокойно. Заметил Алексеев. У вас, полковник, очень воспитанная дочь. Моя Анжелика, была в её возрасте настоящей егозой, сущим чертенком в юбке.

Небогатов кивнул.

— Кавказское воспитание. Жена растит её, как маленькую черкесскую княжну… Вы получили новое звание, Петр Георгиевич? Искренне Вас поздравляю, господин генерал-лейтенант. Да и в форме, мне вас видеть не приходилось.

Алексеев, покосился на свой новенький погон.

— А это… Сейчас время военное и человек в партикулярном платье и чином ниже генерал-лейтенанта, вызывает в Ставке, недоумение. Приходится как говорится, соответствовать духу времени.

Алексеев повернулся и всю его показную благожелательность, как ветром сдуло.

— Я получил вашу служебную записку, полковник. Лично в руки, от гвардии генерала Дмитрия Ивановича Громова. Все, как вы хотели…

У Жени, засосало под ложечкой.

— Вы готовы подтвердить под присягой, все указанные в записке, факты?

— Несомненно, Петр Георгиевич. Если бы не был готов их подтвердить, не стал бы излагать на бумаге в записке на ваше имя…

Длинные пальцы Алексеева, забарабанили по подлокотнику.

— Сегодня ночью, с вашей запиской, ознакомился Верховный…Он был мягко скажем, удивлен изложенными фактами и потребовал немедленной проверки. Вы понимаете, полковник, что это — скандал⁈

Сердце, пропустило один удар и лоб Небогатова мгновенно покрылся липкой испариной.

— Дело в том, что Центральный штаб партизанского движения, структура, подчиненная Бюро «С» корпуса жандармов, которым командует генерал-лейтенант Кобзев, Никодим Исаевич…

— Мне, это хорошо известно, Петр Георгиевич…

— Вот именно. А Верховный, очень хорошо относится к генералу Кобзеву. Считает его перспективным жандармским генералом. В конце концов, проведенная вами операция по ликвидации генерал-оберста Унгерна — была придумана и до мелочей разработана Никодимом Исаевичем и его штабом.

Небогатов снова, согласно кивнул головой.

— Поэтому, Верховный считает, что ваша, мммм…записка, больше похожая на донос, может вызвать негативную реакцию внутри Отдельного корпуса жандармов. Основной нашей спецслужбы, причем накануне, новых, грандиозных сражений…

У Жени, от слов Алексеева мгновенно вспыхнули щеки, словно семафор красного цвета. Вцепившись в трость, он прошипел, вмиг забыв о субординации.

— Господин генерал-лейтенант, полковник Небогатов никогда не был доносчиком и не будет! Но наживаться на крови партизан, моих боевых товарищей, я не позволю никому…

— Браво-браво… Алексеев холодно ухмыльнувшись- несколько раз, театрально хлопнул в ладоши. Играете хорошо, Евгений Вадимович, но неубедительно… По крайней мере, для меня.

Едва Женя снова открыл рот, но Алексеев, жестом его остановил…

— У меня нет времени на ваши нервные реакции, полковник! Если бы ни я, ни Верховный — не знали вас, как отменного агента и офицера с развитым чутьем и недюжинным интеллектом, этого разговора бы не состоялось. У Верховного-блестящая память, он отлично Вас помнит по делу о «Чародее» и операции «Цепь». Именно поэтому я — сейчас сижу напротив вас, полковник.

Алексеев замолчал и снова забарабанил пальцами по подлокотнику.

— Несмотря на наши усилия и пятилетнюю подготовку на всех уровнях, Отечественная война- идет не совсем так, как мы планировали изначально. По предвоенному Стратегическому плану — мы сейчас должны стоять у Праги и Варшавы и готовиться к последнему удару по Германии. Но сейчас, мы топчемся в сотне километров от Днепра и многие западные губернии, остаются под оккупацией. Война оказалась гораздо тяжелее и по экономическим показателям, наша промышленность уже сейчас, работает на пределе своих возможностей. Как людских, так сырьевых и технологических. Если третья подряд, весенне-летняя компания, не принесет нам решительного успеха, стратегического перелома в нашу пользу, то скорее всего, нам продеться договариваться с Берлином, Евгений Вадимович. А вот этого, нам бы хотелось меньше всего…

— Черт, но миллионные жертвы… снова вспыхнул Женя.

— Вот именно, полковник. Миллионные жертвы, разорение европейской части России, руины Киева, обильно политые русской кровью- все это может быть напрасно…

— Не пойму, Петр Георгиевич, в чем причина? Две германские наступательные компании на Восточном фронте, закончились сокрушительными поражениями, мы отбили все захваченные фольксвером в прошлом году территории! Отчего такой пессимистический настрой⁉

Генерал Алексеев, посмотрел в глаза Небогатову и неопределенно хмыкнул.

— Вам простительно не знать, кое каких новостей по линии вашего ведомства, Евгений Вадимович. Все-таки, вы более года, занимались подрывной деятельностью в тылу противника. Тогда позвольте мне вас немного просветить, о кое каких фактах…

Генерал Ставки ВГК, тяжело вздохнул.

— В августе сего года, в Иваново-Вознесенске, на ткацких фабриках, случился натуральный бабий бунт. Продукты, полученные работницами по карточкам, оказались чрезвычайно низкого качества- особенно молоко, хлеб и масло. У многих есть дети, мужья — мобилизованы. Было много отравлений, летальные исходы у детей. Губернская полиция, включая подразделения для борьбы с массовыми беспорядками, отказались пресекать, мятеж — «солдаток». Пришлось ждать прибытия войсковых подразделений жандармерии отозванных из Действующей армии. Бунт подавили, зачинщиков арестовали, но есть два момента. Погибла одна из активисток бунта, тридцатилетняя ткачиха, мать троих детей. Её муж- гренадер, дважды награждённый за храбрость. Это была нелепая случайность, но…Следующей ночью, был атакован штаб жандармского эскадрона. Убито двое офицеров и вахмистр. Это, заметьте, не прифронтовая полоса, а Иваново-Вознесенск! Глубочайший тыл… Нападавших- арестовали. Все трое — сотрудники местной, губернской полиции. При допросе сообщили, что мстили за своих избитых жандармами — баб.

— Бог ты мой…! Ошарашенно прошептал Небогатов…

— Это еще мелочи, полковник. Всю информацию о бабьем бунте и его последствиях — молниеносно заблокировали, но это не сильно помогло. Расследование — быстро нашло тех, кто производил некачественные продукты по Госзаказу, это оказались — никчемные мелкие поставщики…Тем более, некоторые из этих горе-коммерсантов, вообще, не дожили до суда.

— Подставные? Зиц- председатели?

— Возможно. Теперь слушайте дальше и запоминайте, Евгений Вадимович. В сентябре, произошли массовые беспорядки в четырех запасных полках в Тверской, Калужской и Тульской губерниях. Это уже значительно ближе фронту и причина — та же…

— Некачественные продукты?

— Именно. Просроченные консервы с поддельными санитарными сертификатами или что хуже — изначально сделанные некачественно. Хлеб, где присутствует спорынья, приводящая к тяжелым отравлениям. В каждом случае- найдены поставщики, наказаны исполнители. Но слухи- в ближайшем тылу, поползли недобрые. Мол, крысы тыловые, да буржуи — солдатиков травят…преднамеренно.

— Динамика массовых выступлений, нарастает?

— Да. Стремительно. В октябре, произошло шесть выступлений в армии и пять — на производстве. Причем в стратегически важном Уральском промышленном районе. Все бунты рабочих — из-за некачественных продуктов по карточкам!

— Все понятно, Петр Георгиевич. Но есть, два встречных вопроса…

— Слушаю вас, полковник.

— Почему некачественные продукты попадают только в запасные части и на производство? Но не в Действующую армию?

— Это нам не известно. Но, как предполагает генерал-квартирмейстер Волькенштейн, причины этому то, что подавляющее число фронтовых интендантов — боевые офицеры, переведенные туда после ранений. К тому же — численность Действующей армии, относительно невелика по сравнению с охваченными карточной системой гражданами. И контроль там в разы — слабее.

— Да, так гораздо проще мухлевать…

— Второй вопрос?

— Неужели за эти полгода не предпринимались попытки серьезного, глубокого расследования, господин генерал?

Алексеев, посмотрел в окно на проносящиеся мимо высотки московских окраинных слободок.

— Отчего же. Отставной генерал полиции, советник министра финансов, ныне сенатор — Валерий Семенович Салов, человек которому Верховный безусловно доверял, начал негласное расследование данных событий. Но вот беда, Евгений Вадимович. Не далее, чем декаду назад — господин Салов, скоропостижно скончался… Врачи говорят- сердце…

— Генерал Салов, такой зубр был… потерянно проговорил Небогатов, не веря своим ушам.

— Был, да весь вышел. Если вы возьметесь за это дело, полковник, то это будет шаг в опасный путь и назад — дороги не будет.

— На фронте, было весьма опасно, Петр Георгиевич…

— Верю. Но там, есть ярко выраженный противник. Здесь, можно сказать, бой с тенью… вернее с тенями или даже призраками. И что самое сложное, Верховный, оправданно считает- доверять нельзя практически никому… Очень многие, могут использовать возможные утечки об расследовании в свою пользу. Это не считая, того, что все это может быт организовано вражескими спецслужбами.

— Поэтому Верховный решил сделать упор на МВД?

— Да. Это сугубо правоохранительная структура, не лезущая в большую политику, а исправно ловящая жуликов… В её недрах, проще всего спрятать небольшую, профессиональную команду и действовать, не привлекая излишнего внимания. Мне, нравиться ваш ход мыслей Евгений Вадимович и думаю — выбор Верховного был правильным.

— Мне надо сформировать команду из сотрудников полиции? Будут ли они работать с жандармом?

— Это уже ваша забота, полковник. Вам, полностью развязаны руки. Для всех, вы на лечении после тяжелого ранения с последующей реабилитацией. Так вы — согласны?

— Несомненно. Но есть несколько просьб…

— Изложите их, чуть позже. Сейчас, я тут кое-что прихватил для вас…

Рядом, на сиденье, легла папка.

— Здесь, адрес и ключ от конспиративной квартиры на Троицком шоссе, недалеко от гостиницы «Париж». Там, покойный Салов встречался с только ему известной агентурой и держал свои записи и возможно, собранные улики.

— Квартиру, осматривали?

— Нет. Мы не давали на это распоряжение специально, чтобы не привлекать лишнего внимания. Вы будете первым…

Небогатов с сомнением покачал головой

— Если предположить, что мы имеем дело с серьезной, законспирированной организацией, то возможно, они следили за Саловым…

— Согласен. Но это, ничего не меняет. Здесь ключ от сейфа в конспиративной квартире. Чековая книжка с безлимитным расходом. Вам, это пригодится.

— Лучше, наличные.

— Снова согласен. Но пока — пользуйтесь безналичным расчетом…На первое время.

Небогатов вздохнул.

— Хорошо. Но у меня, Петр Георгиевич, будет еще пара вопросов. Личного характера, так сказать…

— Ты долго…Недовольно сообщила жена, лично ставя сковородку на огонь. Служанка Авдотья до семи вечера, сейчас уже скоро девять… Неужели, после ранения и всех мытарств, тебя не могут оставить в покое, хотя бы на время выздоровления.

— Нет, любимая, не могут. У меня две новости…

— После ужина, не раньше! Категорически заявила супруга

— Собирай вещи, едем к Ярославу в Питер… Завтра, билеты на 17.00, люкс. Поедем с генеральским комфортом…

— Ура! Молодец! Мариэтта, подскочив, поцеловала Женю.

— Это еще не все. Купеческий люкс в «Англетере» — нашем распоряжении на ближайшую неделю. По городу погуляем, сын с нами поживет…

— А его отпустят?

— Конечно. Я уже — все решил…

Жена повисла шее, на руке повисла подбежавшая Дарья…

Уже в спальне, прижавшись к Мариэтте, Женя сказал.

— Вам придется уехать из Москвы. С Дарьей…Как только вернемся из Питера…Вернетесь к отцу, в горы…

Супруга тут же оттолкнула от себя руку Небогатова и едва не вскочила.

— Что⁉ Конец учебного года!!! Срывать Дашку я не позволю! Что еще за новости⁈

— В мае, вы, едете в Нальчик! Я, так — решил! Отчеканил Небогатов, повысив голос.

Тяжело вздохнув, Мариэтта демонстративно повернулась к нему кормой и пробубнила в пуховую подушку.

— Засранец ты, Небогатов! Такой вечер, испоганил…Мог бы и завтра, с утра сказать…