Перелом (СИ)

Глава 8

Москва. Где-то на Северо-Западе столицы. 10 апреля 2007 года.

— Да, тяжела доля партизанская…

Генерал-майор Громов, еще раз оглядел своего старого товарища, Евгения Небогатова, сидящего у раскрытого окна в госпитальной палате. В этом невысоком, тощем, обросшем неряшливой бородой человеке, облаченного в новенькую пижаму — было трудно узнать боевого полковника жандармерии, с которым они не виделись более двух с половиной лет.

Небогатов горько усмехнулся.

— Я слышал, ты тоже ранен был. И не раз…Так что, Господь всем отсыпал сполна… На Сереге, вообще говорят живого места нет.

Громов удивленно вскинул бровь. Если Женька, циничный манипулятор, провокатор и шпион, вспомнил о Господе, то в этой жизни, здорово меняется.

Не успел он открыть рот, как плечи Небогатова затряслись, будто он рыдает. Перепуганный и ошарашенный Громов потянулся к нему, но потом понял, что Небогатов, банально ржет.

— Поверил, святоша? Отсмеявшись, спросил, Женька, вытирая слезы. Видел бы ты свое лицо, Дмитрий свет Иванович…

— Фу ты, облегченно выдохнул генерал. А то я посмотрел, как ты выглядишь и подумал, что ум за разум зашел у тебя, от всех мытарств.

— Да нормально я выгляжу. Учитывая, что три недели в беспамятстве провалялся и едва Богу душу не отдал… Да и в партизанах у нас твердого рациона нет. Что нашли — то и пожрали. А нет такого — шишки грызи и топленым снегом запивай.

— Да уж, кто же знал…?

— Никто не знал. Я должен был уездной жандармерией командовать, от вражьей агентуры местность чистить и марксистов. Планировалось, что мы всех фрицев, до самой Варшавы безостановочно гнать будем. Поэтому, жандармские команды вместе с десантом, в первом эшелоне высадки шли. А вон, чего вышло. Едва выжил и по лесам скитался больше года…

Громов согласно покачал головой.

— Не говори, Женя. После Киевского котла, все думали, что войну перевернули… У всех, честно говоря, голова набекрень была. А немец, фронт удержал вторую компанию бойко начал…Мне говорили, недавно, что это твои люди, Унгерна убрали?

Небогатов хлопнул рукой себя по ляжке и тут сморщился от боли…

— Вот народ…Болтают, господа офицеры, хуже, чем на базаре… Скажем так, было такое дело…

Громов вскочил.

— Тогда от всех фронтовиков- огромное спасибо! Нет, Жень, правда. К черту вашу секретность! Страна должна знать, своих героев…

— К черту Дима. К черту…Герои у нас вы- танкисты, летчики, стрелки…Мы, жандармы, в дерьме, тихонько копошимся, как навозные жуки… Может прогуляемся? Мне доктор сказал, ходить побольше, ногу разрабатывать…

Они прогуливались в самом дальне углу, госпитального сада, где Громову, облаченного в кожаную тужурку бронекавалериста с пришитыми генеральскими погонами, не досаждали постоянно козыряющие нижние чины и медицинские работники.

— Как меня нашел? Вообще, что в Москве делаешь?

— От супруги. Наденька сказала, что созванивалась с твоей Мариэттой, мол тебя привезли в Москву самолетом, при смерти, месяц назад. С гангреной…Думали, уже все, бюст, на могиле героя…

— Ну до гангрены дело не дошло. Врачи спасли, да антибиотики американские. А так — да, чуть концы не отдал. И что обидно, уже кольцо прорвали и тут — бомбежка… Зацепило…

— А что рану не обработали толком?

— Рану обработали. Медикаментов мизер, обезболивающих нет, спирта — почти нет…Грязь, сырость, там реки да болота сплошные. Сказал Небогатов.

— Странно, вроде снабжение партизанских соединений — централизованно. Заметил Громов. — Случайно этим вопросом занимался, теперь, Серёга Дельвиг — тоже партизанит. В составе кавалерийской группы Ионова. Под Овручем…

Небогатов хохотнул

— Вот. Партизанщина — это как раз для Серёги. Мне тяжело было с этой шайкой совладать, ей Богу. Они там все — духовые…(1)

Он присел, на скамеечку и Громов сказал.

— Ты в курсе, Жень, что Серегу чуть под трибунал, не отдали?

— Нет… Серегу под трибунал⁈ Он же Георгиевский кавалер!

— Его арестовали. За убийство пленных немцев. Неприятная история была, во время нашего наступления.

— И чего⁈ Хрен с ними, с немцами… Знаешь, чего эти черти в оккупированных губерниях творят⁈ Про карателей слышал? Про депортации⁈ Мертвые хутора — видел⁉ Как детей эшелонами в Германию вывозят!!!

Тут же завелся Небогатов

— Слышал, не агитируй, Женя! И деревни сожжённые, до печных труб видел, не одну сотню, если ты об этом. Дело не в этом. Дело изначально гнилое было. Один офицерик, их благородие — донос на Серегу накатал. Мол зверствуют штурмовики, пленных заживо жгут. И писулька эта, на стол к большим командирам попала…И делу, против Георгиевского кавалера — ход дали…

— Что за офицерик? Сузив глаза, спросил Небогатов, доставая из кармана теплого больничного халата, блокнот и авторучку.

— Генерал майор Дессино. Из аристократов, но повоевал. В целом — достойный офицер, по отзывам. Чего на него нашло, никто не знает. Такие доносы на фронтовиков писать, последнее дело. Никто ж, руки не подаст!

— Но Дессино, написал, так…?

— Да…

— Действительно странно…Сообщил Женя, делая пометку в блокноте.

— Но это не все. Серегу на гарнизонной гауптвахте, чуть не убили. В бане, двое с заточками напали…

— Да ты чего⁉ Едва не вскочил Небогатов. Прямо на гауптвахте?

— Именно так. Серегу — ты знаешь, он в Баку вырос, с палкой татарву местную по улицам гонял. С ним, запросто не справится…

— Он отбился?

Теперь усмехнулся Громов.

— Отбился…Он злодеев, голыми руками уделал. Обоих. Но досталось ему здорово…

— Взяли злодеев?

— Ты не понял. Серега, видимо злой очень был. Помыться не дали…Короче, он обоих в глухую уделал. Насмерть. Там смотреть на них страшно было, бают-не одного живого места. Месиво сплошное.

— Дельвиг, может. Это верно…Сам то сильно пострадал?

— Да как сказать. На Сереге, все как на собаке заживает. Уже через месяц в строю был. Я там — на кое какие рычаги надавил, в штабе фронта и повыше, дело закрыли, даже извинились.

Небогатов постучал ручкой по блокноту.

— Да уж. Дело с гнильцой, ты прав. С кем то, наш Дельвиг, здорово закусился. И люди это, ой как не простые. Ты хочешь, чтобы я занялся, что ли?

— Тебе еще лечится, минимум месяц. Я у доктора выяснил. Посмотри своим опытным, жандармским взглядом. Может увидишь, связи какие, ниточки, за которые ухватится.

— Конечно. Но и у меня к тебе, Дмитрий Иванович, дело будет.

— Слушаю, Евгений Вадимович. Подобрался гвардии генерал-майор

— У тебя есть выход на генерала Алексеева, Петра Георгиевича?

— Алексеева? Это генерала по особым поручениям при Ставке Верховного?

— Да, его. Я его лично знал, но сейчас, подходов к нему нет. А надо…

— Решим вопрос. Если надо и встречу организуем. Неформальную. Что-то серьезное, как я понимаю…?

— Точно Дима. Меня не оставляет ощущение, что я, случайно, наткнулся на очень большое дерьмо.

— Ко мне вчера, ближе к вечеру сам генерал-лейтенант Кобзев приезжал. Знаешь кто это? Спросил Небогатов

Громов пожал плечами

— Не имею понятия. По вашему ведомству, скорее всего.

— Точно так. Большой человек. Под него в Корпусе, даже специальное Бюро создали. Для диверсий и саботажа… Бывший руководитель резидентуры в Лондоне.

— Вот видишь, ценит тебя начальство. Даже в госпитале навестить, время нашло…

— Да. «Егория» четвертой степени передал и две медали. Все что за год с лишним накопилось…Подробности операции расспрашивал. Очень недоволен был, что приказ на прорыв дал я, лично, минуя ЦШПД…

— Какое отношение центральный штаб партизан, имеет к жандармерии⁈

— Самое прямое. Они подчиняются напрямую Бюро «С», генерала Кобзева.

— Да? Не знал…

— Тебе то и не положено такое знать… Махнул рукой Небогатов. Еще историю рассказал, как меня из тыла на вертолете вытягивали и там чуть до побоища с спецназом из 45 полка дело не дошло…

— Что за история?

— Я уже в бреду со своим бедром валялся, в себя почти не приходил, недалеко немцы из ЗРК, самолет — разведчик наш сбили. Пилот выпрыгнул, но ногу сломал. Мои ребята, партизаны- его подобрали. А когда за ним спасатели из 45 полка прилетели, они заявили, что не отдадут пилота, пока меня и еще пару тяжелых с собой не заберут.

Громов довольно хохотнул.

— Молодцы, твои разбойнички! И чего дальше⁉

— Дальше, мои духовые, сунули летчику ствол в затылок и гранату под нос командиру спасательной команды… Тем ничего не оставалось- как нас забрать. Поэтому меня здесь и откачали. Не будь Жмаева и Коха — сгнил бы в шалаше заживо.

Громов восхищенно хлопнул по скамейке ладонью.

— Вот ухари! Ту минимум по «малому Егорию» (2) надо! Умыли их благородий, как умыли(3). А парни в 45 полку спецназа, калачи тертые. Но смотри как, твои разбойнички их на место поставили. Хороших ты людей подобрал…

— Другие в партизанах — не нужны. Если ты не ухарь, то шею под немчурой гни на хуторе. Но я другом хотел поговорить…

— Говори, Жень, ты меня знаешь, чем могу, помогу.

— Я почти два часа с шефом беседовал. Он вообще, не очень разговорчивый. Пообещал после лечения и реабилитации, вернуть в центральный аппарат Корпуса, по исламскому направлению работать.

— Так это твоя специализации? По исламистам ⁈Ты чем-то недоволен, что ли? В землянке еще раз зимовать хочешь?

— Все верно. Только как-то странно. Знаешь, я что-то чую. Не зря я «демоном», не раз работал… Он после одного вопроса от меня, засуетился и глаза отвел. На секунду. Но я — заметил…

Громов сморщился.

— Жень. Ты, по-моему, голову себе зря морочишь. И мне заодно…

— Ну как сказать… Не обиделся, Небогатов откидываясь на спинку скамейки. Вот скажи, командир механизированного соединения — как у тебя с интендантством дела обстоят? Все хорошо?

— Да, теперь проблем с интендантской частью — нет. Как напрямую генерал-квартирмейстер фронта за снабжение отдельных мехкорпусов отвечать стал, проблем — нет. Всего в достатке.

— Хорошо. А теперь скажи, гвардии генерал-майор, ты беженцев из местных жителей в состав своего корпуса включать будешь? Ну вот я читал в газете, про твой захват Багдада, что ты по полсотни верст за день проходил…

Громов возмущенно фыркнул

— Извини, Жень, что это за глупость? Какие беженцы? У меня подвижное соединение, а не богадельня!!!

— Хорошо! Жестом успокоив возмущенного генерала, Небогатов уточнил вопрос.

— Если ты освободил, несколько тысяч военнопленных, как под Брянском, ты бы включил их в состав корпуса?

— Да на кой они мне⁉ У меня все рассчитано до тонны, ни оружия лишнего нет, ни топлива, ни техники…Морока, в условиях современного боя — лишняя. Дал бы пару сопровождающих и отправил своих ходом в ближайший тыл, что бы под ногами не мешались.

— Угу. Правильное решение. А мне вот, пару месяцев назад штаб партизанского движения по Западному фронту отдал четкий приказ, включать в состав формируемых партизанских соединений — местное население на освобожденных территориях.

Громов нахмурился.

— Это же чушь. Полнейшая чушь. Они там, чего в штабе, последние мозги что ли пропили?

— Нет. Это приказ. Де — местное население берет на себя заботу о нашем обеспечении, нам, боевым подразделениям, развязываются руки для налетов и набегов на коммуникации противника. Вот так…

— Учитывая, что основное для успешного партизанского соединения — подвижность, то получается…

— Получилось, то что получилось, Дима.

Зло сказал Небогатов.

— Нам просто яйца к земле приколотили, превратив маневренные партизанские отряды в неподвижные, таборы. И то, что нас фрицы, всех не перерезали в ходе последней операции — это больше везение…

— Ты про это хотел поговорить с Алексеевым? Что бы твое начальство не знало?

— Да. Я написал, докладную записку. Изложил свои соображения, широкими мазками. На его имя, где изложил все известные мне факты. Но если я начну дергаться, паутина придет в движение…

— Ты что? Какая паутина? Ты подозреваешь заговор или что⁇

— Дмитрий Иванович… Ты- бронекавалерист, я — ловлю террористов и шпионов. И всегда-предполагаю, заговор или шпионскую игру… Это моя работа, меня этому учили. Но еще, меня учили субординации и дисциплине. И как ты знаешь — идти против начальства с открытым забралом, не самый лучший вариант.

— Здесь согласен. Кивнул Громов. Без патрона на самом верху — тяжело…

— Бумаги у меня в палате. Передать лично в руки Алексееву — сможешь?

— Смогу, не переживай…

— Да я уже не переживаю. Если бумаги, окажутся у тебя-тебя и переживать, Дмитрий Иванович.

1) Духовые — отмороженные, аналог слова ' беспредельщики'.

2) Малый «Егорий» — Георгиевская медаль. Была, как и Георгиевский крест — 4 степеней.

3) ВВС, как и Военно-морской флот, по сути были последними бастионами старой аристократии еще со времен ушедшей в небытие, Российской Империи. В отличии от Армии, где большинство офицеров и генералов, было потомками разночинцев, простолюдинов и обедневших дворян. Не забываем, что общество в этой реальности, во многом остается сословным, несмотря на декларируемое, на государственном уровне равноправие всех граждан.