Перелом (СИ)

Глава 32

Близ Летичева. Подольская губерния. Операция ' Roland '. 1 июля 2007 года.

— Единственный шанс, остановить наступление русских, это несколько сильных контрударов танковыми соединениями. Но, этому мешают два важнейших фактора, геноссе.

Генерал-оберст Йоханнес Фриснер, командующий группой армий «Юг» — прошелся вдоль строя стоящих перед ним, корпусных командиров и командующих полевыми армиями.

— Фактор первый, товарищи. Соединения 3 и 48 панцер корпусов, понесли тяжелейшие потери в ходе неудачного наступления «Festung». Сколько боеспособных танков осталось в корпусе, генерал Брайт?

— Двести семьдесят семь. На ходу, в боеспособном состоянии… Тут же ответил мрачный Брайт, словно ждал этого вопроса.

Оглушенный цифрой, Фриснер, нервно закашлялся. Сформированный для «летнего стратегического наступления» 3 танковый корпус был укомплектован по штату семилетней давности и как и 48 панцер-корпус и насчитывал, три танковых дивизии и одну броне-гренадерскую. Страшная сила, почти тысяча новейших панцеров «Леопард-2», семьдесят тысяч личного состава и такой немыслимый разгром… Майн Гот, как же ошиблась Ставка и Генштаб в планировании третьей летней компании на Восточном фронте!

«Это просто чудо, что Брайту удалось вывести хотя бы пятую часть танков и половину людей из кольца и под ураганным огнем русской артиллерии»

— Сколько у вас, боеспособных танков Отто? Обратился генерал-оберст к командиру 48 панцер-корпуса, генералу Кнобельсдорфу.

— Триста восемьдесят шесть, геноссе!

— Мда…совсем не густо. Значит так. Изымайте всю бронетехнику из наиболее пострадавших панцер-дивизий и передавайте остальным дивизиям корпусов. Оставшиеся штабы и личный состав отправляйте в Варшаву. Там сейчас формируется новый панцер-корпус Резерва Главного командования ННА. На фронте, этим остаткам-делать нечего, они пока, небоеспособны.

— Так точно…

— Генерал Раус!

— Слушаю, геноссе⁉

— Ваш, 47 панцер-корпус, не принимал участие в Уманской битве, находясь в резерве группы армий. Он понес потери при отступлении от ударов авиации противника на марше?

— Никак нет, геноссе генерал-оберст. На ходу в корпусе шестьсот девяноста два танка!

— Отлично. Значит вы, в операции «Роланд», будете основной ударной силой.

Фриснер поднял вверх указательный палец.

— Но товарищи, есть второй фактор могущий сорвать наш контрудар. Это господство в воздухе, причем в последние дни — абсолютное, у русских ВВС. Их тяжелые штурмовики БШ-10 и бомбардировщики Б-50, это настоящее проклятье для наших сухопутных войск. Где черт возьми наши люфтваффе, генерал Десслох?

Обратился Фриснер к командующему 4 воздушным флотом, генералу люфтваффе, Отто Десслоху.

— Наши ВВС, понесли тяжелейшие потери, поддерживая армию в ходе операции «Фестунг»…товарищи. В бомбардировочных и штурмовых штаффелях, потери самолетов достигают семидесяти процентов… Но это, терпимо, можно сделать новые самолеты. Но потери опытных пилотов ударной авиации — нам восстановить гораздо сложнее. На это, уйдут — годы, товарищи…

— У нас нет столько времени, геноссе Десслох! Если мы не остановим русский танковый каток, сейчас, противник ворвется на наших плечах в Галицию, то там не далеко до Польши… Можно хотя бы очистить небо над нашими панцер-корпусами, на двое суток? Большего не прошу….

— Исключено. Холодно отозвался Десслох. У меня нет, столько истребителей. Тем более по вашему же приказу, геноссе Фриснер, 6 истребительная авиадивизия генерала Грайма, была переориентирована с прикрытия наземных войск на их воздушную поддержку. В итоге, мы потеряли почти сорок процентов истребителей. Сейчас — это очень чувствует наш фольксвер, товарищи.

— Откуда такие потери, геноссе Десслох? Не выдержал Фриснер…

— Новые легкие подвижные ЗРК русских, на шасси армейских грузовиков. Они примитивны и просты, вооружены распространёнными и дешевыми авиационными ракетами, выпускаемыми по американской лицензии. Именно они создают нам, больше всех проблем. Они создают плотную зону поражения на средних и малых высотах, при заходе на цель. Вкупе с тяжелыми ЗРК типа «Квадрат» и многочисленной малокалиберной зенитной артиллерией — это просто смертельно для люфтваффе.

— Если, люфтваффе не прикроет нас с воздуха, то контрнаступление, можно не начинать…

Десслох усмехнулся.

— Можно это сделать более оригинальным способом товарищи. Генерал Шюррле, прошу вас…

Вперед выступил, тощий и молодой генерал-майор авиации, начальник штаба воздушного флота.

— Захватив уверенное превосходство в воздухе с начала этого года, противник, настолько уверовал в свои силы, геноссе, что частично утратил бдительность. Основную массу своей фронтовой авиации он держит на восстановленных аэродромах вокруг Киева, так же на построенных полевых аэродромах Кременчуга и Черкасс. Несмотря на серьезное прикрытие силами наземного ПВО и наличие дежурных эскадрилий истребителей — есть уязвимое место. Русские разработали шаблон и четко следуют ему. На этом мы их и поймаем…. Ударим, во время смены дежурных расчетов РЛС и смены звеньев истребителей. Это — одно время…в пять утра…

— Вы же говорите, у вас не хватает ударных самолетов… Фриснер повернулся к Десслоху.

— Конечно. Если их убивать о вражеское ПВО…Если ударить по вражеским аэродромам в удачное время, подойдя на малых высотах, небольшими группами, используя лишь кассетные и зажигательные бомбы — эффект может быть оглушительным…

— Вражеские самолёты стоят очень кучно, обратите внимание, товарищи, на открытое хранение боеприпасов и частично топлива…

Генерал Шюррле, разложил веером несколько снимков.

— Русская авиация, постоянно весит в воздухе…Подал голос командир восьмой армии, Отто Вёлер. Особенно, страдает наша инфантерия и артиллерия. Просто не дают головы поднять…Поэтому, их танковые бригады и проходят сквозь нашу полевую оборону как нож сквозь масло…

— Поэтому они рискнули разместить боеприпасы и часть топлива, вне укрепленных хранилищ, фактически открыто…Это, позволяет быстро подвешивать бомбы и заправлять бомбардировщики и штурмовики…И вот еще…

Палец Шюррле указал на несколько строений. Обведенных, красным кругом.

— Здесь, казармы русских пилотов. Это тоже важнейшая цель, товарищи. Достаточно, убить пилота и самый современный «чертов крест»(1) станет дорогостоящей, бесполезной игрушкой на пару месяцев…

— Отлично, просто отлично! Геноссе Десслох, геноссе Шюррле, вы получаете карт- бланш, на воздушную составляющую операции «Роланд». Все ресурсы — вам!

— Еще, одно, генерал-оберст…

Шюррле, посмотрел на тихо подошедшего, генерала Гофмана, начальника разведки группы армий «Юг» и настоящей занозы в начальственной заднице.

— Перед началом наземной атаки, есть возможность обезглавить один русский мехкорпус. Наша агентура и радиоразведка, точно установила нахождение штабной колонны генерала Чоглокова и отслеживают её. У меня, нет возможности использовать наземную зондер-команду для нападения на колонну, думаю. коллеги из люфтваффе — мне помогут.

— Это не займет много времени?

— Нет. Один кинжальный удар, товарищи. Пара «мессершмидтов», с кассетными кумулятивными бомбами остановят механизированный корпус, рвущийся к Староконстантинову.

Фриснер, кивнул.

— Итак, геноссе, диспозиция такая. Сорок седьмой панцер-корпус, генерала Рауса, станет нашей основной атакующей силой. Основной удар — по мехкорпусу Чоглокова. Он, здорово разбросал свои бригады и есть возможность разбить их поодиночке. Особенно если его штаб, будет уничтожен на марше. Разгром мехкорпуса Чоглокова, пробьет брешь в русских атакующих порядках.

— Генерал Кнобельсдорф! Задача вашего корпуса, совместно с корпусом генерал-лейтенанта Швеппенбурга, создать подвижную оборону на линии Шепетовка-Новоград-Волынский. Войска вашей армии, генерал Фитингоф, получают от меня, «стоп-приказ». Ни шагу назад! Цепляйтесь за каждый хутор, каждую мельницу, каждую деревню. Не дайте мехкорпусам Каткова и Кёллера, смять вашу оборону. Вам надо продержаться двое суток, максимум. После разгрома корпуса Чоглокова, русские будут вынуждены снимать танковые соединения с вашего направления и перебрасывать под Староконстантинов, на выручку разгромленным…

— Теперь вы, генерал-лейтенант Брайт. У вас чертовски сложная задача. Взять реванш у господина Громова за Ободовку и Бершадь. Его мехкорпус, взял отличный темп преследования и уже, вышел на дальние подступы к Проскурову. Если падет Проскуров, то линия «Германарих», еще недостроенная, будет прорвана русским с ходу. Ваша задача, ударом во фланг, вот здесь, у Летичева, отрезать три его танковые бригады от интендантских колонн и артиллерии. Правый фланг мехкорпуса Громова, прикрывает лишь Финляндская егерская бригада, без танков, на колесных бронемашинах.

— Яволь, геноссе генерал-оберст! Но в корпусе Громова, даже после потерь, более четырех сотен БТ-80, последней модификации…У меня нет и трехсот…

— Вы получите подкрепление товарищ Брайт. Из группы армий «А», переброшена вторая броне-гренадерская дивизия люфтваффе «Манфред Рихтгофен». Она, укомплектована полностью парашютистами и вооружена танками «Леопард-2». Временно, дивизия «Рихтгофен» вольется в ваш корпус и встанет на острие главного удара, Херманн! Не упустите реальный шанс, поквитаться с Громовым за поражение на Уманской дуге, генерал!

— Это еще, что за каракатица шурует? Младший унтер-офицер пластунской сотни разведывательного эскадрона, четвертой Финляндской стрелковой бригады, Семен Мянник, удивленно оторвался от окуляров и протянул бинокль командиру, лейтенанту Дмитрию Кутепову.

Кутепов взял бинокль, глянул, куда указывал глазастый унтер тихо выругался и снова поглядел.

— Похоже, что первого леопарда на колесное шасси поставили…Наконец, резюмировал лейтенант, в прошлом, учитель физики в одной из барнаульских земских школ.

— А на кой черт то? Не понял Мянник, в прошлом водитель коммерческого грузовичка из-под Харькова.

Лейтенант пожал плечами.

— Может для скорости? Вон смотри как чешет по шоссе. Верст восемьдесят, не меньше.

— Ага. И качает его, господин лейтенант…того и гляди — опрокинется.

— Да уж. Ладно. Отползаем. Все к машинам. Пощупаем фрица, если уж сами лезут.

Тяжелые бронеавтомобили «Кайзер», действительно имели башни хоть и несколько облегченные от танка «леопард-1» и были типичным порождением сумрачного тевтонского гения. Имя обширные «союзные территории» в Африке, немцы пользовались обычным полугусеничным бронетранспортером пехоты «Хономаг» в его различных модификациях. Все бы ничего машина вполне устраивала всех и Африканский корпус егерей, и армейские части, но в ходе майского разгрома Франции на континенте в руки германцам не попался перспективный бронеавтомобиль лягушатников, «Панард» AML-90. Небольшая, почти небронированная машина с огромным запасом хода и мощным, 90 миллиметровым орудием. Немцы в отличии от англичан и итальянцев, на нее не обратили внимания, готовясь к войне на Востоке и надеясь на легкие гусеничные танки в разведывательных частях панцер-дивизий.

Все изменилось поздней осенью 2003 года, когда войска «Свободной Франции» неожиданно разгромили итальянскую армию вторжения и погнали ее в Ливийскую пустыню. Рим- завопил о помощи и ГДР, нехотя, стала её оказывать. После падения Триполи — летом 2004 года и выхода французов к нефтяным месторождениям, вечер, перестал быть томным и Германии, пришлось ввязаться в серьезную войну в пустыне. И тут внезапно выяснилось, что у фольксвера даже близко, нет аналога шустрого французского «пустынного танка» AML-90. Если у англичан, был в наличии построенный «Лейландом», по южноафриканский лицензии-четырехосный броневик «Руиикат» с 76 миллиметровым орудием, у макаронников, отличный «Чентауро’в тяжелом и облегченном варианте, то ННА- не имело колесной броневой техники, кроме колесного бронетранспортера 'Фукс». Попытки прилепить на бронетранспортер башню от легкого танка, закончились провалом и разведывательные батальоны группы армий «Африка» вынужденно перешли на итальянские «чентауро» и колесные САУ, отлично показавшие себя на фронте.

Но что бы воины первого в мире, социалистического государства, шли в бой на иностранных бронеавтомобилях⁈ Это было форменное святотатство и Главный штаб сухопутных войск ННА потребовал у промышленности, аналог «Чентауро» для эффективных действий в пустыне.

Горячие головы даже требовали просто выкупить лицензию на производство у концерна «ОТО Мелара», но тогда уже возмутились немецкие промышленники. Мол, без сопливых создадим «пустынный танк» с нуля и пусть все завидуют. И действительно, создали. Без сомнения колесный танк «Кайзер», получился самым мощным в мире с солидной скоростью и неплохой защитой. Но увы пока его запустили в ограниченную серию — война в Северной Африке закончилось полным разгромом и эвакуацией на континент остатков германо-итальянской армии генерала Хансена.

Но приказ об отмене выпуска «Кайзеров», никто отменять не спешил и к началу операции «Фестунг», заводы успели выпустить около 160 штук новеньких бронеавтомобилей. Армейцы с Восточного фронта, посмотрев на колесную ходовую часть, стали воротить носы, ссылаясь на русские хляби и бездорожье где несчастный «кайзер» неминуемо застрянет, при первом дождике. В итоге шестьдесят «кайзеров» забрали себе люфтваффе в разведбаты своих наземных дивизий «Рихтгофен», остальных, распихали в панцер-дивизии на Западе, где есть нормальные дороги.

Вот и командир разведывательного батальона 2 панцер-гренадерской дивизии люфтваффе «Рихтгофен», майор Юлиан Тиллман, бросил в бой «кайзеры» в первом эшелоне, сразу на захват не взорванного моста через Южный Буг.

— Сомните «иванов» и захватите Летичев с ходу. Наставлял Тиллмана, генерал Вальтер.

Вам, придается гренадерский батальон и рота саперов. Артиллерия дивизии, будет работать на вашу кампфгруппу, майор. Захватите и удержите плацдарм, до переправы основных сил дивизии.

— Яволь геноссе генерал-майор! Отчеканил Тиллман. Бывший парашютист, переквалифицированный в танковую разведку, успел почти полтора года повоевать в составе группы армий «Африка», командуя ротой пешей разведки в составе 7 парашютной-штурмовой дивизии.

— Геноссе майор. Адъютант штаба батальона, гауптман Гебхард Румор, вскинул руку к заломленной фуражке. Беспилотные разведчики, обнаружили отход основных сил русских из Летичева. Колонны из трех десятков бронемашин покидают город после артобстрела.

— В городе пожары?

— Да. Не меньше, десятка очагов. Где основная масса русских войск?

— Южнее города на пятнадцати километров, разворачивается русская мотопехота на высотах, при поддержке бронебойной артиллерии.

— Они не должны закрепится. Атакуем всеми силами. Дайте мне штаб дивизии.

— Фрицы, похоже совсем непуганые. Прут колоннами, не останавливаются. Лейтенант Кутепов покачал головой. Сейчас самое время, «языка» брать и холку им намылить.

— А потом? Их, два батальона минимум. У нас и роты не наберется…

Кутепов, поморщился, как будто он снова на уроке и его ученик сморозил, какую-то глупость.

— Врежем в центр колонны из 5–7 и автоматов три на семь…Гренадеров гранатами закидаем. «языка» среди офицеров, возьмем и ходу отсюда. На соединение с главными силами эскадрона.

— А если не успеем…

— То все подохнем. А это, не рационально, Мянник. Хватит болтать. Садись за прицел. Пора щупать немца.

Спрятанные в тени ухоженных садов на богатой улице Клеверной, городка Летичева, три бронемашины БП-84 с экипажами и десантом пластунов имели четкое задание — дать немцам войти в город, потом ударить германцев, максимально больно и отступить на соединение с основными силами как разведывательного эскадрона, так и всей бригады, полковника Деева.

Противник не заставил себя долго ждать. Четыре громоздких колесных танка и штук семь — восемь уже знакомых БТР DAF, торопливо вползли на Клеверную улицу, прямо перед замаскированными бронемашинами лейтенанта Кутепова. Из трех бронемашин взвода Кутепова, стоящих в засаде вооружение у одной было необычным- укороченное 57 миллиметровое орудие, на базе уже ныне устаревшей зенитки. Ставить такое мощное полуавтоматическое орудие на колесную бронемашину, многие считали излишним, но стрелкам, частенько требовалось оружие помощнее стандартного крупнокалиберного пулемета ХВТ-74 или автомата в 37 миллиметров. Сейчас у «канонерского» броневика унтера Мянника, было первое боевое испытание и Семен, тихо матерясь наводил орудие на проезжающую усиленную разведывательную роту броне-парашютистов…

Ураганный огонь из глубины тихого, тенистого сада, тут же рассек колонну 3 разведывательной роты обер-лейтенанта Дагена, на две части, отсекая тяжеловооруженные «кайзеры» от идущих следом бронетранспортеров. Откинув опоры, броневик Мянника расстреливал из своей «дуры» пятнистые колесные танки германцев. Хлопающему 57 миллиметровому орудию, вторил оглушительный рев 37 миллиметровых автоматов.

Разорванная огнем колонна встала, и в её составе не было офицеров и унтеров с боевым опытом и первый шок от потерь и вражеского огня, вызвал среди новоиспеченных гренадер настоящую панику. Пластуны Кутепова, сблизившись, в завершении всего закидали бронетранспортеры ручными гранатами, применив в завершении ручные бронебойные гранатометы. Схватив нескольких оглушенных пленных, один из которых, явно был офицером, пластуны поволокли их заросли, словно муравьи, тащат гусеницу.

— Воздушной поддержки у нас, не будет, Дмитрий Иванович. Неожиданно сообщил Громову — Некрасов.

— Что? Почему⁈

— Сегодня утром, нанесен сильный ракетно-бомбовый удар по нашим аэродромам под Киевом, Черкассами и Кременчугом. Противник, добился полной внезапности. Наша фронтовая авиация, понесла тяжелые потери.

Громов мысленно простонал и ударил кулаком по бронированному борту КШМ…

— Черт! Весь план, летит в…. Непечатно выругался Громов, удивив начштаба…

Некрасов, подошел к карте и достал из портсигара очередную папиросу.

— Надо сворачивать выдвижение на Проскуров, Дмитрий Иванович. В отсутствии авиационной поддержки — рывок вперед, становится форменной авантюрой. Германцы, уже заняли Летичев и развертывают плацдарм на южном берегу….Одной финляндской бригадой мы не сдержим целую панцер-гренадерскую дивизию. Тем более за ней готовится переправляться 3 танковый корпус Брайта…

— Кампфгруппа Брайта, Константин Герасимович… поправил своего начштаба, Громов. Вы же сами слышали допросы пленных, панцер-корпус фактически обескровлен.

— Да нам, много и не надо, Дмитрий Иванович. Если сотни три панцеров у них есть, да еще по данным радиоперехвата и авиаразведки, к ним прибыли существенные подкрепления- это очень то у них существенное численное превосходство. У нас же в строю — нет и четырехсот боеготовых «ящеров». Без серьезной поддержки авиации — мы лезем в расставленный капкан.

— Как в Житомире?

— Хуже. Здесь, мы можем уложить, не одну бригаду, целый мехкорпус. Причем, с таким трудом оснащенный и обученный…

Громов, еще раз посмотрел на карту, хотел было тоже закурить, но сплюнул уже скопившуюся с утра во рту никотиновую горечь.

— Вы правы, Константин Герасимович. Жертвовать корпусом, я не имею права…Сейчас свяжусь с Калитиным и…

Кокая то возня у замаскированного в балке КШМ, отвлекла Громова. Он замолчал и рявкнул в открытую дверь.

— Заткнутся и сюда! Быстро…!

Через секунду, перед генералом оказался начальник разведки корпуса, гвардии подполковник Твертинов в запыленном и рваном маскхалате.

— Что вы там орете, Твертинов…⁉ Какого черта…!

Неожиданно Твертинов оскалился и проорал.

— Языка привезли. Свеженького. Целого гауптмана…

— Лично захватывали?

— Нет. У Деева, финляндцы — пластуны подсуетились. Но пришлось за ним ехать… Еле назад пробились, ей Богу, Дмитрий Иванович…

— Немцы…

— Так точно, давят ироды. Деев, пока держится, но фрицев на плацдарме уже не меньше полка…

Громов махнул рукой.

— Тащите сюда вашего гауптмана…послушаем, что скажет.

Гауптман Румор, был сильно избит, пускал сломанным носом кровавые пузыри и что то невнятно шепелявил, обнажая обломанный зубы. При неплохом знании немецкого, Громов не понял ни слова и зло посмотрел на Твертинова.

— Вы что подполковник⁉ Совсем в своем пыточном угаре, берега потеряли?

— Никак нет. Получил гауптмана, в таком виде от пластунов. Говорят, отбивался до последнего…

— Говорят, подполковник, что кур доят…Неприязненно заявил Некрасов, рассматривая побитого «языка». Ему нужно, укол промедола сделать. Кофе дать или коньяк. Так мы от него ничего не добьемся.

— Зовите фельдшера. Бегом! Прикрикнул Громов.

После укола, с армейским одеялом на плечах и металлический чашкой с растворимым кофе, гауптман Румор, оттаял и стал более разговорчив.

— Когда вы оказались в дивизии «Рихтгофен», гауптман? Когда прибыли на восточный фронт?

— В мае. Дивизия формировалась с декабря по апрель для действий в составе группы армий «Африка». Но к моменту завершения формирования в Африке было все кончено, герр генерал.

— Почему вас так долго формировали?

— Саботаж высшего командования ННА. Им была неинтересна Африка, они готовились сокрушить вас, в ходе летнего наступления. Весь ресурс уходил туда и лишь личное вмешательство главкома ВВС, который обратился к Председателю Ольбрихту, позволило завершить формирование панцер-гренадерской дивизии, полного штата.

— Когда вы прибыли на Восточный фронт.

— Не позже десятого мая. В состав резерва группы армий «А». Но двадцать второго июня нас перебросили в состав группы армий «Юг».

— Где вы стояли ранее?

— Недалеко от Турина. На севере Италии. Потом, в Румынии, в Брашове. Готовились к наступлению вместе 6 корпусом румын против днестровского плацдарма русских…

— Ваша дивизия укомплектована парашютистами?

Румор помотал головой.

— Менее чем на половину. В основном из тыловых частей люфтваффе. Аэродромные батальоны и роты охраны, части обеспечения.

Русские переглянулись.

— А парашютисты?

— Из семисот солдат дивизионного разведбата, таких менее трехсот. В гренадерских батальонах и того меньше. Десантники, неохотно делятся личным составом…

Громов закурил и задал последний вопрос.

— Кем вы были гауптман, до службы в дивизии «Рихтгофен»?

— Начальник радиометрического поста 11 дивизии ПВО, герр генерал. Служил на Корсике… После двухмесячной подготовки в Турине — адъютант штаба разведывательного батальона.

— И сколько у вас офицеров в дивизии без боевого опыта?

— Две трети. Все кто воевали, выходцы из 22 и 7 штурмовой парашютных дивизий…Те кто выжил в Ливии и Египте…

Громов, жестом приказал увести, пленного и повернулся к Некрасову.

— Черт возьми, Константин Герасимович… Нам, нужно продолжать наступление на Проскуров. Значит так…первой Кавказской стрелковой, восьмой Сибирской гвардейской и пятнадцатой танковым, не снижая скорости двигаться на Проскуров. Город обойти, выставить заслоны на перекрестках и двигаться далее…

— Но контрудар противника во фланг…⁉

— Плевать! Вы разве не слышали? Броне-гренадеры люфтваффе, совершенно неопытны. Перенаправим против них −2 гвардейскую танковую бригаду Виктора Паннвица в помощь финляндцам. Еще, подтянем артбригаду РГК, из состава корпуса. Пусть блокируют, захваченный Летичев огнем. Раз авиации нет- будет работать артиллерия.

— Но за дивизией «Рихтгофен», следует 3 панцер-корпус Брайта! Они несомненно вступят в бой в ближайшие сутки…

— От корпуса Брайта, мало чего осталось…Но здесь, вы правы, Константин Герасимович. Надо связаться со штабом фронта и подогнать, ползущую за нами мотопехоту. Пусть прикроют наш фланг, по Южному Бугу, как можно скорее.

— Приказ, прост как утюг, господа взводные. Наш эскадрон, гвардии подполковника Черкасова вступает, так сказать в противоестественную связь с третьим стрелковым батальоном Финляндской бригады у деревни Глушковцы. Задача — удержать деревню и не дать немчуре расширить захваченный утром плацдарм.

Зычный голос ротного, гвардии капитана Эрика Иванова, мог казалось разбудить и мертвеца.

Про противоестественную связь, это он красиво загнул. Действительно, бронекавалерия, рвется вперед, моторизованные стрелковые бригады, на колесном ходу, не отставая, прикрывают танкистов с флангов. Такое что бы танковый эскадрон придавали стрелкам — было впервые…

— Извините, господин капитан. А где наш сосед, мехбат(1) майора Асташева? Робко спросил взводный прапорщик Васильев, самый любопытный в роте.

Капитан, мрачно зыркнул на взводного, но быстро сменив гнев на милость, объяснил подчиненным, что обычно воюющий с ними плечом к плечу механизированный батальон, временно придан 15 танковой бригаде Ламберта, для выдвижения в сторону Проскурова.

— Им нужнее. Мы получаем взамен — финляндских стрелков. Еще вопросы — есть?

Вопросов больше не было и после емкого вопля «По машинам, гвардия!», взводный, Савелий Фокин бросился к танкам своего взвода, тщательно укутанных маскировочной сеткой и срезанными ветками в густой дубраве.

Его орлы за короткое время его отсутствия успели на явно украденной или как на передовой называют, трофейной, спиртовой горелке вскипятить в трофейном чайнике, крепкий чаек.

— Сворачиваемся! Быстро! Заорал Фокин подбегая к позициям взвода и поднимая унтеров Щербицкого и Попова, из окопчиков, где они мирно дремали, завернувшись в трофейные немецкие одеяла.

Разочарованный башнер Суханов протянул взводному полпачки галет и кружку свежезаваренного чая.

— Два сахара, Савелий, как ты любишь. Сколько у нас времени?

— Уже нету! Промычал Фокин, засовывая в рот целую галету и пытаясь проглотить, одновременно пытаясь запить все это горячим чаем…

Приказ, полученный от Черкасова и Иванова, не понравился никому, воевать совместно со стрелками в качестве непосредственной поддержки огнем, броней и маневром — дело муторное. Тебя, привязывают к пехоте, словно пса сажают на цепь…Но делать нечего. Обычно стрелки прикрывают танкистов, обеспечивая их фланги от контратак — теперь, наоборот. Любишь как говорится, кататься, люби и саночки возить.

Первая рота Иванова, все девять оставшихся в строю «восьмидесяток», занимали позицию непосредственно в деревне Гшковец, временно вливаясь в стрелковый батальон майора Георгия Коновницына, матерого вояки — финляндца с двумя «георгиями» и отсеченной осколком, мочкой правого уха.

Невысокие, кряжистые стрелки, скинув камуфляжные рубахи, буквально вгрызались в землю вокруг добротных деревенских мазанок, которых уже покинули местные жители, массово сбежавшие в наш тыл.

— Вот роют, как кроты…Восхищенно произнес Суханов, глядя, но шустрых и мокрых от пота стрелков, снующих по деревне туда — сюда и роющих какие то странные крестообразные траншеи.

— Скорее, как муравьи…

Вестовой от капитана, ефрейтор Кравчук, появился через минуту и мигом, словно мартышка вскарабкался на ползущий «ящер» и заорал в ухо Фокину.

— Второй взвод направо! Приказ «Варяга»…Занимайте позиции вокруг церквы…

— Не ори в ухо, придурок! И не лезь под гусеницы, кретин, сколько раз говорить!

— Да пошел ты, прапор! На цыганском лице Кравчука сверкнула шальная улыбка и он одним движением спрыгнув с брони вниз, помчался к танкам третьего взвода, прапорщика Чубарова.

— Вот долбо…б, резюмировал невозмутимый Суханов, опять что то жрущий.

На крошечной, церковной площади, их встретил хмурый капитан — финляндец, обер-фельдфебель, явно ротный старшина с пластырем на щеке и тоненький лейтенант, явно из вчерашних юнкеров.

— Капитан Борщев, Виктор Корнеевич, представился он, протягивая прапорщику Фокину, руку. Нормальная такая ладонь была у капитана Борщева- фронтовая. Чумазая, крепкая и мозолистая. Не как у штабного или тылового.

— Занимайте оборону здесь, господин прапорщик. Люди Матвей Никитича вам помогут, окопать машины и замаскировать… Борщев, кивнул на фельдфебеля. Ваши позывные?

— Варяг-2. Отозвался Фокин. Частота для связи и ваши позывные?

— «Сидр-3»…Встрял, румяный лейтенант. Не иначе, батальонный связист.

— Смотрите, прапорщик.

Борщев, показал рукой на север, где за околицей Глушковца, плескалось море желтых стеблей кукурузы.

— Летичевский уезд, славен своей кукурузой и сахарной свеклой, прапорщик. С одной стороны, это здорово мешает противнику нас обнаружить — с другой, позволит подобраться близко к нашим позициям. Ставьте свои танки, где посчитаете нужным, но мне нужен вон тот сектор обстрела. Видите, проселок?

— Так точно, господин капитан.

— Думаю, первая атака тевтонов пойдет по нему. Затем, получив по зубам, немцы, будут импровизировать.

— Через кукурузное поле?

— Именно так. Так что постоянно держите связь. Я окружил позицию наблюдательными секретами. Но есть реальная проблема. У нас на роту — восемь расчетов бронебойных управляемых снарядов. Но из-за кукурузы ни хрена не видно. Целится наводчикам, будет тяжело. Так что уповаем на Господа, вашу броню и маневр…и сами не плошаем.

Едва Фокин установил «ящеры» между хатами, выделив каждому танку, сектор обстрела и договорился с соседями, двумя экипажами окопанных бронетранспортеров БП-84 с крупнокалиберным пулеметом и 37 миллиметровым автоматом, как до них долетел треск заполошной стрельбы где-то среди кукурузы…

— Во! Секрет с немецкой разведкой столкнулся. Сообщил унтер-туркестанец, командир отделения, отбрасывая окурок и прыгая в узкую траншею. Сейчас начнется, танкист…

— Слушай унтер. А что у вас такие траншеи странные? Крестом?

— «Деевский окоп»…В честь нашего командира. С гордостью, отозвался унтер. Позволяет обстреливать со всех сторон противника, если он прорвется. И людей не больше отделения можно сажать — все при деле будут…

Беседу прервал отвратительный вой летящих снарядов и Фокин, рыбкой бросился под ближайший танк, наглотавшись песка.

Земля дрожала и ходила ходуном еще с полчаса, потом раздался яростный треск крупнокалиберного пулемёта и истошный вопль

— Фрицы слева!

И сквозь стрельбу, Фокин, подняв голову, услышал хорошо ему знакомый, звук. Рев дизеля «Майбах», установленного на германские «леопарды»…