Первые шаги

11 апреля — 3 июня 617132 года от Стабилизации

На следующий день я не стала уклоняться от приглашения Некола спуститься в спортзал после работы: во-первых, он прав, и не помешает немного развеяться, а во-вторых, это может помочь лучше освоиться.

До сих пор не устаю удивляться размерам бассейна в деревнях — он занимает добрые четыре пятых всего этажа. Впрочем, судя по нежной привязанности белорунов к воде и тому, что второй по численности разумный вид Белокермана (свиусы) — земноводный, в этом есть свой резон. Но долго поразмышлять на тему не удалось — Некол сразу же по приходу познакомил меня с группой друзей, и они пригласили сыграть в мяч. Игра оказалась очень схожа с Земной «вышибалой», а компания — очень общительной и дружелюбной, так что я быстро и незаметно для себя увлеклась и перестала стесняться собственной неловкости. Наигравшись, мы все вместе отправились купаться, и вот тут дело застопорилось. Оказалось, что выглядящие такими скромными и строгими в обычной жизни белоруны пользуются искусственным водоёмом в обнажённом виде. Голые мужчины и женщины плавали, касались друг друга и безо всякого смущения затевали водные игры. Нет, нельзя сказать, чтобы я категорически отвергала этот элемент культуры, но идти плавать голой (или даже одетой рядом с голыми) пока не хватало смелости. Поэтому я категорически отказалась, что вызвало большое недоумение и многочисленные предложения научить плавать, и поспешно покинула помещение.

Обычно я довольно тяжело схожусь с людьми, из-за чрезмерной подозрительности и даже в какой-то мере нелюдимости очень долго держусь на расстоянии. Но в этот раз всё получилось иначе. Может, сыграла свою роль непохожесть поведения белорунов на человеческое, но уже через несколько дней я чувствовала себя в их обществе совершенно спокойно и уютно. Они проявляли просто удивительное дружелюбие, охотно принимали в игры и просто в компанию. Прошло ещё немного времени, и я решилась поплавать в бассейне: сначала в нижнем белье, а потом и вовсе в том виде, что и остальные. Кстати, искусственный водоём оказался на удивление глубоким: лишь на маленьком участке в одном из углов достаточно мелко, чтобы ноги доставали дно, а в остальных местах гораздо глубже четырёх, а то и пяти метров. При этом вышки для прыжков в воду отсутствуют, так что необходимости в глубокой воде с первого взгляда нет.

Белоруны очень трепетно, с любовью и нежностью относятся к воде. Судя по всему, она играет для них очень важную роль, гораздо большую, чем даже для человека. По крайней мере, при усталости или в расстроенных чувствах они часто посещали бассейн: просто лежали на поверхности воды и отдыхали. Все виденные мной белоруны прекрасно плавали, хотя и не совсем человеческими стилями. Но больше всего поражали защитники деревни: в отличие от остальных, они могли гораздо больше времени проводить под водой, их движения были стремительны, плавны и очень необычны. Во время плаванья они казались ещё более далёкими от человека, водными или морскими жителями. Удивительно, но защитники часто опускались к самому дну и могли пробыть там несколько часов. Однажды, застав одного из них выходящим из воды, я не сдержалась и спросила у него, почему его стиль плаванья и движения так отличается от движений остальных.

— Я защитник, — ответил мужчина.

— Но разве от того, что ты защитник, ты перестаешь быть белоруном?

— Нет. Просто становлюсь не самым обычным представителем своего вида в этой местности.

Задав ещё несколько вопросов и убедившись, что вразумительного ответа получить не удаётся (или собеседник просто не хочет говорить на эту тему), я отступила, но не сдалась, решив всё-таки выяснить, в чём причина таких сильных различий.

Примерно через неделю после исследования жизненных кодов Некол подарил мне местный аналог роликовых коньков и несколько вечеров учил кататься. В один из них я попросила его изобразить разные чувства: радость, гнев, страх — и окончательно убедилась, что не в состоянии их различить. Единственное, что удалось обнаружить: при сильных эмоциях пальцы белоруна становятся полусогнутыми и слегка подрагивают от напряжения. Кроме того, Некол с готовностью объяснил, от чего меняется мимика его вида. Оказалось, что хмуро-сосредоточенное выражение лица появляется при сильном напряжении, физическом или умственном, или плохом самочувствии белоруна, во всех же остальных случаях этот вид выглядит спокойным, с лёгкой улыбкой на лице.

Однажды, отовариваясь в магазине, я со смущением обнаружила, что рекомендованный мне спец-класс продуктов имеет название и предназначен для беременных и желающих зачать. Хотя стоили продукты этого класса ничуть не дороже, но для их покупки требовалось специальное разрешение. А вот по внешнему виду они практически не отличались от тех, которые я потребляла раньше. Специально купив одной и той же зелени из общедоступных продуктов и спец-класса и вернувшись домой, долго пыталась понять, чем же они отличаются, но так и не нашла ничего, что выходило бы за рамки индивидуальных особенностей растений одного сорта. Скорее всего, на самом деле отличия есть, просто я их не могу увидеть, так же, как пока не понимаю, чем моё тело отличается от человеческого. Ради интереса некоторое время понаблюдала, покупает ли кто-нибудь продукты того же типа, и с удивлением констатировала, что таких совсем мало, причём, что совсем странно, в категорию «беременных и желающих зачать» входят оба защитника деревни. Или здесь не всё так просто, или я совсем не умею определять половую принадлежность у белорунов. Хотя вероятней — первое, ведь я тоже ем их не с той целью, которая указана в характеристике класса.

Кстати, информация об этой особенности питания навела на одну мысль. Я уже видела много белорунов, да и представителей других видов, но до сих пор не встречала ни одного ребёнка. Будто этого мало, ещё и никого очевидно беременного не видела. Это наводило на некоторые размышления и вызывало множество самых разнообразных вопросов. В интернете найти удалось немного, только то, что каждый гражданин, независимо от половой принадлежности, имеет право на одного ребёнка, и что в городах есть специализированные медицинские консультации. Но никакого объяснения, почему все же ни в деревне, ни в городе детей не встречается, получить не удалось.

Да и вообще, как ни странно, добыть сведения по интересующим меня темам оказалось непросто. В отличие от Земного, местный аналог интернета девственно чист и несет в себе лишь справочную информацию и новости, согласно которым всё мирно и спокойно (что, судя по подслушанному в Аркабене разговору, — не факт). К тому же, по моим наблюдениям, здесь сеть ограничивается пределами одной страны, а не является общемировой, как у нас. Относительно зарубежных государств удалось получить хоть какие-то сведения только о ближайших соседях, с которыми граничит Белокерман. Кстати, оказалось, что один из них, Миртар, входит в гигантскую пятёрку. И согласно кратким сведениям, Миртар недаром называется гигантской страной: все Земные государства и рядом не стоят, да и в принципе стоять не могут. Ради интереса, чтобы лучше соотнести размеры территорий, я подсчитала, какую площадь должна была бы занимать территория Белокермана при существующих пропорциях, если бы владения Миртара равнялись знакомой мне «мелкой» стране, и эта величина не превышала трети квадратного метра. Результат настолько впечатлил, что я несколько раз пересчитывала, прежде чем смогла поверить. Да уж, как бы не вооружался Белокерман, для крупной страны он не опаснее комара. Зато теперь понятно, почему тартарец пренебрежительно говорил, что гиганты «позволяют» существовать остальным, ведь им ничего не стоило бы снесли их с лица земли.

Но, если отбросить в сторону самую общую характеристику, местная сеть не принесла почти никакой полезной информации о других странах: ни о законах, ни об обычаях или отношению к иммигрантам.

Чтобы развеяться и поближе познакомиться с новой родиной, я начала совершать долгие прогулки: сначала пешком, а после — на роликах. Благодаря им, в одной из соседних деревень познакомилась и подружилась с таким же прибывшим из Вне гражданином. Он не принадлежал к гуманоидам, а являлся родичем того слизняка, с которым меня познакомили в центре переподготовки в качестве выпускного испытания. Но несмотря на то, что мы с ним даже выглядели далёкими видами, распознавать его эмоции оказалось намного легче, чем у белорунов: движения тела моллюска были выразительны и часто интуитивно понятны. Он попал сюда несколько лет назад, но до сих пор работал уборщиком, о чём, впрочем, ничуть не жалел. Я приходила в его деревню, и мы подолгу разговаривали, делясь впечатлениями об этом мире. Общение доставляло немало удовольствия нам обоим, а возникающее порой недопонимание обычно заканчивалось взаимным весельем.

Ещё я посещала музыкальные вечера, разумеется, не для того, чтобы поучаствовать, а с целью просто послушать. Музыка белорунов — ровная, спокойная, либо бодрая (но всё равно плавная), без резких переходов и даже намёка на ударные, прекрасно подходила для отдыха или раздумий. Жизнь в этой стране оказалась на редкость комфортной, текла равномерно, но не скучно, спокойно, но не однообразно, и только мысль о том, что мне рано или поздно придётся покинуть Белокерман, временами портила настроение.