Первые шаги

16 — 17 июня 617132 года от Стабилизации

Примерно через полчаса я наконец смогла отцепить от кресла руки и только тогда заметила, что ремни безопасности опять куда-то подевались, как будто их и не было. Массивное сиденье продолжало погружаться в болото, хотя и медленнее: всего на несколько сантиметров за время нахождения на земле. Но всё равно эта новость не радовала. Оглядевшись, обнаружила сзади, буквально в полуметре, целую россыпь вполне крепких на вид травянистых кочек, а чуть дальше — и вовсе небольшой, примерно семи-десятиметровый островок. Утонуть вместе с креслом не хотелось, поэтому я решила рискнуть и попыталась перешагнуть через спинку на траву, но поскользнулась и вместо того, чтобы осторожно проверить кочку, рухнула на неё всем весом. К счастью, глаза не обманули: трава легко выдержала меня, и, вытащив руки из грязной, взбаламученной воды, я отправилась в путь до острова. Пара минут — и вот уже под ногами твёрдая земля. Быстро обойдя сухую почву, выяснила, что со всех сторон её окружает болото, хотя дальше виднеются ещё несколько островов, до которых в принципе можно попытаться добраться по кочкам. Чуть не пустившись в это путешествие, резко остановилось: далеко от маяка уходить как минимум глупо. Осознав это, села подумать, что теперь делать. Но мозг отказался работать, зато желание вскочить, куда-то бежать и что-то искать становилось всё сильнее. Несколько раз глубоко вздохнув, я постаралась взять себя в руки. Если сейчас ничем не заняться, начнётся банальная истерика. Резко встала и снова огляделась, на сей раз гораздо внимательней.

Болото оказалось странным. Уже хотя бы потому, что нет гнуса. Деревья, кустарники и кустарнички растут свободно, как будто их регулярно прореживают, даже травянистый покров на земле не смыкается и не образует ковра. Наоборот, то тут, то там проступают голые участки почвы, но не как на солончаках, где видно, как растительность борется за выживание, а словно бы эти участки просто забыли засадить. Вкупе с необычной для природы тишиной — надо мной гудел единственный комар, а со стороны другого острова долетал чей-то парный стрекот — лесистое болото вызывало ощущение неестественно мёртвого. И невольно напрашивалась мысль: а дикая ли это местность или результат работы какой-то цивилизации?

Угырх. Они как раз в войне с Белокерманом. А значит, вполне возможно, что вместо помощи прибудет отряд зачистки. Я поёжилась, но почти сразу же отбросила нелепую мысль. Простите, какой Угырх? Мы улетели утром и сейчас тоже утро, но следующего дня, а до Угырха добираться всего около часа. Нет, это территория просто не может принадлежать Угырху. Но почему тогда самолёт сбили? Возможно, Белокерман в войне с кем-то ещё? Или воюет Сворована? Увы, но вокруг нет никого, кто бы мог ответить на эти вопросы. Хотя если вспомнить центр переподготовки рендеров, то можно предположить, что местные разумные мелкие. Так что комар вполне может оказаться не комаром, а человеком.

— Здесь есть кто-нибудь разумный? — я выжидающе посмотрела на насекомое. Оно продолжало с гудением летать вокруг, потом приземлилось на травинку и приступило к чистке крыльев, одно из которых оказалось слегка повреждённым. Вот и как это понимать?

Так и не дождавшись хоть какого-то подтверждения разумности комара, я ненадолго поддалась плохому настроению и на повышенных тонах высказала комару всё, что думаю о нем и его родичах, сбивающих мирные пассажирские самолёты. Несколько раз всхлипнула, но тут же постаралась успокоиться. Через несколько часов кресло утонет окончательно, и неизвестно, пройдёт ли его сигнал через воду, к тому же, я лишусь того, что может обеспечить защиту. И если первое скорее всего, результат домыслов, то последнее очевидно. Значит надо вытаскивать кресло.

Проведя инвентаризацию имущества, поняла, что ничего, что могло бы пригодиться для спасательных работ, нет, да и в целом вещей мало: паспорт, мобильник, то, что на мне, и пищевая добавка, которую в спешке забыла положить в багаж. Последнее радует, но когда полечу в следующий раз, надо будет обязательно получше подготовиться к подобным происшествиям. Вздохнув, потёрла лоб и решительно встала.

— Сейчас я начну ходить по болоту. Посторонись. Иду, иду. Посторонись. Вон с дороги, всех задавлю! — на всякий случай предупредила я, чувствуя себя истеричной дурой. Немного подождала и, добравшись по кочкам до кресла, попробовала вытянуть его из болота. Оно дрогнуло и, воодушевившись, я умножила усилия.

Минут через десять остановилась и вытерла трясущейся от напряжения грязной рукой пот со лба. Нет, результат налицо: теперь кресло гораздо ближе к кочке и стоит не вертикально, а наклонно. Более того, пару раз чуть не провалившись в болото, я поняла, что на самом деле в нем завязаешь гораздо меньше, чем ожидалось — как в илистом дне заросшей речки. А вот кресло, наоборот, куда тяжелее, чем кажется на первый взгляд. При работе с такой скоростью сколько часов пройдёт прежде, чем оно окажется на суше? Но вытащить сиденье всё равно надо. Решив так, я продолжила спасательную операцию.

К вечеру мы с креслом пропахали несколько метров болота (по крайней мере, оставили именно такой след, почти напрочь сровняв все кочки на нашем пути) и, наконец-то добрались до мелкого острова. Но если в воде кое-как ворочать кресло удавалось, то при попытках вытащить его на сушу, оно показалось вовсе неподъёмным. Отдышавшись, я огляделась и отправилась искать корягу подлиннее, чтобы плечо рычага больше было, и покрепче — чтобы она выдержала вес кресла. Немного подкопалась под массивное сиденье с одной стороны, подложила несколько обломков веток для опоры рычага и притупила к нелёгкому труду вытаскивания кресла на сушу.

Уже почти в полной темноте, вся грязная, как чушка, и уставшая, я последним рывком поставила кресло в более-менее вертикальное положение в метре от воды и забралась на него с ногами. Только теперь, выплеснув с помощью тяжёлой работы все негативные эмоции, смогла рассуждать разумно. Странно я отреагировала на это происшествие, слишком спокойно. Но и не совсем как под полем покоя. Больше всего это похоже на то, что поле то есть, то нет: не даёт полностью впасть в истерику, но и не позволяет успокоиться. Если бы не знала, что поле покоя — это видовая особенность белорунов, точно решила бы, что барахлит создающее его кресло. Хотя, если подумать, вполне возможно, что какую-то вариацию поля можно воспроизвести и с помощью приборов. Но, судя по всему, не слишком хорошую. Воспользовавшись тем, что то ли под действием поля, то ли из-за больших физических нагрузок паника окончательно отступила, а жажда и голод ещё не вошли в полную силу, насторожено прислушалась к звукам ночной природы (по-прежнему слишком тихо) и провалилась в сон. Может, это и не самый разумный поступок, но защиту я решила сэкономить на самый крайний случай, а на остальное уже не хватало сил.

Раньше, на Земле, когда ложилась уставшая, казалось, что от момента, когда глаза закроются, до пробуждения проходит не больше нескольких минут и никаких воспоминаний не оставалось. Но не теперь. Ещё ни одна ночь в Чёрной Дыре не прошла без сновидений, и эта не оказалась исключением. Сегодня сны были неспокойные, страшные, я несколько раз просыпалась, ворочалась с боку на бок и напряжённо вслушивалась в ночную тишину, прерываемую только одиноким далёким уханьем, и снова проваливалась в дремоту, пока наконец, проснувшись в очередной раз, не вспомнила, что могут означать эти признаки. Быстро проанализировала собственное самочувствие и похолодела: если здесь начнётся агония, никто не поможет. Судорожно залезла рукой в карман, вытащила пузырёк с лекарством и на ощупь (ночь здесь ничуть не светлее, чем в Белокермане) отсчитала сразу пять капсул. Проглотила и стала ждать улучшения. Я сглупила: привыкнув пользоваться ими после еды, совсем забыла про жизненно важное лекарство просто из-за того, что поесть-то сегодня не удалось. К счастью, надежда оправдалась — уже скоро состояние улучшилось и я легла досыпать, на всякий случай приняв ещё пару таблеток.

И снова пробудилась. На сей раз состояние мало напоминало прежнее, но от этого оказалось ничуть не легче. Даже наоборот. Голова раскалывалась от дикой боли, в ушах стучала кровь, лёгкие горели огнём, я ощущала нехватку кислорода, судорожно вдыхала воздух, но это не помогало. Рассвет всё ещё не начался, но, несмотря на то, что ничего не видно, создавалось чёткое ощущение, что я не в лесу, а в пустыне. В мёртвой пустыне. Почти свалившись с кресла — мышцы свело судорогой — пошарила руками по земле и нащупала что-то похожее на траву, но не мягкую и шелковистую, как раньше, а жёсткую и сухую, неприятно царапающую кожу.

Попытавшись принять позу, в которой станет хоть чуть-чуть легче, я случайно задела рукой карман и тут же поняла, что нужно, чтобы облегчить состояние. Лекарство. Мало соображая, что делаю, вытащила пузырёк, но пальцы дрогнули, и он отлетел куда-то в сторону. Проклиная собственную неловкость, я долго ползала по земле, пытаясь найти лекарство. Потом отчаялась и, после некоторых блужданий, дважды чуть не провалившись в болото, вернулась к креслу. Избавиться ни от боли, ни от одышки не получалось, все попытки замедлить дыхание окончились неудачей — становилось только хуже. Единственное на что меня хватило — это активировать защиту кресла, ведь в таком состоянии даже если опасность будет — я её не замечу.

Не знаю, сколько это продолжалось, но по субъективным ощущениям прошёл не один день, прежде чем состояние хоть немного улучшилось. Я лежала с закрытыми глазами в той же позе, в которой застало облегчение, и боялась пошевелиться — ведь из-за этого муки могут вспыхнуть с новой силой. Но даже это не помогло — кошмар вернулся и не отпускал меня до тех пор пока сознание не выдержало и не отключилось, даря благостное забытье.

Очнулась, когда уже темнело, от того, что пошёл дождь, и со страхом прислушалась к ощущениям. Грудная клетка болела, сохранилась лёгкая одышка и головокружение, в горле саднило, рот пересох и жутко хотелось пить. Где там эти спасатели? Даже без учёта плохого состояния без жидкости долго не продержаться — всего несколько дней. Ладно, будем считать, что дождевая вода достаточно чистая, хотя и неизвестно, над чем могли сформироваться местные тучи.

Я встала, с трудом управляясь с трясущимися, как у последнего алкоголика, конечностями, и наскоро вымыла руки в болотной воде — слишком уж грязные они оказались. После чего сложила ладони в горсть и стала ждать, когда наберется живительная влага. Её хватило только на один глоток, но и это облегчило состояние. Оглядевшись, обнаружила злополучный пузырёк в воде, примерно в метре от берега, так что его легко удалось достать с помощью палки. Но, вытащив две пилюли, замерла, так и не донеся их до рта.

Передозировка. Когда я спрашивала врача о том, нельзя ли вывести меня из комы, он отсоветовал, аргументировав тем, что в этом случае мне вряд ли понравится самочувствие. А ночью я приняла не пять, а целых семь капсул и, возможно, именно это позволило некой части моего тела очнуться и в полной мере ощутить всю «прелесть» реального состояния. Передёрнувшись, поспешно убрала таблетки обратно в пузырёк. Как бы там ни было, пока мне больше нравится находиться в коме. Если самочувствие нормальных развитых белорунов (защитников) в Белокермане без специальных средств хоть вполовину такое же, остаётся им только посочувствовать.

Да и вообще, в последние дни в Белокермане я вела себя, мягко говоря, не слишком умно, и теперь появилось достаточно времени, чтобы осознать свои ошибки. Во-первых, правильно ли было выбирать страну по рекомендациям вора и по тому, что туда едет тартарец? Во-вторых, если насчёт войны между Белокерманом и Угырхом верится легко, то кто гарантирует, что в остальном преступник не соврал? Хотя по большей части информацию я успела получить только общую, в целом сводящуюся к двум постулатам: миртарцы — гады, а тартарцы и того хуже. Так что её можно пока и не учитывать.

Несмотря на всё ещё неважное самочувствие, настроение улучшилось и паника не спешила возвращаться: во-первых, я всё-таки жива, а во-вторых, сейчас в гораздо лучшем состоянии, чем ночью. Немного посидев и, проглотив на всякий случай таблетку (поскольку вспомнила, что их надо принимать не меньше двух в сутки), снова улеглась отдыхать. Хотя энергия кресла уже закончилась, и теперь невозможно включить защиту, но опасности по прежнему не видно, даже комар куда-то исчез, поэтому вряд ли ночью кто-то нападёт.