Первые шаги

Часть 1. Возрождённая Другое время? Другой мир?

Сознание возвращалось тяжело, а перед глазами прояснялось ещё медленней, да и то не полностью: во всём поле зрения остались плавающие тёмные пятна. Хорошо хоть, что очки не потерялись. Голова пульсировала от боли, каждый вздох давался с трудом: создавалось впечатление, что в груди застрял нож. Неприятные ощущения не намного превышали уже привычные, выносимые, но к ним примешивались другие, пока ещё незнакомого мне типа. Не сказать, чтобы это радовало. Закрыв глаза, чтобы избежать нового приступа, постаралась дышать медленнее и спокойней, чтобы хоть немного уменьшить болевые ощущения. Я не рвалась действовать, предпочитая полежать, приспосабливаясь к новому состоянию. Спешить некуда, весь вечер впереди, а, поторопившись сейчас, могу сама себе перечеркнуть хоть какую-то надежду на защиту. Не знаю, сколько прошло времени, но, наконец, дурнота немного отступила. Теперь можно попытаться добраться до квартиры.

Открыв глаза и обнаружив над головой нечто зелено-голубое, я попыталась сесть, от шока на мгновение забыв о своём состоянии, но тут же накатила головокружение и темнота, наказывая за невнимание к состоянию организма. Пришлось вновь занять лежачее положение и зажмуриться. Дождавшись улучшения, осмотрелась, на этот раз не совершая резких движений. Я лежала на улице; мало того, судя по зелени, было тёплое время года. Осторожно сев, ощупала гудящую голову. На виске, скорее всего, вскочит синяк, но серьёзных повреждений не заметно. Хуже другое. Похоже, что из моей памяти выпало почти полгода жизни. Надеюсь это не новый «подарок» старой знакомой болезни? Ладно, где наша не пропадала, и к этому можно привыкнуть. Гораздо больше меня интересовал другой вопрос: как прошла защита и состоялась ли она? Попытки пробудить взбунтовавшуюся память прервались, когда мой взгляд упал на мою собственную одежду: зимние штаны, тёплая куртка, снятая при ощупывании головы шерстяная шапка. Это уже хуже. Я же не псих, чтобы летом в зимнем ходить. Сев поудобнее, проверила карманы и сумку. Деньги, паспорт, мобильник, ещё несколько малозначимых мелочей и, конечно, злополучная магнезия. Последняя подождет, самочувствие, конечно, не ахти, но вполне терпимое. Какой из этого вывод? Экипировка соответствует моим последним воспоминаниям.

Разумеется, первым предположением была галлюцинация. При ней легко объяснить, почему мне жарко, ведь в подъезде намного теплее, чем на улице. После долгих размышлений, я ощупала землю вокруг и убедившись, что она ровная и твёрдая, проползла десяток метров, так же осторожно проверяя путь перед собой. Потом снова села. Не подходит. Если бы сейчас я страдала от зрительной галлюцинации, то, ползая, уже нащупала бы ступеньки или перила. Прислушалась. Пели птицы, стрекотали какие-то насекомые, тихо шелестела листва. Ни звуков двигающегося лифта, ни шума машин, который должен доноситься с улицы. На всякий случай сильно ущипнула себя за руку и убедилась, что чувствительность присутствует. Хотя последнее действие, мягко говоря, не слишком умное, поскольку общее состояние перекрывает все щипки. Остается ещё один вариант, хоть и глупый. Я могла потерять память, а зимняя одежда мне мерещится. Ага, а заодно больной мозг изменяет весь окружающий мир. Мысль вызвала кривую улыбку: считать себя сумасшедшей не хотелось.

Но если допустить, что вокруг не сон, не галлюцинация и не потеря памяти, то что могло случиться? Вытащив платок, подышала на очки и тщательно протёрла загрязнившиеся стекла. Вот, теперь видно намного лучше. Я сидела на неширокой, примерно в метр, асфальтовой дорожке. Судя по тому, что она приподнята над землей где-то на ширину ладони, мне повезло весь путь, проделанный на ощупь, совершить не сворачивая с тротуара. Проведя рукой по покрытию, поняла, что ошиблась: для асфальта оно слишком гладкое, хотя и не скользкое. Но и не каменное: тёплое, по температуре примерно такое же, как воздух и, к тому же, немного пружинит. На всякий случай ощупала местность за пределами дороги, но вновь появившаяся надежда на простую галлюцинацию тут же пропала, поскольку осязание подтвердило информацию полученную с помощью зрения: трава и земля, и никакого продолжения лестницы. Чуть дальше от тротуара, но так, что до крайних ветвей можно дотянуться не сходя с него, возвышаются ровные ряды высоких кустов. Не помню такого места в моем городе. В голову полезли предположения одно абсурдней другого.

За жизнь мною прочитано достаточно разной фантастики о людях, попавших в другие миры. Очень часто к тому же оказывалось, что они — часть какого-то пророчества и им предстоит ни много ни мало спасти мир. Но всегда относилась к самой возможности переноса со здоровым скептицизмом, хотя и не отрицала категорически, стараясь придерживаться золотой середины. Ведь не доказана как его возможность, так и обратное. Но в то, что попавший в другой мир быстро станет лучшим, единственным и незаменимым — не верилось вовсе. Предприняв последнюю попытку разобраться, полезла за мобильником, достав который, с удивлением констатировала, что он выключен. И отказывается включаться. Сломался или разрядился? Заряжали его только вчера, так что энергия ещё должна остаться, так что вторая причина не проходит. Ну вот, теперь даже проверить, находит ли сотовый телефон сеть, не представляется возможным.

Посидев и подумав, решила принять за рабочую гипотезу, что нахожусь в ином мире или другом времени. Но, на всякий случай (если дело во мне, а не в окружающем мире), постараться вести себя так, чтобы не причинить особого физического ущерба людям или аборигенам. Навалились усталость и безнадёжность. Даже здоровому человеку нелегко сориентироваться в незнакомой обстановке. А, учитывая, что вряд ли мне тут будут рады… Разумные ничуть не менее опасны, чем дикая природа. Но пока есть хоть какой-то шанс, стоит продолжать бороться, хотя бы просто соблюдая максимальную осторожность и, по-возможности, отсрочив контакт с местным населением.

Поднявшись, я расстегнула куртку, чтобы не так запариться и побрела по «асфальту», чтобы найти заросли погуще, которые могли бы послужить укрытием, но быстро выяснила, что это не так просто. Через просветы в кустах с обоих сторон на расстоянии около пяти-шести метров проглядывали точно такие же дорожки, за которыми, в свою очередь, виднелись кусты. Единственная надежда, что здесь не всё так цивилизованно, ведь в ином случае контакта избежать не удастся. Ещё через некоторое время стало ясно, что путь лежит не по прямой, а по широкой дуге или окружности, и почти сразу же после этого я вышла на поперечную дорогу. Она была примерно в полтора раза шире той, что под моими ногами. Остановившись на перекрёстке, огляделась и надежда быстро покинуть окультуренную территорию окончательно исчезла. Зрение не обмануло: через равные расстояния в несколько метров от поперечной дороги в обе стороны отходили ответвления, подобные и параллельные тому, по которому я сюда пришла.

Раздумья о дальнейшем маршруте прервал показавшийся из-за кустов абориген, на первый взгляд, вполне человекоподобной внешности. Я поспешила отступить по той же дорожке, по которой пришла, надеясь остаться незамеченной. Абориген неспешным шагом направился в мою сторону, и я побежала, чтобы скрыться из виду и потом перебраться на другую улицу через газон. Но меня не преследовали: человек уже через минуту остановился, а потом и вовсе пошёл в противоположенном направлении. А я почти сразу же затормозила, пытаясь справиться с одышкой и нахлынувшим страхом. Бегать однозначно не стоило: от резких движения грудь заболела с новой силой, начался кровавый кашель. Отдышавшись и немного успокоившись, мысленно пожурила себя за панику: не аборигена надо опасаться, да и веди я себя естественно, глядишь он и внимания бы не обратил, приняв за эксцентричного соплеменника. А теперь лучше скрыться с места происшествия. Конечно, совсем не факт, что первый же встречный поднимет тревогу, но лучше подстраховаться. По крайней мере, насколько можно судить по единственному встреченному гуманоиду, одета я для этой местности нетипично. Да и в любом случае, зимняя куртка летом может привлечь внимание.

Через некоторое время решила воплотить план и сменить дорожку, а лучше даже несколько, пробравшись между кустами. Но почти сразу же оставила эту идею, потому что почва и трава оказалась настолько мягкой, что пробравшись через неё, замести следы не получится, только оставить ещё больше признаков своего присутствия. Невозможность из-за этого преодолеть преграду вынудила продолжать путь по тротуару до следующего перекрёстка. Он выглядел очень похожим на предыдущий, а может, и был тем же самым, учитывая, что путь лежал не по прямой. Я решительно завернула в сторону от предполагаемого центра окружности, рассчитывая выбраться из рукотворного лабиринта, и это почти удалось.

На более крупном перекрёстке ждала засада. Примерно за пятьдесят метров я заметила стоящего за кустами аборигена и, на всякий случай резко остановившись и хлопнув себя по лбу, с видом, будто что-то забыла, поспешила обратно. Но не успела пройти и нескольких шагов, как обнаружила ещё одного, перекрывшего путь к отступлению. Выбор невелик: можно попытаться уйти отвилками и по бездорожью (ага, бегом с кровавым-то кашлем!), попытаться прорваться через охотников (тоже, причём с очень небольшой вероятностью успеха) или сдаться. Тем более, что даже скрывшись сейчас, я непременно попадусь в другой раз, а мнение обо мне может ухудшиться. Решено — сдаюсь и всеми силами демонстрирую, какая я белая и пушистая, безобидная и готовая к сотрудничеству.

На случай, если всё же ошибаюсь и эти двое меня не ловят, попыталась пройти мимо того, который преградил путь. Когда я поравнялась с ним, человек сказал мне что-то непонятное негромким, но уверенным командным тоном. Ну конечно, а кто обещал, что вместе с переносом я сразу же обучусь языку другого мира? Глубоко вздохнув (с каждой минутой всё больше верилось, что окружающее реально) и рассудив, что, скорее всего, это требование остановиться, я притормозила и подняла старательно отводимые до сего момента глаза на аборигена. Нет, даже переодевшись в такую же одежду, мне вряд ли бы удалось сойти за местного. Он вроде бы и похож на человека, но в то же время отличался. По крайней мере, не из привычных европеоидов, негроидов, азиатов и кого там ещё. Благородной осанки, с прямыми белыми волосами чуть ниже плеч и жёлтыми глазами. Волосы откинуты на спину и, судя по всему, заколоты с двух сторон невидимками или ещё как-то закреплены, чтобы не лезли в лицо. Одежда состоит из чего-то вроде простого платья или балахона с длинным рукавом и лёгких перчаток по локоть, а на ногах — лёгкие сандалии. Весь костюм чисто-белого цвета, лишь на левой стороне груди золотая символика из шести сходящихся спиралей, заключённых в круг. И хотя непонятно, чем именно абориген отличался от человека, то, что он как минимум незнакомой мне расы, а то и вида, не вызывает никаких сомнений.

Мужчина повторил свои требования, добавив ещё несколько фраз, из чего я сделала вывод, что первые услышанные мной слова означали что-то другое, ведь зачем повторять «стой» тому, кто и без того уже стоит. Может эта их аналогия «руки вверх», «на землю» или ещё проще «предъявите документы»? Поняв, что толку от такого гадания мало, я непонимающе развела руками, только потом подумав, что он из иного народа и у них этот жест может означать что-то другое. Абориген, к моей радости, не проявляя агрессии, сказал ещё что-то не более понятное.

— Я не понимаю, что вы говорите, — ответила я.

Настала его очередь удивляться. Судя по реакции, ему русский язык не более знаком, чем мне — его. Но мужчина быстро оправился и с лёгкой улыбкой, мягко, но крепко, взял меня за руку. Я, не сопротивляясь, пошла куда вели. Всё-таки я не ошиблась, когда предположила засаду, поскольку очень быстро мы с провожатым добрались до машины, скрытой дальше, за теми же кустами, где поджидал первый.

Что-то жизнерадостно сообщив коллеге, который после этого посмотрел на меня с лёгким любопытством, пленитель посадил меня в машину и устроился рядом, а его коллега сел впереди. Оказалось, что транспорт не ездит, а летает, причём практически без тряски и шума. Почему-то именно теперь, когда от моих действий ничего не зависит, накатило ощущение удивительного спокойствия и даже умиротворённости. Всё равно в моем нынешнем состоянии я бы здесь не выжила. А так пусть будет то, что будет. Но это чувство не имело ничего общего с отчаяньем — скорее, просто тихая радость, что пока не надо больше бороться и можно не сопротивляться обстоятельствам.

Внизу проплывали огромные парки в виде завитушек, такие же, как и первый, по которому я бродила. Прямых улиц мало, всюду или круги и полукружия или извилистые линии дорог. Через равные промежутки над деревьями возвышались крупные почти однотипные строения, к каждому из которых сходилось по шесть крупных спиралей, отчего картина сверху напоминала символику на костюмах арестовавших меня аборигенов, не хватало только окружающей кольцевой дороги, да мешали прямые проходы от центра каждой спирали к зданию и одна извилистая дорога, пролегающая от каждого здания между спиралями. Пока мы летели, я не увидела ни единого участка, не несущего отпечатка рук человека или того разумного существа, которое здесь обитает. Так что выбор сдаться (а не бежать) оказался правильным, ведь скрыться всё равно бы не удалось.