Первый/последний

Глава 16. Эрика

Стресс отпустил, но его отголоски до сих пор покалывают кончики пальцев, в висках стучит, а ноги подкашиваются от слабости.

Я в ярости из-за подлого поступка мамы, но самую большую глупость совершила сама. Нельзя было заходить на страницу этого монстра и обозначать заинтересованность в нем. Пусть живет своей ублюдской серой жизнью, изрыгает бессильную злобу, разбивает о стены кулаки, а утром, нацепив очки, притворяется «серьезным, умным и ответственным мальчиком». Пусть провалится в ад. Там его место.

Неспешно вышагиваю рядом с Макаром, изображаю улыбку и уговариваю себя, что Костя ни за что меня не найдет, но ежеминутно озираюсь по сторонам.

Он не назвал город.

И даже если бы назвал — нелегко найти человека в незнакомом трехсоттысячнике!

Я с досадой признаю, что так и не стала сильнее. Всего одной короткой фразы хватило, чтобы вернулся животный, липкий, мерзкий страх. Мне жутко, тошно и хочется плакать. Мне нужен хоть кто-то рядом — пусть не спаситель. Хотя бы свидетель...

Макар пытается меня разговорить — рассказывает про уличные гонки и намекает, что знает, когда и где проводятся заезды, но все эти милые развлечения будто из другой жизни — не вызывают интереса и не способны меня отвлечь.

Кисло улыбаюсь и поправляю рюкзак. Пора успокоиться. В квартире надежные замки и металлическая дверь, грузный Костя не сможет проникнуть в окно второго этажа, а в качестве провожатого Макар вполне сгодится — Костя никогда не нарывался на конфликты с парнями.

Возле университетских колонн тусуется Варя в компании троих девчонок из нашей группы. Мое появление с Макаром вызывает фурор.

— У вас что, роман, р-ребята? — без обиняков спрашивает староста, я тушуюсь, а Макар, хохотнув, делает загадочное лицо:

— Все возможно...

Его шутка озадачивает и злит. Здороваюсь с обескураженными девочками и спасаюсь от их любопытства в прохладе холла.

***

Судя по расписанию, по четвергам наши занятия проходят в огромной лекционной аудитории, рассчитанной сразу на несколько групп.

Макар обнаруживает ее первым, машет мне и зовет с противоположного конца коридора. Спешу к нему, чуть замешкавшись на пороге, поднимаюсь на самый последний ряд и занимаю место по центру. Вешаю на спинку стула рюкзак и обозреваю просторное, залитое солнцем помещение, красочные плакаты с эмблемой университета и впереди сидящих студентов.

Я высматриваю... Влада. И снова не нахожу.

Что с ним? Почему пропускает занятия? Конечно же, моя резкая отповедь — не причина его прогулов, но она вполне могла стать последней каплей...

Слева от меня Макар скрипит стулом, достает из внутреннего кармана пиджака свернутую трубочкой тетрадь и старательно расправляет.

Девчонки, сидящие через ряд, оживленно перешептываются, и я невольно подслушиваю:

— Как думаете, кто из потока самый симпатичный?

— Макарик, — единодушно постановляют они, но одна задумчиво добавляет: — И этот... Влад.

— Какой Влад?

— Может, вы его еще не видели. Он являлся только первого сентября.

— Я поняла, о ком ты, — подключается девчонка из другой группы. — Немного знаю его по «Черному квадрату». Он странный. Забудь, не стоит с ним связываться.

В этот момент на парту ложится тень, и я в растерянности поднимаю голову. Надо мной стоит Влад, и его серые бездонные глаза с немым вопросом заглядывают в мои.

Сердце сжимается, я стремительно скатываюсь с горки эмоций — их слишком много, чтобы распознать, понять и приструнить.

Он в черном свободном худи и черных джинсах, смертельно усталый и бледный, но щеки болезненно горят. Узнать в нем крылатого ангела с феста можно только с большим трудом.

Его явно что-то гнетет: раскаяние, боль утраты, вина, одиночество? Если, как все утверждают, это всего лишь позерство и работа на загадочный образ, почему он так упорно старается избегать людей?..

Мысли скачут, как испуганные зайцы. Может, прежде чем бросаться обвинениями, стоило с ним поговорить?..

Не моргая, смотрю на него — кажется, непозволительно долго.

Он подмигивает:

— Тут свободно? — и меня мгновенно и дотла испепеляет стыд.

Отворачиваюсь и хватаюсь за ручку, мочки ушей пульсируют и горят. К счастью, Макар считывает мое замешательство и отвечает сам:

— Да, парень, без проблем. Там никто не занимал.

Влад садится рядом, утыкается в айфон и больше не предпринимает попыток заговорить.

Начинается лекция. Подперев кулаком подбородок, честно слушаю введение в экономическую теорию, но от плеча Влада исходит магнетическое тепло, обоняние тревожит уже знакомый, волшебный аромат, и я периодически выпадаю из объяснений препода и слишком часто дышу.

Боковым зрением слежу за каждым движением Влада, его профилем, шеей и пальцами, всхлипываю, паникую и изнываю от жары.

После звонка Макар проявляет чудеса проницательности и предлагает посидеть на лавочке во внутреннем дворике:

— Там курилка и окна балетного класса. Если у «культуры» сейчас занятие, можно приобщиться к прекрасному...

Влад по-прежнему в себе и не собирается идти на контакт, и я плетусь за Макаром на улицу, а когда возвращаюсь, место справа уже пустует — нет ни тетради, ни рюкзака.

Веки щиплет: то ли от облегчения, то ли от уныния. У меня к Владу сотни вопросов — но не в голове, а в сердце. Оно переполнено ими и обливается кровью, но вряд ли я решусь их задать...

***

— Опытным путем проверено: здесь клевый кофе и рогалики с корицей! — сообщает Макар на большой перемене и тащит меня в буфет. Отважно отстояв очередь у кассы, мы покупаем выпечку, а потом еще несколько минут сражаемся с визжащей кофемашиной.

Мы болтаем ни о чем, и я даже признаю, что мне весело, но на пути к столику снова... цепляюсь за пронзительно чистый, выворачивающий душу серый взгляд.

Никогда раньше Влад не смотрел на меня так, и я бы все отдала, только бы он больше этого не делал.

Не меняя хмурого выражения, он отделяется от стены и молча проходит мимо, но случайно задевает рюкзаком локоть Макара — бумажный стаканчик выскакивает и шлепается на пол, по плитке горячей лужицей растекается капучино.

Макар заводится, играет желваками и прет на Влада, но тот примирительно выставляет вперед ладони и, состроив скорбную мину, умоляет:

— Сорян, ребята, споткнулся — полы неровные. Чувак, дай мне две минуты, я принесу тебе другой.

Макар поворачивается ко мне и вопросительно вскидывает бровь, я пожимаю плечами.

— В качестве компенсации с тебя двойная порция, — великодушно соглашается Макар, и Влад, ухмыльнувшись, кивает.

Пока я сижу за столиком, потягиваю латте и, как траву, пережевываю нежнейший рогалик, Влад и правда приносит кофе — ставит перед носом Макара самый большой стакан и быстро уходит. А я долго пялюсь вслед.

***

На последней паре Влад снова не появляется.

Слышала, что он из состоятельной семьи и, вероятно, не переживает из-за посещаемости и сдачи зачетов, но его способность легко нарушать правила, ломать рамки и гулять по краю пугает. Кажется, занудный, педантичный, душный Костя непоправимо искалечил меня, и я уже не смогу жить, не выстраивая в сознании стен и слепо не следуя запретам.

У меня гудит голова.

Макар ерзает на стуле, кряхтит, пьет минералку и стирает со лба пот, но через полчаса не выдерживает: прячет в карман свернутую трубочкой тетрадь и шипит:

— Я отойду ненадолго...

Пригнувшись, он сбегает через боковую дверь, и через секунду от него прилетает смс: «Встретимся в холле после занятий, я тебя провожу».

***

Дребезжание звонка лязгом отдается в ушах. Студенты стройными рядами тянутся к выходу, вскоре в корпусе становится тихо — только ошалелая муха жужжит в окне и бьется в стекло. Переминаюсь с ноги на ногу и кошусь на огромные настенные часы — занятия закончились пятнадцать минут назад, но Макар не пришел и не берет трубку.

Я уже и сама не верю, что до злосчастного сообщения Кости спокойно гуляла одна даже по вечерам. Сейчас разгар рабочего дня, но необходимость самостоятельно добежать хотя бы до маршрутки пугает до судорог.

— Эрика? — Зовет кто-то, и я пораженно замираю: оказывается, мое имя может звучать красиво, если произносить его вот так... — Почему не уходишь?

Передо мной вырастает Влад. Он светло улыбается, снова заглядывает мне в глаза, и я отступаю на шаг и еще полшага.

— Ты не видел Макара? — я только что была на волосок от панической атаки и усиленно культивирую в себе агрессию и враждебность, но сочувствие, проявленное Владом — совершенно искреннее, и в груди кровавым цветком распускается... доверие.

— Видел. Этот Гигачад домой свалил. Давненько уже. Бежал так, что чуть не сшиб, — он прищуривается. — Что-то случилось?

Я уязвлена этой новостью. Черт, да я просто раздавлена.

«Не обольщайся, золотце, даже если мужик проявит к тебе интерес, долго ты его не удержишь...»

Костя в очередной раз оказался прав: я — серость и посредственность, и незачем корчить из себя сильную и независимую...

— Я... плохо знаю город, — шепчу и едва сдерживаю слезы. — Он должен был меня проводить.

— Вот гад! Так давай я провожу, — вызывается Влад и, легонько подтолкнув меня в спину, разворачивает к дверям и галантно раскрывает передо мной массивную створку.

***